Во имя Господа и Владыки Иисуса Христа, Бога и Спасителя нашего, в царствование боговенчанных и светлейших наших владык Флавиев, благочестивейшего и богопоставленного Константина, великого императора, постоянного августа и самодержца, в двадцать седьмой год, и консульства его богомудрой кротости в тринадцатый год, и богохранимых его братьев Ираклия и Тиверия в двадцать второй год, в пятый день месяца апреля индиктиона девятого.
В судебной палате императорского дворца, так называемой Трулле, пред священным седалищем благочестивейшего и христолюбивого великого императора Константина, и по повелению его же богомудрой светлости, от лица его присутствовали и слушали: Константин, славнейший бывший консул, патриций и куратор императорского дома Ормизды; Анастасий, славнейший бывший консул, патриций и исправляющий должность начальника императорской стражи; Полиевкт, славнейший бывший консул, и Петр, славнейший бывший консул.
Собрался также и святой и вселенский собор, созванный по императорскому повелению в сем богохранимом царствующем городе, а именно: почтеннейшие пресвитеры Феодор и Георгий и почтеннейший диакон Иоанн, занимающие место Агафона, блаженнейшего и святейшего папы древнего Рима; блаженнейший и святейший Георгий, архиепископ сего великоименитого Константинополя, нового Рима; боголюбезнейший пресвитер и инок Петр, местоблюститель престола великого города Александрии; блаженнейший и святейший Феофан, архиепископ Феополя Антиохии; благочестивейший пресвитер и инок Георгий, апокрисиарий блаженнейшего местоблюстителя престола иерусалимского Феодора; Иоанн, епископ города Порта, Абунданций, епископ города Патерна, Иоанн, епископ города Ригия, представители честнаго в древнем Риме собора 125-ти боголюбезных епископов, обозначенных собственными их подписями в их представлении к благочестивейшему императору Константину; благочестивейший пресвитер Феодор, местоблюститель боголюбезнейшего архиепископа равеннского Феодора; Иоанн, епископ фессалоникский; Василий, епископ города Гортины на острове Крите; Филалет, епископ Кесарии каппадокийской; Феодор, епископ ефесский; Феодор, епископ города Тримифунта, занимающий место Епифания, боголюбезнейшего архиепископа кипрского; Сисинний, епископ Ираклии фракийской; Платон, епископ Анкиры галатийской; Георгий, епископ кизический; Марин, епископ сардийский; Петр, епископ никомидийский; Фотий, епископ никейский; Иоанн, епископ халкидонский; Иоанн, епископ сидский; Феодор, епископ мелитенский; Иустин, епископ тианский; Алипий, епископ гангрский; Киприан, епископ клавдиопольский; Полиевкт, епископ Мир ликийских; Феодор, епископ Ставрополя карийского; Тиверий, епископ Лаодикии фригийской; Косма, епископ синадский; Стефан, епископ Антиохии писидийской; Иоанн, епископ пергский; Феопемпт, епископ Юстинианополя или Мокиса; Исидор, епископ родосский; Сисинний, епископ Иераполя фригийского; Феодор, епископ тарсский; Макровий, епископ Селевкии исаврийской; Георгий, епископ Визии фракийской; Захария, епископ Леонтополя исаврийского; Григорий, епископ метиленский; Георгий, епископ милетский; Сергий, епископ силиврийский; Андрей, епископ мефимнский; Феогний, епископ кийский; Епифаний, епископ евхаитский; Петр, епископ месимврийский; Петр, епископ Созополя фракийского; Иоанн, епископ нисский; Феодор, епископ императорских Ферм; Георгий, епископ камулианский; Зоит, епископ Хрисополя асийского; Патрикий, епископ магнезийский; Антоний, епископ ипэпский; Феодор, епископ пергамский; Стратоник, епископ сольский, и Тихон, епископ китийский, бывшие на соборе христолюбивого острова Кипра; Генесий, епископ анастасиопольский; Платон, епископ киннский; Стефан, епископ веринопольский; Андрей, епископ мнизский; Иоанн, епископ мелитопольский; Иоанн, епископ флавиадский; Феодор, епископ прэнетский; Иоанн, епископ даскилийский; Феодор, епископ Юстинианополя гордского; Мина, епископ Караллии памфилийской; Каллиник, епископ Колонии арменийской; Феодор, епископ верисский; Тиверий, епископ амисский; Сергий, епископ синопский; Георгий, епископ юнопольский; Стефан, епископ Ираклии понтской; Лонгин, епископ тиосский; Дометий, епископ прусиадский; Георгий, епископ кратийский; Платон, епископ адрианопольский; Соломон, епископ кланейский; Иоанн, епископ еризский; Иоанн, епископ миндский; Патрикий, епископ илузский; Петр, епископ аппийский; Александр, епископ наколийский; Дометий, епископ примнисский; Константин, епископ варатский; Феодосий, епископ псивилский; Павел, епископ Созополя писидийского; Плусиан, епископ силлейский; Феодор, епископ назианзский; Георгий, епископ косский; Димитрий, епископ тинский; Стефан, епископ паросский; Григорий, епископ кантанский; Иоанн, епископ Лаппы; Евлалий, епископ зенонопольский; Константин, епископ далисандский; Феодор, епископ олвийский; Георгий, пресвитер и инок находящейся в древнем Риме обители Рената; Конон и Стефан, пресвитеры и иноки находящейся в том же древнем Риме обители, именуемой Арсикийский дом.
