Толкование на Евангелие от Иоанна #4

Глава III

О том, что не делом силы иудеев было страдание (Христа) на Кресте и не вследствие насилия кого-либо умер Христос, но Сам добровольно за нас это пострадал, дабы всех спасти

Ин.8:20. Сия глаголы глагола^[592] в газофилакии, уча в церкви, и никтоже ят Его, яко не у бе пришел час Его

Весьма полезное разъяснение касательно спасительного страдания (Христа) дает премудрый Евангелист и показывает, что смерть на кресте была не вследствие человеческого принуждения или от какого другого насилия Иисус потерпел смерть против воли Своей, но Сам, по присущей Ему любви к нам, принес Себя за нас как непорочную жертву Богу и Отцу. Так как надлежало пострадать, ибо таким только образом можно было отвратить привзошедшее тление, грех и смерть, то Он дал Себя в выкуп за жизнь всех. Итак, слушай опять о том, какое значение в приведенных словах дается спасительному страданию и какую пользу заключает в себе смысл этого изречения.

«Эти изречения», сказано, Христос «говорил» не вне Иерусалима и не в каком-либо из соседних городов или в незнатном селении иудейском, ибо Он стоял в самой «газофилакии (сокровищнице)», то есть в средине самого храма, и «в» самом «храме»^[593] вел речь об этом. Но хотя фарисеи и сильно негодовали и весьма возмущались на слова Его, однако ж не схватили Его, имея тогда полную возможность легко сделать это, ибо Он был, как я сказал, в сетях их. Что же заставило их, объятых яростию подобно свирепым зверям, оставаться в бездействии даже против своей воли? Что пресекло их гнев? Чем было укрощено смертоубийственное сердце фарисеев? «Еще не пришел», сказано, «час Его», то есть: еще не настал срок смерти, определенный Спасителю Христу не кем-то другим и не от судьбы назначенный, по лжеучению эллинов, или зависящий от часа, как пустословят они, но определенный Им Самим согласно соизволению Бога и Отца. Как истинный Бог по природе, Он не мог уклоняться от того, чему надлежало быть, но хорошо знал, сколько времени подобало Ему жить на земле с плотию и когда опять идти на небо, уничтожив смерть смертию Своей плоти. Для всякого мудрого, полагаю, совершенно очевидно, что не по принуждению кого-либо причинена смерть Тому, Кто есть Жизнь по природе. Каким, в самом деле, образом узы смерти могли бы возобладать над Жизнью по природе? И Сам Господь в одном месте свидетельствует, что «никто не возьмет души Моей от Меня, Я полагаю ее Сам от Себя, власть имею положить ее и опять власть имею взять ее» (Ин.10:18). Если время, когда Ему надлежало подвергнуться смерти, было бы назначено как необходимое для Него кем-либо другим, то каким образом у Него могла бы оказаться власть положить (добровольно) душу Свою? Ведь Он был бы взят и невольно, если бы страдание не было в Его власти. А если Он полагает ее Сам от Себя, то страдание Его мы должны усматривать (находившимся) не во власти кого-либо другого, но в одной только воле Его Самого. Вот почему Он допустил совершиться безумным замыслам иудеев только тогда, когда сознал, что уже настал надлежащий срок для смерти Его.

Пусть же не великомудрствует дерзкий и надменный фарисей и не говорит, надутый гордостию по великой глупости своей: если Христос был Богом по природе, то как не оказался вне сетей моих? Как не избежал рук моих? На это он услышит от любящих Его: не твои сети оказались столь крепкими, ибо для Вседержителя Бога не было ничего трудного сокрушить твое коварство и избежать тенет твоего нечестия, но страдание было спасительно для мира, страсть служила разрушением смерти, великий крест нес низвержение греха и тления. Ведая это как Бог, Он подверг Себя твоему дерзкому нечестию, ибо что же препятствовало, скажи мне, уловить Его именно тогда, когда ты скрежетал зубами на Него, учившего в самой «сокровищнице»? И если делом твоей силы было взять Христа, то почему тогда же ты не сделал Его узником? Но ты стоял тогда яростный и с явным намерением убить Христа, однако же бессильный исполнить желание свое, ибо Он еще не желал пострадать и подчиниться как бы несокрушимой узде твоего безумия. Противопоставляя это болтовне иудеев, каждый легко изобличит их дерзкое пустословие.

Не без основания можно подивиться тому, что святой Евангелист благовременно указал и ясно сказал, что этому Спаситель учил «в храме» у сокровищницы «и никто не взял Его». Этими словами он свидетельствовал то же, что Сам Господь говорил иудеям, когда они явились взять Его: «Как на разбойника, вышли вы с мечами и копьями взять Меня; каждый день сидел Я в храме уча, и вы не брали Меня» (Мф.26:55). Ни один благоразумный не станет, конечно, утверждать, будто Он обвинял иудеев в том, что они не учинили Ему преждевременного страдания или что они пропустили должное время и медлили в совершении смертоубийства. Напротив, Он изобличает их неразумное мнение, будто они могли иметь власть над Ним вопреки Его воле и силою взять Его, отнюдь не могшего подвергнуться страданию, если бы Сам не желал. «Я сидел, уча в храме, и вы не взяли Меня», ибо Я не желал тогда, но и в настоящее время вы не в состоянии были бы сделать это, если бы Я добровольно не отдался в ваши руки.

Итак, отовсюду можно видеть, что не делом силы иудеев было предание Господа на смерть, но их безбожной дерзости надо приписать только намерение (умертвить Господа), а Спасителю Христу – желание пострадать за всех, дабы всех освободить и, искупив кровию Своею, представить Богу и Отцу, ибо Бог, по слову Павла, примирил во Христе мир с Собою (2Кор.5:19) и отпавшее от дружбы с Ним милосердно возвратил в первоначальное состояние.

Ин.8:21. Рече же паки^[594] им: Аз иду, и взыщете Мене, и во гресе^[595] вашем умрете

Весьма ясно Христос говорит здесь о том, что надлежит дорожить настоящим временем, в которое каждый может получить себе пользу. Напротив, небрежение своим благом и нерадение о нем не только оказывается совсем бесполезным, но и причиняет подобающую небрежности скорбь. Итак, будучи «благ и кроток», как написано (Пс.85:5), Господь наш терпит бесчестящих Его, благодеет оскорбляющих и как Бог оказывается выше человеческого малодушия. Благополезно угрожает Своим удалением от них и ясно говорит: «ухожу», дабы тем сильнее заставить их подумать о том, что пришедшего к ним Искупителя не следует оставлять бесполезным для них, – побудить их спешить к вере и соделать их уже более готовыми к благопослушанию.

Но возгласив это «ухожу» и пригрозив Своим удалением от всего народа, благоусмотрительно присоединил и указание на имеющий быть отсюда вред для них, ибо умрете, говорит, «в грехах своих». И сама уже природа предмета открывает нам истинность этого слова. В самом деле, совсем не принявшие Пришедшего к нам с небес для оправдания всех верою разве не должны, без всякого сомнения, умереть «в грехах» своих? И не допустившие к себе Того, Кто может очищать, не будут ли иметь на себе постоянную скверну от своего нечестия? Неужели для кого-либо может быть сомнение в том, куда должна отправить человеческую душу смерть неискупленного и еще обремененного тяжестью греха? Преисподняя, думаю, примет такого, во тьме долгой будет пребывать он и в огне и пламени обитать, справедливо причислившись к тем, о которых сказано где-то гласом пророка: «Червь их не умрет, и огонь их не погаснет, и будут в видение для всякой плоти» (Ис.66:24). Вот для того, чтобы им избавиться от испытания этого, Христос многообразно и призывал их к скорейшему прекращению своего обычного неверия, говоря им не просто только то, что уйдет и удалится, но и считая необходимым присоединить и указание на ту беду, какой они подвергнутся вследствие этого: «умрете», говорит, «во грехах ваших».

Поскольку же в средине поставил еще, что «и будете искать Меня», а между тем мы доселе не видим, чтобы иудеи искали Его, то, почитая истинными слова Его, нам следует обратиться вот к какому рассуждению. Хотя теперь они, находясь в телах и еще обуреваемые игрою плотских страстей, благодаря весьма великой бесчувственности своей и не ищут Искупителя, но, попав в ад, несчастные, и очутившись в местах казней, когда окажутся в самых бедах, тогда-то вот даже и невольно будут искать, ибо «там, – сказано, – плач и скрежет зубов» (Мф.8:12). Каждый из справедливо там находящихся оплакивает свое нерадение о благе и как бы говорит словами книги Притчей: «Не слушал я слов воспитывавшего меня и учившего меня» (Притч.5:13). Так и Павел говорит: «Будем же опасаться, чтобы, пока остается обетование войти в покой Его, не оказался кто из вас опоздавшим» (Евр.4:1), ибо «надо бежать, чтобы получить» (1Кор.9:24), и Извлекающего нас из жестокого рабства не досаждать непослушанием, а, напротив, принимать и восхищать благодать как бы простертыми руками.

Ин.8:21. И^[596] аможе Аз иду, вы не можете приити

Не только умрут, говорит, в грехах своих, но и ясно возвещает, что останутся вне благ Царствия (Небесного) и не взойдут в вышние обители. И в самом деле, не принявшие Пришедшего свыше каким образом могли бы следовать за Ним в Его восхождении на небо? Таким образом, наказание неверующих оказывается вредом не простым, но двойным. Как для впавших в телесную болезнь необходимо терпеть и переносить ужасные муки и страдания, а кроме того, еще лишаться и благ здоровья, таким же точно образом, полагаю, и очутившиеся в аду и несущие там равномерное грехам возмездие одновременно и подвергаются беде наказания, и лишаются сладостной надежды святых. Поэтому-то Господь наш Иисус Христос и говорит, что не только умрут в грехах своих, но и не взойдут в вышние обители. Связав их как бы двойным ужем, Он старается извлечь их из присущего им безрассудства, всячески спасая погибшее, связуя разорванное и исправляя сокрушенное. Таково свойство Пастыря Доброго, даже и душу Свою охотно отдающего за спасение овец. Ученикам Своим Он дал обещание: «Пойду, и уготовлю место вам, и опять приду, и возьму вас с Собою» (Ин.14:2–3), показывая, что для святых доступно будет и само небо, и научая, что для любящих Его уготованы вышние обители. Напротив, решившимся не веровать в Него справедливо и необходимо говорит, что «куда Я ухожу, вы не можете прийти». Разве тот, кто не возлюбил очищения чрез веру, может когда-либо последовать за Всесвятым Христом? Или каким образом тот, кто еще осквернен и не смыл нечистоту своих страстей, может быть вместе с Человеколюбивым Владыкою? «Какое общение у света со тьмою» (2Кор.6:14), по слову Павла? Напротив, святыми, полагаю, должны быть желающие говорить Всесвятому Богу: «Привязалась душа моя (вслед) к Тебе» (Пс.62:9).

Такой смысл, полагаю, и теперь вполне соответствует толкуемому изречению. Но если это место надо исследовать точнее и всесторонне и к сказанному присоединить опять и еще другое нечто, то не замедлим сделать и это. «Куда Я ухожу, вы не можете прийти». Как истинный Бог, Я не удален ни от чего, все наполняю и присутствую во всем, но преимущественно живу на небе и с особенною приятностию обитаю среди святых духов. Но так как Я есмь и человеколюбивый творец всего, то не мог допустить погибели Моих творений. Поскольку Я видел, что человек идет к совершенной гибели и вследствие греха подпадает смерти, то подобало подать наконец руку помощи лежавшему и всячески помочь побежденному и падшему. Как же иначе можно было спасти погибшее? Надлежало, чтобы к болящим пришел врач, к умирающим явилась жизнь, с находящимися во тьме обитал свет. Но вам как людям по природе было недоступно возлететь на небо и жить там вместе с Спасителем. Поэтому Я Сам пришел к вам, ибо часто слышал вопли святых: «Господи, приклони небеса Твои и сниди» (Пс.143:5). И вот Я сошел, говорит, приклонив небеса, ибо иначе вам невозможно было надеяться прийти туда. Пока Я еще допускаю сожительство с вами, сильнее стремитесь получить жизнь и, доколе присутствует у вас Обладающий силою и властию миловать, очищайтесь чрез веру, ибо Я уйду или снова вознесусь туда, куда «вы не можете придти». А если уже несвоевременно и запоздало будете искать Подателя спасения, то не найдете. Легко видеть, что должно следовать отсюда. Вы умрете, конечно, во грехах и, отягченные прегрешениями своими, скорбные, сойдете наконец в темницу смерти и будете нести там наказание за столь продолжительное неверие. Итак, будучи благ и весьма человеколюбив, Спаситель страхом пред будущими бедствиями побуждает иудеев, даже вопреки их воле, ко спасению.

Ин.8:23. И глаголаше^[597] им: вы от нижних есте, Аз от вышних есмь

Опять, может быть, скажет кто-либо из имеющих любознательный ум и обыкших углубляться в Божественные созерцания: что побудило Господа нашего Иисуса Христа, только что провозглашавшего иудеям и говорившего: «Я ухожу и будете искать Меня», как бы по какой необходимости присоединить: «вы от нижних есте, Я от вышних есмь». Но хотя эти слова, по-видимому, и не имеют близкой связи с предшествующими, однако ж в них скрывается глубокая мысль.

Как Бог Он не имел нужды, по словам самого божественного евангелиста Иоанна, «дабы кто свидетельствовал о человеке, ибо Сам узнавал, что было в человеке» (Ин.2:25), так как «проникает до разделения души и духа, сочленений и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные» (Евр.4:12). Не не ведал Он поэтому и глупые мысли иудеев, которые, по своему грубому и тупому уму, услыхав от Спасителя слово «ухожу», безрассудно подумали или что Он убежит куда-либо, оставив Иудею, или что Он говорит нечто такое: доколе Я остаюсь и жив, уверуйте, дабы таким образом не пришлось и умирать, ибо ὑπάγω может иметь и такое значение. И удивительного ничего нет в том, если иудеи впали в такое безрассудство, что думали о Христе нечто подобное. Ведь они не знали, что Он есть Бог по природе, но, смотря на одно только земное тело Его, считали одним из подобных нам человеков. Поэтому-то, поражая их, Спаситель и говорил: «Вы по плоти судите» (Ин.8:15).

Таким образом, отклоняя их от таких ребяческих и низменных мыслей, снова научает их, что они помышляют это не о ком-либо из сотворенных и смертных людей, но о Том, Кто истинно рожден свыше и от Бога Отца. Поэтому отнюдь не Мне, говорит, приличествует умереть и бежать, ибо Я – свыше, то есть Бог от Бога, ибо то, что выше всего, есть Бог, – но вам это всего более должно подобать, ибо вы – снизу, то есть имеете природу, подверженную смерти и подлежащую тлению и ничтожеству. Итак, обо Мне, говорит, не помышляйте ничего подобного и оставьте свою слабость, ибо рабское не равночестно Владыке и то, что снизу и от земли, – Тому, Кто свыше и от Бога Отца рожден.

А что «свыше» означает здесь рождение Сына от Бога Отца, в этом убедит нас такое мудрое рассуждение. Взятое в местном значении «свыше» очевидно значит «с неба». Но ведь у Сына не было бы никакого преимущества пред низшею и подчиненною Богу тварью, если бы Он пришел только с неба, так как и многие из Ангелов, посылаемые на служение, приходят вниз, управляют свыше чем-либо на земле и нисходят с неба. Это свидетельствует нам Сам Спаситель в словах: «Истинно, истинно говорю вам; узрите небо отверстым и Ангелов Божиих восходящими и нисходящими на Сына Человеческого» (Ин.1:51). Если, таким образом, и Ангелы нисходят свыше с неба, то зачем же напрасно возвышает Себя Христос, усвояя Себе как некое великое преимущество пред всею тварью Свое пришествие, как говорит, «свыше»? Но ведь без труда и усилий вполне очевидно, кто есть по природе Единородный и что такое созданные Им Ангелы.

Итак, слово «свыше» необходимо должно иметь не общее значение «с неба сходить», но указывать на то, что Сын воссиял из Превышней и Превосходящей всё Природы. Поэтому и слово «свыше» в отношении к одному только Единородному указывает на то, что Он от Бога по природе, и ни на что другое. Ведь из всех существ, о которых говорится, что они суть и существуют от Бога, Сыну принадлежит еще и то пред всем преимущество, что Он существует как «рожденный из самой сущности Отца», а не как созданный подобно тварям.

Глава IV

О том, что Сын есть Бог по природе, не имеющий совершенно никакого подобия с тварью, поскольку это касается до Его существа

Ин.8:23. Вы от сего мира^[598] есте, Аз несть от мира сего^[599]

Весьма ясно показал здесь, что надо разуметь под «свыше» и что – под «снизу». И так как Господу нашему Иисусу Христу было вполне естественно знать, что фарисеи могут придать этим выражениям чувственный смысл, понять эти «свыше» и «снизу» в местном значении и отсюда впасть во многие ложные мысли, то Он считает полезным снять с этого изречения всякую прикровенность и неясность, еще раз и еще яснее изложив им то, что высказал загадочно. «Вы», говорит, «от сего мира есте», то есть «снизу», – «Я не» (есмь) «от сего мира», а это значит «свыше». Бог превосходит все тварное не в отношении местных высот, ибо глупо и совсем неразумно бестелесное представлять пространственным, – но Он возвышается над тварью неизреченными преимуществами природы. Такое (Божественное) существо усвояет Себе Логос, называя Себя не делом (тварью), но плодом и рождением (Сыном).

Замечай, что, как оказывается, не говорит: «Свыше Я произошел и сотворен», но – «есмь», дабы показать и то, откуда Он, и то, что вечно сосуществовал Своему Родителю, ибо Он есть «Сущий», как и Отец. А будучи «Сущим», каким же образом не был и вечно сосуществующим «Сущему», пусть на этот вопрос отвечает безумие иномыслящих.

Но враг истины выставит против нас такое возражение: «Христос сказал не просто только «Я не (есмь) от мира», но присоединил еще «сего», чем со всею точностью показал, что и другой еще есть мир духовный, из которого Он может быть».

Но, стало быть, Сын оказывается среди творений – ведь такое следствие вытекает из твоей речи, – и Творец помещается в разряд существ, имеющих тварную природу. И, приписав Ему ангельское и раболепное достоинство, ты, быть может, считаешь себя свободным от обвинения в богохульстве? Или не знаешь опять, что если ты и усвоишь Ему самое высшее состояние и положение, какое только можно представлять у святых Ангелов, – если и признаешь Его бытие превышающим всякое начало и власть и престолы, но будешь считать Его тварным, ты, однако ж, нисколько не менее оскорбляешь Его? Для Единородного никакого значения, конечно, не будет иметь в отношении достоинства Его преимущество над другими, как скоро Он представляется созданным, ибо слава Его состоит не в первенстве над другими тварями, но в том, что Он не тварен и как Бог существует от Бога по природе. Ты же, напротив, – явившегося от Бога, и потому Бога опять причисляешь к тварям и считаешь частью мира, хотя бы и не этого, а другого (мира), ибо в отношении тварности это различие миров не будет иметь никакого значения.

Потом: неужели ты не стыдишься причислять Логоса, соприседящего Родителю, к служителям и предстоятелям Божиим? Неужели не слышишь слов Гавриила к Захарии: «Я – Гавриил, предстоящий пред Богом, и послан говорить с тобою» (Лк.1:19)? Или еще и слов Исаии: «Я видел Господа Саваофа, сидящего на престоле высоком и возвышенном, и Серафимы стояли вокруг Него» (Ис.6:1–2)? И удивительное дело: пророк видел Сына, и называл Его Господом Саваофом, и представляет Его в качестве Царя, окруженного служащими Ему вышними Силами. А что он созерцал славу Единородного, об этом ясно засвидетельствует премудрый Иоанн в словах: «Сие же сказал Исаия, потому что видел славу Его и говорил о Нем» (Ин.12:41). Вот почему и божественный Павел, от сидения Его рядом с Богом и Отцом и от названия Его Сыном по природе приходя к точнейшему восприятию этой тайны и получая о ней созерцательное познание, говорит: «Ибо кому сказал из Ангелов когда: Сын Мой (еси) Ты», очевидно Бог и Отец, «Я днесь родил Тебя» (Евр.1:5)? Ведь в слове «Я родил» указывается на то, что Сын существует от Бога как Бог природою. И опять: «Кому же сказал когда из Ангелов: седи одесную Меня?» (Евр.1:13). И говоря это, он отнюдь, конечно, не обвиняет Бога и Отца в том, что Он может совершать что-либо несправедливое или что Он бесчестит природу Ангелов, когда заставляет чтить ее на втором месте после Сына. Иначе что бы препятствовало, может сказать кто-либо, если Бог и Отец справедлив и благ, и природу Ангелов соделать приседящею Себе, как скоро Сын всецело находится среди тварей и однороден с ними в отношении тварности, хотя бы и превосходил присущую им меру (достоинств) какими-либо другими преимуществами, подобно тому как (превосходят) они (ангелы) нас (людей)? Но не несправедлив Бог и Отец, повелевающий Ангелам предстоять (Себе в качестве слуг) и это достоинство дающий их природе, а Своего Сына имеющий соприседящим (Себе), как скоро ведал, что собственное Его Рождение (Сын) есть Бог по природе и не чужд Его существа. Каким же образом Он может быть тварным и из мира тварного, а не наоборот – обладать тем, что свойственно Истинному Богу, то есть быть выше всего мыслимого и считающегося существующим во всем мире?

А как вы указываете как на что-то важное и непреодолимое на то, что Христос сказал выразительно: «Я не от мира «сего», и утверждаете, что посредством этого «сего» указывается нам на другой мир, откуда и Он Сам, то посмотрим опять, не опираетесь ли вы на гнилые умозаключения и склоняетесь к таким рассуждениям и мыслям одним только легкомыслием своим. В самом деле, «сей» или «сего» и подобное употребляется вместо имени и есть указательное местоимение, но отнюдь, конечно, не содержит в себе необходимого указания на «другого». Так, например, блаженный Варух, указывая нам на единого и единственного Бога, говорит: «Сей Бог наш, да не считается другой с Ним» (Вар.3:36). Если бы «сей» указывало на «другого», каким образом другой не был бы признан при Нем? И Симеон праведный, пророчествуя тайну о Христе, говорит: «Вот «Сей» лежит на падение и восстание мертвецов многих во Израиле и в знамение пререкаемое» (Лк.2:34). Кому же не вполне очевидно, что праведный говорит здесь «Сей» не для отклонения нас от других лиц, но указывает на единично, так сказать, уже присутствующего и для сего назначенного.

Поэтому когда Христос говорит: «Я – не от мира «сего», то употребляет это «сего», конечно, не как являющийся из «другого» мира, но более телесным образом указывает и определяет в виде как бы двух некоторых мест тварную природу и неизреченную, превышающую всякое существо человеческое. При этом словами «вы от мира сего есте» дает видеть, что иудеи пребывают в месте тварей, а в изречении «Я не от мира сего» совершенно отделяет Себя от тварных существ и относит к другому месту, то есть Божества. Итак, поставив на вид противоположность между Божеством и миром, местоимение «сего» ставит при слове «мира», а Себя Самого относит к Родившему Его Богу и Превышней Сущности.

Но отнюдь не окажется, говорят, несправедливым по отношению к природе Ангелов Бог и Отец, если уделил им не такую честь, как Сыну. Ведь нисколько не свидетельствует о несправедливости Бога разнообразие тварей или сообщение каждому подобающей ему славы, иначе каким образом мы оказываемся ниже Ангелов, хотя и исповедуем Бога справедливым. Поэтому что мы по сравнению с Ангелами, то и Ангелы по сравнению с Сыном: они уступают Ему как высшему и наделенному большими достоинствами, чем какими обладают они сами.

Но вот что, любезнейший читатель, скажем мы опять в посрамление невежественного еретика. Хотя мы и не имеем славы Ангелов, так как оказываемся и ниже присущего им благочестия, и хотя в тварях есть большое разнообразие и различие в обладании большими или меньшими достоинствами, по воле Творца, но самая тварность есть общее всем свойство и в этом отношении отнюдь не может быть одно высшим, другое низшим. Поэтому ничего нет удивительного в том, что Ангел преимуществует пред человеком в славе и чести, как и Архангел пред Ангелом. Но при этом мы не найдем, чтобы какой-либо из тварей была присуща возможность возвышаться до славы Самого Творца всего. Ничто тварное не может быть Богом по природе, ни рабское – равночестным Владыке, восседать одесную Его и соцарствовать с Ним. Какою же в таком случае мерою чести будет боголепное достоинство для Сына, подобно нам тварного и (только) из духовного мира? Каким образом однородное с тварями может возвыситься до славы, равной с Богом по природе, хотя Бог говорит: «Славы Моей другому не дам» (Ис.42:8)? А за что, скажи мне, диавол отпал от небесных обителей? Разве в том состояла вина его, что он возжаждал такой славы, какая подобает тварной природе, но только в высшей и большей мере, чем в какой он обладал ею? Или же, напротив, в том, что он дерзнул сказать: «Буду подобен Вышнему» (Ис.14:14)? Ведь он вообразил, что создание может возвыситься до природы Создателя и соделаться сопрестольным Вседержителю Богу. Поэтому и пал, как молния с неба, по написанному (Лк.10:18). Ты же, столь безрассудно и неосторожно нападая на нас, не придаешь никакого значения тому, что Сын, будучи (по твоему мнению) из некоего подобного нам (тварного, но духовного) мира и потому частью творения, в качестве чести призывается от Бога и Отца к сидению с Ним (на Божеском престоле), – и эту честь (по твоему мнению) доставляет Ему отнюдь не Его существо, требующее подобающего Ему и соответствующего достоинства. Ведь если это так, как болтаете вы, то Он только в качестве благодати приемлет то, что выше твари. Прочь от такой хулы, человек! Не так мы будем думать, не дай Бог! Веруем, что Ангелы и Архангелы и еще высшие их силы удостоены различной чести по воле и всемогуществу Всемудрого Бога, определяющего справедливое решение о каждой твари. Но не будем думать, что среди них находится и Сын по природе. Не в качестве благодати и как дар имеет Он Свою (сыновнюю) славу, но потому, что Он есть из сущности Бога и Отца, Истинный Бог от Бога по природе и Истинного, сопрестолен и соцарствует с Ним, все имеет под Своими ногами как Бог и от Отца, с Отцом и над всею тварью боголепно управляет. Посему справедливо слышал: «Потому что все – рабы Твои» (Пс.118:91). Поскольку же как истинный Бог Он оказывается сущим повсюду, то, очевидно, никоим образом не может быть «от мира сего», то есть тварным. Слово «мир» здесь обозначает всю природу сотворенного, посредством части делая указание на все то, что мыслится сотворенным, как и Бог у пророков, удаляя Себя от всякого тожества природы с тварью, сказал: «Потому что Я – Бог, а не человек» (Ос.11:9). И если потому, что Он сказал, что не есть Он подобный нам человек, мы, конечно, не поставим Его в ряд с Ангелами или какими другими (высшими) тварями, но, идя от части к целому, должны признавать, что Бог есть нечто другое по природе сравнительно со всем тварным, то таким же образом, полагаю, благочестивцам надлежит понимать подобные толкуемой трудности, «ибо видим в зеркале посредством загадки» (1Кор.13:12), как Павел говорит.

Ин.8:24. Рех убо вам, яко умрете во гресех ваших

В немногих словах опровергнув безрассудное предположение размышлявших вышеуказанным образом и изобличив опять их пустословие о Себе, возвращается к предположенной как бы с самого начала цели речи, снова повторяет и выставляет на вид, в каких бедствиях будут они и чему подвергнутся, безумно отвергая веру в Него. Такое повторение одного и того же необходимо требуется от мудрого и опытного учителя. Учащему, думаю, подобает не потакать невежеству слушателей и беззаботно относиться к ним, если бы они даже и не совсем охотно усвояли познание научений, но снова и часто повторяя, говорить одно и то же и в одинаковых словах. Так терпеливый пахарь, подняв пашню, положив на нее немалые труды и рассеяв зерна по бороздам, если посев окажется испорченным, снова обращается к плугу и немедленно делает подсев к испорченным уже семенам. Не достигши сначала цели, он не ожидает, конечно, потерпеть то же самое и во второй раз. Действуя таким же образом, и божественный Павел говорит в одном месте: «То же самое говорить вам для меня не леностно, для вас же назидательно» (Флп.3:1). Видишь, как учитель оказывается свободным от лености и для слушателей частое повторение учения доставляет назидательность. Поэтому Господь наш Иисус Христос, снова повторив Свою речь к иудеям, тем самым утверждает, что немалый какой-либо и случайный вред будет от неверия в Него, ибо неверующие, говорит, должны непременно «умереть во грехах», умереть несомненно обремененные грехами, потому что предаст человеческую душу всепожирающему пламени.

Ин.8:24. Аще бо не имете веры, яко Аз есмь, умрете во гресех ваших^[600]

Точнее изъясняет полезное и, ясно представляя способ спасения, показывает потом, каким путем они могут возвыситься до жизни святых и достигнуть вышнего града, небесного Иерусалима. Не только, говорит, надлежит уверовать, но и утверждает, что уверовать надо именно в Него, ибо мы получаем оправдание верою в Него как в Бога от Бога, как в Спасителя, Искупителя, Царя всяческих и Истинного Господа.

Итак, вы погибнете, говорит, не веруя, «что Я» (это) «есмь». Это «Я», о Котором, говорит, написано у пророков: «Светись, светись, Иерусалим, ибо пришел свет твой и слава Господня над тобою воссияла» (Ис.60:1). Я, говорит, «есмь», некогда повелевавший удалиться прочь болезням души и обещавший по любви исцеление в словах: «Обратитесь, сыны, обратитесь, и исцелю сокрушения ваши» (Иер.3:22). Это «Я есмь», говоривший, что даруется тебе Божественная и исконная благость и несравненное долготерпение, и потому восклицавший: «Я, Я Сам изглаживаю грехи твои, и не вспомяну» (Ис.43:25). Это «Я есмь», говорит, изрекающий чрез пророка Исаию: «Омойтесь, чисты будьте, отнимите лукавства от сердец ваших пред очами Моими, отстаньте от лукавств ваших... и приходите (тогда) и рассудим, говорит Господь: и если будут грехи ваши, как багряница, (то) как снег убелю (их), – и если будут, как пурпур, (то) как руно убелю» (Ис.1:16, 18). Это «Я есмь», говорит, о Котором опять сам пророк Исаия сказал в одном месте: «На гору высокую взойди, благовествующий Сион! Возвысь с силою голос, благовествующий Иерусалим! Возвысьте, не бойтесь! Вот Бог ваш, вот Господь с силою грядет, и мышца (Его) со властию! Вот награда Его с Ним, и дело (воздаяние Его) пред Ним! Как пастырь будет пасти стадо Свое и мышцею Своею собирать агнцев и во чреве имущих утешать» (Ис.40:9–11). И опять: «Тогда отверзутся очи слепых, и уши глухих услышат, тогда вскочит, как олень, хромой, и ясен будет язык косноязычных» (Ис.35:5–6). Это «Я есмь», говорит, о Котором также написано еще, что «внезапно придет в храм Свой Господь, Которого вы ищете, и Вестник Завета, Которого вы желаете: вот грядет, говорит Господь, и кто выдержит день пришествия Его? Ибо Он придет как огонь в плавильнице и как щелок моющий» (Мал.3:1–2). Это, говорит, «Я есмь», чрез уста Псалмопевца дающий обещание Самому Богу и Отцу принести Себя Самого в жертву за спасение всех и восклицающий: «Жертвы и приношения Ты не восхотел, тело же уготовал Мне, всесожжений и (жертвы) о грехе Ты не возблаговолил; тогда сказал Я: вот иду, во главе книги написано о Мне – (чтобы) сотворить волю Твою, Боже» (Пс.39:7–9; Евр.10:5–7). Это, говорит, «Я есмь», о Котором и сам закон возвещал чрез Моисея в словах: «Пророка из братий твоих, как меня, восставит тебе Господь Бог твой, Его слушайте, – согласно всему тому, что просил ты от Господа Бога твоего на горе Хориве в день (твоего) собрания» (Втор.18:15–16).

Итак, вы справедливо, говорит, погибнете и получите вполне должное возмездие от Судьи за то, что по причине великого нечестия своих нравов не поняли Меня, столь многими святыми предвозвещенного вам и засвидетельствованного делами, какие Я совершаю. Ведь и в самом деле поистине нет никакого основания для того, чтобы неверующие Ему должны были освобождаться от наказания, когда Богодухновенное Писание наполнено речами и свидетельствами о Нем, да и Сам Он, согласно древним предсказаниям, представляет блестящее доказательство от дел Своих.

Ин.8:25. Глаголаху убо Ему: Ты кто еси?^[601]

Эта грубая и соединенная с яростию речь исходит у них опять из надменности их. Ведь они любопытствуют не для того, чтобы, узнав, уверовать, но по великому безумию своему едва не бросаются на Христа. Совершенно просто говорит: «Это Я Сам», не прибавив, что Он есть Бог от Бога, и ничего другого из того, что указывает на присущую Ему славу. Скромно опять и без всяких добавлений говорит только это «Я есмь», предоставив любознательнейшим добавлять недостающее. Они же (вместо этого) предаются непристойному и необузданному неистовству и вследствие своего безмерного презрения как бы пресекают еще не достигшее окончания слово Спасителя, бранят и, прервав на средине, спрашивают: «Ты кто?» Яснее надо было высказать это так: так неужели же Ты дерзаешь думать о Себе что-либо больше того, что знаем мы (о Тебе)? Мы знаем Тебя сыном плотника, человека простого и бедного, незнатного среди нас и совершенно ничтожного. Таким образом осуждают Господа как ничего не значащего, имея в виду только Его род по плоти, но никакого внимания не обращая ни на великолепие Его дел, ни на Его рождение свыше и от Бога, вследствие чего именно и можно было признавать Его Богом по природе. Кто бы, в самом деле, мог совершить подобающее одному только Богу? А Христос совершал, следовательно, Он был и есть Бог, хотя и явившись во плоти ради спасения и жизни всех. Но и не только увлекаясь одними своими безрассудствами, а и не придавая никакого значения нашему Божественному и Богодухновенному Писанию, они уничижают Его за то, за что, напротив, подобало благодарить, как не ведающие «ни того, что говорят, ни тех, о ком утверждают» (1Тим.1:7).

Итак, поставив над «Ты», для указания выразительности, знак так называемого сильного (острого) ударения, принимает это изречение в виде вопроса, соединенного с удивлением. Этим «Ты», они высказывают следующее: о, совершенно ничтожный и таким у нас знаемый, простец и из простецов, что имеешь сказать о Себе славного, что есть у Тебя достойное слова? Ведь подобные дерзости не чужды иудейскому безумию.

Ин.8:25. Рече им Иисус: начаток, яко и глаголю вам^[602]

Подвергаюсь, говорит, бесчестию (у вас), хотя и призываю (вас) к вечной жизни, к оставлению грехов, к отложению смерти и тления, к освящению, к праведности, к славе, к похвале усыновления Богу. Но и всем этим желая увенчивать вас, не нахожу Себе никакого уважения и считаюсь у вас ничтожным. Впрочем, говорит, Я терплю совершенно справедливое за то, что сделал «начало» речи у вас, провозгласил нечто способное приносить пользу и пожелал спасать тех, которые имели дойти до такой низости, что Восхотевшему спасать их предпочли отвечать горьким воздаянием.

И на другое нечто, кажется, указывает нам Христос в этих словах. Подобало Мне, говорит, совсем не обращаться к вам с речью «поначалу» (с самого начала), но сообщать этот дар тем, которые имели, и притом с великою охотою, услаждаться Моими словами и быстро подчинять себя евангельским заповедям. Указывает здесь на множество язычников.

Но понимая так эти слова Его, считаем нужным предохраниться от возражения противников, ибо из обыкших христоборствовать, быть может, скажет кто-либо: если надлежало не к иудеям обращать речь вначале, а, напротив, к язычникам, то Сын, следовательно, погрешил против долга, совершив совсем не это последнее, а именно то первое.

Но на это ответим опять таким образом. Сын говорит эти слова не потому, что он раскаялся в Своих собственных желаниях или желаниях Отца, и не потому, что отклонился от требовавшегося домостроением дела, – ведь Бог не мог бы пожелать того, чему совсем не подобало быть. Но посредством слов, что не к вам подобало «говорить поначалу» и не у вас как бы полагать основание спасительного учения, Он показывает и Отца и Себя Самого истинными и человеколюбивыми по Своей природе. Вот, Он сообщал спасительное слово, хотя и недостойным нечестивцам, иудеям, поставив на втором месте множество язычников, хотя весьма склонное веровать в Него и старательно повиновавшееся Ему.

Что же побудило Его поставить впереди и предпочесть пред другими жестоковыйный народ Иудейский? Им дал обетование о пришествии Своем чрез святых пророков, им подобала и благодать ради отцов их. Поэтому и говорил: «Послан Я только к овцам погибшим дома Израилева» (Мф.15:24), и к женщине сирофиникиянке: «Не хорошо взять хлеб у детей и бросить псам» (Мф.15:26). Вот вследствие этого и почтен Израиль и поставлен впереди язычников, хотя и имел грубейшую душу. А как не узнал он Владыку всего и Совершителя обетованных благ, то благодать учения перешла наконец к язычникам, которым подобало, чтобы Господь «поначалу» и во-первых обратился к ним с словом Своим не в силу обетования бывшего, к отцам их, а по причине присущего им благопослушания.

Ин.8:26. Многа имам о вас глаголати и судити^[603]

Так как иудеи весьма опрометчиво осуждали Его и, совсем не имея за что обвинять, надмевались над Ним за одну только простоту Его рода по плоти, почему и уничижали Его, то Он кротко устыжал их и в предшествующих словах высказал яснее: «Вы по плоти судите, Я не сужу никого» (Ин.8:15). А судить по плоти, по моему мнению, и имеет именно такой смысл, ибо, увлекаясь одними только земными предметами, они совсем не видят небесных благ и, взирая на один только блеск этой жизни, благоговеют пред богатством или величаются подобными же пустяшными предметами. Напротив, способные правильно судить о природе вещей согласно Закону Божию утверждают, что тот из людей достоин уважения и соревнования, у кого есть желание жить по воле Творца. Ведь уничижение по плоти не может причинять никакого вреда человеческой душе, привыкшей к добродетели, – равно и наоборот, блеск в этой жизни и знатность от богатства не могут приносить никакой пользы тем, которые отказываются жить по закону. Итак, судят по плоти, как мы только что сказали, те, которые не смотрят на святость, – которые не поведение и нравы привыкли ценить, но обращают свой ум к одному только земному, почитая достойным всякого уважения того, кто воспитан в богатстве и роскоши. Вот вы, неразумнейшие наставники иудеев, хотя и руководствуемые законом Моисеевым к справедливости в суде, без всяких оснований, за одну только незнатность по плоти, осуждаете Того, Кто посредством многих чудес пред вами явил Себя Богом. Я же не стану подражать вашему безрассудству и не вынесу о вас подобный приговор. И это потому, что человеческая природа здесь совсем ничего не значит. Что такое, в самом деле, представляет собою это наше бренное и земное тело? Тлен и червь – ничего другого. Но по этой причине я не подвергну вас осуждению и отнюдь не сочту вас достойными презрения только за то, что вы – люди по своей природе. «Именно много о вас говорить и судить», то есть в преизбытке имеются всякого рода обвинения против вас, – не за одно только могу обвинять вас, но за многое, и при этом ни в чем не солгу, подобно вам. Могу осуждать вас, как неверов, как гордецов, как высокомеров, как богоборов, как упрямцев, как неблагодарных, как лукавых, как постоянных сластолюбцев, более чем боголюбцев (2Тим.3:4), как «славу друг от друга приемлющих, а славу, что от Единого (Бога), не ищущих» (Ин.5:44), – как сожегших духовный виноградник, как не упасших надлежащим образом врученное вам от Бога стадо, как не руководивших к (принятию) Проповедуемого в законе и пророками, то есть Меня. Вот что мог бы сказать иудеям Спаситель. А присоединив к «много имею говорить о вас» еще «и судить», как бы угрожает им, что некогда явится Судьею Тот, Кто ради плоти подвергается у них презрению.

Ин.8:26. Но Пославый Мя истинен есть, и Аз, яже слышах от Него^[604], сия глаголю в мире

Оставив невежество иудеев и презрев их бесстыдные ругательства Его, возвращается к началу (прерванной речи), предоставляя подобающему времени, а не настоящему, суд над ними и их дерзостью и обращаясь к собственной цели Своего пришествия, ибо Он пришел не для того, чтобы судить мир, но чтобы спасти мир, как Сам говорит в одном месте (Ин.12:47). Поэтому-то, строго держась цели Своего пришествия, Он снова предлагает увещание и призывает к спасению, причем поистине оказывается достойною удивления степень Его незлобия и чрезмерность присущего Ему человеколюбия. Ввиду этого и Петр говорит о Нем в Послании: «Он, злословимый, не злословил вопреки, – страдая, не угрожал, но предавал Судии Праведному» (1Пет.2:23). Итак, Я обращу, говорит, теперь к вам такую речь, какая совсем необычна у вас, то есть состоящую не в порицаниях и бесполезных словах, но, предоставив суд над вами должному времени, Я стану предлагать полезное вам и не откажусь от снисходительности к вам, хотя, по присущему вам безрассудству, вы и оскорбляете Меня. Ведь Я только что говорил вам: «Я есмь свет мира, следующий Мне не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» (Ин.8:12). При этом вы безрассудно и с великою яростию нападали на Меня, восклицая: «Ты о Себе Самом свидетельствуешь, – свидетельство Твое не истинно» (ст. 13), на что Я отвечал: «И если Я свидетельствую о Себе, истинно свидетельство Мое, потому что Я знаю, откуда пришел Я и куда иду» (ст. 14). Но пусть Я окажусь тяжелым, говоря это вам, пусть Я – свидетель для вас неприятный о присущих Мне природных достоинствах, «но Пославший Меня истинен (есть) и Я что слышал от Него, то говорю в мир». Поэтому, если Я, по-вашему, говорю ложь и свидетельство Мое не истинно, то вам, конечно, необходимо утверждать, что Отец (еще) прежде (Меня) сказал ложь. Но Он – «истинен». Следовательно, Я не сказал лжи, и если вы не слушаетесь слов Моих, то постыдитесь, говорит, слов Пославшего Меня. Что говорил Он обо Мне? «Вот муж, Восток имя Ему» (Зах.6:12). И еще – к почитающим Его: «И воссияет вам, боящимся имени Моего, Солнце Правды, и исцеление в лучах Его» (Мал.4:2). Также и ко Мне, Кого вы, не ведая, оскорбляете, говорит: «Вот Я дал Тебя в завет рода, во свет народов» (Ис.49:6). А что Я и свет есмь, о сем также вам говорилось от Него, именно: «Светись, светись, Иерусалим, ибо пришел твой Свет и слава Господня над тобою воссияла» (Ис.60:1). Эти слова Я слышал о Себе от Пославшего Меня Отца, и поэтому Я называю Себя светом мира, а вы, неправильно судя, уничижаете Меня ради одной только плоти и потому осмеливаетесь настойчиво утверждать: «Ты о Себе Самом свидетельствуешь, свидетельство Твое не истинно» (Ин.8:13).

Итак – следует теперь обобщить весь смысл толкуемого изречения, – объявляет иудеев богоборцами, не только вооружающимися против Его собственных слов, но и против определения, данного Отцом, ибо Он знал, что Его собственный и природный Сын есть Свет, и потому называет Его Востоком и Солнцем Правды. Они же, своим неверием навлекая на свои головы погибель, не признают истины, «добро называя злом» (Ис.5:20), почему и со всею справедливостью на них последует «горе».

Ин.8:27. Не разумеша яко Отца им глаголаше^[605]

Духоносец (Евангелист) опять поражается бесчувственности иудеев, и вполне справедливо. И в самом деле, что может быть безумнее тех, кои, несмотря на постоянные и продолжительные к ним беседы о Боге и Отце, ничего, однако ж, не разумеют, когда слышат о Нем слово Спасителя: «Но Пославший Меня истинен». Но необходимо сказать, на каком основании и по какой причине блаженный Евангелист говорит, что иудеи «не уразумели», что этими словами Христос указал им на Бога и Отца. Так как Спаситель сказал им: «Если бы Меня ведали, и Отца Моего бы ведали» (Ин.8:19), то, дабы и здесь также оказался говорящим истину, Он неуразумевших Сына представляет не разумевающими и Отца, ибо Сын есть как бы некая дверь и врата познания в отношении к Отцу. Поэтому и говорил: «Никто не приходит к Отцу, разве только чрез Меня» (Ин.14:6), подобно тому как, от образа восходя к первообразу, ум по тому (образу) представляет этот (первообраз). Итак, было необходимо показать, что иудеи ничего не разумеют об Отце, как скоро не восхотели по неведению от познания Сына руководствоваться к восприятию познания Отца. Поэтому-то Евангелист и указывает с такою выразительностью на то, что хотя Христос говорил: «Пославший Меня истинен», они, однако, «не уразумели, что об Отце говорил им».

