Древний патерик #2

Глава VIII. О том, что ничего не должно делать напоказ

1. Авва Антоний услышал об одном молодом монахе, что он сотворил такое чудо: когда увидел он старцев, шедших к Антонию и утомившихся в пути, то велел диким ослам прийти и нести их на себе, пока достигнут аввы. Старцы рассказали о сем авве Антонию, и он сказал на сие: мне кажется, что монах сей есть корабль, исполненный благ, но не знаю, войдет ли он в пристань. Спустя год, авва Антоний вдруг начал плакать, рвать на себе волосы и рыдать. Ученики спросили его: что плачешь, авва? Старец ответил: в сию минуту пал великий столп Церкви, – сие говорил он о том молодом монахе, и продолжил: но пойдите и посмотрите, что случилось. Когда ученики пришли, то нашли его сидящим на рогоже и оплакивающим грех, который он соделал. Увидев учеников старца, он просил их: скажите авве, дабы он умолил Бога дать мне десять дней, – и я надеюсь очистить грех свой. Но не прошло и пяти дней, как он скончался.

2. Братия хвалили авве Антонию одного монаха, и, когда тот пришел к авве, он испытал его – переносит ли он безчестие; найдя же, что не переносит, сказал ему: ты подобен селению, в котором то, что спереди – красиво, а то, что позади – разграбляется разбойниками.

3. Говорили об авве Арсении и об авве Феодоре Фермейском, что они более всего ненавидели славу человеческую. Посему авва Арсений не скоро принимал кого-либо, а авва Феодор, хотя и принимал, но был для них, как меч.

4. В Ските был старец по имени Даниил, который имел ученика. Ученик сей несколько времени жил с аввою по имени Сергий; и когда тот почил, авва Даниил дал ученику ближайший к себе доступ, любя его. В великий праздник старец с учеником пошли в Александрию к папе, ибо таков был обычай, дабы игумен Скита в сей день посещал патриарха. Когда они достигли города, то на улице увидели брата – голого и лишь по чреслам препоясанного тряпицею. Брат сей, притворясь юродивым, ходил по городу вместе с другими юродивыми, похищал что-нибудь на рынке и отдавал бывшим с ним. Имя его было Марк Иппийский, по названию одной меднической мастерской, где работал Марк, получая сто монет в день, и где спал на скамейках. Из сих ста монет на двенадцать он покупал себе пищи, а остальные раздавал другим юродивым. Весь город знал Марка Иппийского из-за юродства его. Старец повелел ученику разведать, где пребывает юродивый, и на другой день, исполнив, что полагается по чину в отношении патриарха, по устроению Божию, встретил Марка в Тетратиле Великом, подбежал, схватил его и начал кричать: мужи Александрийские, помогите! Юродивый Марк при этом шутил и смеелся. Около них собралось великое множество людей, ученик же старцев в благоговейном страхе стоял поодаль. Все говорили старцу: не потерпи оскорбления, он юродивый. Старец ответил им: вы – юроды, ибо во всем городе я не нашел человека, кроме него. А подошедшим клирикам церковным, знавшим старца, повелел вести Марка к папе. Придя к папе, старец сказал ему: ныне в Александрии нет сосуда такого, как сей. Папа, веруя, что старец получил уверение в том от Бога, повергся к ногам юродивого и начал заклинать его открыться, кто он. И тот, как бы придя в себя, открыл им о себе так: был я монахом, и пятнадцать лет обладал мною демон блуда; наконец, придя в себя, я сказал: Марк! Пятнадцать лет ты работал врагу; теперь пойди и также работай Христу. Пошел я в Пемет и пробыл там в покаянии восемь лет. После сего я сказал себе: войди в город и будь юродивым другие восемь лет, – и вот ныне исполнилось восемь лет моего юродства. Слышавшие сие единодушно пролили слезы. Марка и старца с учеником его оставили ночевать в патриархии, и когда настал день, старец сказал ученику: брат, позови ко мне авву Марка, чтоб он сотворил нам молитву на отход наш в келлию. Ученик нашел авву Марка уже почившим о Господе и возвестил о том старцу, старец – папе, папа – стратилату, а тот повелел, чтобы не было работы в сей день в городе; старец же послал ученика своего в Скит с наказом стучать в било и сказать собравшимся отцам: идите благословиться от старца. И собрались все скитяне в белых одеждах с ваиями и ветвями, равно как и еннатцы^[15], и келлийцы с горы Нитрийской, и братия из всех лавр Александрийских, так что тело блаженного Марка, помазанное смирною, оставалось непогребенным пять дней. Затем все, случившиеся в городе, с ветвями и свечами, орошая землю слезами, провожали тело блаженного Марка юродивого, славя и хваля человеколюбивого Бога, дающего такую славу любящим Его, и ныне и во веки веков.

5. Некогда авва Даниил вместе с учеником своим пошел из Скита в верхнюю Фиваиду на память аввы Аполлоса. Все отцы, числом до пяти тысяч, подобно чинам ангельским, вышли в сретение его знаков на семь. Простершись ниц по песку, приняли его как Христа и постилали пред ним одни – одежды свои, другие – кукулии, реками проливая слезы. Вышел архимандрит и семь раз поклонился старцу, прежде нежели подошел к нему, и, целовав друг друга, они сели. Тогда стали просить старца сказать им слово назидания, ибо он не вдруг-то соглашался говорить. И когда уселись все по песку вне киновии, так как церковь не могла вместить их, авва Даниил повелел ученику своему: напиши, – если желаете спастись, ревнуйте о нестяжательности и молчании, ибо на сих двух добродетелях висит все монашеское житие. Ученик отдал сие писание одному из братий, а тот перевел его на египетский язык, и когда оно было прочитано, все заплакали... и препроводили старца далее, ибо не посмели сказать ему: раздели с нами трапезу. Вошедши в Ермополь, старец послал ученика постучать в ворота монастыря и возвестить, что он здесь; был же то женский монастырь святого Иеремии, в коем обитало до трехсот сестер. Когда он постучался, привратница ответила ему тонким голосом: спасайся! В добрый час приход твой! Что тебе угодно? Он просил ее: позови мне мать игумению, ибо я хочу поговорить с нею. Привратница ответила: она никогда ни с кем не беседует, но скажи мне, что тебе угодно, и я перескажу ей. Он попросил передать, что один монах желает говорить с нею. После сего пришла наместница игумении и сказала ему тонким голосом: мать прислала меня спросить, что тебе угодно? Брат ответил: прошу, дабы она сделала милость и позволила переночевать мне здесь с одним старцем, ибо уже вечер, и мы боимся, чтоб нас не съели звери. Та ответила ему: никогда муж не входит сюда, и лучше вам быть съеденными зверями внешними, нежели внутренними. Брат сказал: авва Даниил скитский здесь. Услышав то, она отворила врата и выбежала с сестрами, постилая покровы свои от ворот до места, где был старец, и, припадая к ногам его, целовали края одежды его. Когда все вошли внутрь монастыря, игумения принесла лохань с теплою водою и травами и, поставив сестер в два ряда, умыла ноги старцу и ученику его, а затем, взяв чашечку и подзывая сестер, черпала и возливала на главы их, после сего и себе возлила в недро и на главу. Все сестры, казалось, были как камни безгласны, и всякое дело совершалось у них при посредстве била, движения же их были подобны ангельским. Авва спросил игумению: нас ли ради сестры так благоговеинствуют или они всегда таковы? Она ответила: всегда таковы рабы твои, владыко. Но помолись о них. Старец попросил: скажи ученику моему вести себя также, ибо он походит на готфа – говорит постоянно. Между тем одна из сестер в изорванных рубищах лежала посреди двора, и старец спросил: кто сия – лежащая там? Одна из сестер ответила: это пьяная, и мы не знаем, что делать с нею: изгнать из монастыря – боимся греха, а, оставаясь в монастыре, она смущает сестер. Старец повелел ученику вылить лохань на нее, и когда он сделал так, она встала, как от опьянения. Мать сказала: владыко! Такова она всегда. Затем она ввела его в трапезную, где был приготовлен вечер для сестер и просила: благослови рабыням твоим вкусить пред тобою, владыко. Он благословил. С гостями сели только она и вторствующая сестра. Старцу были предложены – моченые сухари, свежие овощи, финики и вода; ученику его – варево из чечевицы, небольшой хлеб и растворенное водою вино; сестрам же – разные яства, рыбы и вина вдоволь, и они вкусили весьма хорошо. В продолжение трапезы никто не говорил, и когда она закончилась, старец спросил игумению: что это ты сделала? Следовало бы нам вкушать хорошо, а между тем кушали-то вы? Она ответила ему: ты – монах, и я предложила тебе пищу монаха; ученик твой – ученик монаха, и я предложила ему пищу ученика; мы же – новоначальные и вкусили пищу новоначальных. Старец заметил: да помянется любовь твоя; поистине это назидательно для нас. Когда все пошли спать, авва Даниил сказал ученику: пойди и посмотри, где пияная, которая лежала посреди двора. Тот посмотрел и сказал, что на углу житницы. Тогда старец попросил ученика побыть с ним ночь сию, и когда все сестры упокоились, они зашли за житницу и увидели, что «хмельная» встала и воздела руки свои к небу; слезы ее лились, как река; уста двигались; она то восклонялась, то опять падала ниц; услышав же, как кто-либо из сестер выходил, падала на землю и храпела, – так она проводила дни свои. Тогда старец попросил ученика позвать игумению, и придя вместе со вторствующею сестрою, смотрела она всю ночь, что делала та пияная, и начала плакать, говоря: о, сколько зла я делала ей!? Когда ударили в било и прошла молва о «пьянице» между сестрами, она, догадавшись о том, поспешно пошла туда, где ночевал старец, взяла жезл и наметку его, отворила врата монастыря и, оставив записку: простите мне, если в чем согрешила пред вами, – вышла и сделалась невидимою. С наступлением дня стали искать ее, но нашли лишь записку, оставленную ею, и был великий плач в монастыре. А старец сказал: я пришел сюда ради ее, ибо таких «пияных» любит Бог. Все сестры исповедали ему, что они делали ей, после чего старец, сотворив им молитву, отправился с учеником в келлию свою, славя и благодаря Бога, единого ведущего, сколько есть сокровенных рабов у Него.

6. Некто Евлогий, ученик блаженного Иоанна, архиепископа Константинопольского, пресвитер и великий подвижник, постящийся по два дня, часто продолжавший пост неделю и вкушавший только хлеб с солью, за что был славим людьми, – сей Евлогий с учениками своими пришел к авве Иосифу в Панефос, надеесь увидеть у него большую строгость жития. Старец принял его с радостию и предложил ему в утешение все, что имел. Ученики Евлогия сказали: не ест пресвитер ничего, кроме хлеба и соли. А авва Иосиф вкушал молча. Проведя у них три дня, пришедшие не слышали, чтоб авва Иосиф с учениками пели или молились, ибо сокровенно было делание их, и отошли, не получив пользы. Однако по устроению Божию сделался туман, Евлогий с учениками, заблудившись, опять вернулся к старцу и, подойдя, услышал, как те пели. Переждав довольно времени, они постучались, и те, прервав псалмопение, приняли их с радостию. Так как был сильный жар, то ученики Евлогия набрали в чашу воды и подали ему, но к воде речной была примешана морская, и он не мог пить. Тогда, придя в себя, Евлогий припал к ногам старца и, желая узнать образ их жития, спросил: что это, авва? Прежде вы не пели, а теперь, по уходе нашем, поете; также, приняв чашу, я нашел воду соленою. Старец сказал ему: брат небрежен, и по ошибке примешал в нее морской. Но Евлогий умолял старца, желая узнать истину, и тот ответил: та малая чаша вина была чашею любви, а это – вода, которую всегда пьют братия. Он научил Евлогия различению помыслов и отсек от него человеческое, так что тот сделался строителем, после вкушал уже все предлагаемое, научился и сам делать втайне. Теперь же сказал старцу: подлинно, ваше делание – истинное.

7. Авва Исаия говорил: великим почитаю я и чистым победу над тщеславием и преспеение в познании Бога, ибо впадший в руки злой сей страсти тщеславия чужд мира, ожестевает сердцем к святым и в довершение зол своих впадает в высокомудрие, которое есть гордость – мать всех зол. Ты же, верный раб Христа, имей сокровенным делание свое и в болезни сердца пекись о том, чтоб чрез человекоугодие не погубить награды за делание свое, ибо делающий напоказ людям уже восприемлет мзду свою, как и Господь говорил.

8. Он же сказал: любящий быть славимым от людей не может быть чужд зависти, а завидующий не может обрести смиренномудрия; таковый же предал душу свою врагам своим, которые вовлекают ее во множество зол и губят.

9. Опять сказал: бегайте тщеславия и сподобитесь славы Божией в будущем веке.

10. Некогда брат пришел к авве Феодору Фермейскому и три дня умолял его сказать ему слово назидания, но старец не отвечал, и брат отошел в печали. Ученик спросил его: авва! Почему не дал ты брату наставления? Он отошел в печали. Старец сказал: истинно, я не говорил ему потому, что он – торговец и хочет славиться чужими словами.

11. Другой брат спросил авву Феодора: посоветуешь ли мне, авва, несколько дней не вкушать хлеба? Старец ответил: хорошо сделаешь, и я так делал. Брат сказал ему потом: итак, отнесу-ка я горох свой в хлебню. На это старец заметил: если все же пойдешь в хлебню, то приготовь там себе и хлеба, ибо какая нужда в таком выносе?

12. Иной еще брат пришел к нему и начал рассуждать о таких вещах, которые еще не совершал делом. Старец сказал ему: еще не нашел ты корабля, еще не погрузил на него вещей и, не начавши плавания, уже прибыл в другой город. Впервые придешь ты в то, о чем теперь говоришь, лишь тогда, когда исполнишь его делом.

13. Некто из старцев рассказывал об авве Феодоре Фермейском следующее: однажды пришел я к нему вечером и нашел его одетым в разодранный левитон; грудь его была обнажена, а кукуль сдвинут наперед. В это время один из сановников пришел видеть его. Когда он постучал, старец вышел отворить и, встретив его, сел у двери, поговорить с ним. Я взял конец мафория и покрыл плечи его, но старец протянул руку и сбросил его. Когда сановник ушел, я спросил его: авва! Что это ты сделал? Человек сей пришел к тебе, дабы попользоваться, а не затем, чтоб соблазниться. Старец ответил: что ты говоришь мне, авва? Ведь еще не человекам работаем? Мы сделали нужное – и кончено; желающий же пользоваться, пусть пользуется, желающий же соблазняться, пусть соблазняется, а я как есть, так и встречаю. При сем дал заповедь ученику своему: если кто придет, желая видеть меня, не говори ему что-либо человеческое, но если ем, скажи – ест; если сплю, скажи – спит.

14. Некогда один из начальников, услышав об авве Моисее, пришел в Скит видеть его; старец, узнав о сем, побежал к болоту. Когда тот, встретив его, спросил, где келлия аввы Моисее, старец сказал: чего вы хотите от него? Он же безумен. Придя в церковь, правитель поведал клирикам: слыша об авве Моисее, я пришел видеть его, но вот встретился нам старец, идущий в Египет, и на вопрос, где келлия аввы Моисее, сказал нам, что он безумен. Услышав сие, клирики опечалились и спросили: каков был старец, сказавший так на святого? Он рассказал: старец был в ветхой одежд – высокий и черный. Тогда клирики ответили: это и есть авва Моисей, а сказал вам так потому, что встретил вас сам. После сего правитель удалился, получив большую пользу.

15. Один брат спросил авву Моисее: если пойду жить в какое-либо место, то как посоветуешь мне вести себя там? Старец сказал: если поселишься в каком- либо месте, старайся о том, чтобы сделать себе имя ни тем, например, что не будешь ходить в собрания, или не будешь вкушать на вечери любви, или чем-то еще – это правило доставит тебе пустое имя, и после встретишь от того немалую докуку, ибо люди туда и бегут, где находят таковое. Брат еще спросил: что же мне делать? И старец ответил: где бы ты ни жил, иди со всеми наравне; и то, что, увидишь, делают люди благоговейные, к коим имеешь веру, делай и ты то, и будешь покоен. То и есть смирение, чтоб быть тебе равну другим; и люди, увидев, что ты не выказываешься, будут принимать тебя равно всем, и никто не будет докучать тебе.

16. Авва Нисферой Великий шел однажды по пустыне с братом. Увидев дракона, они побежали. Брат спросил старца: и ты боишься, отче? Старец ответил: не боюсь, чадо, но лучше было убежать, ибо иначе мне бы не убежать от духа тщеславия.

17. Некогда правитель страны хотел видеть авву Пимена, но старец не соглашался прийти. Тогда правитель под каким-то предлогом схватил, как злодее, сына сестры его и посадил в темницу, говоря: если придет старец и попросит о нем, я отпущу его. Сестра пришла к дверям келлии старца и плакала, но он не дал ей никакого ответа. Тогда она начала укорять его: медноутробный! Сжалься надо мною, ибо он у меня единственный. Старец послал сказать ей: Пимен не родил детей. Так она и удалилась. Правитель, услышав о том, передал: хоть словом повели, и я отпущу его. Но старец отозвался так: исследуй по законам: если он достоин смерти, – пусть умрет; если же нет, – делай, как хочешь. Получив такой отзыв, правитель освободил заключенного.

18. Авва Пимен говорил: научи сердце свое соблюдать то, чему учит язык твой.

19. Еще говорил: люди говорят как совершенные, а делают как новоначальные.

20. Опять сказал: приучи уста свои говорить то, что у тебя на сердце.

21. Авва Даниил рассказывал: пришли мы некогда к авве Пимену и вкусили вместе. После сего авва сказал нам: идите отдохните немного, братия. Братия пошли, чтоб отдохнуть, а я остался, дабы поговорить с ним наедине, и, встав, пошел к нему в келлию. Авва, коль скоро увидел, что я иду к нему, лег, будто бы хотел спать: ибо таково было делание старца – все совершать втайне.

22. Авва Пимен сказал: поистине, ищущий дружества с людьми отступает от содружества с Богом. Не хорошо хотеть всем нравиться, ибо сказано: горе, егда добре рекут вам вси человецы (Лк. 6:26).

23. Некогда авва Адельфий, епископ Никопольский, пришел к авве Сисою на гору аввы Антония. Когда епископ и бывший с ним намеревались отправиться обратно, авва Сисой убедил их вкусить пищи на дорогу утром; был же тогда пост. Во время трапезы, кто-то из братий постучался, и авва Сисой сказал ученику: дай им немного кашицы, ибо они утомились. Авва Адельфий заметил: оставь это, чтоб не говорили, будто авва Сисой ест с утра. Посмотрев на него пристально, старец повелел брату: поди дай им. Увидев кашицу, те спросили: нет ли у вас странников и не ест ли старец с вами? Брат ответил: ест. Тогда они начали скорбеть, говоря: да простит вам Бог, что вы допустили старца вкусить теперь! Разве не знаете, что за сие он много дней будет изнурять себя! Услышав о том, епископ поклонился старцу и сказал: прости мне, авва! Я помыслил человеческое, ты же сделал божеское. Авва Сисой ответил ему: если Бог не прославит человека, слава человеческая – ничто.

24. Авва Амун Раифский спросил авву Сисоя: когда я читаю Писание, помысл мой хочет составлять красивые слова, чтоб иметь их на случай вопроса. Старец ответил на то: в этом нет нужды, но лучше от чистоты ума стяжи себе и беспопечение и слово.

25. Некогда один начальник пришел видеть авву Симона. Услышав о сем, авва опоясался и влез на финиковое дерево очищать его. Пришедшие прокричали ему: старец! Где отшельник? Он ответил: нет здесь отшельника. Получив такой ответ, они удалились.

26. В другое время пришел иной начальник видеть старца. О сем предварили известить авву, говоря: авва, приготовься! Один начальник, слыша о тебе, идет принять от тебя благословение. Авва Симон сказал: хорошо, приготовлюсь. Надев свой кентоний, старец взял хлеба и сыра и, сев у ворот, начал есть. Когда начальник пришел со своею свитою и увидел сие, то уничижился тем, говоря: это ли отшельник, о коем мы слышали? И они тотчас удалились.

27. Один брат пришел к авве Серапиону, и старец, по обычаю, предложил сотворить ему молитву, но тот, называя себя грешником и не достойным даже самого монашеского образа, не согласился. Старец хотел умыть ноги его, но он те же произнес слова и не принял того. Старец, предложив ему пищу, сам стал есть с ним и учил его, говоря: если хочешь себе пользы, то с терпением сиди в своей келлии, внимай себе и рукоделию своему, ибо не принесет тебе столько пользы посещения старцев, сколько принесет таковое сидение. Услышав сие, брат огорчился и так изменился в лице, что это не могло укрыться от старца, и авва Серапион сказал ему: доселе ты говорил, что ты грешник, и обвинял себя, будто недостоин даже и жизни, а за то, что я с любовию напомнил тебе о полезном, так рассердился! Если желаешь быть смиренным, мужественно переноси наносимое тебе другими и не прилагай к себе праздные слова. Услышав сие, брат раскаялся пред старцем и удалился с большою пользою.

28. Святая Синклитикия говорила: как сокровище, будучи открыто, скоро истрачивается, так и добродетель, будучи являема и выставляема всем, портится и гибнет; и как тает воск от лица огня, так и душа растаивает от похвал и отвергает свой труд.

29. Опять сказала: как несовместно в одно и тоже время быть растением и семенем, так невозможно нам творить плод небесный, когда мирская слава окружает нас.

30. Сидел однажды авва Тифой, и близ него был брат. Не зная о сем, авва Тифой воздохнул; не замечал же он брата, потому как был в восхищении. Но после, положив метание, авва сказал: прости мне, брат! Я еще не сделался монахом, ибо воздохнул при тебе.

31. Говорили, что один старец пребывал на безмолвии в нижних пределах Египта, и один верный мирянин прислуживал ему. Случилось заболеть сыну мирянина, и он долго умолял старца прийти и сотворить молитву над детищем его, пока, наконец, старец не пошел вместе с ним. Однако мирянин побежал вперед и, войдя в дом, позвал: идите встретить отшельника! Старец, узрев издали, что они выходят навстречу ему со светильниками, и поняв, к чему сие, сбросил одежду, кинул в реку и начал мыть ее, стоя нагой. Увидев сие, прислуживатель его устыдился и начал просить людей, говоря: возвратитесь, ибо старец в исступлении. Затем, подойдя к нему, спросил: авва! Что это ты сделал? Все говорили, что старец в бесновании. И я желал услышать сие, – ответил старец.

32. Некогда в Келлиях по случаю праздника вся братия вкушали трапезу в церкви. Один брат сказал прислуживающему: я не ем вареного, но одну соль. Тот крикнул другому брату вслух всех: такой-то брат не ест вареного, принеси ему соли. Тогда встал один из старцев и сказал вкушавшему только соль: лучше бы тебе ныне в келлии своей есть мясо, нежели слышать голос сей при всех.

33. Один брат, добрый подвижник, не употреблявший хлеба, пришел к одному старцу. В то время там случились и другие странники, и старец приготовил для них немного вареной пищи. Когда сели за трапезу, брат-подвижник взял себе только моченого гороха и ел его. По окончании трапезы старец отвел его в сторону и сказал: брат! Когда приходишь куда-либо, не выказывай своего жития. Если же желаешь всегда держать свое правило, сиди в келлии своей и не выходи никуда. Наученный словом старца, брат сей уже никогда не выказывал себя при встречах с братиями.

34. Некто из отцов рассказывал, что в Палестине у реки близ селения, где пребывал блаженный Силуан, жил брат, притворявшийся безумным, и если кто-либо из братьев посещал его, он тотчас начинал смееться, так что приходящие, оставляя его, уходили. Однажды трое из отцов пришли к авве Силуану и, сотворив молитву, просили послать кого-нибудь с ними посетить братий в келлиях их, добавив при этом: сделай милость, прикажи брату, чтоб он проводил нас ко всем. Старец при них повелел брату проводить их ко всем, наедине же шепнул: смотри, не води их к тому безумному, дабы не соблазнились. Когда ходили они по келлиям, пришедшие просили водившего их: сделай милость, проведи нас по всем. Он говорил: хорошо, – однако, по слову старца, все-таки не повел их в келлию безумного. По возвращении старец спросил их: видели братий? Те ответили: видели и благодарим, только скорбим, что не у всех были. Старец спросил у водившего их брата: не сказал ли я тебе, дабы провел их по всем? Брат ответил: я так и сделал, отче. Но наедине сказал ему: только к безумному брату не водил их. Уходя, отцы повторили старцу: истинно благодарим, что видели братий, но скорбим, что не всех видели. Тогда старец, рассудив в себе случившееся, пошел к тому юродивому брату, не постучавшись, тихо и неожиданно вошел и нашел его сидящим на своем стульце, а перед ним две корзины – одна по правую руку, другая – по левую. Увидев старца, он, по своему обычаю, начал смееться. Но старец сказал: оставь это ныне и поведай мне о сидении своем. Тот же продолжал смееться. На это авва Силуан говорит ему: ты знаешь, – кроме субботы и воскресенья я не выхожу из келлии, но пришел среди недели, ибо Бог послал меня к тебе. Устрашенный тем, брат положил метание старцу и сказал: прости мне, отче; с утра я сажусь и кладу камешки сии пред собою и, если найдет на меня помысл добрый, бросаю камешек в правую корзинку, а если худой – в левую. Вечером я считаю их, и коль найдется их более в правой – вкушаю, если же в левой – не вкушаю. Когда наутро придет мне снова худой помысл, я говорю: смотри, что ты делаешь? Опять не будешь есть. Услышав сие, авва Силуан удивился и сказал: поистине приходившие ко мне отцы были Ангелы, желавшие привести в известность добродетель брата; притом великая радость и веселие духовное были у меня в присутствии их.

35. Старец говорил: если приходишь куда-нибудь, не выказывай жития своего: например, что не ешь масла, или вареного, или рыбы... – только на вино не разрешай, если боишься брани, и, хотя бы укоряли тебя за это, не смотри на то.

36. Еще говорил: если придет к тебе брат, возьми плач с лица своего и сокрой в сердце, пока не отпустишь брата. Тогда опять положи плач на лице свое, и демоны убегут, когда увидят его с тобою.

37. О скитянах говорили: если кто узнавал об их делании, они более уже не считали делания того добродетелию, но как бы грехом.

38. Старец сказал: человекоугодие истребляет все качество человека, и оставляет его сухим.

39. Опять сказал: выказывающий и обнаруживающий добрые дела свои подобен сеющему поверх земли: налетают птицы небесные и уничтожают посеенное; скрывающий же житие свое подобен тому, кто засевает лишь одну борозду, однако внутрь земли, – и пожинает весьма много.

40. Старец говорил: или, бегая, бегай людей, или посмеивайся лести и людям, представляя себя безумным.

41. Один киновиарх имел большую славу у людей и был отцом двухсот монахов. К нему под видом бедного старца пришел Христос и просил вратаря передать авве, что пришел такой-то брат. С большим трудом вошел к нему вратарь доложить о пришедшем, но нашел его разговаривающим с другим. Постояв немного, он попытался сообщить о бедном, не ведая, что то Христос, однако авва закричал на него: не видишь, – я разговариваю с другими? Подожди. Долготерпеливый же Господь оставался у ворот, ожидая его прихода. Около пятого (одиннадцатого) часа прибыл какой-то богач, и киновиарх поспешно выбежал ему навстречу. Увидев его с богатым, богатый в милости и друг смиренных Господь, просил и умолял: хочу поговорить с тобою, авва. Но тот, не обращая на него внимания, вошел с богатым в киновию, заботясь об его угощении, как странника, а по угощении проводил его до ворот и вернулся, обремененный заботами, забыв о бедном и незлобивом старце. Когда настал вечер, киновиарх так и не удостоил принят благословенного и истинного Странника, и Он удалился, объявившись так: скажи авве: если ты желаешь славы человеческой, то за прежний твой труд и многие подвиги Я пошлю тебе пришельцев со всех четырех сторон, ибо ты любишь помазывать и быть помазанным; благ же царствия Моего ты не вкусишь. Таким образом познан был в бедном Вседержитель.

Глава IX. О том, что должно блюсти себя от осуждения

1. Некогда в киновии аввы Илии с одним братом случилось искушение, и, изгнанный оттуда, он пошел к авве Антонию в гору. После того, как брат пробыл у него с год, авва отослал его в киновию, из которой он вышел. Но братия, увидев его, опять изгнали. Вернувшись к авве Антонию, он сказал ему: не захотели принять меня, отче! Тогда старец послал его с такими словами: корабль потерпел крушение на море и потерял груз, только немногое с трудом спасено на берег; вы же и то, что спасено, хотите потопить. Братия, услышав, что он послан аввою Антонием, тотчас приняли его.

2. Авва Агафон, когда замечал что-либо, и помысл его хотел осудить то, говорил себе: Агафон, не сделай того же и ты! И тем усмирял помысл свой.

3. Некогда заболел авва Агафон и один из старцев. Когда они лежали в келлии, и старец читал книгу Бытия, то, дойдя до того места, где Иаков говорит: Иосифа несть, Симеона несть, и Вениамина ли поймете? ...и сведете старость мою с печалию во ад (Быт. 42:36, 38), заметил: не довольно ли с тебя других десяти, авва Иаков? Авва же Агафон сказал ему: перестань, старец! Бог оправдаяй. Кто осуждаяй? (Рим. 8:33, 34)

4. Авва Антоний предрек авве Аммону: ты имеешь преуспеть в страхе Божием. Потом вывел его из келлии и, показав камень, сказал: брани этот камень и бей его. Он сделал так. Говорит ему авва Антоний: ничего не сказал тебе камень? Тот ответил: нет. Авва Антоний сказал: так и ты имеешь достигнуть в меру сию, – что и сбылось, ибо авва Аммон столь преуспел, что от избытка благости уже не видел зла. Так, когда он стал епископом, однажды привели к нему девицу, имевшую во чреве, и просили дать ей епитимию, но он, знаменовав крестом чрево ее, повелел дать ей шесть пар саванов, говоря: как бы не умерла она или дитя ее, когда придет время родить, и не найдется ничего на погребение. Тогда сказали ему обвинители ее: для чего ты это сделал? Дай ей епитимию! Он ответил им: видите, братие, как она близка к смерти. Что же я имею сделать? И отпустил ее. Никогда старец не дерзал осуждать кого-либо.

