Глава 5. Джон Уиклиф
Историческая справка
«Уиклиф родился в Йоркшире, предположительно ок. 1328 г. Его родители принадлежали к местной знати и являлись вассалами Джона Гонта, герцога Ланкастерского, третьего сына короля Эдуарда III.
Уиклиф поступил в Оксфордский университет с намерением стать юристом, но изменил свои планы. В 1360 г. он получил степень магистра свободных искусств, в 1369 г. – магистра теологии, в 1372 г. – доктора теологии. За это время он прославился в Оксфорде как выдающийся богослов и самый горячий и непримиримый участник диспутов.
В 1365 г. архиепископ Айслип назначил его ректором нового оксфордского колледжа Кентербери-Холл. Однако вскоре Уиклиф оказался втянутым в конфликт между светскими студентами и членами монашеских орденов, учившимися в колледже, и новый архиепископ, занявший место Айслипа в 1366 г., принял решение сместить Уиклифа. Тот подал апелляцию в папскую курию и продержался на своей должности еще пять лет, пока шло разбирательство, но папский суд в итоге принял решение не в его пользу.
Самолюбие Уиклифа, вероятно, было уязвлено, но в действительности у него не было поводов оплакивать эту потерю, поскольку в 1372 г. его пригласил к себе на службу Джон Гонт, вероятно, самый влиятельный человек в Англии того времени.
Исполняя поручения герцога, Уиклиф волей-неволей приобщился к политическим дебатам, важнейшей темой которых в его время было право короля (и, соответственно, право папы) облагать налогами английскую церковь. Впечатления, полученные в ходе этих дискуссий, а также негативный опыт общения с клириками в бытность ректором Кентербери-Холла, вероятно, еще были живы в душе Уиклифа, когда он писал свои первые трактаты, вызвавшие недовольство церковных иерархов. Но истоки проблемы лежали глубже – в его философских воззрениях.
В молодости Уиклиф, как и многие его оксфордские коллеги, находился под сильным влиянием идей Уильяма Оккама. Но со временем он отверг оккамовский номинализм и стал убежденным поборником реализма – философского течения, утверждавшего, что началом всех вещей являются «идеи», «универсалии», существующие в божественном разуме, а индивидуальные вещи, присутствующие в мире, являются их более или менее точным отражением. …
Уиклиф утверждал, например, что Священное Писание как «идея», «универсалия», воплощением которой является данная людям Библия, существовало в божественном разуме еще до творения, и, соответственно, каждое слово, содержащееся в Библии, истинно и исходит непосредственно от Бога. Дальнейшим закономерным развитием этой мысли был тезис о том, что все явления религиозной жизни, которые не описаны в Библии, являются искажениями божественной идеи и (как считал Уиклиф в конце жизни) работой антихриста. Этими логическими построениями Уиклиф отрицал полностью всю церковную традицию – труды отцов Церкви, каноническое право, папские декреталии, сложившиеся обряды, церковный календарь и пр.
«Идеальная Церковь» также существовала предвечно, ее образ можно найти в Священном Писании, и то, что не соответствует этому образу, просто не является Церковью.
По мнению Уиклифа, корнем зол, поразивших «видимую» церковь, являлось владение собственностью, поскольку право собственности, появившееся после грехопадения, не присутствовало в божественном замысле, а возникло вследствие греха.
Мысль о том, что церковь не должна владеть собственностью, не была новой, но решение проблемы, предложенное Уиклифом, поражает оригинальностью. По его мнению, помочь церкви, избавив ее от излишнего богатства, должна светская власть. В полном соответствии с предписаниями Ветхого завета клирики должны получать десятину – но только в том случае, если они честно выполняют свои обязанности.
Теоретическую базу под экспроприацию церковной собственности Уиклиф подвел в двух главных своих трудах: Гражданское владение (1376–1378 гг.) и «По должности», или «Королевский кабинет» (1379 г.). Логика его рассуждений в Гражданском владении такова: власть и владения даются от Бога, соответственно, тот, кто ими обладает, должен находиться в состоянии благодати; поскольку многие духовные лица не находятся в состоянии благодати, они не могут по праву обладать властью и владениями, а значит, надо лишить их и того, и другого.