Когда славнейшие патриции и консулы и все блаженнейшие и боголюбезные епископы сели по чину в той же судебной палате Трулле, и когда положено было на средине святое и непорочное евангелие Христа Бога нашего: Константин, благочестивейший архидиакон здешней святейшей Божией кафолической и апостольской великой церкви и первенствующий из благочестивейших нотариев святейшего патриарха сего богохранимого царствующего города Георгия, сказал: «ваша именитость и ваш святой вселенский собор знает, что в двадцать второй день прошедшего марта месяца были представлены Георгием, благочестивейшим диаконом и хартофилаксом здешней святейшей Божией великой церкви, разные книжки и другие догматические сочинения на бумаге и разные книги, каковые и преданы уничтожению по приговору вашего святого и вселенского собора. Помнит также ваша именитость и ваш святой и вселенский собор, что назад тому уже довольно времени были принесены из честнаго патриаршего дома сего богохранимого и царствующего города две кожаные книги святого пятого собора после чтения прочих соборов, и что в первой книге в начале были найдены три четвертки без надписи, вмещающие так называемое слово Мины к Вигилию, тогдашнему папе древнего Рима, которое заподозрили представители Агафона, святейшего папы апостольского престола древнего Рима, говоря, что оно подложно; что после прочтения этой книги, во время чтения второй книги того же святого пятого собора, были найдены так называемые две книжки Вигилия к Юстиниану, блаженной памяти императору, и Феодоре, бывшей августе, против каковых книжек представители того же апостольского престола сказали, что и эти книжки подложны, и что они просили рассмотреть в удобное время эти книги. О чем и докладываем на благоусмотрение».
Славнейшие сановники и святой собор сказали: «пусть будет благовременно прочтено то, что́ сделано». И было прочтено.
Славнейшие сановники и святой собор сказали: «две кожаные книги святого пятого собора, которые уже были представлены благочестивейшим диаконом и хартофилаксом Георгием, нужно снова принести в собрание, чтобы нам подробнее узнать, подверглись ли они подделке согласно тому, о чем напомнили занимающие место святейшего папы древнего Рима Агафона. Также нужно принести подлинный бумажный свиток седьмого деяния упомянутого святого пятого собора, чтобы нам и его осмотреть и надлежащим образом исследовать, остался ли он неповрежденным». И были принесены тем же благочестивейшим хартофилаксом Георгием те две книги на кожах и бумажный свиток.
Славнейшие сановники и святой собор сказали: «пусть Георгий, благочестивейший диакон и хартофилакс здешней святейшей Божией великой церкви, скажет: принесенные им две книги и бумажный свиток те же ли самые, которые он приносил».
Благочестивейший диакон и хартофилакс Георгий сказал: «точно, господа, это те самые две книги, заключающие деяния святого и вселенского пятого собора, и свиток подлинного седьмого деяния того же святого пятого собора, и в том виде, что я и приносил прежде; но, тщательно же поискав в библиотеке честнаго патриаршего дома, я нашел и другую бумажную книгу того же пятого святого собора, о которой докладываю; и если угодно вашему святому собору, прикажите мне принести ее».
Святой собор сказал: «пусть Георгий, благочестивый диакон и хартофилакс здешнего честнаго патриаршего дома, принесет бумажную книгу святого пятого собора, которая, сказал он, у него под руками, для сравнения ее с принесенными уже двумя книгами на коже». И была принесена.