5. Некогда авва Аммон пришел в одно место ради трапезы. Там был некто, имевший худую славу, и случилось так, что в это время пришла женщина и вошла в келлию хулимого брата. Братия, узнав о том, встревожились так, что хотели тотчас изгнать брата, но, услышав о епископе Аммоне, пришли к авве и просили пойти с ними. Как скоро брат узнал об этом, скрыл женщину под большую кадку, а авва Аммон, поняв то и желая скрыть дело ради Бога, сел на кадку, братиям же велел обыскать келлию. Когда женщина не была найдена, авва Аммон сказал: что это такое? Бог да простит вам! Потом, помолившись, велел всем удалиться и, взяв брата за руку, сказал ему: внимай себе, брате! И сказав сие, удалился.

6. Рассказывали, что один согрешивший брат был изгоняем пресвитером церкви. Тогда авва Виссарион встал и вышел вместе с ним, говоря: и я – грешник.

7. Авва Илия сказывал: виделось мне, будто один брат взял себе под мышку тыкву вина. Желая пристыдить демонов, ибо это было виденье, я сказал брату: сделай милость, приподними мне это. Когда он приподнял одежду, то оказалось, что у него ничего нет. Это поведал я для того, чтоб вы – увидите ли что своими глазами или услышите – не верили тому. Особенно же храните помыслы, воспоминания и мысли, зная, что часто их влагают демоны, чтоб осквернить душу помышлением о неполезном и упразднить ими памятования о грехах своих по Боге.

8. Авва Исаия сказал: если придет тебе помысл осудить ближнего за какой-нибудь грех, подумай прежде, что ты еще боле его грешен. Не верь, будто то угодно Богу, что, как тебе думается, ты делаешь хорошо, и не дерзнешь осуждать ближнего.

9. Опять сказал: не осуждать ближнего и уничижать себя есть место покоя совести.

10. Рассказывали, что к авве Исаии некогда пришел мальчик для исцеления от демона; пришли также и братия из египетской киновии. Выйдя, старец увидел, что брат согрешает с мальчиком, и не обличил его, говоря: если Бог, сотворивший их, не пожигает их огнем, то кто я, чтоб обличать.

11. Авва Пимен спросил авву Иосифа: скажи, как мне сделаться монахом? Авва Иосиф отвечал: ежели хочешь найти покой и здесь, и там, то при всяком деле говори себе: кто я? – и не осуждай никого.

12. Авва Исаак пришел в киновию и, увидев согрешающего брата, осудил его. Когда потом он возвратился в пустыню, предстал Ангел Господень и, став пред дверьми келлии, сказал: не допущу тебя войти. Старец, умоляя Ангела, спросил, что сие значит, и тот ответил: Бог послал меня с такими словами: спроси его, куда велит он ввергнуть согрешившего брата, которого осудил? Старец тотчас покаялся, и Ангел сказал: Бог простил тебя, но впредь берегись осуждать кого-либо, прежде нежели осудить его Бог.

13. Авва Пафнутий, ученик аввы Макария, говорил: просил я однажды отца моего сказать мне слово, и он сказал: никому не делай зла и никого не осуждай; храни сие и спасешься.

14. Говорили об авве Макарии Великом, что он был как бы земной Бог. Ибо как Бог покрывает мир, так авва Макарий покрывал согрешения, которые, видя, как бы не видел и, слыша, как бы не слышал.

15. Некогда в Ските согрешил брат. Когда составилось собрание, послали за аввою Моисеем, но он не хотел идти. Пресвитер опять послал к нему, говоря: приди, ибо все ждут тебя. Он встал, взял дырявую корзину и, наполнив ее песком, понес на себе. Братия, вышедши в сретение его, спросили: что значит сие, отче? Старец ответил: это грехи мои сыпятся позади меня; я же не смотрю на них, а пришел теперь судить чужие ошибки. Услышав сие, они ничего не сказали брату и простили его.

16. Авва Моисей говорил: человек должен умереть для всякого другого, чтоб не осуждать его ни в чем.

17. Еще сказал: конец всего – не осуждать ближнего, ибо когда рука Господня убивала всякого первенца в земле египетской, то не осталось дома, в котором не было бы мертвого. Брат спросил его, что значит слово сие? Старец ответил ему: если попустится нам увидеть грехи свои, то не увидим грехов ближнего, ибо безумно человеку, имеющему своего мертвеца, идти плакать над мертвецом ближнего. А умереть для ближнего, значит нести тяжесть своих грехов, не заботясь о другом – хорош ли он или худ. Не делай зла никакому человеку и даже не мысли зла в сердце своем на кого-либо; не уничижай творящего зло, не общись с творящим зло ближнему своему и не сорадуйся творящему зло ближнему своему. Сие и значит – умереть для ближнего. Не охуждай никого, но говори: Бог знает каждого. Не единомысльствуй с охуждающим, не сорадуйся охуждению его и не ненавидь охуждающего ближнего своего, – вот что значит не осуждать! Не имей вражды ни с каким человеком, не держи вражды в сердце своем и не ненавидь враждующего с ближним, – вот что значит мир! При сем утешай себя так: на малое время труд, а благодатию Божиею – на веки упокоение. Слава. Аминь.

18. Говорили об авве Марке Египетском, что он тридцать лет не выходил из келлии своей. Один пресвитер имел обычай приходить и совершать для него Святое Приношение. Диавол, видя терпение добродетельного мужа, злоумыслил искусить его осуждением, и внушил одному бесноватому прийти к старцу под предлогом молитвы. Когда сей одержимый духом пришел, то прежде всякого другого слова закричал старцу: у пресвитера твоего есть смрад греха; не позволяй ему более входить к тебе. Но богодухновенный муж сказал ему: все выбрасывают нечистоту вон, а ты внес ее ко мне. Написано: не судите, да не судими будете (М. 7:1). Впрочем, если он и грешник, Господь да спасет его, ибо сказано: молитеся друг за друга, яко да исцелеете (Иак. 5:16). Со словом сим, сотворив молитву, авва изгнал из того человека беса и отпустил его здоровым. Когда по обычаю пришел пресвитер, старец принял его с радостию; и благой Бог, видя незлобие старца, показал ему такое знамение: когда пресвитер стал пред Святою Трапезою, я увидел – рассказывал старец, – что низшел Ангел Господень, положил руку свою на пресвитера, и он стал как столп огненный. Когда изумился я такому видению, то услышал глас, говорящий мне: человек! Почто изумляешься ты сему? Если земной царь не позволяет своим вельможам предстать пред собою нечистыми, а не иначе, как со славою великою; не тем ли паче Божественная сила очистит служителей неизреченной тайны, предстоящих пред лицем небесной славы. Так мужественный борец Христов, Марк Египетский, соделавшийся великим, сподобился дара сего за то, что не осудил пресвитера.

19. Брат спросил авву Пимена: скажи мне, как сделаться монахом? Старец сказал: если желаешь найти покой здесь и в будущем веке, то при всяком деле говори: кто я? И не осуждай никого.

20. Однажды пресвитер Пелусиотский услышал о некоторых братиях, что они часто ходят в город мыться и нерадят о себе. Придя в церковное собрание, он снял с них схиму, однако после того стала мучить его совесть и он, раскаявшись, пришел к авве Пимену, одолеваемый помыслами и неся левитоны братьев. Когда он открыл о случившемся старцу, тот спросил его: не имеешь ли и ты чего-либо от ветхого человека? Совлекся ли ты его? Пресвитер ответил: я причастен ветхому человеку. Старец сказал на то: стало быть, и ты как братья, ибо если ты и немного причастен ветхости, все подлежишь греху. Тогда пресвитер, призвав всех одиннадцать братьев и покаявшись пред ними, облек их в монашескую схиму и отпустил.

21. Тот же старец говорил: бывает, что человек кажется молчащим, однако сердце его осуждает других; таковый непрестанно говорит. И бывает, что человек с утра до вечера говорит, а между тем держит молчание, то есть без пользы не говорит ничего.

22. Один брат спросил авву Пимена: отче, если я увижу падение брата, хорошо ли покрыть то? Старец ответил: в какой час покроем мы падение брата нашего, в тот и Бог покрывает наше; и в какой откроем падение брата, в тот и Бог открывает наше.

23. Брат сказал авве Пимену: когда я вижу брата, о падении которого слышал, то не хочу вводить его в келлию свою; когда же вижу доброго, то радуюсь с ним. Старец ответил на то: если делаешь немного добра для брата хорошего, то для того сделай вдвое, ибо он немоществует. Так, был в киновии некто по имени Тимофей. Игумен, услышав худой слух об искушении одного брата, спросил о том Тимофее, и сей присоветовал изгнать провинившегося. Когда того изгнали, искушение брата налегло на Тимофее до того, что он был в опасности. Тогда восплакал Тимофей пред лицем Божиим, говоря: согрешил я, прости мне. И был к нему глас: не думай, что Я сделал тебе сие за другое что, как не за то, что презрел ты брата во время искушения его.

24. На горе Афливской жил один великий безмолвник и, когда на него напали разбойники, старец закричал. Услышали то, соседи старца схватили разбойников и отослали к правителю, а тот посадил их в темницу; однако после братия начали скорбеть, говоря: они преданы из-за нас. Тогда они пошли к авве Пимену и сказали ему о сем деле. Авва Пимен написал тому старцу: радуйся о первом предательстве – откуда оно; и тогда поймешь второе. Ибо если б прежде ты не был предан изнутри, то не сделал бы второго предания. Выслушав слово аввы Пимена, – а он был славим во всей стране той, – безмолвник, несмотря на то, что никогда не выходил из келлии своей, пошел в город, вывел разбойников из темницы и пред всеми освободил их.

25. Авва Пимен сказал: написано – яже видеста очи твои, глаголи (Притч. 25:8); я же говорю вам: если даже осяжете руками своими, не свидетельствуйте о том уверительно. И рассказал, как один брат был поруган подобным: повиделось ему, будто брат его согрешает с женою; он же, будучи сильно борим, подошел и, думая, что это они, толкнул их ногою, говоря: перестаньте наконец! Доколе? Но оказалось, что то были снопы пшеницы. Потому сказал я вам: если даже и руками вашими осяжете, не обличайте.

26. Некоторые из отцов спросили авву Пимена: как авва Нестерой столько терпел ученика своего? Авва Пимен ответил им: если б это был я, то и подушку клал бы ему под голову. Тогда авва Анув спросил: и что бы ты сказал Богу? Авва Пимен ответил, что сказал бы: Ты рек: изми первее бервно из очесе твоего, и тогда узриши изъяти сучец из очесе брата твоего (Мф. 7:5).

27. В киновии некогда пал брат. В тех местах жил отшельник, который долгое время никуда не выходил, и авва киновии пришел к сему старцу и поведал ему о падшем. Старец сказал: изгоните его. Покинув киновию, изгнанный брат пришел в один ров и плакал. Случилось в то время некоторым братиям проходить там к авве Пимену. Услышав плачь и войдя к брату, они нашли его в великой скорби и убеждали идти к старцу, но он не хотел и говорил: здесь я и умру. Пришедши к авве Пимену, они рассказали ему о сем, и он, отпуская их, просил передать брату, что авва Пимен зовет его. Брат пришел, и старец, видя, как он убит скорбию, встал, дал ему целование и, радуясь с ним, просил его вкусить, а между тем послал к тому отшельнику со словами: много лет я желал видеть тебя, слыша о тебе, но по лености обоих нас, мы еще не виделись друг с другом. Ныне же, ради того, что есть на то воля Божия и есть добрый к тому повод, потрудись прийти сюда, и повидаемся. Тот, хотя никогда не выходил из келлии своей, услышав сие, сказал: если б не Бог внушил старцу, он не послал бы за мною, – посему встал и пришел к нему. Целовав друг друга с радостию, они сели, и авва Пимен сказал ему: в одном месте жили два человека и оба имели по мертвецу. Один из них оставил своего мертвеца и пошел плакать над мертвецом брата. Услышав слово сие, старец пришел от него в сокрушение, ибо вспомнил, что сделал, и сказал: Пимен горе-горе – в небесах, я же долу-долу – на земле.

28. Некоторые из отцов спросили авву Пимена: если увидим какого-либо брата грешащим, повелишь ли, чтоб мы обличили его? Старец ответил им: что до меня, то, если будет нужда идти чрез место сие, я пройду мимо и не обличу.

29. Один брат спросил авву Пимена: что мне делать, ибо скучаю я, сидя в келлии? Старец ответил: никого не уничижай, никого не осуждай, ни на кого не клевещи, – и Бог подаст тебе покой, и будет сидение твое несмущенно.

30. Брат спросил авву Пимена: отче, что мне делать? И старец сказал: написано – яко беззаконие мое аз возвещу, и попекуся о гресе моем (Пс. 37:19).

31. Некогда авва Пимен пришел в пределы Египетские. Случилось, что близ него жил брат, имевший женщину, но старец никогда не обличал его, и братья не знали о деле сем. Когда женщина та родила, старец, узнав о том, велел меньшему брату своему: возьми эти овощи и отдай их соседу, ибо ныне он имеет в них нужду. Брат сделал так, как велел ему старец, и это было столь назидательно для согрешающего брата, что он пришел в сокрушение и через несколько дней отпустил женщину, отдав ей, что имел. Потом сказал старцу: отныне я начинаю покаяние. Затем устроил себе вблизи келлию и чрез нее входил к старцу, который световодил его путем Божиим и приобрел его.

32. Некогда в Ските было собрание по случаю падения брата. Отцы говорили, а авва Пиор молчал, потом встал и вышел; взяв суму, наполнил ее песком и носил на плечах своих; взял также небольшую корзинку с песком и носил ее пред собою. Когда отцы спросили его, что бы то значило, он ответил: эта сума, в которой много песку, суть грехи мои, ибо их много, но я оставил их позади, дабы не болезновать о них и не плакать; а вот сии немногие грехи брата моего – предо мною, и я занимаюсь ими, судя его. Делать же так не должно, а должно мне паче свои грехи изнести пред себя и о них пещись, прося Бога о помиловании. Тогда отцы, восстав, сказали: истинно, – сей есть путь спасения.

33. Авва Пафнутий рассказал следующее: однажды, путешествуя, я сбился с дороги по причине тумана и очутился близ селения. Увидев там людей, недостойно беседующих друг с другом, я стал молиться о грехах моих. И вот пришел Ангел Господень с мечем и говорит мне: все, осуждающие братий своих, погибают от меча сего, но так как ты не осудил, а смирился пред лицем Божиим, как бы сам сделал грех, то за сие имя твое вписано в книгу живых.

34. Старец сказал: не осуждай блудника, если ты целомудрен, – чрез то ты равно преступаешь закон, ибо Сказавший: не прелюбы сотвориши (Мф. V, 27), сказал также: не осуждай (Мф. 7:1).

35. Рассказывали об одном старце, жившем в Египте в уединенной келлии. Имели обычай приходить к нему один брат и одна девственница. Однажды они пришли к старцу вместе, и, когда настал вечер, старец постелил рогожу и лег посреди них. Брат, будучи борим, восстал на деву, и они сотворили грех. Старец почувствовал сие, но ничего не сказал и, когда настало утро, проводил их, не показывая к ним никакой суровости или мрачности. Дорогою они говорили друг другу: понял ли старец или нет? И возвратясь к нему, они покаялись и спросили: авва! Понял ли ты, как поругал нас сатана? Старец ответил им: понял. Они говорят ему: где же был помысл твой в тот час? Он сказал: помысл мой был там, где распялся Христос; там стоял он и плакал. Тогда они попросили у старца правило покаяния, ушли и соделались сосудами избранными.

36. Некоторый старец каждый день вкушал только по три сухаря. Однажды пришел к нему брат, и когда они сели кушать, старец предложил и ему три сухаря; однако потом, видя, что брат еще нуждается, предложил других три. Когда они насытились и встали, старец осудил брата и сказал ему: не должно, брат, работать плоти. Брат покаялся старцу и ушел. На следующий день, когда старцу пришло время вкусить, он положил себе по обычаю три сухаря, но, съевши их, еще алкал, впрочем, отказал себе. На другой день случилось то же. Позже, начав ослабевать, старец понял, что сие было оставление Божие, потому, повергшись пред лицем Божиим, молился о случившемся оставлении. И видит он Ангела, который сказал ему: это сделалось с тобою за то, что ты осудил брата. Итак, знай – имеющий воздерживаться или другое что творить доброе, не своею силою творить то, но благодатию Божией, укрепляющей всякого человека.

37. К некоторому отшельнику приходил пресвитер из клира и совершал для него приношение Святых Таин. Однажды прибыл к сему отшельнику некто и похулил пресвитера, и, когда по обычаю пресвитер пришел совершить приношение, соблазнившийся отшельник не отворил ему келлию, и пресвитер возвратился назад. И вот слышит отшельник глас: взяли люди суд Мой. И потом он, как бы в восхищении, видит златое озеро, а в нем воду – весьма хорошую и кого-то черного, черпающего и переливающего. Отшельнику хотелось пить, но он не стал, ибо черпающий был черен. И вот опять глас к нему: почему не пьешь ты воды сей, и что значит здесь черный черпающий? Он только черпает и переливает. Придя в себя и уразумев силу видения, отшельник призвал пресвитера и оставил его совершать для него Приношение, как прежде.

38. В киновии были два великие брата, каждый из которых сподобился дара видеть благодать Божию на брате своем. Случилось однажды одному из них в день пятницы выйти из киновии, и, увидев вне кого-то, вкушавшего утром, он сказал ему: в этот час ешь ты в пятницу? На следующий день, во время обычного правила, брат его увидел, что благодать Божия отступила от брата, и стал скорбеть. Вошедши потом в келлию, он спросил его: что сделал ты, брат, ибо ныне я не видел на тебе благодати Божией, как прежде? Тот сказал: я ни в слове своем, ни в деле не сознаю ничего худого. Спросил его брат: не говорил ли ты слова кому? Тогда брат припомнил сказанное им и ответил: вчера утром видел я некоего, вкушавшего вне киновии, и сказал ему: в этот час ешь ты в пятницу? В этом состоит грех мой. Но потрудись вместе со мною две недели, и помолим Бога, чтоб Он простил мне. Они сделали так, и через две недели брат увидел, что благодать опять пришла на брата. Они утешились и возблагодарили Бога.

39. Некто из отцов сказал: нет под солнцем народа, подобного народу христианскому; и в народе сем нет чина, подобного чину монахов. Однако много вредит им, что диавол вводит их в злопамятство о братиях своих, и они часто говорят: он мне сказал то, а я ему сказал это; свои нечистоты пред ними, и они не видят их, но занимаются делами ближнего своего. От сего терпят они много вреда.

40. Один святой муж, увидев грешащего, заплакал и сказал: он – ныне, а я, наверно, – завтра. Итак, хотя бы в присутствии твоем и грешил кто-либо, не осуждай его, но почитай себя грешнейшим его, хотя тот будет мирянин.

41. Брат просил одного из старцев рассудить ему словом опытным: если вижу я, что кто-нибудь делает какое-либо дело, и рассказываю о том другому, однако вижу, что не осуждаю его, а только говорю – не есть ли это охуждение? Старец сказал: если ты говоришь по страсти, имее нечто на него, то это охуждение; если же ты свободен от страсти, то сказанное не будет охуждение, но чтоб не умножилось зло.

42. Также и другой брат спросил старца: если я приду к какому-либо старцу и скажу ему, что желаю жить вместе с таким-то, а он знает, что то не полезно мне, как имеет он ответить мне? Если скажет: не ходи, – не осудил ли он его помыслом своим? Старец ответил: таковую тонкость не многие имеют. Посему, если в нем есть движение страсти и он скажет так, то повредит тем себе, и слово его не будет иметь силы. Что же ему лучше тогда сказать? Лучше: я не знаю, – ибо при этом он избавит себя от осуждения. Если же он свободен от страсти, то никого не осудит, но себя обвинит, говоря: я не устроен, и потому – подразумевается – не полезно тебе. Коль спрашивающий смышлен, то не пойдет, ибо старец сказал сие не по злобе, но чтоб не умножилось зло.

43. Некто из святых, услышав, что один брат пал в блуд, сказал: о! Как он худо сделал. Несколько дней спустя почил тот брат, и Ангел Божий пришел с душею его к старцу и спросил его: смотри, тот, кого ты осудил, почил; итак, куда повелишь мне поместить его – в царствие или во ад? И старец потом до самой смерти своей просил у Бога прощения в сем, плача и сильно болезнуя.

44. Некто из святых говорил: нет лучше заповеди – не осуждать никого из братий. Между тем заповедано: обличением да обличиши ближняго твоего: и не приимеши ради его греха (Лев. 19:17). Итак, если ты увидишь брата согрешающего и не скажешь ему с любовию: доколе буду видеть в тебе тот же грех? – от рук твоих взыщется кровь его; если же он, будучи любовно обличен, пребудет в том же, то во грехе своем и умрет. Итак, хорошо обличать с любовию, а не поносить и уничижать, как врага.

45. Старец сказал: если увидишь, что кто-то смеется или ест много, не осуждай его, но лучше скажи: блажен он, ибо не имеет грехов, и потому радуется душа его.

46. Один великий старец жил в Сирии в пределах Антиохии и имел ученика, скорого на осуждение, если видел кого-либо падающим. Старец часто увещевал его о сем, говоря: поистине, сын, ты заблуждаешься и только губишь душу свою, ибо кто бо весть от человек, яже в человеце, точию дух человека живущий в нем (1Кор. 2:11). Притом многие часто немало зла делают пред людьми и тайно каются пред Богом. Также грех мы видим, а добрые дела, какие он делал, знает один Бог. Еще многие, всю жизнь свою проведши худо, часто при кончине своей были обретены в покаянии и спаслись; бывает, что и ради молитв святых приемлются грешники. Потому, хотя бы и собственными глазами видел что человек, никак не должен осуждать другого человека. Един есть Судия – Сын Божий, а человек, судящий другого, повинен суду, как противник Христа, потому что суд восхищает, власть и силу, которую дал Ему Отец.

47. Старец говорил: если увидишь очами своими брата своего падающего, тотчас скажи: анафема тебе, сатана, – брат мой не виновен в том. И укрепи сердце свое не осудить брата своего, потому что иначе удалится Дух Божий от тебя.

48. Старец сказал: что осуждаешь ты убийц, или блудников, или гробокопателей, или другого кого из беззаконников, – они имеют своего судию. Не исследуй дел с одной только стороны, но полюбопытствуй и о своих падениях, кои часто бывают еще хуже тех. И ты часто смотрел нецеломудренными очами, что, как сам знаешь, есть уже блуд. И ты часто поносил брата своего; не безызвестно же тебе, что и о сем сказал Господь: иже речет брату своему: уроде, повинен есть геенне огненней (Мф. 5:22). Всего же ужаснее то, что ты, может быть, недостойно приступаешь к Святым Тайнам и бываешь повинен Телу и Крови Христовым (1Кор. 11:27). И открывается, что тот, кого ты осуждаешь, убил простого человека, а ты убиваешь Самого Христа, становясь виновным в убиении Его, ибо ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет (1Кор. 11:29), то есть как те иудеи распяли Христа, так и недостойно причащающиеся Тела и Крови Его делают то же самое. И сей суд на них совершенно справедлив, ибо раздравший царскую порфиру или запачкавший ее, подвергаются одному и тому же наказанию; так что и те, кои тогда иссекли тело Его, и те, кои ныне оскверняют Его, причащаясь Его с нечистою душою, равному подвергнутся суду по слову Апостола.

49. Некто спросил старца: почему не могу я жить с братьями? Старец ответил: потому что не боишься Бога, ибо если б ты помнил, что Лот и в Содоме спасся тем, что никого не осуждал, то мог бы ужиться, если б поместился даже среди зверей.

50. Старец сказал: если увидишь, что брат согрешил, не возлагай на него причину сего, но на того, кто борет его, и говори: как он побежден, так и я. Плачь, ищи помощи у Бога и спостражди ему – невольно пострадавшему, ибо никто из нас не хочет грешить пред Богом, но все мы бываем прельщаемы.

51. Один старец рассказал: когда я жил во внутреннейшей пустыне, пришел ко мне один брат из монастыря для посещения, и я спросил его, как живут отцы. Он сказал: хорошо, молитвами вашими. Еще спросил я его об одном брате, имевшем худую славу. Брат ответил: он еще не изменил сей худой славы. Услышав сие, я произнес: увы! – и вместе с этим словом погрузился в сон. В восхищении я увидел себя, стоящим на святой Голгофе, и Господа нашего Иисуса Христа, распятого среди разбойников. Когда я устремился приблизится и поклониться Ему, Он, увидев меня, громко повелел предстоящим Ему Ангелам: извергните его вон, ибо сей противник Мне тем, что прежде Моего суда осудил брата своего. Когда меня изгоняли и я выходил, то затворенною дверью задержалась мантия моя и я оставил ее там. Тотчас проснувшись, я сказал пришедшему ко мне: зол день сей для меня. Тот спросил: почему, отче? Тогда я рассказал видевшееся мне во сне и прибавил: мантия моя означает покров Божий, бывший на мне и которого я теперь лишился. С того дня – говорю как пред Господом славы – семь лет провел я, скитаясь по пустыням, хлеба не вкушая, под кров не входя и не видясь ни с одним человеком, пока опять, подобным же образом, не узрел Господа моего, повелевающего отдать мне мантию мою. Слыша сие о таком дивном старце, мы сказали: аще праведный едва спасается, нечестивый же и грешный где явится? (Притч. 11:31).

52. Старец сказал: ничто столько не прогневляет Бога, ничто столько не обнажает человека и не поставляет его в состояние оставления, как охуждение, осуждение и уничижение ближнего. То, что осуждение тяжелее всякого греха, и Сам Господь говорит: лицемере, изми первее бервно из очесе твоего, и тогда узриши изъяти сучец из очесе брата твоего (Мф. 7:5), то есть грехи ближняго Господь уподобил сучцу, а осуждение – бревну, столько пагубно осуждение! Оно выше всякого греха! Так, братие, нет ничего тяжелее, ничего гибельнее осуждения ближнего. Почему не осуждаем мы паче самих себя и злые дела наши, которые знаем точно и за которые имеем дать отчет Богу? Для чего восхищаем суд Божий? Что нам до творения Его? Что нам до ближнего нашего? Что нам до чужого бремени? Есть у каждого из нас, о чем заботиться, братие! Всяк да внимает себе и злым делам своим! Оправдать или осудить есть дело единого Бога, ведущего и состояние каждого, и силу, и обращение, и дарования, и настроение, и готовность – потому и судящего, как Сам Он един знает.

53. Опять сказал: восстяжем любовь к ближнему, стяжем милосердие к нему, чтоб сохранить себя от страшного для нас охуждения, осуждения и уничижения; будем помогать друг другу, как собственным членам, ибо мы едины в отношении к другому – то же, что члены тела, как и Апостол говорит: все мы едино тело есмы о Христе, а по единому друг другу уди (Рим. 12:5), и аще страждет един уд, с ним страждут вси уди (1Кор. 12:26).

Глава X. О рассуждении

1. Авва Антоний сказал: иные изнурили тело свое подвижничеством, но потому, что не имели рассуждения, далеки были от Бога.

2. Некоторые братия пошли к авве Антонию сказать ему о видениях, какие они имели, и узнать от него – истинны они были или от демонов. У них был осел, который по дороге издох, и как скоро они пришли к старцу, он, предваряя их, спросил: как издох малый осел на дороге? Братия сказали ему: откуда знаешь ты это, авва? Тот ответил: демоны показали мне. Они говорят ему: мы затем и пришли, чтоб спросить тебя: те видения, которые мы часто имеем, истинны ли они и не заблуждаемся ли мы? Старец, примером осла, уверил их, что то было от демонов.

3. Некто, охотясь в пустыне за дикими зверями, увидел, как авва Антоний шутит с братиями своими. Старец, желая убедить его в том, что иногда нужно снисходить братиям, повелел ему: вложи стрелу в лук твой и натягивай. Тот сделал так. Старец велел ему натянуть еще, – тот натянул еще. Старец опять сказал: тяни. Зверолов ответил: если сверх меры натяну, треснет лук. Тогда авва Антоний говорит ему: так и в деле Божием: если сверх меры будем напрягать братий, они скоро сокрушатся. Посему, нужно иногда снисходить им. Услышав сие, зверолов пришел в умиление и, получив великое назидание от старца, удалился. Также и братия, воодушевясь, возвратились в свое место.

4. Брат сказал авве Антонию: помолись обо мне. Старец ответил ему: ни я тебя не помилую, ни Бог, если сам ты не попечешься и не будешь молить Бога.

5. Авва Антоний говорил: Бог не попускает искушений на род сей, как на древних, ибо знает, что он слаб и не может понести.

6. Еще сказал: придет время, когда люди будут безумствовать и, если увидят кого-либо не безумствующим, восстанут на него, говоря: ты безумствуешь, – потому что он не подобен им.

7. В одной киновии оклеветали брата в блудодеянии. Он пришел к авве Антонию, за ним пришли и братия из киновии, дабы уврачевать его и взять назад, обличая, что он сделал так; тот оправдывался, говоря, что ничего такого не сделал. В то время случился там авва Пафнутий Кефала и сказал такую притчу: видел я у берега реки человека, увязшего в тину по колена; некоторые пришли подать ему руку и погрузили его по шею. Тогда авва Антоний сказал им об авве Пафнутии: вот человек, могущий врачевать и спасать души. Приведенные в сокрушение словом старцев, они положили метание брату и, убежденные отцами, взяли его в киновию.

8. Некогда авва Антоний получил от царя Констанция письмо, чтоб он пришел в Константинополь, и, недоумевая, что сделать, спросил авву Павла, ученика своего: должно ли мне идти? Тот ответил: если пойдешь, будешь зваться Антоний; если же не пойдешь – авва Антоний.

9. Некогда авва Антоний пришел к авве Аммуну в гору Нитрийскую, и когда они увиделись, авва Аммун сказал: так как молитвами твоими умножилось братство и некоторые желают построить себе келлии в отдалении, чтоб безмолвствовать, то на каком удалении отсюда повелишь строить их? Он ответил: вкусим в девятый час и пойдем походим по пустыне и посмотрим место. Шли они пустынею, пока не начало садиться солнце, и тогда авва Антоний сказал: сотворим молитву и поставим крест: желающие строить пусть строят здесь для того, чтоб тамошние, намереваясь прийти к здешним, приходили по вкушении своего куска в девятый час, и здешние отправлялись, сделав то же, – тогда и те и другие будут нерассеены при взаимном посещении. Расстояние же то было двенадцать знаков.

