О вдовицах

1.1. Так как в предыдущих трёх книгах мы воздали похвалу девам, то вполне уместно, братия, начать рассуждение о вдовицах; и в самом деле, мы не должны обходить молчанием и лишать похвалы, возданной девственницам, тех, кого мысль апостола приравняла к девам, как написано: И незамужняя, и дева заботятся о том, как угодить Господу, чтобы быть святой и телом и духом (1Кор.7:34). В самом деле, наставление о девстве некоторым образом укрепляется и чрез примеры вдовиц. Сохраняя чистым^[1] ложе своего мужа, вдовицы служат для дев доказательством того, что непорочность должна быть сохраняема для Бога. И, несомненно, воздерживаться от супружества, некогда доставлявшего наслаждение, не меньшая добродетель, чем совсем не знать удовольствий брака. Вдовицы должны быть тверды в двух отношениях: с одной стороны, не раскаиваться в том супружестве, которому они сохраняют верность^[2], а с другой – не иметь влечения к брачным удовольствиям и, будучи не в состоянии себе помочь, не обнаруживать своей слабости^[3].

2. Однако в этом самом подвиге заключается и награда – награда свободы; ибо жена связана законом, доколе жив её муж; если же муж её умрёт, она свободна выйти за кого хочет, только о Господе. Но блаженнее она будет, если по моему совету останется так; а думаю, и я имею Духа Божия (1Кор.7:39–40). Итак, апостол ясно выразил разницу между ними, сказав, что одна связана, а другая блаженнее; и это наставление он изложил не столько на основании собственного соображения, сколько по внушению Святого Духа, так что это наставление является не человеческим, а небесным.

3. Почему же, спрашивается, в те времена, когда голод охватил весь род человеческий, Елисей был послан к вдовице^[4]. Вот смотри, к каждой из них подаётся особая милость: к Деве посылается ангел, а к вдовице пророк^[5]. Добавь ещё, что один был Гавриил, а другой Елисей; ясно, что были избраны самые первые и превосходнейшие из числа ангелов и пророков. Но достойно похвалы не любое вдовство, а только то, которое сопровождается подвигом вдовства. Было ведь, без сомнения, и прежде много вдовиц, однако всем им предпочтена одна^[6]; этим обстоятельством прочие не столько отзываются от подвига, сколько примером добродетели призываются к нему.

4. Итак, эти предварительные рассуждения заставляют прислушаться^[7], хотя уже простое понимание^[8] само по себе может убедить в том, что вдовам необходимо подражать этой добродетели. В самом деле, очевидно, что каждая вдовица имеет преимущества не просто за своё звание^[9], но за самые заслуги, и что именно расположенность к гостеприимству^[10] не пропадает даром пред лицом Бога: Он, – как Сам Он сказал в Евангелии, – воздаст величайшую награду вечности за чашу холодной воды^[11]; Он вознаградит полным изобилием за небольшое количество муки и меру масла, одолженную нуждающемуся^[12]. Ещё кто-то из язычников сказал, что у друзей всё должно быть общим^[13]: тем более, конечно, всё должно быть общим между родственниками. Ведь все мы родственники и объединены единой телесной связью.

5. Но мы не ограничиваемся одним только предписанием гостеприимства. Зачем ты считаешь своим то, что находится в мире, если мир общий? Или зачем ты считаешь частной собственностью плоды земли, если земля принадлежит всем?^[14] Взгляните, говорит Христос, на птиц небесных; они ни сеют, ни жнут (Мф.6:26). У них нет никакой собственности и никакого недостатка; Бог же, Судия Своих мыслей, сумеет исполнить Своё обещание. Далее, птицы не собирают урожай, но питаются, ибо Отец Небесный заботится о них^[15]. Мы же ради собственной выгоды уклоняемся от велений всеобщего приговора: всякое, сказано, древо, имеющее в себе плод с семенем для посева, да будет вам снедью; и всем зверям и всем птицам, и всем гадам, пресмыкающимся по земле (Быт.1:29–30). Мы же, собирая урожай, нуждаемся и собранного лишаемся^[16]. Ведь, не соблюдая предсказания, не можем мы и надеяться на обетование. Итак, полезно обратить внимание также на заповедь о странноприимстве, чтобы мы помогали странникам^[17]; ведь и сами мы странники на земле^[18].

6. А как святая вдовица, страдая от ужасного голода, выразила надлежащее благоговение к Богу! Она сберегала пищу не только для себя одной, но разделяла её с сыном, дабы не пережить своего милого дитяти^[19]. Велик долг любви, но ещё больше долг благочестия. И в самом деле, если никого не следовало предпочесть сыну, то пророка Божия она должна была предпочесть даже сыну своему и спасению. Нужно принять во внимание, что она, ничего не оставив для себя, отдала пророку не какое-нибудь ничтожное количество хлеба, а весь свой жизненный запас: она столь гостеприимна, что всё отдала; столь верна, что тотчас же поверила.

2. 7. Итак, вдовица не ограничивается только телесным воздержанием, но отличается также и добродетелью^[20]; правила эти не я даю ей, а предъявляет апостол. Не только я один воздаю ей и самую часть, но ещё прежде меня воздал её учитель языков^[21], сказав: Вдовиц почитай, но истинных вдовиц. Если же какая вдовица имеет детей или внучат, то пусть она прежде научается управлять своим домом и воздавать должное родителям (1Тим.5:3–4). Отсюда следует, что вдовица должна питать и ту, и другую любовь: любить детей и почитать родителей. И, выказывая повиновение родителям, она будет наставлять чрез это и своих детей и этим исполнением своего долга будет вознаграждена сама; то, что она предоставит другим, принесёт пользу и ей самой.

8. Ибо сие угодно Богу (1Тим.5:4). И поэтому, если ты, вдова, заботишься о том, что Божие^[22], ты должна исполнять именно то, что, как ты узнала, угодно Ему. И раньше ещё, призывая вдовиц к подвигу воздержания, святой апостол сказал, что они пекутся о Господнем. В другом же месте, где избирается вдова^[23], достойная похвалы, заповедуется не только помышлять, но и уповать на Господа: Ведь истинная вдовица, сказано, и уединённая, уповает на Бога и пребывает в молениях и молитвах день и ночь (1Тим.5:5). И вполне справедливо он показывает, что те, которым, с одной стороны, предназначен подвиг добродетели, а с другой, воздаётся широкое почтение даже со стороны епископов^[24], должны быть безупречными^[25].

9. А какова должна быть подобная избранница – это изображается в речи того же самого учителя^[26]: не менее как шестидесятилетняя, бывшая женою одного мужа (1Тим.5:9). Но не потому, что одна только старость может образовать вдовицу; но и потому, что подвиги вдовства служат вспомоществованием в старости^[27]. Без сомнения, более достойна прославления та, которая укрощает пыл молодости и бушующие страсти юного возраста, которая не желает благ супружеской любви и обильных радостей от детей, – она имеет преимущества пред той, которая, иссохшая телом, уже охладевшая от старости, зрелая возрастом, и потому не может ни пылать страстью, ни надеяться на рождение детей^[28].

10. Но если какая-нибудь вдовица, как бы потеряв плод целомудрия, вступит во второй брак – что, несомненно, не возбраняется апостольскими правилами – и потом опять лишится мужа, то и для неё, конечно, не заграждён подвиг вдовства. И она будет иметь заслугу хотя и позднего целомудрия. Но всё же более достойна похвалы будет та, которая не изведает второго брака^[29], потому что у этой очевидно стремление к целомудрию, а у той, по всем признакам, только старость и стыд положили предел стремлению к замужеству.

11. Не одна только телесная чистота составляет доблесть вдовицы, но также великое и плодотворное упражнение в добродетели: Она должна быть известна добрыми делами: если она воспитала детей, принимала странников, омывала ноги святым, если скорбящим доставляла утешение и, наконец, была усердна ко всякому доброму делу (1Тим.5:10). Видишь, как много апостол перечислил подвигов добродетели: во-первых, долг любви, во-вторых, усердие к странноприимству и смиренное послушание, в-третьих, исполнение дел милосердия и служение добродетели, – словом, он побуждал к ревностнейшему исполнению всякого доброго дела.