Святой собор сказал: «пусть благочестивейший диакон и хартофилакс Георгий выйдет на средину и пред пречистым евангелием Бога нашего удостоверит нас, что эти предъявленные две книги и свиток находятся теперь в том самом виде, в каком он нашел их и взял в библиотеке честного патриаршего дома».
И, прикоснувшись к предлежащему непорочному Божию евангелию, тот же благочестивейший диакон и хартофилакс Георгий сказал: «клянусь этими святыми силами и говорившим чрез них Богом, что истинно сии две кожаные книги святого пятого собора и свиток седьмого деяния того же святого пятого собора и были приносимы и представляемы, и теперь находятся точно в том виде, в каком я нашел и взял их в библиотеке честного патриаршего дома, и ничего не прибавлено ни убавлено ни мною, ни другим кем-либо с ведома моего; а также в настоящее время найденная мною в той же библиотеке честного патриаршего дома бумажная книга того же святого пятого собора находится в том самом виде, в каком найдена лежащею там». – Боголюбезнейшие епископы святого собора встали и взяли в руки указанные две книги на кожах и бумажный свиток и, тщательно осмотревши заподозренные места и сравнив их с бумажною книгой, только что принесенною благочестивым диаконом и хартофилаксом Георгием, и с другими древними бумажными книгами того же святого пятого собора, сказали: «по требованию занимающих место святейшего папы апостольского престола древнего Рима Агафона, мы внимательно осматривали две книги на кожах, представленные Георгием, благочестивейшим диаконом и хартофилаксом находящейся в сем царствующем городе святой Божией великой церкви, и бумажный свиток седьмого деяния святого пятого собора, и сравнивали их с только что принесенной бумажной соборной книгой и с другими древними бумажными книгами того же святого пятого собора, и нашли те две книги на кожах и бумажный свиток седьмого деяния согласными с последними, но заключающими в себе прибавления, именно: так называемое слово Мины к Вигилию и две будто бы книжки от Вигилия к блаженной памяти императору Юстиниану и его супруге Феодоре, в каковых книжках он представлен анафематствующим Феодора, епископа мопсуестского, так называемое послание Ивы и сочинения Феодорита, направленные против двенадцати глав святого Кирилла, бывшего епископа александрийского, положительное же свое вероучение представляется излагающим в следующих словах: «анафематствуем Феодора, бывшего епископа мопсуестского как ставшего навсегда чуждым для церквей и противником святых отцов, Феодора, который не исповедует, что Бог Слово воплотился, то есть, Христос есть одна ипостась, одно лицо, одно действие». Признаем, как и утверждали представители апостольского престола древнего Рима, что этого не было сделано, ни написано во время упомянутого святого пятого собора, но в первой книге святого пятого собора прибавлены три четвертки, в которых содержится упомянутое слово Мины, потом во второй книге в седьмом деянии подменена пятнадцатая четвертка, и пред шестнадцатой четверткой прибавлена четвертка без надписи, где содержатся так называемые две книжки Вигилия к блаженной памяти Юстиниану и Феодоре, и остаются обе без надписи; а вставили это сделавшие подлог в упомянутых двух книгах и бумажном свитке, самым наименованием оных (вставок) выразившие злой умысел против догматов, так как таковых слов от Мины к Вигилию и от Вигилия к блаженной памяти Юстиниану и Феодоре не находится ни в принесенных ныне древних и неповрежденных книгах святого пятого собора, ни в бумажной книге, только что найденной в библиотеке честного патриаршего дома. Так нашедши, что это вставлено злонамеренно людьми, сделавшими подлог, при содействии дьявола, определяем уничтожить в попорченном бумажном свитке те места, в которых сделаны прибавки, да и в тех книгах отменить и уничтожить места, подвергшиеся порче, а тех, которые сделали подлог, подвергнуть анафеме и вместе с ними анафематствовать по имени так называемое слово Мины к Вигилию и две будто бы книжки Вигилия к блаженной памяти Юстиниану и Феодоре».
Макровий, боголюбезнейший епископ Селевкии исаврийской, сказал: «докладываю вам славнейшим и вашему святому вселенскому собору, что до меня дошла книга святого пятого собора, данная мне одним военачальником императорской свиты Филиппом. Прочитав эту книгу, я нашел, что она поддельна в седьмом деянии. Когда я спросил того же Филиппа, не давал ли он кому-нибудь этой книги, он мне сказал, что давал ее монаху Стефану, ученику Макария. Письмо в тех местах, в которых было в книге повреждение, верно руки монаха Георгия, ученика Макария; ибо когда упомянутый Макарий был моим патриархом, я ходил в дом его и часто видал этого самого монаха Георгия пишущим, и точно знаю, что это письмо его руки. Итак прошу вашу именитость и святой собор, чтобы был вызван в собрание и спрошен об этом этот самый монах Георгий».