10. Авва Марк спросил авву Арсения: для чего некоторые добрые люди, в то время, как умирают, бывают поражаемы сильным мучением в теле своем? Старец ответил: для того чтоб, как солью осоленные, они отходили туда чистыми.

11. Авва Даниил, ученик аввы Арсения, рассказывал: некогда авву Александра поразила болезнь, и он по сей причине лег на землю кверху лицем. Случилось, что в это время пришел к нему авва Арсений поговорить и увидел его так лежащим. После того, как они побеседовали, авва Арсений спросил: кто тот мирянин, которого я видел здесь? Авва Александр говорит ему: где ты его видел? Авва Арсений ответил: когда я сходил с горы и посмотрел сюда, то увидел, что кто-то лежит в пещере на земле кверху лицем. Тот, положив ему метание, сказал: прости мне, это был я, ибо болезнь поразила меня. Старец говорит: а я подумал, что это мирянин, потому и спросил тебя.

12. Авва Даниил рассказывал, что некие братия, намереваясь отправиться в Фиваиду за льном, сказали: по сему случаю повидаем и авву Арсения. Когда они пришли, авва Александр вошел и говорит старцу: братия, пришедшие из Александрии, желают видеть тебя. Старец повелел узнать у них, по какой причине они пришли. Узнав, что они идут в Фиваиду за льном, авва Александр передал о том старцу, и тот сказал: истинно, не увидят они лица Арсениева, ибо не ради меня пришли, а по случаю своего дела. Упокой их и отпусти с миром, сказав им, что старец не может принять их.

13. Авва Петр, ученик аввы Лота, рассказывал: был я некогда в келлии аввы Агафона, когда пришел к нему брат и спросил: я хочу жить с братиями. Скажи мне, как я должен жить с ними? Старец ответил: как в первый день, когда ты вступил в среду их, также и во все дни жизни твоей храни странничество, чтоб не быть дерзновенным с ними. Авва Макарий спросил: что же производит дерзость? Старец сказал: дерзость подобна великому зною, от лица которого, когда он приходит, все бегут, и он губит всякий плод древесный. Говорит ему авва Макарий: ужели так гибельна дерзость? И авва Агафон ответил: нет страсти гибельнее дерзости, ибо она родительница всех страстей. Потому делателю не должно быть дерзостным, хотя бы он был один в келлии. Я знаю одного брата, который, прожив год в келлии, в коей была прикладка для возлежания, сказал: я перешел бы из келлии и не узнал сей прикладки, если бы другой не указал мне. Таковый есть истинный делатель и борец.

14. Рассказывали об авве Агафоне: пришли к нему некоторые, слышавшие о его великой рассудительности, и, желая испытать, сердится ли он, говорят ему: ты ли Агафон? Слышим о тебе, что ты блудник и гордец. Он ответил: точно, это так. Еще говорят ему: ты ли Агафон – клеветник и пустослов? Он сказал: я. Опять говорят: ты ли Агафон – еретик? Он ответил: нет, я не еретик. Тогда они просили его: скажи нам, почему прежнее ты принимал, а сего слова не вынес? И он изъяснил: первое я приписываю себе, потому что в том есть польза для души моей, а еретичество – есть отлучение от Бога. Услышав сие, они подивились рассудительности его и отошли с назиданием.

15. Спросили того же авву Агафона: что выше – телесный труд или хранение сердца? Старец ответил: человек подобен дереву: труд телесный – листья, а хранение сердца – плод. Но как по Писанию: всяко убо древо, еже не творит плода добра, посекаемо бывает, и во огнь вметаемо (Мф. 3:10), то очевидно, что все тщание наше должно быть о плоде, то есть о хранении ума. Впрочем, нужен и лиственный покров и убранство, каково суть – телесный труд.

16. Авва Агафон был мудр в умном делании, не ленив – в телесном и во всем умерен – в рукоделии, в пище и в одеянии.

17. Он же, придя в Скит, когда там было собрание по какому-то делу и уже определено было решение, сказал: не хорошо решили вы дело. Они спросили его: ты кто такой, что так говоришь? Авва ответил: сын человеческий, ибо сказано: аще воистинну убо правду глаголете, правая судите, сынове человечестии (Пс. 57:2).

18. Он же сказал: если гневливый и мертвого воскресит, то все не будет приятен Богу.

19. Еще сказал: если кто-то любезен будет мне по преимуществу, и я уразумею, что он низводит меня в умаление, то отсеку его от себя.

20. Авва Даниил говорил, что прежде, нежели к отцам нашим пришел авва Арсений, они жили с аввою Агафоном. Авва Агафон любил авву Александра, ибо он был подвижен и кроток. Случилось, что, когда все ученики его мыли пальмовые ветви в реке, авва Александр мыл неспеша, и, придя, братия сказали старцу: брат Александр ничего не делал. Желая уврачевать их, старец сказал ему: брат Александр! Мой хорошенько, ибо это лень. Услышав сие, тот опечалился, но после старец утешил его, говоря: разве я не знал, что ты хорошо делаешь? Но сказал тебе так при них, дабы уврачевать помысл их послушанием твоим, брат.

21. Некто из отцов рассказывал, что в Келлиях был один трудолюбивый старец, носивший рогожу. Когда пришел он к авве Аммону, тот, увидев его в рогоже, сказал: это нисколько не принесет тебе пользы. Старец спросил его: три помысла беспокоят меня: или блуждать по пустыням, или отойти на чужбину, где бы никто не знал меня, или затвориться в келлии – ни с кем не видеться и вкушать через два дня. Авва Аммон ответил ему: ничего из сих трех не полезно тебе исполнить, но сиди лучше в келлии своей, вкушай понемногу каждый день, имей всегда в сердце своем слово мытаря – и можешь спастись.

22. Пришли некогда к авве Ахилле три старца, из коих один имел худую славу. Один из старцев попросил: авва! Сделай мне мрежу. Он сказал: не сделаю. И другой просил: сотвори милость, сделай нам одну мрежу, чтоб иметь память о тебе в монастыре. И другому отказал за недостатком досуга. Наконец, говорит и имевший худую славу: сделай мне одну мрежу, чтоб было у меня нечто от рук твоих, авва! И он тотчас ответил: для тебя сделаю. После два старца сказали ему наедине: почему, когда мы просили тебя, ты отказал нам, а ему сказал – для тебя сделаю? Старец говорит им: вам сказал я – не сделаю, и вы не оскорбились, приписывая отказ моему недосугу, а если ему я не сделаю мрежу, то он подумает: верно услышал старец о грехе моем и не захотел сделать, – тем я тотчас отрезал бы вервь. Итак, я ободрил душу его, да не будет поглощен печалию таковый.

23. Авва Аммой говорил: пришли мы некогда – я и авва Витив – к авве Ахилле и услышали, что он повторял слова: Иакове, Иакове... не убойся изыти во Египет (Быт. 46:2, 3); и долго повторял он сие изречение. Когда мы постучались и он отворил нам, то спросил, откуда мы. Боясь сказать, что из Келлий, мы ответили: с Нитрийской горы. Авва говорит: что я могу сделать для вас, раз пришли вы ко мне из такой дали? И ввел нас. Мы просили его сказать нам слово назидания, в келлии же увидели длинную вервь. Старец сказал: с вечера до сего времени я сплел двадцать локтей сей верви, и, поистине, не имею в ней нужды, но, боясь, как бы не прогневался на меня Бог и не укорил меня, говоря: почему, имее силы работать, ты не работал? – я тружусь и делаю немного по силе моей. Получив назидание, мы удалились.

24. Говорили об авве Аммое, что однажды он заготовил пятьдесят мер пшеницы на свое употребление и рассыпал ее на солнце. Однако, прежде, нежели она высохла, увидел он в том мест что-то не полезное себе и сказал ученикам своим: пойдем отсюда. Те очень опечалились, и старец, видя печаль их, сказал им: хлебов ли ради вы печалитесь? Истинно, я знаю таких, кои бежали, оставив крашенные шкафы с пергаменными книгами, даже и дверей не затворили, но ушли, оставив их отпертыми.

25. Рассказывали об одном старце, что он в продолжении пятидесяти лет не вкушал хлеба и воду пил не часто и говорил: я умертвил в себе блуд, сребролюбие и тщеславие. Авва Авраам, услышав о сем, пришел к нему и говорит: сказал ты это? Старец подтвердил. Тогда авва Авраам спросил его: вот входишь ты в келлию свою и находишь на рогоже своей женщину. Можешь ли думать, что это не женщина? Тот ответил: нет, но буду бороться с помыслом, чтоб не касаться ее. Авва Авраам сказал на то: ты не умертвил страсть, – она живет, только связывается. Опять, вот ты идешь и видишь камни и черепки, а посреди них золото. Может ли мысль твоя счесть последнее равным первым? Старец ответил: нет, но я буду бороть помысл, чтоб не взять его. Авва сказал: страсть живет, только связывается. Снова спрашивает авва Авраам: положим, слышишь ты о двух братьях, что один любит тебя, а другой ненавидит и злословит. Если они придут к тебе, равными ли они будут для тебя? Тот ответил: нет, но я буду бороть помысл, дабы благотворить как любящему меня, так и ненавидящему. Авва Авраам говорит ему: итак, страсти живут, только святыми они связываются.

26. Авва Авраам рассказывал об одном из отцов, который был писцом и который не вкушал хлеба. Однажды пришел к нему брат и попросил написать ему книгу. Старец всегда имел ум в созерцании и написал книгу с пропусками, и не ставя знаков. Брат, получив ее и желая расставить знаки, нашел пропуски и сказал старцу: есть пропуски, авва! Старец ответил: пойди и исполни прежде написанное, затем приходи, и я напишу то, чего не достает.

27. Некогда авва Агафон спросил авву Алония: как бы мне удержать язык свой, чтоб он не говорил лжи? Авва Алоний ответил ему: если не будешь лгать, то наделаешь много грехов. Тот сказал: как это? Старец ответил ему: например, два человека совершили при тебе убийство, и один из них убежал в твою келлию. Вот ищущие его спрашивают тебя: при тебе совершилось убийство? Если ты не солжешь, то предашь человека на смерть, но лучше оставь его пред Богом без уз, ибо Бог знает все.

28. Говорили об авве Антиане, старце Фиваидском, что в юности своей совершил он много подвигов, но в старости заболел и ослеп. Братия, ради немощи его, доставляли ему много утешений и сами влагали пищу в уста его. Спросили о сем авву Аио: что будет старцу вследствие такого великого утешения? И авва ответил им: уверяю вас, что если сердце его желает и охотно принимает сие, то, даже если он съест один финик, Бог вычтет то из труда его; если же не желает, а принимает, не хотя того, Бог сохранит труд его целым, ибо принуждали старца против воли его; те же получат свою мзду.

29. Некий старец оставил по себе авве Геласию келлию с принадлежащим ей полем в окрестностях Никополя. Один земледелец, родственник почившего старца, пришел к Вакате, первенствующему тогда в Никополе Палестинском, и просил то поле, как долженствующее перейти к нему по законам. Сей же Вакат, как человек сильный, покушался самочинно взять поле у аввы Геласия, но авва не уступал, не желая отдать келлию мирянину. Однажды Вакат, увидев животных аввы Геласия, перевозивших маслины с доставшегося авве поля, насильно перехватил их и отвез маслины в свой дом; после же едва, с большим позором, отпустил животных с их прибором. Блаженный старец нисколько не спорил о плодах, но владения полем не уступал по упомянутой причине. Раздраженный Вакат, по требованию, впрочем, и других дел, ибо любил судиться, – устремился в Константинополь, идя пешком. Прибыв в пределы Антиохии и услышав о святом Симеоне, который сиял тогда подобно великому светилу, так как был выше человека, Вакат, как христианин, пожелал его видеть. Святой же Симеон узрел его со столпа и, лишь только тот вступил в монастырь, спросил: откуда ты, куда идешь и зачем? Он ответил: я из Палестины и иду в Константинополь по многим нуждам, надеесь молитвами святыни твоей возвратиться назад и припасть к стопам твоим. Святой Симеон говорит ему: не хочешь, безнадежнейший из людей, сказать, что идешь против человека Божия? Нет тебе доброго пути, и ты не увидишь более дома своего. Итак, коль послушаешь совета моего, поспеши отсюда к нему и раскайся пред ним, если только живой достигнешь места своего. В тот же час объятый горячкою и уложенный бывшими с ним на носилки, он был отправлен в страну свою, дабы покаяться авве Геласию; однако по пророчеству святого скончался, не достигнув дома. О сем сын его, также именовавшийся Вакатом, рассказывал по смерти отца своего многим мужам, достойным вероятия.

30. Говорили об авве Данииле следующее: когда пришли варвары в Скит, отцы убежали; старец же, сказав: если не печется обо мне Бог, то зачем и сижу я здесь? – прошел среди варваров, и они не увидели его. После того говорит он себе: вот Бог явил попечение обо мне, и я не умер; сделай же и ты – человеческое и беги, как отцы. Поднялся и убежал.

31. Авва Даниил говорил: по той мере, как тучнеет тело, истощается душа; и по той мере, как истощается тело, тучнеет душа.

32. Авва Даниил рассказывал, что, когда авва Арсений жил в Ските, был там монах, кравший вещи у старцев. Авва Арсений взял его к себе в келлию, желая приобрести его и успокоить старцев, ему же сказал: чего ни захочешь, буду тебе доставлять, только не кради. И давал ему и золото, и мелкие деньги, и одежду, и все потребное, но он уходил и опять воровал. Тогда старцы, видя, что он не перестает красть, изгнали его, говоря: если брат имеет какой-либо грех немощи, должно его терпеть; если же ворует, изгоняйте его, ибо он и свою душу губит и смущает всех, кои живут в том месте.

33. Спросили блаженного Епифания: почему заповедей закона десять, а заповедей блаженств девять? Он ответил: десятословие равночисленно казням египетским, а число блаженств есть тройственный образ Троицы.

34. Его же спросили: достаточно ли одного праведника, чтоб умилостивить Бога? Он ответил: конечно, ибо Он Сам сказал: аще обрящете мужа творящаго суд и ищуща веры: милосерд буду ему (Иер. 5:1).

35. Некогда шел блаженный Ефрем, и по чьему-то внушению подходит к нему одна блудница, дабы склонить его на постыдное смешение или, по крайней мере, подвигнуть на гнев, ибо его еще никто никогда не видел гневающимся. Он сказал ей: последуй мне. И когда они дошли до многолюдного места, он предложил: на этом месте сотворим, как ты хотела. Видя множество народа, она спросила его: как можем мы сделать это при таком многолюдстве и не постыдиться? Тогда он сказал ей: если мы стыдимся людей, то тем паче должны стыдиться Бога, обличающего тайная тмы (1Кор. 4:5). Так, пристыженная, она удалилась.

36. Говорили об авве Зиноне, что сначала он ничего не хотел принимать ни от кого. Посему, и приносившие отходили с печалию, так как он не принял, и приходившие, дабы получить что-либо от великого старца, удалялись без утешения, ибо он не имел, что дать. Наконец, старец сказал: что же мне делать, ибо и приносящие скорбят, и желающие получить – не утешаются? Вот, что надобно сделать: если кто принесет – возьму, и если кто попросит – отдам ему. Сделав так, он и сам был покоен, и всем удовлетворял.

37. Пришли к авве Зинону братия и спросили: отче, что значит написанное в книге Иова: небо же нечисто пред Ним (Иов. 15:15)? Старец ответил: братия оставили грехи свои и исследуют небеса. Толкование же слова сего таково: поскольку один Бог чист, то и сказал (Елифаз): небо же нечисто.

38. Говорили об авве Зиноне, что он был мал ростом, тонок телом, но весьма самоуглублен и исполнен желания и горячности к Богу. Имел он также великое сострадание к людям, и отовсюду приходили к нему миряне и монахи, открывали свои помыслы и получали врачевание.

39. Пришли мы к одному из отцов, некогда пребывавшему близ святого Зинона, и, когда он простер к нам слово назидания, спросили его об одном помысле, говоря так: если кто-то имеет помысл и одолевается им, но при этом старается назидаться словом о чистоте, прочитанным у отцов, желая исправить по слову их дело и не может, хорошо ли открыть о том кому-нибудь из отцов или он должен стараться исполнять только то, что вычитал, довольствуясь своею совестию? Старец ответил нам: он должен открыть другому, могущему пользовать его, и не полагаться на себя, ибо никто не может помогать сам себе, особенно если дойдет до того, что заболит страстями. Затем продолжил: и со мною в юности случилось нечто подобное. Имел я болезнь душевную и был одолеваем ею. Слыша об авве Зиноне, что он многих уврачевал, вознамерился и я пойти открыться ему, но диавол воспрепятствовал мне, говоря: ты уже знаешь, что должно делать, – пользуйся тем, что вычитал. Для чего тебе идти и соблазнять старца? И было так: когда я готов был отправиться к нему, брань отступала от меня, чтоб я не ходил; когда же я соглашался не ходить, страсть опять наводняла меня. Когда опять собирался идти, те же самые козни строил мне враг, не допуская меня до того, чтоб я открылся старцу. Если иногда и доходил я до старца, чтоб открыться ему, враг не попускал, стыдом смущая сердце мое и говоря: уже знаешь, как должен ты врачевать себя! Какая нужда сообщать о том другому? Ведь ты не нерадишь о себе и знаешь, как сказали отцы. Все сие вселял в меня враг, чтоб не открыл я болезни врачу и не получил врачевания. Старец замечал, что я имею помыслы, но не обличал меня, ожидая, пока я сам открою их ему, потому поучал меня пути правому и отпускал. Наконец, сокрушаясь и плача, я сказал душе своей: доколе же, горькая душа, не будешь ты хотеть принять врачевство? Издалека приходят к старцу и исцеляются, а ты, имее в такой близости врача, стыдишься и остаешься не уврачеванною? И, возжегшись сердцем, встал я и сказал себе: если, придя к старцу, я не найду у него никого, то уразумею, что сие есть воля Божия – открыть ему помысл мой. Пришел и не нашел никого. Старец по обычаю поучал меня о спасении души и как можно очиститься от скверных помыслов, – я же опять застыдился открыться ему и просил отпустить меня. Старец, сотворив молитву, пошел проводить меня до внешних ворот, идя впереди; я же, томимый помыслами – сказать или не сказать старцу, – мало-помалу ступал позади него. Он не смотрел на меня и взялся было уже за дверь, чтоб отворить мне, но, увидев, сколь сильно меня мучат помыслы, обратился ко мне и, стуча в грудь мою, спросил: что у тебя? И я также человек. Как только сказал мне старец слово сие, я почувствовал, что он как бы отверз сердце мое – упал я на лице к ногам его, умоляя: помилуй меня. Он говорит мне: что у тебя? Я ответил: ты знаешь, какую нужду имею я. Сказал он мне: тебе самому должно открыть, что у тебя. Когда же я со стыдом открыл ему страсть мою, он говорит мне: почему же ты стыдился сказать то мне? Не человек ли и я? Хочешь, – я скажу тебе свое? Не три ли года, как ты ходишь сюда, имее такие помыслы, и не открываешь их? Так как я по-прежнему оставался поверженным пред ним и умолял: помилуй меня ради Бога, – он сказал: поди, не неради о молитве своей и никого не осуждай. Я вернулся в келлию свою, не нерадел о молитв и, благодатию Божиею и молитвами старца, уже не был боле томим тою страстию. Однако, спустя год, напал на меня такой помыслы может быть Бог по милости своей сделал тебе это, а не ради старца? Иду к нему, желая искусить его, и, отведя в сторону, полагаю метание и говорю: умоляю боголюбие твое, отче, помолись обо мне, – о том помысл, который я некогда открыл тебе. Оставив меня лежащим у ног своих и помолчав немного, он говорит: встань и знай толк. Услышав сие, от стыда я желал бы, чтоб земля пожрала меня; поднявшись, я не мог взглянуть на лицо старца и в удивлении удалился в келлию свою.

40. Тот же старец в подтверждение добродетелей закона и в наше назидание рассказал нам следующее: два брата, жившие в одной лавре каждый в особой келлии, ходили друг к другу. Однажды один из них сказал другому: мне хочется сходить к авве Зинону и открыть ему некоторый помысл. На сие и другой сказал: я также желаю открыть ему свой помысл. И они пошли вместе. Каждый, наедине, поведал старцу о своем помысле, но один припал к старцу, со слезами умоляя его, и тот сказал ему: иди, не предавай себя, никого не осуждай и не неради о молитве своей. И брат сей возвратился, уврачевавшись. Другой же брат, открыв помысл, не просил старца преболезненно, а лишь сказал: молись обо мне. Спустя некоторое время, братья увиделись, и один спросил другого: когда мы ходили к старцу, открыл ли ты помысл, о котором желал поведать? Тот ответил: открыл. Брат снова спросил: получил ли ты пользу, открыв его? Он сказал: получил; молитвами старца Бог уврачевал меня. А я хоть и открыл, – признался другой, но никакого не почувствовал облегчения. Тогда уврачевавшийся говорит: как просил ты старца? И брат рассказал, что просил помолиться о нем, ибо имеет такой-то помысл. На сие уврачевавшийся брат сказал: а я, открываясь ему, омочил ноги его слезами моими, умоляя его помолиться обо мне, и молитвами его исцелил меня Бог. Потому, – заключил свой рассказ старец, просящий кого-нибудь из отцов о помыслах должен с болезненностию и от всего сердца просить его, как Бога, и тогда получит помощь; а открывающий их нерадиво или даже искушающий, не только не получит пользы, но еще и осудится.

41. Авва Исаия говорил: простота и немеряние себя очищают сердце от лукавых.

42. Еще говорил: кто ходит с братом своим в коварстве, того не минует печаль сердечная.

43. Опять говорил: тщетно служение того, кто говорит одно, а на сердце в лукавстве имеет другое. Не прилепляйся к таковому, чтоб он не заразил тебя своим прилипчивым ядом.

44. Он же сказал: прибыль, честь и удовольствия борют человека до самой кончины, но не должно снисходить им.

45. Авва Феодор Фермейский говорил: если будешь иметь дружбу с кем-нибудь, и случится тому впасть в искушение блуда, то, коль можешь, подай ему руку и извлеки наверх. Если же он впадет в ересь и не примет убеждений твоих к обращению, скорее отсеки его от себя, чтоб не быть и самому тебе увлечену в ту же яму, если замедлишь с ним.

46. Некто из отцов рассказывал, что при авве Исааке один брат пришел в церковь, что в Келлиях, в малом кукулии. Старец выгнал его, говоря: не можешь быть в церкви, ибо здесь монахи, а ты мирянин.

47. Некто из старцев пришел к авве Феодору и сказал ему: вот такой-то брат возвратился в мир. Старец ответил на то: сему ты дивишься? Не дивись. Но дивись лучше, если услышишь, что кто-либо возмог избежать челюстей врага.

48. Он же пришел некогда к авве Иоанну, от рождения евнуху, и между разговором сказал: когда я жил в Ските, дела души были делом нашим, а рукоделие мы почитали как бы приделием; ныне же дело души стало приделием. Брат спросил его: какое дело есть дело души, почитаемое нами ныне приделием, и что есть приделие, почитаемое нами ныне делом? Старец ответил: все, совершаемое по заповеди Божией, есть дело души, а работать на себя и собирать – сие должны мы почитать приделием. Брат попросил: уясни мне сей предмет. И старец сказал: вот услышишь обо мне, что я заболел, и ты должен посетить меня, но говоришь себе: оставить ли мне свое дело и теперь же пойти? Окончу лучше дело свое и тогда пойду. Затем представится другой повод... и ты не пойдешь совсем. Еще: говорит тебе другой брат: помоги мне! А ты размышляешь: оставить ли мне дело свое и идти работать с ним? Итак, если не пойдешь, то оставишь заповедь Божию, что есть дело души, и будешь делать приделие, то есть дело рук.

49. Он же сказал: другой такой добродетели нет, как не уничижать ближняго.

50. Один брат сказал авве Феодору: хочу исполнить заповеди. Старец рассказал ему об авве Феоне, что и он сказал некогда: хочу с помощию Божиею исполнить свой помысл. Потом взял пшеницы, приготовил хлеб и сел в келлии своей.

51. Авва Авраам Иверский спросил авву Феодора Елевферопольскаго: что лучше, отче – славу ли стяжевать мне или безчестие? Старец ответил: что до меня, то я хочу лучше стяжать славу, нежели безчестие, ибо, если сделано доброе дело и буду славим, могу осудить свой помысл, что недостоин сей славы; безчестие же происходит от порочных дел. Чем же я могу утешить сердце свое тогда, когда люди будут соблазняться мною? Итак, лучше делать добро и быть славиму. Авва Авраам сказал: хорошо сказал ты, отче!

52. Спросили мать Феодору: как можно, принимая слухом разные речи – какие бы то ни было – оставаться с единым Богом? Она ответила: как, сидя за трапезою, где много хороших яств, ты хотя и вкушаешь их, но без услаждения, так и когда коснутся слуха твоего мирские речи, имей сердце свое обращенным к Богу. При таком расположении, слушая без услаждения, не претерпишь никакого вреда.

53. Случилось некоторым старцам в Ските вкушать вместе. Был с ними и авва Иоанн Колов. Один пресвитер встал, чтоб подать чашу воды, но никто не решился принять ее от него, кроме аввы Иоанна. Старцы удивились и сказали ему: как ты, будучи меньше всех, дерзнул принять услугу от пресвитера? Он ответил им: когда я встаю, чтоб подать чашу, то радуюсь, если все примут ее, дабы иметь мне награду. Так и сам принял ее теперь для того, чтоб была подающему награда и чтоб он не опечалился, что никто не принял ее от него. Когда он сказал сие, они удивились и получили назидание от его рассудительности.

54. Брат спросил авву Иоанна: как душа моя, имее свои раны, не стыдится осуждать ближнего? Старец рассказал на то такую притчу касательно осуждения: один бедный человек имел жену, но, увидев другую женщину, понравившуюся ему, взял и ее. Обе они были нагие. В некотором месте случился большой праздник, и они просили его взять их с собой. Он посадил их в бочку и, сев на корабль, прибыл в то место. Когда настала жара и люди разошлись, одна из них, выглянув и не увидев никого, выскочила и среди мусора подобрала кой-какие лохмотья, сделала себе препоясанье и расхаживала смело. Другая же, будучи нагой и сидя внутри, говорила: вот блудница сия не стыдится ходить нагою. Поскорбел о том муж ее и сказал: та хоть срамное свое покрыла, а ты вся голая и не стыдишься так говорить. Таково и дело охуждения.

55. Еще говорил старец о душе, желающей покаяться: в городе была красивая блудница, имевшая много любовников. Один управитель, придя к ней, сказал: обещай мне жить целомудренно, и я возьму тебя в жены. Она обещала, и он взял ее в дом свой. Любовники, желая ее, решили так: если мы войдем в дом управителя, взявшего ее, и он узнает, то будет мучить нас; но обойдем дом и позади него свистнем ей, – она, узнав тон свиста, выйдет к нам; и тогда мы не будем уже виноваты. Но она, услышав свист, заткнула уши, вбежала во внутреннейший покой и затворила двери. Блудница, – пояснил старец, есть душа; любовники ее – суть страсти и люди; управитель – Христос; внутреннейший покой – вечная обитель; свистящие – злые демоны, но душа, желающая покаяться, всегда убегает от них ко Господу.

56. Некто из отцов спросил авву Иоанна: кто есть монах? Старец сказал: труженик, ибо трудит себя во всяком деле. Таков есть монах.

57. Некогда пришли отцы к авве Исааку, дабы сделать его пресвитером. Услышав о том, он убежал в Египет и, достигши одного поля, скрылся в траве. Отцы погнались за ним, добрались до того же поля и решили там отдохнуть, ибо была ночь, осла же пустили пастись. Осел набрел на старца и стал над ним. Утром, ища осла, они нашли и авву Исаака и, удивившись, хотели связать его, но он не допустил до того, говоря: я более не убегу, ибо в намерении вашем есть воля Божия, и куда я не убегу, на нее же и набреду.

58. Авва Исаак сказал: не приводите сюда мальчиков, ибо в Ските четыре церкви опустели из-за них.

59. Авва Пимен спросил авву Иосифа: что мне делать, когда приступают ко мне страсти, – противостать ли им или дозволить войти? Старец ответил ему: оставь их войти и после борись с ними. И авва Пимен возвратился в Скит. Позже некто из фивеян, придя в Скит, рассказал братиям, что, когда он спросил авву Иосифа о приступившей страсти – противостать ли ей или дозволить войти, авва сказал: никак не дозволяй страстям входить, но тотчас же отсекай их. Услышав сие, авва Пимен пришел к авве Иосифу и сказал ему: авва, я вверил тебе свои помыслы; и вот, ты иначе сказал фивеянину. Старец ответил ему: ужель ты не знаешь, что я люблю тебя? И не говорил ли ты – скажи мне так, как бы себе? Он сказал: так было. Тогда старец продолжил: если войдут страсти, и ты дозволишь сам, и примешь от них удары, то есть поборешься с ними, то они сделают тебя искуснейшим. Это сказал я тебе, как себе. Но есть другие, для коих полезнее, дабы страсти не приближались к ним, и таким следует отсекать их тотчас же.

60. Один брат спросил авву Иосифа: авва! Что мне делать, ибо я не могу ни вести строгую жизнь, ни работать и подавать милостыню. Старец сказал ему: если ты не можешь делать ничего из того, храни, по крайней мере, совесть свою чистою от всякого зла относительно ближнего твоего и спасешься.

61. Некто из братий рассказывал: пришел я однажды в нижнюю Праклею к авве Иосифу. В монастыре он имел прекрасную смоковницу и утром говорит мне: пойди ешь. Тогда была пятница, и я не пошел ради поста, но потом, умоляя старца, просил: ради Бога скажи мне помысл сей: вот ты говорил мне: пойди ешь, я же ради поста не пошел, но смущался по причине заповеди твоей, рассуждая, с каким помыслом ты повелел мне сие и что должно было мне сделать. Старец сказал: отцы сначала не говорят братиям прямо, но более криво, а когда увидят, что они исполняют кривое, тогда уже говорят им истинное, зная, что они послушны на все.

62. Брат спросил авву Иосифа: хочу выйти из киновии и сидеть в уединении. Старец сказал: где видишь, что душа твоя обретает покой и не вредится, там и сиди. Брат опять спросил: что же посоветуешь мне сделать, ибо я обретаю покой и в киновии, и наедине? Старец ответил: если ты и в киновии, и наедине обретаешь покой, то положи сии оба помысла твои как бы на весы и, где увидишь более себе пользы, и какой из помыслов перевесит, то и делай.