Казалось бы, таким же способом можно оправдать и конфискацию имущества у представителей светской власти, но Уиклиф во второй своей работе излагает совсем другие идеи. Король, пишет он, является помазанником Божьим, наместником Бога на земле. Он «подотчетен» исключительно Богу и его власть нужно принимать, как бы грешен он ни был.
Нетрудно догадаться, что идеи Уиклифа были приняты благосклонно представителями светской знати из окружения Джона Гонта и вызвали резкое неприятие у высшего духовенства. Дважды в 1377–1378 гг. Уиклифа вызывали в церковный суд, чтобы задать ему вопросы по поводу его еретических идей, но оба раза могущественные покровители из королевского рода защитили его. Однако Уиклиф в любых ситуациях действовал настолько прямолинейно, что, в конце концов, Джон Гонт решил избавиться от столь беспокойного помощника.
Окончательным поводом для этого, вероятно, послужил инцидент, произошедший осенью 1378 г. на заседании парламента, где разбиралось обвинение против Джона Гонта, выдвинутое архиепископом Судбери. Основания для обвинения были совершенно законные: нарушение права церковного убежища и кровопролитие в церкви. Уиклиф, представлявший на заседании своего господина, вместо того, чтобы попытаться отвести обвинение, заявил, что право убежища не может действовать, если речь идет о нарушении прав короны, а кровопролитие спровоцировали сами беглецы своими действиями.
Уильям Бертон, канцлер Мертон-колледжа, собрал комиссию из восьми монахов и четырех представителей белого духовенства, чтобы они оценили ортодоксальность воззрений Уиклифа по поводу Евхаристии. Решение комиссии содержало обвинение в ереси по 12 пунктам и требование запретить Уиклифу преподавать. Официальный ответ на обвинения, представленный Уиклифом, не изменил его судьбы, Джон Гонт отказался заступиться за своего бывшего протеже, и Уиклифу пришлось покинуть Оксфорд.
Вообще говоря, Уиклиф, - в отличие от многих лоллардских проповедников, утверждавших, что Евхаристия – просто общая трапеза в память о Тайной вечере, - не отрицал Евхаристию как таинство, однако настаивал на том, что материя хлеба и вина не превращается физически в Тело и Кровь, а соединяется с их духовными субстанциями.
Если бы летом 1381 г. не начался крестьянский бунт, церковные иерархи, возможно, удовлетворились бы изгнанием Уиклифа из университета, лишившим, как казалось, его возможности приобретать новых сторонников. Но поскольку от гнева бунтовщиков пострадала церковь, в сознании церковных иерархов, и не только, действия восставших стали ассоциироваться с антицерковными идеями оксфордского наставника.
Новый архиепископ Куртено, избранный на место убитого Судбери в январе 1382 г., решил покончить с «уиклифизмом» раз и навсегда. Он собрал совет из 14 докторов светского и канонического права, которые рассмотрели 24 тезиса из работ Уиклифа и признали, что его учение является ересью. Уиклифа обвинили, в частности, в том, что он отрицает пресуществление, действительность мессы и власть папы. Куртено получил от короля официальный указ, в котором королевской властью запрещалось распространять еретические идеи, и с этим указом отправился в Оксфорд, где под его давлением все университетские последователи Уиклифа отреклись от своих взглядов.
Сам Уиклиф дожил более или менее благополучно последние годы жизни в своем приходе Латтерворт, где по его призыву и при активном участии его секретаря Джона Парви была начата работа по переводу Священного Писания на английский язык. Будучи, несомненно, инициатором данного труда, Уиклиф, как считают современные исследователи, едва ли внес существенный практический вклад в эту работу, как и в создание приписываемых ему «поздних» трактатов.