Ин.8:28. Егда вознесете Сына Человеческаго, тогда уразумеете, яко Аз есмь^[606]

Подражая хорошим врачам, обнажает причину присущей им душевной болезни и ясно открывает, что препятствует им быстро прийти к разумению Его и вере в Него. Так как они, смотря на плоть Его и Его плотское происхождение, склонялись унизительно думать о Нем и, имея такое покрывало на очах ума своего, не знали, что Он есть истинный Бог, хотя и явился человеком, – то считает необходимым присоединить слова: «Когда вознесете Сына Человеческого, тогда узнаете, что (это) Я (есмь)», то есть: когда прекратите низкое и земное представление обо Мне, когда будете помышлять обо Мне высокое и сверхземное, признаете Богом, явившимся от Бога, хотя Я и стал ради вас подобным вам человеком, – вот тогда-то и узнаете ясно, что Я есмь свет мира, о чем и говорил вам недавно. Что же, в самом деле, может еще служить препятствием к тому, чтобы Тот, Кто принят уже за Истинного Бога, был и светом мира? Не дойдет же кто-либо до такого безумия и дерзости, чтобы и тогда дерзнуть сказать: «Свидетельство Твое не истинно» (Ин.8:13). Ведь Тот, Кто называется Богом по природе и истинным, отнюдь не может говорить ложь.

Итак, и из слов Спасителя совершенно очевидно, что, имея низкое о Нем представление и считая Его простым человеком, лишенным Божества по природе, мы тем самым, без всякого сомнения, уже и не веруем в Него и не признаем Его Спасителем и Искупителем. Но тогда что же последует отсюда? Мы лишаемся надежды, ибо если спасение чрез веру (получается), а вера исчезла, что же еще спасает? А веруя и поднимая Единородного на боголепную высоту^[607], хотя Он и соделался человеком, мы, как бы идя попутным ветром и проходя многотрудное море житейское, переселимся в вышний град и получим там почести за веру.

Другое толкование того же изречения:

«Когда вознесете Сына Человеческого, тогда узнаете, что (это) Я (есмь)»

Употребив много прекрасных слов для смягчения ярости иудеев, Господь видит, что она, тем не менее, все увеличивается. Они не перестают неудержимо хулить Его: то не придают Его слову никакого значения и нечестиво называют Его лжецом, ибо сказать: «Свидетельство Твое не истинно» (Ин.8:13), что же может означать другое, как не это; то опять, когда Он по любви сообщал им нужное для спасения и потому говорил, что «если не уверуете, что это Я, умрете во грехах ваших» (Ин.8:24), горячо восставали и, говорившимся им по любви словами противопоставляя свои безумные речи, вопрошали: «Ты Кто?» (Ин.8:25). Поэтому для столь неудержимо погрузившихся в безрассудную дерзость требовалось слово, могшее их образумить и побудить к более скромному настроению, уже налагавшее, даже и против воли, узду на язык. Вот по этой причине и угрожал им, весьма ясно говоря, что не избегнут наказания за свое нечестие, и хотя в настоящее время и видят Его долготерпеливым, но когда их нечестие против Него дойдет до ужасного предела, то есть до предания Его на распятие и смерть, тогда они подвергнутся страшному наказанию и крайнему бедствию, очевидно от войны с римлянами, случившейся после распятия Спасителя вследствие вышнего гнева от Бога. А что они имели подвергнуться великим бедам, это Спаситель также весьма ясно указывал им, говоря однажды плакавшим женам: «Дщери Иерусалимские! Не плачьте о Мне, а плачьте о себе и о детях ваших» (Лк.23:28), или в другой раз: «Когда увидите окруженным войсками Иерусалим, тогда скажете горам: покройте нас! и холмам: падите на нас!» (Лк.21:20, 23:30). Такие бедствия от войны настанут у иудеев, что всякий вид смерти будет приятнее и желательнее. И действительно, о выселении их из своей страны, пленении ее обитателей, жестоких избиениях, голоде в каждом городе и ядении в них детей повествует и Иосиф в своих сочинениях. Итак, «когда», говорит, предав распятию «Сына Человеческого», подвергнетесь соответственному наказанию и за свои дерзости ко Мне получите равномерное возмездие, «тогда» с плачем «узнаете, что Я есмь» могущий все, то есть Бог. Ведь если и «птичка одна без Бога в сеть ловца не попадет»^[608], то каким образом, говорит, целая страна и народ возлюбленный могли бы дойти до такой полной погибели, если бы, без сомнения, Вседержитель Бог не попустил этому быть? Вот каким ужасным злом оказывается пренебрежение к Богу, доводящее до столь страшных бед. Поэтому и Павел порицает некоторых, говоря о Боге: «Или богатством благости Его и кротости и долготерпения Его пренебрегаешь, не разумея, что благость Божия к покаянию тебя ведет, но по жестокости своей и нераскаянному сердцу сам собираешь себе гнев в день гнева» (Рим.2:4–5).

Иное толкование того же изречения

Много времени провел Христос в обращении с иудеями – во всяком, можно сказать, собрании беседовал с ними, каждую субботу говорил с ними, часто и охотно предлагая им полезное учение и постоянно призывая к просвещению от Духа. Так, Он между прочим говорил им, как истинный и по природе Бог: «Я есмь свет мира» (Ин.8:12). А они, предаваясь неразумным помыслам, возражали Ему на эти слова: «Ты Сам о Себе свидетельствуешь, свидетельство Твое не истинно» (Ин.8:13). И дерзость иудеев простиралась не до одних только противоречий на словах и их неукротимая смелость не ограничивалась одними только порицаниями, но, беспощадно пройдя чрез все ступени жестокости, окончили тем, что предали Его распятию и смерти. Но как Он был жизнью по природе, то, расторгнув узы смерти, восстает из мертвых, справедливо удаляется от гнусностей иудеев, переселяется к язычникам, всех призывает к свету и слепым дарует прозрение. Таким образом, случилось то, что после крестной смерти Спасителя нашего Христа умы иудеев омрачились, так как свет удалился от них, а сердца язычников просветились, так как истинный свет воссиял им. Итак, «когда», говорит, «вознесете Сына Человеческого, тогда узнаете, что (это) Я (есмь)», вместо: претерплю до самого конца ваше нечестие, не наведу на вас преждевременного гнева (своего), приму страдания и смерть, перенесу, кроме всего другого, и это. Но когда вы предадите распятию Сына Человеческого, почитаемого вами за простого человека, тогда, говорит, даже невольно, узнаете, что Я не сказал лжи в словах: «Я – свет мира». Ведь если вы видите себя самих подвергшимися омрачению, а бесчисленное множество язычников просвещенными по причине Моего бытия у них, то разве, даже вопреки своей воле, вы не должны согласиться наконец, что Я – поистине свет мира? А что Спаситель, после воскресения из мертвых, имел удалиться из сонмища иудеев, это для всякого несомнительно, ибо это уже совершилось и исполнилось. Но, кроме того, это с еще большею ясностию можно видеть и из Его слов: «Пока свет имеете, ходите во свете, дабы тьма вас не объяла» (Ин.12:35). Сокращение и удаление света дает бытие тьме и, наоборот, присутствие света производит исчезновение тьмы. Итак, Христос является истинным Светом, Своим удалением подвергнув иудеев тьме, а Своим присутствием осветив язычников, – и испытание бедствий сделалось горькою наукою для иудеев.

Еще толкование того же изречения:

«Когда вознесете Сына Человеческого, тогда узнаете, что это Я»

Поскольку вы, говорит, смотря на одну только плоть, думаете, что Я простой человек, один из вам подобных, а Божеское достоинство и соединенная с ним слава нисколько не входит в ваш ум, то очевиднейшим для вас знамением того, что Я – истинный Бог от Бога и Свет от Света, послужит всеужасная ваша и беззаконнейшая дерзость, то есть крест и смерть (Моей) плоти на нем. Ведь как скоро вы увидите неисполнившеюся цель своего злоумышления и сокрушенною сеть смерти, ибо Я восстану из мертвых, – тогда даже невольно и по необходимости уже согласитесь наконец с обращенными к вам Моими словами и должны будете признать, что Я – Истинный Бог по природе. И это потому, что Я окажусь выше смерти и тления и, как Жизнь по природе, восставлю Мой храм (Ин.2:19–21). Но если владычествовать над смертью и презирать сети тления подобает только Богу по природе и никому другому из существующего, то разве не должен оказаться Я, без всякого противоречия и вне всякого сомнения, по этому самому могущим все побеждать и беспрепятственно? Итак, Спаситель сказал, что Его собственный Крест будет знамением для иудеев и очевиднейшим доказательством того, что Он есть Бог по природе.

Ясно высказывающим это ты можешь видеть Его и в некотором другом случае. Так как чрез Него совершилось бесчисленное множество чудотворений, то фарисеи приступили однажды к нему с словами: «Учитель! желаем от Тебя знамение видеть» (Мф.12:38). Он же, поскольку видел их замыслы и знал их дурные намерения, говорит: «Род лукавый и прелюбодейный знамения ищет, и знамение не дается ему, кроме знамения Ионы пророка: ибо как был Иона во чреве кита три дня и три ночи, так будет и Сын Человеческий в сердце земли три дня и три ночи» (Мф.12:39–40). Слышишь, как иудеям, требовавшим знамения в доказательство того, что Он есть истинный Бог, хотя говорили это и с целью искушения, – не будет показано, говорит, им другого знамения, кроме знамения Ионы пророка, то есть тридневной смерти и воскресения из мертвых. Какое же в самом деле знамение свойственной Божеству власти может быть столь велико и очевидно, как разрушение смерти и уничтожение тления, хотя и по Божественному решению овладевшего человеческою природою? Ведь в лице Адама она услышала: «Земля еси и в землю отойдешь» (Быт.3:19). Но во власти Спасителя Христа было и положить конец Своему собственному гневу и смерть, явившуюся вследствие Его же проклятия, уничтожить благословением. А что иудеи сильно трепетали знамения воскресения как страшного доказательства того, что Христос есть воистину Бог, этому ясно научит их последнее деяние. Как только узнали они о воскресении Спасителя и что Он не обретается во гробе, придя от этого в весьма великий страх, старались за большие деньги купить клевету у воинов. Они дали им сребреники, чтобы говорили, «что ученики Его, пришедши, украли Его, когда мы спали» (Мф.28:13). Вот как велико знамение воскресения, будучи бесспорным доказательством Божества Иисуса, почему и смутилось жестокое и непреклонное сердце иудеев.

Глава V

О том, что Сын по силе и премудрости не меньше Бога и Отца, напротив, – Сам есть премудрость и сила Его

Ин.8:28. И о Себе ничесоже творю, но, якоже научи Мя Отец, сия глаголю^[609]

Говорит применительнее к человеческому состоянию, так как иначе иудеи не могли понимать и не допускали выслушивать от Него Его учение о Своем божестве в чистом виде. В последнем случае они даже хотели подвергнуть Его побиению камнями, обвиняя Его в богохульстве, потому что, будучи человеком, Он творил Себя Богом. Поэтому, сняв величие Своего Божеского достоинства и совлекши с слова блеск этого достоинства, Он прекрасно сообразуется с немощию слушателей: видя в их душе, что они не признают Его Богом, Он строит человекообразную речь, дабы опять не возгорелись гневом их сердца и чрез это они безрассудно не утратили хотя бы даже некоторого небольшого к Нему внимания. Итак, познаете, говорит, когда вознесете Сына Человеческого, что это Я, – подобным же образом познаете также и то, что «от Себя не творю ничего, но как научил Меня Отец, так^[610] говорю".

Но скажи мне, быть может, спросит кто-нибудь, какая нужда в таком изречении? Чему научает в нем нас Христос? Ответим на это посредством благочестивого изъяснения каждого отдельно слова в этом изречении. Вы не престаете, говорит, нападать на Мои дела как беззаконные и нечестивые – часто обвиняли Меня как поступающего противозаконно и обыкновенно совершающего несогласное с законодателем. Так, когда Я исцелил страдавшего столь продолжительною болезнью и оказал милость человеку в субботу, то вместо подобавшего благоговения вы предпочли обвинять Меня за это и оказались далекими от воздаяния Мне должного. Ввиду этого Я недавно давал вам спасительные наставления и убеждал вас к желанию усвоить себе свет. Потом Я показывал вам Истинный Свет, когда изъяснял Свою природу в словах: «Я – свет мира» (Ин.8:12). А вы опять, безрассудно поступая и размышляя, выступали против Моих слов и дерзнули бесстыдно сказать: «Свидетельство Твое не истинно» (Ин.8:13). Поэтому когда вознесете Сына Человеческого, то есть когда Его подвергнете смерти, и увидите Его победителем уз смерти, ибо восстану из мертвых как Бог по природе; тогда, говорит, вы узнаете, что «ничего от Себя не творю, но как научил Меня Отец, так^[611] говорю". Когда увидите (во Мне) истинного Бога по природе и Сына, то узнаете, что я отнюдь не своеволен, но всегда соволен Богу и Отцу, – и все, что ни совершит Он, это и Я Сам немедленно творю, а равно и говорю все то, что нахожу говорящим Его, ибо Я имею одну сущность с Родителем. Я исцелил в субботу расслабленного, и вы вознегодовали за это, но ведь Я показал вам, что и Отец действует в субботу, сказав: «Отец Мой доселе делает и Я делаю» (Ин.5:17). Итак, «от Себя не творю ничего».

Точно так же Я говорил вам: «Я – свет мира», а вы подумали, что Я говорю что-то несогласное с Ним (Отцом), хотя опять и в этом случае Я постыдил вас, когда привел Его слово обо Мне: «Вот Я положил (назначил) Тебя в завет рода, во свет народов» (Ис.42:6). Поэтому вы, говорит, совершенно напрасно обвиняете Того, Кто всегда единоволен с Отцом и не делает ничего несогласного с Ним, равно и не позволяет Себе говорить что-либо такое, что не от Него. Такой, полагаю, смысл надо давать приведенным словам.

Но свирепый зверь, разумею христоборного арианина, быть может, и тут набросится на нас и выступит с такою речью: «Зачем же ты, любезнейший, стараешься перетолковывать изречение в благоприятном и угодном тебе только одному смысле, не стыдясь похитить у него его истинное значение? Ведь Сын ясно утверждает, что Он ничего не делает от Себя, но что узнает от Бога и Отца, это и говорит; таким образом, Отца Своего признает высшим, чем Он Сам (Сын)».

Так что же, любезнейший? Пусть-ка и он в свою очередь услышит: ведь Сын получает от Отца силу и премудрость конечно для того, чтобы быть в состоянии делать и говорить что-либо безукоризненно? Но каким же образом будет Богом по природе Тот, Кто получает от другого и силу и мудрость, как это имеет и природа тварей? Ведь у получивших бытие из небытия все, что бы ни имелось, без сомнения, есть богоданное. Но не так в Сыне. Божественное Писание знает и проповедует Его Богом истинным. А сущему по природе Богу, полагаю, должны принадлежать все без исключения совершенства. Если же оказывается недостаток в каком бы то ни было совершенстве, каким образом может быть Богом? Как нетление и бессмертие должно принадлежать Ему, без сомнения, природно, а не отвне и не как данное, так и всесовершенство и отсутствие недостатка во всех благах. Если же, по твоему нечестивому и безрассудному рассуждению, Сын оказывается несовершенным в могуществе совершать богоприличные действия и говорить подобающие Богу слова, а между тем Он есть сила и премудрость Отца, по учению Божественного Писания, то обвинение это (в несовершенстве) скорее должно относиться к Отцу, чем к Нему, ибо с принятием этого необходимо утверждать, что уже и Бог Отец несовершен по силе и не всецело премудр. Видишь, куда опять ведет дерзость твоего невежества.

Но я удивляюсь и тому, что от твоего внимания ускользнуло и такое еще соображение. Каким, скажи мне, образом опять Бог и Отец может сообщать могущество Своей собственной силе или как Он мог бы соделать премудрость Свою более премудрою? Ведь одно из двух: или необходимо утверждать, что Он всегда восходит к большему и мало-помалу преуспевает в могуществе и приобретении большей силы, чем какая Ему присуща, что глупо и совсем невозможно, или нечестиво предполагать, что Он укрепляется от другого. Но в таком случае Сын разве мог бы называться и Господом сил, или как мог бы представляться премудростию и силою тот, кто подобно нам укрепляется и умудряется от другого? Прочь от такого богохульства и нелепых рассуждений. Или ясно признайте, что Сын есть творение, дабы иметь против себя все Богодухновенное Писание, или, если веруете, что Он есть Бог по природе, согласитесь, что у Него есть в совершенстве все свойства Божества. А особенность такого природного свойства состоит в том, чтобы ни в каком отношении не быть бессильным и иметь какой-либо недостаток пред Верховною Премудростию, а, напротив, по самой природе быть Премудростию и Силою. Но в Премудрости нет ничего, что бы приобреталось чрез научение, а равно и в первой и истинной Силе могущество нельзя представлять приобретенным.

Но для раскрытия самой природы вещей и точнейшего исследования слов Христа к сказанному присоединим еще следующее. Что такое совершил, став человеком, Единородный, что может превышать присущую Ему силу? По всей вероятности, некоторые скажут, что Ему как получившему от Бога и Отца силу совершать (чудеса) тогда именно надлежало сказать, что «от Себя Самого не творю ничего», когда изгонял беса, исцелял расслабленного от болезней, освобождал прокаженного от страдания, слепым давал прозрение, немалочисленное множество людей насыщал пятью хлебами, укрощал словом бушующее море, Лазаря воскрешал из мертвых. Но можем ли мы в этих чудесах видеть проявление превышающей присущую Ему силы? В таком случае как, скажи мне, Он утвердил столь великое небо, простерши как шатер для обитания, как основал землю, как сделался творцом солнца, луны и звезд на тверди? Как создал Ангелов, Архангелов, Престолы, Господства и, кроме того, еще Серафимов? В столь великих и сверхъестественных делах не имев нужды ни в силе, ни в премудрости другого, каким образом Он мог оказаться немощным в столь малых делах? Или как мог бы возыметь нужду в учителе тому, что надо говорить к иудеям, Тот, Кто и чрез святых пророков славословится как Премудрость? Вот слышу одного из них, говорящего: «Господь, сотворивший землю в крепости Своей, утвердивший вселенную премудростию Своею, и в разуме Своем распростер небо» (Иер.10:12). Согласно этому и божественный Даниил говорит: «Да будет имя Господне благословенно во веки, потому что премудрость, и разум, и сила Его есть» (Дан.2:20). Если же, по слову пророка, «Его» есть и сила и премудрость, то кто же, наконец, может выносить пустословие инославных, утверждающих, что от другого подается сила и премудрость Тому, Кого признают Премудростию и Силою Отца?

Но если бы, говорят, мы признавали кого-либо другого доставляющим Сыну восполнение в недостатке силы или учащим Его, то вы имели бы основание нападать на наши слова, желая защитить Его как оскорбляемого; поскольку же мы утверждаем, что дает это Отец, какой же окажется у вас предлог печалиться об этом?

Итак, если вы думаете, что никакого вреда не причиняете Сыну в отношении к Его природному подобию с Родителем, хотя бы и говорилось, что Он что-либо получает от Него (Отца), то вспомни, любезнейший, недавние слова и убедись чрез это не соблазняться, но давай Ему равенство во всем с Его собственным Родителем и ни в каком отношении не умаляй Его. Если же это отвлекает тебя от правильного взгляда и заставляет думать о Нем неподобающее, то зачем делаешь тщетные усилия обмануть нас пустыми словами? Ведь совершенно никакого различия нет в том, если утверждается, что Сам Бог и Отец или другой кто помимо Его дает Сыну. Раз будет доказано, что Он получил что-либо, какую пользу Он найдет в том, если лицо дающего окажется очень славным? Какое различие, скажи мне, для отстраняющегося от биения в том, что удары будут наноситься деревянным и позолоченным жезлом? Важен тут не образ страдания, а отсутствие страдания. Поэтому как скоро Сын оказывается нуждающимся в силе и премудрости, если явится получившим что-либо от Него (Отца), и уже вполне подлежит этому обвинению, то разве не вполне наивно ты пытаешься оглушить нас, слушателей, словами и ложными ухищрениями скрыть обвинение чрез указание на то, что никто другой, но только Отец является подателем? Удивляюсь, как, считая себя мудрецами и по внешности столь опытные в тонких рассуждениях, вы не заметили того, что, умаляя образ Бога и Отца, то есть Сына, не столько Его оказываетесь обвинителями, сколько Того, Кого Он есть образ, необходимо долженствующего быть таким, как проявится в Сыне.

Но, говорят, принудит тебя глас Сына даже и против воли согласиться с тем, что высказать Он не почел недостойным, ибо Сам Он исповедал, что ничего не творит от Себя, но и говорит только то, чему научится от Бога и Отца.

Но, любезнейший, пусть кажутся тебе неправильными прекрасные слова, как скоро ты отверг свет истины, мы же опять пойдем своим путем и будем мыслить о Единородном обычное и общепринятое, с подобающим нам благочестием обращаясь к толкуемому изречению. Ведь если бы Единородный сказал: «Ничего от Себя не творю, но, получая силу от Бога и Отца, совершаю чудные и достойные удивления дела», то и подобная этой речь нисколько не явила бы Его подлежащим за это какому-либо обвинению (в бессилии), хотя противник наш казался бы нам (в таком случае) несколько более благоприличным (с своим возражением). Но так как Он просто и безусловно, ничего не прибавив, говорит, что «ничего от Себя не творю», то мы, без всякого сомнения, не можем утверждать, что Он обвиняет Свою природу как бессильную в каком-либо отношении, но указывает на нечто другое, истинное и безукоризненное. Применим к человеку значение Его слов, чтобы увидеть, что говорит Он. Пусть станут какие-либо два человека, получившие, конечно, одну и ту же природу, имеющие равную друг с другом силу и единомысленные. Затем пусть один из них скажет: «От себя ничего не творю я». Укажет ли он этим на то, что он бессилен и совсем не в состоянии ничего делать сам по себе, или же на то, что он имеет другого, с ним сопряженного, во всем согласным и единомысленным с собою? Так со мною разумей и о Сыне, но только в гораздо высшей степени. Поскольку иудеи безрассудно нападали на Него за совершение чудесных дел, всячески обвиняли Его в нарушении субботы и приписывали Ему противозаконные деяния, то Он и стал наконец указывать на согласие во всем и единомыслие с Собою Бога и Отца, искусно постыжая необузданную ярость неверовавших. Со всею справедливостью надлежало наконец подействовать устрашением на склонных обвинять Его посредством указания на то, что Он все совершает по воле Отца и собственное Его желание согласно с хотением Отца. И это совершение Сыном всего по воле Отца не меньшим и не подчиненным должно являть Его, но (действующим) от Себя и (сущим) в Себе и единосущным (Отцу). Так как Он есть Премудрость Отца и живая Воля, то Он и исповедует, что делает не другое что, как то, что изволит Отец, Которого Он и есть Премудрость и Воля, подобно как и наш разум ничего не делает сам от себя, но совершает все только угодное нам. Впрочем, это только малое сравнение с тем, имеющее только неясный образ истины. И как наш разум не считается чем-то другим, отличным от нас, таким же точно образом, думаю, и Премудрость Бога и Отца, то есть Сын, не есть что-либо другое, отдельное от Него, говорю это по отношению к тожеству существа (Их) и совершенному подобию природы, ибо Отец есть Отец и Сын есть Сын – собственно-ипостасно (Каждый в Своей ипостаси).

А как Он присоединяет к этому еще: «Как научил Меня Отец, сие говорю», то никто отнюдь да не думает, что Сын представляется нуждающимся в чем-либо, ибо большая в таком случае будет неточность в рассуждениях. Но смысл этих слов можно выразить так. Иудеи, будучи не в состоянии понимать никакого добра, не только соблазнялись тем, что Он совершал чудесно, но и подвергались очевидным для каждого образом такому же состоянию, когда Он высказывал какие-либо богоприличные слова. Так, когда Он высказывал истину в словах: «Я – свет мира», они скрежетали зубами и дерзали составлять ужасные замыслы. Но Господь наш Иисус Христос, чтобы изобличить их, что они напрасно бешенствуют из-за этого, говорит, что слова Его суть (слова) Бога и Отца, употребив при этом более человекообразное «научил». Впрочем, значение этого выражения не лишено глубокого смысла. И если враг истины не допустит человеческого, он весьма сильно повредит смысл Домостроительства с плотию. Ведь Единородный унизил Себя, став человеком и потому говоря часто как человек.

Впрочем, пусть опять знает, что Сын нисколько не противоречит Божескому достоинству Своему в словах: «Как научил Меня Отец, так говорю». Всячески можем доказать, что и это Его изречение справедливо и прекрасно. Пусть-ка ответит на наш вопрос тот обвинитель благочестивых догматов: кто, скажи мне, только что родившегося младенца научает употреблять человеческий голос? Почему не рыкает по-львиному или не подражает какому-либо другому из бессловесных животных? Следуя общепринятому мнению, надо отвечать на это, что природа есть учительница, образующая порождение соответственно свойствам порождающего. Можно поэтому иметь знание от природы, без научения, вследствие того, что природа, так сказать, влагает в порождение все свойства порождающего. В таком именно смысле и Сын Единородный утверждает в этих словах, что Он научился от Отца, ибо что у нас природа, тем по всей справедливости является по отношению к Нему Бог и Отец. И как мы, хотя и люди и от людей, без научения зная от природы, говорим, как свойственно человеку, так и Он, хотя есть Бог и от Бога по природе, научился от собственной природы говорить как Бог и изрекать подобающее Богу. Таково есть и изречение: «Я – свет мира», каковым Он признает Себя потому, что Он из одной сущности с Отцом, ибо Он есть Свет от Света. Это Он, по Его словам, узнал от Него (Отца), имея без научения некое познание богоприличных дел и слов из свойства и природы Родившего, как бы по необходимым законам восходя к тожеволию во всем и тожесловию с Богом и Отцом. И в самом деле, разве не должно считаться бесспорным, что одинаковою волею обладают и одними и теми же словами пользуются те, которые имеют одну природу? О Боге, конечно, речь, а не о нас. Нас отвлекают от границ должного и извращение нравов, и различие желаний, и преобладание страстей. Божественная же и непостижимая природа, всегда пребывающая одинаковою и неподвижно утвержденная в собственных качествах, какое может иметь уклонение к чему-либо другому? Или каким образом она может не идти прямо к своей цели, говорить и совершать подобающее Ей? Итак, Единородный, будучи одной сущности с Своим Родителем и обладая достоинствами одного Божества, без всякого сомнения, необходимо должен и делать то, что делает и Сам Отец. Это и означает «не делать ничего от себя». Без сомнения, так же и говорит Он слова Родителя не как подчиненный, или подвластный, или ученик, но как обладающий в качестве плода собственной природы способностью пользоваться словами Бога и Отца. В этом ясно открывается, что если Он не говорит ничего от Себя, то тут нет ничего для Него укоризненного.

Ин.8:29. И Пославый Мя со Мною есть, и не остави Мя Единаго (яко Аз угодная Ему творю всегда)^[612]

Ясно показывает здесь, что открывает волю Бога и Отца, Сам имея не другую какую-либо отличную от воли Отца, ибо Он есть живая и ипостасная Воля и Хотение Родившего Его, согласно сказанному одним из святых в книге псалмов: «В воле Твоей путеводишь Меня» (Пс.72:24), и опять: «Господи, в хотении Твоем доставь красоте моей силу» (Пс.24:8), то есть во Христе все добро для любящих Его, но как сообщающий для нашего ведения намерения и мысли Бога и Отца. Как наше внешнее и произносимое языком слово открывает находящиеся в глубине нашей души мысли и намерения, получая как бы некое научение и соответственно этому построяя речь, таким же образом мы должны благочестиво представлять, что и Сын, конечно превосходя приведенное сравнение, изрекает мысли и намерения Отца, так как Он есть и Слово и Премудрость Бога и Отца. И поскольку Оно не безыпостасно, как человеческое, но имеет сущность и жизнь как обладающий собственным существованием в Отце и с Отцом, то и говорит здесь, что Он не один, но что с Ним и Пославший Его. Когда же говорит: «со Мною», то выражает опять нечто благоприличное и таинственное. Не так, конечно, должны мы понимать эти изречения Его, что подобно тому, как с пророком каким-либо бывает Бог, защищающий его Своею силою и помогающий Своими внушениями или возбуждающий к пророчеству откровениями чрез Духа, так и с Ним (пребывает) Родивший. Но здесь Он употребляет это «со Мною» в другом смысле, а именно в том, что «Пославший Меня», то есть Бог и Отец, есть одной со Мною природы.

Таким же образом разумей и находящееся у пророка Исаии о Христе: «Узнайте, народы, и покоряйтеся, потому что с нами Бог» (Ис.8:9–10). Слова эти, конечно, могут приличествовать и тем, которые возымели на Него надежду спасения. Однако ж и таковые говорят «с нами Бог» не потому, что, как, пожалуй, может подумать кто, Бог будет помощником и защитником, но потому, что «Он с нами», то есть из нас, ибо Слово Бога стало человеком, и этим все мы получили спасение, расторгли узы смерти и освободились от тления греха, как скоро низошло к нам и с нами явилось во образе Божием сущее Бог Слово. Поэтому как там (у пророка) разумеем выражение «с нами Бог» вместо «Слово, сущее от Бога и Отца, явилось в одной с нами природе», так и здесь, когда Христос говорит: «Пославший Меня со Мною есть и не оставил Меня одного», мы должны, сохраняя полное соответствие в рассуждениях, ясно видеть таинственное указание Его на то, что, как уже ранее сказано нами, Бог и Отец одной есть со Мною природы. «И не оставил Меня одного», ибо действительно было бы странно не иметь «Мне с Собою» Бога и Отца, от Которого Я родился.

Но, может быть, скажет кто и ради любознательности спросит: по какой причине говорит это Сам Спаситель или что побудило Его дать такое изъяснение?

В ответ на это укажем на то, что Он весьма благополезно и по необходимости к прежде уже сказанному присоединил и это. Так как сказал, что «как научил Меня Отец, сие говорю», то этим самым уже необходимо показывает, что Отец соприсущ и единосущен Ему, дабы тем возбудить веру в Себя как говорящего Его (Отца) слова, как Бога – (говорящего) Божии (слова), – как Такого, Кто от природного свойства Своего Родителя побуждается говорить богоприличное. Подобным же образом и человеческие дети, без научения имея от природы некоторые знания, как об этом говорили выше, хорошо ведают свойственное человечеству. Поэтому не следует соблазняться, если Он говорит, что Сын научился от Отца. Чрез это Он отнюдь не оказывается меньше Его или другой природы, как думают те.

Можно убедиться в этом и посредством такого рассуждения. Ведь существо определяется не знанием или незнанием чего-либо, но природою каждого. Возьмем в пример Павла и Силуана. И допустим, что Павел в совершенстве знает тайну Христову, а Силуан – несколько менее Павла. Разве они перестанут быть подобными по природе или разве Павел будет выше Силуана по существу, как скоро он более его постиг глубину тайны? Но никто, полагаю, не дойдет до такого неразумия, чтобы видеть у них различную природу по причине большего или меньшего знания их. Если же, таким образом, свойства существа отнюдь не определяются точно знанием или научением, как сказали мы, то ничто не препятствует Сыну быть Богом по природе, хотя Он и говорит, что научился от Собственного Отца. Чрез это Он отнюдь не лишается единосущия с Ним, но, без сомнения, остается тем, что есть, то есть Богом от Бога, Светом от Света.

Но, быть может, кто спросит: как же это? Ведь Отец больше (Сына) по знанию, поэтому Он и научает Сына?

На это повторим уже много раз сказанное нами, что Премудрость Отца не имеет нужды в научении и наставлении. Составив об этом многие рассуждения, мы уже обличили лжеучение (этих совопросников) в том, что оно ведет к безмерному богохульству.

Потом нам представляется необходимым присоединить к этому еще и то, что великое старание и большая забота была у Сына о том, чтобы всегда уменьшать Свое достоинство и ради зрака раба и вследствие сего принятого для нас уничижения не говорить вполне так, как это приличествовало Ему по божеству. Каким же образом (в противном случае можно бы спросить) снизошел или откуда и куда перешел, если бы не говорил нечто и уничижительно и не вполне соответственно Своей Божественной славе? Вот почему Он часто принимает вид, что не знает, как человек, хотя и ведал, как Бог.

Ясно можешь видеть это в истории Лазаря в Вифании. Своею чудесною силою и Божественным гласом Он заставил возвратиться к жизни уже четверодневного (мертвеца) и издававшего (трупный) запах. Но посмотри, как Он поступает в этом случае. Зная, что Лазарь умер, и наперед предсказав это Своим ученикам, как Бог, Он по-человечески вопрошал: «Где вы положили Его?» (Ин.11:34). Удивительное дело! Проживая где-то далеко от Вифании и не не ведая, как Бог, что Лазарь умер, зачем было спрашивать о месте гроба? На это вполне здравомысленно можешь отвечать, что Он принимал вид вопрошающего, домостроительствуя нечто полезное.

Точно так же и здесь понимай домостроительно, а именно: как Бог, Он ведал то, о чем говорит, что узнал от Отца. Не желая слишком сильно возбуждать неразумие иудеев и сдерживая ярость невежд, Он обращает к ним речь не в том ее виде, в каком свойственна она была Ему как Богу, хотя говорить именно так (как Богу) Ему более подобало.

Но так как они еще и думали, что Он есть простой человек, то, к свойственным человеку словам как бы примешав Божественное достоинство, несколько ниже Своего достоинства, домостроительно (применительно к воззрениям иудеев) присоединяет: «потому что Я угодное Ему^[613] творю всегда». Следуй за мною также и здесь в решении кажущейся трудности и ясно представляй себе правильно толкуемое изречение: «От Себя ничего не творю». Поэтому-то, говорит, Я недавно засвидетельствовал, сказав вам, что ничего от Себя не делаю, так как Мой обычай и путь – не совершать ничего неугодного Богу и Отцу и ничего не делать, что неприятно Родителю. Таким образом и здесь, очевидно, указывается на то, что Сын ничего не делает от Себя Один, и именно совершением всегда угодного Богу и Отцу, так что если бы совершал что-либо не таковое (угодное Богу), то делал бы нечто и «от Себя», то есть противное воле Родителя. Следовательно, не потому, что Он ниже отеческого достоинства и не может совершать что-либо собственною силою, утверждал здесь, что ничего не творит от Себя, – но так как Он единомысленен и соволен всегда с Родителем решительно во всем и ничего не желает совершать как бы в одиночестве и отдельно.

И конечно, мы отнюдь не должны впадать в столь нелепые мысли, что Сын в этих словах будто бы указывает на некое предызбранное и приобретенное достоинство, а не напротив – на плод неизменной природы, почитающей несвойственным Божеству совещание в деле. Ведь если у тварей, как могущих переменяться в худшее состояние и подлежащих изменениям из лучшего в худшее, добро является плодом благочестивого и добродетельного намерения, то не так это в Божественной и все превышающей Сущности. Так как Бог совершенно изъят от всякого рода изменчивости, то и добро будет уже плодом самой Его неизменной сущности, подобно тому как тепло в огне или холод в снегу. Ведь огонь оказывается имеющим эту свою силу (жечь) не по желанию, а как природную и существенную, – не могущим быть другим, если не вынужден будет к тому мановением Творца.

Итак, не как подобный нам или какой-либо другой из разумных тварей, (то есть) по предварительному выбору и решению понуждаемый к стремлению делать нечто угодное Богу и Отцу, говорит это Единородный, но как следующий законам Своей собственной природы и ничего другого не могущий думать и делать, кроме желаний Родившего Его. Каким же образом всецело единосущное и единое Божество могло бы когда-либо разномыслить Само с Собою? Или как Оно могло бы совершить неугодное Себе, если бы что-либо в состоянии было отклонить Его к чему-либо другому (не Божественному)? Ведь хотя и существует особо и Сам по Себе Бог и Отец, подобным же образом и Сын и Дух, однако Святая и Единосущная Троица отнюдь не должна быть расторгаема на отдельные части, напротив – в единую природу Божества восходит вся полнота Его.

Кроме того, надо обратить внимание и на то, что нет никакого справедливого основания отнимать у Сына природное тожество Его с Отцом. Так как Он утверждал, что делает угодное Ему всегда, то скорее напротив – оказывается Ему единосущным и чрез это познается как Бог от Бога по природе и истинный. В самом деле, кто, скажи мне, может мыслить Божие вполне свойственным Богу образом и всегда неизменно, если Он и Сам не есть Бог по природе? Или кто в состоянии всегда совершать угодное Ему, как не Тот, Кто имеет природу, недоступную ничему худому, и получил исключительное достоинство Божественной Природы, разумею невозможность погрешать? Ведь о тварях сказано: «Кто похвалится тем, что имеет чистое сердце, или кто дерзнет на то, что он чист от грехов?» (Притч.20:9). Усиливая и возвышая эту мысль, Божественное Писание говорит: «И звезды не чисты пред Ним» (Иов.25:5). Действительно, Ангелы хотя и во многом отличаются от нас и имеют большую устойчивость в добродетели, однако не «соблюли своего начала» (Иуд.1:6). Так как некоторые совсем отторглись от него и впали в грех, то вся природа разумных тварей обвиняется как доступная греху и не могущая быть непричастною (способности) обращаться к худшему. А находящееся на земле животное разумное и богоподобное подверглось падению не после долгого времени (по своем творении), но в первом Адаме. Итак, постоянство и непоколебимость отнюдь не принадлежат твари, равно как и природная (врожденная) неизменность. Это – свойство одного только истинного Бога. Оно же ясно видится и в Сыне, ибо «Он греха не сотворил», как Павел (Петр) говорит (1Пет.2:22), «и не обрелось (оказалось) лести в устах Его». Итак, Сын есть Бог и от Бога по природе, не могущего погрешать и изменяться и никогда не уклоняющегося от того, что свойственно Его природе. Поэтому если Он признает, что угодное Отцу всегда творит, то никто да не соблазняется этим и да не думает, что меньше, чем Отец, есть Тот, Кто от Него (Отца), а, напротив, да мыслит благочестиво так, что Он (Сын), как Бог от Бога, по природе восходит до тожеволия (ταυτοβουλίαν) и, так сказать, тожеделия (ταυτουϱγίαν) с Родителем.

Ин.8:30. Сия Ему глаголющу, мнози вероваша в Него

Также и здесь премудрый Евангелист выражает свое удивление пред Христом, хотя часто употребляющим уничиженную речь, но достигающим чрез это великой цели. Между тем как Он мог говорить все как Бог и имел свободную и царственную власть обо всем вести речь, Он, однако, домостроительно применял слово Свое к слушателям, чем уловлял многих к благопослушанию Себе и заставлял потом следовать Ему с большим старанием. Поэтому не напрасно старание Спасителя говорить с народом более человекообразным способом, ибо некоторые из невежественнейших, видя в Нем человека и (в то же время) слыша подобающие Богу слова, впадали в немалую дерзость и скоро покидали Его (ср. Ин.6:66). Но так как Он был одновременно и вместе Бог и человек, имел беспрекословную власть Божескую и человеческую и мог безукоризненно говорить каким Ему было угодно (из двух) образом, то Он с благими целями применялся к слабоумию слушателей, часто и разнообразно высказывая о Себе подобающее человеку (человекообразное), как-то: «От Себя ничего не творю» (Ин.8:28) и тому подобное. Совсем ничего не разумея и относясь к Его речам без всякого исследования, они склонялись к простому этому и общедоступному смыслу. Поэтому они думали, будто Он говорит, что и «получив от Отца силу, Я чудотворю» и что «Он со Мною есть, так как Ему угодное творю всегда».

Таким образом, согласно с нечестивыми иудеями, проклятые враги истины и противники догматов благочестия усиливаются думать уничижительно о Господе и, вполне целесообразно и применительно сказанное Им хватая для уничтожения присущей Ему славы и власти, обкрадывают красоту истины. Как кажется, забывают они слова Павла, что подобает очищать помыслы и всякое превозношение, поднимающееся на знание Божие, и пленять всякое помышление ко Христу и в послушание Его (2Кор.10:5). Не знают также и слов Божиих чрез одного из пророков: «Кто мудр и уразумеет это? Или кто разумен и познает это? » (Ос.14:10). Ведь если бы ими не овладело какое-то великое затмение и не облегал темный покров (2Кор.3:13 и дал.), какая была бы нужда искать мудрого и разумного, который мог бы обрести познание этого?

Но этого достаточно для настоящего времени. Скажем лучше что-нибудь полезное по поводу предложенного изречения. «Веровали» говорившему это Христу, как замечает Евангелист, не все, но «многие». Будучи Богом истинным, ничего сокровенного не имеющим пред очами Своими, и обладая точным знанием о том, что не всех привлечет к благопослушанию, Он настойчиво употреблял продолжительные увещания к приходившим к Нему, чем дает нам прекраснейший пример и Самого Себя представляет образцом для учителей Церкви. Ведь хотя и не все, быть может, по своей неспособности, получат пользу, но как скоро есть вероятность, что для кого-нибудь будет полезно это старание, то не должно медлить с изъяснением полезного. В противном случае, зарывая как бы в бесплодное молчание данный нам талант, то есть благодать чрез Духа, будем подобны тому лукавому рабу, который бесстыдно говорил своему владыке: «Знаю, что жесток человек ты, пожиная – где не сеял, и собирая – где не разбрасывал, и, устрашась, я зарыл талант твой, – вот, получай (талант) свой» (Мф.25:24–25). Но что случилось с этим несчастным и какому подвергся он наказанию, это, без сомнения, известно каждому, знакомому с евангельскими Писаниями. Поэтому станем помышлять и правильно рассуждать об этом так, что подобает освободиться от всякой косности в деле учения тому, кто призван на это, и отнюдь не предаваться нерадению, хотя бы и не все убеждались его словами, но с радостию помышлять о пользе трудов своих, благоразумно внимая словам Спасителя нашего: «Не есть ученик выше учителя, ни раб выше господина своего, – довольно ученику, чтобы был, как учитель его, и рабу, как господин его» (Мф.10:24–25). Ведь если Господь убеждает не всех, вследствие грубости и жестокосердия слушателей, то кто может обвинять нас за бессилие слова, которое требует добровольного, а не принудительного (от слушателей) согласия?

Ин.8:31. Глаголаше убо Иисус к веровавшим Ему иудеом: аще вы пребудете во словеси Моем, истинно ученицы Мои есте^[614]

Требует от уверовавших твердости, постоянства и готовности держаться однажды избранного ими блага. В этом состояла вера в Него. Колебание же Он объявляет неразумным и совершенно бесполезным, так как «муж двоедушный непостоянен во всех путях своих», как написано (Иак.1:8), а старание крепко держаться благоплодного поистине мудро и полезно. Итак, поскольку дело касается до простого (буквального) понимания, то Он говорит, что если они пожелают следовать словам Его, то в таком случае они, конечно, и называться будут учениками Его.

Что же касается до уразумения сокровенного некоего смысла в том изречении, то оно означает вот что...

Говоря, что «если вы пребываете в слове Моем», Он является отвлекающим их искусно и кротко от постановлений Моисеевских и отдаляющим от приверженности к букве, – повелевающим обращать внимание уже не на то, что сокрыто (сказано?) или совершено в образе, а на Его учение, которое, очевидно, есть евангельская и Божественная проповедь. Правда, Он говорил также к нам и чрез святых пророков, но то были посредники, чрез которых вел речь к нам. Но под Его словом в собственном смысле надо разуметь евангельскую проповедь, ибо мы находим, что она была к нам не чрез другого, но чрез Него. Поэтому-то, вочеловечившись, Он говорит: «Сам Я говорящий присутствую» (Ис.52:6). То же засвидетельствует и Павел, говорящий в Послании к Евреям (Ин.1:1): «Многократно и многообразно древле Бог говоривший отцам в пророках (чрез пророков), напоследок дней сих возглаголал нам в Сыне (чрез Сына)». Итак, Сын самолично явился для научения нас в последние времена века. Вот почему словом Его в собственном смысле и должно называться евангельское учение.

Таким образом, яснее и прямее следовало сказать так: вы, принявшие веру в Меня и, хотя и поздно, однако ж познавшие Того, Кто свыше возвещается вам чрез закон и пророков, уже не должны держаться образов, данных чрез Моисея, ни увлекаться подзаконными тенями и полагать в них всю силу спасения, но в учениях духовных, в евангельских и Моих проповедях.

Впрочем, не невероятно было, напротив, – даже не могло подлежать сомнению, что недавно и едва только принявшие веру, имея мысль еще колеблющуюся и удобопреклонную к переменчивости, не могли бы снести таких речей, но как всегда готовые впадать в гнев за наносимое этими словами оскорбление премудрому Моисею и за уничтожение его посредством пренебрежения данных им древним заповедей, они легко обратились бы к свойственной им дерзости и по всегдашней заботе своей согласоваться с ним уже в ничто вменили бы желание веровать во Христа.