63. Некто рассказывал: однажды пришли мы – я и мудрец Софроний – к авве Иосифу в Еннат, и старец с радостию и усердием начал беседовать с нами. Был он украшен всякою добродетелию и опытен во внешнем учении. Когда мы сидели и беседовали о душеспасительных предметах, пришел из Аилы некий христолюбец и дал старцу три монеты, говоря: прими их, отче честный, и помолись о корабле моем, который я нагрузил и отослал в Эфиопию. Но старец совсем не обратил на него внимания. Господин Софроний сказал ему: прими их, отче, и дай нуждающемуся. Старец ответил на то: двойной стыд, сын мой, взять то, в чем не имеешь нужды, и своими руками обязаться пожинать чуждое терние. О, если б мне пожать терния своей души! Притом написано: если сеешь, свое сей, ибо чужое горчае волчцев. Особенно же, сын мой, потому не принимаю, что его прошение не есть прошение о душе. Тот спрашивает его: итак, что же? Если творит человек нечто, как милостыню, разве не вменяет ему того Бог? Старец ответил: есть большое различие в милостынях по цели милостыни: один творит ее для благословения дома своего, и Бог благословляет дом его; другой творит милостыню ради корабля своего, и Бог милует корабль его; иной творит ее ради чад своих, и Бог хранит чад его; а иной творит для прославления, и Бог прославляет его. Не презирает Бог никого, но чего хочет каждый, то и подает ему, если то не вредит душе его, однако все сии уже восприемлют мзду свою, ибо ничего не заслужили себе у Бога, так как и целью милостыни не была у них польза душевная. Сотворил ты милостыню для благословения дома своего, – Бог благословил дом твой; сотворил ради корабля, – Бог спас корабль; сотворил ради чад, – Бог сохранил чад; сотворил ты для прославления, – Бог прославил тебя, итак, что же Он тебе должен? Посему, сотвори для души своей, – и спасена будет душа твоя, ибо написано: даст ти Господ по сердцу твоему (Пс. 19:5), и есть много богатых, кои, думая, что творят милостыню, прогневляют Бога. Мы попросили его: уясни нам слово сие, отче! Старец сказал: Бог заповедал, чтоб для Него отделяли начатки пшеницы, ячменя и овощей, вина и елее, льна и плодов, первородных от людей и от животных чистых и чтоб сии последние не имели порока, то есть чтоб не были у них отрезаны уши или отсечен хвост и чтоб плоды были избранные, ежели их приносят Богу об оставлении грехов. Богатые же делают противное – хорошее поедают сами, а непотребное раздают бедным; избранное вино пьют сами, а кислое отдают вдовам и сиротам; также бросают бедным одежды рубищные и заплатанные и плоды попорченные и загнившие, подражая Каину, – потому и не бывает благоприятно приносимое ими Богу. Если у кого из богатых сын или дочь благообразны и красивы, то тот заботится о приданном и браках и выискивает глазами красивых юношей; если же у кого сын или дочь без какого-либо члена или безобразны и сухотелы, то дитя мужеского пола пристраивается в мужской монастырь, а женского – в женский. Надлежало бы таковым рассмотреть и рассудить: если мы, желая почтить людей смертных и тленных, подаем им первейшее и избраннейшее и стараемся предлагать, что им кажется честнейшим более всего, то не тем ли паче Богу должны приносить честнейшее и избраннейшее!? Известно, что Бог, требуя, дабы мы словом изъявляли Ему свое благодарение или изрекали какой-либо обет, требует не как нуждающийся в словах, но чтоб научить нас быть благодарными и не нерадеть о том, что вышло из уст наших, то есть чтоб то, что мы сложили и определили дать Богу, давали с великим тщанием и усердием, страхом и любовию. Ибо как Ноева жертва, издававшая смрад и дым, принеслась пред лице Господа вонею благоухания, как и написано: и обоня Господь воню благоухания (Быт. 8:21), так, напротив, плодоприношения и жертвы и дар людей лукавых вменяются в мерзость пред Господом. Послушай, что говорит пророк иудеем, бывшим тогда еще народом Божиим: кадило ваше мерзость Ми есть (Ис. 1:13). Таким образом, лукавство приносящих сделало благовонное кадило мерзостию. Итак, человеку, желающему спастись, должно не только молитвы и милостыни совершать в простоте и со всяким усердием, но и, намереваясь что-либо принести Богу, приносить честнейшее и славнейшее, дабы молитва наша не возвратилась в недро наше с посрамлением, и жертва наша, оказавшись нечистою, не осталась непринятою, и плоды наши, загнившие и непотребные, не сочтены были жертвою Каина. Мы еще спросили старца: вредит ли душе сосложение с помыслом? Он ответил: если б не вредили ей помыслы скверные и нечистые, то она не получала бы пользы и от чистых, благочестивых, благих и боголюбивых. Но на деле, как сии пользуют ее, так те вредят, ибо если со вне будем наслаждаться тьмами мира и довольства, а внутри будет у нас плодиться буря и волнение от смятения помыслов, то нет нам никакой пользы от внешнего мира подобно тому, как городу не помогают тьмы стен и укреплений, когда он подвергается предательству от живущих внутри него. Итак, если будем хранить себя от сосложения со скверными помыслами, то великое и высокое, превышающее помышление наше получение царствия обетовал нам Господь, наслаждение неизреченными благами, общение Ангелов и избавление от геенны – все сие и подобное сему, чему нет предела, что не имеет конца и что не знает изменения, будучи твердо и неподвижно. Видя же, что мы сомневаемся в услышанном от него, старец встал пред нами и, воздев очи к небу, сказал во услышание наше: Иисусе Боже наш, сотворивый небо, и землю, и море, Избавитель душ наших! Если ложно сказанное мною братиям, пусть останется цел камень сей; если же истинно, пусть распадется. И со словом сим камень распался на пять частей, – был же камень сей обломок колонны в четыре локтя. Подивившись и получив пользу, мы пошли, старец же, провожая нас, сказал: дети! Придите ко мне в следующую субботу, ибо я имею нужду в вас. Придя в субботу в третий час, мы нашли старца почившим и похоронили его, удалились, благодаря Бога, сподобившего нас опрятать и предать земле такого святого.

64. Авва Иаков сказал: странничествовать выше, нежели принимать странников.

65. Еще сказал: не слова только нужны, ибо в настоящее время много слов у людей, но нужно дело – оно требуется, а не слова, кои не имеют никакого плода.

66. Авва Иоанн, евнух, будучи еще молод, спросил старца: как вы возмогли совершить дело Божие беструдно, мы же и с трудом не можем совершить его? Старец ответил: мы возмогли потому, что главным делом имели дело Божие, а потребности телесные – последним; вы же главным делом имеете потребности телесные, а дело Божие не столь необходимым, – оттого и утруждаетесь много. Посему Спаситель сказал ученикам своим: маловери... ищите же прежде царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам (Мф. 6:30, 33).

67. Авва Исидор сказал: если законно подвизаетесь в посте, не надмевайтесь, а если надмеваетесь, то лучше ешьте мясо. Ибо, ежели постясь высокомудрствуете, что пользы от поста? Человеку лучше есть мясо, нежели надмеваться и велехвалиться.

68. Он же сказал: учащимся должно любить истинных учителей, как отцов, и бояться их, как начальников; и при сем – не разрешать страха ради любви и не омрачать любви ради страха.

69. Еще сказал: если любишь спасение, делай все, ведущее тебя к нему.

70. Некто спросил авву Иоанна Персянина: такой труд подъяли мы царствия ради небесного! Но имеем ли наследовать его? Старец ответил: я верую обетованию наследовать горний Иерусалим, на небесех явленный, ибо верен бо есть обещавый (Евр. 10:23). И почему мне не веровать? Я соделался строннолюбив, как Авраам; кроток – как Моисей; свят – как Аарон; терпелив – как Иов; смиренномудр – как Давид; пустыннолюбив – как Иоанн; плаклив – как Иеремия; учителен – как Павел; верен – как Петр; мудр – как Соломон, и как разбойник верую, что Даровавший мне сие по благости своей, дарует и царствие.

71. Некогда авва Лонгин спросил авву Лукия о следующих трех помыслах: я хочу странничествовать. Старец ответил ему: если не будешь держать языка своего, не будешь странником, куда бы ни пошел. И здесь – держи язык свой и будешь странником. Тот опять сказал ему: хочу поститься. Старец ответил: пророк Исаия говорил: аще слячеши яко серп выю твою... ниже тако наречется пост приятен (Ис. 58:5), но паче отсекай злые помыслы. Авва Лонгин говорит в третий раз: хочу убегать людей. Старец ответил на то: если прежде не поживешь как должно с людьми, то не возможешь жить как должно и наедине.

72. Говорили, что в Ските жили два брата, и авва Макарий, городской, отлучил их. Некоторые пошли и сказали о том авве Макарию Великому, Египетскому. Старец сказал: не братия отлучены, а Макарий отлучен (а он любил его). Услышав о том, что он отлучен старцем, авва Макарий убежал к озеру. Когда авва Макарий Великий вышел к нему и увидел, что он искусан комарами, сказал ему: ты отлучил братий, и они удалились бы в селение; я же отлучил тебя, и ты убежал сюда, как добрая дева в ложницу свою. Но я призывал братий, расспрашивал их, и они говорили, что ничего такого не было. Смотри же и ты, брат, не будь поруган демонами, ибо ничего не видал, но прими покаяние о согрешении своем. Тот сказал: какое хочешь, дай мне покаяние. Старец, видя смирение его, сказал: иди постись три недели, принимая пищу через неделю, – ибо таково было делание его: всегда поститься по неделе.

73. Брат пришел к авве Макарию и спросил его: авва, скажи мне слово, как спастись? Старец сказал: пойди на кладбище и поноси мертвых. Брат пошел, поносил их, бросал на могилы камни и, придя, сказал о том старцу. Старец спросил его: ничего они не говорили тебе? Он ответил: ничего. Старец сказал: пойди опять завтра и прославляй их. Брат пошел и славил их: Апостолы! Святые! Праведные! Потом пришел к старцу и сообщил, что прославил. Старец спросил его: ничего они не отвечали тебе? Тот ответил: ничего. Тогда старец сказал ему: видишь, сколько ты бесчестил их, – и они ничего не отвечали тебе; сколько славил, – и они ничего тебе не сказали. Так и ты, если хочешь спастись, будь мертв, не думай ни об обидах человеческих, ни о славе, подобно мертвым, – и спасешься.

74. Авва Макарий, проходя некогда с братиями через Египет, услышал, как мальчик говорил матери своей: амма! Один богатый любит меня, а я ненавижу его; и один бедный ненавидит меня, а я люблю его. Услышав сие, авва Макарий удивился. Братия спросили его: что значит слово его, отче, что ты удивился? Старец ответил им: истинно, Господь наш богат и любит нас, и мы не хотим слушать его; а враг наш – диавол – беден и ненавидит нас, и мы любим нечистоту его.

75. Авва Макарий сказал, если будем помнить о зле, причиняемом нам людьми, то отнимем силу у памятования о Боге; если же будем помнить о зле от демонов, то будем безопасны от стрел их.

76. Авва Матой сказал: сатана не знает, какою страстию будет побеждена душа, и потому сеет, не зная, пожнет ли то помыслы блуда, то помыслы охуждения, то другие страсти; и к какой страсти увидит склоняющуюся душу, той и учит ее.

77. Брат спросил авву Матоя: отче, что мне делать, если приходит ко мне брат в день поста или утром? Я смущаюсь. Старец ответил ему: если ты, не будучи побеждаем голодом, вкушаешь с братом твоим, то хорошо делаешь; если же никого не ожидаешь и ешь, то это означает поблажать своей воле.

78. Некоторые из отцов спросили старца: если останется кашица к другому дню, хочешь ли, чтоб братия ели ее? Старец ответил: если она попортилась, то не хорошо братий принуждать есть ее, чтоб после не заболели; и в таком случае пусть выбросят ее. Если же она хороша, а ее выбросят по прихоти и сварят другую, то это худо.

79. Он же сказал: прежде, когда, собираясь вместе, мы говорили о спасительном, то, укрепляя тем друг друга, становились горе, восходя к небесам. Ныне же, сходясь, приходим к охуждению один другого и ниспадаем долу.

80. Один воин спросил авву Миоса: принимает ли Бог покаяние? Старец поучал его довольно о сем и потом говорит ему: скажи, возлюбленный, если порвется твой плащ, выбросишь ли ты его вон? Тот ответил: нет, я зашью его и опять стану употреблять. Старец сказал ему: итак, если ты щадишь одежду свою, не пощадит ли Бог создания Своего?

81. Некогда авва Макарий пришел к авве Пахомию Тавенниотскому, и авва Пахомий спросил его: есть братия – не сообразные чину; следует ли наказывать их? Авва Макарий ответил ему: наказывай и суди праведно тех, кои под тобою, а вне – не суди никого, ибо сказано: не внутренних ли вы судите? Внешних же Бог судит (1Кор.5:12,13).

82. Рассказывали об авве Нетре, ученике аввы Силуана: когда жил он в келлии своей на горе Синайской, то имел соразмерное правило касательно потребностей телесных. Когда же был сделан епископом в Фаран, то сжал себя строго. Ученик сказал ему: авва! Когда мы были в пустыне, ты не подвизался так. Старец ответил: там была пустыня, безмолвие и бедность, и я хотел так управлять телом, чтоб не заболеть и не взыскать того, чего не имел. А здесь мир и соблазны: если и заболю, здесь есть кому поддержать меня. Итак, боюсь, не погубить бы мне монаха в себе.

83. Однажды сельские пресвитеры пришли в монастырь, где был авва Пимен. Авва Анув вошел и спросил его: позовем ныне сюда пресвитеров? Долго стоял он, но авва Пимен не дал ему ответа, и он вышел в печали. Сидевшие близ старца говорят ему: почему ты не дал ответа? Авва Пимен сказал: мне до сего нет дела, ибо я умер, а мертвый не говорит.

84. Некогда один брат из мест аввы Пимена пошел в другую страну и, посетив тамошнего отшельника, который был любим всеми и к которому многие ходили, рассказал ему об авве Пимене. Услышав о добродетелях аввы Пимена, отшельник пожелал видеть его и, по возвращении брата, в скором времени пришел к нему, говоря: сделай милость, проводи меня к авве Пимену. Когда они пришли к старцу, брат сказал ему: это великий человек, любимый и многоуважаемый в стране своей; я рассказал ему о тебе, и он пришел, пожелав видеть тебя. Старец принял его с радостию, и, целовав друг друга, они сели. Странник начал говорить от Писания о предметах духовных и небесных, но авва Пимен отвратил лицо свое и не дал ответа. Тот, видя, что авва не говорит с ним, опечалился и, выйдя, сказал брату: напрасно совершил я такое путешествие! Ибо пришел к старцу, а он даже говорить не хочет со мной. Брат вошел к авве Пимену и спросил его: авва! Для тебя пришел сей великий человек, имеющий такую славу в стране своей; что же ты не поговорил с ним? Старец ответил: он – от вышних и говорит о небесном, а я – от нижних и говорю о земном. Если б он говорил мне о страстях душевных, я, быть может, отвечал ему, но он говорил о духовном, и я не знаю того. Выйдя, брат сказал страннику: старец неохотно говорит от Писания, но если кто говорит ему о страстях душевных, то отвечает тому. Придя от того в сокрушение, странник вошел к старцу и спросил: что мне делать, авва, ибо владеют мною душевные страсти? Старец посмотрел на него радостно и ответил: теперь добр приход твой; теперь отверзу уста и исполню их благ. Отшельник получил великую пользу и сказал: действительно, сей есть истинный путь, – и возвратился в страну свою, благодаря Бога, что сподобился посетить такого святого.

85. Рассказывали некоторые, что однажды у аввы Пимена и братий его не шло дело (занимались же они плетением нитей), ибо не на что было купить льна, а авва Пимен не хотел ни от кого ничего брать, боясь беспокойства. Один их доброжелатель рассказал о сем некоему благочестивому купцу, и тот, желая услужить старцу и показав вид, что имеет нужду в нитях, привел верблюда и взял их. После сего, пришел к авве брат, слышавший, что сделал купец, и, желая похвалить его, сказал: истинно, авва, он взял нити, не имея в них нужды, но чтоб только сделать вам пользу. Авва Пимен, услышав, что он взял нити, не имея в них нужды, повелел брату своему: пойди найми верблюда и привези назад их, иначе Пимен более не будет жить здесь с вами; ибо я не хочу оказать неправду человеку, не имеющему нужды, чтоб он понес убыток чрез то и отнимал цену у труда моего. Брат пошел с великим трудом и привез их, иначе старец удалился бы от них. Увидев нити, авва обрадовался, как обретший великое сокровище.

86. Брат сказал авве Пимену: я совершил великий грех и хочу каяться три года. Старец говорит ему: это много. Или хотя бы один год, – продолжил брат. Старец ответил: и это много. Бывшие при сем спросили: так до сорока дней? И он опять сказал: много. И прибавил: уверяю вас, если от всего сердца покается человек и приложит более не делать греха, то в три дня примет его Бог.

87. Авва Исаия спросил авву Пимена о нечистых помыслах. Авва Пимен ответил ему: вот сундук полон платья! Если оставить его так, оно со временем попортится; подобно и помыслы: если не будем совершать их телесно, они со временем исчезнут или, как бы, изгниют.

88. Авва Иосиф спросил его о том же, и авва Пимен ответил ему: если змия и скорпия положить в сосуд и закрыть его, то со временем они замрут, так и лукавые помыслы, насаждаемые демонами, терпением замариваются.

89. Брат пришел к авве Пимену и сказал ему: я засеваю поле свое и делаю из собранного вечерю любви. Старец говорит ему: хорошо ты делаешь. Брат отошел от него с радостию и с еще большим усердием прилежал любви. Услышав о сем слове, авва Анув говорить авве Пимену: не боишься ты Бога, коль так сказал брату. Старец промолчал, а через два дня послал за тем братом и говорит ему в слух аввы Анува: что ты сказал мне в тот раз? Ум мой был в ином. Брат повторил. Тогда авва Пимен сказал ему: я думал, что ты говорил то о брате своем – мирянине, если же ты сам делаешь такое дело, то оно не монашеское. Услышав это, брат опечалился и сказал: другого дела, кроме сего, я не знаю и не могу не засевать поля своего. Когда он удалился, авва Анув положил метание старцу, говоря: прости мне. Авва Пимен сказал: я и прежде знал, что это не монашеское дело, но сказал ему так по помыслу его и придал ему усердия к преспеянию в любви. Теперь же он отошел с печалию и все равно будет делать то же.

90. Авва Пимен сказал: если согрешит человек и будет отрекаться, говоря, что не согрешил, – не обличай его, ибо иначе отсечешь у него все усердие. Если же скажешь ему: не унывай, брат, но берегись впредь, – то возбудишь душу его к покаянию.

91. Еще говорил: хорош опыт, ибо он делает человека искусным.

92. Он же говорил: человек учащий и не творящий того, чему учит, подобен источнику, который всех напояет и омывает, а себя не может очистить; в нем остается грязь и всякая нечистота.

93. Один брат пришел к авве Пимену и сказал ему: у меня много помыслов, и я в опасности от них. Старец вывел его на воздух и говорит: распахни пазуху свою и не впускай ветра. Брат сказал: я не могу сего сделать. Если сего не можешь сделать, – заключил старец, то не можешь воспрепятствовать и помыслам приходить; но твое дело – противостоять им.

94. Авва Пимен сказал: если трое живут вместе, и один из них хорошо безмолвствует, другой болен и благодарит, а третий служит им с чистым помыслом, то делание всех троих одинаково.

95. Авва Иосиф спросил авву Пимена: отче, как должно поститься? Авва Пимен ответил ему: я одобряю того, кто вкушает каждый день, но вкушает понемногу, чтоб не насыщаться. Авва Иосиф говорит ему: когда ты был молод, не постился ли ты по два дня, авва? Старец сказал: точно; и по три, и по четыре, и по неделе. Но все это испытали отцы, как сильные, и нашли, что хорошо вкушать каждый день, но понемногу; они передали нам сей царский путь, потому что он легче.

96. Брат спросил авву Пимена: мне оставлено наследство. Что мне сделать с ним? Старец говорит ему: иди и через три дня приходи; тогда я скажу тебе. Когда тот пришел, как он определил ему, старец ответил: что мне сказать тебе, брат? Если скажу: отдай его в церковь, – там будут устраивать обеды; если скажу: отдай родственникам своим, – не будет тебе награды; если же скажу тебе: раздай бедным, – ты не попечешься о том. Итак, устраивай, как хочешь; мне до того дела нет.

97. Авва Пимен сказал: если придет тебе помысл о нужных потребностях тела, и ты исполнишь его однажды; придет в другой раз, – и опять исполнишь его, то, если придет в третий, не внимай ему нисколько, ибо он пустой.

98. Брат спросил авву Пимена: если я увижу какое-либо дело, хочешь, чтоб я сказал о нем? Старец ответил: написано: иже отвещает слово прежде слышания, безумие ему есть и поношение (Притч. 18:13). Итак, если спросят тебя, – скажи; если же нет, – молчи.

99. Один брат спросил авву Пимена: может ли человек уповать на одно какое-нибудь делание? Старец ответил ему: авва Иоанн Колов сказал: я желаю, чтоб человек был участником хотя бы помалу во всех добродетелях.

100. Авва Пимен поведал: авва Аммон сказал: иной проводит всю жизнь свою, нося секиру, и не разумеет, как свалить дерево, а другой, навыкший сему, и в немного времени свалит его. Секира сия, – говорит он, есть рассудительность.

101. Авва Пимен говорил: воля человека есть медная стена между ним и Богом и камень отражающий. Посему, если оставит ее человек, то, как сам говорит: Богом моим прейду стену (Пс. 17:30); если же правда его основывается на воле, то человек изнемогает.

102. Однажды пришли к авве Пимену какие-то еретики и начали охуждать архиепископа Александрийского, будто он принял рукоположение от пресвитеров. Старец промолчал и, кликнув брата, сказал: предложи им трапезу и отпусти с миром.

103. Еще говорил: авва Сисой говорил, что есть стыд бесстрастия, имеющий грех.

104. Один брат спросил авву Пимена: если человек впадет в какое-либо прегрешение и обратится, будет ли он прощен Богом? Старец ответил: Бог, заповедавший людям творить сие, не тем ли паче сотворит и Сам? И Апостолу Петру повелел прощать до седмьдесят крат седмерицею (Мф. 18:22).

105. Брат спросил авву Пимена: может ли человек забрать себе все помыслы и ни одного из них не дать врагу? Старец ответил: есть такой, который берет себе десять и дает один.

106. Авва Пимен сказал: не монах тот, кто ропотлив; не монах тот, кто творит отмщение; не монах тот, кто гневлив.

107. Пришли некоторые старцы к авве Пимену и спросили его: посоветуешь ли нам толкнуть кого-либо из братий, дремлющего во время собрания церковного, дабы бодрствовал на бдении? Он ответил им: а я, если увижу, что брат дремлет, положу главу его на колена мои и упокою его.

108. Говорили об одном брате, что он был борим богохульными помыслами, но стыдился сказать о том. Где бы не услышал он о каком-либо великом старце, шел к нему, чтоб открыться, но, коль скоро достигал его, стыдился исповедаться. Часто приходил он и к авве Пимену. Старец видел, что он имеет помыслы, и скорбел о сокрытии их. Однажды, провожая его, он сказал ему: сколько времени ходишь ты сюда с намерением открыть мне помыслы, но, когда приходишь, не хочешь высказать их и всякий раз уходишь в тяжком от них смущении. Итак, скажи, сын мой, что имеешь ты? Брат ответил ему: демон борет меня богохульными помыслами, и я стыдился сказать о том. Затем рассказал дело и тотчас ему стало легче. Старец сказал ему: не скорби, сын мой, но когда придет такой помысл, говори: я в этом не участник; хуление твое – на тебе, сатана, ибо такого дела не хочет душа моя. Всякое же дело, которого не хочет душа – продолжил старец, – маловременно. И, таким образом, брат отошел от старца уврачеванным.

109. Брат спросил авву Пимена: почему демоны увлекают душу мою общаться с тем, кто выше меня, и заставляют уничижать того, кто ниже меня. Старец ответил ему: потому Апостол сказал, что в велицем же дому не точию сосуди злати и сребряни суть, но и древяни и глиняни... Аще убо кто очистит себе от сих, будет сосуд в честь, освящен и благопотребен Владыце, на всякое дело благое уготован (2Тим. 2:20, 21).

110. Авва Пимен сказал: живущему в киновии нужно иметь три деяния: смирение, послушание и готовность к общежительным работам.

111. Брат рассказал авве Пимену следующее: во время крайней нужды моей я попросил у некоего из святых одну вещь на употребление, и он дал мне то в милостыню. Итак, если Бог устроит меня, дать ли мне то в милостыню другим или лучше тому, кто дал? Старец сказал: праведно пред Богом отдать ему, ибо это его собственность. Брат спросил: если я принесу ему, а он скажет, чтоб я дал то в милостыню, как захочу, что мне делать? Старец ответил: все же вещь остается его собственною. Если кто-либо даст тебе что-то сам по себе, без твоего прошения – это твое; если же ты возымеешь сие у монаха или мирянина по просьбе, а он не захочет принять того назад, то рассуд таков: следует раздать то в милостыню за него на его глазах.

112. Брат спросил авву Пимена: что значит гневаться на брата своего всуе (Мф. 5:22)? Он сказал: всуе гневаться, если гневаться за всякую обиду, которой обижает тебя брат твой. Хотя он выколет правый глаз твой и отсечет правую руку твою, и ты прогневаешься на него, гневаешься всуе. Но если он удаляет тебя от Бога, – тогда гневайся.

113. Один брат спросил авву Пимена: что значит покаяться во грехе? Старец ответил: в будущем не делать его, ибо за то и названы непорочными праведники, что оставили грехи и соделались праведными.

114. Брат спросил авву Пимена: может ли человек быть мертвым? Он ответил: когда человек падает в грех, тогда он становится мертвым, а когда обратится на доброе, тогда будет жить и творить доброе.

115. Авва Пимен сказал: учить ближнего свойственно здравому и бесстрастному, ибо какая нужда кому-либо устроять дом другого и разорять свой.

116. Он же сказал: какая польза приступать к искусству и не учиться ему.

117. Еще сказал: все чрезмерное – от демонов.

118. Опять сказал: алчба и дремание не допускают нас видеть и малых вещей.

119. Некто из старцев спросил авву Пимена: кто это говорит: причастник аз есмь всем боящимся Тебе (Пс. 118:63)? Авва ответил: это говорит Дух Святой.

120. Один брат пришел к авве Пимену и при некоторых сидевших там похвалил некоего брата, что он ненавидит лукавство. Авва Пимен спросил его: что значит ненавидеть лукавство? Брат смутился и, не найдя, что ответить, поклонился старцу и попросил: скажи мне, отче, что значит ненавидеть лукавство? Старец сказал: ненавидит лукавство тот, кто ненавидит свои грехи, а ближняго почитает праведным.

121. Брат спросил авву Пимена: что мне делать с тяготою, объемлющей меня? Старец ответил: и на малых судах и на больших есть пояса с веревками, дабы, когда нет благоприятного ветра, накидывать их на себя и тянуть судно мало-помалу, пока Бог не пошлет благоприятный ветер. Опять, если заметят, что поднимается буря, то пристают к берегу и вбивают кол, чтоб судно не волновалось.

122. Брат спросил авву Пимена о нападении помыслов. Старец ответил ему: это дело подобно тому, как если б у человека был огонь с левой стороны и чан воды – с правой; так, когда воспламенится огонь, он берет воду из чана и погашает его. Огонь сей есть семя врага, а вода – повержение себя пред Богом.

123. Брат спросил авву Пимена: что лучше – говорить или молчать? Старец сказал: кто говорит для Бога, – делает хорошо, и кто молчит для Бога, – тоже делает хорошо.

124. Брат еще спросил авву Пимена: как может человек избежать того, чтоб не говорить худо о ближнем? Старец ответил: мы и братия наши – две картины: в который час человек внимает себе и обличает себя, брат его бывает честен пред ним, а когда он сам себе кажется хорош, то брата своего находит худым пред лицом своим.

125. Некто спросил авву Пимена об унынии, и старец ответил: уныние стоит при всяком начале, и нет страсти хуже него. Но коль скоро человек узнает, что это оно, – успокаивается.

126. Брат спросил авву Пимена: хочу пойти жить в киновии. Старец сказал: если вступишь в киновию и не будешь иметь беспопечения о всяком случае и о всякой вещи, то не сможешь жить по-киновийному, ибо там даже над кувшином ты не будешь иметь власти.

127. Братия аввы Пимена говорили ему: уйдем отсюда, ибо здешние монастыри беспокоят нас, и мы губим души свои. Вот и дети плачут и не дают нам безмолвствовать. Авва Пимен сказал им: ради ли гласов ангельских хотите вы удалиться отсюда?

128. Брат сказал авве Пимену: тело мое изнемогло, а страсти не изнемогают. Старец говорит ему: страсти суть терновые иглы.

129. Брат спросил авву Пимена: как должно сидеть мне в келлии? Старец ответил: с видимой стороны сидеть в келлии значит – заниматься рукоделием, однажды в день принимать пищу, молчать и читать с размышлением; а с невидимой стороны преуспевать в келлии значит – носить в себе самоосуждение во всяком месте, куда бы ты ни пошел, не нерадеть о часах правила и о сокровенном делании и, когда придет время упраздниться от рукоделия, становиться на правило, совершая его без смущения. Конец же всего сего – иметь доброе товарищество и удаляться от товарищества худого.

130. Рассказывали: случилось некоторым из отцов, в числе которых был и авва Пимен, войти в дом одного христолюбца. Когда они вкушали, предложено было мясо, и все ели его, кроме аввы Пимена. Зная его рассудительность, отцы дивились тому и, когда встали, сказали ему: ты – Пимен и так поступил! Старец ответил им: простите мне, отцы! Вы ели, и никто не соблазнился, но если бы я стал есть, то многие приходящие ко мне братия соблазнились бы и стали говорить: Пимен ел мясо, и нам ли не есть!? И все удивились его рассудительности.