Славнейшие сановники и святой собор сказали: «пусть войдет в собрание упомянутый монах Георгий». И он вошел.
Славнейшие сановники и святой собор сказали: «пусть будет показана находящаяся на лицо книга стоящему на средине собрания почтеннейшему монаху Георгию, чтобы он признал, его ли рукой писана прибавка на тех двух листах». – Почтеннейший монах Георгий, осмотревши книгу, сказал: «эта книга, ныне принесенная блаженнейшим митрополитом селевкийским Макровием и показанная мне, была у Филиппа, военачальника императорской свиты; а Филипп был сосед с отцом Стефана, впавшего в одну ересь с Макарием. Вот, когда возник вопрос о вере между Феодором, бывшим патриархом сего богохранимого и царствующего города, и упомянутым Макарием, то они взяли из патриаршего дома, как говорили Макарий и Стефан, экземпляры так называемых книжек Вигилия, и мы переписали их на четвертках, а эти четвертки переданы были ими благочестивейшему нашему императору. Окружающие Стефана и Макария гордились тем, что вручили государю четвертки, и показывали их всякому из приходивших к ним. Вот этот Филипп, имея сию книгу, принес ее к еретику Стефану на просмотр, говоря, что на пути с запада он привез с собою книгу пятого собора, – посмотри, хорошая ли она. А в этой книге не было так называемых книжек Вигилия. Еретик Стефан ему сказал: знай, твоя книга с пропусками. Филипп призвал его, говоря: дополни, если знаешь какой-нибудь пропуск. Вот этот самый Стефан велел мне написать эти самые книжки, и я написал с упомянутых экземпляров и отдал этому Стефану. Действительно, это писано моей рукой, я признаюсь в этом. И не в этой только самой книге они делали такую прибавку так называемых книжек Вигилия, но сколько ни доходило до них книг пятого собора без так называемых книжек Вигилия, ко всем делали прибавку эти самые Макарий и Стефан. Попалась к ним и другая латинская книга пятого собора, которую, по их словам, они купили у бывшей жены патриция Иннокентия за шесть монет. Историю с этой латинской книгой хорошо знает Константин, боголюбезнейший пресвитер здешней святейшей великой церкви, хорошо знакомый с латинским языком».
Славнейшие сановники и святой собор сказали: «пусть находящийся здесь Константин, благочестивейший пресвитер, знакомый с латинским языком, скажет, правду ли говорил почтеннейший монах Георгий относительно упомянутой им латинской книги».
Благочестивейший пресвитер Константин, знакомый с латинским языком, сказал: «знаю, господа, что во времена бывшего патриарха Павла, когда прибыл Фортуний, бывший архиепископ карфагенский, и когда ему предстояло священнодействовать в святейшей великой церкви, возник вопрос, как ему сидеть, выше ли митрополитов, пребывавших здесь, или ниже их. Когда тот же Павел, бывший патриарх, спросил книгу пятого собора, чтобы узнать, как сидеть, случайно была найдена и латинская книга того же собора. Под этим руководством Павел указал ему место для сидения. Взял он эту латинскую книгу и говорит мне: взгляни на нее, вполне ли она сходна с подлинным бумажным свитком святого пятого собора. Я нашел, что у этой латинской книги в седьмом деянии есть пропуск сравнительно с бумажным свитком. Патриарх Павел и говорит мне: возьми с собой диакона Сергия, называемого Антиписидиас, поскольку хорошо переписывал, и покажи ему, как писать по-латыни, и прибавь то, чего недостает. А прибавили мы к этой латинской книге в седьмом деянии так называемые книжки Вигилия, бывшего папы римского, которые я и перевел на латинский язык с того самого свитка. Переписал, как сказано, упомянутый диакон Сергий. Написанное диаконом Сергием, по прозванию Антиписидиас, вложил в ту же латинскую книгу каллиграф Феодор, который имел заведение у святого Иоанна Фоки. Это было так, господа, я знаю верно».
Славнейшие сановники и святой собор сказали: «пусть благочестивейший диакон Сергий, присутствующий здесь и выслушавший, что было гово¬рено благочестивейшим пресвитером Константином, хорошо знающим латинский язык, объявит со всею искренностью то, что́ ему известно».