Вот почему домостроительно и еще прикровенно противопоставляя Свои слова Моисею, то есть евангельскую проповедь – закону, и новые наставления ставя гораздо выше древних, Он говорит: «Если вы пребываете в слове Моем», то действительно вы «ученики Мои есте». Блистая всесовершенною верою и без всяких колебаний приняв в свой ум евангельское учение, а о подзаконной сени не очень заботясь, они суть поистине ученики Христовы. А те, кто приступают к Нему не с таким настроением, сами осмеивают себя, не будучи истинными Его учениками и потому лишаясь спасения. Так и блаженный Павел неразумно желавшим после (принятия) веры получать оправдание от закона, ясно говорил в Послании: «Вы упразднились от (остались без) Христа, которые оправдываетесь (по вашему мнению) в законе (чрез закон), от благодати отпали» (Гал.5:4).

Досточудна поэтому и достопочтенна однообразная вера и непреклонное желание следовать Христу, обращая подзаконные тени в знание о Нем и загадочно сказанное о Нем преобразуя в духовное научение, ибо чрез закон и пророков возвещается тайна о Нем.

Ин.8:32. И разумеете^[615] истину, и истина свободит вы

Прикровенна еще и очень неясна речь. Впрочем, она содержит в себе сходный с предшествующими изречениями смысл и только другим образом раскрывает те же самые мысли. Тех, кто раз уверовал, она убеждает уже совсем оставить и бросить подзаконное служение, руководствуя считать его за тень в отношении к познанию о Нем и, оставив образы и загадки, стремиться к самой «истине», то есть ко Христу, подателю истинной свободы и искупителю. Итак, «познаете», говорит, «истину», следуя Моим словам, а от познания истины обретете пользу от нее.

Так как, полагаю, для пользы читателей надо расширить смысл и этого изречения, то и здесь Господь, по моему мнению, говорит иудеям вот что.

Горькому, говорит, вы подверглись рабству в Египте и продолжительный труд изнурял вас, находившихся под неволею у фараона. Но вы воззвали тогда к Богу и подвигли Его милосердие к вам, – рыдая от угнетавших вас бедствий, вы искали с неба Избавителя. И Я тотчас же приходил к вам и тогда, выводил вас из чужой земли, освобождал от свирепейшей тирании и призывал к свободе. Но дабы вы знали своего Заступника и Искупителя, Я начертывал вам Мое таинство в заклании агнца и повелевал тогда предызображать спасение посредством крови, ибо вы спаслись тем, что помазывали себя и дверные косяки кровью агнца. Когда поэтому вы, отдалившись от прообразов, узнаете истину, то будете вполне и истинно свободны. И пусть, говорит, никто не сомневается в этом: ведь если прообраз соделался тогда для вас виновником стольких благ, то не тем ли более истина сообщит преизобильнейшую благодать?

Ничто, конечно, не препятствует понимать так эти слова Иисуса к иудеям, так как они имеют весьма широкий смысл. Но, кажется, и другой некоторый смысл можно открыть в толкуемом изречении. Закон Моисеев предписывал омовения и окропления, а кому случалось впадать в тяжкие грехи, повелевал закалать волов и овец и тем пресекать преступления, в каких каждый был повинен. Но все это не имело никакого значения для самого уничтожения греха, ибо отнюдь не избавляло преступников от вины и не делало свободными от наказания тех, которыми попирался Божественный закон. Какую, в самом деле, пользу согрешившему человеку могло доставить заклание вола и в жертвоприношении овец какую прибыль можно бы было получить? Какое удовлетворение, поскольку дело касается до преступления закона, чрез это являлось для оскорбленного Бога? Послушай, что Сам Он говорит: «Неужели ем мясо волов или кровь козлов пью?» (Пс.49:13). Кроме того, еще ясно сказал иудеям: «Всесожжения ваши с жертвами вашими соберите, и ешьте мяса, потому что Я не говорил к отцам вашим о всесожжениях и жертвах, но только слово сие заповедал им, говоря: суд праведный судите» (Иер.7:21–23 и Зах.7:9). Итак, совершенно бесполезны кровавые жертвы и не могут отмыть приставшую к человеку вследствие греха нечистоту. В этом удостоверяет опять, когда является говорящим к матери иудеев Иерусалиму гласом пророка Иеремии: «Зачем возлюбленная в доме Моем совершила мерзости? Неужели обеты и мяса святые отнимут от тебя лукавства твои или ими избежишь?» (Иер.11:15); «ибо невозможно крови волов и козлов уничтожать грехи», как говорит Павел (Евр.10:4). А что заботящиеся о подзаконном служении как напрасном и старающиеся совершать совершенно бесполезные кровавые жертвы и дароприношения справедливо изгонялись из божественного двора, этому ясно научит и говоря гласом Исаии пророка: «Ходить по двору Моему не продолжите: если принесете семидалу (пшеничную муку самую лучшую), напрасно; фимиам – мерзость Мне» (Ис.1:12–13).

Итак, не в установленных законом обрядах – истинное спасение, и никто не найдет в них вожделенную свободу, то есть от греха. Напротив, отрешившись от образов и прозревая уже красоту служения в духе, познав истину, то есть Христа, мы получаем оправдание чрез веру в Него. Оправдываясь же, мы переходим к истинной свободе, являясь уже не в качестве рабов, как прежде, но в качестве сынов Бога. Об этом засвидетельствует Иоанн в словах о Христе и верующих в Него: «А кто прияли Его, дал им власть чадами Бога быть» (Ин.1:12). Поэтому весьма благополезно Господь и Христос наш не дозволяет верующим в Него продолжать чтить подзаконные тени, ибо ничего в них нет полезного или способного дать истинную свободу. Напротив, повелевает познавать истину, ибо чрез нее, говорит, они совершенно освободятся, по смыслу толкуемого изречения.

Ин.8:33. (Отвещаша Ему семя Авраамле есмы и никомуже работахом николиже: како Ты глаголеши, яко свободни будете

Опять подвергают осмеянию обещание Спасителя нашего – даже более, негодуют, якобы оскорбленные. Для того, говорят, кто непричастен никакому рабству, какая же может быть нужда в призывающем нас к свободе и как бы в качестве дара сообщающем уже присущее нам? Не знают они, хотя и привыкли много думать о себе, что праотец Авраам не был сыном, судя по мирскому, знатного отца и не блистал отличиями этой жизни, но прославился одною только верою в Бога: «Поверил, – сказано, – Авраам Богу, и вменена ему в праведность вера, и другом Божиим был назван» (Иак.2:23). Отсюда со всею ясностью можешь видеть причину присущей ему славы. Так как назван другом Вседержителя Бога, то поэтому и стал великим и славным, вменена ему вера в праведность и правда от веры соделалась для него причиною свободы по Богу. Итак, когда, уверовав, он получил оправдание, то есть когда отвергся неблагородства греховного, тогда явился знатным и благородным и свободным. Неразумно поэтому иудеи, презирая освободившую и самого первоначальника рода благодать, сосредоточивают свои помыслы на одном только освобожденном ею (Аврааме), но, не обращая внимания на то, откуда происходит и куда направляет эта слава его, бесчестят Подателя присущих ему качеств, оставляют в пренебрежении Источник всякого благородства и преувеличенно думают об удостоенном причастия к Нему (Аврааме).

Оказываются пустыми хвастунами также и в заявлении, что они никому никогда не рабствовали, – этими своими словами они изобличаются как лгуны. Ведь они были в рабстве у египтян в течение четырехсот тридцати лет, только благодаря вышней благодати были выведены из дома рабства и из печи железной, как написано (Втор.4:20), то есть жестоковластия египтян. Были в рабстве и у вавилонян и ассириян, которые, опустошив всю Иудейскую страну и самый Иерусалим, переселили в свою страну всего Израиля. Итак, совершенно не здравомысленна речь иудеев, ибо кроме неведения об истинном рабстве, разумею рабство во грехах, они совершенно отвергают и другое неблагородное рабство (политическое), имея ум, привыкший высокомудрствовать по ничтожным поводам.

Ин.8:34. Отвеща им Спаситель: истинно, истинно глаголю вам, яко всяк творяй грех раб есть греха^[616]

Как душевных и смотрящих на одно только телесное отвращает их от присущего им неведения, направляет к более духовному и переводит как бы на непроторенное и совершенно необычное наставление, показывая им сокровенное и в течение долгих времен остававшееся неизвестным рабство. При этом премудро опускает (обличение в том), что они ложно говорят, будто «никому не рабствовали мы никогда» (Ин.8:33), равно как не указывает и на то, что они напрасно хвастают благородством праотца своего, дабы опять не дать им повода к неподобающим поступкам, так как они были уже возбуждены и весьма склонны к гневу. Ограничиваясь как бы самым необходимым и что надлежало им узнать, Он говорит, что «раб» есть «греха» тот, кто «творит» его. Говорит как бы так: человек, находящийся на земле, как известно вам, есть сложное некое животное, именно из души и тела, – и рабство по плоти касается плоти, а касающееся души и бывающее в душе имеет грех своею варварскою матерью. Поэтому отпущение человека из рабства плотского принадлежит власти владык, а освобождение от греха надлежит усвоять одному только Богу и никому другому не подобает.

Итак, убеждает мыслить правильно и стремиться к истинной и действительной свободе и таким образом искать уже не совершенно в этом отношении для них бесполезной знатности предков, но одного только Бога, владычествующего над собственными законами, которых преступление производит грех, питающий душевное рабство. Господь наш Иисус Христос, как кажется, прикровенно еще и весьма примрачно обличает их как всуе высокомудрствовавших о человеке и думавших, что блаженный Авраам был совершенно свободен. Объявив вообще, что «всякий, делающий грех, есть раб греха», Он и самого Авраама включает в сети как бывшего некогда рабом греха. Ведь он оправдан не как бывший праведным, но когда уверовал Богу, быв призван к свободе вследствие оправдания. И конечно, не по зависти к славе праведника мы говорим это, но так как нет никого среди людей, кто бы не испытал стрел греха, но даже и считающийся великим подвержен игу греха, по написанному: «Нет праведного никого, ибо все согрешили и лишены славы Божией» (Рим.3:10, 23). Слава же Божия между прочим состоит и в том, чтобы не иметь никакой возможности впасть в грех, что действительно и принадлежит одному Христу, ибо один Он стал «в мертвых свободен» (Пс.87:6), так как не соделал греха, хотя и оказался среди мертвых, то есть (как человек) находился среди людей, над которыми некогда властвовала греховная смерть.

Итак – обобщу смысл толкуемых слов, – Господь несколько прикровенно указывает на то, что и сам блаженный Авраам, некогда рабствовавший греху и освобожденный от него посредством одной только веры во Христа, не в состоянии сообщить другим духовное благородство, так как не может обладать властию для освобождения кого-либо тот, кто сам освободился от рабства греху не чрез себя самого, равно и не оказывается дарователем свободы себе самому, но получил ее от другого, очевидно, от Самого оправдывающего Христа.

Ин.8:35. Раб не пребывает в дому во век: сын пребывает во век^[617]

Объявив повинного грехам лишенным свободы и находящимся под тяжелым рабством, благополезно присоединяет речь о том, что будет с возлюбившим рабство и что, напротив, последует от Бога для избравших согласную с Законом Божиим жизнь и ради этого признанных сынами Божиими. «Раб», говорит, «не пребывает в доме вовек». И в самом деле, ведь он удалится во тьму кромешную (внешнюю), чтобы там получить наказание за несвободную жизнь, – «пребывает же сын вовек», ибо раз приобщившиеся славе всыновления пребудут пред лицем Бога ни в каком случае не изгоняемыми из священного двора первородных, но, напротив, будут проживать в нем бесконечно продолжающийся век. Для точнейшего уразумения изречения можешь прочитать в Евангелиях притчу, в которой Христос говорит, что поставит козлищ по левую сторону, а овец по правую и что козлищ отошлет от Себя со словами: «Идите, проклятые, в огонь вечный, приготовленный диаволу и Ангелам его», а овец соберет к Себе и радостно примет к Себе опять со словами: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте приготовленное вам царство от устроения мира» (Мф.25:41, 34). Посредством козлищ обозначается бесплодное множество грехолюбцев, а посредством овец – хор благочестивых, как бы руном каким обрамленных плодом праведности. Итак, взявший на себя постыдное рабство будет извержен из Царства Небесного, как негодный и бесценный сосуд, а всякий возлюбивший правую жизнь принят будет и пребудет в нем, вчиненный ради этого в разряд сынов Божиих.

Но в этих словах, кажется, Господь указывает им и на то, что, не приняв свободы чрез веру, они, конечно, должны быть удалены и из священного и божественного двора, то есть Церкви, по сказанному одним из пророков: «Из дома Моего изгоню их» (Ос.9:15). А что это пророчество пришло в исполнение над ними, об этом свидетельствует само действительное положение вещей, «ибо оставлена дочь Сиона, как шатер в винограднике и как плодохранилище в огороде», как написано (Ис.1:8). Пал и совершенно разрушен храм, и они оказались вне, не пребывающими в нем вовек, – напротив, появилась и вместо него воздвигнута Христом Церковь из язычников, и в ней всегда пребывают призванные чрез веру к Божественному усыновлению. И отнюдь не прекратится и никогда не престанет похвала Церкви, ибо души праведников, удаляясь от земного, устремляются к вышнему граду, небесному Иерусалиму, Церкви первородных, «которая есть мать наша», по слову Павла (Гал.4:26).

Но так как мы, изъясняя изречение о рабстве и стараясь всяким образом исследовать истину, сказали, что и сам Авраам причислен к рабам, если и его лицо нельзя исключать из числа тех, о которых Христос вообще сказал: «Всякий, творящий грех, раб есть греха», то и теперь опять нам надо изъяснить значение этих слов, следуя своим рассуждениям.

Иудеи много думали о себе и превозносились, выставляя Авраама первоначальником и как бы источником каким присущего им благородства, а о том, что надлежит стремиться к освобождению посредством вышней благодати, они нисколько не думали в своем уме, «безумными и слепыми» оказываясь, по слову Спасителя. Поэтому Христос считает необходимым показать, что рабское по природе недостаточно для освобождения других, но даже и себя самого. Каким, в самом деле, образом может давать свободу то, что само в ней нуждается по своей природе, и получающее благодать для себя самого от другого будет ли в состоянии давать ее другим? В действительности одному только Тому, Кто есть Бог от Бога по природе, подобает и свойственно иметь силу освобождать. Таким образом, дает ясное доказательство того, что необходимо должно быть и признаваться рабским все, что не пребывает вовек, то есть чему не свойственно пребывать в неизменности. Все тварное, без сомнения, должно подлежать и разрушению. А если так, то оно очевидно – в рабстве у призвавшего его к бытию Бога. Так, о тварях говорилось к Нему: «Потому что все – рабы Твои» (Пс.118:91). Так это – вообще. Но одну часть во всем (универсе) составляет блаженный Авраам или вообще опять человечество. Напротив, пребыванием вовек дает ясный знак, что явившийся от Бога Бог Единородный есть Царь и Владыка всего. Кому же, в самом деле, подобает всегдашняя неизменность и твердое постоянство вечных благ, как не Тому, Кто есть истинный Бог по природе? На этом основании и божественный Псалмопевец объявил тварь рабынею, а Бога Слово, явившегося от Бога Отца, Царем и Господом. Отчасти ко всему, то есть тварному, распространяя рассуждение, о небесах и о Сыне по природе он говорит: «Они погибнут, Ты же пребываешь; и все, как одежда, обветшают, и, как покрывало, свернешь их, и изменятся, Ты же один и тот же, и лета Твои не престанут» (Пс.101:27–28). Можешь отсюда видеть, что действительно и бесспорно рабское не пребывает вовек, а пребывает Сын, и что непребывание (в неизменности) служит доказательством рабства того, о ком это говорится. Соответственно этому и другое, то есть пребывание вовек, должно быть ясным знаком того, что Владыка и Бог есть Тот, о Ком говорится это слово в собственном и истинном смысле.

Для засвидетельствования истинности наших рассуждений достаточно и Псалмопевца. Но так как по написанному: «При устах двух и трех свидетелей станет всяк глагол» (2Кор.13:1), то пусть еще к этому (Псалмопевцу) представим и блаженного Иеремию, думающего и говорящего согласное тому. В разрушимости показывая признак всего тварного, и потому и рабского, а в постоянстве и неизменности Сына открывая в Нем Бога по природе и, очевидно, вместе с тем и Господа, он так говорит в одном месте к Нему: «Потому что Ты восседаешь вовек, а мы погибаем вовек» (Вар.3:3). Во всякое время все происшедшее разрушимо по той причине, что сотворено, хотя и не уничтожается по всемогуществу Божию. Бог же пребудет всегда восседающим, так как здесь названное сидение означает постоянство и неизменное тожество существа Его, с чем соединяется и Его царственное достоинство и власть, – такой образ имеет сидение в этих словах.

Итак – возвращусь к началу, – чрез непребывание вовек доказывает, что блаженный Авраам тленен и тварен, ибо он умер и некоторым образом переселился из владычного дома, то есть из этого мира, соответственно чему и рабом желает представить его, не в состоянии оказывающимся и другим давать свободу. А словами о пребывании Сына вовек ясно уже называет Себя Богом от Бога по природе, Которому, конечно, следует и быть Царем и Господом.

Но какое следствие вытекает для нас из только что указанного различия, это ясно откроется в следующем за тем изречении.

Ин.8:36. Аще Сын вы свободит, истинно свободни будете^[618]

Одному, говорит, Сыну по природе, истинно свободному и изъятому от всякого рабства, оказывается присущею возможность освобождать, но отнюдь никому другому. Ведь как то, что по природе есть мудрость, свет и сила, – первое умудряет способных воспринимать мудрость, второе освещает нуждающихся в свете, а третье укрепляет требующих силы; таким же образом и Тот, Кто есть Бог от Бога и является подлинным и свободным плодом над всем царствующей Сущности, доставляет свободу, кому пожелает. Поэтому никто не может сделаться истинно свободным чрез того, кто не имеет свободы по самой своей природе. Когда же сам Сын восхощет освободить кого, сообщая ему Свое собственное благо, тогда таковые назовутся истинно свободными как получившие это достоинство от имеющего власть (на это), а не от другого кого-либо из наделенных (этим благом) отынуду и украшенного как бы чужими дарами.

Таким образом, в предыдущем изречении содержится необходимейшее объяснение и в данном там различии заключается весьма полезная мысль для старательных и внимательных слушателей. Ведь надлежало уразумевать, откуда необходимо нам искать благородства по Богу и познавать Сына, могущего освобождать. Поэтому утешающиеся мирскими достоинствами да не увлекаются высокомудрием и надменными помыслами и да не нападают на славу и благодать святых, хотя бы и малые некие из малых были они по плоти, ибо кажущееся блестящим у людей недостаточно для благородства у Бога, но только слава по жизни и добродетельным нравам делает человека истинно свободным и благородным. Иосиф, например, продан был в рабство, как написано (Пс.104:17), но и в таком состоянии был свободен и сиял душевным благородством. А Исав родился от свободного и был свободен, но постыдным поведением обнаруживал рабскую душу. Поэтому благородны у Бога, как только что сказали мы, не те, кто имеют богатство, в изобилии владеют деньгами и утешаются славою мирских почестей, но блистающие святою жизнью и законным поведением.

Ин.8:37. Вем, яко семя Авраамле есте; но ищете Мене убити, яко^[619] слово Мое не вмещается в вы

Многообразно указывая им на совершеннейшую тщетность и полнейшую бесполезность их похвальбы родством Авраама, говорит это для того, чтобы они искали истинного и Богу любезного благородства. Бог смотрит не на плоть, по сказанному Самим Спасителем нашим Христом: «Плоть не пользует нисколько» (Ин.6:63), – но, напротив, принимает и всякой похвалы удостаивает душевное благородство – ведает Он имеющих истинное благородство, которых как бы в одну добродетель собирает одинаковость дел или тожество нравов и украшает одинакового вида благами, но соответственно этому – и напротив (бывает с людьми дурными). Иначе каким образом мы, сущие от земли и созданные из брения, по написанному (Иов.33:6), можем называться родом Владыки всего, как Павел говорит: «Родом будучи Бога» (Деян.17:29). Бесспорно, конечно, то, что мы соделались родственными Ему, по плоти в таинстве Христовом (воплощения). Но истинность этого можно видеть и в другом отношении. Серьезно помышляя и рассуждая о том, что Ему угодно и что надо жить благочестиво, мы назовемся сынами сущего над всем Бога, и, направляя в доступной нам мере свой ум к угодному Ему, таким образом мы оказываемся действительно сродными Ему по подобию и точнейшему сходству с Ним.

А что в качестве родства Бог принимает подобие и точнейшее сходство в делах или нравах, это мы ясно узнаем, вникая в священные слова и исследуя Божественное Писание. Так, во времена Иеремии пророка (Иер.29:24) явился некий еламитянин, Самей по имени, лжепророк, изрыгавший от чрева своего, как написано, а не от уст Божиих (Иер.23:16). А как великое было множество и других лжесвидетелей и лжепророков, соблазнявших народ и увлекавших к неподобному, то по справедливости вознегодовал наконец Владыка всяческих Бог. Потом, употребив много речей о Самее и ясно высказав, какому наказанию подвергнется за свою дерзость, в конце присоединяет: «И взыщу на Самее и на роде его – делающих подобное ему» (Иер.29:32). Разве не замечаешь, что родство Он усматривает в одинаковых поступках? Иначе как Ведущий правые суды стал бы наказывать вместе с Самеем и его род по плоти, не одинаковый с ним по нраву в отношении к худому поведению, хотя Он ясно говорит чрез пророка Иезекииля: «Душа согрешающая, она умрет» (Иез.18:4). Поэтому, чтобы не думали о Нем что-либо таковое, после слова «род» Он тотчас же прибавил: «делающих подобное ему», определяя родство в одинаковости деяний.

Но истинность сказанного можем видеть и на самих иудеях, если вспомним слова Иоанна, разумею святого Крестителя. Объявляя тщетною их похвальбу родством с Авраамом, он говорит: «И не говорите в себе: отца имеем Авраама, ибо силен Бог из камней сих воздвигнуть семя Аврааму» (Мф.3:9). Так как сказано было ему от Бога: «Умножая, умножу семя твое, как звезды небесные» (Быт.22:17), то народ Иудейский, основываясь, конечно, на неложности Обетовавшего, возомнил много о себе и надеялся, говорит, на то, что никоим образом и никогда он не лишится родства с предком, дабы сохранилось обетование. Но, уничтожая эту их надежду, блаженный Креститель ясно говорит, что «силен Бог из камней сих воздвигнуть чад Аврааму» (Мф.3:9). Согласен с этим и блаженный Павел, говорящий так: «Не все ведь, которые от Израиля, те Израиль, ни (также) потому, что суть семя Авраама, все дети» (Рим.9:6–7).

Когда таким образом всесторонне доказана та истина, что Бог ведает только родство по нравственности и поведению, то напрасною уже оказывается похвальба святыми и добрыми предками, при недостатке и полном отсутствии их добродетели (в потомках).

Поэтому вполне основательно Господь говорит иудеям: «Знаю, что семя Авраамово есте, но ищете Меня убить, потому что слово Мое не вмещается в вас». Да, говорит, – когда посмотрю на одну только плоть и буду рассуждать, откуда произошел Иудейский народ, тогда вижу (вас) явившимися от семени Авраама. Но если обращу внимание на красоту его жизни и нравственности, созерцаю, говорит, вас чужими (ему) и уже не родными. Ведь «ищете Меня убить», между тем как праотец, о котором вы так много думаете, не был убийцею, – и всего хуже и беззаконнее то, что вы преследуете Меня не по основательным винам, но желаете убить вполне несправедливо. «Потому» только вы и решились истребить, «что слово Мое не вмещается в вас», хотя оно и призывает вас к жизни и спасению. «Не вмещается же в вас» по причине обитающего в вас греха и как бы не оставляющего добрым советам и увещаниям никакого места. Итак, убийцы и в то же время неправедные судьи суть иудеи, определявшие смертную казнь Тому, Кто не совершил никакой неправды, а, напротив, мог оказать помощь и старался спасать их. Каким же еще образом могли быть сродственными Аврааму праведному и доброму те, которые столько отставали от его добродетелей и столько удалялись от подобной ему нравственности, сколько порок, как это должен признать каждый, отстоит от добродетели?

Ин.8:38. Аз, яже видех у Отца, глаголю: и вы убо, яже слышасте у отца, творите^[620]

Сказав, что слово Его невместимо у иудеев, почему они и восстают на Него и изобличаются как убийцы, счел необходимым присоединить и эти слова, – а по какой причине, изложу снова.

Не не ведал Он, как надо думать, что некоторые из иудеев восстанут и вооружатся на слова Его и, изрыгая от присущего им худомыслия, опять скажут: не напрасно, как утверждаешь, некоторые имеют убийственные замыслы на Тебя, они стремятся к этому по основательным причинам, боголюбезно это намерение в них и ревность эта по справедливости не заслуживает обвинения: ведь невместимо в них Твое слово, так как Ты сделал его (Себя), говорят, противным Богу, другому (не согласному с волею Бога) научаешь нас заблуждению, отвлекаешь от пути по закону (Моисееву) и переводишь к чему-то только для Тебя Одного угодному. Так, наверно, шептали тайно иудеи или размышляли в себе самих, и Господь опять предупреждает их, зная происходившие в них движения помыслов, ибо Он есть Бог истинный. Поэтому и говорит: «Я что видел у Отца, говорю», созерцал природу Отца Моего, Сам собою и в Себе самом Я видел Родителя и соделался созерцателем Его желаний. Видел, очевидно, посредством прирожденного знания, каких дел Он есть любитель, и это «говорю» к вам, а совсем не оказываюсь говорящим противное Ему, и не установил Я ничего вопреки Его воле. Я стараюсь призывать к этому слушателей, не отступая и от Своих желаний, ибо во Мне Его желания и Мои также в Нем. Но если Я, будучи таковым по природе и оказываясь соволителем во всем с Богом и Отцом, представляюсь вам каким-то не истинным и считаюсь отклоняющим вас от Божественных наставлений, то да престанет такое обвинение, отбросьте такое подозрение. «Что слышали от Отца, делайте», – говорил (Он) вам чрез Моисея, исполняйте заповедь, – вы слышали слова Его: «Невинного и правого не убивай» (Исх.23:7), как же ищете Меня убить, нарушая тем и заповедь Отца?

Но и в другом значении можно понимать изречение: «И вы же» (поэтому, таким образом, «так и вы»), «что слышали от Отца, творите». Он говорил вам чрез пророков, вы слышали слова: «Радуйся сильно, дочь Сиона! Проповедуй, дочь Иерусалима! Вот Царь твой грядет к тебе правый и спасающий и восшедший на юного (жеребенка) осла, сына подъяремника» (Зах.9:9). Также опять и гласом Исаии: «На гору высокую взойди, благовествующий Сион! Возвысь с силою голос твой, благовествующий Иерусалим! Возвысьте, не бойтесь! Вот Бог ваш, вот Господь с силою грядет, и мышца Его со властию; вот награда Его (от Него) с Ним и дело пред Ним; как пастырь будет пасти стадо Свое и мышцею (рукою) Своею собирать агнцев и во чреве имущих утешать» (Ис.40:9–11). Итак, повинуясь заповедям Отца, примите предвозглашенное, почтите верою Предвозвещенного, дайте в себе власть хотя бы словам Отца.

Надо знать, что если говорит, что закон есть Бога и Отца, хотя и изречен был от Него чрез Ангелов, то этим не исключает Себя Самого от законодательства, но делает это из снисхождения к иудеям, думавшим, что это так было, и не опровергает этого их мнения для пользы их. Ведь Он часто постыжал их за то, что не принимают Его, приводя имя Отца.

Ин.8:39. Отвещаша Ему^[621] и реша: отец наш Авраам есть

О превеликое невежество и ум, отвердевший в неверии, увлекающийся только любопрительностию! Ведь Спаситель наш Христос давал понять и ясно говорил: «Знаю, что семя Авраама есте» (Ин.8:37), а между тем они продолжают оставаться при прежнем мнении, как будто кто-либо настоятельно возражал и утверждал, что они не от семени Авраама по плоти, – опять говорят, что «отец наш Авраам есть», и не стыдятся повторять часто одни и те же слова, вероятно, думая не уступать Батту^[622] и являясь прекрасными соревнователями одного только порока его языка. Но, быть может, у них было какое-нибудь нелепейшее побуждение к этому? Какое же это могло быть, будем говорить об этом.

Когда Господь говорил: «Я, что видел у Отца, сие говорю», они не понимали, что указывает здесь на Бога и Отца, но полагали, что Он говорит или о праведном Иосифе, или о другом ком из земных, совсем низко и презрительно думая о Нем и рассуждая. Ведь Святая Дева чревоносила Божественный Плод, не вступая в брак, но «от Духа Святаго», как написано (Мф.1:18), – и еще не зная сначала образ (и тайну) домостроения, блаженный Иосиф «пожелал тайно отпустить ее», по слову Матфея (Мф.1:19). Впрочем, не совсем было неизвестно у иудеев, что Святая Дева чревоносила прежде брака и смешения, но они не понимали, что от Духа Святаго, а, напротив, думали, что Она была растлена каким-то из язычников, почему и неправильные представления имели о Христе. Они воображали, что Он был сыном другого отца, растлившего Святую Деву, по их безумному мнению, а Иосифу Он был приписан только как незаконный, а не как действительный сын. Итак, когда Он говорил: «Я, что видел у Отца, говорю» (Ин.8:38), они ни малейшей мысли не имели о Боге, но предполагали, что Он указывает на одного из земных отцов и старается их отклонить от честолюбивой мысли о предке своем и Своей крови (Своему роду) усвоить подобающую другому честь. Мечтая об исконной славе патриаршества, они стремительно и вздорливо возражают Ему: «Отец наш Авраам есть». Как бы так говорили: хотя бы Ты со всех сторон и затоплял нас Своими мудрыми словами, оглушал необычайными чудесами и поражал невыразимо великими делами, не отклонишь нас от исконной хвалы, не признаем отца Твоего первоначальником нашего рода, не отдадим другому этой славы и не переменим древних на новых родоначальников. И ничего удивительного нет, а, напротив, весьма естественным можно считать то, что иудеи впадали в такие невежественные суждения, когда они считали Его простым человеком и называли сыном плотника (Мф.13:55), всячески унижая и ни во что ставя Царя и Господа всех. А что и о Святой Деве судили неправо, как о подвергшейся растлению от кого-то, это вполне ясно узнаем из дальнейшего.

Ин.8:39–40. Глагола им Иисус: аще чада Авраамля бысте были, дела Авраамля творили бысте^[623]: ныне же ищете Мене убити, человека, иже истину вам глаголах, юже слышах от Бога: сего Авраам несть сотворил^[624]

Чтобы всякого рода, так сказать, способами усмирить дерзость иудеев, Христос говорит им прикровенно, не прибегая к прямому обличению, но смягчая выражения и тем незаметно и различно укрощая их ярость. Когда же видит, что они впадают уже в крайнее безумие и совсем не понимают Его слов, тогда ведет речь уже свободную от неясности и без всякого прикровения. Если вы, говорит, считаете за наивысшую честь быть в числе чад Авраама, то, без сомнения, вам надлежит старательно подражать нравственности его, – подобает следовать досточудной добродетели вашего предка, – надо, кроме того, ревностно любить благопослушание. Ведь услышал он слово Бога: «Выйди из земли твоей и из земли родства твоего и иди в землю, которую Я тебе покажу» (Быт.12:1). И вот, нисколько не медля в исполнении повеления Божия, он тотчас выходит из родной страны и достигает неведомой и чужой, надеясь на помощь Давшего повеление. Потом, уже достигши предела жизни, находясь в столетнем возрасте, он услышал, что «будет у тебя семя» (Быт.15:5). И нимало не усомнившись, он отвечал Говорившему горячею верою, не обратив внимания на плотскую немощь, но сосредоточившись мыслью на силе Говорившего (Рим.4:19). Услыхал, наконец, повеление принести в жертву Богу своего возлюбленного (сына) и тотчас преодолевает природные чувства и любовь к своему юному дитяти ставит ниже Божественной заповеди. У вас же Я нахожу все напротив этому, ибо «убить Меня ищете» за то, что Я «сказал вам» то, что «от Бога, сего Авраам не сделал». Ведь он не оскорблял неповиновением Говорившего с ним, не старался сделать что-либо к огорчению Его. Каким же образом вы еще дети Авраама оказываетесь, удалившись от его Боголюбия столько же, сколько и от его добродетельного нрава?

Заметь, как целесообразно построяет речь. Не сказал теперь, что Он услышал истину «от Отца», но «от Бога», ибо, как только что сказали мы, по присущему им безмерному неразумию они склонялись к ложным о Нем мнениям, воображая, что Он говорит о каком-нибудь земном отце. Точно так же, указывая в Своей речи на смерть, называет Себя «человеком», повсюду сохраняя за Собою как Богом по природе нетленность, впрочем, Свой собственный храм (тело) не отделяя от Себя, но оставаясь единым Сыном и после того, как стал человеком.

Утверждает, что сказал «истину», ибо не в образах уже и внешних обрядах совершать благочестие нас научает слово Спасителя, но убеждает любить богослужение духовное и истинное.

А если говорит: «что слышал Я от Отца», то этим отнюдь не следует соблазняться. Так как называет Себя «человеком», то и говорит это человекообразно. Как о смерти Его говорится как о человеке, так же должно говориться о Нем и то, что Он слышит, как о человеке. И вполне естественно, что врожденное знание, которое Он имеет о воле Своего Родителя, выражает словом «слышать», ибо и само Священное Писание нередко и обычно употребляет это слово о Боге. Так, когда говорит: «И услышал Господь», мы отнюдь, конечно, не усвоим Ему особое и отдельное чувство слуха, как это у нас. Проста Божественная Природа и чужда всякой сложности. Напротив, мы должны понимать слух как знание и знание как слух. В простом (существе), как мы сказали, нет ничего сложного.

Не напрасным считаем присоединить сюда и еще третье рассуждение. Бог и Отец сказал в одном месте о Христе к священнейшему Моисею, что «Пророка восставлю им, – то есть израильтянам, – из братьев их, как тебя, и положу слова Мои в уста Его, и будет говорить им согласно всему, что заповедаю Ему» (Втор.18:18). Вот по этой причине, думаю, Господь наш Иисус Христос говорит, что Он «услышал» от Отца «истину» и высказал ее иудеям, вместе с тем изобличая их в противлении самому Богу и Отцу, а Себя ясно показывая Тем, о Ком законодатель предвозвестил, что восставит Его (Бог).

Ин.8:41. Вы творите дела отца вашего

Показав, что иудеи имеют отличные от своего предка нравы и весьма далеки от его Боголюбия, справедливо снимает с них тщетную похвальбу плотскую. А потом, ясно сказав, что им не подобает находиться в числе детей его, усвояет их другому, им соответствующему, отцу и в сходстве дел видит как бы некую связь родства, научая, что добрым подобает соединяться с добрыми, а по отношению к ведущим дурной образ жизни определяя, что в качестве отцов их следует считать известных тем же самым. Как избравшим хорошую жизнь и поэтому уже получившим название святых безопасно можно называть Бога своим отцом, поскольку они стараются, по данной людям мере возможности, подражать Ему, так и для лукавых справедливо должен приписываться отцом «лукавый», поскольку в своих нравах они отпечатлевают образ его лукавства и безнравственности. Ведь отцом, особенно в Священном Писании, не всегда считается тот, кто родил от себя, но и тот, кто имеет каких-либо сообразных (людей) своим нравам, которых (людей) поэтому он и называется отцом. Так и блаженный Павел пишет к одним в послании: «Ибо во Христе Иисусе чрез Евангелие я вас родил» (1Кор.4:15). Поэтому, повторим, как чрез сходство нравов и святость некоторые становятся сообразными Богу и святым отцам, так и диаволу и с ним однонравным единомысленными делаются некоторые, подвергаясь этому вследствие собственной худости. Итак, у святых подобает быть и отцам святым, а у лукавых наоборот – тоже лукавым. Те, отпечатлевая, сколько возможно, в своих душах Божественный образ посредством святости и имея подобающее законным сынам дерзновение, справедливо скажут: «Отец наш на небесах» (Мф.6:9). А дурные также должны принадлежать соответствующему им отцу, рожденные как бы чрез подобие с ним в равную же худость свою.

Таким образом, Христос определяет и называет иудеям другого отца помимо святого Авраама. Но кто он, еще не говорит ясно.

Ин.8:41. Реша же Ему: мы от любодеяния несмы рождени: единаго Отца имамы Бога^[625]

Пред этим (Ин.8:39) я говорил уже, что предерзкие на все иудеи страдали недугом крайне нечестивых представлений о Спасителе Христе, ибо они думали, что Святая Дева, Матерь Господа, оказалась имущею во чреве не от Святаго Духа или от действия свыше, но от кого-либо из обитателей земли. Будучи неверами и совершенными глупцами, они или не придавали никакого значения пророческим письменам, хотя и ясно слышали: «Вот, Дева во чреве приимет и родит Сына» (Ис.7:14), или, смотря на одну только плоть и следуя нашим (человеческим) законам, но не признавая сверхразумно и сверхъестественно действующей Природы, для которой нет ничего трудного и легко доступно все желаемое, – думали, что женщина может чревоносить не иначе, как от соития и общения с мужчиною. Подверженные такому мнению, они, жалкие, осмеливались клеветать на Божественное и досточудное Порождение чрез Святаго Духа. А так как Он, отстраняя их от родства с Авраамом, усвояет другому Отцу, то они приходят в сильную ярость и, необузданно воздымая присущий им гнев, с бранью говорят: «Мы от блуда не рождены, одного отца имеем Бога». Как бы так говорят прикровенным намеком: двух отцов имеешь Ты Сам и не от благородного брака родился Ты, мы же (имеем Отцом) одного Бога. Но пусть каждый видит и ясно замечает, каким и здесь страдают безумием. По причине присущего им лукавства и худости не помещенные Праведным Судьею в числе детей Авраама, они доходят до такой степени безумия, что называют себе Отцом Бога, может быть, ввиду сказанного в книгах Моисеевых: «Сын первородный Мой Израиль» (Исх.4:22), но не принимая во внимание сказанного Исаиею: «Увы, дети отступники, это говорит Господь» (Ис.30:1). Справедливо можно задаться и вопросом о том, что побудило иудеев в настоящем случае не говорить уже: «Отец наш Авраам», или «Одного отца имеем Авраама», но прямо возвыситься до «единого Бога». И мне кажется, что они при этом как бы так рассуждали в самих себе: так как они поносили Господа за то, что Мать Его будто бы до брака подверглась растлению, и приписывали Ему двух отцов, то как бы для усиления этого своего зломыслия старались назвать себе одного (отца). Ведь утверждая, что имеют «одного отца Бога», они тем самым косвенно позорят Господа двумя (отцами), как бы противопоставляя одного двум. Думали, что словами «одного отца имеем Авраама» они отринули бы других, разумею Исаака, Иакова и двенадцать его сыновей, что если бы сделали, то оказались бы уже в противоречии с самими собою и вооружились бы против собственного желания и хвальбы, лишив Израиля благородства его отцов и чрез это в конце концов согласившись со словами Господа. Таким образом, избегая казавшегося им возникающим отсюда затруднения, они говорят уже не так: «Одного отца имеем Авраама», но, напротив, приписывают себе «одного отца Бога», увлеченные одним только опасным удовольствием порицания, дабы подпасть им тем большей виновности как совершителям всякого нечестия, а между тем дерзавшим в качестве отца получить себе Врача всякого нечестия.

Ин.8:42. Рече им Иисус: аще Бог Отец ваш бы был, любили бысте Мене: Аз бо от Бога изыдох и приидох^[626]

В этих словах не отрицает Господь, чтобы кому-либо можно было находиться в числе сынов Божиих, но показывает, кому всего более должно подобать это достоинство, и что оно оказывается принадлежащим преимущественно святым. А иудеев, напротив, Он изобличает в безрассудной надменности. Вот Я, говорит, один и истинный по природе Сын, родился от Бога и Отца, а все (другие) почитаются (таковыми, то есть сынами) как сообразные со Мною и восходящие в Мою славу, ибо образы всегда подобны первообразам. Как же поэтому можете, говорит, вы находиться в числе чад Божиих, когда Явившегося от Бога и в свой образ Преобразующего верующих в Него вы не только не хотите любить, но даже и бесчестите, не одним каким-либо, но многими способами? И не приняв Того, кто есть начертание Бога и Отца, как можете быть сообразными Ему? Ведь отнюдь не всем без различия, говорит, доступно называть Бога Отцом, но это, полагаю, подобает тем, которые украшены красотою благочестия к Нему, а не другим. Вот Я пришел с неба, чтобы давать наилучшие наставления, и слово Мое оказывается призывающим вас к уподоблению Богу. Но если бы у вас действительно было желание и старание иметь Бога Отцом, то, конечно, вы возлюбили бы Меня, Наставника и Учителя такому пути, внушающего стремление к подобию с единым и истинным Сыном, делающего принимающих Его сообразными Себе чрез Святаго Духа. Украшенный истинным подобием с Богом, каким образом, говорит, мог не возлюбить Того, Кто от Бога? Как, скажи мне, будет чтить дерево тот, кто безрассудно пренебрегает рожденный от него плод? Поэтому, говорит, «или признайте дерево хорошим и плод его хорошим, или признайте дерево плохим (гнилым) и плод его (гнилым) плохим» (Мф.12:33). Итак, если дерево благородно, то есть Бог и Отец, и вы пожелали украсить свои головы славою Его, то почему же не уверовали, что таков и Плод от Него, и не возлюбили?

Итак, толкуемое изречение заключает в себе и горькое обличение против иудеев, ибо показывает их лжецами, как скоро они пытаются называть Бога Отцом, а между тем по своей нелюбви к Тому, Кто от Бога по природе, так далеко отстоят от добродетели призванных к этому (богосыновству). А вместе с тем благополезно вводит упоминание и о неизреченном рождении, дабы опять и в этом случае они оказались нечестивцами, называвшими Его неблагородным и незаконным сыном. Поэтому, если словами «Я от Бога исшел» обозначает Свое неизреченное и безначальное рождение от Отца, то прибавлением «пришел» указывает на пришествие в этот мир с плотию. Отнюдь не говорит, что Бог Слово именно тогда только впервые воссиял от Бога и Отца, когда стал человеком, как воображают некоторые нечестивые еретики, но изречение это, напротив, следует понимать благочестиво и согласно связи речи. Из того, что соединил слова «исшел» и «пришел», отнюдь не следует, что сущий от Отца Логос современен бытию (Его рождению по плоти), но каждому слову мы должны давать подобающее ему особое значение, веруя, что первое есть рождение Слова от Отца безначальное и превышающее разум, которое и выражено в словах: «Я от Бога исшел», второе же, то есть по плоти, – в словах: «не от Себе бо приидох, но Той Мя посла». Он воплотился подобно нам, то есть стал человеком, по благоизволению Бога и Отца пришел в этот мир, чтобы сообщить нам учение Божие и неведающим разъяснить то, что согласно с волею Бога. Но вы, говорит, не возлюбили явившегося к вам по Божественному благоизволению Спасителя и Наставника. Как же поэтому вы можете еще называться чадами Бога или каким образом приобретете благодать родства с Ним (Богом), не почтив Того, Кто от Него (рожден)?

Но, кажется, и здесь опять Господь говорит нечто прикровенное и посредством этих слов старается привести к молчанию Иудейский народ, напрасно бранивший Его. На что именно указывается здесь, скажем кратко.

Многие у иудеев, ни во что не ставя Божественный страх, но ценя и принимая одни только человеческие почести, поддавшись постыдным стяжаниям, осмеливались пророчествовать, «от сердца своего говоря, а не от уст Божиих», как написано (Иер.23:16). Обвинял их за это и Сам Владыка всяческих, говоря: «Не посылал Я пророков, не говорил им, а они пророчествовали» (Иер.23:21). Но потом и угрожал совершить с ними нечто ужасное, восклицая: «Горе пророчествующим от сердца своего и (ничего) совсем не видящим» (Иез.13:3). Таков был Самей (Анания?), словам Иеремии противополагавший свою ложь. Схватив деревянное ярмо и сокрушив, он сказал: «Так говорит Господь: сокрушу ярмо Вавилонского царя» (Иер.28:2, 13). И так как по поводу слов Спасителя нашего Христа: «Теперь же Меня ищете убить, человека, который (кто) истину вам сказал, которую (что) слышал от Бога» (Ин.8:40), иудеи роптали и, не зная, кто Он есть в действительности, считали Его за лжепророка и по этой причине ожесточались, так что уже осмеливались не только бранить Его, но даже и покушались свирепо и стремительно предать Его смерти, то опять благополезно устрашает указанием на то, что не от Себя пришел Он, как это было обычно для лжепророчествовавших у них, но послан от Бога, дабы в одно и то же время отринуть от Себя славу лжепророка и научить, что они подвергнутся немалому наказанию как не только бесчестящие Посланного от Бога и Отца, но уже и осмелившиеся на убийство Его, – а тем самым и пресечь их необузданную дерзость.