12. Вот почему, собственно, апостол полагает, что нужно избегать молодых вдовиц^[30], так как они не могут выполнить подвига такой добродетели. Ведь молодость склонна к падениям, потому что пыл различных страстей возбуждается горением пламенного возраста^[31]; и при этом обязанность доброго учителя состоит в том, чтобы устранять самое греховное вещество^[32]. Первое же правило наставления заключается в удалении преступления, а второе – насаждении добродетели. Впрочем, хотя апостолу и было, конечно, известно, что оная Анна, уже восьмидесятилетняя вдовица, со времён юности была предвестницей Господних^[33], я, однако, далёк от той мысли, будто бы апостол считал необходимым отвлекать молодых вдовиц от стремления к вдовству, особенно когда он говорит: ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться (1Кор.7:9). Несомненно, он давал совет вступать в брак в смысле только лекарства^[34], чтобы спасти то, что в противном случае могло погибнуть; он не предписал брака в смысле требования, чтобы помешать воздержному соблюдать целомудрие; ведь одно дело прийти на помощь погибающему, а другое – дать совет добродетели.

13. Но к чему говорить о человеческих мнениях, когда из Божественных слов открывается, что ничем другим так тяжело не прогневляли иудеи Господа, как оскорблениями вдовиц и несправедливым отношением к слабым^[35]. Это обстоятельство, по единогласному свидетельству пророков, навлекло на иудеев заслуженное отвержение^[36]. Только то одно, говорится у них, может смягчить гнев за преступление, если будет оказано почтение вдовицам и предоставлена справедливость правого суда слабым. И в самом деле, вот что написано: защищайте сирого и за вдовицу заступайтесь, и придите, и рассудим, говорит Господь (Ис.1:17–18). И в другом месте: сирого и вдову приемлет (Пс.145:9). Ещё в другом месте: вдовицу его, благословляя, благословлю (Пс.131:15). Здесь скрывается также образ Церкви. Итак, вы видите, святые вдовицы, что никоим образом не подобает оставлять по легкомыслию тот подвиг, который находится под защитой божественного благоволения.

3. 14. А что – да будет позволено нам возвратиться к предыдущему – значит то, что во время величайшего голода по всей земле вдовица, однако, не переставала печься о Боге, и именно к ней был посла пророк для прокормления^[37]. Так как Господь напоминает мне, что Он намеревается говорить истинно^[38], то в этом случае, кажется, Он побуждает нас видеть таинство. И в самом деле, что может быть истиннее таинства Христа и Церкви? Итак, не напрасно из многих вдовиц оказано предпочтение той одной. Кто же эта вдовица, к которой посылается столь великий пророк, который был восхищен на небо^[39]; и при том тогда, когда небо было заключено на три года и шесть месяцев^[40], когда сделался голод великий по всей земле (1Цар.18:1)? Повсюду был голод, а эта вдовица, однако, ещё не испытывала нужды. Что же означают эти три года? Не те ли это три года, в которые приходил на землю Господь и не мог найти плода на смоковнице, как о том написано: Вот, я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу (Лк.13:7)?^[41]

15. Без сомнения, это та вдовица, о которой сказано: возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, не мучившаяся родами: потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа (Ис.54:1; Гал.4:27). И поистине вдовица – та, о которой прекрасно сказано: ибо бесславия твоего вдовства ты не вспомнишь, ведь Я – Господь, сотворивший тебя^[42]. И, может быть, потому-то вдова^[43] – та, которая потеряла мужа и страдала телом, – в день Суда, однако, получит Сына Человеческого, Которого она, казалось ей, потеряла: ибо на малое время я оставил тебя (Ис.54:7), конечно, затем, чтобы оставленная с ещё большей славой могла сохранить верность.

16. Таким образом, все имеют пример: девы, замужние, вдовицы. Вот почему, может быть, и Церковь одновременно дева, замужняя и вдовица, ибо все они – одно тело во Христе^[44]. Итак, именно она есть та вдовица, для которой во время оскудения на земле небесного слова были нарочито посылаемы пророки; она была неплодной (Ис.54:1), но сохранявшей деторождение до определённого ей времени^[45].

17. Далее, нам кажется, что и личность того, кто оросил сухую землю росой небесного слова, кто открыл – во всяком случае, не человеческой силой – заключённое небо, не была обыкновенной. В самом деле, кто же может открыть небо, как не Христос, у Которого ежедневно собирается пища за грешников в хранилище Церкви? Да и невозможно ведь для человека сказать: мука в сосуде не истощится, и масло в кувшине не убудет, пока Господь не пошлёт дождь на землю (3Цар.17:14). Хотя говорить так и в обычае у пророков, однако, эти слова – истинный голос Божий. Потому-то и прибавлено в начале их: ибо так говорит Господь (3Цар.17:14). В самом деле, только для Господа возможно сулить непрерывность небесных таинств и обещать неоскудевающую благодать духовного радования, даровать ограждение жизни, знамения веры и дары добродетели.

18. Слова же: пока Господь не пошлёт дождь на землю (3Цар.17:14), что же означают иное, как не то, что Он снидет, словно дождь на руно и словно капли, каплющие на землю^[46]. Здесь раскрывается тайна древней истории, когда святой Гедеон^[47], воин таинственного ополчения, получая знамение будущей победы, силой мысли своей познал духовное таинство, что этот дождь есть роса Божественного Слова^[48]; при первом знамении этот дождь оросил руно в то время, когда вся земля была суха от продолжительного бездождия; во втором же знамении поверхность всей земли была смочена проливным дождём, между тем как руно оставалось сухим^[49].

19. Прозорливый муж усмотрел в данном случае знамение возрастания будущей Церкви. В самом деле, роса Божественного Слова^[50], прежде всего, начала увлажнять Иудею, ибо ведом в Иудее Бог (Пс.75:2)^[51], тогда как остальная земля всего мира оставалась без веры – сухою. Но когда потомство Иосифа стало отрицать Бога и навлекать гнев Божий дерзостью разнообразных и ужасных преступлений, тогда по орошении всей земли росой небесного дождя народ иудейский начал сохнуть от жара своего вероломства, а Святую Церковь, собранную от всех концов земли, оросили пророческие облака и спасительный апостольский дождь. Это не дождь, который является следствием влажности земли или из тумана гор, а дождь небесного Писания, который проливается по всей вселенной спасительным потоком^[52].

20. Итак, в этом примере^[53] показывается, что не все могут удостоиться знамений божественной силы, но только те, которым споспешествуют подвиги святого благочестия, и что будут лишены плода божественного деяния те, которые не снискали небесного благоволения. В этом таинстве показывается также и то, что Сын Божий для устроения Церкви воспринял священные узы^[54] человеческого тела, отвергнув народ иудейский, у которого отняты были пророк и прозорливец^[55], а также и чудеса Господних благодеяний за то, что они не захотели уверовать в Сына Божия по причине всенародного родимого пятна ненависти^[56].

4. 21. Итак, Писание показало, какую благодать может вызвать милостыня, сколь великий дар божественного благоволения может быть во вдовицах. И так как им воздаётся от Бога столь великая почесть, то нам следует обратить внимание и на то, к какой жизни они должны стремиться. В данном случае Анна научает, какими должны быть вдовицы. Она рано осталась вдовой из-за безвременной кончины мужа, но она, однако, снискала благовременную^[57] славу; насколько она была благочестива, настолько же проникнута ревностью к целомудрию^[58]. Это была вдова, сказано, восьмидесяти четырёх лет, вдова, не отходившая от храма, вдова, день и ночь служившая Богу в посте и пламенной молитве (Лк.2:36–37)^[59].

22. Вот видишь, какая вдовица прославляется: жена одного мужа, почтенная уже по своему преклонному возрасту, живущая верою в уже иссохшем теле, местопребывание её – в храме, беседа её – в молитве, жизнь – в постах; в своём неутомимом денном и нощном служении^[60] она хотя и познала старость тела, но, однако, преклонного возраста благочестия ещё не знала^[61]. Так настроена вдова с самой молодости, так она прославляется в старости маститой; эта вдовица возлюбила вдовство не по причине долгого времени, не вследствие слабости тела, но по величию добродетели. В самом деле, когда евангелист говорит, что она семь лет жила с мужем со времени своего девства^[62], то этим он прямо заявляет, что нравственные силы для старости были уготованы в ней ещё трудами юности.

23. Итак, мы научаемся, что добродетель целомудрия бывает троякая: первая – добродетель замужества, вторая – вдовства, третья – девства^[63]; но мы не должны прославлять одну какую-нибудь из них так, чтобы исключались при этом остальные. Каждая из них приводит к своей особой цели. В этом отношении существует прекрасное учение, смысл которого сводится к положению, что в Церкви есть кого предпочитать^[64], но нет кого можно было бы отвергнуть^[65]. О, если бы только она могла не иметь таких! Итак, мы прославили девство, но так, чтобы не отвергнуть и вдовиц; и вдовиц мы почитаем так, что воздаём при этом должную честь и супружеству. И этому научают не наши правила, а божественные свидетельства.