Благочестивейший диакон святейшей великой церкви Сергий сказал: «назад тому очень много лет призвал меня бывший патриарх константинопольский Павел и говорит мне: посмотри, что́ переводит господин латинист Константин из свитка пятого собора, напиши это по-латински. Выслушав от него эти слова, я повиновался, как слуга и подчиненный, написал и отдал написанное сему самому господину Константину, пресвитеру и латинисту».
Святой собор воскликнул: «анафема так называемому слову Мины к Вигилию и тем, которые вымыслили или списывали его. Анафема так называемым книжкам Вигилия к блаженной памяти Юстиниану и Феодоре, оказавшимся подложными. Анафема всем вообще подделывателям деяний святого и вселенского пятого собора. Анафема тем, которые проповедовали устно и излагали письменно, которые проповедуют или будут проповедовать одну волю и одно действие в домостроительстве воплощения Господа нашего Иисуса Христа, истинного Бога нашего, единого от святой Троицы. Святым четырем соборам вечная память. Святому пятому собору вечная память. Многая лета императору. Многая лета великому императору Константину. Многая лета императору миротворцу. Многая лета стражу православия. Сыне Божий, дай ему жизни. Сыне Божий, дай ему побед». – Феодор, боголюбезнейший епископ Тримифунта на острове Кипре, занимающий место Епифания, блаженнейшего архиепископа того же острова Кипра, вместе со Стратоником, боголюбезнейшим едископом сольским, и Тихоном, боголюбезнейшим епископом китийским, бывшим на соборе упомянутого христолюбивого острова Кипра, сказали: «доводим до сведения вас славнейших и вашего святого и вселенского собора, что мы имеем под руками свидетельства разных святых и славных отцов, подтверждающие две естественные воли и два естественные действия в домостроительстве воплощения Господа нашего Иисуса Христа, истинного Бога нашего; в числе их находится свидетельство святого Афанасия, бывшего архиепископа Александрии, из слова, написанного на евангельское изречение: ныне душа моя возмутися (Иоан. 12, 27). У нас в провинции есть книга святого Афанасия, заключающая такое его слово в целом его виде. Когда мы недавно пришли сюда по повелению благочестивейшего и боговенчанного великого нашего императора, и искали книги, из которых мы взяли отеческие свидетельства, чтобы принести их вашему святому собору, нашли мы очень древнюю бумажную книгу, заключающую различные беседы святого Афанасия, в числе которых находится и это самое слово на изречение: ныне душа моя возмутися. Итак спрашиваем вашу именитость и ваш святой и вселенский собор, угодно ли ему, чтобы мы отдали для прочтения такую книгу, находящуюся у нас в руках»?
Славнейшие сановники и святой собор сказали: «книгу святого Афанасия, которая, говорят боголюбезнейшие епископы острова Кипра, находится у них в руках, пусть взявшиеся вести деяния настоящего святого собора возьмут и прочтут вслух всех нас находящееся в ней слово на слова: ныне душа моя возмутися». – И почтеннейший чтец и нотарий святейшего патриарха константинопольского Агафон, взявши эту самую книгу, прочитал заключающееся в ней слово, читающееся буквально так: «Афанасия, архиепископа александрийского, на слова: ныне душа моя возмутися. Велика польза уподобления нам Господа, потому что и мы уподобляемся Ему. Если бы Он не уподобился людям, и люди не могли бы уподобиться Богу; а Богу, ставшему человеком, люди уподобляются. Снисшедшему до уподобления нам надлежало уподобиться особенно в том, в чем нам нужна была перемена, в страданиях, чтобы они превратились в бесстрастие. Никто да не колеблется верой из-за страданий, думая, что (чрез них) превращается божество, но пусть (всякий) представляет страдание, привходящее к нему от телесного и душевного движения, преходящим и побеждаемым. Ибо оно для того и привзошло, чтобы быть побежденным, и для того побеждено, чтобы все человеческое естество по родству с ним было обновлено. Начиная отсюда, мы все и преображаемся, становясь из страждущих бесстрастными, из мертвых живыми. Пусть же никто не устремляется в неверие, если Господь, будучи Богом и вместе человеком, говорит: ныне душа моя возмутися. Это совершилось при соизволении божества, при возбуждении плоти; ибо божеству было можно остановить возмущение, но оно не хотело этого, чтобы не нарушить сходство с нами. Это можно несколько понять из окружающих нас предметов. Когда мед разведен водой, то мед не претворился в воду, а только вода взяла перевес над медом. Когда бывает