Таков смысл в этих словах. Но возможно, что еретик обратит также и это изречение как бы в некоторую пищу для присущего ему нечестия. Быть может, он выступит с обвинением сущности (природы) Единородного и сочтет ее меньшею сравнительно с Отцом на том основании, что Он употребляет о Себе слово «послан». Таковой пусть опять поразмыслит о только что высказанном нами образе домостроения и припомнит слова Павла о Сыне: «Он (Кто), во образе Бога будучи, не похищением почел быть равным Богу, но Себя уничижил, образ раба приняв, в подобии человеков быв, и видом обретшись (оказавшись) как человек унизил Себя, послушен быв до смерти» (Флп.2:6–8). Если же унизил Себя добровольно, очевидно при соблаговолении и согласии с Ним Отца, то какому же обвинению будет подлежать Он, приведший в исполнение образ домостроения так, как надлежало? А если на основании слова «послан» думаешь, что Сын меньше, чем Отец, то каким, скажи мне, образом, будучи меньшим, по твоему невежественному мнению, Он всегда и неизменно действует совершенно как Бог? В чем же проявляется у Него это меньшее, если Он в совершенстве обладает свойством Родителя и полнейшею Божескою властию? Поэтому не меньшим надо представлять Его по причине послания Его, но, будучи Богом от Бога по природе и истинно, так как Он есть Премудрость и Сила Отца, – посылается к нам подобно от солнца распространяемому свету, дабы умудрять нуждающееся в мудрости и чтобы таким образом обессилившее наконец возвысилось чрез Него, укрепилось во всяком познании Бога и Отца и воспрянуло ко всякой добродетели. И это потому, что все доброе в человеческой природе явилось чрез одного только Христа. Таким образом, ничего вообще служебного (низшего) нет во Христе, кроме одного только образа по плоти ( μοϱφῆς ϰατὰ σάϱϰα), напротив – (у Него) власть и сила над всем Божеская, хотя в речи о Нем мы человекообразно применяемся к состоянию Его уничижения.

Ин.8:43. Почто беседы Моея не разумеете? Яко не можете слышати слово Мое^[627]

Уже много раз высказанное нами повторим опять для пользы читателей, ибо в частом указании полезного ничего нет худого. Разумею обычай Спасителя Христа не дожидаться произнесенных языком слов от неверовавших Ему, но смотреть внутрь сердец и давать ответы на возникавшие еще в глубине сердца их размышления. Человек, не ведая мыслей другого, по необходимости должен ожидать произнесенного слова, а Бог не так. Когда Господь сказал иудеям, что Он пришел не от Себя, как это было обыкновенно у приходивших на пророчество по собственному желанию, а не от Божественного Духа, но послан от Бога, то опять они стали думать или рассуждать в себе самих или даже тихо друг другу шептали: многие пророки возвещали повеления Божии и сообщали нам речи от Духа, но мы не находим у них ничего такого, что есть в речах Этого, – вот, Он совершенно отклоняет от подзаконного служения, переводит к какому-то другому устройству и вводит у нас новый образ жизни, – поэтому очевидно, что слово Его несогласно и не сходствует с древними. Когда Он, как это естественно думать, узрел такие размышления в них, то, показывая, что Он есть Бог по природе, и зная сердечные намерения, воспринимает их и говорит: «Почему беседу Мою не разумеете? Потому что не можете слушать слово Мое». Знал, говорит, Я, что «не можете» понимать «Мою беседу» или учение. Но скажу вам причину этого и объясню, что препятствует тут. «Не можете Мое слышать слово», причем словом «не можете» обличает их бессилие в совершенном благе, по причине подвластности их своим страстям. Ведь преданность удовольствиям расслабляет ум и, необузданным влечением к пороку сообщая бессилие сердцу, делает его вялым и несмелым в совершении добродетели. Итак, наперед обессилев от порочных влечений и угнетаемые собственными страстями, говорит, «Мое слушать не можете слово», ибо «правы пути Господни, – по написанному, – и праведники пойдут по ним, а нечестивцы изнемогут в них» (Ос.14:10). Родственное этому найдешь и в других словах (Господа) к фарисеям: «Как можете веровать, славу друг от друга принимая, а славы от единого Бога не ищете?» (Ин.5:44). И здесь их невозможность веровать показывает добровольное бессилие их ума или уже наперед испорченную славолюбием душу. Истинным найдем также и сказанное Павлом: «Душевный же человек не принимает что́ от Духа Божия, ибо безумие для него (это) есть» (1Кор.2:14). Итак, поскольку были они душевны, то безумием считали (слова) Призывавшего их к спасению и Учившего пути превосходной жизни, прекрасно Направлявшего к благоугождению добролюбивому Богу, Которому всякая честь, слава, держава во веки веков, аминь.

Книга шестая

Ин.8:44–45. Вы от отца диавола есте и похоти отца вашего хощете творити: он человекоубийца есть (бе) от начала и во истине не стоит, яко несть истины в нем^[628]. (Егда глаголет лжу, от своих глаголет, яко ложь есть как и отец его: Аз же зане истину глаголю вам, не веруете Мне)^[629]

Со всею справедливостию отстранив их от родства с Авраамом и обличив их как не имеющих сходства с нравами его и удалившихся от благочестия к самому Богу, а притом и разъяснив причину неспособности их слушать слова Его, – показывает опять, кто всего справедливее и естественнее должен бы называться отцом у них. «Вы», говорит, «от отца диавола есте», который, говорит, и «человекоубийца был» вначале, «и в истине не стоит (устоял), лжец есть», – лжец у него и отец, которого ясно определил в следующих далее словах (и указал), кто это. Заключающееся в немногих словах предложение это имеет большую неясность и требует особенно точного исследования, ибо глубиною отличается речь об этом и, полагаю, неудобопонятна для многих.

Что касается простейшего и удобопонятного всем (буквального) смысла, то не другого кого определяет иудеям отца, кроме ниспавшего с неба сатаны. Но находящиеся вслед за тем слова как бы об этом определенном для них отце: «потому что лжец есть, как и (ϰαϑὼς ϰαί) отец его»^[630], несколько смущают нас и даже немало заставляют недоумевать.

О ком, в самом деле, здраво рассуждая, мы можем предположить, что он был отцом диаволу? Неужели кто другой прежде него ниспал, которому этот второй уподоблялся бы по виду и нравственности? Ведь из Священных и Божественных Писаний невозможно представить места для доказательства этого. А чего не говорится Богодухновенными Писаниями, то отнюдь не приемлемо для веры^[631]. Напротив, всякий дух между демонами называется (и является как) детище диавола сатаны, по сказанному Спасителем нашим Христом: «Если же сатана сатану изгоняет, на себя самого разделился» (Мф.12:26). Но одного из прочих, преимуществующего и верховного, мы знаем, – это тот, к Кому сказано чрез пророка Иезекииля: «Ты – отпечаток подобия и венец красоты, в сладости рая Божия рожденный, всяким камнем дорогим ты облекся» (Иез.28:12–13). Кого же поэтому другого, без опасения ошибки, должны мы предполагать, сообразно которому этот отпечатлен, разумею сходство в порочности?

Некоторые из древних толкователей в объяснение этого места прекрасно утверждали, что тот исконный сатана, который считается предстоятелем и всех других демонов, связан, как сказано, силою Божиею (Мф.12:29; 2Пет.2:4; Иуд.1:6) и ввержен в самый тартар для наказания за свою дерзость против Бога, а после него явился некоторый другой, однообразный с своим отцом по мерзостям, нынешний князь века сего (Ин.12:31, 14:30, 16:11; Мф.9:34, 12:24; Еф.6:12 и другие), и что именно о нем Спаситель говорит, что и «человекоубийца был от начала и потому что лжец есть, как (ὥσπεϱ) отец его».

Хотя на первый взгляд такое объяснение и представляется очень простым и естественным, однако ж соглашаться с ним нам не позволяет прежде всего вот что. Со времени пришествия Спасителя нашего владычество диавола начало падать и злые и нечистые духи стали отсылаться в бездну. Так, демоны, приступая к Нему, просили: «Да не повелишь нам в бездну отойти», как написано (Лк.8:31). Помним, что об этом они издавали великий вопль, говоря: «Оставь, что нам и Тебе, Иисус Назарянин? Знаем Тебя, Кто Ты: Святый Божий, – пришел сюда прежде времени мучить нас» (Мк.1:24; Мф.8:29). О том, что пришедший Господь наш Иисус Христос имел поразить и сокрушить их разнообразными способами, без сомнения, знали и сами они, из великой молвы о Нем у израильтян, однако ж обвиняли Его в несвоевременности пришествия, надменно и злостно порицая время Его явления. Впрочем, «прежде времени» говорят отнюдь не как подвергшиеся мучениям в другое какое-либо время, но как ожидающие одного времени пришествия, в которое они, без сомнения, должны были потерпеть ожидаемое. На это скажем и вот что: если, между тем как тот связан, по толкованию некоторых, другой кто-то прельстил Адама и еще не прекращает той ярости, в которой обвиняется, то первый будет совершенно безвинен в отношении к нам, его справедливо надо будет освободить от всякой вины, он не убил никого, не прельстил, не обманул, – и не к нему по справедливости будут относиться слова Бога: «Как одежда, в крови замаранная, не будет чиста, так и ты не будешь чист, потому что землю Мою погубил и народ Мой убил» (Ис.14:19–20). Если поэтому допустим, что сейчас перечисленным злодеяниям непричастен тот, кого и первым называют, то кому же, должны определить мы, подражает второй после него или чей образ носит он, превосходя в злодействе своего вождя и имея еще более грубые, чем тот, черты худости? Быть может, небезынтересно бы войти в более обширное исследование этого предмета, но почитаем излишним слишком распространяться о том, в чем не имеем (теперь) большой нужды.

Итак, надо обратиться к другому толкованию и тщательно исследовать, кого Христос назначает иудеям в отца, им единонравного и единомысленного, которого отцом должен справедливо считаться демон, то есть известный злоначальник сатана. Таким образом, относит их (Господь по отцу) к Каину, который первый из всех людей обличается в нелюбви к целомудренному (Авелю) и после того сатаны оказался началом зависти, убийства, коварства, лжи и прелести, которого (сатаны) по всей справедливости он может быть назван и сыном как отпечатлевший в себе весь образ лукавства его. Ведь как у всякого святого и праведника отцом мыслится Бог – начало освящения и праведности всех, таким же, думаю, образом и у всякого злодея справедливо должен считаться отцом сатана – начало всякого злодейства. А как Каин дан иудеям в отца, а самому Каину – сатана, согласно сказанному нами, то, следуя словам их самих (Каина и сатаны), мы опять постараемся ясно доказать: во-первых, что сатана восстает против обличений со стороны Бога, потом – что он обманщик и лжец, наконец – что он убийца по зависти; а показав Каина единонравным и одномысленным с ним (сатаною), перенесем потом речь к третьей стороне – к иудеям, имеющим в себе целый образ худости его (Каина).

Как бы не признав почтенным свое достоинство, но желая гораздо высшего своей природы и не сохранив границы своего чина, сатана был низвержен и пал, как бы уличенный чрез это от Бога и для научения знать меру своей природы. Но по своему упорству не получив отсюда никакой пользы, он стал страдать еще худшею порочностию, нисколько не заботясь о стремлении к исправлению своего настроения, а постаравшись остаться как бы в неподвижности порочности своей. Когда же был создан Богом первый человек, согласно повествованию Моисея, и продолжал еще соблюдать данную ему в раю заповедь, разумею о древе, то первый возгорелся завистью сатана, будучи как бы обличаем в своем преступлении и непослушании (Богу) первозданными, пока они соблюдали еще данную заповедь, – и хитросплетенными прельщениями старался увлечь их к преслушанию. Зная же, что должно последовать за пренебрежение постановлений Великого Царя, убеждает их сделать это и тем ввергает не причинивших ему никакого вреда в крайние бедствия. Что действительно преступление Адама было делом диавольской прелести и зависти и чрез него (преступление) явилась смерть, этому научит как сама природа предмета, так и со всею ясностию покажет следующее изречение премудрого Соломона: «Бог смерти не сотворил, но завистью диавола смерть вошла в мир» (Прем.1:13, 2:24). Здесь ясная речь о нем (сатане).

Вторым потом пусть Каин выступит пред нами. Он был первенец Адама, земледелец по занятию. Вторым у него родился Авель, но он был пастухом овец. Так как естественный закон, без научения влагающий знание о Творце, повелевал им приносить жертву Богу – ибо все доброе всеяно и вложено в природу Богом, то принес «Каин от плодов земли, – как написано, – а Авель принес от первородков овец и от туков их, – и воззрел Бог на Авеля и на дары его, а на Каина и на жертвы его не внял (не обратил внимания), – опечалился Каин (опечалил Каина) и поник лицом, и сказал Господь Бог Каину: почему печален стал ты и почему поникло лице твое? Если не принес ты справедливо и справедливо не выбрал, разве не погрешил? Успокойся». Потом к Авелю: «К тебе отвращение его и ты возобладаешь им» (Быт.4:3–7). Итак, Каин обличался в том, что неправильно разделил принесенное (в жертву), а Авель справедливо удостаивался похвал и чести, что и послужило пищею зависти у Каина. Так же как и сатана, он ожесточался против вразумлявших его обличений, а потом, одержимый неправедною завистью, как мы сказали, коварством преследует брата, уже замыслив нечестивое убийство: «Сказал Каин Авелю брату своему: пойдем на поле другое, лучшее этого» (Быт.4:8), и его, ничего не подозревавшего, притворно позвав на приятную и роскошную долину, умертвил зверски и впервые дал земле мертвеца в той, как кажется, мысли, что, наверно, он заслужит уважение к себе, как не имеющий уже соперника себе. Но и после убийства лгал, ибо когда Бог спросил его: «Где Авель, брат твой?» (Быт.4:9), он ответил: «Не знаю», и от превеликого безумия прибавил сейчас же: «Разве сторож брата моего я?» Едва не говорит так: Ты, увенчавший его несправедливо, какую пользу принес ему, охраняя его? Итак, уже вполне ясно можешь видеть в нем как бы точно отразившийся целый образ диавольского зла и совершенно полное подобие его нравственного облика.

Теперь наша речь пусть перейдет прямо к безбожию иудеев: усвояя им подобие с порочностию Каина, покажем, что они предпринимали против Христа то же, что тот против Авеля, дабы уже с полною справедливостию и основательностию он мог называться отцом их. Итак, первородный был Каин, как мы сказали, но первородным по усыновлению между чадами Бога был также и Израиль, по сказанному к Моисею: «Сын первородный Мой Израиль» (Исх.4:22). Тот принес в жертву Богу от плодов земли, но «не внял жертвам его» Бог, как написано (Быт.4:5). Но ведь и служение подзаконное Израиля, по сказанному, оказывается как бы земным, чрез тельцов, овец и плоды от земли, – и Бог также не приемлет и это служение. «Для чего Мне, – говорит, – ладан от Савы несете и киннамон (благовонный тростник) из земли издалека?» (Иер.6:20). Так же и гласом Исаии громко взывает: «Кто требовал этого от рук ваших?» (Ис.1:12). Потом после Каина появляется праведный Авель с намерением принести жертву от овец, ибо после подзаконного служения и с прекращением пророков пришел истинный Праведник Христос, принося в жертву Богу и Отцу не плоды от земли, но Себя Самого вознесши в благоухание Ему как жертву непорочную за жизнь и спасение всех. И отвергая служение подзаконное как земное Бог и Отец «внял» жертве Спасителя нашего Христа. «Внял» же означает «одобрил». Что же еще потом? Каин подвергся порицанию как разделивший (выбравший) неправо и, обличенный, подвергся недугу зависти, даже безрассудно устремляется к убийству. Так и чрез Сына Бог давал внушение иудейскому народу, требовал от иудеев лучшего для дароприношения, повелевая от подзаконного служения перейти к духовному плодоношению и побуждая переменить букву на истину. Но, изобличаемые, они негодуют, поражаются отеческою завистью, пылают убийством, и притом несправедливо, против Спасителя нашего Христа. Каин обманул Авеля и, уведши в поле, умертвил его. Подобным же образом и иудеи, сколько это касается их самих, обманули Христа, под видом друга послав предателя, который для предания Его, подойдя, коварно поцеловал, сказав: «Радуйся, Равви!» (Мф.26:49). Но и выведши Его в поле, то есть за ворота, умертвили, ибо «вне врат» (Евр.13:12) пострадал для нас и за нас Христос. Видишь отсюда, как совершенно никоим образом не подобными оказываются Аврааму или его потомкам, но носят образ своего собственного и действительно подобающего им отца. Как безмерно страждущие сообразным и родственным ему злом, они справедливо слышат: «Вы от отца диавола есте и похоти отца вашего хочете творить: он человекоубийца был от начала и в истине не устоял (не стоит), потому что нет истины в нем: когда говорит ложь, от своего говорит, потому что лжец есть, как и отец его^[632]: Я же – потому что истину говорю вам, не веруете Мне».

Изречение хотя и имеет в виду приведенного здесь и указанного в качестве отца иудеев Каина, но расширяется и до более общего значения, ибо силою слов Своих Господь не ограничивает его только нравами, но относит ко всякому сходному с ним, применяя частное свойство одного ко всякому подобному. Итак, когда Каин, сказано, или другой кто ему подобный лжец высказывает ложь, то он от собственного как бы сродства (от своей собственной природы) говорит. В том, что он узнает от своих вождей и от первоначальника зла, обратив ложь как бы в природную потребность, он подражает своему отцу, ибо говорит ложь. Поэтому, говорит, если у него и отец оказался лжелюбцем, он как бы уже естественными законами влечется к дедовскому и отцовскому неблагородству, в себе самом показывает их худость и, порочность предков делая достославным образцом своих нравов и жизни, отличается, конечно, и своими собственными пороками. Если же это обыкновенно так бывает и порочность предков, отражаясь в единонравных с ними потомках, сообщает этим последним название детей тех, то что препятствует вам верить и Мне, говорящему истину, потому что именно от Истинного Отца рожден Я, а не от кого-либо, как вы нечестиво вообразили, из земных, чрез блуд и незаконное сожитие?

Такие слова мог употребить Господь против иудеев. Но надо знать, что у людей или разумных духов родством оказывается то сходство, какое имеют они в нравах и жизни между собою и с отцом всякого зла диаволом. Только по отношению к Единородному в образ созерцаемого берется (само) существо дела, так как Он является совершенно полным образом (Бога Отца) и единоприродность у Него с Отцом природная и по существу. Будучи от Него истинно и вместе с природными свойствами и совершенным во всем подобием имея у Себя все, что есть у Него (Отца), Он оказывается образом, отражением и начертанием Своего Родителя. Поэтому если истинен Отец, то истина, конечно, есть и Тот, Кто от Него (рожден), то есть Христос.

Ин.8:46. Кто из вас обличает Мя о гресе?^[633]

Не ожидающего обличений это вопрос, но, напротив, уничтожающего и всецело отрицающего возможность впадения в грех Тому, Кто есть явившийся от Бога Истинный Бог, ибо «греха не сотворил» Христос (1Пет.2:22). Всякий грех получает свое происхождение вследствие перемены из лучшего в худшее, – порождается он у существ, подверженных изменениям и способных переходить к недолжному. Каким же образом можно представлять согрешающим Того, Кто не ведает перемен и неспособен переходить к чему-либо неподобающему, но, напротив, неизменно пребывает в Своих врожденных Ему благах, притом не от другого кого, но от Себя же Самого? Итак, Господь вопрошает иудеев о том, могут ли они вообще изобличать Его во грехе? Рассуждение это, понимаемое в общем смысле, должно простираться, конечно, на всякое прегрешение вообще. Но, кроме того, применяя его надлежащим образом к предмету речи, заметим, что не о всяком грехе спрашивает в настоящем случае и в ожидании обличений делает это, но рассуждаем об этом так: всегда особенно стараясь устыдить грех иудеев, Он не желал чрез это снова возбуждать их к тем же обвинениям, о которых мы говорили ранее, именно: «Не за доброе дело побиваем Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, человек будучи, делаешь Себя Богом» (Ин.10:33). Сюда присоединяли еще и нарушение субботы, за что считался Он большим преступником закона. Итак, грехом в настоящем случае называет ложь. Если я, говорит, отнюдь не могу быть обличен как лжец, то чего же ради вы решились не верить Мне, Кто всегда истинен и говорит совершенно ясно, что родился от Истинного Отца и что лжи не знает? Дайте же наконец власть несомнительной вере в то, что и Я, конечно, истинен, когда говорю о Себе: «Я от Отца исшел и пришел» (Ин.8:42), а о вас, что отец ваш – диавол (Ин.8:44), ибо лжецы и убийцы вы такие же, как и он. Обличает же их в убийстве с благою целью как бы предупредить чрез это их замыслы. Ведь грех, при обличении, часто устыжается и как бы отступает, не находя нигде средств к дальнейшему движению и распространению. Но, скрывшись по видимости, он всегда устремляется к большему и, не сдерживаемый препятствиями, увлекается к последнему пределу худа.

Ин.8:46. Аще истину глаголю, почто вы не веруете Мне?^[634]

Часто обращается к повторениям, когда видит, что слушатели не понимают Его. Весьма подобающее это для учителей дело – не лениться всяким способом раскрывать сразу не понятую мысль, чтобы внедрять ее в душах слушателей. Итак, «когда лжец», сказал, «говорит ложь, (то он) от своего говорит, ибо (он) лжец есть, как и отец его». Почему, не думая и не совершая родственного сказанному (Мною), вы «не веруете» и Мне, говорящему «истину», так что Я являюсь (как будто бы) говорящим против истины, хотя Я так же истинен, как и Отец? По-видимому, изобличает здесь иудеев в том, что они не могут вместить слов истины потому, что они не суть сыны истины. Ложно они называют своим отцом Бога, когда говорят: «Одного Отца имеем – Бога», ибо Бог, будучи всецело истиною, радуется истине и желает, чтобы поклоняющиеся Ему поклонялись «в истине и духе» (Ин.4:24). Напротив, чада истины охотно принимают родственное (ей), то есть истину. «Вы же не веруете» Мне, говорящему «истину», потому что вы – не сыны истины.

Господь, как думается мне, говорит здесь к иудеям нечто такое, что со всею ясностию можно увидеть и в применении к другому кому-либо. Например, к распутному сыну или слуге или соседу целомудренный человек может обратиться с такою речью: если, порицая блуд, я представляюсь тебе целомудренным и всецело отстраняющим от себя подозрение в этом пороке, то почему же ты не слушаешься и не веришь моим словам, что это дурное и скверное дело? На такой вопрос он не станет, конечно, отвечать отрицанием, но, указывая на его непослушание, ясно изобличит его в том, что, предаваясь распутству, он не следует увещанию к целомудрию.

То же самое мы должны думать и об иудеях, когда Христос сказал: «Если истину говорю, почему не веруете Мне?» Подобного рода вопросы всегда предполагают сознание вопрошаемых, служащее к изобличению их в том, что у них нет именно того, чего требуют от них.

Обрати также внимание на то, что не безусловно и не вообще говорит: «Почему не веруете Мне?» – но присоединил еще «вы». Этим указал на самых свирепых неверов и на то, что могли присутствовать некоторые с более благородным образом мыслей и в своих нравах не сохранявшие точных черт безнравственности Каина, но стремившиеся к тому, чтобы сделаться чадами Бога. Должно, полагаю, думать, что не все без исключения иудеи были погружены в неудержимое безумие, но были некоторые, имевшие «ревность о Боге», как говорит Павел (Рим.10:2), «впрочем не по разуму», и потому несколько медлительными оказавшиеся в вере. Между настроенными так мы должны обвинять в особенности тех, которые воспламенялись гневом и неудержимо устремлялись к убийству, преимущественно нечестивых книжников и фарисеев. К ним-то всего более и направлены слова: «Почему вы не веруете Мне?» – ибо Христос особенно им усвояет безмерное неверие. Ведь они были вождями и убеждали своих подвластных содействовать их злодействам. Поэтому они справедливо обвиняются в том, что взяли ключ знания, но и сами не входили, и другим препятствовали (Лк.11:52). Итак, слово «вы» имеет особенное и преимущественное отношение к вождям.

Ин.8:47. Иже есть от Бога, глаголов Божиих послушает: сего ради вы не послушаете, яко от Бога несте^[635]

В выражении «от Бога» не подобает видеть указание на то, что существуют какие-то рожденные как бы из Его существа, что нелепо. Но нельзя понимать и в смысле изречения Павла: «Все от Бога» (2Кор.5:18), то есть так как Он есть дающий всему бытие Творец и Создатель, то божественный Павел и говорит, что все из Него. Потому нельзя так понимать это изречение Господа, что от Бога суть все дурные и добрые, поскольку Он – Творец всего. Выражением «от Бога» указывает на того, кто по добродетели и согласной с законом жизни уподобляется Богу и удостаивается как бы сродства с Ним, почему Бог и ставит таковых в число чад Своих. Итак, «сущий от Бога», говорит, скоро и охотно восприимет Божественные слова, ибо родственное всегда как-то мило и близко. А кто не от Бога, то есть нисколько не почитающий близость к Нему, не станет с удовольствием внимать Божественным словам: добро нелегко внедряется в дурных людях, не бывает у них достойного соревнования влечения к добродетели, так как ум у них преисполнен крайней испорченности и стремится к одной только своей воле.

Когда же говорит Христос: «Сущий от Бога глаголы Бога слышит», то никто да не думает, что повелевает нам усвоять Божественные слова одним только телесным слухом, ибо кто из людей, как бы ни был он дурен, был бы не в состоянии слышать всякого рода речи, если только чувство слуха не отнято у него вследствие болезни? Слово же «слышит» употребляет здесь вместо «сочувствует, слушается и скрывает в ум свой», согласно сказанному в книге Притчей: «Премудрый сердцем воспримет заповеди» (Притч.10:8). Как какой-либо неясный звук или удар, пронесшись и напрасно потревожив ухо, слово исчезает из сердца неразумных и горделивых, напротив, в сердце разумных входит, как в плодотворную пашню.

Весьма ясно обличая безумие иудеев и открывая их бесстыдное злословие, Господь говорит, что Его слова суть слова Бога. Научает их мыслить о Нем подобающим образом – не считать Его действительно родившимся от Иосифа или кого другого из земных, но веровать, что Он явился из существа Бога Отца как Бог от Бога, что поняв, они негодуют и воспламеняются сильнейшею яростию, прилагая «беззаконие к беззаконию своих», как написано (Пс.68:28), чрез что наносят Ему еще большие оскорбления.

Ин.8:48. Отвещаше иудеи и реша Ему: не добре ли глаголем мы, яко самарянин еси и беса имаши?^[636]

Заслуживает слез опять эта тупость иудеев и чрезмерная глупость. Уловляются своими собственными голосами, подобно зверям, когда они бросаются на охотников и попадают на их ножи. Обличаемые в том, что лжесловие обычно и свойственно им, они тотчас же доказывают истинность этого обличения и свирепеют, слыша от Спасителя, что они не от Бога. И без всякого промежутка времени являют в себе точнейший образ зла диавольского. Бога, явившегося от Бога, они дерзают называть самарянином и беснующимся, сами, напротив, имея в себе свирепого и богоборного беса, ибо никто не скажет: «Анафема Иисус», как только веельзевулом, по слову Павла (1Кор.12:3). Итак, и здесь они оказываются лжецами, гордецами и ругателями и, как привыкшие богоборствовать, получат подобающее наказание от Всемогущего Судии.

Следует опять и здесь искать причину, по которой называют Господа самарянином и беснующимся. Предпосланные ими слова: «Не хорошо ли мы говорим», дают видеть, что по каким-то причинам и бранят Его самарянином, и дерзают еще на другое название Его (бесноватым). Самарянином называют Его за то, что Он безразлично относился к заповедям закона и ни во что не вменял нарушение субботы. Ведь иудейство у самарян было неполное, их культ представлял смешение некоторое с чужестранными обычаями и эллинскими. Или же по другой причине называют Его самарянином, именно потому, что самаряне имели обыкновение лживо хвастаться своею чистотою и осуждать других как оскверненных. Под этим, полагаю, предлогом «не сообщаются иудеи с самарянами», по написанному (Ин.4:9), – отказываются от общения также и с некоторыми другими, отвращаясь некоторым образом от являющегося вследствие этого осквернения, поскольку эта болтовня представляется им справедливою.

Осуждая злонравие иудеев, Господь называл их сынами диавола, Себя же Самого неповинным греху, свидетельствуя о всецелой чистоте Своей в словах: «Кто из вас обличает Меня во грехе?» (выше, Ин.8:46). В этих словах Он со всею очевидностию приписывает Себе совершеннейшую чистоту благодаря невозможности подпасть греху, – а называя иудеев чадами сатаны, Он осуждает их как оскверненных и имеющих преисполненный всякой нечистоты ум, что и истинно.

Вот почему называют Его самарянином, а беснующимся еще обзывают потому, что подобающую Богу честь бесы обыкновенно присвояют себе и бессовестно похищают славу Божию. Это именно, по их мнению, и делает Христос, когда, будучи человеком, ставит Себя на место Бога в словах: «Сущий от Бога глаголы Бога слышит» (Ин.8:47), являя таким образом, что эти глаголы Божии суть и Его собственные слова. Таков был предлог у иудеев для порицания, вернее, хуления против Него, – и по таковому побуждению они говорили Ему вышеприведенные слова, что и обезопасило для них вечный огонь.

Приходится мне удивляться им опять и здесь. Гневаясь на то, что их часто называли сынами диавола и лжецами, они на деле показывают присутствие в себе этой вины, между тем как, наоборот, посредством стремления к добродетели надлежало бы отклонять это обвинение. Ведь любовь к ругательству и не присущее кому-либо называть присущим свойственно отнюдь, конечно, не тем, которые причислены к чадам Божиим, но сынам диавола. А они, жалкие, не только ругают, изрекая ложь на свои головы, чтобы не сказать на Христа, но и утверждают, что «прекрасно» это делают, нисколько не сознавая своей порочности, что служит доказательством крайней слепоты.

Ин.8:49. Отвеща Иисус: Аз беса не имам, но чту Отца Моего, и вы не чтете Мене^[637]

Речь отличается кротостию, но вместе и большею решительностию. Весьма выразительно говорит: «Я беса не имею», и, как бы противопоставляя Себя им, являет Себя свободным от порицания за это, но наоборот – показывает, что в действительности это относится к ним. В самом деле, если бы они действительно не имели беса, то, без сомнения, страшились бы называть беснующимся Того, Кто посредством дел засвидетельствован пред ними как Бог. Поэтому весьма целесообразно говорит: «Я не имею», как бы перенося это обвинение на них и именно им в действительности усвояя такое состояние (беснования). Итак, Я, говорит, «не имею», но вы очевидно (имеете) – «беса», но «чту» Моего «Отца», называя Себя Самого Богом и явившимся от Бога и утверждая, что не знаю греха. Ведь Богом быть, конечно, надлежит Тому, Кто от Бога, – и Сущий от Неведающего греха должен оказываться таким же, каков Тот, от Кого Он есть. В противном случае Мне необходимо было бы отказаться от противоречия вам и Я не стал бы говорить о Себе такие высокие слова. Ведь для Бога не было бы никакой чести, если бы о Нем думали, что Он имеет такого сына, который не есть Бог. Нисколько бы, говорит, не был почтен Отец, если бы Он назывался отцом того, кто впадает в грех. Итак, свидетельствуя о Своей собственной славе, Я, говорит, отнюдь не поношу, как вы предполагаете, но, напротив, «чту» Моего Родителя.

Ин.8:50. Чту« Его также и другим образом, именно когда говорю со всею справедливостью о вас, что вы не от Бога, так как о дошедших до такой злобы и погруженных во всякую порочность не подобает говорить, что они от Бога. Бог чтит и удостаивает близости к Себе, конечно, не лжеца, ругателя, хулителя, гордеца и обидчика, не склонного к неправедному убийству, но честного, кроткого, благочестивого, боголюбивого и доброго. Итак, и тем еще »чту Отца«, что поставляю вне общения с Ним тех, которые подвержены крайнему нечестию. А вы опять и делающего это «бесчестите» и нападаете на Его похвалы Отцу, так что оказываетесь нечестивцами не только против Сына, но уже и против Самого Отца. Ведь если Я, свидетельствуя о Своей высоте, тем самым »чту" Родителя Моего, то, без сомнения, «обесчестит», говорит, Его тот, кто станет подвергать чрезмерным поношениям Сущего от Него (Его Сына).

Так всесторонне подтверждает Христос Свои слова и ясно открывает, что Он есть Бог по природе, – и чрез то, говорит, посредством чего чтится Отец, при совершенном отсутствии общения с Ним в толпе нечестивцев, являет иудеев совсем чуждыми Богу, ибо что может быть нечестивее таких речей их?

«Аз не ищу славы Моея: есть ищя и судя^[638]

Со всею ясностью в этих словах открывается справедливость сказанного Петром о Спасителе нашем: «Он, бранимый, не воздавал бранью, – страдая, не грозил, а предавал Судящему право» (1Пет.2:23). В самом деле, смотрите, как Он, хотя нечестивцы высказывают Ему ужасные и невыносимые оскорбления и это слышит Он часто, а не один раз, – переносит со свойственною Ему благостию и отнюдь не выступает из подобающего Ему поведения, делая и это в образец нам, дабы, по «следам Его» стараясь ходить, мы не оказывались воздающими «брань за брань», ни другое какое-либо «зло за зло» (1Пет.3:9) наносящим нам оскорбления, но, напротив, побеждали «добром зло» (Рим.12:21). Итак, «Я не ищу славы Моей», говорит, – и это оказывается говорящим не потому, чтобы считал делом безопасным желание оскорблять Его или поощрял кого-либо доходить до такого нечестия, – напротив, этим Он высказывает следующее: Я пришел, говорит, не с тем, чтобы приобрести от вас славу Себе, или вообще стремясь к какой-либо почести и блестящей молве о Себе, ибо Я унизил Себя, – будучи в образе Бога и Отца, стал ради вас подобным вам человеком, – даже не почел для Себя недостойным принять образ раба, имея возможность остаться в равенстве с Богом и Отцом и обладать превышающею ум и слово славою (Флп.2:5–11), – каким же еще образом обо Мне можно думать, что Я ищу славы от кого-либо, а не наоборот, желаю пребыть в добровольном бесславии для пользы других?

Или это говорит здесь Христос, или же другим образом можно понимать то, что Он не ищет Своей славы. Ведь Он мог тотчас же наказать оскорбителей Своих и совершить за хуление суд над ними как над нечествовавшими против Самого Господа всяческих. Однако ж Он переносит молчаливо обиду и является терпеливым настолько, что не хотел воздать обидою Своим оскорбителям даже и одним только простым словом. Но чтобы нечестие против Бога кому-либо не показалось делом не важным, Он считает необходимым тут же дать и некоторое предохранение от этого и выставил против этого гнев Отца. Хотя Сын и незлобив и не мстит тотчас же за Свою славу (за оскорбление Себя), но Отец, говорит, этого не допустит. Он будет отмстителем и восстанет на хулителей, не в качестве защитника кого-либо другого и не из желания воздать должное за оскорбление одного из святых, но именно за грех, направляющийся против Него Самого. Ведь между Отцом и Сыном нет ничего разделяющего Их, поскольку это касается, говорим, до тожества сущности, хотя Каждый и должен мыслиться существующим особо (лично). Поэтому Господь наш Иисус Христос и говорит в другом месте: «Не чтущий Сына и Отца не чтит» (Ин.5:23). Сын имеет в Себе Самом природно (по природе) Отца сопрославляемым и в качестве другого сосуществующим особно. Так же опять и Отец имеет в Себе Сына как общника сущности и, таким образом, славы во всем. Итак, подвергнутся наказанию несчастные иудеи за хуления Господа и Сына, оказавшись нечестивцами против всей Единосущной (ὁμοούσιον) и Святой Троицы и царственной над всем Природы как оскорбившие ее в Сыне.

Поэтому всякому благоразумному человеку должно отречься от оскорбления чем бы то ни было благого Бога. Не следует быть нерадивыми только потому, что Он не наводит тотчас же Свой гнев на согрешающих против Него, ибо Он благ, «не наводит гнев каждый день, но если не обратимся, меч Свой отточит» (Пс.7:12–14), по написанному, и натянет лук Свой на нас, в котором сосуды смерти, то есть всякого рода позор и невыносимые бедствия.

Ин.8:51. Аминь, аминь глаголю вам: аще кто слово Мое соблюдет, смерти не имать видети во век^[639]

Излишним являет здесь вдаваться в продолжительные споры с людьми, привыкшими к порицаниям. Обращает речь к тому, что было необходимо, то есть к призванию чрез веру к жизни вечной, и, как бы распрощавшись с невежественными обидчиками, искусно опять построяет речь Свою. Сказав ранее как о Боге, что «сущий от Бога речи Бога слышит», тотчас же продолжает: «Если кто Мое слово соблюдет», – являя Себя Богом по природе и тем научая, что для иудеев уже ничего не осталось до последней ступени нечестия, если они называют имеющим беса Того, Кто дает вечную жизнь желающим «соблюдать слово» Его. В самом деле, разве и чрез это Он не познается как Бог по природе? Кому же другому может подобать сила животворить навсегда слушающих слова от Него, как не Богу по природе? А соблюдается слово Божественное тогда, когда не преступают Божественную заповедь, но постоянно и неукоснительно исполняют постановленное и никоим образом не подвергаются обвинению в неисполнении Божественных законов.

Замечай опять, какую точность имеет это изречение. Не допустил сказать: «Если кто услышит Мое слово», но: «Если кто Мое слово соблюдет». Ведь слухом воспринимают слово Божие не только люди, повинные греху, но и само нечестивое скопище демонов. Так, вождь всех бесов сатана, когда дерзал искушать Господа нашего Иисуса Христа в пустыне и прал против рожнов по причине великой свирепости своего нрава, предлагал Ему Божественное слово, сказав: «Написано, что Ангелам Его заповедуется о Тебе – сохранить Тебя во всех путях Твоих» (Лк.4:10; Пс.90:11). Итак, не в простом только слышании – слово спасения и не в одном только учении жизнь, но в соблюдении слышанного и в том, чтобы Божественное слово служило как бы правилом и руководителем жизни.

А в изречении, что «смерти не увидит во век», твердый страж Его слов, конечно, отнюдь не уничтожает смерть плоти, но или как Бог не считает смерть смертью, ибо для Него нет ничего мертвого, как скоро Он даже несуществующее приводит в бытие и подвергшееся тлению легко животворит, – или же говорит о том, что смерти не узрят святые в будущем веке, который в собственном смысле и должен считаться истинным веком, не имеющим конца, как (имеет конец) этот наш (век). Словами, что не узрят смерти в том веке соблюдшие Его Божественное учение, не указывает на то, будто некоторые после воскресения могут умереть: смерть всех разрушена смертью Христа и исчезла власть тления. Но со всею справедливостью называет смертью наказание вечное. В этом можешь убедиться, приняв в рассуждение Его более ранние слова: «Истинно говорю вам, верующий в Сына имеет жизнь вечную, а не верующий Сыну не узрит жизни» (Ин.3:36), хотя все оживут и снова войдут в жизнь, как верующие, так и неверующие, ибо воскресение отнюдь не частично, но одинаково для всех в том именно отношении, что оживут все.

Но каким же образом не верующий Сыну жизни не узрит, хотя ожидаем воскресения всех? Всякому, без сомнения, известно, что жизнью Христос обычно называет вечное житие в блаженстве и славе, не знающей конца, что в надежде сберегается для святых. Как не повинующийся Сыну, говорит, окажется не узревшим жизни, хотя все ожидают оживления, указывая этим не на жизнь тела, но называя так уготованное святым блаженство: таким же, думаю, образом благородный и мужественный страж Божественных Его слов не узрит, говорит, смерти вовек, обозначая этим, конечно, не смерть тела, но уготованное грешникам наказание. Как в том изречении указывается на блаженство посредством жизни, так и здесь – наказание посредством слова «смерть».

Ин.8:52. Реша Ему иудеи: ныне разумехом, яко беса имаши^[640]

Опять выступают с обвинением против истины, негодуя как оскорбляемые тем, что Господь называл их лжецами. Но даже против своей воли свидетельствуют об истинности слов Спасителя и чем думают обесчестить Его, тем самым показывают, напротив, что Он говорил правду. Слепы они были, несчастные, и имели сердце, исполненное такой бесчувственности, что совсем не думали об обязанности устранять то, в чем они обвинялись, но всегда впадали в (новые) пороки, еще более постыдные, чем прежние, и уловлялись своими собственными сетями. Вот думают защищаться в том, что не напрасно порицают Его, а между тем этим самым только еще более изобличаются во лжи и еще сильнее как бы задушаются цепями своих собственных прегрешений. Весьма безрассудно говорят именно здесь: «ныне узнали мы». Ведь они часто лаяли на Него и поносили тем, что Он имеет беса, а между тем говорят, что «теперь» только «узнали» они, осуждая тем самым свою прежнюю необузданность языка. Ведь если теперь только они узнали, то не знали прежде. Как же говорили они, что беснуется, о Том, Кого еще не знали, по их же собственному утверждению? Да, лжив был издавна и прежде нечестивый народ Иудейский и необузданными устами изрекал на Христа диавольскую злобу. А для подтверждения своей болтовни похищают изречение Спасителя нашего Христа, благодаря, как надо полагать, великой глупости своей надеясь защищать истину ложью.

Затем, чрез что могли узнать, что нечестиво прегрешают, беззаконно оскорбляя Подателя вечной жизни, чрез это самое они опять незаметно шли к усилению своего недуга, ибо не думают о том, что им надо покаяться в этом, но уже утверждают, что они убеждены в истине своих слов ^[641] И истинен пророк, говорящий, «что прямы пути Господа и праведники пойдут по ним, а нечестивцы изнемогут в них» (Ос.14:10).

И здесь каждый должен поразиться несравнимым безумием их. Видя, как одним гласом Спаситель сокрушал бесчисленное множество бесов и злых духов и против воли их изгонял их из тех, в ком они были, не боятся говорить, что Он имеет беса, хотя посредством необходимых рассуждений они удостоверялись в том, что сатана не мог бы изгнать сатану, ибо «всякое царство, – говорит Христос, – разделившееся в себе, запустеет; и всякий дом и город, разделившийся в себе, запустеет; и если сатана сатану изгоняет, в себе разделился он: как же устоит царство его?» (Мф.12:25–26). А вот и еще некто скажет, и весьма справедливо: «Народ, действительно, безумный и бессердечный, глаза у них – и не смотрят, уши у них – и не слышат» (Иер.5:21). Ни словом или учением они не переменяются к тому, чтобы желать лучшего образа мыслей, ни глазами ума своего не видят царственную над всем Природу но чрезмерным бесчестием, как бы камнями какими, они побивают ее, а вернее – каждый свою душу.

Ин.8:52. Авраам умре и пророцы (умроша), и Ты глаголеши: аще кто слово Мое соблюдет, смерти не вкусит во век^[642]

Когда предерзкий народ Иудейский лгал на собственную свою голову, говоря Спасителю: «Беса имеешь», то он ничего другого не хотел этим выразить, как то, что Ты делаешь Себя Богом, если переносишь на Себя подобающую Божественной Природе честь и славу, ибо это обычно для демонов, о чем уже говорили мы в других местах. Не разумеют ничего, кроме видимого, и не признают Бога Слово в человеческой плоти, но, не возвышая даже на немного свой ум над телесным и утверждаясь на одном только земном, вращаются в одних только низших явлениях, подлежащих чувственному ощущению. По этой причине они и соблазняются, несчастные, и думают, что Истина, то есть Христос, говорит ложь, – предполагают даже, что Он превозносит Себя выше подобающей Богу славы, если решается поставлять Себя не наравне с Вседержителем, но думает о Себе уже нечто большее и полагает, что может, или даже обещает сделать то, чего не соделал Бог и Отец. Для подтверждения этого следует рассмотреть, на что негодуют они, говоря, что Авраам умер и пророки, – и чего ради для опровержения слов Спасителя выставляют на вид смерть святых. Хотят они высказать вот что: мы не обманываемся, говоря, что Ты имеешь беса, – не далеко доказательство этих наших слов, – ибо вот Ты обещаешься превзойти чудесами даже Самого Бога и легко совершить то, чего не соделал Он Сам, – ведь Авраам и пророки, хотя и соблюдшие слово Бога, не стояли в противоречии с законами природы, но подверглись и подпали общей этой смерти тела, – потом Ты говоришь, что страж слов Твоих совсем не вкусит смерти, как же не утверждаешь этим, что Твои дела выше дел Его, и обещающий превзойти Бога разве не есть очевидный безумец? По великому невежеству своему они думают, что в этих словах Господь указывает только на смерть тела и что повинующимся Ему Он обещает бессмертие плоти, хотя благоразумным прежде всего следовало иметь в виду, что у Бога ничто не умирает, будучи оживотворяемо, если и умрет. Ведь если из не-сущего перешло в бытие, то не тем ли легче и удобнее это уже перешедшее может быть вызвано опять к бытию, хотя бы ради Домостроительства и уснувшее на несколько времени? Итак, не зная славы Спасителя, иудеи как бы надмеваются над словами Его и называют Его беснующимся за то, что Он обещал сделать нечто превеликое, чего не совершил Бог, и в доказательство этого своего навета приводят смерть Авраама и святых пророков и чрез это думают обличить Христа в величании пустыми словами как обещающего дать непрестанную жизнь соблюдающим слово Его, но уничтожающего славу Божию тем, что уверяет дать им нечто большее (чем дает Бог).