24. Вспомним, как именно восхваляются Мария, Анна и Сусанна. А так как им следует воздавать не только похвалу, но также подражать их примеру, то вспомним ради этого, где обреталась Сусанна^[66], где Анна^[67] и где Мария^[68], и посмотрим, как именно каждая из них прославляется соответствующими похвалами, и где именно она пребывает: замужняя – в саду, вдовица – во храме, Дева – в уединении^[69].

25. У тех плод получается позднее, а у девы раньше; тех делает достойными одобрения старость, а девство похвально за возраст; оно не ищет себе помощи в годах, так как является плодом всех возрастов. Оно приличествует отрочеству, украшает юность, возвышает старость^[70]; во всяком возрасте оно имеет зрелые плоды своей праведности, обладает зрелостью серьёзности, покровом целомудрия – таким, который не только благочестию не препятствует, благоговение увеличивает. Это мы усматриваем в том, что святая Мария вместе с Иосифом ежегодно на торжественные дни Пасхи направлялась в Иерусалим^[71]. Повсюду Она обнаруживала неленостное благочестие; повсюду был неразлучен с Девой охранитель Её целомудрия^[72]. И при этом Матерь Божия не проникается гордыней, как будто бы Она даже совсем забывает о Своих заслугах; напротив, чем более Она сознавала Свою заслугу, тем тщательнее исполняла обет, тем усерднее относилась к долгу, тем благочестнее исполняла обязанности и соблюдала таинственные сроки^[73].

26. Итак, насколько больше ещё надлежит вам прилагать старания к подвигам целомудрия, чтобы вы, имея доказательство своей чистоты в одной только нравственной настроенности, не могли подать даже повода к худой молве! Ведь дева – хотя и в ней главное достоинство заключается в большей заботе о нравах, чем о теле, – по крайней мере, телесным целомудрием может отвести от себя превратные толки; вдовица же, уже утратившая вспомоществование достославного девства, должна снискивать себе доказательство своей чистоты^[74], конечно же, не в словах повивальной бабки, а в своих добрых нравах. Итак, Писание поучает, сколь сосредоточенно и благоговейно должно быть настроение вдовицы.

5. 27. В той же самой книге, только в другом месте^[75], Писание поучает также, что нужно быть сострадательным и милосердым по отношению к бедным и что не следует смущаться сознанием своей бедности, потому что милосердие измеряется не величиной наследства, но самым расположением к щедрости. В самом деле, и глас Господень^[76] превозносит над всеми ту вдовицу, о которой сказано: Вдовица эта больше всех положила (Лк.21:3; Мк.12:43). Здесь Господь всем даёт нравственное наставление, чтобы никто не уклонялся от оказания помощи по причине стыда за свою бедность, а богачи не кичились тем, что они явно дают больше, чем бедные. Ибо ценнее монетка от малого, нежели сокровище от великого состояния, потому что ценится не сколько даётся, а сколько остаётся. Никто не уделил больше той, которая ничего не оставила себе^[77].

28. Зачем же ты, богатая, гордишься перед бедной? И зачем, всю себя обвешав золотом, влача по земле драгоценную одежду, как будто она дешева и ничтожна в сравнении с твоими богатствами, ты требуешь себе почёта только потому, что ты превзошла бедную своим богатством?^[78] И реки во время разлива изобилуют водой, однако приятнее глоток воды из ручья. Пенится и вино молодое, когда бродит, но земледелец не считает убытком, если оно утекает через край. А во время молотьбы, когда на гумнах стон стоит от ударов цепов^[79], зёрна то и дело летят во все стороны, но лишь только окончится молотьба, в сосудах с мукой не бывает недостатка, и глиняные кувшины с маслом бывают переполнены. Но вот засуха истощила сосуды богачей, между тем как малый кувшинчик с маслом у вдовицы не оскудевает^[80]. Следовательно, ценно не то, что выбрасываешь с презрением, а то, что приносишь с благоговением. В конце концов, никто не дал больше той вдовицы, которая напитала пророка пищей, принадлежащей её детям. А так как никто больше её не пожертвовал, то никто более её и не заслужил. Таково нравственное объяснение.

29. Нельзя пренебречь и таинственным истолкованием рассказа о женщине^[81], опускающей две медные монеты в сокровищницу. Велика, без сомнения, та женщина, которая, по суду Божественному, заслужила предпочтение пред всеми^[82]. Не та ли это женщина, которая по вере своей соединила на пользу людей два Завета^[83], и потому никто из женщин больше её не сделал? Да и вообще, никто из людей не мог сравняться по количеству приношения с той, которая сочетала веру с милосердием. Потому и каждая из вас, проводящих свою жизнь в подвигах вдовства, нисколько не колеблясь, пусть вложит в сокровищницу свои две лепты, т. е. полноту веры^[84] и благодати^[85].

30. Счастлива та, которая из сокровищницы своей выносит неповреждённым образ Царя^[86]. Твоя сокровищница – это мудрость, целомудрие, праведность и благоразумие^[87]; она подобна той сокровищнице, из которой волхвы во время поклонения Господу принесли золото, фимиам и смирну^[88], – золотом провозглашая могущество Царя, фимиамом воздавая почтение Богу, смирной исповедуя воскресение тела^[89]. Ты обладаешь именно этой сокровищницей, если только поищешь её в себе самой: мы ведь носим сокровища в глиняных сосудах (2Кор.4:7)^[90]. Имеешь ты и золото для приношения; ведь только не цену блестящего металла требует от тебя Бог, а такое золото, которое не может сгореть от огня в День Судный^[91]. И не дорогих приношений Он требует от тебя, а того благоухания веры, которое издают алтари твоего сердца и которым благоухает любовь благочестивого ума.

31. Итак, из этой сокровищницы почерпаются не только три дара волхвов^[92], но и те две медные монеты вдовицы^[93], в которых должен блистать непорочный образ Небесного Царя, сияние славы и образ сущности. Хороша также и та, несомненно, многотрудная, дань целомудрия, которую получает от своих ежедневных забот вдовица, и дни и ночи проводящая над работой и неусыпным трудом собирающая награду за своё прибыльное целомудрие, так, чтобы сохранить неприкосновенным ложе умершего мужа, иметь возможность напитать своих милых детей^[94] и служить бедным. Вот кого должно предпочитать богатым; вот для кого не страшен будет и Суд Христов.

32. Вот этой вдовице и подражайте, дочери: ведь хорошо ревновать о добром всегда. Ревнуйте о благих дарах^[95]. Господь же Иисус всегда смотрит на вас, говорю я, видит, когда вы подходите к сокровищнице и из платы за добрый труд намереваетесь уделить милостыню бедным. Ты приносишь всего лишь медные монеты, а приобретаешь Тело Христово! Итак, не являйся пред лице Господа Бога твоего без милосердия, без веры, без целомудрия; ведь Господь Иисус обыкновенно призирает и восхваляет не бедных, но богатых добродетелями. Пусть Он видит тебя, молодая дева, трудящейся, пусть видит служащей. Вот дань, которую ты должна представить Богу: возноси Ему свою благодарность даже за преуспеяние других. Нет лучше благодарности Богу, кроме той, которая совмещает в себе дары благочестия.

6. 33. Неужели покажется тебе непримечательной и та вдова Ноеминь, которая поддерживала свою вдовью жизнь колосьями с чужой нивы, и которую во время старости кормила сноха?^[96] Действительно, в пользу и защиту вдов служит также и то, что они умеют так воспитать своих снох, что эти последние являются для них опорой во время преклонной старости и доставляют им, таким образом, как бы награду за наставление, как бы оплату за обучение. В самом деле, Руфь, отдавая предпочтение вдовой жизни своей свекрови пред отцовским домом, не могла покинуть ту, которая хорошо обучила и воспитала свою невестку; и хотя муж её также умер, однако она не покидает свекрови, кормит её в бедности, утешает в печали и не уходит от неё даже тогда, когда её отпустили: словом, доброе научение не ведает нужды. Таким образом, Ноеминь, потеряв двоих сыновей и мужа, лишившись плодов своего чревоношения, не лишилась, однако, плодов благочестия: она нашла и утешение в скорби, и поддержку в бедности^[97].

34. Итак, вы видите, святые жёны, как богата вдовица потомством добродетелей и плодами своих заслуг: при них она не могла даже погибнуть. Добрая вдова, таким образом, не узнала нужды; правда, она была в преклонном возрасте и находилась в крайней бедности, но всё же она получила обычную награду за наставление. Хотя у неё не было ближайших родственников, но зато она нашла чужеземцев, которые заботились о ней как о матери, пожелали воздать ей за её наставления. Ведь заслуги вдовы достойны большей награды, чем требуемая пища и оплаченные расходы.