131. Некогда Паисий подрался с братом своим, так что потекла кровь. Был при этом и авва Пимен, но ничего не сказал им. Когда вошел авва Анув и увидел сие, спросил авву Пимена: почему допустил ты братьев драться и ничего не говорил им? Авва Пимен ответил: они – братья и опять помирятся. Авва Анув заметил ему: видишь, что они наделали, и говоришь – опять помирятся? Авва Пимен сказал: положи в сердце своем, что меня не было здесь – внутри.

132. Брат спросил авву Пимена: что мне делать, ибо находит на меня скорбь, и я колеблюсь? Старец ответил: насилие и малых, и великих заставляет колебаться.

133. Игумен киновии спросил авву Пимена: как мне стяжать страх Божий? Авва Пимен ответил ему: как можем мы стяжать страх Божий, когда наше чрево подобно сосуду, наполненному сыром, и бочке с соленою рыбою.

134. Брат спросил его же: авва! Было два человека – один монах, а другой мирянин. Однажды вечером монах задумал сбросить схиму, а мирянин задумал сделаться монахом, но в ту же ночь оба умерли. Итак, что вменяется им? Старец ответил: монах умер монахом, а мирянин – мирянином, ибо в чем они обретены, в том и отошли.

135. Пришел авва Исаак к авве Пимену и увидел, что он возливал немного воды на ноги свои. Имея к нему дерзновение, он сказал: как же некоторые жили строже и всячески озлобляли тело свое? Авва Пимен ответил: мы научены быть не телоубийцами, но страстоубийцами.

136. Брат сказал авве Пимену: я наношу вред душе моей, находясь при авве моем. Жить ли мне еще при нем? Старец видел, что точно есть вред, но удивившись, как тот еще спрашивает: жить ли при нем? – говорит: если хочешь, живи. Спустя некоторое время, брат опять пришел и сказал, что вредит душе своей, и старец опять не повелел ему отойти. Когда же брат пришел в третий раз, говоря: поистине, я уже не буду более жить с ним, – авва Пимен сказал: вот теперь ты умудрился! Пойди и не живи с ним более. И прибавил: есть ли человек, который, видя вред душе своей, имеет нужду еще спрашивать!? Опытных старцев вопрошают о сокровенных помыслах, а о явном грехе нет нужды спрашивать, но следует тотчас отсекать его.

137. Авраам, ученик аввы Агафона, спросил авву Пимена: отчего демоны воюют против меня? Авва Пимен сказал ему: против тебя воюют демоны? Не воют с нами демоны, коль скоро мы исполняем свои пожелания, ибо при сем пожелания наши становятся для нас демонами: они мучают нас, чтоб мы исполнили их. Хочешь знать с кем воевали демоны? Так это с Моисеем и подобными ему.

138. Брат сказал авве Пимену: я смущаюсь и хочу оставить место свое. Старец спросил его: из-за какого дела? Брат ответил: из-за того, что слышу нечто об одном брате, и сие не пользует меня. Старец сказал: не истинно то, что ты слышал! Брат не соглашался, говоря: истинно, отче, ибо сказавший о том брат – верный человек. Старец ответил на то: нет, он не верный, – если б он был верный, то не сказал бы тебе сего. Коль Бог, услышав глас содомлян, не поверил, пока не увидел своими глазами, то и мы не должны верить тому, что говорят. Брат сказал: и я видел своими глазами. Услышав сие, старец взглянул на землю и, взяв небольшой сучок, спросил: что это такое? Брат ответил ему: это сучец. Тогда старец посмотрел на кровлю келлии и снова спросил: а то что такое? Брат сказал: бревно. Итак, положи в сердце своем, – продолжил старец, что твои грехи суть сие бревно, а грехи брата твоего, как сей сучец. Услышав слово старца, авва Тифой удивился и сказал: чем ублажим авву Пимена? Камение честное слова его, – они полны радости.

139. Однажды авва Сирем с учеником своим Исааком пришел к авве Пимену и говорит ему: что мне делать с сим Исааком? Он не слушает слова моего. Авва Пимен сказал: если хочешь пользовать его, делом покажи ему добродетель, потому что, внимая слову твоему, он все остается праздным; если же делом покажешь, то это останется в нем.

140. Опять сказал: сила Божия не обитает в человеке, работающем страстям.

141. Еще сказал: когда мы гонимся за покоем, – он бежит от нас; когда же мы не гонимся за ним, – он гонится за нами.

142. Авва Пимен рассказывал: один брат спросил авву Моисея: каким образом человек делает себя мертвым для ближнего? Он ответил ему: если не положит человек в сердце своем, что уже три года, как он во гробе, то не достигнет в меру сию.

143. Был некто именуемый авва Памво, и о нем говорили, что он три года молил Бога так: не прославляй меня на земле. Но Бог так прославил его, что никто не мог смотреть на него от славы, которую имело лице его.

144. Однажды пришли к авве Памво два брата, и один из них спросил его: авва! Я пощусь по два дня и съедаю по два хлебца; спасаюсь ли я или заблуждаюсь? Другой же сказал: авва! Я добываю себе рукоделием своим по две монеты в день, несколько удерживаю себе на пищу, а прочее отдаю в милостыню; спасаюсь ли я или заблуждаюсь? Авва Памво не дал им ответа, хотя они сильно умоляли его. Спустя четыре дня, когда они намеревались удалиться, клирики утешали их, говоря: не печальтесь, братия, Бог не оставит вас без награды: таково обыкновение старца – не говорить, пока не внушит ему Сам Бог. Братья вошли к старцу и просили его: авва! Помолись о нас. Он спросил: хотите идти? Они подтвердили. Тогда старец, припомнив дела их, начал писать на земле, говоря: Памво постится по два дня и съедает по два хлебца; монах ли он потому? – Нет. Памво вырабатывает по две монеты и дает из того милостыню; монах ли он потому? – Никак. Затем продолжил: хороши дела сии, но если сохранишь совесть свою чистою относительно ближняго, то тем спасешься. И братия, удовлетворенные тем, пошли с радостию.

145. Говорили об авве Памво, что никогда не было улыбки на лице его. Однажды демоны, желая заставить его рассмеяться, привязали к дереву перо и несли его, шумя и крича: ну! ну! тяни! тяни! Увидев их, авва Памво рассмеялся. Демоны начали кружиться и кричать: уа! уа! Памво рассмеялся! Авва сказал им в ответ: не рассмеялся я, но осмеял ваше бессилие, что столько вас несут одно перо.

146. Брат спросил авву Памво: почему демоны препятствуют мне делать добро ближнему? Старец сказал в ответ: не говори так, ибо этим ты Бога делаешь лживым, но лучше говори, что совсем не хочешь творить милостыни. Ибо предваряя то, Бог заверял: се даю вам власть наступати на змию, и на скорпию, и на всю силу вражию (Лк. 10:19).

147. Авва Палладий говорил: душе, подвизающейся не по Богу, должно или верно учиться тому, чего не знает, или учить ясно тому, что узнала. Если же она не желает ни того, ни другого, то недугует безумием, ибо слово невежественное и не алкание слова, которого всегда алчет боголюбивая душа, есть начало отступничества.

148. Мать Сарра послала к авве Пафнутию с таким словом: Божие ли сделал ты дело, допустив, чтоб брат был обесчещен? Авва Пафнутий сказал: как творящий дело Божие, не имею ни с кем дела.

149. Некто рассказывал: авва Пафнутий был епископом в одном Фиваидском городе. Он был боголюбив, жил подвижнически, и от него бывали дивные знамения. Ему во время гонений был выколот глаз, и царь Константин, высоко чтя сего мужа, часто призывал его в царские палаты и целовал его в изверженный глаз, – таковое было благоговение к нему царя Константина! Я же расскажу об одном деле Пафнутия, которое по его совету было исполнено к совершенству и благу церкви. Епископам, собравшимся в те времена в Никее, показалось хорошим ввести новый закон, по которому священные лица, как то – епископы, пресвитеры, диаконы и иподиаконы, не жительствовали бы с женами, коих они взяли, будучи еще простыми мирянами. Тогда Пафнутий, став посреди собрания епископов, воскликнул: не должно возлагать сего тяжкого ига на освященных людей, дабы излишеством строгости не повредить более церкви, ибо, как сказано, честен брак. Опять, не все могут понести подвиг бесстрастия; может быть, они и не устоят в целомудрии, между тем, как сожитие с законною женою должно назвать целомудрием. По древнему преданию церкви довольно для оных вновь не приступать к браку и не разводиться с тою, которая взята, когда сей был еще мирянином. Так говорил авва Пафнутий, сам не будучи причастен браку и не знавший никакой жены, ибо от юности был воспитан в монастыре и был украшен целомудрием. Убежденные словами Пафнутия, епископы прекратили исследования о сем предмете, оставив на волю желающим воздерживаться от брака.

150. Рассказывали старцы, что Паисий, меньший брат аввы Пимена, нашел однажды небольшой сосуд с тысячью монет и сказал старшему своему брату, авве Ануву: ты знаешь, что слово аввы Пимена очень строго; пойдем построим себе где-нибудь монастырь и будем жить без попечения. Авва Анув спросил: на что же мы построим? Тот показал ему монеты. Крайне опечалился авва Анув, помышляя о том, что они будут во вред душе его, и сказал: хорошо, пойдем и построим келлию за рекою. Авва Анув положил сосуд в свой кукулий, и, когда, переправляясь через реку, они достигли середины, авва Анув умышленно повернулся так, что кукулий с монетами упал в реку, сам же начал будто бы скорбеть. Авва Паисий утешил брата, говоря: не печалься, авва! Так как монеты ушли от нас, вернемся к брату нашему. Возвратившись, они стали жить с аввою Пименом в мире.

151. Один монах, римлянин родом, поселился в Ските близ церкви и держал раба, который прислуживал ему. Пресвитер, видя его немощь и зная, в каком довольстве он жил прежде, посылал к нему то, что по Божию устроению приходило в церковь. Прожив двадцать пять лет в Ските, сей монах соделался прозорливцем и прославился. Один из великих египетских старцев, услышав о нем, пришел повидать его, надеясь найти в нем строгую в отношении тела жизнь, свойственную сему месту, однако увидел, что он носит тонкую одежду, что под рогожей была подложена кожа и имелось небольшое возглавие, что ноги у него чисты и в сандалиях, и соблазнился. Старец, по дару прозрения, узнал о его соблазне и сказал своему прислужнику: сделай нам ныне праздник ради аввы! Тот нашел немного овощей и сварил их. В положенный час они встали и вкусили, причем старец предложил немного вина, которое имел ради немощи своей, и они выпили. С наступлением вечера прочитали двенадцать псалмов и легли. То же сделали и ночью. Встав утром, египтянин сказал старцу: помолись обо мне, – и ушел, не получив пользы. Когда он несколько отошел, старец, желая попользовать его, послал вернуть его и, приняв с радостию, спросил, из какой он страны и из какого города. Тот ответил, что он египтянин, а жил на селе. Старец еще спросил: какое у тебя было дело в селении твоем? Тот ответил: я был сторож. Где ты спал, – продолжил вопросы старец, и имел ли постель под собой? Он сказал: спал в поле на земле. В поле какую постель я мог постилать под себя!? Старец опять спросил: какая пища была у тебя в поле и какое вино? Какая в поле пища и какое вино? – ответил египтянин, я ел сухой хлеб с малым, если случалось, количеством соли, пил же воду. Старец сказал на то: великий труд. А была ли в селении баня, чтоб мыться? Он ответил: нет, но кто хотел, мылся в реке. Когда старец выведал у него все сие и узнал прискорбности его прежней жизни, то желая, дабы была ему польза от сего посещения, рассказал свою прежнюю жизнь в мире, говоря: я, которого ты видишь столь смиренным, из великого города Рима, и был велик у царя. Услышав такое начало слова старца, египтянин пришел в умиление и внимательно слушал его; тот же продолжал: итак, я оставил город и пришел в пустыню сию; я, каким ты меня теперь видишь, имел величественные дома и большие богатства, но презрев их, пришел в малую келлию свою; я, каким ты меня теперь видишь, имел кровати из золота с многоценными уборами, и вместо них дал мне Бог эту рогожу и кожу; одежды мои стоили великой цены, а теперь я ношу сии бедные одеяния; на стол мой издерживалось много золота, и вместо того дал мне Бог немного сих овощей и небольшую чашу вина; мне прислуживало множество рабов, и вот вместо них Бог умолил сего старца послужить мне; вместо бани я возливаю немного воды на ноги свои и ношу сии сандалии по немощи своей; вместо музыки и пения я прочитываю двенадцать псалмов, равно и ночью – за содеянные мною грехи. Вот так, со спокойствием, совершаю я теперь небольшое свое служение и умоляю тебя, авва, не соблазнись моею немощию! Выслушав его, египтянин пришел в себя и сказал: увы мне! Я от великой скорби мира пришел на покой и имею теперь то, чего не имел прежде, а ты от такого довольства пришел на скорби и от великой славы и богатства пришел в смирение и бедность! Таким образом, получив большую пользу, он удалился, соделавшись другом его, и часто приходил к нему ради ее, ибо то был муж рассудительный и исполненный благоухания Святого Духа.

152. Брат спросил авву Сисоя: почему страсти не отступают от меня? Старец ответил: потому что сосуды их внутри тебя; отдай им залог их, и они отступят.

153. Некоторые спросили авву Сисоя: если падет брат, нужно ли ему каяться год. Авва ответил: жестоко слово сие. Спросили еще: а шесть месяцев? Он сказал: много. По крайней мере – сорок дней? – продолжали они. Он ответил: и это много. Тогда они сказали: итак, что же, если падет брат и вдруг случится вечеря любви, ужели и ему войти на вечерю? Старец ответил им: нет, но ему нужно каяться несколько дней, ибо верую Богу, что если вседушно покается таковый, то в три дня примет его Бог.

154. Авва Иосиф спросил авву Сисоя: во сколько времени человек может отсечь свои страсти? Старец говорит ему: время ли хочешь узнать? Авва Иосиф ответил: да. Тогда старец сказал: в который час придет страсть, в тот и отсекай ее.

155. Брат спросил авву Сисоя: что мне делать, авва? Я пал. Старец ответил ему: восстань. Брат сказал: я восстал и опять пал. Старец говорит: опять восстань. Брат спросил: доколе же? И старец ответил: пока не будешь взят в добре или в падении, ибо в чем обретен бывает человек, в том и отходит.

156. Брат спросил авву Сисоя: что мне делать со страстями? Старец ответил: кийждо же из нас искушается, от своея похоти (Иак. 1:14).

157. Некогда авва Сисой пришел с горы аввы Антония на внешнюю Фиваидскую гору и поселился там. В тех местах были мелетиане, жившие в Каламоне Арсиноитском. Некоторые братия, услышав, что авва пришел на внешнюю гору, желали видеть его, но говорили: что нам делать? На горе есть мелетиане, – старец не потерпит от них вреда, но нам, желая побеседовать со старцем, как бы не впасть в искушение еретиков. И они не пошли повидать старца, дабы не встретиться с ними.

158. Авва Сисой Фивейский спросил ученика своего: скажи мне, что ты видишь во мне, и я скажу, что вижу в тебе. Ученик ответил: ты хорош умом, но немного строг. Старец сказал на то: ты хорош, но легок умом.

159. Некто из старцев говорил: просил я авву Сисоя сказать мне слово, и он сказал: если человек может избежать чего-либо и не соблюдет сего, то он удовлетворяет потребности греховной.

160. Один брат пришел к авве Силуану на гору Синай и, увидев братий – работающих, сказал старцу: делайте же не брашно гиблющее (Ин. 6:27); Мария же благую часть избра (Лк. 10:42). Тогда старец говорит ученику своему: Захария! Дай брату книгу и отведи его в келлию, где бы ничего не было. Когда настал девятый час, пришедший стал посматривать на дверь, не пришлют ли позвать его к трапезе, но так как никто не приходил, он пошел к старцу и спросил: не ели ныне братия, авва? Старец ответил: ели. Тот говорит: почему же не позвали меня? Старец сказал ему: потому что ты – человек духовный и не имеешь нужды в сем брашне, а мы, как плотские, хотим есть и потому работаем. Читая целый день, ты благую часть избрал и не хочешь вкушать плотского брашна. Услышав сие, брат положил поклон, говоря: прости мне, авва! Старец сказал: и Мария имеет нужду в Марфе, ибо ради Марфы и Мария похваляется.

161. Старец рассказывал: некогда один брат, впадший в тяжкие грехи, пришел в умиленное раскаяние и решил открыться одному старцу, однако не поведал ему самого дела, но так: если придут кому-то такие помыслы, есть ли ему спасение? Тот, будучи неопытен в различении помыслов, ответил ему: погубил ты душу свою. Услышав сие, брат сказал: если погубил я душу свою, пойду тогда хоть в мир. Когда он шел, появилась у него мысль открыть помыслы свои авве Силуану, ибо авва был весьма рассудителен. Придя к нему, брат и ему не сказал самого дела, но опять таким же образом, как и тому старцу. Авва Силуан, отверзши уста свои, начал говорить ему от писаний, что нет никакого осуждения тем, кои имеют помыслы только. Ободрившись услышанным, в благонадежии, брат открыл ему и самое дело. Старец опять, как добрый врач, обложил душу его пластырем божественных Писаний, уверив, что есть покаяние в разуме обращающимся к Богу. После авва мой пошел к тому отцу и рассказал ему о сем, прибавив: тот отчаявшийся и хотящий уйти в мир, ныне как звезда сияет посреди братий. Это поведал я в подтверждение того, как опасно открывать помыслы или дела не имеющим рассудительности.

162. Брат спросил авву Сармата: помыслы мои говорят мне: не работай, но – ешь, пей, спи. Старец ответил: когда алчешь, – ешь; когда жаждешь, – пей; когда хочешь спать, – спи. Однажды пришел к тому брату другой старец, и брат поведал ему о словах аввы Сармата. Старец сказал: сие вот что: когда сильно алчешь и жаждешь до того, что не можешь более терпеть, – ешь тогда и пей; и когда бдишь очень долго и захочешь спать, – усни. Это и значит то, что сказал тебе старец.

163. Два старца, великие отшельники из пределов Пелусиотских, идя к матери Сарре, сказали друг другу: смирим старицу сию. Потом говорят ей: смотри не возгордись помыслом своим и не скажи: вот отшельники приходят ко мне – жене. Мать Сарра ответила им: я жена естеством, но не помыслом.

164. Мать Сарра говорила: если помолюсь Богу, чтоб все люди были мирны со мною, то должна буду находиться у дверей каждого с покаянием. Но лучше помолюсь, чтоб сердце мое было непорочно со всеми.

165. Она же сказала братиям: я – муж, а вы – жены.

166. Святая Синклитикия говорила: собирающие чувственное богатство среди трудов и бедствий мирских всегда ищут большего, ни во что вменяя то, что имеют, и стремясь к тому, чего не имеют. А мы, ничего не имея и из того, что необходимо для нас, ничего не желаем приобретать страха ради Божия.

167. Опять сказала: есть печаль спасительная и есть печаль тлетворная. Дело спасительной печали состоит в том, чтоб воздыхать или о своих собственных грехах, или о болезнях ближних, или о том, чтоб не отпасть от намерения своего, или чтоб сподобиться совершенного милосердия. Есть и вражия скорбь, полная безумия, которую некоторые называют и унынием. Дух сей должно отгонять молитвою, особенно же псалмопением.

168. Она же сказала: опасно учить тому, кто деятельною жизнию не возведен к этому. Ибо как тот, кто имеет ветхий дом, принимая странников, губит их в случае падения своего жилища, так и сии, не устроив прежде самих себя, губили и приходивших к ним: словами призывали ко спасению, а худостию нрава более оскорбляли борцов.

169. Опять сказала: хорошо не гневаться; когда же случится сие, то знай, что срока и одного дня не дал тебе на страсть сию сказавший: солнце да не зайдет во гневе вашем (Еф. 4:26), а ты ждешь, пока зайдет все время жизни твоей. Зачем же ненавидишь ты так того, кто оскорбил тебя? Не он оскорбил тебя, а диавол. Возненавидь болезнь, а не болящего.

170. Мать Синклитикия еще сказала: есть подвижничество, учрежденное врагом, ибо и его ученики делают то же. Как же различить нам божественное и царское подвижничество от тиранского и демонского? Очевидно, что умеренностию. Во всякое время да будет у тебя одно правило поста: не делай так, чтоб поститься четыре или пять дней, а потом разрешать на множество яств, ибо неумеренность повсюду тлетворна. Постись, пока юн и здоров, потому как придет старость с немощами. Итак, сокровиществуй себе пищу пока в силах, дабы, когда не будешь в силах, нашел ты покой.

171. Опять сказала: чем более преуспевают борцы, тем с сильнейшими противоборцами схватываются.

172. Еще говорила: сказано нам: будите убо мудри яко змия, и цели яко голубие (Mф. 10:16). Заповедано нам быть, яко змии, для того, чтоб не укрывались от нас нападения и хитрости диавола, ибо подобное подобным скорее распознается; а целость голубиная указывает на чистоту дел.

173. Авва Иперехий сказал: истинно мудр не тот, кто словом наставляет, но тот, кто делом научает.

174. Некогда Павел, ученик аввы Ора, пошел купить ветвей и нашел, что другие опередили его и дали задаток. Авва Ор никогда не давал задатка, но в свое время посылал деньги и покупал. Тогда ученик его пошел за ветвями в другое место. Садовник сказал ему: однажды кто-то дал мне задаток и не приходил более. Итак, возьми эти ветви ты. Ученик взял их и, придя к старцу, рассказал о сем. Как скоро услышал об этом старец, всплеснул руками и воскликнул: Ор не работает в сей год! – и не допустил внести ветви внутрь, повелев отнести их на свое место.

175. Вблизи той обители, где жил авва Ор, был один князь по имени Лонгин, который творил много милостыни. Придя к одному из отцов, он просил проводить его к авве Ору, и когда тот посетил авву, то хвалил князя, говоря, что он добр и творит много милостыни. Авва понял и сказал: да, он хорош. Тогда пришедший начал просить его: позволь ему, авва, прийти повидать тебя? Авва Ор ответил на то: истинно, не перейдет он долины сей и не увидит меня.

176. Старец говорил: сей глас: ныне обратись – вопиет к человеку до последнего издыхания.

177. Старец сказал: Иосиф Аримафейский взял тело Иисусово и в чистой плащанице положил его в новом гробе, то есть в новом человеке. Итак, каждый, кто тщательно не грешит, да печется, чтоб не оскорбить живущего с ним Бога и не отогнать Его от души своей. Древнему Израилю дано было есть манну в пустыне; истинному же Израилю дано Тело Христово.

178. Один брат жил в уединенной келлии в Египте, держа себя в большом смирении. В городе у него была сестра – блудница, губившая много душ. Часто докучали ему о ней старцы и, наконец, убедили сходить к ней – не прекратит ли он как-нибудь своим советом творимый чрез нее грех. Когда подходил он к месту жительства своей сестры, увидел его один из знакомых и предупредил ее: идет брат твой, и он уже у дверей твоих. Встревожившись, она оставила своих любимцев, коих угощала, выбежала к нему с открытою головою и хотела обнять его, но он сказал: родная сестра моя! Пощади душу свою! Сколько людей гибнет чрез тебя?! И как понесешь ты вечные и горькие муки?! Придя в трепет от сих слов, она спросила: но ныне есть ли спасение мне? Он ответил: если захочешь, есть спасение. Тогда она поверглась в ноги брата и просила взять ее с собой в пустыню. Он говорит ей: накинь покрывало на главу свою и следуй за мною. Но она сказала: пойдем; лучше мне нести стыд обнажения головы, нежели войти в эту мастерскую беззакония. Дорогой он говорил ей о покаянии и, когда увидел, что кто-то идет им навстречу, попросил ее: так как не все знают, что ты сестра мне, отойди немного с дороги, пока не пройдут. Когда встречные прошли, он обратился к ней: теперь пойдем в путь свой, сестра моя. Но она не давала ответа, и, когда он подошел, то нашел ее мертвою и увидел, что стопы ея покрыты кровию, ибо она была не обута. Когда он рассказал о сем отцам, они разошлись во мнениях, но одному из старцев Бог открыл, что так как она решительно отсекла всякое попечение о плотском и презрела самое тело свое, без стонов терпя тяжкие язвы, то Он принял покаяние ее.

179. Брат-чужестранец поведал старцу: я хочу идти на родину свою. Старец сказал ему: знай, брат, что, идя сюда с места селения своего, ты имел сопутником себе Господа, а когда пойдешь обратно, то уже не будешь иметь Его более.

180. Брат сказал одному старцу: я не вижу в сердце своем никакой брани. Старец ответил на то: ты четвероворотен, и всякий хотящий – входит и выходит чрез тебя, а ты того не замечаешь. Когда же устроишь дверь и, затворив ее, не будешь дозволять входить ею лукавым помыслам, тогда увидишь, как они, стоя вне, будут воевать на тебя.

181. Рассказывали об одном старце, который жил в капище в Клисме, что он ради рукоделия всегда трудился над тем, что требовалось по времени: когда приходило время ловли рыб, – плел сети, а когда требовались нити, – прял лен, но никогда не брался работать по заказу для того, чтоб ум его не возмущался делами.

182. Один киновиарх спросил святого отца нашего Кирилла, папу Александрийского: кто выше по деланию: мы, имеющие под собою братий и различным образом руководящие каждого ко спасению, или пустынники, спасающие себя одних? Папа ответил: между Илиею и Моисеем нет различия, ибо они равно угодили Богу.

183. Один монах работал в день мученика. Увидев это, другой монах сказал ему: можно ли ныне работать? Тот ответил: ныне раб Божий в муках был раздираем и терзаем. Не должен ли и я немного потрудить себя ныне в работе?

184. Некий грешник, покаявшись, убезмолвился. Случилось ему вскоре, споткнувшись о камень, разбить себе ногу, так что истекло много крови, он изнемог и предал душу свою. Тогда пришли демоны, желая взять душу его, но Ангелы сказали им: обратитесь к камню сему и посмотрите на кровь его, которую он излил ради Господа! Когда Ангелы сказали сие, душа его была освобождена.

185. Спросили старца: каков должен быть монах? Он ответил: по-моему, как один на один.

186. Некто спросил старца: почему, ходя по пустыне, я боюсь? Он ответил: потому, что ты еще жив.

187. Некто еще спросил старца: что должно делать желающим спастись? Старец плел плетеницу и, не отрываясь от рукоделия, ответил: вот – видишь?

188. Опять спросил старца: почему я часто малодушествую? Он ответил: потому, что не имеешь рассудительности.

189. Некто спросил старца: отчего у меня часто бывает искушение на блуд? Он ответил: оттого, что много ешь и спишь.

190. Спросили старца: что должно делать монаху? И он ответил: творить всякое благо и удаляться от всякого зла.

191. Старцы говорили: никогда не должно давать залога помыслам.

192. Старцы также говорили: у всякого находящего на тебя помысла спроси: наш ли ты или вражеский? И он всячески исповедует то.

193. Старцы сказали, что душа есть то же, что источник: если пророст удалять – очищается; если же допустить наносы – засаривается и пропадает.

194. Один старец говорил: я верую, что у Бога нет такой неправды, чтоб из темницы взять и в темницу ввергнуть.

195. Старец сказал: на все нудить себя – есть путь Божий.

196. Еще сказал: не прежде делай что-либо, но испытавши сердце свое – по Богу ли будет то, что намерен ты сделать.

197. Опять сказал: если какой-либо монах тогда только молится, когда встает на молитву, то таковой совсем не молится.

198. Он же говорил: рассуждение – выше всех добродетелей.

199. Еще говорил: срам монаху, если он, оставив свое и став странником для Бога, потом отойдет в муку.

200. Старцы говорили: если увидишь юного, по своей воле восходящим на небо, схвати его за ногу и низвергни долу, ибо это полезно ему.

201. Старец сказал: род сей не ищет – ныне, но – завтра.

202. Еще сказал: дело наше – жечь дрова.

203. Опять сказал: не желай быть не презираемым.

204. Еще говорил: горе человеку, когда злая его больше дел его.

205. Старец говорил: дерзость и смех подобны огню, поедающему тростник.

206. Снова говорил: нудящий себя ради Бога равен человеку-исповеднику.

207. Еще сказал: кто сделается безумным ради Господа, того Господь соделает мудрым.

208. Он же сказал: вот, чего Бог требует от человека – ума, слова и дела.

209. Опять сказал: вот, что человеку нужно – бояться Божия суда, ненавидеть грех, любить добродетель и всегда молиться Богу.

210. Еще сказал: если видишь, что имеешь помысл на кого-либо, то знай, что и он имеет помысл на тебя.

211. Брат спросил старца: хорошо ли иметь короткое общение с ближним? Старец ответил ему: такие общения не имеют силы – разорвать узду, ибо с братом своим имеешь ты общение. Если желаешь иметь общение, имей его с Богом.

212. Брат просил у старца молитвы, спеша в город. Старец сказал ему: не спеши в город, но спеши бежать от города, – и спасешься.

213. Один брат спросил отцов: оскверняется ли кто тем, что имел нечистый помысл? Состоялось о сем исследование отцов, и одни говорили – точно оскверняется; другие – нет, иначе нам, простым, невозможно и спастись; требуется только не совершать их телесно. Тогда брат пошел к искуснейшему старцу и спросил о сем его. Старец ответил: от каждого требуется чистота по мере его совершенства. Брат просил старца: ради Господа, объясни мне, как это? Старец сказал: вот лежит здесь вещь приманчивая, и вошли два брата: один, имеющий большую меру совершенства, другой – меньшую. Если помысл совершенного скажет: желал бы я иметь вещь сию, и он не остановится на нем, но тотчас отсечет его, то не осквернится. А не достигший еще в великую меру не осквернится, если пожелает и даже пребудет с помыслом, но только не возмет вещи.

214. Старец сказал: некогда один брат впал в тяжкие прегрешения, но пришел в сокрушение и покаялся Богу.

215. Еще сказал: не то, что входят в нас помыслы, служит нам в осуждение, но то, что мы худо пользуемся ими, ибо через помыслы можно потерпеть крушение и через помыслы можно увенчаться.

216. Брат спросил старца: что мне делать? Множество помыслов одолевают меня, и я не знаю, как бороться с ними? Старец ответил: не борись со всеми, но с одним, ибо все помыслы имеют одну славу. Итак, надобно заметить, какая это слава, и с нею бороться. Тогда другие помыслы сами собою смирятся.

217. Старец сказал: желающему жить в пустыне должно быть учительным и не нуждаться в учении, чтоб не потерпеть вреда.