Ин.8:53. Егда Ты болий еси отца нашего Авраама, иже умре? и пророцы умроша

И здесь речь иудеев затемнена и, кажется, заключает в себе прикровенную мысль. В самом деле, что опять и в этих словах высказывают они, разумея нечто хотя и человеку подобающее, однако ж горькое, по их намерению? Вот, говорят, хотя и соблюли Божественное слово, однако ж умерли Авраам и пророки, а от Тебя мы только что слышали обещание некоторым чего-то большего. Ведь если Ты говоришь, что они не умрут совсем, то, без сомнения, они выше названных (Авраама и пророков), именно потому, что не умрут. Поэтому скажи же нам, говорят, и ответь нам на такой вопрос: «больше» ли Сам-то («Ты Авраама») и пророков, если обещаешь и других сделать больше тех? Неужели не умрешь Ты, между тем как те умерли, но пребудешь бессмертен, будучи человеком и имея тело от земли? Как бы мог Ты другим дать то, чего Сам не имеешь? Ведь, без сомнения, умрешь Ты, как скоро Ты – человек. Если же Ты не больше Авраама и пророков и подвергнешься общей с ними смерти, то и не будешь в состоянии другим дать то благо, какого и у Тебя нет. Подобную этой мысль имеет их двусмысленный вопрос.

И не дивись тому, что ничего большего не думают о Христе. Как уже часто и обстоятельно говорили мы, они считают его простым человеком и одним из подобных нам, совершенно не зная соединенного с плотию Единородного Бога Слова. Поэтому спрашивают: «Кем Себя делаешь», думая поправить, по чрезмерному заблуждению своего ума, ошибающегося Господа и советуя Ему как неведающему должного думать несколько скромнее. Ведь Ты, говорят, не знаешь Своей природы, забыл о Своем человечестве и не довольствуешься данною Тебе от Бога мерою. «Кого» же в самом деле «из Себя делаешь», если обещаешь дать нечто высшее сообщенной от Него (Бога человеку) почести и смело утверждаешь, что совершишь нечто превосходящее Его (Бога) силу? Таким образом они обвиняют Его в богохульстве и уже наподобие змей набрасываются на Него, полагая, что Христос должен подвергнуться справедливому наказанию за то, что Он не чтит меру человечества, но настолько возвеличивается и возвышается, что уносится за пределы присущей Владыке всего славы и попирает честь святых патриархов и пророков. Предлагая этот вопрос: «Кем Себя творишь», коварно вызывают Его на ответ и уже ожидают ясно услышать от Него такой возглас: да, Я больше и Авраама, и пророков, – хотя эти слова Господа были бы, безусловно, истинны, поскольку ни в каком сравнении с человечеством не может стоять Бог, превышающий всякую природу, как видимую, так и духовную.

Ин.8:54. Отвеща Иисус: аще Аз славлюся Сам, слава Моя ничтоже есть^[643]

Вся цель изречения направляется к лицу Авраама святого и пророков, но Господь значение его, как видим, применяет к Себе ввиду того, что склонен был, даже без всякого для сего предлога, ко гневу фарисей и всякое слово только усиливало в нем свирепое желание смертоубийства. Удобопреклонными ко греху зависть делает тех, в ком она есть, и возбуждает яростный гнев на то, на что совсем не подобает. Христос желал опять выразить нечто такое: иудеи нападали и всячески противодействовали словам Его, обильно пользуясь для этого блаженным Авраамом и пророками и ясно возглашая: «Неужели Ты больше отца нашего Авраама, который умер и пророки умерли» (Ин.8:53). Кроме того, они потом обвиняли Его в превышении славы святых и превозношении над ними, говоря: «Кем Себя делаешь?» Против этого Господу надлежало ясно защищаться и сказать пред всеми: да, Я больше и выше Авраама и пророков, – но велемудрый иудей не вынес бы такой речи – тотчас же вознегодовал бы на это и, представляясь питающим любовь к Отцу и прикрываясь защитою славы святых, еще пламеннее напал бы на Христа и стал бы казаться справедливо питающим смертоубийство на Него. Вот почему Господь, перенесши слова на Самого Себя, говорит: «Если Я славлю Самого Себя, слава Моя есть ничто». Как бы так говорит: никто из сущих на земле да не думает великое о себе, ибо если захотим рассуждать в себе самих о том, какова есть слава человеческая, то найдем ее не существующею: «Всякая плоть трава и всякая слава человеческая, как цвет полевой» (Ис.40:6), – ничего, говорит, поэтому нет удивительного в том, что скончался Авраам и после него пророки, ибо что такое слава человека, когда его природа находится под властию смерти и тления, уподобляясь этим легко вянущей траве?

Искусно применив к Себе присущую Аврааму или пророкам меру и сказав: «Слава Моя ничто есть», кажется, приводит этим на память Иудею то, что ясно говорил о себе Авраам: «Я земля и прах» (Быт.18:27) и что блаженные пророки возглашали к Богу: «Вспомни, что персть мы» (Пс.102:14). Ввиду этого мы, конечно, не скажем, что прославляющий святых умаляет славу их. Но необходимо было, наконец, и польза слова вызывала к тому, чтобы Он показал, какое различие имеет Божественная и неизреченная природа Его от подверженных смерти и тлению.

Ин.8:54. Есть Отец Мой, славяй Мя

Для точного уяснения и раскрытия мысли этого изречения воспользуюсь теми же словами и употреблю те же выражения. Как непреодолимое какое доказательство и неотвратимый довод иудеи всегда выставляют вопрос: «Неужели Ты больше отца нашего Авраама, который умер, и пророки умерли, – кем Себя творишь?» Они и действительно были убеждены, что умрет и подвергнется смерти и тлению и Сам Он и в этом отношении не будет больше Авраама и святых пророков, – и вообще совсем ничего великого не думали о Нем. Ввиду этого Господь наш Иисус Христос считает наконец необходимым показать, что Он как сущий из вечности Родителя (происшедший от вечного Отца) и Сам есть вечен. Поэтому говорит: «Есть Отец Мой, славящий Меня».

Слово «есть» надо разуметь здесь не в простом и обычном значении, но как указание на существование Отца. А рожденный неизреченно от существующего Отца Сын, без всякого сомнения, обладает этим свойством Своего Родителя, то есть существованием. Вот почему Он и выше Авраама и пророков. Они умерли, как земнородные от смертных отцов. А непостижимо Происшедший от существующего (Отца) всегда прославляется от Своего Отца не как нуждающийся в славе, ибо Он Царь всякой славы (Пс.23:10), но как имеющий преимущество быть рожденным от вечного Отца и поэтому будучи вечен и Сам, существенно обладая достоинством Родителя. Таким образом, нет препятствий представлять славу Сына Божескою и Отца называть славою Его, так как и Сам Отец прославляется подобным же образом от Сына не как нуждающийся в славе, но поскольку считается и имеет славу быть признанным за Отца такого Сына, то есть такого же, как Он, Бога. Вот почему и Сам Сын говорит к Отцу: «Отче, прославь Твоего Сына, да и Сын прославит Тебя» (Ин.17:1).

Итак, слава человеческая есть полное ничто. Все земное подлежит смерти, и именно по телу, хотя и восстанет. Но Единородный прославляется от Своего Родителя как имеющий вместе со всеми другими благами и свойство Его существа. А каково отличие Его от всей твари, это показывает нам в немногих словах блаженный Псалмопевец: «Небеса погибнут, Ты же пребудешь, – и все, как одежда, обветшают, и, как облачение, изменишь их, и изменятся, Ты же Тот же, и лета Твои не прекратятся» (Пс.101:27–28). Тленно все сотворенное, и если еще не истлело, то потому, что изволением Божественным содержится для этого, нетленен же и вечен по природе Бог, обладающий этим не по воле другого кого-либо, как тварь, но всегда пребывающий в своих благах, между которыми есть и вечность^[644].

Ин.8:54–55. Егоже вы глаголете, яко Бог наш есть, и не познаете Его^[645]

Изобличает их, и притом весьма сильно, в том, что они имеют любовь к Богу на одних только голых словах, а на деле они весьма далеки от истинного ведения Бога. Как бы повторяет им возвещенное пророком, а именно: тогда говорил, что «приближается ко Мне народ этот, устами своими чтут Меня, сердце же их далеко отстоит от Меня» (Ис.29:13), – теперь же благополезно и согласно с прежним возглашает, что «не познали Его». И истинно слово это. Ведать, например, что есть Бог, это отнюдь еще не значит иметь о Нем познание. Что Бог есть и существует, этому «и бесы веруют и трепещут», по написанному (Иак.2:19). А для того, чтобы познавать, что Он есть, следует и мысли иметь о Нем соответствующие Ему и достодолжные. Так, например, никто, полагаю, из благоразумных не станет трудиться над изысканием, что есть Бог по Своей природе, ибо невозможно дознать это. Однако ж то, что присуще Ему или не присуще, каждый весьма легко может познать при помощи Священных Писаний. Так, мы знаем и веруем, что Он всемогущ; знаем, что Он не бессилен; знаем, что благ; знаем, что не лукав; знаем, что праведен или не неправеден; знаем, что вечен; уверены и думаем, что Он не ограничивается временем и не привременен, подобно нам. Таким образом, на словах и устами иудеи высказывают и ясно исповедуют Бога своим Богом, тем не менее они не знают Его, и мы не находим их уразумевающими то, что Он нетленен и вечен. Ведь если бы знали, то, думаю, не дошли бы до такой глупости, чтобы предполагать, что умрет происшедший из Его существа Сын Единородный. Точно так же, указывая на смерть Авраама и пророков, не говорили бы Ему безрассудно: «Кем Себя делаешь?» Разве не вполне естественно утверждать, что знающие, кто есть Отец по природе, необходимо должны веровать, что таково и происшедшее от Него Слово? Как из сладкого источника проистекает и сладкий поток и от хороших дерев будут рождаться и хорошие плоды, так, полагаю, и Происходящего от Бога по природе должно считать истинным Богом и Рожденного от Вечного Отца признавать за вечного подобно Родителю. Поэтому благовременно и в этом случае сказать к иудеям: «Или признайте дерево плохим и плод его плохим, или признайте дерево хорошим и плод его хорошим» (Мф.12:33), «ибо не может дерево хорошее приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды хорошие» (Мф.7:18). Возможно ли ввиду этого допускать, или лучше – не преисполнено ли всякого безумия думать, что Рожденный от бессмертного Отца смертен, и не ведавшего тления помещать в числе тленных?

Ин.8:55. Аз же вем Его: и аще реку, яко не вем Его, буду подобен вам ложь^[646]

Я, говорит, не сказал лжи иудеям в словах: «Если кто Мое слово соблюдет, смерти не увидит вовек» (ст. 51), ибо Я могу обессмертить, так как знаю, что это в силах творить Тот, от Кого Я, – знаю, что Мой Отец есть Жизнь по природе. Поэтому и Я, как Он, очевидно, Жизнь по природе и Животворец. Если же стану отрицать в Себе силу животворить, то окажусь не знающим Отца, свойство существа Которого Я имею и потому могу животворить, как Он. Итак, исповедаю, что Я имею все, что есть в Отце, – утверждаю, что Я таков же, как и Он, – и обещая делать то, что Он, «Я», конечно, «знаю Его». Если скажу, что не имею в неизменном виде в Себе свойств Отца, «лжец буду» подобно вам, как не знающий Отца. Но и когда утверждаю, что ничто есть слава Авраама и пророков, так как они были из земли и люди по природе, которым не чужда и смерть, а Моя слава есть вечность Отца, то говорю это как знающий Отца. Если же сказал бы, что подвергнусь тлению подобно тем (Аврааму и пророкам) и Я не совечен Отцу, то солгал бы подобно вам, не зная Отца, от Которого Я. Ведь неестественно Происшедшему от Сущего и всегда Неизменного не быть сущим и всегда неизменным, ибо рожденное от Вечного вечно. Проще можно истолковать это изречение другим образом, именно: «знаю», говорит, Моего Отца, – если скажу, что не знаю, «буду лжец» подобный вам, не знающим Бога, а говорящим, что знаете Его.

В чем состоит знание это и почему обвиняются в незнании, об этом уже ясно говорили мы и не прибавим ничего более.

Ин.8:55. Но вем Его и слово Его соблюдаю

Что касается до простого смысла в приведенном изречении, то заметим, что Христос говорит опять как человек и низводит Себя в наше состояние, не оставляя до подобающего времени рабского образа. Поэтому говорит, что и знает Отца, «и слово Его соблюдает». Не думаем, чтобы Ему необходимо было свидетельствовать это о Себе или перечислять что-либо из подобающего Ему, но делается это ради большего искусства речи. Словами, что Он знает Отца и слово Его соблюдает, показывает, что иудеи мыслили противное тому, что Он Сам, по Его утверждению, имеет, то есть не знают Бога и не считают нужным соблюдать слово Его. Иначе они весьма охотно приняли бы Предвозвещенного Моисеем и пророками. Так и у нас подобный образ речи считается благородным и прекрасным, хотя и имеющий силу обличения и незаметно показывающий кому-либо, в чем состоят его пороки, но предупреждающий при этом ярость против изобличения. Так, например, какой-либо благоприличный и превосходный в других отношениях человек для порицания вора или пьяницы может сказать: «Я человек благопристойный, не воровал чужого и не пьянствовал никогда». Мы не станем, конечно, думать, чтобы такой человек чрез это сам свидетельствовал и говорил о себе, но он порицает за противоположные этим свойства. Поэтому-то и Господь наш Иисус Христос говорил так, именно что Он знает Отца и соблюдает слово Его, с другой стороны и в то же время указывая нечестивым иудеям на то, что они не знают Бога, не держат слова Его и не удостаивают совсем никакого соблюдения свыше им определенный закон.

Если же надо и другим образом понимать эти слова и более тонко изъяснить косвенно выраженное здесь, то можем, кроме того, сказать вот что. Знает Сын Своего Отца, имея не такое знание, какое есть и у нас, но свойственное Богу и невыразимое. Как рожденный от человека человек знает природу своего родителя не чрез научение от другого кого-либо, но из того, что он есть сам (из своей собственной природы), так и Сын «знает» Своего Отца из того, что Он (Сын) есть (из Своей природы) и «соблюдает слово Его», то есть сохраняет в Себе во всем пределе (объеме) все Его существо. Термин «слово» здесь означает предел (объем). Так слово человеческое, то есть предел (определение, объем понятия) существа его – животное словесное (разумное), смертное, обладающее умом и наукою. Точно так же, например, и слово Ангела можно признавать за определение существа его. В отношении же к Богу по природе мы не можем допустить слова или определения, ибо мы не знаем, что по природе есть Он, а Сын знает Своего Отца и, Рожденный из Его существа, ведает, что есть по природе Родивший Его. Итак, следуя нашему обычаю и пользуясь человеческими словами, говорит, что слово Отца, как бы определение^[647] Его существа, Он «соблюдает» в Себе, ибо Он есть образ Родителя Своего и начертание, свободное от всякого несходства, и имеет в Себе все богоприличные и особенные свойства Родителя.

Ин.8:56. Авраам отец ваш рад бы был, дабы видел день Мой: и виде и возрадовася^[648]

Днем называет здесь время пришествия, когда нам воссиял Свет истинный и взошло Солнце Правды, прекратилась обнимавшая нас тогда наподобие слепоты тьма, при владычестве князя века сего, всю вселенную, так сказать, чернившего своим нечестием и толкавшего в многобожнее заблуждение, разнообразно омрачавшего ум каждого. Поэтому и божественный Псалмопевец, как бы видя вожделенное время пришествия Его, провозглашал, говоря в Духе: «Сей день, что сотворил Господь, возрадуемся и возвеселимся в оный» (Пс.117:24). В других случаях Божественное Писание обыкновенно называет днем время каждого предмета, согласно сказанному: «День Господа Саваофа на всякого обидчика и гордеца, и унижены будут» (Ис.2:12), и еще: «Что сделаете в день торжества и в день праздника Господня?» (Ос.9:5). В тот день погибнут замыслы некоторых, говорит Псалмопевец (Пс.145:4), называя днем время ожидаемого суда Божия, когда знатным мира сего не окажет никакой пользы ложь их исконных помыслов и пустая и горделивая напыщенность богатством.

«Рад был», говорит, «Отец ваш Авраам, чтобы видеть день Мой, и видел и возрадовался». Как и когда, должны мы думать, блаженный Авраам созерцал день Спасителя нашего Христа, то есть видел время пришествия Его с плотью? Дать ясный ответ на это нелегко. Впрочем, можно думать так, что как одному из святых пророков Бог открыл ему Свое таинство. Или же можем допустить, что он действительно созерцал день заклания Господа, в который устроялось наше блаженство и сообщались нам все блага, когда во образ Его (Господа) повелено было ему принести в жертву своего единородного и первородного сына Исаака: при этом тогдашнем его священнодействии, как в совершавшемся прообразе, его взору естественно предстояло это таинство со всею ясностию и точностию. Можно предложить любознательным и другие объяснения этого изречения. Так, когда он видел трех мужей у дуба Мамврийского (Быт.18:1), он получил от Бога обетование, что будет отцом многих народов, каковое обетование могло исполниться не иначе, как тем, что чрез веру во Христа призваны были народы, называющие Авраама своим отцом, совозлежащие с ним в Царстве Небесном (Мф.8:11) и участвующие вместе с ним во всех благих дарах Спасителя нашего.

Итак, «видел», говорит, «Авраам день Мой и», видя, «возрадовался». Необходимо сказать о том, по какой причине Христос счел нужным сказать это. Видя в Нем простого человека по причине облечения Его плотью, иудеи не думали о Нем ничего Божественного, но считали Его смертным, подобно нам, как приведенного из небытия к бытию. А что Он был вечен, как происшедший от вечного Отца, не хотели верить этому ради великого своего безрассудства. Поэтому, чтобы ясно показать, что Он не новорожден и не тварь, подобно нам, но что даже древнейшими отцами их признавался за вечного, Он говорит это.

В то же время, кажется, благополезно порицает их за то, что они безрассудно и глупо пренебрегают тем, что для начальника рода их служило в качестве радости. Ведь он только «видел, и возрадовался». А они, уже обладая и имея возможность пользоваться, своим неверием оскорбляют и презирают столь великую благодать. А может быть, косвенно указывает и на то, что Он больше и выше Авраама, если для него было радостью хотя бы только что-нибудь знать о Нем. Говорить об этом ясно и без всякой прикровенности нельзя было по причине необузданности их гнева, но Он указывает на это опять другим способом.

И никто да не думает, что в словах иудеям «Авраам «отец ваш» умер» Иисус противоречит Себе Самому, если некогда отстраняет их от родства с Авраамом, именно в словах: «Если бы чада Авраама были вы, дела Авраамовы совершали бы» (Ин.8:39), между тем как теперь снова называет их сынами Авраама. Надо знать, что в том и другом случае Он прекрасно направляет к истине Свою речь. Там, определяя качество духовного благородства, живописует родство в одинаковости нравов. Здесь же усвояет им одно только прошлое родство по плоти, так что и там высказывает истину, и здесь не говорит лжи.

Ин.8:57. Реша убо иудеи к Нему: пятьдесят лет не у имаши, и Авраама ли еси видел?^[649]

Совсем безумна речь иудеев и вызывает большой смех. Справедливого удивления заслуживает то, что они дошли до такого неразумия, что совсем ничего не могли разуметь, как должно. Спаситель наш Христос употреблял для них многочисленные обороты речи, постоянно употреблял одни и те же слова и многообразно указывал им на Свою вечность, а между тем совершенно ничего не уразумевают более того, что видят телесными очами. Как всецело утратившие и прекратившие деятельность ума, они не направляют сердце к богоприличному, но опять безрассудно обвиняют Его во лжи, как одного из подобных нам людей, начавшего существовать и быть в числе существующих лишь тогда, когда родился, не разумея правильно те слова, какие от Него слышали. Ведь Он сказал, что «Авраам видел» день Его, а они, извратив вопреки Ему значение слов, говорят: «Еще не имеешь лет пятидесяти, и как же видел Ты Авраама?» Да, поистине жалок безрассудный иудей, навсегда сжившийся с великим невежеством и воспитавший в себе необузданное безумие.

Ин.8:58. Рече им Иисус: аминь аминь глаголю вам: прежде даже Авраам не бысть, Аз есмь^[650]

Снова обращается Христос к обычному ему и любезному образу наставления. Иногда говорит Он весьма загадочно и, осеняя изложение разными прикровенностями, не дозволяет ему быть для всех ясным. Но когда Он видел, что Его слушатели ничего не понимали, тогда, обнажив речь от всякой неясности, предлагал ее в ясном и простом виде, что спешит сделать и в настоящем случае. Поскольку находит их ничего не понимающими, хотя и сказана была уже длинная речь, и не могущими постичь, что Он вечен, как происшедший от вечного Отца, и несравненно выше Авраама, как Бог, то уже ясно говорит, как бы в виде клятвы употребляя «аминь» в подтверждение Своих слов: «Прежде Авраамова бытия Я есть (существую)». Отнюдь нельзя думать, чтобы Единородный хвалился Своим бытием прежде Авраама только одного, ибо Он существует прежде всякого времени и имеет вечное рождение, будучи безначален в Отце. Но так как в настоящем случае Ему предстояло сравнение Себя с Авраамом, то и говорит, что Он существует ранее его, как, например, и сотенное число могло бы сказать: я больше десятка, – и сказало бы это не как имеющее преимущество быть соседним числом с десятком, но как весьма превосходнейшее и превышающее десяток. Итак, не с временами Авраама состязается и не утверждает некоторого малого преимущества Своего над временами Авраама, но поскольку Он выше всякого времени и превосходит число всякого века, то и говорит, что Он существует прежде Авраама, высказывая действительную истину. Весьма точно и прекрасно об Аврааме употребляет «был» (γενέσϑαι), а о Себе Самом: «есмь» (εἰμί), показывая, что Аврааму, как происшедшему из не-сущего (ἐξ οὐϰ ὄντων γενομένῳ), конечно, следует подвергаться тлению, а Ему, как всегда сущему (ἀεὶ ὄντι), никоим образом не свойственно обращение в небытие. Итак, Он больше и выше Авраама: больше – как вечный, а выше, потому что не разрушается, как тот.

Ин.8:59. Взяша убо камение, да вергут нань: Иисус же скрыся и изыде из церкве (храма)^[651]

Не видят истины, так как и сами были действительными лжецами и отцом имели своим лжеца, по слову Спасителя (Ин.8:44). Негодуют опять на нечто такое, в чем не было ничего способного раздражать. Думая вступиться за якобы оскорбленную славу праотца, чрез это воспламенились снова к несвоевременному гневу. И хотя, напротив, им надлежало бы вдуматься в значение слов Господа и в то, Кто говорит это, они, безрассудно увлекаясь в неразумное и зверское безумие, пытаются побить Его камнями, как будто еще недостаточно оскорбили Его своею бранью или еще небольшой только гнев навлекли на себя своею глупостью. Пылка и безрассудна была попытка иудеев. Но без времени она не перешла в дело, ибо еще не пришел срок для страдания. Христос скрывает Себя не так, что искал убежища под стенами или что-нибудь другое выставил для защиты Своего тела, но силою Своего Божества соделал Себя невидимым для искавших Его. И не удовольствовался тем, что скрылся, но и выходит из храма, начертывая нам здесь как бы образ некий духовных предметов. Ведь любящим Его Он всегда явен, согласно изречению: «Блаженны чистые сердцем, потому что они Бога узрят» (Мф.5:8). А от обыкших богоборствовать Он уходит и никакому нечестивцу не является, – не считает приятным каким-либо образом быть вместе и обращаться с преследующими Его, напротив, уходит от них и отстраняется, как бы совлекая с Себя все благодушие и оставляя лишенными Своей благодати тех, от кого зло постраждет, насколько это касается желания причинить Ему вред и намерений нечестивцев, хотя все их Христос и являет тщетными, неизреченною силою уничтожая нечестивую дерзость погрешающих против Него.

Ин.9:1. И проходя виде человека слепа от рождества^[652]

Когда иудеи неистовствовали на Него и уже пытались побить Его камнями, Он тотчас же выходит из их храма и удаляет Себя от нечестия Своих гонителей. Но проходя, Он тотчас усматривает «слепца от рождения» и этим дает ясное указание на то, что Он удалится от мерзости иудеев и оставит сонмище богоборов, но призрит язычников и на них обратит изобилие Своей любви, которые и уподобляются слепцу от рождения тем, что пребывали в заблуждении, с раннего как бы возраста были лишены истинного Богопознания и не имели света от Бога, то есть просвещения посредством Духа. Следует еще обратить внимание на то, что может означать это призрение Христом слепца именно мимоходом. Можно, по-моему, думать, что Христос пришел собственно не к язычникам, но для одного только Израиля, как и Сам однажды сказал: «Послан Я только к овцам погибшим дома Израилева» (Мф.15:24). Зрение же у язычников исправлено как бы в мимохождении Христа, перенесшего на них Свою милость, по причине неверия Израиля. Об этом именно и чрез Моисея также воспето в словах: «Я возбужу ревность в них из-за не народа, из-за народа неразумного прогневлю их» (Втор.32:21). Неразумный народ то был, служивший твари вместо Творца, наподобие скотов бессловесных дошедший до всякого вообще невежества и приверженный к одной только земле. Поскольку же прогневал (Бога) Израиль, мудрый благодаря закону и разумный благодаря пророкам, то и сам был за это прогневлен от Бога, как скоро на подобавшее ему (Израилю) место были восприняты прежние безумцы, которым чрез веру и «премудростию стал Христос и освящением и искуплением», по написанному (1Кор.1:30), очевидно – светом и прозрением.

Глава I

О том, что не от прежде рождения содеянных грехов души с кем-либо приключаются телесные страдания, а также и грехи отцов не наводит Бог на кого-либо, наказывая ничем не согрешивших, но справедливый над всеми производит суд

Ин.9:1. И вопросиша Его ученицы Его, глаголюще: равви, кто согреши, сей ли, или родителя его, да слеп родися? Отвеща Иисус: ни сей согреши, ни родителя его, но да явятся дела Божия на нем^[653]

Любознательные в добрых предметах и весьма премудрые ученики, впрочем не без Божественного внушения, возымели побуждение к пожеланию узнать это и благополезно любопытствуют, уготовляя пользу отсюда не столько для себя самих, сколько для нас. В самом деле, немалую пользу получаем мы, когда слышим здесь от Всеведущего истинное мнение и, кроме того, отталкиваемся от мерзости пустых учений, которые были не у одних только иудеев, но уже и некоторые из чрезмерно возгордившихся знанием Богодухновенного Писания и, по-видимому, принадлежащих к христианам осмелились выдавать за истину то, что было скорее делом увлечения их собственною изобретательностию и своими собственными пожеланиями, – и не побоялись эллинское заблуждение примешать к догматам Церкви. Иудеи несчастные немало роптали на то, что они будто бы несут наказание за нечестия предков и Бог будто бы без причины налагает на них грехи отцов, – осмеивали это как несправедливейший суд и даже говорили в виде как бы пословицы: «Отцы ели незрелый виноград, а зубы детей подверглись оскомине» (Иез.18:2). Эти же (христиане), страдая близким и родственным с только что названными нами (иудеями) невежеством, утверждают, что души людей сотворены и существуют прежде создания тел, но, добровольно впав в грех и притом до своих тел, соединяются тогда с ними (телами) и как бы в качестве наказания получают бытие во плоти. Но одним и кратким словом Христос разрушил неразумие тех и других, утверждая, что ни слепец, ни родители его не согрешили. Учение иудеев Он низвергает словами, что человек родился слепым не вследствие какого-либо греха, ни собственного его, ни прародительского, ни даже отцовского или материнского. Сокрушает также и пустую болтовню других, которые говорят, что души согрешают до тела.

Таковых со всею справедливостию можно спросить: как это Христос говорит, что ни слепец не согрешил, ни родители его, хотя мы не можем считать их совсем чистыми от греха? Ведь как людям им, без сомнения, естественно, даже более – необходимо впадать и в прегрешения. Спрашивается поэтому: какое время определяет Христос, в которое должно оказываться истинным для нас Его слово, что «не согрешил ни он и ни родители его?» Очевидно, говорит о времени до рождения (человека), в которое, как совсем не существовавшие, они и не согрешали.

О таковых пустословах, ошибочно почитающих за истину мнение, что души согрешили до тел и поэтому воплотились и перешли в эту земную область, было у нас длинное рассуждение в начале Евангелия при раскрытии и объяснении слов: «Был Свет истинный, что просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин.1:9). Излишне было бы теперь снова входить нам в рассуждение об этом. Но откуда иудеям случилось прийти к такому мнению и предположению, об этом необходимо сказать и ясно показать, что, быв не в состоянии уразуметь Божественное слово, они уклонились от здравого смысла.

Некогда Израиль устроял скинию в пустыне и Бог призывал к Себе священноучителя Моисея на горе Синай. Но так как он был там с Богом очень долго – именно до сорока дней, то стал казаться народу медлителем. Восстав тогда на одного Аарона и по малодушию увлекаясь египетским лжеслужением, взывали так: «Сделай нам богов, которые пойдут пред нами, ибо Моисей, этот человек, что вывел нас из земли Египетской, не знаем, что стало с ним» (Исх.32:1). Потом что последовало, думаю, надо бегло сказать об этом. «Сделали тельца», по написанному (Деян.7:41), и справедливо прогневался за это Бог – даже угрожал истребить весь вообще сонм (народа). Тогда приступил к Нему с ходатайством Моисей и продолжительною молитвою испрашивал помилования. Творец всего склонился к прощению и решил, что хотя Он и не накажет народа, однако ж и не пойдет вместе с ним в землю обетования, но пошлет с ними как бы в качестве вождя – Своего Ангела. Опечалился на это Моисей и из нежелания Бога идти вместе с народом совершенно правильно умозаключил, что Божественный гнев еще не достиг полного прекращения. И вот он снова стал прилежно просить Господа идти с ними, зная, что одно только руководительство Ангела будет недостаточно для израильтян, или же, быть может, опасаясь за немощь народа, почему и отказывается от ненавидящих зло святых Ангелов и умоляет благого и человеколюбивого Царя и Господа всяческих Самому присутствовать среди столь удобопреклонных к преступлениям (израильтян). Знал он, что не раз, но весьма часто Господь будет оказывать им снисхождение и подавать милость к их прегрешениям.

Соблаговолил и на это Бог. Потом (Моисей) для ясного удостоверения и доказательства того, что дано полное прощение, стал просить знамения от Него, именно – видеть Его. Если, говорит, я обрел благодать у Тебя, яви мне Себя Самого, чтобы мне ясно видеть Тебя, как скоро я обрел благодать у Тебя и дабы «мне знать, что народ сей великий есть Твой народ» (Исх.33:13). Совершил и это Бог, насколько было доступно, во всем удостоверяя служителя Своего, именно и что оставил Он грех народу, и что пойдет с ним в землю обетования. Потом, в заключение как бы налагая венец какой на свои обетования, повелевает ему вытесать другие две доски, очевидно вместо сокрушенных прежних, чтобы снова начертать ему закон, представляя и в этом немалое доказательство Своего к ним милосердия.

Когда же Моисей приготовился к этому, «сошел Господь в облаке, – как написано (Исх.34:5–7), – и предстал пред ним там и призвал именем Господа. И прошел Господь пред лицом его и воззвал: Господь Бог благосердый и милостивый, долготерпеливый, многомилостивый и истинный, соблюдающий правду, творящий милость к тысячам, отъемлющий грехи, беззакония и неправды, – Он не очистит виновного, наводя грехи отцов на детей и на детей детей на третий и четвертый род».

Речь здесь совершенно ясная. Возвращусь к поставленному вначале вопросу. Бог утверждает, что Он имеет Богу подобающую кротость и некое несравненное человеколюбие, ибо, полагаем, это – Его речь, а не другого кого-либо, и именно премудрого Моисея, как думают некоторые, возносящего за народ благодарственные молитвы. Что это говорит о Себе Сам Владыка всяческих, в этом удостоверит нас не другой кто, а сам же блаженный Моисей в книге Чисел, когда Израиль неуместною трусостью снова оскорбил Бога тем, что некоторые стали порицать землю обетования, именно те, которые по повелению Господа были посланы Моисеем для осмотра ее. Как только возвратились они из земли иноплеменников, пришли опять к народу и стали изрекать о ней горькие слова, утверждая, что это страна столь дикая и зверская, что может истребить поселившихся на ней. Этим они приводили слушателей в такое отчаяние, что они обливались слезами и желали возвратиться к работам египетским. «Поставим, – говорили они, – вождей и пойдем в Египет» (Чис.14:4). И когда Бог грозил истребить их, Моисей опять стал умолять Его и выступает пред Богом как бы с напоминанием о данном Им ему обещании, говоря так: «И теперь да вознесется сила Твоя, Господи, соответственно тому, что изрек Ты в словах: Господь, долготерпеливый, многомилостивый, истинный, отнимающий беззакония, неправды и грехи, – и очищением не очистит виновного, воздавая за грехи отцов на детях до третьего и четвертого рода: оставь грех народу Твоему по великой милости Твоей, как милостив к ним был от Египта доныне» (Чис.14:17–19). Оказывается таким образом, что сущий над всеми Бог Сам свидетельствует о Своем человеколюбии и крайнем долготерпении.

Но следует наконец уяснить причину того ложного мнения иудеев, что благой наш Бог как бы злопамятен и тяжелогневен.

Отнюдь, конечно, не думаю, чтобы они имели какой-либо повод обвинять Божественные Писания в отсутствии в них полного совершенства, но единственно только невежеству своему они обязаны тою мыслию, что будто бы действительно Бог наводит грехи родителей на детей и что Божественный гнев по своей продолжительности простирается даже до третьего и четвертого рода и несправедливо наказывает ничем не согрешивших за то, в чем обвиняются другие. Напротив того, если бы кто был мудр у них, не следовало ли надлежащим образом рассуждать так, что Источник правды и нашей нравственности не может совершить неправды? Ведь люди налагают определяемые законом наказания на законопреступников, отнюдь не касаясь потомков их, если, конечно, эти последние не окажутся совиновниками и соучастниками преступлений. А Тот, Кто и нам определил законы всякой правды, каким образом мог бы оказаться почитателем даже и у нас самих решительно осуждаемых предметов?

Далее, надо, кроме того, иметь в виду и вот что. Многочисленные установил Он чрез Моисея законы и разнообразные назначил наказания живущим нечестивою жизнью. Но нигде не является Он учреждающим подвергаться наказаниям вместе с согрешающими и их потомкам. На преступников только и виновных против закона определил Он наказания. Поэтому нечестиво думать по-иудейски, но мудрый должен всегда иметь в виду свойства Божественной Природы и повсюду соблюдать подобающее царственному над всем Естеству (Божескому).

Таким образом, со всею справедливостию мы должны думать, что Бог всяческих, выставляя как бы на вид присущее Ему милосердие и желая вызвать уважение к крайнему Своему человеколюбию и для этого восклицая: «Господь долготерпелив и многомилостив, истинен, отнимает беззакония и грехи» (Чис.14:18), – не пожелал бы почитаться столь злопамятным, что простирает гнев Свой даже на четвертый род. Как же при этом Он будет долготерпелив и многомилостив или каким образом отъемлет грехи и беззакония, если не ограничивается соразмерным наказанием на голову преступника, но простирает далее третьего рода и, подобно какому вихрю, нападает на невинных? Итак, совсем невероятно и граничит с крайнею глупостию думать, что Бог свидетельствует об одновременном присутствии у Него не только человеколюбия и милосердия, но и столь продолжительного и неразумного гнева.

Потом, кроме того, мыслящие по-иудейски должны предполагать и еще нечто другое, именно что Бог не знает подобающего для каждой вещи времени. Если обещает быть долготерпеливым и оказывается так легко отлагающим Свой гнев, то чего же ради еще и прибавляет: «Наводя грехи отцов на детей до третьего и четвертого рода»? Делать это значило бы не иное что, как желать устрашать принимающих от Него оставление преступлений, что у них не должно оставаться никакой надежды, если так злопамятен и так долго держит Он справедливый гнев Свой за оскорбление Себя ими. Чем же, скажи мне, окажется тогда пред нами и сам священноучитель Моисей? Не явится ли он совершителем неразумнейшего дела, если, когда Израиль оскорбил Бога и должен был подвергнуться наказанию, приступает с молитвою и, прося прощения и человеколюбия у Бога, неблаговременно говорит к Богу: потому что Ты обыкновенно таков, что воздаешь за грехи отцов на детях детей. Это скорее значило бы поощрять к гневу, чем призывать к милости, и просить о злопамятстве, а не о долготерпении. Но чрез эти слова, по моему мнению, он думал упросить Бога и как бы привести Ему на память то, что Сам Он провозгласил, когда объявлял о присущей Ему благости. Что Он долготерпелив и многомилостив и что Ему свойственно отнимать грехи и беззакония, вот что открывается из этих слов, в которых, по-видимому, указывается на Его жестокость.

Итак, как надо разуметь эти слова Бога, об этом, полагаю, надо, наконец, сказать. «Господь, – говорит, – долготерпелив и многомилостив, отнимает беззакония и грехи» (Исх.34:6–7). Следующее же за тем рядом изречение надо понимать как вопрос и читать с вопросительным знаком: «и очищением не очистит ли виновного?» (ст. 7), – чтобы ты разумел изречение в таком смысле: долготерпеливый, говорит, и многомилостивый Бог, отъемлющий беззакония и грехи, разве не сможет очистить виновного очищением? Но это несомненно – очистит, конечно; в противном случае каким образом Он долготерпелив и многомилостив и совершенно отъемлет грехи, если не очищает виновного? При этом для доказательства присущего Ему долготерпения и милосердия приводит и то, что грехи отцов Он возложит на детей до третьего и четвертого рода, – не наказывая сына за отца – не подумай этого! – и не налагая на отдаленного потомка, как бы бремя какое, грехи предков. Нет, Он указывает на нечто подобное следующему.

Есть, например, какой-нибудь человек беззаконный, с душою, исполненною всякой порочности. Избравшему такой образ жизни надлежит без всякого промедления подвергаться наказанию, однако же Бог долготерпит милосердо и не подвергает его подобающему ему гневу. Потом у него является сын, не уступающий отцу в нечестии и превосходящий порочностию своего родителя. И к нему долготерпит Бог. И от него явился и третий или от третьего четвертый, нисколько не уступающий своим отцам во всякого рода пороках и упражняющийся в равном с ними нечестии. Тогда наконец Бог наводит Свой превышний и с самого начала всему роду долженствуемый гнев, долготерпев достаточно – даже более, чем подобало. В самом деле, отсрочка наказания до четвертого рода, разве это не служит к похвале истинно Божественного милосердия? Что ни сына за отца, как и ни отца за сына не свойственно Богу наказывать, без труда можно узнать это и из ясных слов Иезекииля пророка к самим иудеям, из-за этого самого именно и роптавших и говоривших: «Отцы ели кислый виноград, а зубы детей получили оскомину». «И было, – говорит, – слово Господа ко мне, говоря: сын человеческий, что у вас за притча эта в Израиле: отцы ели кислый виноград, а зубы детей получили оскомину? Живу я, говорит Господь, если будет притча эта еще говориться в Израиле, потому что все души Мои суть, каким образом душа отца, так и душа сына, Мои суть: душа согрешающая – она умрет, а сын не получит за беззаконие отца, ни отец не получит за беззаконие сына своего, – каждый в беззаконии своем, которым согрешил, умрет в нем» (Иез.18:1–4, 20–24).

Но, полагаю, никто не подумает такого вздора, что Бог не с самого начала определил совершеннейший закон, а как бы менял Свои намерения и передумывал к лучшему и, подобно одному из нас, только в позднейшем решении едва смог определить надлежащий закон. Ведь если одобрим первые узаконения, то, очевидно, тем самым осудим позднейшие, а если отдадим преимущество позднейшим, то первые, конечно, признаем ниже тех. Таким образом, Бог будет определять противоположные законы и, подобно нам, оказывается погрешающим против должного, законополагая то то, то это. Но, полагаю, всякий скажет, что приведенным нелепостям никоим образом не может подлежать Божественная Природа или погрешать когда-либо против должного.

Итак, в доказательство несравненного человеколюбия Своего приводит это изречение: «Воздающий грехи отцов на детях до третьего и четвертого рода». Что человеколюбивому Богу обычно не тотчас наказывать прегрешивших, а, напротив, отсрочивать и отлагать наказания до времен отдаленных, уразумеешь из слов Его: «И ярость Мою преисполнил, и претерпел, и не покончил их» (Иер.6:17). И еще в другом месте: «Еще не наполнились грехи аморреев доныне» (Быт.15:16). Видишь, как преисполнил гнев свой, ибо некоторые уже совершали наконец достойное полнейшей ярости, но долготерпит как Бог и отсрочивает приводить в исполнение свой гнев над оскорбляющими Его. Но чтобы, как на доске, начертать тебе доказательство сказанному и посредством уже самых дел удостоверить в том, что толкуемое изречение служит похвалою человеколюбию Бога, приведу нечто из содержащегося в священных книгах и из самого Божественного Писания постараюсь доказать, что грехи отцов переносятся на детей до третьего и четвертого рода не несправедливо, но справедливо и заслуженно для подвергшихся этому. По причине длинноты истории изложу ее сокращенно.

Итак, читаем в Третьей книге Царств, воцарился над Израилем после других Ахав, который, впав в беззаконнейшее пожелание отнюдь не принадлежавшего ему виноградника, умерщвляет владельца, разумею Навуфея, – хотя и не сам это повелел сделать, а только не воспротивился упрямству своей жены (3Цар.21и дал.). Необходимо должен был негодовать на это Бог, потом говорит к нему чрез пророка Илию: «Вот что говорит Господь: так как ты убил и унаследовал, то посему вот что говорит Господь: на месте, где лизали свиньи и псы кровь Навуфея, там будут лизать псы кровь твою и блудницы будут мыться в крови твоей» (3Цар.24:19). И еще вслед за тем: «Вот что говорит Господь: вот, наведу на тебя зло и сожгу за тобою, и истреблю Ахавова мочащегося к стене, и заключенного, и оставшегося в Израиле, – и отдам дом твой, как дом Иеровоама, сына Наватова, и как дом Ваасы, сына Ахиина, за оскорбления, которыми ты прогневал Меня и ввел Израиль в грех. И Иезавели изрек, говоря: псы съедают ее в предградии Израиля, и мертвеца Ахавова в городе съедают псы, и мертвеца в поле съедают птицы небесные» (3Цар.21:21–24). Когда Владыка всяческих угрожал совершить все это и непременно навести, Ахав разорвал одежду и, войдя в дом свой, как написано (3Цар.21:27), сокрушался, проливал горькие слезы и опоясал чресла свои вретищем. И так как Бог стал питать жалость к нему, пришедшему в такое настроение, то начинает смягчать гнев Свой и, как бы узду какую полагая на немедленное проявление его, говорит пророку: «Ты видел, как сокрушается Ахав от лица Моего? Не наведу этого во дни его, но во дни сына его наведу бедствие» (3Цар.21:29). При ком же исполнено это, вот что следует узнать. От Ахава родился Охозия, который «творил, – говорится, – зло пред Господом и ходил путем отца своего Ахава и путем Иезавели матери своей» (3Цар.22:52). Но и от Охозии, сказано, родился Иорам, о котором также написано, что ходил «в грехах дома Иеровоамова» (4Цар.3:3). Но и от Иорама царствовал третий Охозия, о котором также сообщает историческая книга, что «творил зло пред Богом, как дом Ахава» (4Цар.8:27). Так как уже настало время для должного наказания дома Ахавова, не прекратившего нечестия против Бога до четвертого потомка, то помазуется наконец царем над Израилем Иосафат, сын Намессии^[654], который истребляет Охозию и с ним Иезавель, истребляет и других семьдесят сынов Ахава, исполняя до конца гнев Божий, за что и получает честь и благодать. В самом деле, что говорит к нему Бог? «За то, что ты заблагорассудил совершить правое в очах Моих и все, что на сердце Моем, совершил дому Ахава, – сыны четвертые (до четвертого роду) будут сидеть у тебя на престоле Моем» (4Цар.10:30).

Видишь, что дурных (детей) от дурных (отцов) едва наказал в четвертом роде, а чтителю своему и милость простирает до четвертого рода. Перестань же, иудей, обвинять Божественную правду, ибо в качестве похвалы мы должны принимать слова: «Воздающий грехи отцов на детях до третьего и четвертого рода».