Первый вариант перевода, созданный, скорее всего, под руководством оксфордского наставника свободных искусств Николаса Херефорда, представлял собой просто корявый подстрочник. Он, очевидно, не предназначался для широкого распространения, а должен был служить подспорьем для проповедника, которому потребуется во время проповеди процитировать Священное Писание. Уже после смерти Уиклифа был сделан второй, более вольный перевод, получивший широкое распространение и названный «Библией Уиклифа».
Умер Уиклиф в декабре 1384 г. во время мессы и был похоронен на церковном кладбище.
В 1415 г. собор в Констанце, отправивший на костер Яна Гуса, признал Уиклифа «ересиархом», и в Англию было направлено повеление выкопать его бренные останки из могилы, сжечь их и развеять прах по ветру. В 1428 г. это приказание было исполнено».[1]
Э. Уайт о Дж Уиклифе
Такова история. Но Э. Уайт представляет Дж. Уиклифа тем, кто, как и М. Лютер, рассеивал «мрак», сгустившийся над всем миром. «Полночный час для нашего мира миновал. Во многих странах мрак постепенно рассеивался, и появились первые признаки наступающего рассвета».[2] Читая её сочинения складывается впечатление, что мало того, что весь мир был под властью папы Римского, но к тому же был во мраке во всяком его проявлении. Не было ни Рафаэля, ни Микеланджело, ни Леонардо да Винчи, давшие миру больше доброго, чем восхваляемый ею человек, по сути бывший плохим священником, заигрывавшим в политику...
А про Россию и говорить нечего. «Мрачна» и «невежественна». И это не важно, что на Руси с момента её просвещения равноапостольными Кириллом и Мефодием, учителями Словенскими в 800-х гг. Бог Духом Своим родил множество святых, просветителей и чудотворцев. Зачем русским людям, добровольно забывающим свою священную историю под влиянием неопротестантизма, знать о таких духовных гигантах как, например, Сергий Радонежский (3 мая 1314 – 25 сентября 1392 гг.) или Дмитрий Иванович Донской (1350 - 1389 гг.), которые жили в то же время, что и воспеваемый Э. Уайт Дж. Уиклиф? Зачем знать о сражении на Куликовом поле, о Тамерлане и противостоянии ему посредством не только военной силы, но, главное, силой молитвы и чудесного вмешательства свыше.
А ещё было разрушение Киликийского[3] армянского царства в 1375 году, был закат Византии… Но, к сожалению, эта история адвентистам не интересна, т.к. она не укладывается в рамки учения, возвышающего адвентизм, как «истинную Церковь последних времён».
Говоря об Уиклифе Э. Уайт выставляет его как великого просветителя и переводчика Библии.
«Ещё будучи студентом, Уиклиф начал изучать Библию. В то время, когда Библию можно было прочитать лишь на каком-либо древнем языке, только ученые люди могли найти путь к источнику истины, которая оставалась тайной для необразованного народа».[4]
Однако, почему-то, Э.У. не упоминает, что за столетия до этого уже были совершены переводы больших фрагментов Библии на английский язык. Несколько монахов и учёных перевели отдельные части Библии Вульгаты на древнеанглийский. Такие переводы обычно были в форме прозы или в виде подстрочных глосс, т.е. буквальный перевод, написанный над латинскими словами. Полных переводов Библии в то время было очень мало. Большинство книг Библии существовали отдельно и читались как отдельные тексты.
Другой интересный момент в том, что грамотных, например, в Лондоне было в то время порядка 20%. Было это из-за того, что детям с раннего возраста приходилось физически работать: уход за скотом, домашний труд и т.п. Поэтому учёба была на самом последнем месте.
Однако дети богатых горожан учились грамоте. Да и университеты не пустели. Были магистры и доктора наук. Помимо этого, существовала теория пять доказательств существования Бога, которые создал и написал нам, наверное, многим известным Фома Аквинский. Другими словами, в это время в Англии уже второе столетие шёл рассвет науки. И вот из всего этого автор «Великой борьбы» выделяет упомянутого человека, отводит ему первое место, а прочих просто игнорирует. К тому же его перевод даже и близко не превзошёл Вульгату. В качестве просветительского источника перевод Уиклифа так же не сыграл важной роли, к тому же не следует забывать о 20% грамотных. Образованные люди того времени просто обязаны были знать латынь. А зная латынь, они легко читали Вульгату.