35. Обычно кажется, что вдова печально влачит дни свои и в слезах проводит жизнь. Зато она счастлива в том отношении, что незначительными слезами покупает себе вечную радость и в короткое время приобретает вечную жизнь. О таких хорошо сказано: Блаженны вы, плачущие, ибо воссмеётесь (Лк.6:21). Поэтому будет ли кто предпочитать обманчивые образы здешних радостей наслаждению будущим счастьем? Неужели нам кажется достойным презрения тот избранный предок плоти Господней^[98], который пепел вкушал как хлеб и питие с плачем растворял^[99], а вечерними слезами снискивал себе радость утреннего искупления?^[100] Чем же заслужил он великую радость, как не многими слезами: он как бы ценой своих слёз приобрёл себе радость грядущей славы.

36. Итак, вдова имеет прекрасные задатки для преуспеяния; они состоят в том, чтобы, скорбя о муже, оплакивать мир; и пусть у неё будут всегда наготове эти искупительные слёзы, которые, проливаясь за мёртвых, могут принести пользу и живым. Плач очей предназначен для выражения душевной печали, но он возбуждает милосердие, уменьшает труд, облегчает скорбь и сохраняет целомудрие; и потому та, которая находит для себя утешение в слезах, уже не представляется самой себе жалкой: в слезах для неё заключаются и награда за любовь, и обязанности благочестия.

7. 37. У доброй вдовицы обыкновенно не бывает недостатка и в мужестве. А истинное мужество есть то, которое, срастворяясь с благочестивой настроенностью ума, препобеждает естественный порядок вещей^[101] и слабость пола^[102]; такое именно мужество обнаружила та женщина, носившая имя Иудифь, которая одна только смогла защитить и освободить от вражеского нашествия истощённых осадой, объятых страхом и изнурённых голодом мужей. В то самое время как страшный вследствие успеха многих сражений Олоферн осадил внутри стен бесчисленное множество мужей, в то время как вооружённые мужи трепетали от страха и уже говорили о последнем часе^[103], она, как мы читаем, вышла из-за стен^[104] и, таким образом, оказалась доблестнее того войска, которое освободила, и мужественнее того, которое обратила в бегство.

38. Но чтобы тебе узнать о подвиге совершенного вдовства, проследи самый рассказ Писания. Со дня смерти своего мужа она сложила с себя одежду веселия^[105] и облеклась в одежду печали; во все дни она неукоснительно соблюдала посты, за исключением субботы, воскресенья^[106] и времени священных праздников^[107], не ради послабления, но ради благоговения. Ведь сказано: едите ли, пьёте ли (1Кор.10:31) – всё нужно делать во имя Иисуса Христа^[108], даже самое отдохновение тела должно заполняться служением святой вере. Итак, укрепив себя продолжительными скорбями и ежедневными постами, чуждая стремлений к мирским наслаждениям, она, пренебрегая опасностью и мужественно презирая смерть, чтобы привести в исполнение свой замысел, надела на себя ту одежду веселия^[109], которую обыкновенно носила при жизни мужа, будто бы желая угодить мужу^[110], если только он освободит её отечество. Но на самом деле она имела в виду другого мужа, которому стремилась угодить; без сомнения Того, о Котором сказано: идёт за мной муж, который… был прежде меня (Ин.1:30)^[111]. И, собираясь на битву, надела супружеские украшения, ибо воспоминания о супружестве – оружие целомудрия; иначе вдова не могла бы ни понравиться, ни победить^[112].

39. И нужно ли нам при этом упоминать ещё о том, что она осталась целомудренной среди тысяч неприятелей? Для чего нам восхвалять её мудрость, с которой она выстроила свой замысел, состоявший в том, чтобы, выбрав могущественного, отвергнуть его как низшего из-за его неумеренности, найти случай для победы, сохранить обет воздержания и красоту целомудрия? Она, как читаем, не осквернилась ни пищей, ни прелюбодеем^[113] и возвратилась от неприятеля с победным триумфом – как за то, что сохранила своё целомудрие, так и за то, что освободила отечество^[114].

40. А что сказать о трезвости?^[115] Воздержание – это, конечно, добродетель жён. И вот, когда мужчины упились вином и были погребены под сном^[116], вдовица извлекла меч^[117], обнажила руку^[118], отсекла голову воителя и совершенно невредимо прошла посредине неприятельского войска^[119]. Итак, смотрите, как сильно могло бы повредить опьянение женщинам, если вино так сильно опьяняет мужчин, что даже женщины становятся способными их победить? Поэтому, будь воздержна, вдова! Будь, прежде всего, чиста от вина, чтобы иметь возможность быть чистой и от прелюбодея^[120]. Никогда не соблазнит тебя прелюбодеяние, если не соблазняет вино. В самом деле, если бы Иудифь упилась, то она уснула бы с прелюбодеем, но так как она не пила, то трезвость одного человека без всякого усилия смогла и победить, и обмануть пьяные войска.

41. Не десницы это свершение, но, скорее, трофей мудрости. В самом деле, рукой победив одного только Олоферна, мудростью она победила всё неприятельское войско^[121]. Подвесив голову Олоферна – чего не мог придумать ум мужчин, – она ободрила своих воинов и привела в смятение неприятеля; своих она возбудила стыдом, а неприятеля привела в замешательство страхом. Таким образом, враг был разгромлен и обращён в бегство. Словом, воздержание и трезвость одной вдовы одержали победу не только над её природой, но – что ещё важнее – даже придали храбрость мужам^[122].

42. Однако, не возгордившись от успехов, она, которой по праву победы можно было, конечно, и радоваться, и веселиться, не нарушила обетов своего вдовства; но, отвергнув всех, кто искал с ней брака, она совлекла с себя одежду веселия и вновь облеклась в одежду вдовства; она не возлюбила украшений своего триумфа^[123], полагая, что те украшения, которыми побеждаются пороки тела, гораздо лучше тех, коими побеждается оружие врагов.

8. 43. Однако не следует думать, что это единственная вдовица, совершившая столь неподражаемое дело. Как кажется, нет сомнения в том, что были и многие другие, обладавшие такой же или сходной добродетелью; ведь хорошая жатва обыкновенно приносит много колосьев, отягощённых зерном. И не сомневайся, что жатва древних времён была обильна многими мужественными женскими характерами. Но так как говорить обо всех подобных женщинах слишком долго, то узнай хоть некоторых из них, особенно же Девору, о подвиге которой нам повествует Писание^[124].

44. Она показала, что вдовицы не только не нуждаются в помощи мужчин, но даже сами являются защитой для них: именно Девора, не смущаясь слабостью своего пола, приняла на себя исполнение мужских обязанностей и с успехом выполнила то, что на неё было возложено. Наконец, когда у иудеев, которыми правили судьи, не было возможности ни находиться под началом мужеской справедливости, ни быть защищёнными мужеской доблестью, так как повсюду свирепствовали войны, – они избрали Девору, чтобы в делах правления руководствоваться её решениями^[125]. Итак, одна вдовица, управлявшая многими тысячами мужей во время мира, защитила их также и от врагов. Много было судей во Израиле, но дотоле не было ни одной женщины-судьи; много судей было после Иисуса, но ни один из них не был пророком. Я думаю, потому именно и сказано о суде Деворы, и потому описаны её деяния, чтобы женщинам не возбранялось исполнение дел доблести под предлогом слабости их пола. Вдова^[126] правит народом, предводительствует войском, вдова избирает вождей, вдова решает дела войны и являет триумфы. Следовательно, вовсе не природа повинна, и не она подвержена слабости: храбрым делает не пол, а добродетель.

45. И в мирное время не было ни жалоб на эту женщину, ни ошибок у неё, тогда как многие судьи явились пред своим народом виновниками тяжких преступлений. Но когда ханаанеяне, народ неустрашимый в войне и собравший огромные войска, выказали враждебность в отношении иудейского народа, то вдовица первая начала подготовку к войне. И знай, что не частные нужды удовлетворялись за общественный счёт, а что, напротив, с помощью домашних наставлений был выполнен общественный долг. Девора из собственного дома выводит сына в качестве полководца над войском^[127], – всё это с целью дать вам понять, что вдова может воспитать воителя. В самом деле, будучи матерью, она научила его, будучи судьёй, поставила начальником, будучи отважной, дала ему наставление, будучи пророчицей, послала его на верную победу.