Ин.9:3. Но да явятся дела Божия на нем

Трудновато для объяснения и имеет много недоуменного это изречение – быть может, благоразумнее обходить его (молчанием) и оставлять (без толкования) по причине величайшей трудности. Но чтобы, при разрушении иудейских догматов, другое что, родственное тому, как бы «какой корень горький, произросши, не повреждал», по слову Павла (Евр.12:15), – ведь, пожалуй, вообразит кто, что чрез это тела людей призываются к страданиям, дабы в них являлись дела Божии, – то, как мне кажется, полезно и на это сказать немногое что-либо для предотвращения могущего и отсюда быть вреда и для препятствия всякого доступа ложным умозаключениям. Мы доказали уже, что ни грехи родителей не наводит Бог на детей, если только эти непричастны нечестью тех (выше, гл. 1, кн. 6 к 9:2–3), и что, кроме того, не вследствие предшествовавших (рожденью) грехов бывает воплощение (кн. 1, гл. 9 к 1:9). Удивительным образом Христос уничтожил и отверг то и другое, как Бог зная все, вернее же – Сам будучи правителем над нашими делами и распределителем каждому надлежащего и подобающего. Ведь если говорит, что не согрешил слепой и не подвергся за это ослеплению, то объявляет безумием считать человеческую душу повинною в предшествовавших телу грехах. А ясною речью о том, что ни родители его не согрешали, почему и родился слепым их сын, – ниспровергает неразумное мнение иудеев. Научив таким образом Своих учеников, сколько необходимо было им знать, для только что указанного нами ниспровержения догматов и столько сообщив им, сколько подобало предложить человеческому познанию, – умалчивает об остальном и уже не прибавляет выяснения причины рождения слепым того, кто был неповинен ни в каком предшествовавшем рожденью грехопадении, усвоив одной только Божественной Природе как ее исключительное свойство ведение и распоряжение во всех таковых предметах. Но весьма искусно опять обращает ответ к другому некоему предмету и говорит: «Но да явятся дела Божии на нем».

Итак, неужели же, спросит кто-либо, и теперь говоря нам это, Господь высказывает догмат, что только ради того одного телам человеческим приходится страдать, «дабы явились дела Божии в» них? Но совсем этого не представляется, напротив, – совершенно нелепо так рассуждать и думать. Не в качестве догмата, как, пожалуй, подумает кто, Он говорит это. Что некоторым случается страдать из-за грехов, об этом мы часто узнаем из Священных Писаний. Так, Павел ясно пишет в Послании к тем, которые как бы неумытыми ногами осмеливаются приступать к Божественному жертвеннику и нечистыми и нечестивыми руками прикасаться к таинству благословения (Евхаристии): «Ради этого у вас много немощных и больных, и умирают довольно (много), ибо, если бы себя самих судили, не были бы судимы, – осуждаемые же от Господа, наказываемся, да не будем с миром осуждены» (1Кор.11:30–32). Таким образом, на подвергшихся болезням и смерти иногда это страдание налагается посредством Божественного гнева. И Сам Господь наш Иисус Христос, когда освободил расслабленного от продолжительной болезни и чудесно явил его здоровым, «вот, сказал, здоров стал ты, не греши же, чтобы хуже тебе не сталось» (Ин.5:14). Указывает этим на то, что, раз избегши и спасшись благодатью от Него, он может подвергнуться и подпасть еще худшему чему-либо благодаря греху.

Но могут сказать: согласимся, что это верно. Однако ж какое основание можно бы указать для объяснения того, что некоторые подвергаются ужасным страданиям с пеленок и первых времен бытия, рождаясь с болезнями уже из материнской утробы? Предсуществованию души мы, конечно, не веруем, как не признаем и ее грехов до тела. Как, в самом деле, может грешить еще не призванное к бытию? Но если нет греха и предшествующего страданию преступления, то какую же, наконец, можем указать причину страданий?

Бесконечно превышающее нас совершенно недоступно пониманию нашего разума, и я советовал бы благоразумным совсем отказываться от таких исследований (Сир.3:21–22) – и прежде всех самому себе. Должно более размышлять над тем, что нам установлено, а глубин не исследовать, трудностей не изыскивать и не пытаться дерзко раскапывать сокрытое в одном только Божественном и неизреченном совете, а, напротив, благочестиво предоставлять ведению одного Бога подобающее исключительно только Ему, с истинным убеждением и верою в то, что, будучи источником всякой правды, Он не совершит и не решит ни по отношению к нам, ни по отношению ко всякой другой твари ничего такого, что оказывалось бы не подобающим Ему и выходило бы не из основ истинной справедливости.

Итак, ввиду такого нам подобающего расположения думаю, что Господь не догматически говорит: «Да явятся дела Божии в нем», напротив, ответ на вопрос Он отвлекает как бы на другой путь и от недоступных нам глубин (ведения) переводит в область нравственности. И это довольно обычно для Него. Что это истинно (для удостоверения в этом), выслушай опять, как Он, когда святые ученики весьма любопытствовали однажды о кончине века и пытались с сверхмерною точностию узнать о втором Его пришествии и преступали подобающую людям меру, – яснейшим образом отстраняя их от таких вопросов, говорит: «Не ваше дело знать времена и сроки, которые Отец положил в Своей власти, но примете силу нашедшего Святаго Духа на вас и будете Моими свидетелями в Иерусалиме и в Иудее всей» (Деян.1:7–8). Слышишь, как отнюдь не позволяет нам искать того, что нам всего менее подобает, но увещевает обратиться к тому, что было необходимо. Таким образом и здесь, ясно сказав о том, что надлежало знать, умалчивает об остальном, ведая, что Ему только одному подобает знание об этом.

Но чтобы полным молчанием не вызвать в них желания снова спрашивать об одном и том же, Он, искусно представляя как бы в виде отповеди и как бы соответствующий вопросу ответ, высказывает: «но да явятся дела Божии в нем», что другими и более простыми словами можно выразить так: не вследствие собственных грехов или родительских человек этот родился слепым, но если уж раз пришлось ему подвергнуться этому, то и в нем можно прославляться Богу, ибо если вышним действием он окажется свободным от удручающего его и изнуряющего страдания, то кто же не подивится врачу? Кто не увидит в нем силу целителя?

Такая мысль, думаю, заключается в этом изречении. Разумнейшие пусть истолкуют лучше. Если же иные станут спорить и утверждать, что человек этот родился слепым для того, чтобы Христос прославился в нем, то опять скажем таковым: неужели, любезнейшие, один только он в целой Иудее был слепцом от рождения во время пришествия Спасителя нашего и еще уже нет вообще ни одного другого такого? Но, думаю, даже невольно согласятся, что было, по всей вероятности, весьма немалое в целой стране множество таких. Почему же на одном только этом или на других не многих числом Христос открыл Себя или явил Свое человеколюбие? Но, думаю, спорить и об этом совершенно излишне.

Итак, отвергнув сказанное вначале (заблуждение) как совершенно глупое, выскажем истину, именно: открыв нам в этих словах столько, сколько надлежало знать, Он направляет Своего ученика к другому предмету рассуждения, искусно отклоняя его от исследования этих слов.

Ин.9:4. Нам^[655] подобает делати дела Пославшаго нас^[656], Дóндеже^[657] день есть: приидет нощь, егда никтоже может делати

Вот в этих словах очень ясно и как бы снисходительно делает и другой упрек ученикам как обратившимся к чему-то другому, а не к чему надлежало, оставившим проезжий, торный и удобопроходный путь и дерзнувшим идти по отнюдь не подобавшей им дороге. Зачем, говорит, вы спрашиваете то, о чем лучше молчать? Зачем, оставив соответствовавший времени предмет, стараетесь узнать то, что выше человеческого ума? Теперь – время, говорит, не для такого исследования, но для дела и напряженного старания, ибо, напротив, думаю, надо оставить любопытство об этом и стараться совершать заповеди Божии, – и так как словом «нас» указал на Апостолов, то надо исполнять дела апостольства. А если Себя Самого Господь причисляет к посланным и поставляет между теми, которые должны делать, то говорит это, конечно, не потому, что Он вместе с нами или как один из нас по свойственной рабам необходимости подчинен воле Владыки, но держится обычного и у нас общепринятого образа речи. Так, мы имеем обыкновение, особенно когда простая речь не произведет впечатления на слушателей, присоединять и сопричислять себя к ним, как, без сомнения, и мудрейший Павел в Послании к Коринфянам перенес наконец речь на себя и Аполлоса: «А это, братья, я применил к себе и Аполлосу, дабы в нас вы научились не мудрствовать сверх того, что написано» (1Кор.4:6).

Итак, «пока день есть», говорит, будем делать «дела Пославшего нас», ибо придет «ночь, когда никто делать не может». Днем называет здесь срок жизни в теле, а ночью – время в состоянии смерти. Так как день назначен для дел, а ночь для бездействия и сна, поэтому время жизни, когда должно делать добро, говорит, есть день, а ночь – время в состоянии почивания, когда совсем нельзя ничего сделать, «ибо умерший оправдан (освобожден) от греха», по слову Павла (Рим.6:7), по невозможности что-либо совершать оказывающийся и вне греха.

Знает, без всякого сомнения, Божественное Писание и в другом смысле день духовный, как и другую, отличную от этой ночь. Но каждому из этих родов толкования свое время и место, благодаря чему и получается правильное понимание толкуемых изречений. Пытаться же насильственно и где не подобает облекать в духовное толкование то, что полезно в историческом смысле, значит не другое что, как просто смешивать без разбора полезное и по великому невежеству загрязнять получающуюся оттуда пользу.

Ин.9:5. Егда есмь^[658] в мире, свет есмь миру

Неужели допустим, что Христос когда-либо совсем не был в мире, или станем верить, что, вознесшись на небо после воскресения из мертвых, уже не обитает среди пребывающих в этой жизни? Как истинный Бог Он наполняет и объемлет не только небеса и находящуюся за ними твердь, но и нашу вселенную. И как при обитании с плотью среди людей в этом мире Он не оставлял небес, так, согласно правильному образу мыслей, должны мы рассуждать, что хотя по плоти Он и ушел из этого мира, тем не менее всегда будет пребывать в нем и управлять всем Божественная и Неизреченная Его природа, не удаляющаяся ни от чего существующего (в мире) и ничего не оставляющая, но везде всему присущая – наполняющая этот весь мир и выше его мыслимый, но наполняемая одною только собою.

Теперь следует рассмотреть, о чем говорит здесь Господь. Ниспровергнув, как пустое, мнение иудеев и показав их увлечение гнилыми догматами, а Своим ученикам дав совет, что им надо привыкнуть делать угодное Богу и отвыкнуть увлекаться изысканием совершенно излишнего, даже пригрозив тем, что время дел может уйти у них, при их полном бездействии, если они не употребят все старание к благоукрашению себя ими (делами), пока они находятся в этом мире с плотию, – берет Себя Самого в образец дела: ведь вот и Я, говорит, делаю подобающее Мне, а если Я пришел для освещения того, что нуждается в свете, то Я должен и глазам телесным, если они болеют ужасным отсутствием света, вселить свет, особенно когда кто-либо из страждущих приступит (с просьбою об этом).

Таким образом, мы должны брать это изречение в историческом и простом (буквальном) смысле. Но несомненно, что Единородный есть и свет духовный, знающий и могущий освещать не этот только мир, но и иную всю надмирную тварь. И если к предложенному созерцанию мы станем применять такой смысл этих слов, то, полагаю, мы не окажемся делающими что-либо невероятное.

Ин.9:6–7. Сия рек, плюну на землю, и сотвори брение от плюновения, и помаза ему брение на очи, и рече ему: иди, умыйся в купели Силоамсте, еже сказается: послан. Иде убо и умыся, и прииде видя^[659]

Приняв это исцеление слепого за образ призвания язычников, опять скажем о смысле таинства кратко и вообще.

Во-первых, укажем на то, что мимоходом и по оставлении иудейского храма Господь видит слепца. Потом благополезно присоединим сюда и то, что без ходатайства и просьбы чьей-либо к Нему, но по собственному побуждению и по самоизволению приходит Спаситель к желанию исцелить человека, и это полагая как бы знамением того, что от множества язычников не было никакого ходатайства, ибо все пребывали в заблуждении, но, будучи Богом и благим по природе, как бы по самопризванию пришел к милости для них. В самом деле, разве каким бы то ни было образом могло просить у Бога милости это разнообразное число эллинов или язычников, имевшее ум, загроможденный несравнимым невежеством, так что совсем не мог видеть Просветителя? Поэтому как и исцеляемый, конечно, не видал Иисуса, но по Его милости и человеколюбию получает (прозрение) сверх ожидания, так то же случилось чрез Христа и с язычниками. А что исцеление совершается в субботу, то суббота здесь может служить нам образом конечного времени настоящего века, когда Спаситель воссиял язычникам, ибо конец седмицы суббота, а пришел и явился всем нам Единородный в последний час и в конечные времена века. Но и о способе исцеления с истинным изумлением подобает сказать: «Как возвеличились дела Твои, Господи, – все премудростию сотворил Ты» (Пс.103:24).

Но чего ради, спросит кто-либо, хотя и мог все легко совершать словом, смешивает «брение» от «плюновения», а помазав «глаза» страдавшего, оказывается повелевающим сделать и (еще по-видимому) излишнее нечто: «иди», говорит, «омойся в купальне Силоама». Глубокий смысл, думаю, заключается в этих словах, ибо Спаситель не повелевает ничего напрасного. Помазывает брением, прилагая как бы недостающее и отсутствующее природе зрения и тем показывая, что Сам Он был образователем нас вначале, творцом и создателем всего.

Но это дело имеет и некоторый таинственный смысл. Какой же это и что мы расположены разуметь тут, скажем также и об этом.

Ведь язычникам возможно было омыться от обнимавшей их слепоты и узреть Божественный и Святой Свет, то есть получить познание о Святой и Единосущной Троице, не иначе как чрез то, что они сделались причастниками святой Его Плоти, омылись от чернившего их греха, освободились от власти диавола, очевидно посредством святого крещения. А как слепцу Спаситель начертывал предварительный образ этого таинства, то и значение этого причастия выполнил пока чрез помазание плюновением. И во образ святого крещения повелевает ему бежать и омыться в Силоаме, которого имя премудрый и духоносный Евангелист считает нужным истолковать. Это потому, что под «посланным» мы разумеем не другого кого, как на погибель греха и диавольского владычества свыше к нам от Бога пришедшего и посланного Сына Единородного и, признавая, что это Сам Он невидимо носится на водах святой купели, омываемся с верою не в очищение нечистоты плотской, по написанному, но как бы скверну какую и нечисть очей души отмывая, дабы наконец возмогли мы чистые чисто созерцать Божественную красоту.

Итак, как веруем в то, что тело Христа животворно, поскольку есть храм и жилище Живого Бога Слова и обладает всею силою Его, так почитаем его (тело) и способным сообщать просвещение, ибо оно есть тело природного и истинного Света. И как, когда воскрешал умершего единородного сына вдовы, не удовольствовался одним приказанием и словами: «Юноша, тебе говорю: встань» (Лк.7:14), хотя и мог словом совершать все желания Свои, но и положил руку на гроб, показывая этим, что и тело Его имеет животворную силу; так и здесь помазывает плюновением, научая этим, что тело Его может сообщать просвещение чрез простое прикосновение, ибо оно есть тело истинного Света, как сказали мы.

Слепой уходит и быстро омывается, немедленно исполняя приказание и на себе самом как бы показывая благопослушание язычников, о которых написано: «Готовности сердца их вняло ухо Его» (Пс.9:38). Таким образом, и самый опыт свидетельствует о жестокосердии жалких иудеев и о готовности язычников к послушанию.

Брением и омовением человек тотчас же освобождается от слепоты и возвращается, «видя», ибо не могло быть иначе, как согласно воле Христа. Поэтому прекрасна вера, доставляющая нам богоданную силу благодати, – напротив, вредно двоедушие и сомнение, ибо «двоедушный человек не устойчив во всех путях своих», как написано, и отнюдь ничего не получит от Господа. (Иак.1:7–8).

Ин.9:8–9. Соседи же и иже бяху видели его прежде, яко проситель^[660] бе, глаголаху: не сей ли есть седяй и просяй? Инии глаголаху, яко^[661] подобен ему есть. Он глаголаше: яко аз есмь

Великие чудеса с трудом вызывают веру к себе и недоступны разумению, но воспринимаются умом без исследования, так как пытаться исследовать превышающее ум и слово есть признак недоумия. Поэтому, думаю, и не поверили и некоторые из прежде видавших слепца, пребывающего обыкновенно на перекрестках улиц, и теперь пораженных тем, что неожиданно встречают его обладающим светлыми глазами. Это событие вызывает в них сомнение и разделение. Одни, обращая более внимания на величие дела, говорят, что это не тот же самый человек, а очень сходный с их знакомым (слепцом), – и вполне естественно это для тех, которые, отвергнув истину, как бы толкаются к невольному лжесловию. Другие же, более рассудительные и обладавшие более светлым умом, благоговея пред чудом, говорят, что это он (бывший слепец). Спор тотчас же разрешает исцеленный, сам засвидетельствовав о себе самом, так как каждый знает самого себя, как бы ни был сумасброден. Чудо же, невероятное по своей чрезмерной силе, доставляет Чудотворцу великую и всеобщую славу.

Ин.9:10. Глаголаху же ему: како ти отверзостеся очи?

С трудом решаются поверить, что это тот самый, кого они знали издавна, и, перестав спорить об этом, спрашивают, как он избавился от слепоты и каким образом совершилось это необычайное дело. Ведь подобное любопытство и исследование образа совершения события всегда обычно удивляющимся. И они делают это не без Божественного руководительства, по нашему мнению, но чтобы даже и против воли узнать всемогущество Спасителя нашего, благодаря ясному и открытому объявлению им со стороны слепца, что может служить прекрасным образом того, что обратившиеся язычники, освободившись от исконной слепоты и получив освещение от Спасителя нашего Христа чрез Духа, являются учителями израильтян. А что сказанное истинно, об этом возгласят дела.

Ин.9:11. Отвеща он: человек нарицаемый Иисус, брение сотвори и помаза мои очи и рече ми: иди умыйся в^[662] Силоам. Шед же и, умывся, прозрех

Оказывается еще незнающим того, что Спаситель есть Бог по природе, ибо не говорил бы о Нем так унизительно. Как видно, он думает и рассуждает о Нем как об одном из святых, почерпнув такой взгляд на Него, кажется, из темного слуха, распространенного по всему Иерусалиму, и повсюдной о Нем молвы. Так обычно люди с поврежденным телом и объятые крайнею нуждою не имеют досуга приобретать точные сведения о других, так как всю свою заботу употребляют на свою безвыходную бедность. Поэтому называет Его самым простым человеком и сообщает способ исцеления. Ему, под влиянием величайшего чуда, конечно, надлежало бы убедиться в сверхчеловеческой природе Чудотворца и воздать подобающую славу Ему. Но он думает, что и святые могут совершать при помощи Бога чудеса, и увлекается к мысли, что это один из них.

Ин.9:12. И^[663] реша ему: где^[664] есть Той? Глагола: не веем

Не по доброму намерению ищут Иисуса, но и не стараются узнать, где и у кого Он имел местопребывание, чтобы, найдя Его, попросить чего-либо для себя полезного. Но, будучи слепы очами ума более, чем прежде был слеп тот телесными очами, возжигаются несправедливейшим гневом и набрасываются, подобно неукротимым зверям, воображая, что Спасителем нашим была нарушена заповедь, повелевающая отнюдь ничего не делать в субботу. Свирепствуют до крайности за то, что Он дерзнул взять брение, растереть пальцами землю и, кроме того, еще повелел человеку смыть это в субботу. Поэтому-то без всякого стыда изрыгают от ярости и безумия вопрос: «Где Он?» Того, Кому свойственна была и подобала богатая слава, они наделяют унижением и порицанием. Между тем как им надлежало бы, если бы они были люди хорошие и способные, венчать Божественную силу подобающими похвалами, они, напротив, вследствие своего чрезмерного злонравия, отталкивают от себя справедливые мысли и дела, вдаются в неуместную ревность, несправедливо решают, что надо защищать будто бы нарушаемый каким-то образом закон, и ищут Иисуса как совершившего работу в субботу и посредством исцеления человека нарушившего столь важную заповедь. По-видимому, они думали, что немилостив и гневлив бывает Бог в субботу и весьма негодует, если увидит исцеление человека, созданного по Его образу и подобию, Тем, ради Кого и суббота, «ибо господин есть и субботы Сын Человеческий» (Мф.12:8), по слову Спасителя.

Ин.9:13–14. Ведоша его к фарисеом, иже бе иногда слеп. Бе же суббота, в онь же день^[665] брение сотвори Иисус и отверзе ему очи

Отводят человека к начальникам не с тою целью, чтобы они узнали бывшее над ним (чудо) и удивились, ибо неестественно было иметь когда-либо подобное настроение питавшим чрезмерную ненависть к Спасителю нашему Христу, но чтобы представить его в очевидное доказательство, как они думали, беззакония Его и обвинить как преступника закона тем, что сделал брение в субботу. Отвергая то, что было достойно удивления в этом чуде, они как бы хватаются за это, как за преступление, в доказательство содеянного предъявляя человека, на котором совершено чудо, а вместе с тем думают, что совершают благочестивое дело, соответствующее обычаям иудейским, и стремятся привести в исполнение постановление закона. Именно, во Второзаконии действительный и истинный Бог, научая, что ум боголюбивых людей не должен заблуждаться и никаких, кроме Него, не признавать богов, но повелевая признавать только Единого Истинного и вооружаться сильным гневом против тех, которые дерзновенно решатся думать что-либо другое, кроме этого, говорит так: «Если будет уговаривать тебя брат твой от отца твоего или от матери твоей, или сын твой, или дочь твоя, или жена твоя (находясь) на лоне твоем, или друг равный душе твоей, тайно говоря: пойдем и будем служить богам другим... не соглашайся с ним и не внимай ему, и да не пощадит его глаз твой, и не жалей его, и не прикрывай его: непременно возвести о нем» (Втор.13:6, 8–9). Иудеи опять, смотря на одни только падения других и узаконенное относительно одного только дела неразумно простирая и на всякое, замеченных в чем-либо выходившем из ряда заповедей законных приводили к начальникам, воображая чрез это почтить и Законодателя. По этой, думаю, причине и искали Иисуса, говоря: «Где есть Он?» И оказавшись не в состоянии нигде отыскать Его, ведут, как бы в качестве второстепенного, над кем совершено чудо, своим заявлением как бы запечатлевающего, что закон нарушен Совершившим исцеление его в субботу.

А что они пылали неудержимым гневом за приготовление брения в субботу, это нам ясно заявляет блаженный Евангелист и искусно представляет достойным смеха, когда прибавляет слова: «Была же суббота в день, когда брение сделал» И«исус».

Ин.9:15. Паки же вопрошаху его и фарисеи: како прозре?

Стараются точно узнать образ исцеления, как бы возжигая в себе огонь зависти, но любопытствуют, не зная, как мне кажется, о чуде. В самом деле, не странно ли, что они пришедших к ним и приведших прежнего слепца совсем не спросили о причине этого приведения, но, как будто их (приведших слепца) было недостаточно для обвинения Христа, они и его (слепца) заставляют собственным голосом засвидетельствовать о деле, думая, что значение клеветы от этого будет сильнее. Заметь, что не спрашивают просто только о том, исцелен ли он, но стараются услыхать именно о том, «как прозрел». Ясно, они очень старались услыхать именно то, что Он «брение» сделал и помазал «мои очи». Ведь в этом, как неразумно полагали они, и заключалось все преступление закона, и, указывая на нарушение вышних постановлений, думали, что вполне справедливо надо негодовать и требовать наказания Законопреступника.

Ин.9:15. Он же рече им: брение положи мне на очи, и умыхся и вижу

Рассказ о чуде жадно принимают, как бы некую пищу для зависти, и поспешно хватают предлог для своего гнева против Него. Прежний слепец самым простым образом рассказывает о случившемся и весьма безыскусственно говорит, в кратких признаниях как бы воспевая Врача, ибо он поражается отчасти природе дела. Как кажется, он размышлял так, что, помазав брением как необычайным лекарством, Он чудесным образом соделал его зрячим. Но с особою выразительностью, по моему мнению, и вследствие горьких мыслей сказал: «брение» сделал и помазал «мои очи». Можно предполагать, что он говорит как бы так: знаю сам, что говорю пред ненавистниками, однако ж не скрою истины. Воздам благодарностью моему Благодетелю, не предамся неуместному молчанию. Почту признанием Врача, употребившего не мудреный способ исцеления, не железом и отсеченьем удалившего болезнь, не лекарственными снадобьями доставившего пользу, не общеупотребительными средствами воспользовавшегося, но употребившего необычайные новые способы: «брение» сделал и помазал «мои очи, и я омылся и вижу». Со всею справедливостию надо изумляться тому, что человек этот к своим словам об этом искусно приложил, как бы венец какой, это «вижу». Этим он как бы так говорит: не напрасною явлю силу Исцелившего, не отрину благодати, ибо имею уже давно желанное (зрение). Сам я, говорит, слепец при рождении и в утробе материнской имея этот недуг, помазанный брением, получил исцеление и «вижу», то есть не просто кажусь имеющим открытые глаза, скрывая мрак в глубине, но действительно смотрю – имею уже в зрении то, что прежде было в одних только ушах: вот осиявает меня блестящий свет солнца, вот объемлет мой взор красота новых чудных видений; теперь, наконец, узнал я Иерусалим, и «вижу» в нем Божественный блистающий храм, и действительно созерцаю в средине его честный жертвенник, и если окажусь за воротами, то могу осматривать кругом всю Иудею и знать, что такое гора и что растение, а когда время склонится к вечеру, то от моих очей не сокроется красота небесных чудес, ни светлый хор звезд, ни золотой свет луны, – буду благодаря этому изумляться искусству Строителя, от красоты творений познаю и я Творца (Прем.13:5).

Итак, что касается до широты созерцаний и искусства в словах, то толкуемое изречение имеет такой смысл, то есть слова «вижу» и «брение» сделал и помазал «мои очи». Ведь приятность не чужда созерцаниям, и наше слово, то есть церковное, не отрекается от нее как чего-то незаконного. И поистине неоклеветанною сохраняет силу своего Целителя, когда говорит таковое тот, кто был привлечен на суд священников потому, что получил милость от Христа.

Ин.9:16. Глаголаху убо от фарисей нецыи: несть Сей от Бога человек, яко субботу не хранит

Пустословят, что «не есть от Бога» Тот, Кому принадлежит сила совершать Божие, и, видя Сына увенчанного равною мерою славы с Всемогущим Отцом, не стыдятся безосновательно набрасывать на Него пятно нечестия. Отвергнув славу чудотворца, противопоставляют Ему свою зависть и неудержимо обвиняют Незнавшего греха в преступлении. Безрассудно воображают, что Он нарушил весь закон совершением движения одним только перстом в субботу, хотя сами отвязывают вола от яслей и водят к воде (Лк.13:15) и овцу, если упадет в яму, по написанному, с великим старанием вытаскивают (Мф.12:11), – оцеживают комара, по слову Спасителя (Мф.23:24). Это было очень обычно у них. Итак, весьма безрассудно и бесповоротно не признав чудотворца во Христе и из совершенного Им дела не пожелав узнать наконец, Кто же Он, унижают Его ради субботы и, как будто все дела добродетели у них заключались в одном субботнем покое, всецело лишают Его близости к Богу, говоря, что Он не от Бога. Между тем как, напротив, им надлежало признать, что присутствует уже Сам Владыка собственных Своих законов и что приятно и любезно Богу делать добро и в субботу и не оставлять без надежды просящего милости. Когда же кто не восхвалит совершителя добра или в какое время не должна быть добродетель? Они же, хотя и чтили того древнего Иисуса, что взял Иерихон в субботу и повелел их отцам делать все обычное победителям и таким образом никакого значения не придал субботнему покою, нападают на Христа и, в своем худоумии, стараются не только лишить Его Божественной славы, но и не усвояют Ему и подобающей святым чести. Способные благодаря своей зависти к одному только пустословию, они обвиняют в нечестии Того, Кто оправдывает мир и Кто для этого пришел к нам от Отца.

Ин.9:16. Овии же глаголаху: како может человек грешен сицева знамения творити? И распря бе в них

И эти думают о Нем еще унизительно, говоря и рассуждая о Нем как о простом человеке. Впрочем, под влиянием чуда дают Христу преимущество пред законом и, от Божественного знамения уже представляя доказательство многозначительности субботы, оказываются судьями гораздо более справедливыми. В самом деле, освобождать совсем от обвинения в преступлении и считать свободным от греха Того, Кто не отказывался и в субботу делать то, что подобало, – разве это не противоречит постановлениям о субботе? По необходимому, как кажется, заключению и имеющему в себе большое основание приходят они к такой мысли и говорят это. Ведь то очевидно и совершенно бесспорно, что презирающим закон Божественный и ни во что вменяющим вышние постановления Бог отнюдь не дал бы силы совершать что-либо досточудное. Но, как думают иудеи, Он дал это Христу, хотя и нарушившему закон о субботе. Можно ли поэтому сомневаться в том, что делать что-либо в субботу не ведет к греху или что делание добрых дел гораздо выше воздержания от дел во время нее? Ведь и левитам, как говорит в одном месте опять Сам Спаситель, дозволено священнодействовать в субботу (Мф.12:5), и остаются безнаказанными за это занятие, напротив, небезнаказанно уклонение от дела. Кто станет обвинять их за то, что они в субботу приносят волов в жертву или совершают другого рода жертвы? Скорее напротив, следовало бы обвинять их, если бы они не делали, что надо было и требовалось подзаконным служением. Если, таким образом, посвящавшиеся за спасение кого-либо подзаконные жертвы беспрепятственно возносились на Божественный жертвенник и в субботу, то не тем ли более подобало совершаться делам Божественной благодати к человеку, ради которого чудо и в субботу должно одобряться?

Итак, здравым рассуждением приходя к правильному заключению, некоторые из иудеев, хотя и едва-едва сняв слепоту присущего язычникам невежества с очей своего ума, удивляются славе Спасителя, хотя еще и не как подобало, ибо хотя говорят о Нем ниже, чем подобало, но отделяются от легко осуждавших Его. Одни, нечестиво поддаваясь зависти, а не здравому смыслу, обращают в беззаконие то, что отнюдь не заслуживает обвинения. Другие же, право смотря на существо дела, осуждают безумие тех.

Впрочем, кажется, и другое нечто думали совершать те, что говорили: «Как может человек грешник такие знамения творить?» Стараются, так сказать, защищать весь сонм святых. Ведь если, говорят они, мы допустим, что и обыкшие согрешать могут блистать превышающими слово и разум делами и сами оказываться творцами чудес, то какое же явится препятствие для злословов обвинять сонм пророков или даже наконец нападать на самого блаженного Моисея и ни во что ставить столь досточестного пророка, хотя за ним и засвидетельствованы наилучшие из всех добродетели? Итак, ради Христа они защищают и славу отцов, взяв как бы за предлог любви к ним и сказанное о Нем.

Ин.9:17. Глаголаху убо паки слепцу: что ты глаголеши о Нем, яко отверзе очи твои?

Думают осмеять желающих судить право, забывая, как мне кажется, изречение: «Суд правый судите» (Втор.1:16). Как бы скованные узами зависти, они совсем не хотят слушать голоса, воздающего почтение Христу, – отвращаются, как от какого-то величайшего врага своего, от желавшего засвидетельствовать о чуде и, мало заботясь о себе, обращают надменные речи к человеку, который был исцелен, – снова спрашивают о том, что уже часто слышали, и называют наконец человеком дурным и грешным Того, Кто совершил что-либо в субботу. Полагая, что за это и слепец вместе с ними осудит Его и последует их речам, так что, отказавшись воздать благодарение за избавление от страдания и испугавшись гнева их, обвинит Его как преступника закона о субботе. Да, несомненно худ ум фарисеев, потому что невежественен. В самом деле, голос одного неблагодарного чем мог бы повредить силе чуда? Или разве Христос оказался бы не имеющим Божественной славы, если бы слепец, быть может, подпал бы страху и, не желая переносить какие-либо скорби, отказался бы воздать благодарность? Но зависть всегда бывает способна побуждать подверженных ей к возможно быстрому совершению чего-либо, хотя бы это и справедливо заслуживало великого осмеяния. Напротив, ум, свободный от зависти, избегает безрассудных помыслов и не выходит из границ истины. Да, поистине жалки и надменны фарисеи, надеявшиеся отклонять от истины решившихся думать и говорить правду и уже готового к благодарности и благодаря чуду ставшего близким к ясному познанию принуждавшие сказать нечто неподобающее о Том, Кто чудесно призвал его к превышавшему надежду состоянию.

Ин.9:17. Он же рече, яко пророк есть

Острую стрелу получают в сердце свое те, которые не принимают здравого и правого учения, стараясь, по-видимому, обогащаться одною только ненавистью, ибо «не получит коварный добычи», по написанному (Притч.12:27). Старание их окончилось вопреки их намерению, и они сверх ожидания услышали, «что пророк Он». Таким образом, исцеленный соглашается с другими. Разумно понимающие природу дела объявляют, что грешный человек не может совершать ничего такого. А тот, над кем совершено чудо, как бы идя по следам мнения тех, говорит, что Он есть пророк, еще не узнав точно, кто Он в действительности, но последовав уже по проторенному у иудеев пути. Было в обычае у них называть пророками чудотворцев как свидетельствуемых этим от Бога в святости. Итак, как те из почтения к субботе не бесчестят величие Божественного знамения и Совершившего его называют не повинным никакому греху, таким же, думаю, образом и этот (слепец), будучи далек от мелочных суждений о субботе, усвояет высшую славу Тому, Кто даровал ему зрение, и, ставя Его в числе святых, называет пророком. И мне кажется, что он уже не особенно заботится о заповедях закона, иначе он не изумлялся бы пред Ним так сильно и не поставил бы врача в числе пророков, хотя Он казался нарушавшим заповедь о субботе. Итак, получив пользу от чуда, он выше законной заповеди славит Чудотворца, ради добра совершившего безвинное нарушение закона.

Ин.9:18–19. Не яша веры иудеи о нем, яко слеп бе и прозре, Дóндеже возгласиша родителя самого прозревшаго и вопросиша их, глаголюще: сей ли есть сын ваю (ваш), егоже вы глаголете, яко слеп родися? Како убо видит ныне?

Сильная ненависть их к Исцелителю не дозволяет им верить в то, что всеми было признано. Пронзенные жалом безумия, они мало заботятся об истине и принуждали сначала самого слепца ложно говорить против Христа, а теперь и родителей его тщетно стараются склонить к тому же, так все вышло совсем напротив. Совершенно излишний вопрос ставят родителям этого человека, чем, мне кажется, по своему чрезмерному неразумию оскорбляют и самый, высоко чтимый у них, закон. Ведь соседи, как написано (выше, ст. 13), привели прежнего слепца и на подобный же теперешнему вопрос отвечали, что он родился слепым, и свидетельствовали, что теперь прозрел. Потом, между тем как закон ясно возвещает, что при двух и трех свидетелях истинно всякое слово (Втор.19:15), они лишают значения свидетельства не двух только или трех, но, как оказывается, гораздо большего числа людей и обращаются к другим – родителям исцеленного, совершая тем дело беззаконное и невежественное. Но закон для них – ничто, когда они стараются сделать что-либо для своего удовольствия. Когда засвидетельствованное соседями и самим исцеленным чудо заставляло их молчать даже невольно, они возымели надежду заставить вопрошаемых (родителей слепца) пренебречь истиною и говорить согласно их желанию. Заметь, с каким негодованием спрашивают их: «Сей ли есть сын ваш, о ком вы говорите, что слепым родился?» Как бы стараются внушить, что сделают с ними что-то ужасное, и навести великий страх, тем самым вынуждая их к тому, что хотели от них слышать, то есть что он не родился слепцом. Единая была у них и нечестивая цель – уничтожить представление народа о Христе и разрушить веру у тех, кто уже стал питать удивление к Нему. Как те, что стараются разрушить какой-либо хорошо укрепленный город, окружают его со всех сторон и осаждают его всякими способами – то спешат подкопать стены, то разбивают башни ударами из осадных орудий, так и вседерзкие фарисеи своим неверием осаждают чудо, не оставляя (неиспытанным для этого) ни одного рода нечестия. Но невозможно было устранить как небывшее то, что всеми уже было признано, и в несуществующее представление обратить то, что во многих уже вызвало удивление.

Ин.9:20–21. Отвещаста родителя его и реста: вемы, яко сей есть сын наю и яко слеп родися: како же ныне видит, не вемы, или кто отверзе ему очи, мы не вемы: самого вопросите, возраст имать сам о себе глаголати (возглаголет)

Признают как истинное и не подлежащее никакому сомнению, в чем они никоим образом не могли обмануться. Ведь знают, говорят они, своего собственного сына и не отрицают подлинности его рождения от них, но ясно утверждают, что родился он с пороком слепоты. Однако ж уклоняются рассказывать чудо, предоставляя громко говорить об этом самой природе дела и утверждая, что всего приличнее самому сыну их рассказать, каким образом он получил исцеление. Страх пред опасностью нередко побуждает уклоняться от долга. Поэтому, трепеща пред жестокостью фарисеев, они не последовали прекрасной заповеди «даже до смерти подвизаться за истину» (Сир.4:32). Напротив, им естественно было некоторое другое состояние, именно: бедняк во всем боязлив и по своей бедности уклоняется от противодействия кому-либо, часто прибегает к невольному молчанию и вынужденному терпению – уже достаточно сокрушенный тяжестию бедности, он боится подвергаться каким-либо другим бедам. В подобном состоянии, надо думать, находились и родители слепца, хотя их речь и шла в полном соответствии с положением дела (и нимало не уклонялась от истины). В самом деле, каждый согласится с тем, что знать рожденного от них, без всякого сомнения, свойственно было, конечно, им, а не рожденному; знать же врача подобало, конечно, не родителям, а тому, кто испытал на себе благодать чуда. Таким образом, они ясно признают то, что знают, призываемые к этому и долгом. А что вернее мог рассказать тот (их сын) как имевший об этом более точное знание, об этом побуждают (фарисеев) спросить у него (сына). И не без Божественного внушения, как мне кажется, к своим словам они присоединили: «возраст имеет», ибо и этим дается некое обвинение нечестия фарисеев. Ведь если получивший зрение по времени и по возрасту имеет способность мыслить, то когда он говорит, что было чудо и как оно случилось с ним, говорит не по детскому уму, но по совершенно уже зрелому и способному подтверждать все, что желает. Таким образом, и отсюда со всею необходимостью приходится усматривать бесстыднейшее неверие фарисеев, ибо вот не верят ни соседям, ни самому слепцу, свидетельствующему это не по нежно-детскому уму и не по ребяческой склонности к обману, но имеющему возраст, способный понимать природу предметов.

Ин.9:22. Сия реста родителя его, яко боястася иудеев, уже бо сложилися иудеи, да аще кто исповесть Христа Его быти, отлучен от сонмища будет

Прекрасно и справедливо Господь наш Иисус Христос посылает на головы фарисеев «горе»: «Ибо горе вам законникам, что взяли вы ключ знания, сами не вошли и входящим воспрепятствовали» (Лк.11:52). Боголюбивый пусть опять обратит внимание на то, нет ли в этих словах красоты истины, ибо Христос отнюдь не мог бы сказать ложь. Вот ведь, кроме того, что никто из них не старается сообщать учение о пришествии Его, они и тех, кто мог сам понимать это из чудесности дел, без всякого стеснения приводят в ужас и своею зверскою жестокостью созидают неустранимое препятствие к признанию Того, Кого можно было видеть в самих Его чудесных делах. Так, благодарного (исцеленного слепца) и потому уже готового к вере они, жалкие, не стыдятся сделать отлученным от общения (синагоги), как бы своею властию отделить от Бога того, кто привязан к Богу, как бы заставить Самого Господа всяческих быть споспешником им в присущей им ярости против всех. Впрочем, досточудный Евангелист защищает (родителей слепца) и говорит, что вопрошаемые были побеждены страхом и поэтому не пожелали сказать, что их сына исцелил Христос, дабы обнажить и сделать явным и для потомков всю громадность безумия иудеев. В самом деле, что может быть бесчеловечнее таковых, которые определяют наказание даже за благодарность и считают достойными казни тех, кто мог уразумевать Возвещаемого законом и пророками. А что нечестивые намерения иудеев не были неизвестны святым пророкам, об этом узнаем из Священных Писаний. Так, Исследующий сердца и внутренности, «проницающий до разделения души и духа, суставов и мозгов и судящий помышления и намерения сердечные, Кому все обнажено и открыто» (Евр.4:12–13), говорит чрез Исаию: «Горе, чада отступники, это говорит Господь: вы сотворили совет, и не чрез Меня, – заветы, и не чрез Духа Моего, приложить грех ко греху» (Ис.30:1); ибо кто говорит, что Господь – Иисус, тот скажет, без сомнения, Духом Святым, по слову Павла (1Кор.12:3), а кто заботится о противоположном, тот – не Духом Святым. Кем же? Тот, вернее, будет говорить веельзевулом. Итак, не чрез Духа Святаго намерения иудеев, ибо прилагали грехи к грехам, сами прежде всего навлекая на свои головы гибель за свое неверие, а потом посылая ее и на других благодаря тому, что препятствовали им исповедать Христа. И действительно, крайнего нечестия исполнено было их предприятие, а кроме того, и Псалмопевец осмеивает занимающихся такими бесполезными и пустыми делами в словах: «Господи, во гневе Твоем смутишь их, и поест их огонь, плод их с земли погубишь и семя их между сынами человеческими; потому что они предприняли против Тебя злое, составили замысел, в котором не возмогут устоять» (Пс.20:10–12). Да, отнюдь не возмогли исполнить богоборный свой замысел, хотя и часто и бесчисленными способами пытались уничтожить славу Христа. Поэтому и оказываются позади, то есть удаляются от лица и от очей Владыки всяческих (Пс.20:13), справедливо слыша: «Ходите светом огня вашего и пламенем, что разожгли вы» (Ис.50:11).

Ин.9:24. Возгласиша убо человека вторицею, иже бе слеп, и реша ему: даждь славу Богу: мы вемы, яко Сей Человек грешен есть

Оказавшись не в состоянии отклонить этого человека от воздания славы Христу, пытаются другим способом достигнуть этого и стараются некоторым образом посредством лести привлечь к своей цели, усиливаясь посредством многих слов заставить его совсем не упоминать Христа и не провозглашать о Нем как целителе, но весьма коварно говорят, что славу за чудо подобает воздать Богу, представляясь здесь заботящимися о благочестии, а также и стараясь склонить его на свою сторону и верить им, хотя и достигают высшей степени нечестия, если говорят, что грешник Тот, Кто пришел для уничтожения греха. Однако ж не представляют ни малейшего доказательства такой клеветы, но, высокомудрствуя и думая о себе нечто великое и необычайное только потому, что руководили народом, они повелевают иметь к ним доверие из-за знатности их лиц и соглашаться с ними как бы в качестве обязанности. Ведь это «мы знаем» окажется заключающим в себе несравненное превозношение для тех, кто исследует тайны своей души. Но и это дает повод немало подивиться безумию иудеев. Повелевая воздавать Богу славу за чудо как единому совершителю таких дел, они, однако ж, осуждают Того, Кто совершил дело Божие (чудо) собственною Своею силою, – и не только сами они (делают) несчастные, но и других принуждают соглашаться с ними. Приписывая своему только знанию ведать ясно о том, что будто бы грешник Христос, они не знают всего того зла, какое определяют на свои собственные головы. Привыкши много кичиться знанием закона и несносно величаясь Священными Писаниями, они получают тем большее наказание, что было можно знать тайну о Христе, чрез закон и пророков многоразлично предызображаемую, возвещаемую, но по причине величайшего нерадения самозванно увлеклись к неведению, – или хотя и знали точно, однако ж никогда не желали со всею охотою делать то, что подобало. Ведь надлежало руководить ум стада к восприятию тайн о Христе и стараться вести других к уразумению того, что подобало знать. Но они, широковещательные в словах и ужасно надменные, с превеликою гордостию восклицая: «Мы знаем», отталкивают изречения закона и ни во что ставят Моисея, а изречения пророков им кажутся ничего не стоящими. Так, они не принимают во внимание то, что предвозвещено гласом пророка как имеющее быть во время пришествия Спасителя нашего Христа. «Тогда, – говорит, – отверзутся очи слепых и уши глухих будут слышать, тогда вскочит, как олень, хромой и ясен будет язык косноязычных» (Ис.35:5–6). Так исцелен расслабленный при купальне Вифезда, проведший тридцать восемь лет в немощи своей, как написано (Ин.5и дал.), по одному речению Спасителя, оставив постель и вскочив подобно оленю. Но между тем как из-за него надлежало возыметь удивление к Иисусу, они печалились за нарушение субботы и, волнуясь (мнимым) преступлением закона, уничтожали благодать чуда. Также и немой заговорил некогда, по изгнании из него демона. Они же при этом обнаружили столь великое неразумие, что ни малейшей отсюда не получили пользы. Прозрел слепой, исполнилась пророческая проповедь, осуществился Глас Духа, и что же? Опять и здесь страдают они тем же, осуждают Чудотворца, считают грешником Того, Кто мог сиять боголепно и показать уже наставшим то, что ожидалось с давних времен.