С другой стороны, бедняк, всю жизнь проводивший в трудах, не смог бы купить себе книгу, даже если бы очень хотел. С одной стороны, цена на книги была очень высока. С другой стороны, для бедняка не имело значения, на каком языке написана Библия: латынь он прочитать не мог из-за незнания этого языка, а Библию на родном языке не читал, так как не умел читать. Поэтому даже с этой позиции заявлять о великом достижении, великой пользе от перевода Библии Уиклифом - как минимум не серьёзно.
Помимо неоправданного возвышения Уиклифа, Э. Уайт неоправданно, в очередной раз, искажает историю в отношении римо-католиков. Предлагаю прочитать 12-й абзац и обратить внимание на выделенное курсивом.
«Напрасно были все попытки учёных и благочестивых мужей как-то изменить статус нищенствующих орденов. Сокрушительный удар по этому злу нанес Уиклиф, обладавший более проницательным умом. Он разоблачил лживость монашества и потребовал его упразднения. По этому вопросу разгорелись дебаты. Странствующие монахи, торгуя папскими индульгенциями, многих заставили сомневаться — правомерно ли получать прощение грехов за деньги? Люди начали задаваться вопросом, не лучше ли обращаться за прощением к Богу, чем к папе римскому? Многие были встревожены возрастающей алчностью монахов, которая, казалось, не знала границ. “Монахи и римские священники, - говорили они, - пожирают нас, как раковая опухоль. Бог должен освободить нас или же народ погибнет”».[5] (Подчёркивание добавлено).
Казалось бы, цитата и цитата, ничего особенного. Но предлагаю прочесть её всю, до конца: «Пока они (т.е. монахи) развлекались, бунтуя за богато накрытыми столами, они посылали идиотов проповедовать вместо них басни и легенды, забавлять и грабить народ. Если какой-нибудь господин говорил о том, чтобы подать милостыню бедным, а не монахам, они восклицали против такого нечестия и говорили угрожающим голосом: «Если вы это сделаете, мы покинем страну, но вернемся с легионом ярких шлемов». Возмущение было на высоте. «Монахи и священники Рима разъедают нас, как язву. Бог должен избавить нас от них, иначе этот народ погибнет. … Горе им! Чаша гнева начинает переполняться. Мужей святой Церкви будут презирать, как падаль, как псов, выгонять на открытое место»[6] (Подчёркивание добавлено).
Т.е. как видим, автор цитаты приводит чьи-то слова, - ссылку на источник он не приводит, - и в этой его цитате возмущённые люди утверждают, что в святой Церкви есть люди, - о них было сказано выше по тексту, - которым провозглашается «Горе!», грехи которых навлекут гнев на всех мужей Божьих. Т.е. понятие о наличии Церкви никуда не делось. Никто не призывал выходить из Церкви, как это постоянно стремится показать Э. Уайт. Я сейчас не утверждаю истинность римокатоликов, но показываю, что ни Дж. Уиклиф, ни впоследствии Лютер не считали себя кем-то ещё, кроме как католиками, а Римокатолическую церковь - святой Церковью.