46. Наконец, и сын Деворы Варак показывает, что победа была в руках женщины; это он выражает в следующих словах: Если не пойдёшь со мной, не пойду; ибо я не знаю дня, в который Господь посылает ангела своего со мною (Суд.4:8–9). Какова же, значит, доблесть этой женщины, к которой полководец войска обращается с словами: если не пойдёшь, не пойду! Каково же, говорю я, мужество этой вдовы, которая не отклоняет сына от опасности по материнской любви, а, напротив, с материнским усердием призывает его победить, убеждая, что победа в руке женщины?

47. Итак, Девора предсказала исход сражения, и Варак, по её приказанию, вывел войско^[128]; Иаиль же получила триумф^[129]; ибо за неё воинствовало пророчество Деворы; она прикровенно изобразила собою происхождение Церкви, имеющей возникнуть из язычников, ей досталась победа над духовным Сисарой, т. е. над силой вражией^[130]. Стало быть, нас касались предсказания пророков, для нас одержали победу суды и оружие пророков. Вот почему и победу над неприятелем одержал не народ иудейский, а Иаиль. А потому несчастен тот народ, который, обратив врага в бегство, не смог догнать его силой веры. Итак, от их прегрешений – спасение язычникам; от их бездействия победа оставлена нам.

48. Итак, Иаиль поразила Сисару, но в бегство его обратила рука древних иудеев под предводительством блистающего полководца (именно так объясняется имя Варак^[131]). И много раз, по молитвам и заслугам пророков, как мы читаем, отцам давалась небесная помощь. Но уже и тогда, вследствие их духовных немощей^[132], победа уготовлялась тем, о ком говорится в Евангелии: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте царство, уготованное вам от создания мира (Мф.25:34). Итак, начало победы – от предков, завершение – в Церкви.

49. Но Церковь побеждает силы вражьи^[133] не оружием мира сего, а оружием духовным, каковым является сила Божия, разрушающая преграды и гордыню духовной немощи^[134]. Поэтому и жажда Сисары удовлетворяется чашей молока^[135], так как он побеждается разумом^[136]; в самом деле, что для нас полезно употреблять в пищу, то для вражией силы становится причиной смертельного расслабления. Оружие Церкви – вера^[137], оружие Церкви – молитва^[138]: они побеждают врага.

50. Итак, по историческому сказанию, чтобы возбудить дух жён, жена была судьёй, жена управляла, жена пророчествовала, жена получила триумф и, смешавшись с рядами бойцов, заставила мужей подчиниться женскому приказанию. В таинственном же смысле воинствование веры – победа Церкви.

51. А потому вы, жёны, не имеете права извинять себя ссылкой на свою природу. Не имеете вы, вдовы, оснований ссылаться в оправдание своей нестойкости на слабость пола^[139] или на потерю супружеской защиты. Каждой из вас хватит помощи, если только добродетель не оставила души вашей. Да и самое постепенное увеличение возраста служит для вдовиц ограждением целомудрия; и самая скорбь о потерянном муже, упражнение в труде, забота о доме, попечение о детях обыкновенно удерживают от вредной для целомудрия беспечности; а печальный образ жизни, траурное убранство, постоянный плач и скорбь, запечатлевающиеся в глубоких морщинах на печальном лице, заставляют поникнуть взоры наглецов, угашают страсти, отвращают сладострастные взгляды. Хороший страж целомудрия – благочестная скорбь: тогда и грех не подкрадётся, особенно если не прекратятся заботы.

9. 52. Итак, вдовицы, вы постигли^[140], что для вас нет нужды в помощи со стороны природы; что вы в состоянии подать здравый совет; что не нуждалась в частной помощи та, которая обладала высшей степенью общественной власти.

53. Но, может быть, кто-нибудь из вас скажет, что вдовство легко для той, которая находится в условиях благоприятных; при неблагоприятных же обстоятельствах вдовы быстро оказываются сломлены и легко падают. Действительно, мы знаем по опыту, что радости для вдов опаснее, чем скорби; однако Писание в целом ряде примеров научает нас^[141], что для вдовьей слабости обыкновенно не бывает недостатка в помощи; им скорее, чем прочим, подаётся помощь – как человеческая, так и небесная – в том случае, если они хорошо воспитывают своих сыновей и хорошо выбирают зятьёв. Ведь когда тёща Симона^[142] была одержима сильной горячкой, то Пётр и Андрей обратились из-за неё с просьбой к Богу: Подойдя к ней, Он запретил горячке, и оставила её; она же тотчас встала и служила им (Лк.4:38–39)^[143].

54. Сильной горячкой, сказано, была она одержима, и просили Его о ней (Лк.4:38). И ты также имеешь ближних, которые могут помолиться за тебя. Ты имеешь ближних в лице апостолов, ближних в лице мучеников, если только, при самом общении с мучениками в благочестии, ты приближаешься к ним также и дарами милосердия, ведь ближний есть тот, кто творит дела милосердия. Совершай и ты дела милосердия^[144] и будешь ближней Петру^[145]. Ближними делают не кровные связи, а родство по добродетели; ибо мы живём не по плоти, но по духу. Так люби же родство с Петром и близость^[146] к Андрею, чтобы они помолились за тебя и чтобы отступили твои страсти. Побуждаемая Словом Божиим, ты, простёртая на земле, воспряни немедленно^[147] и служи Христу^[148]. Ведь наше жительство – на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя Господа Иисуса^[149]. Лежачий не может служить Христу. Служи бедному – и послужишь Христу, ибо сказано: что вы сделали одному из сих, то Мне сделали (Мф.25:40). Итак, вдовицы, если вы изберёте таких зятьёв, таких покровителей вашего потомства, таких ближних, то вы будете иметь себе помощников.

55. Итак, Пётр и Андрей просили за вдовицу^[150]. О, если бы существовал тот, кто мог бы так же скоро попросить и за нас, – как вот эти Пётр и Андрей, брат его, которые просили за тёщу! Но если тогда они могли умолить за родственницу, тот тем более теперь могут помолиться и за нас, и за всех. Вы, конечно, видите, что одержимая великими прегрешениями^[151] даже менее способна к тому, чтобы молиться за себя и, конечно, добиться желаемого для себя. Вот почему она и должна обратиться к врачу чрез других молитвенников. В самом деле, больные не могут просить за себя, если к ним не будет приглашён врач по просьбе других. Тело у них слабо, ум страдает и связан оковами греха, а слабые ноги не могут двинуться к престолу этого Врача. Мы должны молить за себя ангелов^[152], которые даны нам для защиты; мы должны молить мучеников, от которых, благодаря некоему телесному залогу, имеем право покровительство. Они, собственной кровью омывшие те грехи, какие имели, могут просить и за наши грехи; ведь они – свидетели Божии, наши ходатаи^[153], стражи нашей жизни и наших деяний. Так не будем стыдиться обращаться к этим посредникам нашей немощи, так как они сами познали немощи плоти, хотя, впрочем, и победили их.

56. Итак, тёща Петра нашла тех, кто мог за неё попросить^[154]. И ты, вдовица, найдешь тех, кто за тебя помолится, если только как истинная и одинокая вдовица будешь уповать на Бога, будешь неотступно молиться^[155], будешь неотступно просить, будешь изнурять тело своё^[156] и тем как бы ежедневно умирать^[157], дабы чрез смерть снова ожить; если ты будешь избегать веселия затем, чтобы и в болезни быть здравой: ибо сластолюбивая заживо умерла (1Тим.5:6).

57. Отнят у тебя предлог выходить замуж; ты имеешь заступников за себя. Не говори: я покинута. Это жалоба стремящейся к браку. Не говори: я одинока. Чистота ищет одиночества: целомудренной – уединение, нецеломудренной – сборище. Но у тебя тяжбы и ты боишься посредника другой стороны? Пред судьёй твоим защитников выступит Господь, сказавший: Защищайте сирого и за вдовицу заступайтесь (Ис.1:17).

58. Но ты желаешь сохранить наследство? И наследство более к лицу целомудрию, ибо вдова распорядится им лучше, чем замужняя. Провинился раб – прости ему: лучше перенести ошибку другого, чем допустить свою. Но ты желаешь выйти замуж. Допустим. Простое желание ещё не заслуживает осуждения. Я даже не спрашиваю о причине. Зачем же её выдумывать? Если, по твоему мнению, она достойна уважения, открой её; если непристойна, умолчи. Не ропщи только на Бога, не ропщи на родственников, что у тебя нет защитников. О, если бы у тебя не было самого желания! И не говори, что заботишься о детях, у которых отнимаешь мать.