218. Брат спросил старца: авва! Вот я прошу старцев, и они говорят мне о спасении души, но я ничего не удерживаю из слов их. Что же мне и просить их, если я ничего не делаю и я весь – нечистота? У старца были два пустых сосуда, и он сказал брату: пойди принеси один сосуд, влей елея, переверни и поставь на свое место. Он сделал так дважды. После старец говорит ему: принеси теперь оба сосуда вместе и посмотри, какой из них чище. Брат говорит ему: тот, куда я наливал елея. Тогда старец сказал: так и душа; хоть ничего не удерживает из того, о чем спрашивает, но более становится чистою, нежели у того, кто совсем не спрашивает.

219. Один брат безмолвствовал, и демоны, под видом ангелов, хотели прельстить его: будили его ради совершения правила и показывали ему светы. Брат пришел к одному старцу и поведал: авва! Ангелы приходят ко мне со светом и будят на правило. Старец сказал: не слушай их, сын мой! Это демоны, и когда придут будить, говори им: коль захочу, сам встану, а вас не нужно. Брат, получив заповедь от старца, возвратился в келлию свою. В ту же ночь демоны, придя по обычаю, разбудили его, и брат ответил им: когда захочу, сам встану, а вас не нужно. Они говорят ему: тот злой старец – лжец, он прельстил тебя, ибо однажды пришел к нему брат, дабы занять немного мелких монет, а он, имея их, солгал, говоря, что не имеет, и не дал. Из сего познай, что он – лжец. Когда настало утро, брат пришел к старцу и рассказал о сем. Старец говорит: сознаюсь, что я имел монету и что приходил брат просить, но я не дал ему, ибо видел вред от того душам нашим. Тогда я рассудил преступить одну заповедь, дабы не преступить десяти и не впасть в беду. Ты же не слушай демонов, хотящих тебя прельстить. И брат, укрепленный старцем, возвратился в келлию свою.

220. Некоторые из отцов рассказывали об одном великом старце: когда приходил к нему кто-либо просить наставления, обыкновенно он говорил так: вот я принимаю лице Бога и сажусь на престоле судилищном; итак, что желаешь, дабы я сделал тебе? Если скажешь: помилуй меня! – то говорит тебе Бог: помилуй и ты брата своего. Если ты хочешь, чтоб я простил тебя, прости и ты ближняго своего. Ужели неправда у Бога? Да не будет! Потому в нашей власти состоит спастись, если желаешь.

221. Говорили об одном из старцев, великом труженике, что однажды, когда он совершал правило, случилось прийти к нему другому старцу, тоже великому, и услышать извне, как он бранился с помыслами своими, говоря: доколе же? И ради одного слова все то исчезло!? Пришедший, подумав, что он бранится с кем-либо другим, постучался, чтоб войти и примирить их, но, войдя и не увидев там никого, по своему дерзновению к старцу спросил его: авва! С кем ты бранился? Он ответил: с помыслом своим, ибо я знаю на память четырнадцать книг, но услышал вне келлии одно слово, и, когда пришел совершать правило свое, все знаемое упразднилось, и только одно это слово пришло мне на память. Потому я и бранился с помыслом.

222. Некоторые братия из киновии пришли к одному пустыннику. Он принял их с радостию и, по обычаю пустынников, видя, что они утрудились от пути, приготовил им трапезу прежде времени и предложил все, что случилось. Вечером прочитали двенадцать псалмов, равным образом и ночью. Когда позже старец стал на бдение один, то услышал, как они говорили между собой: отшельники в пустынях более имеют покоя, нежели мы, живущие в киновиях. Потому утром, когда они отходили к другому старцу, соседу его, он просил их: поклонитесь ему от меня и скажите: не поливай овощей. Сосед, услышав слово сие, понял, что значит оно, и по сему работал до вечера в посте, вечером совершил большое правило и после сказал: ради вас, потому как вы утрудились, разрешим ныне пост и вкусим немного, ибо мы не имеем обыкновения есть каждый день. Предложил им сухой хлеб и соль и, сказав: ради вас нужно ныне учредить праздник, – влил немного уксуса в соль. Встав от трапезы, стали на молитвословие и продолжили до утра. Тогда старец сказал им: ради вас не будем ныне совершать полного правила, чтоб дать вам отдохнуть немного, ибо вы издалека. Наутро они собрались идти, но старец стал упрашивать их: побудьте с нами сколько-нибудь; и если не можете долго, по крайней мере три дня – заповеди ради и по нашему пустынническому обычаю. И те, видя, что он не отпускает их, убежали тайно.

223. Старец сказал: пророки составили книги; пришли отцы наши и исполняли их делом; те, кои были после них, заучивали их на память; пришел же род сей – списал их и положил в шкафы праздно.

224. Брат сказал одному из отцов: если случится мне отяготиться сном и пропустить час правила, то душа от стыда уже не хочет совершать его. Старец ответил на то: если проснешься до утра, встань, затвори дверь и окна и соверши правило, ибо написано: твои есть день, и твоя есть нощь; ибо во всякое время можно славить Бога.

225. Старец говорил: иной и много ест, но все еще остается голодным, а другой ест немного, но насыщается и тем. Итак, кто много ест и остается голодным, большую имеет цену, нежели тот, кто ест мало, но насыщается.

226. Старец сказал: хотя и трудились здесь святые отцы, но получали и некую часть успокоения. Сие говорил он потому, что они были свободны от забот мирских.

227. Еще сказал: если брат знает место, способствующее к преспеянию, но из-за бремени потреб телесных не идет туда, таковый не верует, что есть Бог.

228. Один брат спросил юного монаха: что лучше – молчать или говорить? Отрок сказал ему: если слова праздны, – оставь их; если добры, – дай место добру и говори. Впрочем, хоть они будут и добры, не замедляй, но скорее пресекай – и найдешь покой.

229. Некто из отцов сказал: человеку всегда должно иметь делание внутри, ибо когда он будет занят деланием Божиим, то враг, приходя к нему и раз, и другой, не найдет места остаться. И наоборот, когда бывает кто в плену у врага и приходит Дух Святой, то он ради злобы нашей отступает от нас, так как мы не даем ему места в себе.

230. Один брат, приняв только что схиму, вздумал отшельничествовать и тотчас затворился, говоря: я отшельник. Старцы, услышав о том, пришли, извлекли его и заставили обходить все келлии монахов, полагать метание у каждой, говоря: простите мне, я не отшельник, а новоначальный.

231. Отшельничествовали два брата по плоти, но первый в схиме был младшим по возрасту. Некто из отцов пришел посетить их; поставили лохань, и меньший в схиме подошел омыть ноги старца. Но старец, взяв его за руку, отвел в сторону и поставил большего. Предстоящие старцы заметили ему: меньший, авва, есть первый в схиме. Старец сказал им: я беру первенство меньшего и прилагаю к возрасту большего.

232. Однажды некоторые египетские монахи пришли в Скит посетить старцев и, увидев, что они едят с некоторою поспешностию по причине голода от долгого пощения, соблазнились тем. Пресвитер, узнав об этом и желая уврачевать их, возгласил в церкви к братству: поститесь, братие, и продолжайте обычное правило своего подвижничества. Пришедшие египтяне хотели удалиться, но пресвитер удержал их. Пропостясь один день, они омрачились, хотя он дал им лишь два постных дня, тогда как скитяне постились всю неделю. Когда настала суббота, и сели за трапезу, египтяне заспешили есть, некто же из старцев, взяв одного из них за руку, сказал: ешьте искуснее, как монахи. Но тот оттолкнул его руку, говоря: пусти меня, ибо я умираю от голода, не евши целую неделю ничего вареного. Тогда старец сказал им: если вы, пропостясь два дня, так истощали, то как соблазнились вы братиями, кои всегда держат подвиг – вкушать чрез неделю? Пришедшие монахи раскаялись в своем грехе и, получив великую пользу, удалились с радостию.

233. Старец сказал: если кто, пребывая на каком-либо месте, не творит плода, свойственного тому месту, то место изгонит его, как не творящаго дел места.

234. Еще сказал: если кто делает какое-либо дело, последуя воле своей, и делание сие не по Богу, он же не знает того, то после таковый всячески должен прийти на путь Божий. Если же кто-то держится хотения своего, которое не по Богу, и не желает слушать других, почитая себя знающим свое дело, – таковый с трудом приходит на путь Божий.

235. Старец говорил: как чин монахов честнее мирян, так и монах-чужестранец должен быть зеркалом всякого доброго крова для местных монахов.

236. Некто из отцов сказал: если делатель живет в таком месте, где нет делателей, то не может преуспеть, а может только подвизаться, чтоб не низойти долу. Неделатель же, не живя с делателями, если будет трезвиться, преуспеет, а если не будет, то, по крайней мере, не низойдет долу.

237. Старец сказал: если душа имеет слово, а плода не имеет, то она подобна дереву, у которого есть листья, а плодов нет. Как у древа, когда оно исполнено плодов, и листья бывают краше; так и слово приличнее душе, имеющей благое делание.

238. Пришли некогда три брата в Скит к одному старцу, и один из них сказал ему: авва! Я выучил Ветхий и Новый Завет на память. Старец говорит ему: ты наполнил воздух словами. Второй сказал: я списал себе Ветхий и Новый Завет. Старец ответил второму: а ты шкафы наполнил тетрадями. Третий сказал: у меня на очажке взрощен мох. Старец ответил ему: а ты отогнал от себя страннолюбие.

239. Брат спросил старца: почему я со скукою совершаю свое небольшое правило? Старец ответил: любовь к Богу познается из того, когда кто со всем усердием, умилением и нерассеянным помыслом творит дело Божие.

240. Пришли некогда братия к великому старцу, и он спросил у первого: что ты работаешь? Он ответил: я плету плетеницу, авва. Старец сказал: Бог да сплетет тебе венец, чадо! Спросил у второго: ты что работаешь? Тот ответил: рогожи. Он сказал: Бог да укрепит тебя, чадо! Спросил у третьего: а ты что работаешь? Он ответил: решета. Старец сказал: Бог да сохранит тебя, чадо! Спросил у четвертого: а ты что работаешь? Он ответил: я каллиграф. Он сказал: ты – как знаешь. Спросил у пятого: ты что работаешь? Тот ответил: льняное полотно. Старец сказал: до этого мне нет дела. Ибо плетущий плетеницу, если трезвится с помощию Божиею, сплетает себе венец; рогожа требует силы, так как ее трудно работать; решета требуют хранения, ибо их продают в селениях; каллиграфу нужно смирять сердце, так как этому делу свойственно высокоумие; льняное же полотно – дело торгашеское. Так, если кто увидит издали, что кто-то несет корзинки, или рогожи, или решета, говорит: это монах, – ибо трава идет на рукоделие наше. Если же увидит, что кто-нибудь продает полотно, то говорит: вот торгаши пришли, – ибо рукоделие сие есть мирское, и не многим полезно.

241. Некто из отцов рассказывал, что один брат, весьма благоговейный, имел бедную мать. Когда настал большой голод, он взял хлебы и поспешил отнести их матери своей. И вот был к нему глас: ты будешь пещись о матери своей или попекусь о ней Я? Брат, рассудив о силе слова сего, повергся лицем на землю и просил Бога: Ты, Господи, попекись о нас! – встал и возвратился в келлию свою. На третий день пришла к нему мать его и сказала: такой-то монах дал мне много пшеницы; возьми ее и сделай хлебы, чтоб нам питаться тем. Услышав сие, брат прославил Бога и, исполнившись благонадежия, преуспевал благодатию Божиею во всякой добродетели.

242. Брат поведал старцу: вот я прихожу в какое-нибудь место с братиями, и нам предлагают корзину с плодами, но братия часто не хотят вкушать или по воздержанию, или потому, что уже поели, а я алчу. Итак, что мне делать? Старец ответил: если алчешь, то посмотри, сколько сидящих, сколько предложено и съешь столько, сколько, ты думаешь, приходится на твою часть. Да не будет тебе в том преткновения, ибо ты удовлетворил естественную нужду. Если же будешь побежден и съешь более, то это будет тебе во вред.

243. Брат спросил старца: что есть оглаголание и что значит осуждение. Старец ответил: оглаголание относится вообще ко всему характеру человека, а осуждение – к делам явным. Итак, всякое слово, которое не можешь сказать пред лицем брата своего, то есть не можешь указать на дела его, а говоришь за глаза, есть оглаголание. Например, если кто скажет, что такой-то брат хорош и добр, но нестроен и не имеет рассуждения, то это есть оглаголание. Если же кто-либо скажет, что такой-то брат торговец и сребролюбец, то сие есть осуждение, ибо ты осудил дела его. И это хуже оглаголания.

244. Один старец, придя к реке и найдя, что прибрежие, никем не обеспокоенное и безмятежное, заросло тростником, сел там и, срезая ветки, плел плетеницу, бросая сделанное в реку. Так делал он, пока не пришли люди и не увидели его. Тогда он встал и удалился, ибо работал не ради нужды, но ради труда и безмолвия.

245. Одного брата борол помысл – сходить посетить известного старца, но он откладывал со дня на день, говоря: завтра пойду. Так боролся он с помыслом три года. Наконец, сказал помыслу: помысли, что ты пришел к старцу и сказал ему: доброго здоровья добрый старец! Сколько времени я желал видеть святыню твою. Затем он поставил лохань, умылся и говорил как бы от лица старца: добре пожаловать, брат! Прости мне, что ради меня ты столько потрудился! Господь да воздаст тебе! Далее приготовил пищу, ел и пил вдоволь. И тотчас отступила от него брань.

246. Старец сказал: я не ради добра или пользы сижу здесь на уединении в немощах и злострадании, но ради того, что только сильным свойственно жить среди братий.

247. Еще сказал: если кто попытается сделать добро в том месте, в котором живет, и не сможет, пусть не думает, что может сделать его в другом.

248. Спросили старца о тех, кои ходят туда и сюда и просят молитв, а сами живут в нерадении, и старец ответил: много бо может молитва праведнаго поспешествуема (Иак. 5:16), то есть когда содействует и сподвизается и тот, кто просит молитвы и со всем тщанием и болезнию сердца блюдет себя от помыслов и дел злых. Если же он живет нестройно, то никакой не будет ему пользы, хотя святые будут молиться о нем, ибо говорится: един созидаяй, и един разоряяй (Прем. 34:23), что пользы – разве труд? И рассказал при сем об одном случае: один отшельник, весьма рассудительный, хотел поселиться в Келлиях, но не находил готовой. У одного старца была на стороне отдельная келлия, и он предложил ее пришельцу, говоря: поживи там, пока не найдешь себе другую. Когда тот поселился в ней, к нему начали приходить за назиданием, как к страннику, и приносить потребное, он же принимал то и угощал их. Старец, давший ему келлию, позавидовал сему и начал злословить его, говоря: столько лет я живу здесь в великом подвижничестве, и никто не ходит ко мне, а к этому льстецу, который несколько дней здесь, столько ходят! И однажды говорит ученику своему: пойди и скажи ему, чтоб удалился отсюда, ибо мне самому нужна келлия. Ученик пошел и спросил пришельца: авва мой желает знать, каково твое здоровье? Тот ответил: прошу его молитвы, так как на животе у меня немного тяжело. Ученик вернулся и сказал старцу, что тот посмотрит себе келлию и перейдет. Через два дня старец опять говорит ученику своему: пойди и скажи ему, что если не выйдет, то приду и палкой выгоню его. Придя, ученик сказал пришельцу: авва мой, узнав, что ты нездоров, весьма опечалился и прислал меня посмотреть тебя. Пришелец говорит: передай ему: молитвами твоими мне стало лучше. Возвратясь, ученик сказал старцу, что к воскресенью с помощию Божией освободит. Так как воскресенье настало и он не освободил, то старец, взяв палку, пошел побить его и выгнать. Ученик говорит старцу: побегу я вперед посмотреть, нет ли у него кого, чтоб не соблазнились. И придя, говорит: авва мой идет просить тебя к себе в келлию. Тот, услышав о такой любви старца, вышел навстречу, поклонился ему издали и сказал: я сам иду к святыне твоей, не трудись, отче! Тогда Бог, видя делание ученика, умилил сердце старца, и он, бросив палку, устремился в объятия старца-пришельца, обнял его и привел в келлию, как ничего не слышавшего. После он спросил ученика своего: ничего из говоренного мною ты не сказывал ему? Тот ответил: нет. Старец весьма обрадовался тому и, поняв, что в нем была зависть, посылаемая врагом, упокоивал старца-пришельца. Ученику же своему пал в ноги и сказал: ты – отец мой, а я – ученик твой, ибо ради делания твоего спасены души обоих нас.

249. Один святой авва, отец киновии, украшенный всякою добродетелию, особенно же смиренномудрием и кротостию, милостивый, сострадательный и любовию превосходящий многих, так молился Богу: Господи! Вем, яко сам аз грешен есмь, но на щедроты Твоя уповая, чаю спастися по милости Твоей! Молюся убо благости Твоей, Владыко, не отлучитися сопутникам моим от Мене и в будущем веке, но со мною и их сподоби царствия Твоего по благости Своей. Такую молитву совершал он всякий день, и человеколюбивый Бог удостоил его такого извещения: имела совершиться память святому в другом монастыре, отстоящем недалеко от них; когда его попросили прийти, услышал он во сне: пойди туда, но пошли вперед учеников своих, а после иди и сам один. Между тем Господь, ради нас обнищавший и всем бывший вся, – да всех спасет, приняв образ больного нищего, лег посреди дороги. Ученики, подойдя и найдя Его – страждущего, спросили о причине, и Он ответил им: Я болен, мое животное, сбросив меня, убежало, и Я не имею, кто бы Мне помог. Они сказали Ему: что же мы можем сделать для Тебя, Авва? Мы – пешие. И, оставив Его, удалились. Спустя немного, идет их авва, находит Его, лежащего и стонущего, и, узнав о причине, спрашивает: не шли ли здесь монахи незадолго пред сим? Он ответил: шли, но узнав о причине, прошли мимо, сказав: мы – пешие – что можем сделать для Тебя? Авва спросил Его: можешь ли понемногу ступать? Пойдем вместе. Он сказал: не могу. Тогда авва говорит Ему: иди же, я понесу Тебя; Бог поможет, – дойдем. Он сказал: как можно тебе? И такое расстояние! Но иди и молись обо Мне! Авва же ответил: я никак не оставлю Тебя! Вот камень; положу Тебя на него, потом подниму и понесу. Исполнив сие, сначала он чувствовал на себе тяжесть человека, затем становилось легче и легче, наконец совсем не стало никакой тяжести. Авва изумлялся тому, Несомый же им стал невидим и сказал ему гласно: ты всегда молишься об учениках своих, дабы и они сподобились вместе с тобою царствия небесного; но иная мера твоя и иная – учеников твоих. Сделай, чтоб и они пришли в меру твою и оставь свое прошение, ибо Я – правосуден и воздам каждому по делам его.

250. Говорили об одном святом, что, будучи исповедником во время гонений, он претерпел многие муки и был даже сажаем на разженное медное седалище. Когда позже блаженный Константин сделался царем, и все христиане были освобождены от уз, а сей святой, излечившись, возвращался в келлию свою, то, коль скоро увидел ее издали, сказал: увы мне! Опять иду на злострадания! Сие говорил он по причине нападений там от демонов и борьбы с ними.

251. Старец говорил: если увидишь, что кто-либо упал в воду, и захочешь помочь ему, подай ему жезл свой и тяни за него; при этом знай, что если не возможешь вытянуть его, то он стянет тебя вниз, и оба утонете. Сие говорил он о тех, кои берутся помогать кому-либо выше меры своей.

252. Один брат пришел к старцу, не посещавши его довольно долгое время, и старец спросил его: где был ты, чадо, столько времени? Тот ответил ему: в Константинополе, отче, по некоторой неизбежной нужде. Старец снова спросил его: что же назидательного слышал ты там или видел? Брат ответил: назидательного почти ничего; много припоминается шумного, но все то большею частию земное, и только одно особенно поразило меня: я видел мирян, столь презирающих богатство, сколько того нельзя было бы сказать о пребывающих в пустыне. Старец просил: объясни мне, как это? И брат рассказал: я видел двух богачей, один из которых звал в суд другого, говоря, что тот должен ему две тысячи монет, предъявив расписку отца его, а другой утверждал, что долг отцом уплачен, расписка же осталась по искренней дружбе. Так как они не могли согласиться между собою, то дело дошло до клятвы, и тот, кто был должен, говорит: если я побожусь, что долг уплачен отцом моим, то буду сочтен скверноприбытчиком; лучше сделаем так: или я побожусь, что долг уплачен отцом моим, и отдам их тебе вторично, или ты побожись, что он остался тебе должен, не бери их с меня и возврати расписку. И все удивились, слыша такое рассуждение мужа. Старец сказал: и ты, чадо, будучи юн, справедливо удивился, но если всмотреться в дело глубже, то не найдешь здесь ничего великого, но одно излишество тщеславия и человекоугодия. Брат спросил: как это, отче, когда он презрел такую сумму только ради одного подозрения? Старец ответил: презирающий богатство должен, сколько возможно, промышлять и о благе ближняго, ибо заповедь Господа и Бога нашего повелевает то и другое. Если он точно знал, что отец его уплатил долг, и предложил побожиться и опять – вторично – уплатить его, то что другое сделал он, как брата своего выставил пред Богом и людьми несправедливым и явным скверноприбытчиком, себя же воспроповедал и богатейшим, и нелюбостяжательным, что не столько есть добродетель нестяжания, сколько отпечаток тщеславия или, точнее сказать, зависти и гнева. Брат опять спросил: итак, что же должен он был сделать, когда ему была предложена клятва о долге? Старец ответил: если б был он совершен, не стал бы ни божиться, ни взаимно предлагать клятву, особенно когда богат и точно знает, что долг уплачен, и сколько было б лучше для него понести убыток ради избежания клятвы и сохранения любви, ожидая воздаяния от Бога! Сказал он так по тщеславию, дабы показать людям, что приводящий его к клятве – несправедлив, а сие есть дело зависти и взаимно-ненавидения. Итак, внимай, чадо: то только приятно Богу, что бывает с благою целию и с боголюбивым помыслом. И брат, получив пользу, удалился.

253. Старец сказал: хвалящий монаха предает его сатане.

254. Опять сказал: все то, что мыслит человек – от неба и ниже, аще мыслит, но преседящий памяти Иисусовой стоит во истине.

255. Сын монаха, жившего в Ските, был взят управителем в службу. Извещая о сем, мать отрока просила отца написать управителю, чтоб он отпустил его. Монах спросил посланного: если сей будет отпущен, не возьмут ли другого? Тот ответил: возьмут. Старец сказал: какая же мне польза, если, освободив его, вложу радость в сердце матери его и, взяв печаль ее, внесу ее в сердце другой жены?

256. Тот же старец много зарабатывал рукоделием своим и, оставляя сколько нужно для своих потреб, прочее раздавал бедным. Когда в тех местах сделался голод, мать послала сына его к нему и просила дать им несколько хлебов. Услышав о сем, старец спросил сына своего: а есть ли в том месте и другие нуждающиеся, как и вы? Тот ответил: есть много. Тогда, затворив дверь пред лицем его, он сказал со слезами: удались, чадо мое! Пекущийся о тех попечется и о вас. Брат спросил его потом: ужели не возболезновал ты помыслом, отослав так сына своего? Старец ответил: если не понудит себя человек на всякое дело, не будет иметь мзды.

257. Старец говорил: всякое зло, не совершенное делом, не есть зло, и всякая правда, не совершенная делом, не есть правда, ибо не имеющий помыслов злых и благих подобен земле Содомской и Гоморрской, которая солениста, и ни плодов, ни трав не приносит. Добрая же земля производит и пшеницу и плевелы.

258. Старец рассказывал: когда я был у одного старца, пришла к нему девственница и сказала: я постилась двести недель по шести дней и прочитала Ветхий и Новый Завет. Чего еще мне не достает и какой еще принять мне на себя труд? Старец спросил ее: стало ли для тебя уничижение, как честь? Она ответила: нет. Или ущерб, как прибыток; или чужие, как свои по плоти; бедность, как довольство? Она отвечала: нет. Тогда старец сказал ей: итак, ты напрасно постилась по шесть дней и читала Ветхий и Новый Завет. Ты обольщаешь себя. Пойди трудись! Ты ничего не имеешь.

259. Старец сказал: если человек произвольно предает себя скорби, то верно, что Бог сопричислит его к мученикам, ибо вместо крови вменяются ему слезы.

260. Еще сказал: малый отрок, вмешивающийся в беседу с нами, подобен человеку, ввергающему огнь в недро брата своего.

261. Старцы говорили: наказывайте, братие, малых отроков, чтоб иначе они не наказали вас.

262. Один брат пришел на гору Фермейскую к великому старцу и говорит ему: авва! Что мне делать? Погибает душа моя! Спрашивает его старец: почему, чадо? Брат сказал: когда я был в мире, поистине, много постился я и бдел, и великое сокрушение и теплота были во мне; теперь же, авва, совершенно никакого добра я не вижу в себе. Старец ответил на то: поверь мне, чадо, – ко всему, что делал ты, будучи в мире, имел ты усердие от тщеславия и похвалы человеческой, и то не было приятно пред лицем Бога. Потому и сатана не воевал против тебя, – не было ему нужды отсекать твое усердие. Теперь же, видя, что ты вволился Христу и вышел против него, вооружился и он против тебя. Но Богу угоднее один псалом, прочитанный тобою с сокрушением теперь, нежели тысячи, читанные тобою в мире; и Он приемлет малый пост твой паче недель, какими ты постился в мир. Брат говорит ему: теперь я нисколько не пощусь, но все добро, какое я имел в мире, взято от меня. Старец сказал: брат! Довольно тебе и того, что имеешь, только потерпи, и будет хорошо. Так как брат настаивал на своем, говоря: поистине, авва, гибнет душа моя, – старец продолжил: поверь, брат, не хотел я говорить тебе, дабы не повредился помысл твой, но видя, что ты пришел в уныние от сатаны, скажу тебе: то, как ты думаешь, будто живя в мире, ты делал добро и хорошо шел, есть гордость – так и фарисей погубил все сделанное им добро. Но что ныне видишь себя не делающим совершенно никакого добра – сего одного довольно тебе, брат, ко спасению, ибо это есть смирение: так оправдался мытарь, не сделавший ничего доброго. Богу более угоден грешник и нерадивый с сокрушенным сердцем и смирением, нежели творящий много добра и думающий в себе, что он творит добро. И брат, получив великую пользу, положил метание старцу и сказал: ныне, авва, спасена душа моя тобою.

263. Спросили старца: что значит дать ответь о всяком праздном слове? Он сказал: всякое слово о вещах телесных есть празднословие, и только говорить о спасении души не есть празднословие. Впрочем, всего остерегаться и молчать лучше, ибо, когда заговоришь о хорошем, приидет ко вреду и худое.

264. Некогда явился сатана старцу и говорит: ты – не христианин. Старец ответил ему: кто бы я ни был, все выше тебя. Сказал на то сатана: говорю тебе – пойдешь в муку. Старец ответил: ты – не судия мой и не Бог мой.

265. Брат спросил старца: отче, почему род наш не может держать подвижничества отцов? Старец ответил: потому что не любит Бога, не бегает людей и не ненавидит вещей мирских. Когда человек убегает людей и вещей, само собой приходит к нему сокрушение и подвижничество. Ибо, как хотящий по-гасить огонь, возжегшийся на поле, если не забежит вперед и не пресечет вещества, которое впереди огня, не погасит его, так и человек, если не уйдет в такое место, где бы с трудом находил и самый хлеб свой, не может стяжать подвижничества, ибо чего не видит душа, того не скоро и похотствует.

266. Он же сказал: крадущий, лгущий или творящий какой-либо другой грех часто по совершении греха вдруг воздыхает, укоряет себя и приходит в покаяние, а держащий в душе злопамятство ест ли, пьет ли, сидит или ходит – всегда как бы ржей съедается, и грех неразлучен с ним. Посему молитва его бывает ему в клятву и никакой труд его – хотя бы он даже кровь пролил за Христа – принят не будет.

267. Старец говорил: если придут кто-либо и ты увидишь, что они издалека, стань на молитву и скажи: Господи Иисусе Христе, избави нас от оглаголания и злословия и с миром возврати их из места сего.

268. Еще говорил: если тело твое немощно, то, судя по тому, удовлетворяй и потребностям его, чтоб оно не впало в болезнь, и ты не стал бы искать яств и отягощать прислуживающего тебе.

269. Старца спросили о ночном осквернении в виде ли смешения с женою или самом по себе. Он ответил: не должно того присваивать себе нисколько, но думать, что ты как бы только высморкался. Подобно, если придется тебе идти по торжищу и, проходя мимо харчевни, обонять запах мяс, вкусил ли ты или нет? Всячески скажешь, что нет. Так и оное не оскверняет тебя, но если враг увидит, что ты боязлив, то еще больше будет нападать на тебя. Однако блюдись, чтоб по пробуждении, придя в себя, не снизойти к тому мыслию.

270. Скитских старцев спросили касательно блуда: когда видит человек лице и поражается им, служит ли сие ему в укор? Они отвечали: это дело подобно трапезе, исполненной яств: если кто-то, увидев их, похочет вкусить от них, но не прострет руки взять что-либо, то не бывает их причастен.

271. Брат спросил старца: хорошо ли ходить к старцам или лучше безмолвствовать? Тот ответил: ходить к старцам было правилом древних отцов.

272. Один старец сказал: возненавидел я тщеславие юнейших новоначальных, потому что они трудятся, а мзды не имеют, внимая похвалам людским. Другой старец, более рассудительный, ответил ему: я же всячески допускаю сие, ибо лучше юнейшим тщеславиться, только бы не нерадеть. Пусть ныне – по тщеславию – кто-то из них понуждает себя воздерживаться, бдеть, наготовать, стяжевать любовь и переносить скорби ради похвалы. Но после такого жития придет к нему благодать Божия и скажет ему: для чего не трудишься ты ради Меня, а трудишься для людей? Тогда он решится не внимать славе человеческой, а только Богу. Слышавшие сие сказали: поистине это так.

273. Один брат, одержимый печалью, докучал старцу: что мне делать, ибо помыслы налегают на меня и говорят: напрасно ты отрекся мира, – ты не можешь спастись? Старец ответил ему: хотя и можем мы войти в землю обетования, все же лучше нам пасть костьми в пустыне, нежели возвратиться в Египет.