Ин.9:25. Отвеща убо он: аще грешен есть, не вем: едино вем, яко слеп сый^[666] ныне (теперь) вижу

Двоякую, как кажется, благодать получил от Христа прежний слепец: вместе с телесными глазами у него просветился и ум – в плотских глазах он имеет блеск нашего (видимого) солнца, а духовный как бы луч, разумею просвещение чрез Духа, восприемлет вовнутрь и получает в сердце. Вот послушай, как по весьма великой любви ко Христу он противится мерзостям начальников и искусно отражает их, как бы опьяневших и растерявшихся. Составив речь свою с подобающим благоговением и воздав должное находившимся в положении начальников, благопочтительно говорит: «Грешник ли Он, не знаю». Не утверждаем, что в этих словах он заявляет себя не знающим того, что не был грешником Христос, но думаем, что он говорил им нечто подобное сему: принуждаемый против воли утверждать то, что не должно, не стану клеветать на моего Благодетеля, не соглашусь с желающими бесчестить Того, Кому подобает всякая честь, не назову грешником Такого Чудотворца, не наложу худого приговора Могущему совершать дела Божьи, видимое на мне чудо не дозволяет мне соглашаться с вашими словами; «слеп я был и вижу»: поверил я Его делам не по словам другого кого, не увлекаюсь просто чужими рассказами, не делам (совершенным) над другими приходится мне изумляться; сам я, говорит, служу доказательством силы Его, стою зрячим некогда слепой, как образ некий, являющий красоту Его человеколюбия и отражающий величие Божественной власти (всемогущества). Подобный этому смысл, полагаю, надлежит усвоять словам прозревшего. Ведь сказать: «Грешник ли Он, не знаю», и тотчас же присоединить: «одно знаю, что слеп я был и теперь вижу», заключает в себе мысль не простого только, но и очень премудрого созерцания.

Ин.9:26. Реша же ему паки: како отверзе твои очи?

Любопытствуют снова и исследуют образ совершения Божественного чуда, делая это не из доброго намерения и желания узнать истину, но, хотя и почитали делом постыднейшим всякого порока и превышающим всякое зло – прославление Христа кем-либо из существующих (людей), опять доискиваются всего этого, надеясь, что человек тот (слепец), быть может, уже не повторит то же самое, но в чем-нибудь ошибется при рассказе о событии и скажет что-либо, стоящее в противоречии с прежними словами, дабы, ухватившись за это разногласие, объявить его человеком заблуждающимся и лжецом. Чрезмерно надмеваясь своим разумом, они воображали, что сила чуда содержится в одних только словах человека, а не наоборот – заключается в деле. Думаю, они находились в таком же состоянии, как и сильно одержимые несправедливою ненавистью к кому-либо, когда расспрашивают о чем-либо, им сделанном, а потом, чтобы это не показалось соделанным справедливо, не раз, а часто желают выслушать об этом от рассказывающих, как бы изощряя свой притупленный гнев на него для острейшего возбуждения. Ведь совесть всегда устыжает и обличает нас и непрестанно обвиняет за неправду, хотя бы эта неправда и казалась приятною вследствие пристрастия. Итак, побуждают его и даже невольно заставляют возвращаться исцеленного к одному и тому же и в тех же словах, как бы внушая друг другу и приказывая усиленно наблюдать за тем, не сделано ли что не по закону в чуде (совершенном) в субботу. Да, совесть душит свирепствующий и звероподобный их рассудок, налагая на них, даже вопреки воле, как бы узду.

Ин.9:27. Отвеща им: рекох вам уже, и не слышасте, что паки хощете слышати?

Излишним, говорит, уже оказывается опять рассказывать то же самое в уши непослушные, да и вам совсем напрасно часто спрашивать об этом, если вы не получаете отсюда никакой пользы, и хотя вполне узнали, однако ж заставляете меня повторять одно и то же не ради пользы, как показывает опыт. Таким образом, исцеленный обличает здесь фарисеев в том, что они совсем безумствуют, «слух отвращая от истины», по написанному (2Тим.4:4), без причины гневаясь на нарушение закона, повелевая желавшему прославить за это Чудотворца явиться в качестве обвинителя или предполагая, что он питает к Нему благоговение. Действительно, такая цель была у них, так как для них было совсем безразлично и никакого значения не имело преступление закона, почему, оставив правый суд, обратились только к угодному себе, хотя и забыли слова Бога: «Уста священника сохранят суд и закона взыщут от уст его» (Мал.2:7).

Ин.9:27. Еда и вы хощете ученицы Его быти?

Уже ясно исповедал и без всякого притворства, что не одним только словом, но и чудом он научен и уже уверовал, приняв чудесное прозрение в качестве научения, ибо в словах к ним: «Неужели и вы хотите учениками Его быть», – он как бы предоткрыл свое настроение как уже пожелавший и ставший (Его учеником). Заботясь некоторым образом даже прежде всецелой веры об исполнении заповеди: «Даром получили, даром давайте» (Мф.10:8), он оказывается вполне готовым без всякой зависти научать их полезному. Утверждает, что будет часто и неленостно говорить о чуде, если только они действительно сделают его рассказ наукою для себя. Таким образом он исполнил, и весьма прекрасно, слова книги Притчей: «В уши слушающих говори» (Сир.25:12).

Но, кажется, здесь загадочно указывается и на нечто тайное и сокровенное. Что это, об этом скажу вкратце. Среди начальников были некоторые, которые признавали, что Христос есть действительно чудотворец, но также и скрывали еще от многих это знание о Нем в виде как бы зародыша. Об этом засвидетельствует нам и сам премудрый Евангелист, именно, что начальники узнали, что Он есть Христос, «однако ж ради фарисеев не исповедовали» (Ин.12:42). Эти слова подтвердит и Никодим, ясно и громко говорящий к Господу нашему Иисусу Христу: «Равви, знаем, что от Бога пришел Ты учителем и что никто не может этих знамений совершать, что Ты совершаешь, если не будет Бог с ним» (Ин.3:2). Таким образом, некие из начальников знали, и молва об этом распространялась почти по всему Иерусалиму. И Иудейский народ предполагает, что начальники Его знают, но только не желают признать открыто по зависти и ненависти. А что истинно и это, можем доказать из самих евангельских писаний. Сам блаженный Иоанн в одном месте говорит, что стоял Иисус в самом храме, уча и изъясняя то, что казалось нарушением закона по мнению слушавших. Однако ж вожди иудейские нисколько не возбуждались этим и не осмелились сказать: «Перестань учить несогласному с древними законами»; таким образом их поведение согласовалось с только что высказанным нами мнением о них народа. И действительно, как написано, «Говорили некоторые из иерусалимлян: не Сей ли есть, кого ищут убить? Вот явно говорит и ничего Ему не говорят: неужели узнали начальники, что Он есть Христос?» (Ин.7:25–26). Говорят как бы так: знают получившие власть, что Он есть действительно Христос, – вот хотя и замышляют убийство Его, но на Него говорящего с таким большим дерзновением, не нападают даже простыми словами. При распространенности такого мнения по всему Иерусалиму и слепец некогда знал это и слышал об этом. Поэтому он с некоторым благопочтительным обличением говорит: неужели напрасно заставляете меня повторять одни и те же слова и прославлять чудо или же находите удовольствие в этом рассказе и желаете уже получить от Него научение, но стыдитесь друг друга и столь досточудному знанию предпочитаете неблагодарный (друг пред другом) стыд?

Ин.9:28. И укориша его и реша: ты ученик еси Того, мы же Моисеевы есмы ученицы

Говоря это, Евангелист некоторым образом подсмеивается. Заметь, до какого безрассудства дошли получившие священство, так что порицают столь почтенное дело, то есть руководство Христом, к которому некие из святых, питая досточудную любовь, говорят – одни: «Как сладки гортани моей слова Твои, лучше меда и сота устам моим» (Пс.118:103); другой также (говорит) как бы к Господу нашему Иисусу Христу о неверующих Ему: «Соверши это, и будет слово Твое мне в удовольствие и веселие и радость сердца моего» (Иер.15:16). Но не усвояя себе ни одного из священных слов, они руководимого Христом (исцеленного слепца) за одно именно только это (руководство) считают не безвинным, но, считая истинными свои догматы, слепцу назначают учителем Христа, а себе – Моисея. И действительно, язычники просвещены Христом чрез евангельское учение, а Израиль умер с Моисеевыми образами и погребен под тьмою буквы. Поэтому и Павел говорит о них в одном месте: «До сегодня, когда читается Моисей, покрывало на сердце их ложится» (2Кор.3:15). А что в прообраз язычников мы описываем историю о слепом, превращая бывшее с ним образно в истину с ними (язычниками бывшего), это не может подлежать сомнению.

Впрочем, надо указать на то, что дело приятное и исполненное всякой славы есть поношение ради Христа. И чрез что желающие преследовать любящих Его думают причинять скорбь, чрез это самое, не зная, радуют их и вместо того, чтобы доставлять им настоящий вред, напротив, делают их только более славными. И конечно, уничижая свои собственные головы, а отнюдь не Христа, пагубные фарисеи говорят о Нем: «Того» (ученик ты), а о себе, как бы расширяясь до чрезмерной надменности, говорят: «Мы же Моисеевы ученики».

Ин.9:29. Мы вемы, яко Моисеови глагола Бог, Сего же не вемы, откуду есть

Опять с самонадеянностию, имея своим оружием обычное и любезное им безумие и величаясь необузданным бесстыдством, возглашают это: «Мы знаем». А присоединяя, что «Моисею говорил Бог», они чрез это хотя признают долгом чтить Его, но в другом отношении опять оскорбляют Его и ни во что вменяют Его повеления. Они безрассудно осуждают Того, Кого еще не знают, и, даже узнав, нечестиво бесчестят, хотя закон всецело запрещает делать кому-либо или присуждать какую-либо неправду и беззаконие. Говорят здесь опять нечто такое: бесспорно, говорил с Моисеем Бог, никакое основание не заставит кого-либо сомневаться в этом, Он дал законы чрез него и положил заповеди для каждого действия, поэтому преступник Священных Писаний – думающий вопреки ему, и очевидно нарушен устав о субботе, ибо ты исцелен в субботу, – уличенного и виновного в этом справедливо подобает не знать, и мы вполне основательно утверждаем, что Он не соблюл Божественный закон. Итак, когда говорят о Христе: «Не знаем, откуда Он», то говорят это не потому, что не знают, Кто Он и откуда, ибо из другого места ясно оказываются признающимися, что знают о Нем, именно: «Не Сей ли есть плотников сын, Которого мы отца и мать знаем? Как же говорит, что с неба Я сошел?» (Мф.13:55; Ин.6:42). Не как указание на незнание мы должны принимать это «не знаем Сего, откуда Он», но видеть здесь плод присущей им надменности. Подвергая Его^[667] презрению и считая совсем за ничто, говорят о Нем такую речь.

Кажется, указывается здесь и еще вот что, ибо свойство созерцаний побуждает нас обращаться и к более тонкому исследованию: «знаем», сказано, «что Моисею говорил Бог», следовательно, мы должны без колебаний верить его словам и соблюдать Божественные постановления, – «Сего же не знаем», ибо с Ним не говорил Бог и ничего такого о Нем мы не признаем. Но надлежало фарисеям, хотя и привыкшим считать себя мудрецами и много хваставшимся знанием Божественных словес, подумать о том, что Бог и Отец, предвозвещая чрез премудрого Моисея о пришествии Иисуса в надлежащее время, говорит так: «Пророка восставлю им из братьев их, как тебя, и дам слово Мое в уста Его, и будет говорить им согласно тому, что заповедаю Ему, – и человек, который не станет слушать, что будет говорить Пророк Тот во имя Мое, Я взыщу с него» (Втор.18:18–19). Всякий может сказать иудеям, со всею справедливостию укоряя их: О, умеющие только не верить! Если вы охотнее доверяете словам Моисея, так как ему говорил Бог, то разве не подобало делать это и по отношению ко Христу, Которого вы слышали громко и ясно высказавшим: «Слова, что Я говорю, не суть Мои, но Пославшего Меня Отца» (Ин.14:24); и опять: «От Себя не говорю, но Пославший Меня Отец, Он Мне заповедь дал, что скажу и что буду говорить» (Ин.12:49). Таким образом, слова фарисеев были только отговоркою и изобретением пустых рассуждений. Ведь если говорят, что потому именно подобает следовать Моисею, что с ним говорил Бог, то почему не думают так же и о Христе, хотя и Он ясно говорил только что приведенные нами слова? Но, с одной стороны, ценя закон и притворяясь считающими достойною почитания волю Бога, они, с другой стороны, еще хуже нарушают его, бесчестя тем, что не хотят принимать более соответствовавшую времени проповедь, которая состояла в возвещении о Христе как о пророке благодаря Его пришествию с плотию.

Ин.9:30. Отвеща человек и рече им: о сем бо дивно есть, яко вы не весте, откуду есть, и отверзе мои очи

Весьма удивляюсь, говорит, если вы говорите, что не знаете Того, Кто свидетельствуется в столь великой святости и Божественном всемогуществе посредством Своих дел, – вы, воображающие себя непрестанно служащими Богу, предстоятели закона, посвятившие себя Священным Писаниям, облеченные начальством и в особенности знанием тех, кто право мыслит. В самом деле, кому же и подобает знать чудотворящих при помощи Бога, как не приставленным к священнослужению, которых заботе вверено священное таинство? А говоря о себе, что поражен их полным незнанием Того, Кто совершил столь удивительное и чудесное знамение, скрытно укоряет в том, что они так далеко отстоят от святыни и от подобающего благочестия, что не стыдятся признаться в своем совершенном незнании истинно Святого, то есть Христа.

Но для продолжения нашего слова укажем на истинность прекрасного изречения: «Всякое животное любит подобное себе, и к подобному себе должен привязываться муж» (Сир.13:19–20). Как же они, если бы были добры и святы, стали отвращаться от стремления привязываться к Святому и Благому? Таким образом, это изречение заключает в себе обличение нечестивого поведения и жизни фарисеев.

Но думаю, что при этом указывается и нечто другое, так как любящему устремлять свой ум к созерцаниям надлежит точнее исследовать скрывающиеся в каждом изречении мысли. Итак, что же это? Всю Иудею оглашала большая молва о Спасителе нашем Христе, впрочем, как о пророке (только). Это потому, что закон предвозвестил о пришествии Его в словах: «Пророка восставит Господь Бог наш из братьев твоих» (Втор.18:15). При этом они питали надежду, что, явившись в должное время, он сообщит им нечто выше закона и, вполне изъяснив истиннейшее желание законодателя, преподаст им наиболее подобающее учение. И не удивляйся, если у иудеев была такая надежда и молва, когда и у иноплеменников было распространено такое же точно ожидание, как это доказывает известная женщина-самарянка в словах: «Знаем, что Мессия грядет, называемый Христос, когда придет Он, возвестит нам все» (Ин.4:25). Итак, иудеи знали, и очень хорошо, что придет Христос, ибо это значит Мессия, и изъяснит им лучшую волю Бога, а кроме того, в ясном изречении Исаии указано, что и откроет очи слепых, именно: «Тогда откроются очи слепых» (Ис.35:5). Но и другая молва ходила по Иерусалиму, так как пророк Исаия говорит, что неизреченное рождение (Сын) Бога и Отца совершенно неведомо, в словах: «Род Его кто исповедает?» (Ис.53:8). А иудеи опять, извращая смысл этих слов по своему разумению, вообразили, что Христос будет совершенно неизвестен и вообще никто не будет знать, откуда Он, хотя Божественное Писание яснейшим образом представляет нам Его рождение по плоти и потому восклицает: «Вот, Дева во чреве будет иметь и родит Сына» (Ис.7:14). А что опять ум иудеев был лишен руководства к восприятию необходимых истин и они предполагали, что Христос будет неизвестен, это нетрудно видеть из слов, которые, по уверению евангелиста Иоанна, иерусалимляне говорят о Нем: «Ибо некие из иерусалимлян говорили: не Сей ли есть, Кого ищут убить? И вот смело говорит, и ничего Ему не говорят: неужели истинно узнали начальники, что Сей есть Христос? Но Сего мы знаем, откуда Он, Христос же, когда придет, никто не узнает, откуда Он» (Ин.7:25–27).

Итак, между тем как иудеи так неразумно думают о Христе, прежний слепец уже быстро воспринимает представление о Нем из чуда и как бы хватает для подкрепления своих мыслей изречение фарисеев, когда говорит: «В том есть странность, что не знаете, откуда Он, и (а) отверз мои очи». Два, говорит, имею знамения, и очень ясные, того, что Он есть Христос, именно: вы не знаете, откуда Он (первое), но и отверз мои очи (второе). Следовательно, ясно, что Сей есть Сам Предвозвещаемый законом и Свидетельствуемый гласом пророков.

Ин.9:31. Вемы, яко грешники Бог не послушает, но аще кто богочтец есть и волю Его творит, того послушает

Насмеявшись некоторым образом над ними посредством предуказаний пророческих и закона, как бы уже совершившихся в том, что они не знают, откуда Христос, хотя и отверсты очи слепых, он из желания иметь всесторонние основания для своей веры присоединяет еще и нечто другое. Представляет себя идущим от необходимых и общепризнанных положений к изысканию нужного и должного и приводит как бы некое благочестивое умозаключение. Весьма прекрасно и здравомысленно он утверждает, что любящий правду и добродетель Бог не внемлет никогда грехолюбцам, и, полагая это в качестве бесспорно и всеми признаваемого, противопоставляет противоположную мысль как истинную и никоим образом не опровержимую, то есть что Господь всяческих всенепременно внемлет чтителям Бога. Таким образом, хотя цель умозаключения имеет в виду одного только Христа, оно выражено в общем виде и имеет всеобщее значение. Ведь я уже указал ранее на то, что прежний слепец имеет о Христе более земное представление и, еще не зная в Нем истинного Бога по природе, мыслит и говорит о Нем как о пророке, которого бесспорно можно называть чтителем Бога. Но Христу это совсем не подобает, ибо Он есть Бог по природе, приемлющий от чтителей Бога служение как бы в качестве жертвы духовной.

Ин.9:32. От века несть слышано, яко кто отверзе очи слепцу рождену

Немало, как кажется, раздраженный и сильно скорбя, опечаленный порицаниями за Христа, так как они как бы с порицанием говорили: «Ты ученик Того, мы же Моисея ученики» (ст. 28), – старается защитить своего Наставника и деяниям Моисея некоторым образом противопоставляет славные дела Спасителя нашего, являя Его настолько же высшим (Моисея), насколько Он более велик (пред Моисеем) в чудотворении. В самом деле, разве не необходимо Совершителю большего и быть высшим по славе? Это, конечно, бесспорно. А вместе с тем, как кажется, указывает и на исполнение с пришествием Христа предсказаний древнейшего пророчества: «Тогда, – сказано, – отверзутся очи слепцов» (Ис.35:5), ибо никто еще прежде ничего такого не сделал и не прославлен за это, но исполняется это чрез Одного только Того, Кого вы, не знаю почему, не постеснялись называть грешником. Хотя многочисленный явился хор пророков и бесчисленное множество праведников указано в Священном Писании, но «от века не было слышно, чтобы отверз кто глаза слепцом рожденного» (слепца от рождения). Поэтому не есть ли это Христос, принесший исполнение пророческим предуказаниям, приводящий к осуществлению некогда возвещенное? Ведь если никто другой, кроме Него, не отверзает глаза слепых, то что же, наконец, в состоянии противодействовать вере? Что может отвратить признание Его? Или, с устранением всякого сомнения, таинство познания Его разве не должно пойти как бы скорым шествием по гладкой дороге?

Таким образом, и в этих словах исцеленный защищает Спасителя Христа. Заметь, как благородно и искусно составляет свое защитительное слово. Без всякого, конечно, сомнения, было делом превеликой смелости сказать, что Христос выше и славнее и Моисея и пророков. Но небесполезно было подумать и о том, что, рассердившись на это, фарисеи коварно представятся ратующими за святых как оскорбленных (этими словами) и попытаются найти здесь благовидный предлог для наказания этого человека, чтобы он, живой и всеми видимый, не являлся напоминанием Христовой славы и как бы образом некиим присущей Ему Божественной власти. Вот поэтому-то, отклоняя (могший возникнуть у фарисеев) из-за этого гнев и преграждая дальнейший путь их убийственным замыслам, он и выражает смысл своей речи вообще и не вполне ясно, говоря, что от века никем вообще не совершено того, что соделал Христос над ним. А это было не чем иным, как указанием на то, что Христос выше и славнее всех, Своими делами являющий такую присущую Ему силу и всемогущество, какою не владел никто из святых никогда. Таким образом, он увенчивает своего Врача превосходством над всеми, взяв в доказательство невозможное и недоступное другим чудо, то есть удаление слепоты.

Ин.9:33. Аще не бы был Сей от Бога, не могл бы творити ничесоже

Только что прозревший и чудесно освобожденный от изначальной слепоты оказывается прозревающим истину яснее, чем наученные законом. Вот ведь, в самом деле, пользуется весьма многими словами и мудрыми для доказательства лживости мнения фарисеев. Так как они безумно сказали о Христе, что «Сего не знаем, откуда Он» (ст. 29), то опять сильно изобличает их как думающих ошибочно, если говорят, что совсем не знают такого Чудотворца, тогда как для всех очевидно, что тому, кто не от Бога, невозможно делать что-либо из совершаемого посредством Божественной силы. Таковые дела Бог совершает чрез одних только святых. А чуждому святости и еще не достигшему до благочестия к Нему Он никогда не сообщил бы возможности украшаться такою славою. В противном случае пусть явится и ответит безумный фарисей, какое же, наконец, есть различие у Бога между святым и нечистым, праведным и грешным, нечестивым и боголюбезным. Ведь если тому и другому дозволено блистать совершенно одинаковыми делами, без всякого различия, то все уже смешивается и мы справедливо можем сказать написанное: «За что достаточно (достойно) будем работать Ему или что за польза, чтобы идти навстречу Ему?» (Иов.21:15). Ведь если, как сказал один из эллинских поэтов, «равная участь и остающемуся в покое и тому, кто будет воевать» (Илиада, песнь 9, ст. 318), и в одинаковой чести как дурной, так и хороший, то разве не напрасно будет испытывать горькие труды ради добродетели? Но мы должны думать, что это не так. Почему? «Ибо прославляющих Меня, – говорит Бог, – прославлю и уничижающий Меня уничижен будет» (1Цар.2:30).

Спросил бы я также суемудрых фарисеев: если Бог действует это безразлично и чрез грешников, то почему египетские маги не сделали того же самого, что и великий Моисей? Почему не совершили одинаковых с ним чудес и не получили равной с ним славы? Но скажешь, что сделался змеем упавший на землю жезл Моисеев, совершенно такими же стали и жезлы магов. Против этого вот что выслушай от нас: ихние жезлы не в змеев превратились, но то был обман и призрак, от человеческого зрения скрывавший действительность, – некое волшебное искусство, дававшее жезлу вид змея. А Моисеев жезл действительно превратился в змея и перешел в природу зверя. Истину сказанного можешь усматривать в том различии, какое здесь дано Писанием: жезл Моисеев съел жезлы магов. Так как эти последние имели лишь внешний вид змей, а первый действительно и по природе был тем, чем являлся, то он пришел в гнев, так что оказался животным, а уже не жезлом, и неизреченною, превышающею силу змея силою поедает, каковое чудо совершил Бог. И еще пусть отвечает мне фарисей: придавшие своим жезлам вид змеев почему же не показали чистой и прокаженную руку, но, оказавшись не в силах (сделать это), ясно сказали: «Перст Божий есть это» (Исх.8:19)? Почему, скажи мне, жрецы Вааловы не низвели огонь с неба, между тем как Илия низвел (3Цар.18:24, 14, 38)? Неужели Бог лицеприятен? Отнюдь нет. Будучи праведен и любя праведных, Он и чудесные дары совершает чрез святых, но отнюдь не чрез грешников. Таким образом прежний слепец со всею основательностию останавливает наглость речи фарисеев и обличает их в ошибочном рассуждении, если говорят, что не от Бога Тот, Кто посредством силы совершать чудеса свидетельствуется как сущий по природе от Бога.

Ин.9:34. Отвеща и реша ему: во гресех ты родился еси весь, и ты ли учиши ны? И изгнаша его вон

Неприятны для многих раны от обличений и исправление посредством них. Они легки и приятны для мудрецов, так как заключают в себе великую пользу и возведение к лучшему, хотя и соединяются с угрызением (совести). Но горьки для грехолюбцев – по какой причине? Предавшись своею душою дурным удовольствиям, они отвращаются от терзающего их за это и неприятного вразумления (совести) и считают вредом удаление от приятного, не обращая никакого внимания на предметы полезные. Как упавшие с корабля и захваченные водным течением не в состоянии бывают противиться и, считая опасным плыть против воды, несутся одним только водным течением, таким же, думаю, образом и эти, о которых у нас сейчас была речь, побеждаемые владычеством собственных страстей, снимают с них всякую узду, отказываясь противодействовать им в чем-либо. Поэтому-то и негодуют жалкие фарисеи и, звероподобно скрежеща на советника добра, охотно открывают доступ гневу и, дойдя до крайнего безумия, неудержно бранят: отдаваясь обычной своей надменности, они говорят, что слепец во грехах рожден, руководясь здесь ребяческими иудейскими мнениями и невежественно следуя несостоятельному учению. Что никто из людей ни ради себя самого собственно, ни ради своих родителей не рождается или слепым, или с другим каким телесным пороком, а также что Бог не налагает грехи родителей на детей, это, как мне кажется, мы уже всесторонне и в обширном рассуждении доказали, когда толковали изречение: «Учитель! Кто согрешил, сей или родители его, что слепым родился?» (Ин.9:2).

Итак, за то, что прежний слепец смог обличать фарисеев, он не только подвергается порицанию, но и изгоняется от них. И это событие принимай опять как образ истинного предмета. Указание на то, что израильтяне будут питать отвращение к язычникам как воспитанным в грехах по причине предшествовавшего обмана, каждый может видеть в словах, сказанных ему фарисеями. А изгоняют его потому, что отвержены и изгнаны у иудеев проповедники учения о Христе.

Ин.9:35. Услыша Иисус, яко изгнаша его вон

«Услыхал», говорит божественный Евангелист, Господь наш Иисус Христос не так, чтобы имел необходимость в сообщении Ему кем-либо, но потому, что, как сказал где-то один из премудрых, «Дух Господень наполнил вселенную и ухом слуха слышит все» (Прем.1:7, 10), ибо Он слышит, как говорит Псалмопевец: «Возрастивший ухо неужели не слышит? И образовавший глаз неужели не разумеет (Пс.93:9)? Поэтому, когда мы ради Него подвергаемся обидам или переносим какую-либо скорбь от богопротивников, следует верить, что Бог, без сомнения, будет зрителем сего и слышит приключающееся нам испытание, ибо такова сама природа предмета и поношение ради Него Его истинных последователей громким воплем раздается в Божественных ушах.

Ин.9:35. И обрет его рече ему: ты веруеши ли в Сына Божия?^[668]

Прежний слепец изгоняется фарисеями, но по прошествии недолгого времени находит его Христос и, «найдя», тайноводствует. Итак, и это должно служить нам знамением того, что в попечении у Бога находятся те, кто желают защищать Его и не боятся подвергаться опасностям за веру в Него. В самом деле, ты слышишь, как в качестве как бы хорошего вознаграждения, явив Себя ему, старается насадить в нем совершеннейшее учение о вере^[669]. Присоединяет и вопрос, дабы получить согласие, ибо таков образ веры. Поэтому и приступающим к божественному крещению предлагается вопрос, веруют ли они, а потом, когда выскажут это и исповедуют, мы уже приобщаем их к благодати как своих истинно верующих. Образ этого, таким образом, ведет свое начало отсюда, и от Самого Спасителя нашего Христа мы научились тому, каким образом надо вести речь о вере. Поэтому и божественный Павел утверждает (1Тим.6:12), что он высказывает свое исповедание в этом пред многими свидетелями, то есть святыми Ангелами. И если страшно сказать ложь пред святыми Ангелами, то не тем ли более пред самим Христом?

Но спрашивает прежнего слепца не просто только о том, желает ли он «веровать», но и прибавляет, «в кого», ибо вера «в Сына Божия» – не как в человека, одного из нам подобных, но как в Бога вочеловечившегося, в этом состоит полнота таинства о Христе. А говоря: «Ты веруешь ли», говорит как бы так: желаешь ли быть выше безумия тех? Ты, простившись с неверием тех, приемли веру, ибо это «ты» вносит именно подобное сему противопоставление по отношению к другим.

Ин.9:36. И кто есть, Господи, да верую в Него^[670]

Мудрым размышлением предуготовленная душа и свободными очами ума исследующая учение истины беспрепятственно входит в нее, как бы в пристань, и открывает легкий вход всему полезному. Доказательством сказанного будет опять прежний слепец. Посредством многих уже умозаключений и рассуждений дойдя до благоговения пред таинством о Христе и пораженный неизреченною Его силою – из того, что не другой кто, но сам он на себе испытал, таким образом оказывается готовым веровать и без замедления идущим к этому, ибо вот спрашивает, кому должно посвятить уже предуготованную в нем веру. Ведь только этого одного недоставало ему, предуготовленному к этому, как мы сказали.

Ин.9:37. И рече Иисус: и видел еси Его, и Глаголяй с тобою, Той есть

Спрошенный о том, в кого надлежит уверовать, Христос указывает на Себя и не просто говорит: «Я, Говорящий», но называет Сына Божия и видимым и говорящим, постоянно заботясь о нашей пользе и представляя разнообразные пособия для непреложной и истинной веры, чтобы, считая себя благочестивыми, мы не впали в сети и силки диавольские и безрассудно не отвратили истину таинства. Ведь некоторые из считающихся христианами, не уразумев точно цель домостроения с плотью, уже дерзнули отделить от Слова (Логоса) Божия храм, принятый ради нас от жены, и единого и истинного Сына разделили на двух сынов. По великому безумию почитают, кажется, недостойным признавать, что стал человеком Единородный – то есть то, что Он не почел недостойным сделать ради нас; ибо Он, «в образе Бога существуя», по написанному (Флп.2:6–7), «не похищением почитал быть равным Богу, но Себя уничижил, образ раба приняв», чтобы быть подобным нам человеком, но очевидно без греха. Они же думают нелепо и вопреки некоторым образом Божественному и человеколюбивому Совету удаляют из истинного сыновства, насколько это касается их собственных мыслей, принятый от жены храм и не допускают унижения, но придумывают уклоняющуюся от истины славу и говорят, что другой есть от Бога Отца Единородный Сын, то есть из сущности Его рожденное Слово, и другой опять – сын от жены. Потом: если Богодухновенное Писание проповедует единого Сына и Христа, то разве не преисполнены всякого нечестия те, которые разделяют на двух единого и истинного Сына? Ведь поскольку Он есть Бог Слово, Он мыслится другим сравнительно с плотью; поскольку же Он есть плоть, Он мыслится как нечто другое сравнительно с Словом; но поскольку сущее из Бога Отца Слово стало человеком, должно совершенно упраздниться это «другой и другой» благодаря неизреченному единению и соитию. Один и единственен Сын и прежде сочетания с плотью, и когда соединился с плотью. И благодаря плоти называем Его всецелым человеком, то есть состоящим из души и тела.

Вот по этой-то причине на вопрос: «Кто есть Сын Божий?» – Господь опять весьма благоусмотрительно не сказал: «Я», ибо в таком случае некоторые, как кажется, неразумно могли предполагать, что этим указывается на единое Слово, явившееся от Бога и Отца. Но, устраняя всякий предлог для сомнения, сначала указал на Себя словами: «и видел ты Его», а потом рядом с этим указывает и на Само вселившееся в плоти Слово чрез присоединение еще слов: «и Говорящий с тобою, Он есть». Видишь отсюда, какое единство имеет Слово. Не положил различия, но Себя Самого называет и (человеком) подлежащим телесным глазам, и (Словом) познаваемым из слова. Поэтому в высшей степени невежественно и нечестиво, когда некоторые необдуманно говорят: «Человек Христа», ибо, будучи Богом, Он стал человеком нераздельным, поскольку Он есть Бог и с плотию. В этом именно состоит совершеннейшее исповедание веры в Него и познание.

Ин.9:38. Он же рече: верую, Господи. И поклонися Ему^[671]

Скор к исповеданию веры и горяч к благочестию прежний слепец. Как только узнал, что присутствующий и видимый есть истинный Сын Единородный, он «поклонился» Ему как Богу. Хотя и видел Его во плоти, не имеющим истинно Божественной славы, но просвещенный в сердце присущею Ему силою и властию, соответственно этому, возвышается до мудрых и хороших мыслей и представляет в своем воображении красоту Божественной Его и неизреченной природы. Ведь не «поклонился» бы как Богу, если бы не уверовал, что Он – Бог, руководствуемый к такой мысли бывшим с ним и дивно совершенным чудом.

Но так как все это событие с ним мы применяем к язычникам, то нам следует сказать опять и об этом. Заметь, что он представляет своим поклонением образ духовного богослужения, к которому руководимы были язычники чрез веру. Израилю, по уставу Моисеева закона, было обычно служить Господу всяческих жертвами волов, курением ладана и принесением других животных. А уверовавшие из язычников не знают такого образа богопочтения, но совершали другое, духовное, которое Бог и называет особенно любезным и приятным Себе. «Не ем, – говорит, – мяса волов, но и кровь козлов не пью» (Пс.49:13). Напротив, повелевает нам приносить «жертву хваления» (Пс.49:14), то есть поклонение с песнопением, о котором Псалмопевец, прозрев чрез Святаго Духа, говорит, что до него дойдут язычники чрез веру, как бы обращая речь к Господу нашему и Спасителю: «Вся земля (во всей земле) да поклонится (поклонятся) Тебе, да поет (поют) же имени Твоему» (Пс.65:4). Но и Сам Господь наш Иисус Христос, показывая превосходство духовного богослужения пред законным, говорит к самарянской женщине: «Верь Мне, жена, что грядет час, когда ни на горе сей, ни в Иерусалиме будете поклоняться Отцу; но грядет час и ныне есть, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо и Отец таковых ищет поклоняющихся Ему: Дух – Бог, и поклоняющимся Ему – в духе и истине должно поклоняться» (Ин.4:21–24). А размышляя правильно, приходим к такому заключению, что и святые Ангелы отличаются таким же служением Богу и, как бы некое духовное копьеношение, приносят Богу поклонение. Так, Дух, когда повелевает небожителям воздавать Первородному и Единородному Божескую честь, говорит: «И да поклонятся Ему все Ангелы Божии» (Втор.32:43). Но и божественный Псалмопевец призывает нас к этому в словах: «Придите, поклонимся и припадем Ему» (Пс.94:6). Нетрудно бы было говорить об этом много и долго. Но, полагая подобающую меру слову, воздержимся в настоящий раз от приведения изречений Писания. Впрочем, напомним еще о том, что прежний слепец прекрасно выполнял образ богослужения язычников, полагая поклонение рядом с исповеданием веры.

Ин.9:39. И рече Иисус: на суд Аз в мир сей приидох, да невидящии видят, и видящии слепи будут

Изъясняя нам причину Своего явления в этом мире, Христос говорит словами Исаии: «Дух Господень на Мне, Которого ради помазал Меня, благовестить нищих послал Меня, проповедать пленным отпущение и слепым прозрение» (Ис.61:1). И в другом месте говорит: «Глухие услышьте, слепые прозрите (чтобы) видеть» (Ис.42:18). Если, таким образом, высказывает, что Он рукоположен Отцом и Богом ради той причины, чтобы проповедать слепым прозрение, то как же здесь говорит: «На суд Я в мир сей пришел, чтобы невидящие видели и видящие слепцами стали?» Неужели, скажет кто, Христос греха служитель (Гал.2:17), по слову Павла? Да не будет. Он пришел затем, чтобы совершить предложенную по милосердию к нам цель, то есть осветить всех светочем Духа. Но иудеи, бывшие склонными к неверию, не приняли осиявавшей их благодати, как бы самозванную призывая на самих себя тьму. Так именно и написано о них в пророческих указаниях: «Когда они ожидали света, явился им мрак, – ожидая сияния, ходили в темноте» (Ис.59:9). Что касается до проповеди закона, иудеи ожидали сияния и света, то есть Христа, ибо они признавали, что Он придет, и ожидали Его. Но казавшиеся в этом отношении благочестивыми, они ходили в темноте, то есть в глубоком мраке, причем причиною этой подверженности их тьме был не другой кто, но сами они своим неверием навлекали на себя это бедствие. Итак, Я пришел, говорит, чтобы сообщить слепцам зрение посредством веры, но бесчувственное настроение неруководственных и непослушных, направленное более к неверию, обратило им в осуждение пришествие Просветителя; так как не веруют, то подвергаются осуждению. Это яснее высказал тебе Спаситель и в других словах: «Верно, верно говорю вам, верующий в Сына не судится, а не верующий Сыну уже осужден, потому что не уверовал во имя Сына Божия» (Ин.3:18; ср. ст. 36). Таким образом, весьма искусно начало рассуждения ведет от данного и находящегося под руками предмета и совершенное над прежним слепцом чудо делает как бы корнем для своей речи, ибо утверждает, что он прозрел не по телу только, но и по уму, так как принял веру. В противоположном состоянии находились фарисеи, ибо не узрели славы Его, хотя и весьма ясно блиставшей в этом величайшем и новом чуде.

Ин.9:40. Слышаша от фарисей сия сущии с Ним и реша Ему: еда и мы слепи есмы?

Внимательно следят и старательно ходят за Спасителем Христом фарисеи, хотя и имеют в сердце острую стрелу и угрызаются скорбию и завистью ради славы Его. Ходят за Ним, собирая пищу для ненависти, измышляя разнообразные клеветы на чудеса и чрез это развращая бесхитростный ум простецов. Когда они слышали эти слова от Христа, опять приходили в ярость, так как очевидно было, что слова эти направляются против них. А как Им было сказано вообще и неопределенно: «дабы зрящие слепцами стали» (ст. 39), то, не имея еще основательного повода обвинять Его за обиду, лукаво выспрашивают значение слов этих, обращая их к собственному лицу и как бы требуя яснее сказать, называет ли Он и их слепцами, дабы опять осудить Его как нарушителя заповеди закона. Ведь они, постоянно вращаясь в писаниях Моисеевых, знали, что написано: «Начальника народа твоего не поноси» (Исх.22:28). Итак, говорят это или в ожидании того, что Он оскорбит их и они будут казаться имеющими основание нападать, негодовать и даже, не подвергаясь вине, строить ковы на Христа, или же и действительно имея в уме что-либо горшее и замышляя какой-либо свойственный им вид клеветы. Так как Христос сказал: «На суд Я в мир сей пришел, да невидящие видят» (ст. 39) – и посредством этих слов указал на прозрение слепца, то они, не быв в состоянии перенести напоминания о чуде, восстают опять, возбуждаемые завистью, и пытаются противодействовать Ему, решаясь говорить как бы так: Ты сильно хвастаешь, не совершив ничего из того, что Ты, по твоему мнению, сделал, да и не хочешь ли, говорят, и на нас самих воображать Свои чудеса? Быть может, Тебе возможно утверждать, что и нас, бывших слепцами, Ты исцелил? Не желаешь ли, чтобы мы усвоили Тебе славу целителя и чудотворца, обманувшись подобно тому слепцу, о котором Ты утверждаешь, что он, рожденный слепым, прозрел? Не решишься ли и о нас клеветнически сказать то же, что о нем? Да, лукава и очень остра речь фарисеев, осмеивавших чудо над слепцом и считавших это скорее за клевету, чем за действительность. Ведь глупец ничего не стыдится.

Ин.9:41. Рече им Иисус: аще бысте слепи были, не бысте имели греха; ныне же глаголете, яко видим, греси ваши пребудут^[672]

Опять умеряет их Спаситель, искусно растворив обличение. Избегает всякого оскорбления, но стыдит, выставляя значение истины. Показывает, что обладание зрением не только не имеет для них никакой пользы, но более того, они впадут в состояние худшее, чем то, в каком находится ничего не видящий. Ведь слепой человек, говорит, совсем не видя совершаемых чудес, остается вне греха и пребывает невиновным в этом отношении. А созерцатели и зрители чудес, благодаря великому неразумию своему и злонравию не приняв вследствие их (чудес) веры, имеют незагладимый грех и неотвратимое за это осуждение. Так естественно думать о телесной слепоте и прозрении. Соответственным образом рассуждая о духовном и подобное же значение применяя к этому изречению, скажем опять, что человек неразумный мог бы с полным основанием просить снисхождения у судьи, а человек с острым умом и понимающий пользу, но устремляющий сердце свое на дела постыдные и бесстыдно отдающийся во власть вредных удовольствий, если потребует милости, то просьба его не окажет ему никакой помощи в избежании должного наказания, но он со всею справедливостью подвергнется гибели, предавшись непростительному греху. Поэтому и Господь наш Иисус Христос, указывая на это самое в Евангелиях, говорит: «Знавший волю господина своего и не сделавший подвергнется многим ударам» (Лк.12:47). Незнавшему вменяется вина неведения, а разумевший и по безрассудству не хотевший сделать подлежит обвинению в крайнем нерадении. Замечай опять, сколь и здесь оказалось предусмотрительным слово Спасителя. Не говорит прямо, что «вы видите», но «вы говорите, что видим». В самом деле, было бы весьма неуместно свидетельствовать о разумении тех, которые обладали столь слепым и притупленным умом, что осмелились говорить о Нем: «Мы знаем, что Сей Человек – грешник» (ст. 24). Таким образом, сами осуждают себя иудеи, утверждая, что они видят, и совсем ничего не делая, что должно было делать, и зная волю Господа, но презирая до такой степени, что противятся даже величайшим чудесам.

Ин.10:1–5. Аминь, аминь глаголю вам: не входяй дверьми во двор овчий, но прелазя инуде, той тать есть и разбойник. А входяй дверьми пастырь есть овцам. Сему дверник отверзает, и овцы глас его слышат, и своя овцы глашает по имени и изводит их. Егда же вся своя^[673] ижденет (изгонит), пред ними ходит, и овцы по нем идут, яко ведят глас его. По чуждем же не идут, но бежат от него, яко не знают чуждых^[674] гласа

При недостаточной внимательности естественно может показаться, что предложенная притча внесена не совсем благовременно. В самом деле, рассуждая о слепоте и прозрении, Он тотчас же говорит об овцах, дворе и двери. Но у кого внедрен мудрый ум и кто со всем старанием направит свое внимание к этим созерцаниям, тот опять увидит, что речь идет как бы по прямой дороге и никуда не уклоняется от должного пути. О чем я часто говорил, повторю это и еще опять. У Спасителя Христа обычай был отвечать не на одни только голосом произносимые слова, когда к Нему приступал кто-либо, но, так как Он видит внутренности и сердца, давать ответы и на одни только помышления. Это потому, что «все Ему обнажено и открыто, и нет твари, сокровенной пред Ним» (Евр.4:13). Поэтому и к одному из святых говорит: «Кто сей, скрывающий от Меня намерение и содержащий слова в сердце и от Меня думает скрыть?» (Иов.38:2). Итак, так как нечестивое скопище фарисеев, как мы только что говорили, спрашивали, слепы ли и они, чтобы, если скажет истину, что и они таковы, то есть слепы, можно было опять осудить Его за оскорбление вождей и за то, что Он поносит получивших начальство над народом. Ведь они высокомудрствовали об этом чрезмерно. Поэтому Господь наш Иисус Христос, отражая опять этот их умысел, считает необходимым и полезным ввести эту притчу, несколько прикровенно и как бы в загадке указывая на то, что вследствие корыстолюбия они не в состоянии быть твердыми вождями и не может быть крепким достоинство это у них, своим высокомерием оскорбляющих подателя сего (достоинства) Бога. Напротив, Он научает, что это должно принадлежать одним только тем, кого Сам Он призывает к водительству народа. Итак, дверью Он называет Самого Себя, по собственному желанию поставляющего опытных и боголюбивых людей на водительство словесными стадами. Вором же и разбойникам и отынуду приходящим называет того, кто думает, что не данную ему честь можно получить насилием и тиранией, каковыми были те, о которых говорит чрез одного из пророков, что «царствовали, но не чрез Меня, властвовали, но не чрез Духа Моего» (Ос.8:4; Ис.30:1). Прикровенно указывает в этих словах на то, что хотя им и приятно владычествовать над народом, но стремиться к этому подобает только уверовавшим и принявшим чрез Него Божественную проповедь, дабы иметь власть непоколебимую и хорошо утвержденную, что и было у святых Апостолов и следующих за ними учителей святых церквей, которым и «дверь отворяет», то есть или Ангел, назначенный для наблюдения за церквами и содействия священнослужителям на пользу народов, или опять Сам Спаситель, будучи Сам и дверью и Господом двери. Вполне справедливо повелевает стаду овец слушаться и повиноваться надлежащим образом голосу пасущего, напротив – со всем старанием отвращаться «голоса чужих», дабы ты, обобщая значение этого изречения, разумел истинное положение дела. Ведь мы учим в церквах, представляя догматы Священного Писания и, как бы некую духовную пищу, предлагая евангельское и апостольское слово. А внимающими такому учению являются верующие во Христа и отличающиеся неизвратимою верою, которые отказываются от голосов лжепастырей и отвращаются от них как от гибельного зла. Но что же, спросит кто, отсюда указывается фарисеям? Вообще и в кратких словах опять повторю об этом. Себя Самого показывает и господином двора и дверью и привратником, дабы точно узнали, что не будут иметь твердой и устойчивой власти, если не приходят к ней чрез Него и не получают богоданного блага. А присоединяя, что овцы слушаются своих пастырей, а от чужих отбегают, опять благородно намекает на то, что они отнюдь не будут стоять во главе имеющих уверовать в Него, напротив – овцы будут убегать от их учения и следовать за пастырями, поставляемыми Им.