Интересно описание, якобы, страха монахов непосредственно перед Уиклифом. Цитату Э. Уайт очередной раз взяла из книги Д’Обинье. «Но внезапно его работа приостановилась. Хотя ему ещё не было и 60 лет, но … он преждевременно состарился и заболел опасным недугом. Монахи с величайшей радостью встретили эту весть. Полагая, что Уиклиф горько раскаивается в том зле, какое он причинил церкви, они поспешили к нему, чтобы выслушать его исповедь. Вокруг постели больного, которой, как надеялись его враги, суждено стать смертным одром, собрались представители четырёх орденов вместе с четырьмя гражданскими чиновниками. “Смерть близка, - обратились они к нему, - покайтесь в ваших заблуждениях и отрекитесь в нашем присутствии от всего, что вы говорили против нас”. Реформатор молча выслушал это; затем он попросил своего слугу приподнять его на постели и, устремив спокойный взор на стоящих перед ним людей, ожидающих его ответа, сказал твёрдым и громким голосом, который так часто приводил их в трепет: “Я не умру, но буду жить и снова разоблачать злодейские поступки монахов». Смущённые и изумлённые монахи поспешили покинуть его”».[7]
Для Э. Уайт, как и для Д’Обинье было важно показать некую духовную силу Уиклифа. Но проза жизни говорит о другом. Вся сила Уиклифа заключалась в его влиятельных покровителях. По сути, Уиклиф не создал никакой особой мысли для протестантской теологии. Его отношение к светской власти было, как и к духовной, в том смысле, что власть короля, по утверждению Уиклифа, была так же от Бога, и что король был таким же истинным наместником Бога на Земле, как и папа. Все сословия общества должны подчиняться королю, как викарию Божию. А т.к. духовенство - это одно из сословий, то и оно должно подчиняться королю, как находящееся под его юрисдикцией. Папа же, будучи наместником Христа на Земле, не имеет права стяжать земные богатства, т.к. это противоречит духу Христа и Евангелия. К тому же он не должен вмешиваться в делёж светской власти.
Красноречие, дух максимализма, большой интерес к государственной политике - всё это сделало Уиклифа заметным и достаточно влиятельным в Англии. Однако, в среде неопротестантов, таких, как АСД, он не более, чем расхваленная личность, по сути не принёсшая своему народу и последующим поколениям какой-либо пользы.
Почему Э.У. не взяла для своей книги в качестве примера личность Франциска Ассизского[8] или Фому Аквинского[9]? Почему она приводит в пример средневекового политического и духовного скандалиста? Ответ на поверхности. Потому что он был борцом с Церковью, впрочем, как и Д’Обинье и Э. Уайт. Не святые, своим примером и учением побуждающих людей к борьбе с грехом были нужны протестантам и неопротестантам, а революционеры.
В стремлении показать Дж. Уиклифа, как того, кто был ведом Духом Святым Э.У. писала:
«До того времени он постоянно испытывал необъяснимую жажду знаний, которая не могла быть удовлетворена ни схоластическими науками, ни богословскими. И в Слове Божьем он нашел то, что столько времени искал. Там увидел он подробный план спасения, Христос предстал как единственный Ходатай за человека. Уиклиф всего себя посвятил служению Христу и твердо решил проповедовать открытые им истины».[10]
Однако никакого «плана спасения» в своих трудах Уиклиф не описывал. Более того, приведу здесь краткое содержание части его учения: 1) Учение о взаимоотношениях церкви и государства. Уиклиф утверждал, что король получает свою власть непосредственно от Бога и является таким же истинным наместником Бога, как папа; 2) Учение о таинстве евхаристии. Уиклиф выражал сомнение в возможности чуда, когда хлеб и вино во время причастия в буквальном смысле становятся телом и кровью Господа Христа. По его мнению, евхаристия имеет не буквальный, а символический смысл: через освящение хлеб делается подобием пострадавшего Христа и служит напоминанием о Его муках; 3) Учение о Священном Писании. Уиклиф учил, что Священное Писание — это закон Божий, и, как всякий закон, он допускает лишь буквальное понимание; 4) Выступал против злоупотреблений духовенства; 5) Выступал за необходимость секуляризации государством церковной и монашеской собственности.
Продолжая выставлять Уиклифа, как истинного борца за истину, Э.У. показывает его тем, кто оставил заблуждения католичества. Однако, в её высказывании содержится заблуждение:
«Он был воспитан в безусловном уважении к римской церкви как к Божественному, безупречному авторитету и, вне всякого сомнения, с благоговением принимал сложившиеся сотни лет назад традиции; но он оставил всё это, чтобы обратиться к священному Слову Господа».[11]
Однако, тремя абзацами выше, она же пишет: «Как раз в то время, когда в своём приходе в Люттерворте Уиклиф приготовился к совершению обряда причастия, он упал, поражённый параличом, и вскоре скончался»[12]. Но дело в том, что Уиклиф не «приготовился к обряду причастия», а присутствовал на мессе*, слушая службу в ожидании получения гостии[13]. Итак, если он по словам Э. Уайт, «оставил всё это», то как он мог участвовать в мессе?