274. Спросили старца: хорошо ли посредствовать в спорах братий? Он ответил: бегай сего, ибо сказано: отягчены уши его еже не слышати суда крове, и очи смежены, еже не видети неправды (Ис. 33:15).

275. Еще спросили старца: как может человек жить наедине? И он ответил: борец, если не будет сначала биться в ряду других, не может научиться искусству побеждать, чтоб после мог и один на один воевать с противником. Так и монах, если прежде не будет обучен житием среди братий и не узнает искусства различения помыслов, не сможет, живя наедине, противостоять им.

276. Спросили старца: хорошо ли изучать божественные Писания? Он ответил: овца получает от пастыря в снедение добрую траву, но ест и растения пустынные. Итак, когда начинает ее жечь полынь, она отрыгивает добрую траву, и уста ее услаждаются, а вкус полыни прекращается. Так и человеку хорошо поучение в священных Писаниях против навета демонов. Кому прилучится быть в церкви со многими или с немногими и он заградит уста свои и перестанет вопиять к Богу, тот делает дело демонов, ибо демоны, не перенося слышания похвальных Христу песнопений, заставляют молчать поющих.

277. Старец сказал: спор предает человека гневу, гнев предает его ослеплению, а ослепление заставляет его делать всякое зло.

278. В Фиваиде был один монах, проводивший крайне подвижническое житие: в долгих бдениях, преседя молитвам и молениям, имея великое нестяжание, сокрушая тело постом и трудами. Сначала он вкушал каждый вечер намоченные овощи столько, сколько можно их захватить одною рукою; потом, спустя некоторое время, довольствовался тою же мерою через день; долго держа такое правило относительно пищи, наконец дошел до того, что принимал пищу только один раз в неделю – в воскресенье к вечеру, употребляя прилучившиеся овощи и самородные растения, соблюдая такой пост по неделям долгое время. Но изобретатель зла – диавол, позавидовав ему, покусился вовлечь его в то же падение, каким пал сам – через гордость. Итак, приходит ему помысл самомнения: так как ты держишь столь строгое житие и пощение, какого не держит ни один из людей, то должно тебе и знамения показать, дабы и ты сам стал ревностнее в подвижничестве, и люди получили назидание, а видя дела Божии, дивились и славили Отца нашего, иже на небесех. Итак, попросим и мы знамений, ибо Сам Спаситель сказал: просите, и дастся вам (Мф. 7:7). И начал монах воссылать к Богу молитву о сем с прилежнейшим прошением. Но человеколюбивый Бог, иже всем человеком хощет спастися (1Тим. 2:4), видя само прельщение его и помятуя труд и подвиги его, не попустил врагу совершенно искусить его и ввергнуть во всего опаснейшее падение гордости, почему и приличествует ему псаломское слово: егда падет не разбиется: яко Господь подкрепляет руку его (Пс. 36:24). Тогда приходит ему на мысль сказанное Апостолом слово: не яко довольни есмы от себе помыслити что, яко от себе (2Кор. 3:5). Если и таковому не яко довольни, – думал он, сколько более я имею нужду в наставлении. Пойду-ка к такому-то отшельнику и, что он скажет мне и посоветует, приму, как от Бога, в руководство ко спасению своему. Авва, к которому он хотел идти, был велик и славен, преуспел в созерцании, мог пользовать приходящих к нему и должно настраивать вопрошающих. Когда он пришел к нему, старец увидел у него на плечах двух обезьян, кои, охватив цепью шею его, напрягались каждая тянуть к себе. Увидев это и, как муж богоучимый, узнав причину, воздохнул и заплакал тайно. По молитве и обычном целовании они сели, не говоря ничего около часа, ибо таков был обычай у тамошних отцов. После сего говорит пришедший монах: отче! Помилуй меня и дай мне наставление о пути спасения. Старец сказал: я, чадо, недостаточен к тому и сам требую руководства. Тот опять говорит: не откажи, авва, попользовать меня, ибо я сердечно расположен веровать тебе и дал слово принять совет твой. Но старец отказывался, говоря: ты не послушаешь меня, потому я и отказываюсь. Монах опять дал слово, что послушает его, как ангела, что бы он ни повелел ему. Тогда старец сказал ему: возьми эту сумку с мелкими монетами, пойди в город, купи десять хлебов, десять мер вина, десять литр мяса и принеси. Он начал скорбеть, однако пошел. По пути воздвиглось у него множество помыслов: и что это вздумалось старцу, и как я буду покупать такие вещи, и миряне соблазняться, когда буду брать их... И так, с плачем и слезами, пришел он в город и, стыдясь, через одного купил хлебов, а чрез другого – вина, и сетовал: увы мне, бедному! Как стану я покупать мясо: сам ли или чрез другого? Однакож хотя со стыдом, но нашел тайно мирянина, дал ему денег, и тот купил и отдал ему. Когда принес он все это к старцу, тот напомнил ему: не забудь, что ты дал мне слово послушаться во всем, что ни скажу тебе! Итак, возьми это, пойди в келлию свою и по молитве принимай каждый день по одному хлебу, по одной мере вина и по мере мяса и через десять дней приходи сюда. Услышав сие и не смея противоречить, он взял все и пошел, плача и скорбя о деле сем: от какого поста и до чего дошел я. Делать ли мне то или не делать? Но если не сделаю, оскорблю Бога, потому что дал слово – что ни скажет мне старец, принять то, как от Бога. И ныне, Господи, призри на скорбь мою, помилуй мя и прости мне прегрешения моя, ибо я принужден делать сие против положенного мною правила пощения. В слезах пришел он в келлию свою и сделал так, как заповедал ему старец, но более прилежал он молитве и, приступая к пище, слезами удобрял хлеб свой, говоря: Господи! вскую мя оставил еси? И Бог призрел на покаяние и смирение его и даровал утешение в сердце его, и он понял причину, по которой приключилось ему так вознерадеть, как он полагал, и, возблагодарив Бога, исповедал сие пророческое слово: всяка правда человека, яко порт нечистыя жены (Ис. 64:6) и аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии: аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий (Пс. 126:1). Затем приходит он опять к старцу, утружденный телом и изможденный более, нежели когда недели проводил без пищи. Старец тотчас увидел, что он смирился, и принял его со светлым лицем. Сотворив молитву, они сели молча, потом старец начал говорить: человеколюбивый Бог посетил тебя и не попустил возобладать тобою врагу, который обык всегда прельщать успевающих в добродетели, приводя их в самомнение, принуждая и располагая предпринимать чрезмерные подвиги, чтоб таким образом низложить их. Ибо ни одна страсть греховная не мерзка так пред Богом, как гордость, и никакая добродетель столь не честна, как смирение. Видим пример того и другого на фарисее и мытаре. Крайности – и с той и с другой стороны – предосудительны, ибо, как говорит один старец: все, что выше меры, от демонов. Итак, шествуй царским путем, по Писанию, и не уклоняйся ни направо ни налево, но держись средины. Что же касается до принятия пищи, то с мерою вкушай каждый вечер; если же окажется нужда, без размышления преступи время, – нужно ли тебе будет то разрешить по болезни или другой какой причине прежде определенного часа; и опять: если случиться вкусить чрез день, – не рассуждай, ибо мы несмы под законом, но под благодатию (Рим. 6:15). Вкушая же, не насыщайся, но держи себя в воздержании; особенно воздерживайся от добрых снедей, а скудные лобызай всегда. Храни свое сердце, всячески подвизаясь быть смиренномудрым, ибо жертва Богу, – как говорит царепророк, – дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50:19). И опять свидетельствует тот же святой Давид: смирихся, и спасе мя Господь (Пс. 114:5). Также и чрез пророка Исаию говорит Господь: на кого воззрю, токмо на кроткаго и молчаливаго и трепещущаго словес Моих (Ис. 66:2). Итак, все упование свое, чадо, возвергши на Господа, шествуй в мире путем своим и Он сотворит и изведет яко свет правду твою, и судьбу твою яко полудне (Пс. 36:6). Такими наставлениями старец утвердил брата и, вкусив с ним, что прилучилось, отпустил его веселящимся о Господе. Возвращаясь он говорил: да обратят мя боящийся Тебе, и ведящии свидения Твоя (Пс. 118:79); и наказуя наказа мя Господь, смерти же не предаде мя (Пс. 117:18), и накажет мя праведник милостию и обличит мя (Пс. 140:5). Себе же самому сказал: обратися, душе моя, в покой твой, яко Господь благодействова тя: и прочее (Пс. 114:6, 7). И пришедши в келлию свою, начал жить по заповеди старца, проводя все время жизни своей в смирении и сокрушении, пока не достиг в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4:13).

279. Спросили старца: что есть жизнь монашеская? И он ответил: уста истинные, тело непорочное, сердце чистое.

280. Старец говорил, что отцы наши вошли внутрь отсечением помыслов пожеланий воли; мы же, если возможем, войдем кротостию.

281. Старец сказал о Моисее: когда он хотел поразить египтянина, то посмотрел туда и сюда и не увидел никого, то есть рассмотрел помыслы свои и убедился, что намерение его не имеет ничего худого, но то, что он делает, делает для Бога. И тогда поразил египтянина.

282. Старец говорил о следующем изречении псалма – и положу на мори руку Его, и на реках десницу Его (Пс. 88:26): это относится к Спасителю: шуйца Его – на мори, которое есть мир, а десница Его на реках, то есть на Апостолах, напоивших мир верою.

283. Некто из отцов сказал: говорит Писание, что чистое животное отрыгает пищу и есть двукопытно. Таков и человек – истинно верующий и принимающий два Завета, кои находятся во всей полноте во святой Церкви, а у еретиков – с различными недостатками. Человек должен изрыгать добрую пищу, а худую – нет. Добрая пища есть благие помыслы, предания святых отцов и подобное, а пища худая – злые помыслы о разных грехах и прегрешениях человеческих.

284. Старец сказал: если брату, сидящему в келлии, придет на сердце какое-либо изречение, и он потечет вслед сего изречения, не достигши в меру и не влеком Богом, то предстают демоны и толкуют ему то изречение так, как он хочет.

285. Один брат спросил старца: в чем состоит возделывание души так, чтоб она приносила плоды? Старец ответил: возделывание души составляют: безмолвие тела, многая телесная молитва и невнимание падениям людей, а только своим. Если человек пребудет в сем, то душа его не замедлит принести плод.

286. Брат спросил одного из отцов о хульном помысле, говоря: отче, насилует душу мою демон хулы; сделай милость, скажи мне, отчего это приключилось мне и что мне делать? Старец сказал ему в ответ: хульный помысл нападает на нас за оглаголание, уничижение и осуждение других, особенно же за гордость, когда кто творит волю свою, нерадит о молитве, гневается и ярится. Все сие суть признаки гордости, которая располагает нас к показанным страстям – оглаголанию, уничижению и осуждению, а от них рождается и помысл хульный. Если сей помысл замедлит долго в душе, то демон хулы передаст человека демону блуда и исступлению ума; и ежели человек не отрезвится, – погибает.

287. Брат спросил старца: отче! Что разумеет пророк, когда говорит: несть спасения ему в Бозе его (Пс. 3:3). Старец ответил: разумеет нечистые помыслы, внушающие душе отступление от Бога, когда она бывает в скорби по причине находящих искушений.

288. Старец сказал: должно убегать от всех творящих беззаконие, хотя бы они были друзья и родственники, хотя бы имели сан иерейский или даже царский, ибо отступление от творящих беззаконие дарует нам дружество Божие и дерзновение к Нему.

289. Опять сказал: лучше жить с тремя, боящимися Бога, нежели с тьмами, не боящимися Господа. Ибо в последние дни в киновиях в сотне живущих еще найдутся спасаемые, а в пятидесяти насчитаешь их весьма немного. Все развратятся, любя трапезы и чревоугодие, все возлюбят любоначалие и сребролюбие, – мнози бо суть звани, мало же избранных (Мф. 20:16).

290. Он же говорил: не полезно прилепляться к беззаконию: ни в церкви, ни на торжище, ни в совете, ни в судилище – никогда и нигде. Потому должно всесовершенно удаляться от общения с беззаконником, ибо всякий беззаконник достоин отвращения и повинен вечному мучению.

291. Старец сказал: нет ничего беднее ума, который без Бога философствует о божественном. Тот, кто учит в церкви или в келлии, должен сам прежде исполнить то, о чем говорит и чему учит, как сказано: труждающемуся делателю прежде подобает от плода вкусити (2Тим. 2:6).

292. Брат спросил старца: отче! Как некоторые видят откровения и видения ангелов? Старец ответил: блажен, чадо, видящий беззакония свои всегда, ибо таковый постоянно трезвится. Брат продолжал: я, отче, несколько дней пред сим видел, как один брат изгонял беса из другого брата. Старец сказал ему: не хочу изгонять демонов и исцелять болезни, но хочу и умоляю Бога, да не войдет в меня демон и да очищу себя от нечистых помыслов – тогда я соделался бы великим. Ибо если кто-либо очистит сердце свое от нечистых помыслов и неленостно будет совершать часы и последование правила своего, тот несомненно вместе с знаменосными отцами сподобится царствия Божия.

293. Рассказывал некто из отцов: был в Фессалонике девический монастырь. Одна из дев, по действию общего врага нашего, вышла из монастыря и пала в блуд. По сем падении она довольно времени пребывала в блуде, но потом раскаялась, при помощи содействовавшего ей к покаянию Всеблагого пришла в свою киновию и при вратах скончалась. О смерти ее одному из святых было такое откровение: видел он, как святые Ангелы пришли взять душу ее, и демоны последовали им; они спорили между собою – святые Ангелы говорили, что она пришла в покаяние, демоны же утверждали: так как она им работала столько времени, то потому – их, и как она покаялась, если даже не достигла киновии. Ангелы сказали: с тех пор, как увидел Бог, что намерение ее склоняется на сие, уже принял покаяние ее, и она была госпожею покаяния по цели, какую возымела, а Господин жизни – Владыка всех Господь. Посрамленные сим словом демоны удалились. Святой старец, увидевший откровение, и епископ рассказали о том прочим, что и мы слышали и передали вам. Итак, братия, зная сие, с помощию Божиею утвердимся не уступать помыслам ни в каком грехе, но будем противоречить им и противоборствовать, особенно же оберегаться выходить из своего монастыря, ибо знаем – откуда выходим, а куда попадем по выходе – не знаем.

294. Старец говорил: святые, имея в себе Христа, и здешнее наследуют чрез бесстрастие, и тамошнее, ибо и здешнее, и тамошнее есть Христово. Посему имеющий Его имеет и Его, и то, что есть Его. А имеющий страсти, хотя бы имел весь мир, ничего не имеет кроме страстей, обладающих им.

295. Еще говорил: не дивись, что, будучи человеком, ты можешь соделаться ангелом, ибо предлежит равноангельская слава, и ее Подвигоположник обетовал подвизающимся.

296. Опять говорил: никогда не будет человек добрым, хотя бы желал быть добрым, если не обитает в нем Бог, ибо никтоже благ, токмо един Бог (Мк. 10:18).

297. Он же сказал: обижаемый и добровольно прощающий ближнему есть по естеству Иисуса; не обижающий и не обижаемый есть по естеству Адама; а обижающий, или требующий роста, или злокознствующий есть по естеству диавола.

298. Брат пришел к одному старцу и говорит ему: авва! Скажи мне слово, как спастись? Старец сказал ему: если придешь к кому-либо, не начинай говорить прежде, нежели он спросит тебя. Брат, придя в умиление от сего слова, положил старцу метание и сказал: поистине много читал я книг, но нигде не находил такого наставления. И, получив большую пользу, удалился.

299. Старец сказал: ум блуждающий устанавливают чтение, бдение и молитва; похоть горящую потушают алчба, труд и удаление от других; гнев же буйный усмиряют псалмопение, терпение и милостыня, – впрочем, если все сие бывает в свое время и в своей мере, ибо все безвременное и непомерное – кратковременно, а кратковременное более вредно, нежели полезно.

300. Братия спросили одного старца: почему душа не стремится к обетованиям, кои извещены Богом чрез Писание, а к нечистому склоняется охотно? Старец ответил: потому, думаю, что не вкусила она еще вышнего, оттого и желает нечистого.

301. Старец сказал: если будешь жить в каком-либо месте и увидишь таких, кои имеют утешение, – не внимай им; но если есть там такой бедный, что и хлеба почти не имеет, – тому внимай и найдешь покой.

302. Старец говорил: ложь есть ветхий человек, а истина – человек новый.

303. Опять сказал: корень добрых дел есть истина, а ложь есть смерть.

304. Старец говорил: поверьте, чада, тому, что я скажу: как велика похвала и сколь велика слава, когда цари отрекаются мира и делаются монахами, ибо умное – честнее чувственного, так велик стыд монаху, оставляющему монашеский образ и делающемуся царем.

305. Еще говорил: братие, если естество возбуждает похоти, то умножение подвижничества погашает их.

306. Один старец спросил другого: почему я не попускаюсь быть откровенным пред старцами в помыслах своих? Старец ответил ему: ни о ком враг так не радуется, как о тех, кои не открывают помыслов своих.

307. Старец сказал: не живи в том мест, где видишь, что некоторые завидуют тебе; иначе – не преуспеешь.

308. Старец говорил: если стали для тебя уничижение – как похвала; бедность – как богатство; скудость – как довольство, то ты не умрешь, ибо невозможно добре верующему и в благочестии и в правде работающему впасть в нечистоту страстей и прелесть демонов.

Глава XI. О том, что всегда должно трезвиться

1. Авва Антоний сказал: я знал монахов, кои после многих трудов пали и пришли в исступление ума потому, что понадеялись на свое дело и презрели заповедь рекшего: вопроси отца твоего, и возвестит тебе, старцы твоя, и рекут тебе (Втор. 37:7).

2. Еще сказал: если возможно, то, сколько шагов ступает монах в келлии своей и сколько пьет капель, должен открывать старцам, – не погрешает ли как-нибудь и в сем. Так один брат нашел в пустыне место уединенное и безмолвное и просил отца своего: позволь мне жить в нем, и уповаю на Бога и молитвы твои, что имею потрудиться в нем добре. Но авва его не позволил сего, говоря: знаю истинно, что имеешь много потрудиться, но оттого, что не будешь иметь старца, понадеешься на дело свое, будто оно угодно Богу, и потому, что поверишь себе, словно вполне исполняешь дело монаха, погубишь труд свой и смысл.

3. Авва Антоний говорил: кузнец, взяв кусок железа, сначала смотрит, что ему следует сделать – косу, нож или топор. Так и мы должны сначала размыслить, какую проходить добродетель, чтоб не трудиться понапрасну.

4. Брат просил авву Арсения сказать ему слово, и старец сказал ему: сколько есть у тебя сил, подвизайся, чтоб внутреннее твое делание было по Богу, – и победишь внешние страсти.

5. Еще говорил: если взыщем Бога, – Он явится нам; и если станем удерживать, – Он пребудет с нами.

6. Авва Даниил рассказывал: позвал меня однажды авва Арсений и говорит: упокой отца своего, чтоб он, когда отойдет ко Господу, помолился о тебе, да благо ти будет (Исх. 20:12).

7. Авва Агафон сказал: монаху не должно допускать, чтоб совесть обличала его в каком-либо деле.

8. Он же говорил, что без соблюдения заповедей Божиих не успеет человек ни в одной добродетели.

9. Еще сказал: каждый человек должен умно зреть судилище Божие.

10. Некогда авва Аммон пришел переправиться через реку и, нашедши там судно, которое очищали, сел подле него. Когда подошло другое судно, перевозившее знатных людей, ему предложили переправиться с ними, но авва ответил: я не вхожу на иное судно, кроме общенародного. При этом, пока готовили судно, он сидел, имея связку ветвей, плел плетеницу и вновь распускал ее; затем переправился. После братия, положив ему метание, спросили: отче, для чего ты так делал? Старец ответил: для примера, что не всегда следует шествовать согласно помыслу усердия.

11. Говорили об авве Аммое, что, когда он шел в церковь, не позволял ученику своему идти близ себя, но поодаль; и если ученик подходил спросить его о помысле, то он, ответив, что нужно, тотчас удалял его от себя, говоря: для того я не оставляю тебя близ себя, чтоб, когда заговорим о душеполезном, не превзошла посторонняя беседа.

12. Авва Аммой спросил авву Исаию вначале: как ты смотришь на меня ныне? Тот ответил: как на ангела, отче! Позже, в последние годы, снова спросил его: как теперь ты смотришь на меня? Он сказал: как на сатану, ибо хотя доброе говоришь ты мне слово, оно для меня как меч.

13. Говорили об авве Аммуне, который с малою мерою ячменя проживал по два месяца, что пришел он однажды к авве Пимену и говорит ему: когда я прихожу в келлию ближнего или он приходит ко мне по какой-либо нужде, то мы опасаемся говорить друг с другом, дабы не превзошла посторонняя беседа. Старец сказал ему: хорошо ты делаешь, ибо юность имеет нужду в хранении себя. Спросил его авва Аммун: старцы же, что делали? Авва Пимен ответил: старцы преуспевшие не имели в себе ничего чуждого, чтоб говорить о том устами. Тот снова спросил: итак, если будет нужда говорить с ближним, то от Писания велишь ли мне говорить или от слов старческих? Авва сказал: если не можешь молчать, то лучше – от слов старческих, а не от Писания, ибо в этом немалая опасность.

14. Авва Алоний говорил: если человек не скажет в сердце своем, что в мире сем – один он и Бог, то не будет иметь покоя.

15. Опять говорил: если захочет человек, то за время от утра до вечера придет в меру Божию.

16. Авва Виссарион, отходя, говорил, что монах должен быть весь око, как Херувим и Серафим.

17. Некогда путешествовали авва Аммой и авва Даниил. Авва Аммой спросил: когда и мы, отче, сядем в келлии? Авва Даниил ответил: кто же отнимает у нас Бога и теперь? Есть Бог в келлии и вне также есть Бог.

18. Авва Исаия сказал: малодушие и то, что иного укоряет его ум, не дают нам видеть света Божия.

19. Еще сказал: попросим у Бога, да даст Он нам плач о грехах наших и да сотворим со своей стороны усилие убегать человечества, не вольничать с мирянами и не говорить суетных слов, чтоб не померкло в уме видение Божие, ибо невозможно слышащему или говорящему слова мирские иметь дерзновение сердца пред Богом. Говорящий же: я никакого не терплю вреда от того, что слышу или говорю о мирских делах, подобен слепому, который не видит света светильника, поднесенного к нему. Это явствует и из примера солнца, освещающего весь мир, когда малое облако, набежавши на него, закрывает и светлость его, и теплоту. Сие знают имеющие видение.

20. Опять сказал: подвизайся избегать сих трех страстей, низвращающих душу: сребролюбия, любочестия и покоя, ибо, когда они обладают душею, не дают ей преуспевать.

21. Авва Исаия говорил: люди обращают ум свой или ко грехам, или к Иисусу, или к людям.

22. Авва Петр говорил: некогда спросил я своего авву Исаию, кто есть раб Божий? И он ответил мне: если кто работает какой-либо страсти, то не почитается рабом Божиим, но есть раб того, кто обладает им. И когда он находится в сем плену, не может учить другого, обладаемого тою же страстию, ибо нелепо учить его или просить о нем Бога прежде освобождения себя самого от той же страсти. Да и как он будет просить о другом, будучи сам одержим тем же недугом, – он ни раб Божий, ни друг, ни сын, чтоб просить о другом, но паче о том должен часто молиться, чтоб освободиться самому, и если не освободится от того, чему работает сам, лицо его бывает исполнено стыдения пред Богом. Итак, поскольку подлежит он страстям, плакать должно ему, что не сподобился дерзновения к Богу, ибо оно есть истинная чистота, которой Бог требует от всякого человека.

23. Авва Исаия сказал: кто ищет Господа с сердечною болезнию, того Он услышит; и если попросит Его о чем с разумом, усердием и трудом сердечным, не связывая себя ничем мирским, а заботясь только о душе своей, дабы Он представил ее неосужденною пред престолом Своим, то Он подаст ему то.

24. Авва Феодор Еннатский говорил: если Бог вменит нам нерадение в молитвах и леность в псалмопениях, то мы не можем спастись.

25. Авва Феодор Скитский сказал: приходит помысл и возмущает меня, и занимает: дела не силен он произвести, но только затрудняет меня в добродетели. Муж же трезвенный, извергши его, восстает на молитву.

26. Авва Феона сказал: чрез упразднение ума нашего от созерцания Божия мы бываем пленяемы плотскими страстями.

27. Мать Феодора говорила: был один монах, который от множества искушений сказал себе: иди отсюда. Однако, как только взял он сандалию, увидел кого-то другого, который, надевая свои сандалии, говорил ему: не меня ли ради ты уходишь? Но я пойду впереди тебя, куда бы ты ни пошел.

28. Однажды некоторые из братий пришли испытать авву Иоанна Колова, ибо он не попускал влагаться помыслу своему в дела века сего и говорить о них, и сказали: благодарим Бога! В сей год шло много дождя; финики напоились и дают отпрыски; братия найдут себе рукоделие. Авва Иоанн ответил им: так и Дух Святой: когда нисходит в сердца святых, они дают отпрыски в страхе Божием.

29. Рассказывали о нем, что сплел он плетеницу на две корзины и исшил ее всю на одну корзину, не заметив того, пока не приблизился к самой стене, ибо помысл его был занят созерцанием.

30. Авва Иоанн говорил: я подобен человеку, сидящему под великим деревом, который, видя множество идущих на него зверей и пресмыкающихся, когда не может устоять против них, запрыгивает на дерево и спасается. Так и я: сижу в своей келлии и смотрю, как злые помыслы восстают на меня, когда же не бываю силен против них, прибегаю к Богу в молитве и спасаюсь от врага.

31. В Ските был один старец, трудолюбивый в телесном делании, но не твердый в памяти. Пришел он к авве Иоанну спросить о забывчивости, но, выслушав от него слово, возвратился в келлию свою и забыл, что сказал ему авва Иоанн. Опять пошел к нему и, выслушав от него слово, возвратился, однако, когда достиг келлии своей, забыл его. Часто приходил он к нему, но при возвращении всегда овладевала им забывчивость. После сего, однажды встретившись со старцем, он сказал ему: знаешь, авва, я опять забыл, что ты мне говорил, но, чтоб не беспокоить тебя, я не приходил. Тогда авва Иоанн сказал ему: пойди зажги светильник. И он зажег. Еще сказал ему: принеси другие светильники и зажги от него. Он сделал так. Затем авва Иоанн спросил старца: не потерпел никакого вреда сей светильник оттого, что ты зажег от него другие светильники? Тот ответил: нет. Авва сказал: так и Иоанн, – если весь Скит придет ко мне, не отдалит меня от благодати Божией. Итак, когда захочешь, приходи, нимало не рассуждая. И за терпение обоих Бог взял забывчивость от старца. Таково было делание скитян: придавать усердия боримым и нудящим себя, чтоб друг другу доставлять прибыль в добре!

32. Один брат спросил авву Иоанна: что мне делать, ибо брат часто приходит брать меня на работу, а я, бедный, слаб и утомляюсь на работе? Итак, что мне следует делать по заповеди? Старец ответил: Халев сказал Иисусу, сыну Навину: четыредесяти бо лет бех, егда посла мя Моисей раб Господень... соглядати землю... и ныне се, ми днесь осмьдесять и пять лет... якоже егда посла мя Моисей: тако и ныне могу входити и исходити на брань (Ис. Нав. 14:7,10, 11). Так и ты, если можешь, каким выходишь, таким и входить, – ходи; если же не можешь, – сиди в келлии своей, оплакивая грехи свои. Когда они найдут тебя плачущим, не будут принуждать выходить.

33. Он же говорил ученику своему: почтим Единого, и все будут почитать нас. Если же презрим Единого, который есть Бог, то и нас все будут презирать, и мы пойдем в пагубу.

34. Говорили об авве Иоанне, что пришел он однажды в церковь в Скит и, услышав спор некоторых братий, возвратился в келлию свою, обошел ее три раза кругом и потом только вошел в нее. Некоторые братия, видя сие, изумились и, придя, спросили его, для чего он так делал. Он ответил им: уши мои были полны прекословия. Итак, я ходил кругом, дабы очистить их и войти в келлию в безмолвии ума.

35. Пришел некогда один брат в келлию аввы Иоанна вечером и спешил уйти. Между тем, как они беседовали о добродетелях, настало утро, но они того не заметили. Авва вышел проводить сего брата, и они продолжили беседу еще до шестого часа. Тогда авва опять ввел брата в келлию, и, уже вкусивши, он ушел от него.

36. Авва Иоанн говорил: темница есть сидение в келлии и всегдашнее помятование о Боге. И сие-то значат слова: в темнице бех, и приидосте ко Мне (Мф. 25:36).

37. Один брат пришел взять у аввы Иоанна Колова корзины. Авва вышел к нему и спросил: чего ты хочешь, брат? Он ответил: корзин, авва. Войдя в келлию, чтоб вынести их, он забыл о них и сел шить. Тот опять постучал и, когда авва вышел, попросил: принеси корзины, авва! Он вошел и опять сел шить. Когда брат постучал еще раз, он вышел и спросил его: чего хочешь ты, брат? Он ответил: корзин, авва! Тогда авва Иоанн взял его за руку, ввел в келлию и сказал: если хочешь корзин, возьми и иди, ибо я не празден.

38. Некогда пришел к авве Иоанну верблюдчик взять рукоделие и пойти в другое место. Но авва, войдя, дабы вынести ему плетение, забыл о том, имея ум, простертым к Богу. Верблюдчик докучал ему, стуча в дверь, и опять авва Иоанн, войдя в келлию, забыл о том. Когда же тот постучал в третий раз, то авва, входя в келлию, повторял: плетение – верблюд; плетение – верблюд...

39. Говорили об авве Иоанне, что когда он приходил с жатвы или от посещения старцев, то упражнялся в молитве, чтении с размышлением и псалмопении, пока помысл его не устанавливался в прежний чин.

40. Авва Исидор сказал: когда я был моложе и сидел в келлии своей, не имел меры на молитвословие, ночь и день были у меня молитвословие.

41. Опять сказал: пошел я некогда на торжище продать немного рукоделия и, видя, что приближается ко мне гнев, оставил вещи и убежал.

42. Авва Иосиф говорил авве Лоту: не можешь быть монахом, если не будешь весь, как огнь пламенеющий.