Ин.10:6. Сию притчу рече им Иисус: они же не разумеша, что бяше, яже глагола им

Просто слово святых и свободно от эллинской изысканности, ибо «избрал Бог безумное мира, – по слову Павла, – чтобы посрамить премудрых» (1Кор.1:27). Употребил здесь термин притчи (παϱοίμίας), назвав так сравнение (παϱαβολήν). Вероятно, потому, что и значение таковых смешивается и чрез ту и другое, как чрез одно, разумеется обозначаемое. Кроме того, мы укажем на то, что божественный Евангелист очень удивляется неразумию иудеев. Как свидетельствует самый опыт действительности, они имеют ум, подобный камню или железу, совсем не заботившийся внимать и воспринимать полезное. Поэтому говорил к ним гласом Иоиля пророка: «Раздерите сердца ваши, а не одежды ваши» (Иоил.2:13).

И мне кажется опять, что не бесцельно писатель книги евангельской говорит, что «сию притчу сказал им Иисус», они же не уразумели, говорит, «что было» (означало), «что говорил им». Высказывает это с немалою выразительностию. Ясно это можно выразить в таких словах: так удалились фарисеи от способности понимать что-либо необходимое, хотя и безмерно превозносились своею мнимою мудростью, что «сию» не уразумели притчу, столь удобопонятную и прозрачную, в которой нет ничего трудного, недоступного разумению и восприятию. Приличествующим образом осмеивает иудейское неразумие, если они считали Христа за ничто, хотя Его учение превосходило закон и Его изъяснения были гораздо приятнее Моисеевых.

Ин.10:7. Рече же^[675] им Иисус: аминь глаголю вам^[676]: Аз есть дверь овцам

Будучи Богом по природе и видя сокровенное в глубине, Он знал, конечно, что фарисей ничего не понял в Его словах, хотя и привык хвастаться знанием закона и величаться своею мнимою мудростью. Поэтому дает им яснейшее истолкование и в немногих словах раскрывает смысл притчи. Как благой по природе, Он и недостойных руководствует к восприятию, чтобы и для них явилась какая-либо польза. Ясно называет Себя «дверью овец», научая общепризнанной истине, ибо чрез одну только веру в Него мы достигаем общения с Богом, чему свидетелем является Он Сам, говорящий об этом: «Никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня» (Ин.14:6). Или нечто подобное хочет указать, или же, что более соответствует предложенным созерцаниям, уясняет опять, что чрез Него приходим мы к водительству и начальствованию над словесными овцами, согласно словам Павла: «Никто не принимает себе честь, но призываемый Богом» (Евр.5:4). И действительно, никто из святых пророков не объявлял сам себя и славный и великий хор Апостолов не окажется сам себя призвавшим на это, но назначен волею Христа, призвавшего их на апостольство поименно и каждого отдельно, как говорит в предложенной притче. Ведь мы знаем, что в Евангелии Матфея имена апостолов поставлены рядом и прямо после них присоединен образ их назначения: сих, говорит, двенадцать назначил Спаситель, которых Апостолами наименовал (Мф.10:5; ср. Лк.6:13). Итак, видя в безумном фарисее стремление к начальствованию и горячее желание к имени и делу водительства, благополезно поучает, что Сам Он есть податель водительства кому-либо и силен доставить это, ибо, дверью будучи священного и божественного двора, Он примет годного и закроет вход внутрь не годному для сего.

Ин.10:8. Вси, елико их прииде^[677], татие суть и разбойницы, но не послушаша их овцы

Всячески желая укротить дикое сердце фарисеев и обратить их к здравому смыслу, старается показать, как бесполезна и опасна дерзость брать на себя начальствование не чрез вышнее рукоположение и не чрез Божественное веление, но по человеческой глупости воображать, что можно обладать властью, хотя бы сего не желал Податель ее. Итак, ясно назвав Себя дверью, так как Он один только приводит достойных к начальствованию, тотчас представляет попытки древних, чтобы, как на доске видя изображение конца таких попыток, уже ясно узнали, что сила властвовать и водительствовать стадами и народами дается одною только вышнею благодатью, а не тираническими предприятиями. Поэтому и здесь благополезно приводит на память из истории древних, что «все, кто пришли, воры суть и разбойники, но не послушали их овцы». Некоторые выступали на сцену под личиною добрых пастырей, но так как с ними не было Того, Кто наделяет властью и заставляет повиноваться начальникам, то и отбежало от них стадо овец.

Но отнюдь не следует предполагать, что словом «все» Спасителем нашим Христом уничтожается миссия святых пророков. Не против них, а против других речь. Как скоро предположил говорить о лжепастырях и отынуду вторгающихся во двор овчий, то, после того как уже в предыдущей речи было ясно указано, о ком шла речь, необходимо говорит это «все», и мы отнюдь не должны думать, что здесь отвергается лик святых пророков. Как мог бы отвергнуть их Тот, Кто чрез них представил ясные знамения Своего пришествия в словах: «Я видения умножил и чрез пророков изрек притчи» (Ос.12:10)? Он послал Моисея, говорил Иеремии: «Не говори, что юн я, потому что ко всем, к кому пошлю тебя, пойдешь и согласно всему, что я ни заповедаю тебе, будешь говорить» (Иер.1:7), к блаженному Иезекиилю: «Сын человеческий, пошлю Я тебя к дому Израилеву, к огорчающим Меня» (Иез.2:3). Итак, цель этого изречения обращена не к хору святых пророков, а, напротив, как видишь, к тем, которые некогда в Иудее притворялись пророками и говорили ложь, что будто бы они от Бога пришли, и убеждали народ не истинным пророкам Божиим повиноваться, а своим собственным измышленным предприятиям и словам, о которых в одном месте и Сам Господь, Владыка всяческих и Бог, говорит: «Не посылал я пророков, и они сами прибегали, – не говорил Я с ними, и они сами пророчествовали» (Иер.23:21). И к блаженному Иеремии: «Ложь пророки пророчествуют во имя Мое, не посылал Я их и не говорил с ними и не заповедал им, потому что видения и гадания и пророчества сердца своего они пророчествуют вам» (Ин.14:14), – «пророки ли они и есть ли слово Господне у них, пусть предстанут предо Мною» (Ин.27:18) – «что (может быть общего) у мякины с зерном?» (Ин.23:28). И действительно, слово от Бога имеет питательнейшую силу и охраняет сердце человека, по написанному (Пс.103:15), а слово нечестивых лжепророков или лжеучителей, будучи очень хрупким и соломенным, не доставляет слушателям никакой пользы. Итак, когда называет ворами и разбойниками являвшихся прежде пришествия Его, то указывает или на лживую и обманывавшую толпу только что названных нами (лжепророков), или же значение этого изречения можешь относить к тем, о которых написано в Деяниях Апостолов. Однажды вожди иудейские, собравши святых Апостолов и поставив их на свое беззаконнейшее судилище, намеревались изгонять их из Иерусалима и подвергнуть величайшим опасностям. Но Гамалиил призывал их к воспоминанию о лжеучителях, говоря так: «Мужи Израильские! Размыслите в себе о людях сих, что намерены вы делать: прежде дней сих восстал Февда, называя себя чем-то великим. К нему пристало числом около четырехсот человек. Он был убит, и все, которые повиновались ему, рассеялись и обратились в ничто. После сего восстал Иуда Галилеянин во дни переписи и увлек народ за собою. Но и он погиб, и все, которые повиновались ему, рассеялись» (Деян.5:35–37). Видишь отсюда ясно и бесспорно, что Христос говорит это не о святых пророках, но о лицах другого рода, дабы убедить фарисеев даже вопреки их воле в том, что предстоятельство над народом отнюдь не зависит от собственного их безрассудного желания и не бывает без воли Божией, но власть над всем принадлежит Божественному благоизволению и надо стремиться входить чрез истинную дверь, а не пытаться подобно грабителям входить отынуду во двор овчий.

Ин.10:9. Аз есмь дверь: Мною аще кто внидет, спасется, и внидет, и изыдет, и пажить обрящет

От обычно случающегося преобразует речь как бы из истории в духовное созерцание и то, что едва не расстилается пред глазами и не представляет никакой трудности для понимания, делает образом предметов менее ясных. Воры, говорит, и разбойники, нагло вторгаясь в стойла овец, не входят дверями, но вскакивают где-либо в другом месте и с опасностью для себя перепрыгивают изгородь двора, ибо такой грабитель и безрассудно решившийся на злодейство весьма легко может быть пойман. А входящие чрез самую дверь совершают вполне безопасный вход, очевидно, как не безызвестные и не незнакомые владетелю овец, ибо они входят в присутствии привратника, отворяющего им дверь. Но таковые, говорит, будут находиться вместе при овцах в полной безопасности, совершая законнейшее и без всякого злодеяния вхождение, свободное от подозрения в разбойничестве.

Таков исторический смысл. А обращая значение его в духовную пользу, скажем, что вступающие в управление народом без Божественного указания, как бы отказываясь войти чрез дверь, всенепременно погибнут, утесняя Божественный суд своими злодеяниями. А получившие власть от Бога и идущие к этому чрез Христа с великим дерзновением и любовью будут начальствовать над священным двором и не только будут далеки от гнева (Божественного) на них, но, напротив, получать почести за это и ожидать скорого дарования вышних венцов, так как целью их было отнюдь и ни в чем не вредить овцам, а, напротив, приносить им пользу и, делая угодное Владыке стада, всегда стараться охранять подданных Его. Также и в этих словах Господь сильно устрашает упрямых фарисеев, говоря, что они не сохранят, а потеряют имеющуюся у них власть, и это по всей справедливости, так как они думают иметь ее твердою не чрез Бога, но чрез свое худоумие. Но мне и здесь приходится удивляться несравненному человеколюбию Спасителя. Да, «щедр и милостив Господь» (Пс.110:4), предлагающий всем путь спасения и многообразно призывающий к нему даже и очень непослушного и упрямого. Доказательство сказанного будет мне опять из самого дела. Когда ни чудесами, ни стремлением, направленным к будущей надежде и славе, не убеждает фарисея принять Его учение, то быстро переходит к тому, от чего им естественно было прийти в великое смущение и как бы вследствие неотвратимой необходимости обратиться к благопослушанию. Зная, что они стремятся к приобретению славы от начальствования и нисколько не заботятся о доставлении пользы отсюда, говорит, что они лишатся и совсем потеряют то, что весьма ценится ими и в руках у них, если, в скорейшем времени переменившись к послушанию Ему, не получат от Него пощады.

Ин.10:10. Тать не приходит, разве да украдет и убиет и погубит: Аз приидох, да жизнь имут, и лишше имут

Когда Спаситель наш Христос называл Себя дверью и учил, что Ему принадлежит и вводить, кого Он пожелает, и оставлять вне не годного и не способного спасению, и, кроме того, называл разбойниками и ворами тех, кто были самозванцами по отношению к не сообщавшейся им вышней благодати, – жалкие фарисеи опять размышляли, кто же это такой, что доходит до такого дерзновения, может быть, и сам принадлежащий к числу тех, которых появление Он обвиняет. Ведь они считали Его лжепастырем и лженачальником, явившимся по собственному произволению, а не Богом, ставшим человеком, согласно древнейшей проповеди Богодухновенного Писания. Им естественно было, собрав истинное знание о Нем, отбросить его своим неверием как некую трудноносимую тяжесть и заботиться и находить удовольствие только в одном – в начальствовании над народом. И так как Он знал, что они помышляют это или шепчут друг другу, то, не дождавшись более ясного заявления от них, защищается подобающим образом и утверждает, что из самых дел можно определить, кто – пастырь и кто – вор. Это, говорит, совсем не трудно определить, если обратить внимание на цель и образ (дел) каждого. «Вор приходит», говорит, для вреда скоту, так как желание разбойничать, без сомнения, имеет такой исход. А истинно добрый пастырь придет во двор овец не для чего-либо вредного, но чтобы, напротив, доставить им пользу и ревностно совершить то, что считает он великою пользою для них.

Пусть же истинный смысл речи раскроется другим образом и фарисей да обратит внимание на то, что доставили тогда лжепастыри и лжеучители обманутым ими и какое благо даст в пришествие Свое Христос или к какому благоденствию Он возведет нас. Итак, решившиеся некогда говорить ложь и заблуждавшиеся, что они посланы от Бога, но пророчествовавшие, по словам Писания, «от сердца своего, а не от уст Господа» (Иер.23:16), и кроме них еще Февда тот и галилеянин Иуда, увлекшие народ за собою (Деян.5:37), погибли вместе с увлеченными ими. Господь же наш Иисус Христос, чтобы доставить нам вечную жизнь, явился из любви к нам. При такой противоположности и различии образа пришествия не должны ли быть противоположными и настроение, и жизнь? Итак, из свойства дел, говорит, надо определять, кто – те и кто – Он.

Таким образом можно было убедить вождей иудейских, считавших Его за одного из лжепастырей или отынуду входящих во двор овчий, не думать уже о Нем ничего несообразного, напротив, говорит, Христос пришел как дверь и вводитель и пастырь не для того только одного, чтобы овцы имели жизнь, но и нечто «большее», ибо, кроме оживления верующих в Него, дается еще непреложная надежда им обладать всеми благами. Хотя и очень прикровенно, говорит, что будет нечто «большее» и самой жизни, то есть достопочтеннее, а именно – совершеннейшее причастие Духа. В самом деле, оживление обще и святым, и грешникам, и эллинам, и иудеям, и нам самим, ибо «восстанут мертвые и воскреснут находящиеся в гробах, и возрадуются сущие на земле» (Ис.26:19), по неложному обещанию Спасителя (ср.Ин.5:25, 28–29). А быть в причастии Святаго Духа уже не всем обще, но «лишнее» при жизни и в качестве большего сравнительно с имеющимся у всех общим будет уделено одним только оправданным верою во Христа. На это указывает нам и божественный Павел в словах: «Вот тайну вам говорю: все почием, но не все изменимся^[678], вдруг, в мгновение ока, при последней трубе, ибо вострубит, и мертвые во Христе воскреснут нетленными, и мы изменимся» (1Кор.15:51–52). Ведь все восстанут из мертвых, потому что всей природе дана благодать воскресения. И в одном Христе, изначала первом разрушившем державу смерти и воскресшем в жизнь вечную, все вообще человечество преобразуется также в нетление, как опять и в Адаме в одном и первом осуждается на смерть и тление. Но большое в то время окажется различие между воскресшими. Одни, почившие с верою во Христа и во время телесной жизни получившие залог Духа, восприимут совершеннейшую благодать и, призванные к Божественной славе, изменятся. А другие, не уверовавшие во Христа и ни во что вменившие столь славное мздовоздаяние, будут изобличены снова гласом Его и, унаследовав вместе с другими одно только оживление, получат наказание за столь продолжительное неверие. Они низойдут в ад для наказания, с бесполезным поздним раскаянием, ибо будет, сказано, там плач и скрежет зубов (Мф.8:12).

Ин.10:11. Аз есмь пастырь добрый

Указав наперед со всею ясностию, сколько вреда принесло древним притворство лжепророков или лжепастырей, и поставив на вид блага Своего пришествия, а также из самого уже сравнения овец получив удостоверение и увенчание в Своей истинности, Он со всею справедливостью теперь возглашает: «Я есмь пастырь добрый». Напрасно, говорит, вы злоумышляете на Меня это и, будучи не в состоянии обвинять Меня в каком-либо желании подменить пользу для овец (вредом), не ужасаетесь причислять Меня к обыкшим делать это, – истинно доброго называете дурным и справедливое суждение о каждом деле по уставу законодателя повреждаете из самолюбия. Итак, обличает вождей иудейских как неправедных, как совсем не радеющих о заповедях Моисеевых, как не знающих цель пришествия Его, дабы, наконец, оказался истину сказавшим о них пророк Исаия: «Горе, – говорит, – называющим дурное хорошим и хорошее дурным, называющим сладкое горьким и горькое сладким, считающим свет тьмою и тьму светом» (Ис.5:20). И в самом деле, разве не это делающими оказываются те, которые истинный свет, то есть Господа нашего Иисуса Христа, обращают в тьму тем, что доброго нашего Пастыря не стесняются сопричислять к лжеименным пастырям и даже осмеливаются, пожалуй, поставлять Его ниже их по чести? Мнимые владыки тогдашние оказывали великое почтение тем, кто ложно присвоял себе Божественное слово, именем пророчества старался опустошать ум пасомых, отвращал от пути к истине и направлял к своей воле, а не Божией. Так Самей Саламитянин, противополагая словам Божиим свое собственное лжеучение, дерзко оспаривал славу Иеремии. Этот находился в оковах, а тот пользовался почетом у Седекии в награду за свою ложь (Иер.29:32). А несчастные фарисеи теперь идут гораздо далее тех в нечестии и с бесстыдною дерзостию приписывают Христу даже то, чего не было у лжеучителей. В самом деле, что говорят они о Нем пред теми, которые с удовольствием внимали слову Его? «Беса имеет и неистовствует, что Его слушаете?» (Ин.10:20). Поэтому и Сам Он говорит о них чрез пророка Исаию: «Горе им, потому что отдалились от Меня, – несчастны они, потому что нечествовали на Меня; а Я искупил их, они же говорили на Меня ложь» (Ос.7:13). И опять: «Падут мечом начальники их за невоздержность языка своего» (Ос.7:16). Разве не всякого наказания достойны те, которые безрассудно употребляют столь дерзкий язык свой, что осмеливаются утверждать против Христа то, что, конечно, не нам, а только им и им подобным свойственно как допускать до своего слуха, так и безрассудно говорить?

Ин.10:11–13. Пастырь добрый душу свою полагает за овцы. А наемник и^[679] иже несть пастырь, емуже не суть овцы своя, видит волка грядуща^[680] и оставляет овцы и бегает. И волк расхитит их и распудит^[681]. Яко наемник есть и нерадит^[682] о овцах

Искусно противопоставив злоязычию и необузданной дерзости некоторых блеск Своих собственных дел, объявив и назвав их разбойниками и ворами, отынуду вторгающимися во двор овчий, а Себя истинно добрым пастырем, переходит теперь уже к самим начальникам иудейским и показывает превосходство Своего начальствования над фарисейским. Очевиднейшее доказательство этого представляет им опять из сравнения. Свою любовь и бдение как бы противопоставляет их нерадению и опять изобличает их в том, что они нисколько не заботились о стаде, а Себе Самому усвояет здесь такую попечительность о стаде, что пренебрег даже наимилейшею для всех жизнью. Определяет, каким образом надо узнавать пастыря доброго, который, сражаясь за спасение стада, должен без колебаний отдавать самую душу (жизнь) свою, что и было совершено Христом. Человек отступил от любви к Богу, уклонился в грех, удален был за это из священного и божественного двора, то есть из ограды райской, и, подвергшись такой беде, сделался добычею диавола, соблазнявшего к греху и смерти, произросшей из греха, этим свирепым и неукротимым волкам. Когда же явился пастырь добрый над всеми Христос, Он положил за нас душу Свою, сражаясь с этою сворою свирепых зверей, претерпел крест за нас, чтобы смертию умертвить смерть, подвергся осуждению ради нас, дабы освободить всех от осуждения за прегрешение, верою упразднив владычествовавший грех и «пригвоздив бывшее против нас рукописание Своим крестом», как написано (Кол.2:14). Итак, отец греха, как «овец в аду» (Пс.48:15), положил пасти нас, предав смерти, согласно сказанному в псалмах. Но умер за нас истинно добрый Пастырь, дабы, изъяв из темных пропастей смерти, предоставить нам возможность сопричисляться к небесным хорам и вместо хлевов в пропастях бездны и глубинах моря даровать нам вышние обители у Отца. Поэтому и говорит к нам в одном месте: «Не бойся, малое стадо! Ибо благоволил Отец дать вам Царство» (Лк.12:32).

Но это о Христе. Теперь рассудим о них. Для всякого, судящего о них верным взором, они окажутся в действительности не чем иным, как наемниками, лжепастырями, трусами, предателями и лентяями, не обращающими никакого внимания на пользу овец, а старающимися только отовсюду добывать приятное и угодное каждому. Да, они были «наемники», по слову Спасителя, и «не свои» их были «овцы», но Христа, купившего их вначале и рукоположившего иудейскому народу священноначальников для вышних почестей. Но они, вознерадев о столь великих почестях и нисколько не дорожа двором стада, предали овец волку. Каким образом, об этом скажем покороче.

В древнейшие времена многочисленный Иудейский народ признавал царем только Бога, Ему давал дидрахмы и жертвы и, как бы дань какую, приносил жизнь, согласную с законом. Но пришел на этот народ, как бы какой дикий «волк», иноплеменный человек (народ), возложил и имя и дело рабства, надел ярмо человеческого царства, принуждал переходить к жизни противозаконной и безнравственной, требовал подати и отторгал от Царства Божия, ибо подвергшимся таким бедам стало необходимым подчиняться законам своих владык. Пришел иноплеменник, отстраняя власть Божию, то есть получившее священнослужение колено, которому от Бога предоставлены были и суд и закон, – все извратил, подверг стеснению, заставил себя самого чеканить на монетах и учинил всякого рода насилия.

Против такого невыносимого гнета пастыри, однако ж, не бодрствовали. Они видели «волка идущего» и, оставив стадо, убежали, ибо не были их «своими овцы», – не призвали Могущего помочь, Спасшего от вавилонян, Отвратившего ассирийца, Умертвившего рукою Ангела «сто восемьдесят пять тысяч» иноплеменников (Ис.37:36). А что подчинение власти иноземцев доставило Израилю немалый вред и ослабило благочестие, это можешь узнать из самой действительности. Когда Пилат порицал некогда невероятную дерзость иудеев, требовавших от него распять Господа, и не обинуясь говорил: «Царя ли вашего распну?» (Ин.19:15) – тогда-то именно они, свергнув с себя рабство Богу и расторгнув узы изначального владычества, подвергли себя новому игу, бесстыдно возгласив: «Не имеем царя кроме кесаря» (Ин.19:15). Начальникам иудейским казалось справедливым делать и возглашать это. Поэтому на них должны быть возложены вины за все бедствия. И они со всею справедливостью осуждаются как предатели стада, как трусы, лишенные мужества и вздорные, всецело отказавшиеся защищать и бороться за подвластное им стадо. Поэтому и Бог обвиняет их в словах: «Пастыри обессмыслели и Господа не взыскали, посему не уразумело все стадо и рассеяно» (Иер.10:21). Итак, сама действительность доказывает, что Христос есть истинно добрый Пастырь овец, они же скорее губительные, чем добрые, и совершенно чужды действительной похвалы.

Ин.10:14. Аз есмь пастырь добрый

Опять торжественно провозглашает превосходство Своей власти пред иудейскою, доказываемое уже не свидетельствами кого-либо, но из самого уже исследования дел. Как прежде, противопоставив Свои дела злодействам лжепророков и показав наилучший исход Своих подвигов сравнительно с их лжесловием, они, говорит, были весьма склонны к одному только воровству, убийству, губительству, обману и к тому, о чем не подобает говорить, а Сам Он, напротив, пришел, чтобы овцы не только имели жизнь, но и нечто большее, – прекрасно и справедливо возглашал: «Я есмь пастырь добрый»; так и здесь, определив истинно доброго пастыря его добровольным желанием умереть за овец и охотно положить душу свою за них, а наемника назвав и чуждым приставником, и трусом, и беглецом, и подобным чему-либо такому, так как знал о Себе Самом, что положит жизнь за стадо, опять со всею основательностью восклицает: «Я есмь пастырь добрый». И действительно, первенствующему во всем подобало превзойти всех (Кол.1:18), дабы истинным опять оказался Псалмопевец, говорящий где-то к Нему: «Да оправдаешься в словах Твоих и победишь в суде Твоем» (Пс.50:6).

Кроме сказанного, надо рассмотреть и вот что. Думаю я, что Господь, когда предлагал Иудейскому народу имевшее принести ему великую пользу, то не только Своими собственными речами, но и посредством пророческих изречений старался убедить их мыслить право и знать ясно, что Он есть пастырь добрый, а они нет. Почему? Потому что естественно было думать, что если не убедятся Его словами, то с изречениями пророков должны согласиться даже и невольно. Итак, когда говорит: «Я есмь пастырь добрый», то возводит ум иудеев к воспоминанию сказанного гласом Иезекииля пророка. Говорит же он о Христе и о получивших начальство над стадом иудейским таким образом: «Это говорит Господь Бог: о пастыри Израилевы! Не пасут ли пастыри самих себя? Не овец ли пасут пастыри? Вот, молоко едите, и шерстью одеваетесь, и откормленных закалаете, а овец Моих не пасете! Ослабевших не укрепляли, больных не врачевали и пораненных не перевязывали, заблудившихся не отыскивали, а крепких изнуряли трудом! И рассеялись овцы Мои, ибо нет пастырей, и стали пищею для всех зверей диких, и рассеялись овцы Мои по всякой горе, и по всякому холму высокому, и по лицу всей земли, и не было отыскивающего, ни возвращающего» (Иез.34:2–6). Одна только цель была у иудейских начальников – удовлетворять любостяжательность, получать приношения от подчиненных, собирать подати и установлять заповеди сверхзаконные, но на то, что могло приносить пользу или было в состоянии охранять подвластный народ, не обращалось никакого внимания. Поэтому опять так говорит к ним истинно добрый Пастырь: «Так говорит Господь Бог: вот Я – на пастырей, и взыщу овец Моих от рук их, и отставлю их от пасения овец Моих, и не будут уже их пасти пастыри, и отниму овец Моих из уст их, и уже не будут им в пищу» (Иез.34:10). И опять после некоторых других слов: «И восставлю над ними пастыря единого, и будет пасти их, и раба Моего Давида, и будет их пастырем, и Я Господь буду им Богом, и Давид начальник посреди их. Я Господь изрек. И завещаю Давиду завет мира, и уничтожу зверей злых с земли, и будут обитать в пустыне, и будут спать в дубравах. И дам им вокруг горы Моея, и дам дождь вам, дождь благословения. И деревья полевые дадут плод свой и земля даст плод свой» (Иез.34:23–27). Итак, в этих словах Бог со всею ясностью возвещает, что безбожное скопище фарисеев будет отставлено от начальствования над иудеями, и со всею очевидностью определил, что после них будет предстоятельствовать над словесными стадами верующих происходящий от Давида по плоти Христос. Посредством Него Он установил завет мира, то есть евангельскую и Божественную проповедь, возводящую нас к любви к Богу и доставляющую нам Небесное Царство. Чрез Него же опять также и дождь благословения, то есть начаток Духа, делающий душу, в которой пребывает, как бы плодоносною какою землею. А как фарисеи немало зла причиняли овцам, нисколько не занимаясь их пасением, а, напротив, стараясь всячески им вредить, Христос же доставил спасение и явился подателем и виновником вышнего благословения; то и справедливо является тем, чем и признает Себя в словах: «Я есмь пастырь добрый».

Но пусть никто не соблазняется тем, что Бог и Отец бывшего от семени Давида Человека назвал рабом, хотя и Бога по природе и истинного Сына; напротив, пусть примет во внимание, что Он унизил Себя, образ раба приняв (Флп.2:7). Следовательно, Он правильно назван (рабом) от Бога и Отца соответственно принятому Им образу.

Ин.10:14–15. И знаю Моя, и знают Мя Моя: якоже знает Мя Отец, и Аз знаю Отца

По более простому толкованию этих слов, Господь желал здесь указать не на иное что, как на то, что Он будет ясен для Своих и верующим в Него сообщит беспрепятственное знание о Себе, а также и Сам будет знать Своих, представляя, очевидно, не бесполезным знание для получивших его. В самом деле, что можем мы считать выше знания нас Богом? Но так как это изречение требует более глубокого для себя исследования, особенно благодаря прибавлению слов: «как знает Меня Отец, и Я знаю Отца», то мы и должны обратиться к такому исследованию этого изречения. Ведь никто, полагаю, если имеет здравый смысл, не скажет, чтобы кто-либо из существующих мог получить о Христе такое знание, какое есть о Нем у Бога и Отца. Один только Отец ведает Свое и Сам познается от одного только Своего Порождения, «ибо никто не знает Сына, только Отец, ни также Отца кто знает, что есть Он, только Сын», по слову Самого Спасителя (Мф.11:27). Ведь мы знаем и веруем, что Отец есть Бог, равно и Сын есть Бог истинный. А что есть по существу Неизреченная Природа, это совершенно недоступно как нам, так и другим разумным тварям. Поэтому каким образом мы можем иметь познание Сына равномерно с Отцом? Ибо должно обратить внимание на то, как Он утверждает, что Он познает нас, познан же будет от нас, как знает Он Отца и Отец Его.

Итак, надо исследовать и то, какое созерцание мы должны применять к этим словам соответственно их смыслу. И что придет мне на ум при исследовании, я не буду скрывать, а принимать это волен каждый.

Думаю, что «знанием» (γνῶσιν) здесь называет не просто «ведение» (εἴδησιν), но употребляет вместо «свойства» (οἰϰειότητος) или по роду и природного, или же по усвоению благодати и достоинства. Так, у эллинов знакомыми или родственными (γνωστούς) обычно называются не только свойственники по роду, но и единокровные братья. А что и Божественное Писание считает свойство знанием, это можно видеть из следующего. В одном месте Христос говорит о лицах, не стоящих с Ним ни в каком свойстве: «Многие скажут мне в тот день, – очевидно в день суда, – Господи, Господи! Не Твоим ли именем чудеса многие мы творили и бесов изгоняли? Тогда объявлю им, что истинно говорю вам, что никогда не знал вас» (Мф.7:22–23). Если бы знанием обозначалось одно только ведение, то каким образом мог не знать кого-либо из существующих Тот, Кто все имеет «обнаженным и открытым пред очами своими», как написано (Евр.4:13), и «прежде бытия все знает» (Дан.13:42)? Поэтому совершенно неразумно, даже более – нечестиво воображать, что Господь не знает кого-либо, напротив, мы должны думать, что Он сказал о том, что они не имеют с Ним никакого свойства и общения. Не знаю, говорит, (вас) как бывших любителями добродетели, как соблюдавших Мое слово или соприкосновенных ко Мне посредством добрых дел. Соответственно вышесказанному ты должен разуметь и о премудром Моисее, когда Бог говорит к нему: «Знаю тебя более всех, и благодать обрел ты у Меня» (Исх.33:12) вместо: в свойстве (близости) более всех положил Я тебя со Мною и великой достиг ты благодати. Говорим это, не уничтожая за знанием и значение ведения, но только определяя тот образ (значения), какой наиболее соответствует созерцательному смыслу толкуемых слов.

Итак, «знаю», говорит, «Моих и Меня знают Мои, как знает Меня Отец и Я знаю Отца» вместо: сроднюсь с овцами Моими и со Мною сроднятся овцы Мои точно таким же образом, каким Мне родственен Отец и Я, в свою очередь, родственен Отцу. Как Бог Отец знает Своего Сына, имея Его подлинным Своим порождением и плодом Своего существа, а равно и Сын знает Бога, имея Его Своим истинным Отцом и будучи рожден от Него, таким же образом и мы, сроднившись с Ним, называемся родом и чадами Его, согласно сказанному Им: «Вот Я и дети, что Мне дал Бог» (Евр.2:13). Мы оказываемся и называемся родом, и притом подлинным, Сына, а чрез Него и – Отца, так как, будучи Единородным Богом (ср. толкование на Ин.1:18), Он стал человеком, восприяв тожественную нам природу, только, конечно, без греха. Иначе как «род мы Бога» (Деян.17:29) и каким образом «Божественной Природы общниками» (2Пет.1:4) мы могли бы быть? Ведь не в одном только том, что Христос пожелал восприять нас в родство Себе, имеем мы предмет похвалы, но и в самой действительности это родство принадлежит всем нам. И это потому, что Слово Бога и с плотью остается Божественною Природою, а мы – род Его, хотя по природе и Бога, ради восприятия тожественной нам плоти.

Итак, оказывается сходным образ родства. Как Он родствен Отцу и вследствие тожества природы Отец родствен Ему, так и мы Ему, поскольку стал человеком, а Он – нам. Чрез Него, как чрез Посредника, соприкасаемся с Отцом. Как бы средина некая между вышним Божеством и человечеством есть Христос, одновременно будучи тем и другим и как бы объемля в Себе столь разъединенное друг от друга^[683]: как Бог по природе Он соприкасается с Богом и Отцом, а как истинный человек – с людьми.

Но, быть может, скажет кто: разве не замечаешь, любезнейший, к какому опасному выводу ведет твоя речь? Ведь если будем думать, что Он, поскольку стал человеком, знает своих, то есть вступил в родство с Своими овцами, то кто же остается вне стада? В таком случае все будут родственны Ему, поскольку и они суть люди, как и Он. Что же тогда будет большего в слове «Мои?» Какое преимущество могут иметь те, кто суть действительно Его? Ведь если все родственны, по вышеуказанной уже причине, то что же большее будет у знаемых Его?

На это ответим, что образ родства общ у всех, как познавших Его, так и незнающих. Ведь Он сделался человеком, не благодетельствуя частично одним, а другим нет, но помилосердовав всю падшую природу. Но такой образ родства с Ним окажется совершенно бесполезным для оскорбляющих Его своим неверием, и он назначается собственно для любящих Его как особенная награда. Как дело воскресения простирается на всех, по причине воскресения Спасителя, воскресившего с Собою целую человеческую природу, но оно совершенно бесполезно для грехолюбцев, ибо они будут нисходить в ад, получая оживление для одного только наказания, тогда как для проводящих прекрасную жизнь оно послужит к великой пользе, ибо они получат воскресение для приобщения к превышающим ум благам; таким же, думаю, образом дело родства касается всех, и злых и добрых, но не для всех оно имеет одинаковое значение – для верующих в Него оно послужит причиною достижения истинного сродства с Ним и соединенных с этим благ, а для не верующих – тяжелейшим обвинением в неблагодарности и нечестии. Так мы рассуждаем об этом. Другой кто пусть придумает что-либо более лучшее.

Надо, наконец, обратить внимание на то, сколь истинно и вместе основательно построено изречение, ибо не безразлично и смешанно говорит о них, но каждый предмет поставляет на своем особенном, ему подобающем месте. Не сказал: знают Меня Мои и Я знаю Моих, но прежде ставит Себя знающим Своих овец, а потом, говорит, таким образом и Он будет познан от них. И если принять знание в значении ведения, как говорили мы в начале, то можешь понимать изречение так: не мы Его познали первые, а познал прежде Он. Так и Павел в Послании к христианам из язычников говорит нечто подобное: «Посему помните вы, язычники по плоти, называемые необрезанными так называемыми обрезанными плотским обрезанием, совершаемым руками, что вы были во время то без Христа, отчужденными от общества Израильского и чуждыми заветов обетования, надежды не имеющими и безбожными в мире; ныне же во Христе Иисусе некогда бывшие далеко стали близко кровию Христовою» (Еф.2:11–13). По безмерному милосердию Христос привел Себя язычникам и познал их прежде, чем был познан ими. А принимая познание в значение свойства и родства, опять скажем вот что: не мы начали это дело, а Единородный Бог от Бога (ср. толкование и чтение Ин.1у св. Кирилла), ибо не мы усвоили Божество, которое выше природы человеческой, но Он, Бог по природе, воспринял семя Авраама, как говорит Павел (Евр.2:16), и стал человеком, дабы, братьям уподобившись во всем, кроме греха (ст. 17), восприять к родству того, кто не имеет такового сам по себе, то есть человека. Поэтому необходимо говорить, что Он нас наперед познал, потом, таким образом, мы – Его.

Ин.10:15. И душу Мою полагаю за овцы

Как за Своих уже и родных, Он выступает на защиту всяческим образом и объявляет Себя готовым на все опасности, выставляя в то же время чрез повторение, что Он действительно есть Пастырь хороший. Оставившие овец волкам справедливо названы были поэтому трусами и наемниками, Он же, так как знал, что надо было защищать их столько, чтобы не отступать и пред самою смертью, справедливо должен признаваться Пастырем хорошим. А говоря, что «полагаю душу Мою за овец», так как Я – Пастырь хороший, поражает фарисеев и дает уразуметь, что они некогда дойдут до таких неистовств и такого безумства против Него, что предадут смерти Того, Кто совсем не должен был ей подвергаться, а, напротив, заслуживал всякую похвалу и удивление ради как тех дел, которые совершал, так и великого искусства в пасении стада.

Надо, впрочем, заметить, что Христос за нас и ради нас претерпел смерть не против воли, но оказывается идущим на это добровольно, хотя мог легко избежать страдания, если бы не восхотел страдать. Итак, в Его добровольном страдании за нас мы должны видеть совершенство Его любви к нам и безмерность милосердия.

Ин.10:16. И ины овцы имам, яже не суть от двора сего, и тыя подобает Ми привести, и глас Мой услышат, и будет едино стадо, един Пастырь

Всячески старается поразить бесчинных фарисеев. Во многих словах раскрывает, что они очень скоро будут лишены начальствования над овцами, но что Он Сам примет водительство и власть. Объясняет, что, к благонамереннейшим из Израиля присоединив стада язычников, Он будет водительствовать не одними только иудеями, но и распространит свет Своей славы по всей земле и повсюду будет призывать народ к Богопознанию, не довольствуясь быть признанным в одной только Иудее, как вначале, но всей поднебесной предлагая для усвоения науку истинного Боговедения. А что Христос явился для язычников руководителем в религии, это легко узнать каждому. Богодухновенное Писание полно свидетельств об этом, и можно, кажется, опустить их, предоставив любознательным исследование об этом. Однако ж, предложив два или три места из пророков об этом, буду говорить потом о том, что следует по порядку. Итак, Бог и Отец в одном месте говорит о Нем: «Вот, в свидетельство народам Я дал Его, начальником и повелителем народам» (Ис.55:4). И действительно, Христос засвидетельствовал учение народам, дав спасение и неприкровенно сказав то, чрез что надлежало получать спасение. И божественный Псалмопевец, как бы призывая живущих повсюду в одно собрание и повелевая вселенной собираться на небесный праздник, говорит: «Все народы, восплещите руками, воскликните Богу гласом радости» (Пс.46:2). А если кому угодно будет исследовать причину столь светлого и достославного торжества, тот найдет ясные слова об этом: «Потому что царь всей земли – Бог, пойте разумно, воцарился Бог над всеми народами» (Пс.46:8–9). И в одном месте приводит Самого Господа Своими собственными словами возвещающим всем вместе народам евангельскую проповедь, именно в сорок восьмом псалме говорит: «Услышьте, все народы, внушитесь, все населяющие вселенную, земнородные и сыны человеческие, вместе богач и бедняк! И уста Мои изрекут премудрость, и размышление сердца моего – разум» (Пс.48:2–4). И в самом деле, что можно указать премудрее евангельских наставлений, что найдем изреченное с таким разумом, как учение Христово? Итак – возвращаемся к началу, – ясно предвозвещает, что множество язычников будет присоединено к одному стаду с обращающимися из израильтян. Но чего ради, может спросить кто-либо, точнее исследуя смысл толкуемого изречения, Спаситель, обращаясь с речью к иудейским начальникам и говоря к людям, имевшим сердце, распаленное ненавистью и завистью, открывает тайны? Зачем, скажи мне, нужно было научать таковых тому, что Он будет начальствовать над язычниками и что Он введет в Свои дворы овец, находящихся вне иудеи? Что же скажешь на это, что ответишь? Не как друзьям сообщаются (им) тайны (Господом), однако же и не напрасное дает им относительно этого разъяснение, но потому, что могло принести им пользу, насколько это зависело от Него Самого, ибо таково было предложенное изречение, хотя ум слушателей, будучи легкомысленным, остался совершенно невосприимчивым и недоступным для благопослушания. Итак, так как знал, что им известны были писания Моисея и предуказания пророков, а у пророков имеются многочисленные и обширные речи о том, что Христос привлечет язычников к Богопознанию, то поэтому, предлагая им в качестве очевиднейшего знамения то обстоятельство, что Он ясно уже предвозвещен, утверждает открыто, что призовет и таких овец, которые не от двора иудеев, чтобы наконец, как мы сейчас говорили, они уверовали, что Он есть действительно Тот, о Ком предвозвещал хор святых мужей.

Ин.10:17. Сего ради Мя Отец любит, яко^[684] полагаю душу^[685], да паки прииму ю

Отвечает часто не только на произносимые языком слова, но и на мысли, находящиеся в глубине души. Будучи истинным Богом, Он обо всем имеет ясное познание. Поэтому, когда безбожные иудеи осмеивали Его слова и Его обещание подвизаться за Своих овец до того, что с полною охотою и добровольно Он готов умереть за них, они принимали за пустословие и считали Его беснующимся, Он считает наконец уже необходимым показать, что они смеются по присущему им невежеству и вместе безмерному нечестию и решаются словами и делами своими порицать то, что Бог и Отец всегда удостаивает великой чести, ибо «любит Меня за это», говорит, что вы по великому неразумию сочли за ничто. В самом деле, разве не наглецы и не исполнены всякого нечестия вы, которые считаете смешным благоугоднейшее Богу? Посредством этих слов отчасти дает им разуметь, что они весьма ненавистны пред Богом. Ведь если Он любит Полагающего душу за овец врученного Ему стада, то совершенно необходимо думать, что считает мерзостным того, кто видит волка идущего и оставляет стадо вторгающемуся и неистовствующему, а сам обращается в бегство, в каковых делах и изобличил получивших начальство над Иудейским народом или двором. Итак, одновременно изобличает их и в богоненавистничестве и нечестии потому, что не ужаснулись подвергать осмеянию то, что весьма достопочтенно у Бога. Впрочем, Христос утверждает, что Он возлюблен Богом и Отцом не за то лишь одно, что полагает душу, но за то, «что полагает, чтобы и взять ее», так как в этом-то особенно и воссияло величие устроенных для нас благ. Ведь если бы умер только, а не воскрес, то что же особенного было бы тогда? Какую Он явился бы принесшим пользу нашей природе, оставшись с нами мертвым, подчиненным вместе с прочими узам смерти и привзошедшему тлению? Но как умер, чтобы и принять (душу), то этим именно и спас целую природу, упразднив державу смерти, и явил нас новою тварью.

Итак, Сын пользуется любовью у Бога и Отца не так, что Он остался бы вне любви, если бы не случилось Домостроительство с нами, ибо всегда и постоянно Он был любим. Разъясним это. Свойства, присущие предметам по природе или по состоянию (приобретению), тогда имеют особенно благоприятное условие для своего обнаружения, когда приходят в действие. Например, огонь имеет в себе природное свойство теплоты, но когда действует на какой-либо горючий материал, тогда особенно и узнаем, какая и сколь великая сила присуща ему. Подобным образом, например, грамматик или усвоивший какую-либо другую науку возбуждает уважение к себе, как полагаю, не тогда, когда молчит, а когда предлагает другим для познания красоту известной ему науки. Так и Божественная и Неизреченная Природа, когда производит что-либо свойственное ей и всегда присущее, тогда-то особенно Она и открывается во всей красоте и пред Собою Самой и является таковой и пред нами. Поэтому и Премудрость говорит в книге Притчей: «Я была (та), которой (или: там, где) Он радовался, ежедневно веселилась я пред лицом Его во всякое время, когда веселился Он, вселенную совершив, и веселился о сынах (или: среди сынов) человеческих» (Притч.8:30–31). Хотя радость и бесконечное блаженство всегда присущи Богу, ибо ничто не может печалить Имеющего власть над всем, но Он радовался вместе с Своею Премудростию, окончив вселенную. Когда именно видел приведенною в действие силу Своей Премудрости, тогда-то особенно и почитал должным радоваться обильнее. Так поэтому надо разуметь и здесь. Будучи любовью, Бог и Отец, по слову Иоанна (1Ин.4:8), не просто благ, но есть само благо, когда видел Своего Сына полагающим за нас (жизнь Свою) из любви к нам и сохраняющим подлинные черты безмерной благости Своей природы, тогда, естественно, и возлюбил, Свою любовь даруя Ему не в качестве какой-либо награды за Его дела для нас, но, как мы сказали, видя в Сыне подлинную Свою сущность и призываясь к этому как бы какими необходимыми и неотвратимыми влечениями. Как у кого из нас, например, при виде в собственном детище подлинных черт своего образа любовь достигает наибольшего напряжения особенно тогда, когда он смотрит (на детище свое), таким же, думаю, образом Бог и Отец, сказано, любит Своего Сына, за нас положившего Свою душу и снова ее принявшего. Ведь дело любви – решиться и на страдания, и притом бесславные, ради спасения других, – и не так, чтобы умереть только, но и снова принять положенную душу, дабы умертвить смерть и удалить позор тления. Итак, всегда будучи возлюбленным по природе, Он разумеется вызвавшим любовь к себе и тем, что Своею любовью к нам вызывает Родителя Своего к радости, так как и отсюда Ему был виден совершенно чистый и неподдельно сияющий образ Своей природы.