59. Бывает, что нечто дозволено законом, но не дозволено возрастом. К чему устраивать свадьбы матерей во время свадеб дочерей, а большей частью после них? К чему взрослой дочери научаться стыдиться жениха своей матери, прежде чем своего? Признаюсь, мы советовали тебе переменить одежду^[158] – но не фату надеть; отступить от гробницы, – но не брачную опочивальню себе готовить! Чего ты, новобрачная, желаешь себе после зятьёв? Сколь непристойно иметь детей моложе внуков!

10. 60. Но возвратимся к нашей теме, чтобы, страдая от ран своих грехов, мы не оставили Врача и, излечивая чужие язвы, не умножали своих^[159]. Итак, следует звать этого Врача. Не бойся, что Господь велик и что Он, может быть, не удостоит больную посещением: нет, Он часто приходит к нам с неба. Не только богатых, но и бедных, и даже слуг бедных людей обыкновенно посещает Он. Приходит Он и теперь, позванный к тёще Петра, и подошед к ней, Он запретил горячке, и оставила её, и она тотчас встала и служила им (Лк.4:39). Сколь достопамятно, столь же и достойно восхищения, достойно и любви это почтительное расположение Господа к каждому и удивительные Его деяния. Он не гнушается посещать вдовиц и входить в тесноту бедной хижины. Повелевает как Бог, посещает как Человек.

61. Благодаря Евангелию и мы, не видев собственными глазами пришествия Христа в этот мир, но читая о Его деяниях, как бы присутствуем при этом. Так что, как те, к кому приходил Христос, проникались верой в Него; так и к нам, если мы будем веровать в Его деяния, Он приблизится.

62. Смотри, какие роды исцелений Он совершает^[160]. Он запрещает лихорадке, запрещает нечистым духам^[161], а на иного Сам возлагает руки^[162]. Итак, не только словом, но также и прикосновением Он обыкновенно исцеляет больных. Потому и ты, разжигаемая разнообразными мирскими страстями, прельщаемая или наружностью какого-либо мужчины, или деньгами, обратись с прошением ко Христу, призови Врача, протяни к Нему свою правую руку, пусть рука Божия коснётся твоего нутра, пусть благодать небесного Слова исследует жилы души твоей, и десница Божия пусть прикоснётся к тайникам твоего сердца^[163]. Одним Творец всяческих помазует очи брением^[164], чтобы они могли видеть, а нас научает памятованию о нашей природе и пониманию бренности нашего тела. Ведь никто не может лучше видеть божественное, чем тот, кто в сознающем себя смирении не знает возношения^[165]. Другим Он приказывает показаться священнику, чтобы навсегда совлечь с себя проказу^[166]. Ведь только тот может сохранить чистоту ума и духа, что открывается Священнику, Которого мы призываем как Заступника в наших прегрешениях^[167], Того, кому сказано: Ты иерей вовек по чину Мелхиседекову (Пс.109:4; Евр.5:6).

63. Не бойся, что исцеление наступит не сразу. Нет препятствий для того, кого исцеляет Христос. Нужно, чтобы ты применила лекарство, которое получила; ведь сразу, получив заповедь, слепой видит^[168], расслабленный ходит^[169], немой говорит, глухой слышит^[170], одержимая горячкой служит^[171], беснующийся в новолуния освобождается^[172]. Стало быть, и ты, расслабленная некой недостойной страстью, взмолись ко Господу, выкажи свою веру и не бойся никакого промедления. Где молитва, там и слово, изгоняется страсть, отступает похоть. Не бойся, что исповедание повредит тебе, ты, напротив, получишь преимущество. Ведь раньше ты рабствовала телесной болезни, теперь начнёшь служить Христу^[173].

64. Может тёща Петрова пониматься, так же как способность воли, которой она восприняла как бы семя будущего потомства, потому что каждый производит потомство своей волей. Ведь по воле рождается мудрость, которую мудрец взял себе в жёны, говоря: рассудил я принять её в супружество^[174]. Следовательно, эта воля, которая сначала, размягчённая жаром различных похотей, ослабла, впоследствии чрез посредство апостолов восстала крепкой для служения Христу, избегать внутреннего расслабления души и тела, чтобы телом и кровью служили Христу.

65. В то же время показывается, каким должен быть тот, кто служит Христу^[175]: прежде всего, следует ему быть свободным от приманок различных наслаждений. Ведь никто из тех, кто болен от своих грехов и лишён здоровья, не может получить лекарство бессмертного спасения. Смотри, что ты делаешь, священник, чтобы не прикоснуться к Телу Христову горячей от жара рукой. Сначала позаботься о том, чтобы ты мог служить^[176]. Если бывшим прокажённым Христос приказывает идти к священникам чистыми^[177], то насколько чище подобает быть самому священнику! Стало быть, не на что обижаться той вдове^[178]: чего ей не позволил, того и себе не позволяю.

66. Итак, сказано, встала тёща Петрова и служила им (Лк.4:39). И во благо встала; ибо она апостольской благодатью уже совершала прообраз таинства. Свойственно вставать слугам Христовым, потому что написано: Восстань, спящий, и воскресни из мёртвых (Еф.5:14).

11. 67. Итак, мы постигли^[179], что ни в средствах не нуждаются вдовицы, которые обыкновенно сами раздают, ни в помощи те, кто во время величайших опасностей часто сам спасал войска мужей; тем более что они обычно легко снискивают себе также и родственные услуги или со стороны зятьёв или со стороны близких родственников; им даже скорее оказывается и божественное милосердие. Таким образом, поскольку не представляется достаточно причин для замужества, то не следует и стремиться к нему.

68. Впрочем, мы высказываем это в виде совета и не предписываем как заповедь; мы, скорее, убеждаем вдову, а не связываем её. В самом деле, мы не ставим препятствий второму браку, но в то же время не побуждаем к нему. Ведь одно дело соображения слабости, другое – благодать целомудрия^[180]. Скажу более: мы не препятствуем второму браку, но не одобряем многократного вступления в брак; ибо не всё пристойно, что позволительно: Всё мне позволительно, но не всё полезно (1Кор.6:12). И вино можно пить, но очень много не подобает.

69. Итак, выходить замуж позволительно, но лучше воздерживаться, ибо брак налагает оковы. Вы желаете знать, что это за оковы? Замужняя женщина привязана законом к живому мужу; а если умрёт муж, она освобождается от закона замужества (Рим.7:2). Итак, показано, что брак – это оковы, которыми женщина связывается и от которых освобождается. Хороша приятность взаимной любви, но больше её – рабство. Жена ведь не властна над своим телом, но муж^[181]. Вот, значит, сколь велика неволя супружества, коль скоро оно подчиняет другому даже более сильного! А чтобы тебе не показалось, что это рабство зависит собственно не от супружества, а от пола, прибавлено: равно и муж не властен над своим телом, но жена (1Кор.7:4)^[182]. Действительно, в силу взаимной принудительности супруги находятся друг у друга в рабстве. И при этом воздержному нельзя даже освободиться от ярма, потому что он должен удовлетворять невоздержание другого. Дорогой ценою, сказано, вы куплены; не делайтесь рабами людей (1Кор.7:23). Вы видите, как ясно определено супружеское рабство^[183]. Не я говорю это, а апостол, да и не он, а Христос, говоривший чрез него^[184]. И без сомнения, это рабство определил апостол по отношению к хорошим супругам. Ибо раньше сказано следующее: неверующий муж освящается женою верующей, и жена неверующая освящается мужем верующим (1Кор.7:14). И ниже: Если же неверующий хочет развестись, пусть разводится. Брат или сестра в таких случаях не обязаны рабством (1Кор.7:15). Итак, если уже хороший брак – рабство, то что же тогда дурной? В этом случае супруги не могут взаимно освящать друг друга, но только погубить.

70. Но, побуждая вдовиц к благодати добродетели, мы также и замужних призываем соблюдать церковную дисциплину, ибо Церковь образуется из всех. Хотя она и стадо Христово, однако, одни в нём питаются кормом с пастбищ, а другие ещё до сих пор молоком^[185]. Они и должны остерегаться тех волков, которые, скрываясь в овечьей шкуре^[186], являют личину воздержания, на самом же деле склоняют к гнусной невоздержности. И так как в действительности они знают, что бремя целомудрия тяжко, то они требуют от других сверх меры, тогда как сами и пальцем дотронуться до него не умеют^[187], не могут исполнить и самой меры, но падают под увесистым грузом^[188]. В самом деле, тяжесть должна быть соразмерна силам носильщика; иначе возложенный груз, вследствие недостатка сил у носильщика, упадёт; точно так же дети могут подавиться более твёрдой пищей.