Для справки. Ме́сса (позднелат. missa, от лат. mitto – посылать, выпускать), главное католическое богослужение, в ходе которого совершается таинство Евхаристии, соответствует православной литургии (в католических западных обрядах литургией называют любое богослужение, например, литургию часов). Название «месса» закрепилось за богослужением Евхаристии на христианском Западе в 4–5 вв. и, возможно, происходит от заключительного возгласа (о́тпуста): «Идите, [собрание] распущено» (лат. «Ite missa est»).
С 4 в. после легитимизации христианства в Римской империи в разных её частях началось формирование особых «литургических семей». На Западе в 4–6 вв. возникли римский, медиоланский (миланский, известен также как амвросианский), испано-мосарабский, галликанский, кельтский, североафриканский и другие богослужебные обряды. Наиболее важные различия между ними состояли в текстах евхаристических молитв (анафор), имевших (в отличие от восточных обрядов) изменяемые в зависимости от празднуемого в тот или иной день события части. Ко 2-й половине 4 в. на Западе латынь как язык богослужения окончательно сменила греческий. По мере упорядочения элементов богослужения (примерно с 6 в.) на смену более ранним записям чинопоследования и основных богослужебных молитв пришли libelli missarum (полные записи изменяемых частей мессы; древнейший образец – в т. н. Веронском сакраментарии, 1-я четверть 7 в.), позднее оформившиеся в сакраментарии (книги с записью текстов мессы на каждый день года). В римском обряде в 7 – начале 8 вв. сложились 2 основных типа сакраментария: Сакраментарий Геласия (для служб в пригородных церквах Рима) и Сакраментарий Григория (для служб в Латеранской базилике и других храмах в самом Риме).
Представленная в сакраментариях структура мессы в общих чертах сохранилась до наших дней. Она включает: начальные обряды (входную процессию с пением интроита, пение Κύριε и Gloria и др.), литургию Слова (соответствует литургии оглашенных в восточных обрядах), евхаристическую литургию (соответствует литургии верных в восточных обрядах) и заключительные обряды (благословение, отпуст и др.). Важнейшая часть римской мессы – евхаристический канон (постоянная часть анафоры) – появился, вероятно, в 4–5 вв., окончательно сложился в 7 в. В период раннего Средневековья в него был сделан ряд вставок. Количество префаций (переменных частей римской евхаристической молитвы) на протяжении Средневековья колебалось, достигая нескольких десятков.
Первоначально употребление римского обряда ограничивалось лишь Римом и его окрестностями, с конца 6 в. он начал распространяться в Британии, со 2-й половины 8 в. – в государстве франков. Около 784–791 гг. дополненный вариант Сакраментария Григория (т. н. Сакраментарий Адриана) был прислан папой Римским Адрианом I (772–795) королю Карлу I Великому. В результате литургической реформы, проведённой по инициативе Карла и его сына Людовика Благочестивого, богословами «Каролингского возрождения» (Алкуин, Бенедикт Анианский и др.) был создан унифицированный чин мессы, основанный на римском обряде, дополненном отдельными элементами галликанской богослужебной практики. В числе нововведений были драматизация хода мессы (многократные каждения и др.), увеличение числа молитв и священнических возгласов, в особенности – призываний Христа или Святой Троицы. Впервые было дано аллегорическое толкование чину мессы. На основе синтеза староримского и галликанского пения в 8–9 вв. сложился григорианский хорал, остававшийся основой католической богослужебной музыки до 20 в. Унифицированный чин мессы был объявлен обязательным на всей территории государства Каролингов, в 10 в. из Германии он был привезён в Рим, с 11 в. в ходе Реконкисты распространялся в Испании, а также (по мере христианизации новых территорий) – в Северной и Восточной Европе. К 12 в. в Римско-католической церкви все другие обряды, кроме римского, почти полностью вышли из употребления.