в Господе какое-нибудь движение плоти, то в этом случае мы имеем нечто подобное преобладанию воды в смеси из меда и воды. Когда опять проявляется божественное естество, производит чудеса, и показывает власть, то в этом мы имеем подобие того, как если бы мед взял перевес над водой. Божество может иногда предоставлять плоти перевес, а иногда сдерживать ее до уничтожения страдания и немощи плоти. Доказательством служит то, что Он целых сорок дней воздерживается от телесной пищи, и тело не чувствует голода. Последи, написано, взалка (Матф. 4, 3). Здесь перевес плоти. Потом взалкал после столького времени; взяла перевес плоть для того, чтобы вынести искушение, посрамить искусителя, и чтобы человек, падший в начале посредством еды, возстал посредством воздержания от еды. Выносит Он и смущение плоти пред наступлением смерти. И как Он был бы послушником, исполняющим вместо нас наше послушание, если бы не имел противоположного стремления и не восторжествовал над этим стремлением? Когда у нас бывает какое-нибудь влечение со стороны плоти, то, если мы, побежденные плотию, преслушаем заповедь, в таком случае совершается грех. Также точно и в Господе надлежало быть противоположному влечению со стороны плоти, победить же должно было послушание. Он хотя и Бог, но во плоти, и по плоти исполняет послушание, и над волею плоти торжествует волею божества, как Он сказал: яко снидох с небесе не да творю волю мою, но волю пославшего Мя Отца (Иоан. 5, 38), называя своею волею волю плоти, поскольку плоть стала собственною Ему, а божественная воля Сына нераздельна от воли Бога. Воле плоти надлежало быть побежденной, подчиниться воле божественной. Таким образом преслушания людей искупаются тем удивительным послушанием, которое совершил за нас Христос. Смотри же, что́ Он говорит в случае телесного возбуждения: и что реку? Отче, спаси Мя от часа сего: но сего ради приидох на час сей. Отче, прослави имя твое (Иоан. 12, 27, 28). Слова: что реку? Отче, спаси Мя от часа сего, Он произнес по влечению плоти; слова: сего ради приидох на час сей, произносит, когда берет верх божество, так что божественная воля почти не позволяет и проявиться плотской воле. Выражение: что реку, есть как бы речь недоумевающего, чтобы показать нам, что плоть – и истинная и находящаяся в подчинении, не могущая лягаться как лошадь под седоком, и сколько-нибудь ослабить руку управляющую. Наконец, чем он представляет страдание? Не бесславием, не посрамлением, но славою своею и Отца. И скорее Он желает, чем избегает страдания. Отче! прослави имя твое: не будет, говорит, с моей стороны никакого отказа, но отказывающееся уступит, и одержит верх не отказывающееся. Плотское естество отказывается от смерти, и это было во Христе потому, что Слово истинно стало плотию; а божественная воля избирает спасение мира, которое совершала смерть. Потом является исполнение слов: да творю волю пославшего Мя. Христос говорит: Отче, прослави имя твое; и с неба после давал ответ: и прославих и паки прославлю, чтобы мы видели, что между Отцом и Сыном нет никакого расстояния, никакого разделения, лучше же, чтобы мы насладились соединением нашим с Богом, совершенным во Христе. Нет человека, который бы не уклонился от воли Божией сколько-нибудь или когда-нибудь; в одном только Христе сохранилась неуклонность воли. Последуя Ему, мы приобретаем союз с Богом и спасительное единение по подобию Его, по подобию божественного единения, как Он сам сказал: Аз и Отец едино есма (Иоан. 10, 30), так да и тии в нас едино будут (Иоан. 17, 21)».
Святой собор сказал: «и ныне в прочтенном слове славный Афанасий понятно объяснил две естественные воли в домостроительстве воплощения единого от святой Троицы, Господа Иисуса Христа, истинного Бога нашего».
Дометий, боголюбезнейший епископ прусиадский, сказал: «докладываю вашей именитости и вашему святому и вселенскому собору, что один пресвитер и монах Полихроний, единомышленник еретиков Макария и Стефана, желающий отстаивать их нечестивые догматы, без всякого стеснения увлекает людей простых своим нечестивым лжеучением. Не угодно ли вашей именитости и вашему святому и вселенскому собору, чтобы он прибыл к вам и показал относительно своей собственной веры»?
Славнейшие сановники и святой собор сказали: «достаточно сделанного на сей день. А почтеннейший пресвитер и монах Полихроний пусть будет приведен к нам в другое собрание для допроса относительно собственной его веры». И все спокойно замолкли.