II век
Тертуллиан (155-220)
При всяком успехе и продвижении вперёд, при всяком входе и выходе, когда мы одеваемся и обуваемся, перед купаниями и перед приёмами пищи, зажигая ли светильники, отходя ли ко сну, садясь ли или принимаясь за какое-либо дело, мы осеняем своё чело крестным знамением (signaculo terimus).
«Вот что я хотел представить в пользу плоти, имея в виду общие основания человеческого бытия. Теперь же посмотрим, исходя из собственно христианских оснований, какие преимущества имеет у Бога эта хрупкая и нечистая субстанция. Достаточно уже того, что никакая душа не может обрести спасения, если она не уверует, пока обитает во плоти. Итак, плоть есть якорь спасения. Поскольку спасение соединяет душу с Богом, именно плоть делает возможным такое соединение. Ведь плоть омывается (в таинстве крещения – прим.), чтобы душа очистилась, плоть помазывается (в таинстве миропомазания – прим.), чтобы душа освятилась, плоть знаменуется (крестным знамением – прим.), чтобы душа укрепилась, плоть осеняется возложением рук (в таинстве священства), чтобы душа осветилась духом, плоть питается телом и кровью Христа (в таинстве Евхаристии), чтобы и душа вскармливалась Богом. Значит, то, что объединено в труде, не может быть разделено в награде»
IV век
Иоанн Златоуст, святитель (~347-407)
Итак, никто не стыдись достопоклоняемых знаков нашего спасения, которыми мы живем, и начала всех благ, которыми существуем. Но как венец будем носить крест Христов. Через него совершается все, что для нас нужно. Нужно ли родиться – предлагается нам крест; хотим ли напитаться таинственной пищей, нужно ли принять рукоположение, или другое что сделать – везде предстоит нам этот знак победы. Потому-то мы со всяким тщанием начертываем его и на домах, и на стенах, и на дверях, и на челе, и на сердце. Крест есть знамение нашего спасения, общей свободы и милосердия нашего Владыки, который «как овца, веден был на заклание» (Ис. 53:7). Потому, когда знаменуешься крестом, то представляй все значение креста, погашай гнев и все прочие страсти. Когда знаменуешься крестом, пусть на челе твоем выражается живое упование, а душа твоя делается свободной. <…> Не просто перстом должно его изображать, но должны этому предшествовать сердечное расположение и полная вера. <…> Итак, запечатлей крест в уме твоем и обними спасительное знамение душ наших.
(Беседы на Евангелие от Матфея, Беседа 54, 4)
Многие имеют привычку – непрестанно полагать на себе крестное знамение, и им уже не нужно, чтобы кто-нибудь напоминал об этом, и часто бывает, что тогда как ум блуждает где-нибудь, рука, побуждаемая привычкою, как бы живым учителем, сама поднимается сделать это знамение. Некоторые приучили себя не клясться, так что не сделают этого ни волею, ни неволею. Приобретем же и мы себе привычку – творить милостыню.
(Толкование на 2-е послание к Тимофею, Беседа 6)
Говорит о том, что некоторые настолько привыкли наносить крестное знамение входя в храм, что делают это неосознанно, когда входят в баню или зажигают свечу:
Заметь благоразумие этого мудреца. Не сказал: «не приучай к клятве» мысли своей, но: «уст твоих»; он знал, что все зависит от уст и легко исправляется. Это, наконец, обращается в невольную привычку, подобно тому, как многие, входя в бани, вместе с тем, как переступают дверь, кладут на себе (крестное) знамение. Это обыкновенно делает рука по привычке, когда даже никто не приказывает. Опять, и при возжжении светильника, часто рука творит знамение, между тем как мысль обращена на что-нибудь другое. Так точно и уста говорят не от души, но по привычке, и все заключается в языке.
(Беседы на Деяния Апостольские, Беседа 10)
Василий Великий, святитель (~329-379)
Из догматов и проповедей, соблюденных в Церкви, иные имеем в учении, изложенном в Писании, а другие, дошедшие до нас от апостольского предания, приняли мы в тайне. Но те и другие имеют одинаковую силу для благочестия. И никто не оспаривает последних, если хотя несколько сведущ он в церковных постановлениях. Ибо, если бы вздумали мы отвергать не изложенные в Писании обычаи, как не имеющие большой силы, то неприметным для себя образом исказили бы самое главное в Евангелии, лучше же сказать, обратили бы проповедь в пустое имя.
Например (напомню сначала о первом и самом общем), кто из возложивших упование на имя Господа нашего Иисуса Христа письменно научил знаменовать себя крестным знамением?
Какое Писание научило нас – в молитве обращаться к востоку?
Кто из святых оставил нам на письме слова призывания при показании Хлеба благодарения и Чаши благословения? Ибо мы не довольствуемся теми словами, о которых упомянули Апостол или Евангелие, но и прежде, и после них произносим другие, как имеющие великую силу к совершению таинства, приняв их из неизложенного в Писании учения.
Благословляем же и воду крещения, и елей помазания, и даже самого крещаемого по каким изложенным в Писании правилам? Не по соблюдаемому ли в молчании и таинственному преданию?
Что еще? Самому помазыванию елеем научило ли какое писанное слово?
Откуда и троекратное погружение крещаемого человека?
Из какого писания взято и прочее, относящееся к крещению – отрицаться сатаны и аггелов его? Не из этого ли не обнародованного и сокровенного учения, которое Отцы наши соблюдали в непытливом и скромном молчании, очень хорошо понимая, что достоуважаемость таинств охраняется молчанием?
Амвросий Медиоланский, святитель (~339-397)
Для христиан же ненужной стала слабая боль обрезания. Они возвещают смерть Господа, ежечасно надписывают на своем челе презрение к смерти и свидетельствуют всем, что без креста Христова невозможно стяжать спасение. Да и кто будет сражаться в бою спицей, имея мощные копья
(69 (Maur. 72). Амвросий Констанцию)
VII век
Анастасий Синаит, преподобный (нач. VII в. – после 701)
9. Затем человек Божий спросил их: «Из всего, переданного Богом христианам, чего вы больше всего боитесь?» Бесы ответили ему: «Христиане по сути дела имеют три вещи, мощно противостоящие нам. Первая из них – то, что вы вкушаете [при Евхаристии]; вторая – то, что вы вешаете на шею; третье – то, что вы омываетесь [в бане пакибытия]». Под этими тремя вещами лукавые бесы подразумевали Святое Причастие, Честной Крест и Святое Крещение. Далее человек Божий спросил их: «Чего из этих трех вы более всего страшитесь?» Они ответили: «Если вы соблюдаете силу вкушаемого [при Евхаристии], то мы вообще не можем ни приблизиться к человеку, ни нанести ему вред».
(Вопросы и ответы. Вопрос 10а)
XIX век
Феофан Затворник, святитель (1815-1894)
Кто кладет крестное знамение, тот без слова исповедует Господа Иисуса Христа, за нас претерпевшего крестное распятие и смерть, и тем нас искупившего. Учитель ваш кричит: исповедуй Христа устами; а вы бы приступили к нему и его понуждали: исповедуй Христа крестным знамением. Все одно: и там исповедание и здесь; только там – словом, а здесь – делом. Дело сильнее слова. Он говорил тому, кто отказался исповедать устами Господа: а! стыдишься пред человеками! Говорите и вы ему: и ты стыдишься положить крестное знамение; но как оно есть тоже исповедание, то выходит, что сам ты стыдишься исповедать Господа пред человеками.