С утратой латынью статуса живого языка смысл и содержание литургических текстов и обрядов стали непонятными для большей части верующих. С 8–9 вв. на Западе получила распространение (сначала в монастырях, затем и в городских храмах) т. н. частная месса, совершаемая без участия народа (священником в присутствии как минимум одного верного). Изменился и порядок причащения: в 9 в. было запрещено передавать Тело Христово в руки мирянам, к 12 в. для мирян повсеместно введено причащение только Телом Христовым. В 9–11 вв. западные христиане окончательно перешли на использование пресного хлеба для Евхаристии (отчасти под влиянием библейской экзегезы, отчасти из практических соображений), хотя восточную традицию служения на квасном хлебе продолжали считать допустимой. У католиков евхаристический хлеб принято называть облатками (приношение), после освящения – гостией (жертва).
С 11–12 вв. (в том числе благодаря распространению практики совершения частной мессы) все необходимые литургические тексты начали собирать в один том – Миссал, в 13–14 вв. ставший основной богослужебной книгой. К этому времени к чину мессы был добавлен целый ряд молитв и церемоний, придавших ей более торжественный характер. Несмотря на попытки Римской курии добиться единообразия чина мессы, до конца Средних веков он весьма значительно варьировался в различных регионах Европы. Существенные отличия чин мессы имел также в некоторых монашеских орденах. Наиболее широкое распространение получил Миссал, составленный францисканцами, в 13 в. официально принятый Римской курией (впервые напечатан в 1474).
Сторонники Реформации подвергли резкой критике ряд аспектов богословия Евхаристии, сложившегося в католицизме к 16 в. (учение о пресуществлении и жертвенном характере мессы и др.), а также многие особенности богослужебной практики того времени. Первый реформированный чин мессы составлен в 1521–1522 гг. в Виттенберге А. Карлштадтом (1480–1541), в дальнейшем было создано несколько десятков реформированных чинопоследований. Общими для них были перевод богослужения на национальные языки, отказ от наиболее пышных и торжественных ритуалов и редактирование канона мессы в соответствии с тем или иным протестантским учением. Стремясь акцентировать возврат к евангельским традициям, большинство протестантских деноминаций отказались от самого термина «месса», предпочтя ему понятие «Вечеря Господня».
Активизация литургической жизни в протестантских общинах заставляла католиков искать формы адекватного ответа. Одним из главных средств противодействия стало более широкое распространение практики поклонения Святым Дарам вне мессы (эта традиция появилась ещё в 13 в. в связи со спорами о пресуществлении; наиболее яркими её выражениями стали учреждение праздника Тела Христова и появление в католических храмах монстраций – специальных сосудов-ковчегов, в которых гостия выставлялась для молитвенного созерцания). Обсуждение таинства Евхаристии (в том числе и его богослужебного аспекта) стало одной из главных тем Тридентского собора, по итогам которого была инициирована литургическая реформа. В рамках реформы изданы исправленные версии богослужебных книг, в том числе Миссала (1570), объявленного обязательным для всех католиков. Вместе с тем более ранние чины мессы сохранились в литургической практике некоторых важных церковных центров (Милан, Толедо, Брага, Лион и др.) и монашеских орденов (кармелиты, картузианцы, доминиканцы, цистерцианцы, премонстранты). Миссал 1570 г. несколько раз незначительно дорабатывался (1604, 1634, 1884, 1920, 1962), но в целом тридентский чин мессы сохранялся в Римско-католической церкви до 2-й половины 20 в.