71. И потому как множество носильщиков оценивается не по силам немногих, однако и более сильным не приписывается чужая слабость; но каждому допускается брать тяжести столько, сколько он пожелает, и только за избыток сил даётся прибавка вознаграждения. Точно так же и на женщин нельзя налагать узы^[189], не нужно нагружать на них сверх сил бремя более сурового воздержания; напротив, следует предоставлять каждой взвешивать свои силы так, чтобы она в этом случае вдохновлялась не каким-либо авторитетом предписаний, но преизбытком благодати. Вот почему за различные добродетели назначена и различная награда. И ни одна не порицается в целях прославления другой. Напротив, все добродетели восхваляются, чтобы были выбраны лучшие.

12. 72. Итак, почётно супружество, но достопочтеннее целомудрие, ибо выдающий замуж свою деву хорошо делает, а не выдающий поступает лучше (1Кор.7:38). А что хорошо, того не следует избегать; что же лучше, тому должно отдавать предпочтение. Итак, безбрачие не налагается, а предпочитается. Поэтому и апостол прекрасно сказал: Относительно девства я не имею повеления Господня, а даю совет (1Кор.7:25)^[190]. И в самом деле, заповедь даётся подчинённым, а совет – друзьям. Где заповедь – там закон; где совет – там благодать. Заповедь существует для того, чтобы возвратить человека к природе, совет же – для того, чтобы призвать его к благодати. Поэтому иудеям был дан закон, благодать же была сохранена для избранных. Закон – для того, чтобы вышедших за пределы природы по влечению к преступлениям вернуть в них страхом наказания; благодать же – для того, чтобы призвать избранных, как при помощи влечения их к добру, так и при посредстве обещанных наград.

73. Вот тебе разница между повелением и советом, особенно если ты вспомнишь того, кому в Евангелии сначала заповедуется не убивать, не прелюбодействовать, не лжесвидетельствовать^[191] (ведь повеление там, где есть наказание за грех). И вот когда юноша вспомнил, что он исполнил повеления закона, то ему даётся совет – всё продать и следовать за Господом^[192]; и именно это ему не приказывалось в форме повеления, а только предлагалось в качестве совета. Собственно, существуют две формы повеления: форма приказания и форма предложения. Поэтому и Господь в одном случае говорит: не убий^[193] – здесь Он повелевает безусловно; а в другом выражается так: если хочешь быть совершенным, продай всё имение твоё (Мф.19:21). Следовательно, тот свободен от повеления, кому предоставляется выбор.

74. Итак, те, кто исполнил заповедь, могут сказать: мы рабы, ничего не стоящие, потому что мы сделали то, что должны были сделать (Лк.17:10). Но девственница этого не говорит, не говорит этого и продавший имение своё: он ждёт себе как бы особенной награды, подобно апостолу, который сказал: Вот мы оставили всё и последовали за Тобой: что же будет нам (Мф.19:27)? Не как негодный раб, сказавший, что сделал то, что был должен, но как полезный господину, как тот, кто вверенные ему таланты умножил, пустив их в оборот^[194], знающий свою прибыль веры и уверенный в своих заслугах. Вот почему ему, как и остальным, было сказано: Вы, последовавшие за Мною, в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить колена Израилевы (Мф.19:28). Тому же, кто только сохранил таланты, Он хотя и обещает награду, но меньшую; Он говорит: так как в малом ты был верен, над многим тебя поставлю (Мф.25:21, 23). Итак, верность – по обязанности, милосердие – с наградой. Кто вполне поверил, тот заслужил того, чтобы и ему поверили; кто доставил выгоду тем, что не искал своего^[195], тот достиг небесного.

13. 75. Вот почему, таким образом, даётся не повеление, а совет; относительно чистоты даётся повеление, относительно же целомудрия – совет: не все вмещают слово сие, но кому дано. Ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так (Мф.19:11–12); у этих людей нет добродетели чистоты, но только необходимость природы. И есть скопцы, которых таковыми сделали люди (Мф.19:12). И есть скопцы, которые сами себя оскопили, – разумеется, по желанию, а не по необходимости^[196]. И потому-то велика в этих благодать воздержания; именно потому, что воздержание в них образует воля, а не слабость. Действительно, подобает сохранять нетронутым то, что сотворено Богом^[197]. И может быть, для тех немаловажно то, что они уже не находятся во власти ненадёжного тела; правда, у них отнят победный венок за борьбу с необходимыми приступами плотских вожделений, но у них отнята также и причина опасности; правда, они не могут быть увенчанными, но они не могут, по крайней мере, оказаться побеждёнными. Они обладают к тому же другими видами добродетелей, которыми должны будут отличиться, если у них будет твёрдая вера, изобилующая милосердием, чуждая корыстолюбия, исполненная милости. Да в них, собственно, и виновности-то нет никакой, потому что они сделались скопцами по неведению^[198].

76. Не таково положение тех, кто сам прибегает к помощи оружия для своего оскопления, от чего мы благоразумно уклонились; и в самом деле, есть такие, кто считает добродетелью пресечение порока железом^[199]. О таких мы не желаем высказывать нашего мнения: ведь на этот счет существуют постановления отцов^[200]; но пусть они, по крайней мере, поразмыслят, не совершают ли они это оскопление во исповедание своей слабости, и отнюдь не в прославление твёрдости. Ведь тогда никто не должен сражаться в тех видах, чтобы не оказаться когда-либо побеждённым; не должен пользоваться услугами своих ног тот, кто боится подвергнуться опасности во время ходьбы; не должен также обращаться к услугам глаз и тот, кто боится пасть грехом вожделения. И что за польза отсекать плоть, когда и в самом взгляде уже может заключаться преступление? Ведь и тот, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своём (Мф.5:28). Равным образом и смотрящая на мужчину с вожделением уже прелюбодействует. Словом, нам следует быть чистыми, а не слабыми; следует иметь очи стыдливые, а не лишённые способности видеть.

77. Итак, никто, согласно мнению большинства, не должен оскоплять себя, а должен лучше побеждать: ведь Церковь принимает победителей, а не побеждённых. Впрочем, зачем мне приводить доказательства, когда существует апостольская заповедь? Вот что написано: О, если бы были удалены желающие обрезать вас (Гал.5:12)! Зачем, в самом деле, лишать человека возможности одержать победу и проявить добродетель; ведь он родился для похвалы, был уготован для победы и может скорее оскопить себя подвигами духа. Ибо есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного (Мф.19:12).

78. Однако и это не всем повелевается, но от всех требуется. В самом деле, тот, кто даёт заповеди, всегда должен сохранять меру в своих решениях; и тот, кто распределяет труд, должен следить за равномерностью распределения; ибо неверные весы – мерзость пред Господом^[201]. Бывает, следовательно, вес меньше и вес больше, но ни тем, ни другим Церковь не руководствуется: неравные весы и мера двойная равно нечисты пред Господом (Притч.20:10). Существуют обязанности, которые распределяются мудростью, и притом распределяются так, что принимаются во внимание и подвиг, и силы каждого в отдельности. Поэтому-то и говорится: кто может вместить, да вместит (Мф.19:12).

79. В самом деле, Создатель всяческих знает, что у каждого своё особое душевное состояние, и потому доблесть Он возбуждает наградами, слабость не связывает оковами. Знает об этом и учитель языков^[202], этот добрый водитель наших нравов и как бы некий управитель наших душевных настроений, который на самом себе познал, что закон плоти противовоюет закону ума^[203] и что, тем не менее, этот закон уступил благодати Христовой^[204]. Этот учитель языков, говорю я, знает о противодействии различных искушений мысли; и потому, с одной стороны, он не старается настолько сильно побудить к целомудрию, чтобы совсем уничтожить дары брака; а с другой – не превозносит и брак настолько, чтобы уничтожить ревность к целомудрию. Но, начав с увещания о воздержании, он переходит затем к средствам, врачующим невоздержание, и, указывая более сильным на почесть вышнего звания^[205], не допустил, однако, чтобы кто-то ослабел на пути^[206]; первых он одобряет, но так, что не презирает и остальных; ведь он и сам знал, что даже Господь Иисус одним предлагал ячменный хлеб^[207], чтобы они не ослабели в пути^[208], а другим – Своё Тело^[209], чтобы они достигли Царства Небесного.