Во 2-й половине 19 в. в Западной Европе стало набирать силу литургическое движение, сторонники которого выступали за более активное вовлечение мирян в богослужебную практику, а затем – и за более широкую реформу с целью очищения мессы от второстепенных элементов, мешающих её восприятию, и за возврат к практике ранней Церкви (в том числе к частому причащению). Ряд литургических нововведений был сделан папами Римскими Бенедиктом XV, Пием XII и Иоанном XXIII, а Второй Ватиканский собор конституцией Sacrosanctum Concilium (4.12.1963) осуществил глубокое обновление внешней стороны богослужения, декларируя при этом неизменность его догматических оснований. На основе этого решения в 1970 г. издан новый Миссал, содержащий реформированный чин мессы (т. н. Novus Ordo). Главными новациями в нём были: введение, помимо прежнего римского канона, ещё трёх анафор (на выбор священника), которые должны читаться во всеуслышание; возможность совершения мессы на национальных языках; разрешение священнику служить мессу лицом к народу; допустимость при определённых условиях причащения мирян не только Телом, но и Кровью Христовой; увеличение числа чтений из Священного Писания; упрощение одеяний священнослужителей; изменение положения престола в храме и др.
Novus Ordo и другие богослужебные новшества вызвали неприятие у католиков-традиционалистов. После ряда внутрицерковных конфликтов папа Римский Бенедикт XVI в motu proprio «Summorum Pontificum» (7.7.2007) установил возможность совершения тридентского чина (в редакции 1962) как «экстраординарной» формы мессы («ординарной» формой был объявлен Novus Ordo).
В тридентском чине выделяется несколько разновидностей мессы: месса без пения (т. н. низкая месса, missa sine cantu; совершается одним священником в присутствии как минимум одного служителя, без пения народа); месса с пением (missa cantata; священник прибегает к речитационному тону, а группа певчих ему отвечает); торжественная («высокая») месса (missa solemnis; с участием диакона, в ней бывает каждение алтаря и совершается целование мира); понтификальная торжественная месса (missa solemnis pontificalis; совершается епископом). В Novus Ordo различаются лишь месса с народом и месса, совершаемая священником с одним служителем; в качестве особого вида выделяется также месса, совершаемая в сослужении несколькими священниками или епископами. Месса по особым случаям называется обетной (missa votiva). Возможно совмещение мессы с утреней или вечерней.[14]
Далее Э.У. продолжила писать «портрет» Дж.Уиклифа говоря, что «он объяснял, что Библия представляет собой совершенное откровение Божьей воли, а Дух Святой является её единственным толкователем, и каждый человек, изучая Священное Писание, должен с его помощью осознать свой долг и обязанности»[15].
В связи с этим утверждением у меня вопрос ко всем протестантам и неопротестантам: Почему с момента «великой» реформации к сегодняшнему дню мы наблюдаем множество всевозможных групп, общин, религиозных организаций, общин, отдельных групп и лиц, которые учат, что именно у них правильное, истинное учение и, что именно им Дух Божий открыл и открывает правильное учение? В итоге, каждый из этих протестующих понимает «свой долг и обязанности» согласно этого самочинного учения. Неужели Бог разделился? Неужели Он так «нестабилен» и знание о Нём и о спасении настолько неважно, что Он всякой новой группе являет новые «знания» и «откровения»? Но такого быть не может, т.к. через пророка Малахию Он сказал: «Я - Господь, Я не изменяюсь…» (Мал.3:6). Потому учение о «постепенном развитии истины», о том, что «во все времена разные люди и народы спасались и спасаются согласно открытого им света», что будут такие люди/народы, кто будет судим по их совести, - ложно.
Итак, приводя в пример Джона Уиклифа и игнорируя благочестивых людей того же времени Э. Уайт ещё раз показывает дух, который руководил ею при написании этой книги. Этот же дух наполняет и религиозную организацию АСД. Это дух бунта, под этикеткой христианство, благочестия и борьбы за справедливость так, как её понимает каждый отдельный (нео)протестант. Это дух врага Бога и человека.
Поддержать служение сайта можно любой суммой пожертвования на Сбер 2202 2083 4738 5099 (Дмитрий Александрович Б.). В сообщении обязательно напишите слово "ПОЖЕРТВОВАНИЕ".
При копировании материалов, активная ссылка на сайт Библеокс обязательна!