80. И Сам Господь не положил заповеди, а только возбуждал свободную волю^[210]; и апостол точно так же не установил заповеди, а дал только совет^[211]. И это не человеческий совет – соразмеряться с человеческими силами; апостол исповедует, что с нём заложен дар Божественного милосердия и что он с достоверностью познал первое предпочитать, а о втором рассуждать. Вот почему он и говорит: признаю, а не предписываю; но признаю за лучшее по настоящей нужде (1Кор.7:26).

81. Итак, не должно избегать брачного союза как преступления, но в то же время нужно уклоняться от него как от бремени нужды^[212]. Этому канону следуют решения других соборов. В самом деле, закон определил, чтобы жена в болезнях и печалях рождала детей и чтобы было у ней влечение к мужу, так как он и есть господин над ней^[213]. Итак, на труды и болезни при рождении детей обрекается замужняя женщина, а не вдовица; и владычеству мужа подвергается одна только состоящая в браке, а не дева. От всего этого дева свободна; она любовь свою посвятила Слову Божию, она с факелами, т. е. с зажжённым светильником своей доброй воли, ожидает благословенного Жениха^[214]. Вот почему она и призывается советом, а не связывается оковами.

14. 82. Но и вдова получает не повеление, а совет. Совет же был дан не один раз, а повторён многократно. И в самом деле, в первый раз апостол сказал: хорошо не касаться женщины (1Кор.7:1); и во второй раз: желаю, чтобы все люди были, как и я (1Кор.7:7); и в третий раз: благо им, если они будут пребывать, как и я (1Кор.7:8); и в четвёртый раз: хорошо по настоящей нужде (1Кор.7:26); следовательно, по его словам, и это угодно Богу (1Кор.7:32), и то почтенно^[215]. В конце же апостол высказал, что стойкость во вдовстве есть состояние более блаженное^[216] и что это согласно не только с его мнением, но и с Духом Божиим^[217]. Итак, неужели какая вдовица откажется от благосклонности такого советника, который предоставляет воле свободу^[218] и советует другим то, что признаёт полезным^[219] на основании собственного опыта^[220], – он, который не труден для понимания, и не превозносится над равными? Неужели какая вдовица не пожелает стать святой и телом, и духом^[221], коль скоро и награда может превышать труд, благодать – потребности пользования, а плата – работу?

83. И я говорю это не для того, чтобы налагать узы на всех остальных^[222], а для того, чтобы мне, трудящемуся на порученной мне ниве Церкви, можно было узреть её плодородие, как она то украшается цветами целомудрия, то обогащается подвигами вдовства, то изобилует плодами брака. Правда, эти плоды различны, но они всё же плоды с одного поля: не столь многочисленны лилии^[223] в садах, сколь стебли жатвенные и колосья нивы, и притом бóльшая часть полевых пространств отведена для семенных посевов, а не для парового отдыха, наступающего по снятии плодов.

84. Итак, хорошо вдовство, которое так много восхваляется суждением апостольским: в самом деле, оно является наставницей веры и наставницей целомудрия. Вот почему и те, кто чтит прелюбодеяния и бесчестные поступки своих богов, за холостую жизнь и вдовство назначили наказания^[224], – это затем, чтобы, ревнуя о преступлениях, им можно было наказать ревность к добродетельной жизни, разумеется, под видом того, что они будто бы поощряют плодовитость, на самом же деле потому, что стремятся искоренить обеты целомудрия. Но ведь и воин, окончив поход, складывает оружие и, оставив службу, которую он нёс, отпускается в качестве ветерана в собственную деревню, чтобы ему и самому можно было найти отдых от трудов утомительной жизни и чтобы других, чрез возбуждение в них надежды на будущий отдых, сделать более усердными к исполнению лежащих на них обязанностей. Точто так же и земледелец, достигнув более зрелого возраста, передаёт рукоять плуга другим, а сам, утомлённый трудом молодых лет, предаётся заботам старческой предусмотрительности: способный ещё подрезать лозу, но не выдавливать сок, он, с целью обуздать юную пышную растительность, обрезает буйную поросль серпом и тем самым научает, что даже и от виноградной лозы нужно требовать некоторой целомудренности в плодоношении.

85. Подобна ему и вдова: она, словно ветеран, заслуживший вознаграждение за чистоту, хотя и слагает оружие брака, однако заправляет ещё миром всего дома; она хотя и свободна от ношения бремени, однако ещё заботится о вступающих в брак детях; со старческой опытностью она распределяет, какое возделывание полезнее, где плоды могут быть обильнее и как их можно подвязать удобнее. Итак, если поля поручаются более зрелым людям, а не молодым, то почему же ты считаешь замужнюю более полезной, нежели вдову? И хотя были гонители веры и даже гонители вдовиц, но ревнителям веры не следует из боязни наказания избегать вдовства; напротив, следует считать его наградой.

15. 86. Но, может быть, некоторым кажется необходимым повторить брак, для того, чтобы завести детей^[225]. Допустим, что желание иметь детей служит основанием для замужества^[226]; но там, где дети уже имеются, этот повод совершенно не является достаточным основанием. Да и в случае неимения детей что лучше советовать: то ли чтобы вдова пожелала вновь добиваться уже испытанного бесплодного чревоношения или же чтобы она прониклась желанием примириться с тем сиротством, которые ты уже переносишь?^[227] Такова причина повторного вступления в брак для не имеющих детей.

87. В самом деле, неужели и той, которая зачала и потеряла детей (а ведь самое сильное стремление к замужеству бывает у той, которая питает надежду на чадорождение), – неужели, говорю я, не кажется ей, что во время самого заключения второго брачного союза она как бы совершает похороны своих потерянных детей? Неужели она, вторично намереваясь испытать то, что уже испытала, не чувствует трепета перед могилами своих обетов, образами потерянных детей, звуками плача? А когда она проводит ночь при свете зажжённых факелов, то неужели не приходит ей на ум, что она приготовила шествие похоронной процессии, а не брачный чертог? Словам, к чему тебе, дочь, снова домогаться тех скорбей, которых ты страшишься; а ты к ним стремишься даже больше, чем к приобретению детей, на которых уже не питаешь надежды? Если скорбь тяжка, то следует даже избегать повода к ней, а не искать её.

88. А какой совет подам тебе, имеющая детей? Какая у тебя причина для замужества? Может быть, к нему побуждают тебя легкомысленное заблуждение, привычка к невоздержности и чувство раненого сердца? Но ведь совет даётся трезвым, а не опьянённым; поэтому и моя речь обращается к чистому чувству той, у которой не повреждено ни то, ни другое. Раненой требуется врачевство, достопочтенной – совет. Что ты, дочь, говорю я, замышляешь? Для чего ты ищешь посторонних наследников, уже имея своих? Ты жаждешь не сыновей, которых имеешь, а рабства, от которого свободна. Это и есть истинное рабство, где слабее любовь, которую – залог нерастленного девства – питает только юность, исполненная святой невинности и прелести. Когда оскорбления тяжелее, унижения подозрительнее, согласие реже, так как его уже не поддерживает выросшая со временем любовь и постепенно расцветающая красота. Тяжко благочестие, когда любить детей боишься, взглянуть на детей стыдишься; и повод к несогласию возникает там, где взаимная любовь обыкновенно смягчает чувства родителей. Ты хочешь рождать детей, которые будет не братьями для твоих сыновей, а противниками. Да что, собственно, значит рождать новых детей, как не обделять тех, которых ты уже имеешь? У них в одно и то же время отнимаются и долг любви, и сбережённые средства.

89. Божественный закон небесной властью связал супругов между собой, но трудно сохранить взаимную любовь. Бог взял ребро у мужа и создал жену, чтобы соединить их взаимно, сказав: И будут двое плотью единой (Быт.2:24; Еф.5:31). Но это Он сказал не о втором браке, а о первом; и действительно, ни Ева не имела второго мужа, ни Святая Церковь второго мужа не познала: тайна сия велика по отношению ко Христу и к Церкви (Еф.5:32)^[228], вот почему и нужно её соблюдать. И Исаак также не знал другой жены, кроме Ревекки^[229], и отца своего Авраама похоронил не с какой другой женой, но с Саррой^[230].

90. Ведь в святой Рахили был скорее таинственный прообраз, нежели пример брака^[231], однако и в ней мы имеем то, что можем отнести к благодати первого брака: Иаков более любил ту, которую прежде избрал невестой; обман не охладил его чувства, и вступление в брак не охладило любви к невесте^[232]. Итак, святой патриарх научает нас, с каким уважением мы должны относиться к первому браку, коль скоро и сам он придавал такое значение первой брачной помолвке. Так остерегайтесь же, дочери, чтобы вам и благодати брака не утратить, и тягот не умножить.