43. Говорили об авве Аполлоне, что он имел ученика, по имени Исаак, наученного на всякое дело благое. Он стяжал безмолвие при святом Приношении и, когда выходил из церкви, не попускал никому входить с собою в собеседование. Слово его было таково: все хорошо в свое время, и время всяцей вещи (Еккл. 3:1). Потому, когда оканчивалась служба, он, как бы огнем гонимый, спешил достигнуть келлии своей. Часто после службы давали братиям по небольшому сушеному хлебцу и по чаше вина, но он не брал не потому, что отвергал благословение братий, но чтоб удержать безмолвие службы. Случилось ему заболеть. Братия, услышав о том, пришли посетить его и, сидя у него, спросили: авва Исаак! Почему ты после службы бегаешь от братий? Он ответил: я бегаю не от братий, но от злокозненности демонов. Ибо, если кто зажжет светильник и умедлит, стоя на ветру, то светильник погаснет от ветра; так и мы, просвещаемые святым Приношением, если умедлим вне келлии, то помрачится ум наш. Таково было житие преподобного аввы Исаака!

44. Авва Кассиан рассказывал об одном старце, жившем в пустыне, что он молил Бога, дабы Он даровал ему никогда не дремать при духовной беседе, в случае же произнесения слов оглаголания и празднословия, тотчас погружаться в сон, чтоб не приняли уши его яда сего. Он говорил, что диавол есть рачитель празднословия и враг всякого духовного учения, и указывал на следующий пример: когда я беседовал с некоторыми братьями о душеполезных вещах, они были одолены таким глубоким сном, что не могли двинуть веждами. Желая показать навождение демонское, я привнес в беседу слово праздное, и они тотчас с радостию ободрились – проснулись. Тогда горько восстенал я и сказал: доколе мы разсуждали о небесных предметах, у всех вас очи были смежены сном, но лишь только излилось праздное слово, вы все тотчас воспрянули. Итак, братие, прошу – познайте навождение лукавого демона и внимайте себе, оберегаясь дремания, когда творите или слышите что-либо духовное.

45. Авва Пимен со многими слезами просил авву Макария, говоря: скажи мне слово, как спастись? Старец сказал в ответ: дело, которого ты ищешь, отошло от монахов.

46. Авва Макарий Великий говорил: душа должна с сокрушением собирать помыслы свои во время псалмопения и ничего другого не мыслить, кроме чаяния Господня, и любовь свою внутреннейшую для Него единого сохранять. Как мать собирает чад в дом свой для наставления в учении, так и душа должна отовсюду собирать помыслы, словно чад своих, хотя бы они и были рассеяны грехом, для того чтоб Он, придя к ней, за возможное для нее непрестанное собирание помыслов и чаяние Господа в твердой вере научил молитве истинной и нерассеянному молению к Нему единому.

47. Авва Моисей сказал: не может человек вступить в воинство Христово, если не будет весь, как огонь, если не презрит честь и покой, не отсечет пожеланий плотских и не сохранит всех заповедей Божиих.

48. Опять сказал: взыщем благоговение, честность, кротость и почтительность ко всякому человеку, чтоб избежать дерзости – матери зол.

49. Говорили об авве Нисферое, пребывающем в Раифе, что он ежегодно брал по три недели поста и в каждую неделю сшивал по шесть корзин.

50. Авва Нисферой говорил: монах должен каждый вечер и каждое утро давать отчет, что не сделал он из того, чего хочет Бог, и что сделал из того, чего Он не хочет; и такое делание соблюдать всю жизнь. Так жил авва Арсений. Потщись каждый день предстать Богу без греха и так молись Богу, как присущий присущему, ибо Он истинно присущ тебе. Не законодательствуй, никого не суди. Чуждо монаху божиться, клятвопреступничать, лгать, клясть, поносить, смеяться и следует помнить, что тот много теряет, кого чтут и хвалят выше достоинства.

51. Авва Ксанфий сказал: разбойник был на кресте и одним словом оправдался, а Иуда был сопричислен к Апостолам и в одну ночь потерял весь труд и сошел с неба во ад. Потому никто не должен, делая добро, хвалиться, ибо все, возуповавшие на себя, погибли.

52. Авва Олимпий рассказывал: некогда пришел в Скит эллинский жрец, вошел в мою келлию и переночевал. Видя житие монахов, он спросил меня: так живя, ничего не видите вы от Бога вашего? Я ответил ему: ничего. Жрец сказал: когда мы служим богу нашему, то он ничего не скрывает от нас, но открывает нам тайны свои. Вы же, подъемля такие труды – бдение, безмолвие, подвижничество, говоришь, что ничего не видите. Итак, если вы ничего не видите, то, конечно же, имеете в сердцах своих злые помыслы, отделяющие вас от Бога вашего. Потому Он и не открывает вам тайн Своих. Я пошел и пересказал старцам слова жреца. Они удивились и сказали: истинно так есть, ибо нечистые помыслы отдаляют человека от Бога.

53. Авва Орсисий сказал: я думаю, что если человек не будет должным образом блюсти своего сердца, то забудет все, что слышал, и вознерадит; тогда враг, найдя в нем место себе, низвергнет его. Подобно, если в светильник, приготовленный и светящий, по нерадению не будут прибавлять елея, то он мало-помалу угасает и, наконец, совершенно одолевает его тьма; помимо того, еще и мышь ходит вокруг и ищет съесть то, что в светильнике, однако прежде, нежели он погаснет, не может похитить елея; коль же скоро заметит, что не только нет в нем света, но и теплоты огня, низвергает самый светильник, и если он глиняный, то сокрушается, если же медный, то может быть снова восстановлен домовладыкою. Так, насколько нерадит душа, настолько удаляется от нее Дух Святой, пока совершенно не погаснет горение ее, и, наконец, враг, снедая усердие души, и тело оскверняет злом. Если же человек будет добр расположением к Богу и будет лишь увлечен в нерадение, то Бог, как милосердый, внедряя в него страх Свой и память о муках, возготовляет его бодрствовать и вести себя впредь с твердостию великою до времени посещения Своего.

54. Авва Пимен, будучи еще юным, пошел к одному старцу спросить его о трех помыслах, но когда пришел к старцу, забыл один из них. Возвратясь в келлию свою, лишь только он взялся за ключ, дабы отпереть ее, как вспомнил о слове, которое забыл, и, оставя ключ, вернулся к старцу; долгота же пути была весьма большая. Старец говорит ему: ускорил ты прийти, брат. Тот рассказал ему, что лишь только взялся за ключ, как вспомнил о слове, которое забыл, и, не отворивши келлии, возвратился сюда. Старец сказал ему: ты – ангельский пастырь! И пронесется имя твое по всей земле египетской.

55. Говорили об авве Пимене, что, когда хотел он идти на службу, садился особо, рассматривал помыслы свои около часа и потом выходил.

56. Авва Пимен говорил: если сделает человек новое небо и новую землю, то и тогда не должен предаваться беспечности.

57. Опять сказал: некто спросил авву Паисия: что мне делать с душею своею? Она бесчувственна и не боится Бога. Авва Паисий ответил: пойди прилепись к человеку, боящемуся Бога, и, когда сблизишься с ним, он и тебя научит бояться Бога.

58. Он же сказал об авве Пиоре, что он каждый день полагал начало.

59. Когда авва Исаак сидел у аввы Пимена, послышался голос петуха, и он спросил старца: есть это здесь, авва? Он ответил: Исаак! Зачем принуждаешь ты меня говорит? Ты не забыл – слышать это, а трезвящемуся до того и дела нет.

60. Брат просил авву Пимена: скажи мне слово. И старец сказал ему: когда горшок подогревается снизу огнем, тогда не могут ни муха, ни другое какое пресмыкающееся коснуться его; когда же охладеет, тогда оно доступно для них. Подобно и монах, доколе пребывает в духовном делании, враг не находит способа низвести его долу.

61. Он же сказал: злоба людей сокрыта позади них.

62. Авва Пимен часто говаривал: не нужно нам ничего, кроме трезвящегося сердца.

63. Авва Пимен сказывал, что один брат говорил авве Симону: если я выхожу из келлии своей и нахожу брата рассеивающимся, рассеиваюсь и я с ним; если нахожу его смеющимся, смеюсь и я с ним; когда же возвращаюсь в келлию свою, то не удается мне иметь покой. Старец сказал ему: хочешь, чтоб, выходя из келлии и видя смеющихся, и сам смеялся, видя же говорящих, и сам говорил, а входя в келлию свою, находил себя таким, каков был?! Брат спросил: но как же? Старец ответил: внутри келлии блюди хранение и вне ее блюди хранение.

64. Опять говорил: сей глас вопиет к человеку до последнего издыхания: ныне обратитесь.

65. Еще говорил: три сии главы необходимо нужны: бояться Господа, молиться и творить благо ближнему.

66. Еще сказал: не может человек видеть внешних врагов, но когда восстанут они внутри, то, если поборется кто, извергнет их.

67. Опять сказал: то, что мы не предвидим дела, не попускает нам преуспевать на лучшее.

68. Он же сказал авве Анувию: отврати очи твои, еже не видети суеты (Пс. 118:37), ибо свобода погубляет души.

69. Опять говорил: если душа отстанет от всякой спорливости во время разговора, равно от человеческих смут и тревог, то приидет к ней Дух Святой, и тогда возможет она рождать, будучи сама по себе бесплодна.

70. Еще говорил: начало и конец есть страх Божий, ибо и написано: начало премудрости страх Господень (Притч. 1:7). Опять, когда Авраам приготовил жертвенник, то Господь сказал ему: ныне бо познах, яко боишися ты Бога (Быт. 22:12).

71. Авва Памво сказал: при помощи Божией, с тех пор, как отрекся мира, не раскаивался я в слове, которое говорил.

72. Некто спросил авву Петра, ученика аввы Лота: когда я бываю один в келлии своей, душа моя бывает в покое, но когда придет ко мне брат и скажет мне слово о чем-либо внешнем, возмущается душа моя. Сказал авва Петр, что авва Лот говорил ему: ключ твой отпирает дверь мою. Брат говорит: что значит слово сие? Он ответил: если придет к тебе кто и ты спрашиваешь: как поживаешь? Откуда пришел? Как поживают братия? Полюбили ли они тебя или нет? – тогда ты отворяешь брату дверь свою и слышишь, чего не хочешь. Тот говорит ему: это так бывает. Что же делать человеку, когда приходит к нему брат? Старец ответил ему: плач всему научает, а где нет плача, невозможно уберечься. Брат сказал: когда я один в келлии, плач бывает со мною, но когда придет ко мне кто-либо или я сам выйду из келлии, то не нахожу его более. Старец говорит ему: он еще не подчинился тебе, но есть у тебя как бы в употреблении на время. Ибо и в законе написано: аще стяжеши раба евреина, шесть лет да поработает тебе, в седьмое же лето отпустиши его свободна туне. Аще же дашь ему жену, и родит ему сыны или дщери и не восхощет отойти, возлюбив господина своего, и жену, и детей, тогда приведи его пред двери и проверти ему ухо... его шилом, и да поработает тебе во веки (Исх. 21:2–6). Брат спросил: что значит слово сие? Старец ответил: если человек потрудится в каком-либо деле по силе своей, то, когда бы ни взыскал его на употребление свое, найдет его. Тот говорит ему: сделай милость, поясни мне, что это значит? Старец сказал: приемный сын не остается у кого-либо навсегда в работе, а естественный сын никогда не оставляет отца своего.

73. Некогда авва Сисой сидел в келлии своей. Когда постучался ученик его, старец закричал ему: беги, Авраам, не входи, – теперь я не празден.

74. Один брат сильно просил авву Сисоя сказать ему что-нибудь, и старец сказал: сиди в келлии своей с трезвением, привергай себя Богу со многими слезами и найдешь покой.

75. Брат сказал авве Сисою: хочу хранить сердце свое и не могу. Старец ответил: как нам хранить сердце свое, когда дверь языка нашего отверзта?

76. Однажды во время пребывания аввы Силуана на горе Синайской, ученик его, отходя на послужение, сказал ему: отче, спусти воду и напои сад. Выйдя для сего, старец закрыл лицо свое кукулием и смотрел только под ноги. В это время пришел к нему брат и увидел издали, что он делал. Потом, когда они вошли, брат спросил: скажи мне, авва, для чего ты закрыл лицо свое кукулием и так напоял сад? Старец ответил: для того, сын мой, чтоб очи мои не видели деревьев и чтоб не занялся ими ум мой, оставя свое делание.

77. Некогда спросили авву Силуана: какое делание проходил ты, авва, чтоб получить такой разум? Он ответил: никогда не впускал я в сердце свое помысла, прогневляющего Бога.

78. Авва Моисей спросил авву Силуана: может ли человек каждый день полагать начало? Старец сказал: если он – делатель, может и каждый час полагать начало.

79. Авва Серапион говорил: воины царя, стоя пред ним, не могут смотреть ни направо, ни налево; так и человек, если установиться пред Богом и будет внимать Ему со страхом каждый час, ничто вражеское не может устрашить его.

80. Блаженная Синклитикия сказала: будем трезвиться, ибо чрез чувства наши, против воли нашей, входят воры. И как может не закоптиться дом, когда окна его открыты, а снаружи стремится в него дым?

81. Опять сказала: должно нам всячески вооружаться против демонов, ибо они и извне приступают, и изнутри производят движения. Душа подобна кораблю: как сей иногда погружается от внешних треволнений, а иногда тонет от попадания воды внутрь, так и мы: иногда гибнем от грехов вне соделанных, а иногда погибаем чрез внутренние помыслы. Итак, должно замечать и внешние прилоги, и исчерпывать внутренние натечения помыслов.

82. Она же сказала: дети! Все мы знаем, как спастись, но по нерадению своему теряем спасение.

83. Еще сказала: здесь мы не можем жить без опасений, ибо Писание говорит: мняйся стояти, да блюдется, да не падет (1Кор. 10:12). Плывем в безвестности. Морем названа жизнь наша священнопевцем Давидом; на море же есть места с подводными камнями, есть места бурные, а есть и тихие. Мы, думается, плывем по тихой части моря, а миряне – по волнующейся. Мы плывем днем, путеводимые Солнцем правды, но случается часто, что мирянин, застигнутый бурею и тьмою, бдительностию спасает свой корабль, а мы, находясь в тишине, от нерадения погружаемся на дно, когда оставляем кормило праведности.

84. Авва Иперехий говорил: память твоя да будет всегда в царствии небесном, и ты легко наследуешь его.

85. Еще говорил: жизнь монаха да будет по подражанию Ангелам – пожигающей грех.

86. Авва Ор сказал авве Сисою: думаю, что если человек не будет тщательно блюсти свое сердце, то забудет все слышанное и вознерадит; и тогда враг, найдя в нем место, низвергает его.

87. В пределах Иордана был один отшельник, подвизавшийся довольно долгое время. Он сподобился дара – не подвергаться прилогам врага, так что пред всеми, приходившими к нему пользы ради, поносил диавола, говоря, что он ничто и нисколько не силен против подвижников, а губит тех только, кого найдет подобно себе оскверненными и всегда порабощенными греху. Не чувствовал он того, что покрывается помощию Божиею и потому не подвергается браням противника. Однажды, по попущению Божию, является ему диавол лицом к лицу и говорит: что я сделал тебе, авва? За что ты поносишь меня? Я ничем не досадил тебе. Старец, плюнув на него, опять произнес те же слова: иди за мною, сатана, ибо ты ничего не можешь против рабов Христовых. Тогда сатана изрек такие слова: так-так; отныне ты имеешь прожить еще сорок лет, и в столько лет я не найду и одного часа, чтоб не напасть на тебя. И, бросив сей ков, стал невидим. Старец тотчас окружен был помыслами и начал размышлять: столько уже лет, как я здесь, Бог же хочет, чтоб я жил еще других сорок лет?! Уйду отсюда и пойду в мир, присмотрю прислуживающих мне, побуду с ними несколько лет и опять вернусь и возьмусь за свое подвижничество. Помыслив так, он исполнил то и делом: стремительно вышел из келлии и начал путь. Был он еще недалеко, когда послан был ему на помощь Ангел Господень, который спросил его: куда стремишься ты, авва? Он сказал: в город. Тот говорит ему: возвратись в келлию свою и ничтоже тебе и сатане; отселе считай себя поруганным от него. Тогда, пришедши в себя, старец возвратился в келлию свою и чрез три дня скончался.

88. Некто увидел юного монаха смеющимся и сказал ему: не смейся, брат, ибо сим отгоняешь ты от себя страх Божий.

89. Говорили об одном старце, что, когда он сидел в келлии, пришел брат посетить его и услышал, что старец внутри келлии спорит и говорит: о! Куда как хорошо! Доколе же? Пошли отсюда! Прииди ко мне, друже! Тогда, войдя, брат спросил его: авва! с кем ты говорил? Он ответил: я изгонял злые свои помыслы и призывал благие.

90. Старец сказал: опускаю веретено и полагаю смерть пред очами моими, прежде нежели втяну его.

91. Еще сказал: что я мог понять в чтении, того не повторял.

92. Опять сказал: человек, имеющий каждый час смерть пред очами своими, побеждает малодушие.

93. Старец сказал: монах должен каждый вечер и каждое утро обращать слово к самому себе и говорить: что сделали мы из того, чего хочет Бог, и что не сделали из того, чего Бог не хочет. И таким образом каяться. Так должно делать монаху! Так жил авва Арсений.

94. Старец говорил: если кто потеряет золото или серебро, может найти вместо него другое; но погубивший время другого не может найти.

95. Некто из старцев пришел к другому старцу, и во время собеседования один из них сказал: я умер миру. Другой же старец говорит ему: не надейся на себя, пока не выйдешь из тела, ибо если ты, как говоришь, умер, то не умер сатана.

96. Старец сказал: как воин и охотник, идя на борьбу, не заботится о том, уязвлен ли другой или спасся, но каждый заботится об одном себе, так должно поступать и монаху.

97. Старец говорил: как никто не может обидеть стоящего близ царя, так и сатана ничего не может сделать нам, если душа наша близ Бога, как и говорится: приближитеся Богу, и приближится вам (Иак. 4:8). Но так как мы часто развлекаемся мыслями, то враг удобно увлекает бедную нашу душу в страсти бесчестия.

98. Старец сказал: вставая утром, говори себе: тело – работай, чтоб питаться; душа – трезвись, чтоб наследовать царствие.

99. Рассказывали об одном старце, что когда помыслы говорили ему: оставь ныне и завтра покайся, – он противоречил им, говоря: нет! Но ныне покаюсь, и завтра воля Божия да будет.

100. Старцы говорили: есть три силы сатанинские, кои предшествуют всякому греху: забвение, нерадение и похоть. Ибо когда приидет забвение, то рождает нерадение; от нерадения рождается похоть; от похоти же человек падает. Если ум трезвится против забвения, то не приходит в нерадение; если не вознерадит, – не придет в похоть; если не возпохотствует, – благодатию Христовою не падет никогда.

101. Старец сказал: подвизайся молчать, ни о чем не заботься, внимай тайному поучению своему, ложись и вставай со страхом Божиим и – не убоишься устремления нечестивых.

102. Старец сказал одному брату: диавол – враг, а ты – дом. Враг непрестанно ввергает в дом твой всякую нечистоту, какая ни попадется, а твое дело не лениться извергать ее вон. Если же вознерадишь, то дом исполнится всякой нечистоты до того, что уже и войти в него тебе будет невозможно. Посему первое, что тот ввергнет, извергай тотчас, и дом твой всегда будет чист для благодати Христовой.

103. Говорил некто из старцев: когда завяжут волу глаза, то он ходит вокруг машины для доставления воды; если же не завяжут, то не пойдет. Так и диавол, если успеет закрыть умные очи у человека, то смиряет его во всяком грехе; если же просвещены очи человека, то он удобно может убежать от него.

104. Рассказывали, что на горе святого Антония жили семь братьев, кои во время собирания фиников по очереди стерегли их, чтоб отгонять птиц. Был в числе их старец, который, отсторожив свой день, воскликнул: подите прочь, внутренние злые помыслы и внешние птицы!

105. Говорили об одном старце из Скита, что, когда он умирал, братия окружили ложе его и, облекши его в схиму, начали плакать. Старец открыл очи и рассмеялся; потом еще раз рассмеялся; рассмеялся и в третий раз. Братия умоляли его: скажи нам, авва! Почему мы плачем, а ты смеешься? Он ответил: в первый раз я рассмеялся тому, что вы все боитесь смерти; во второй раз рассмеялся, что вы не готовы; в третий раз рассмеялся, что иду от труда в покой. И тотчас старец почил.

106. Братия рассказывали: пришли мы к старцам и, по обычной молитве целовав друг друга, сели, побеседовали и, намереваясь идти, просили молитвы. Тогда один из старцев спросил нас: что же, разве вы не молились? Мы ответили: когда мы вошли, авва, была молитва; потом мы доселе беседовали. Старец сказал: простите, братие! Один сидевший с вами брат и беседовавший сотворил сто три молитвы. После сих слов старцы помолились и отпустили нас.

107. Некто из отцов сказал: один трудолюбивый монах сначала внимал себе, но потом случилось ему несколько вознерадеть. В нерадении сем придя в себя, он сказал: душа! Доколе будешь ты нерадеть о спасении своем, не страшась суда Божия? Не разрешиться бы тебе в нерадении сем и не быть преданной вечным мукам. Говоря так самому себе, он возбудил себя на дело Божие. Однажды, когда совершал он свое правило, пришли демоны и смущали его. Он сказал им: доколе будете смущать меня? Не довольны ли вы моим нерадением в прошедшее время? Демоны ответили ему: когда ты был в нерадении, тогда и мы не радели о тебе; когда же ты восстал на нас, и мы восстали на тебя. Услышав сие, он еще более возбудил себя на дело Божие и преуспел благодатию Христовою.

108. Старец говорил: человеку должно хранить дело свое, чтоб не погубить его. Кто много трудится и не хранит, тому нет никакой пользы, а кто и немного трудится, но хранит, дело того стоит. Потом рассказал такой случай: одному брату досталось наследство; когда он хотел устроить трапезу любви о почившем, случилось прийти к нему брату-страннику. Разбудив его ночью, он просил его: встань, помоги мне. Брат же умолял его, говоря: я утомился и не могу. Тогда тот сказал ему: если не пойдешь помочь, вставай и уходи отсюда. Странник встал и ушел. На следующую ночь видит он во сне, будто дал он пшеницы хлебнику, а тот не дал ему ни одного хлеба. Встав, пошел он к одному великому старцу и рассказал ему о сем. Старец сказал: доброе сделал ты дело, но враг не попустил получить тебе награды. Итак, должно человеку бодрствовать и хранить дело свое.

109. Старец сказал: никогда я не делал шага вперед ногою, если не узнавал, куда поставить мне ногу свою; но и узнав сие, я не вдавался тому совершенно, пока не замечал путеводства Божия.

110. Одному святому мужу, в самый час кончины, предстал сатана и говорит ему: ушел ты от меня. Старец ответил: не знаю еще. Видишь, до какой степени трезвились отцы, чтоб не хвалиться никаким делом.

111. Старец рассказывал: в Ските был один брат, ревностно исполнявший молитвенное свое правило и нерадивый в остальном. Однажды является сатана одному из старцев и говорит ему: о, чудо! Такой-то монах, творя волю мою, крепко держит меня под мышкою своею, чтоб я не удалился от него, между тем как каждый час говорит: Господи! Избави мя от лукавого.

112. Старец сказал: во всяком деле, на всякий час говори себе: что будет, если посетит меня Бог? – и смотри, что ответит тебе помысл. Если он осудит тебя, тотчас оставь, брось дело, какое держишь, и возьми другое, в котором имел бы ты дерзновение быть застигнутым, ибо делателю должно быть на всякий час готову отойти в путь свой. Потому, сидишь ли за рукоделием, или идешь дорогою, или принимаешь пищу – всегда так говори себе: что будет, коль позовет меня Бог? И смотри, что ответит тебе совесть, и спеши исполнить то, что она скажет. Если желаешь узнать, будет ли милость с тобою, спроси совесть свою и не переставай этого делать, пока не удостоверится сердце твое, и совесть твоя не скажет тебе: веруем в щедроты Божии, что всячески Он сотворит с нами милость Свою. Но строго внимай сердцу своему – не скажет ли оно слова сего с сомнением. И если будет сомнение хотя на один волос, далека еще от тебя милость Божия.

113. Один авва с братом удалились во внутреннейшую пустыню, где они шесть дней пребывали особо друг от друга, а в седьмой сходились вместе: совершали молитвы, вкушали, ничего не говоря друг другу, и расходились. К одному из них стали приходить демоны и прельщать его, наперед показывая ему в образах будущие дела братий и то, что имело быть в других местах. Услышав после таких видений, что то-то и то-то действительно случалось, он верил им, думая, что это были святые силы. Между тем, они отвратили его и от хождений в определенные дни к брату своему. По счастию, пошел он посетить одного болящего брата и предложил некоторым из монастыря, как бы о другом, вопрос: возможно ли кому-либо знать имеющее случиться в мире? Услышав сие и поняв, что брат в прелести, они укорили его, говоря: если ты занимаешься сим, то впредь не ходи к нам. Он тотчас раскаялся и отверг все то. Когда он возвратился, и демоны опять пришли прельщать его, брат назвал их лжецами; тогда лица их пременились в животных, и они с угрозами удалились.

114. Некто рассказывал об одном монахе, который просил Бога, да сподобит его быть подобным с Исааком, одним из патриархов. После многих прошений пришел к нему от Бога глас: не можешь ты быть как Исаак. Монах говорит: если не как Исаак, тогда как Иов. Божественный глас произнес: если поборешься так с диаволом, как он, тогда можешь быть. Монах согласился и опять услышал глас Божий: иди теперь в келлию свою. Спустя несколько дней, диавол, преобразившись в воина, приходит к монаху и говорит: молю твое преподобие, помилуй меня, гонимого царем! Возьми эти двести литр золота, девицу сию и отрока и спрячь у себя в сокровенном месте, а я уйду в другую страну. Монах, не узнав кова диавольского, говорит ему: сын мой! Не могу принять сего на себя: я человек ничтожный и не могу сохранить их. Преобразившийся в воина сильнее стал убеждать монаха, и тот сказал ему: пойди, сыне, спрячь их в ближайшей пещере. Но, наконец, будучи убежден, взял и золото, и девицу, и отрока, а спустя несколько дней, воздвиглась у него брань на девицу, и он, поруганный демоном, растлевает ее; потом, раскаявшись в случившемся, убивает ее. Далее помысл говорит ему: убей и отрока, чтоб он не предал дела, – он убивает и отрока. Тогда помысл говорит ему: возьми положенные у тебя деньги и беги в другое место, чтоб не было тебе беды от положившего. Итак, отходит он в другое селение и строит на эти деньги молитвеницу. Когда окончил он сие дело, появляется диавол опять в виде воина и начинает кричать: беда! Помогите! Сей монах на оставленные у него мною деньги построил это здание! Однако местные жители, восстав на него, прогнали с бесчестием, и он удалился с дерзкими угрозами, монах же после того не находил себе покоя ни днем ни ночью, боримый помыслами. Наконец, побежденный помыслом удалиться из того места, сказал себе: вот уже доходит до того, что могут обнаружиться дела мои. Итак, возьму часть оставшихся у меня денег и уйду в дальний город, куда тот воин прийти не может. И уходит в город, встречает там девицу – дочь палача и, переговорив с отцом ее, берет себе в жены. По прошествии некоторого времени приходит новопоставленный управитель той страны и спрашивает у чиновников, кто должен быть палачом, так как прежний палач умер. Те ответили ему, что издревле держится у них обычай – взявший жену или дочь умершего палача в жены берет и должность его, хотя бы того и не хотел. Тогда приводят сего – некогда монаха – к управителю, и он против воли своей обязуется служить судилищу. Позже, когда попались какие-то преступники, повелевает управитель нынешнему палачу приготовить смолы и другие мучилища для них, а в это время в прежнем образе появляется сатана и начинает кричать и требовать суда, как обиженный, и по повелению управителя рассказывает: вот этот палач был некогда монахом. Гонимый врагами, я оставил у него много золота, притом отрока – раба моего и отроковицу-деву. Итак, повели возвратить мне залог мой. На вопросы управителя нынешний палач, а некогда монах сначала запирался, но потом признался в убиении отрока и отроковицы и в растрате денег. Вследствие сего управитель повелел предать смерти несчастного палача, и когда вели его на место казни, подошел к нему его обвинитель и спросил: знаешь ли, авва, кто я? Тот ответил: думаю, что ангел, оставивший у меня отрока, отроковицу и деньги, и которого я узнал к несчастью. Тогда тот сказал ему: я – сатана, прельстивший первозданного Адама, воюющий против людей и не попускающий, сколько это в моих силах, спастись кому-либо или быть, как Исаак или Иов, но всяко ревнующий всех сделать подобными Ахитофелю оному, Иуде Искариотскому, Каину, пресвитерам вавилонским и другим, похожим на них. Знай же, что и ты попался в мои ковы, не умея воевать в невидимой брани. Не берись по гордости за брань, которая выше сил твоих! Сказав сие, он стал невидим. Так несчастный монах, поруганный демоном за свое высокоумие, был предан смерти. Будем же остерегаться и мы просить у Бога того, что выше нас, и предпринимать дела, которые совершить не в силах. Лучше идти царским путем, чтоб, не уклоняясь ни одесную, ни ошуюю, спастись нам от настоящего века лукавого, сохраняя во всем смиренномудрие.

115. Ученик одного великого старца рассказывал: шли мы некогда путем, и старец немного приостановился. Я сказал ему: авва! Иди понемногу. Он спросил меня: не слышишь? – и прибавил: Ангели поют на небеси. Должно убо и нам трезвиться. И авва Антоний говорил, что монаху ни о чем не должно заботиться, кроме спасения души своей.

116. Старец сказал: во всем, что я ни делаю, от малого до великого, смотрю на плод, то есть что родится из сего – в помыслах ли то или в делах.

117. Два философа пришли к старцу и просили его сказать им слово на пользу. Старец молчал. Философы спросили: ничего не отвечаешь нам, отче? Тогда старец сказал им: что вы – любословцы, то знаю; и что не любомудрцы истины, о том свидетельствую. Доколе будете учиться, не умея говорить? Итак, да будет вашею философиею – всегдашнее памятование смерти; и молчанием – безмолвием – вы сохраните себя.

118. Старец сказал: монах, по отречении от мира, предающийся коловратности и хлопотам бедственной сей жизни, подобен бедному нищему, лишенному всех потреб житейских, который от великого уныния, тщетно рассуждая о том, как питаться и одеваться, погружается в сон и видит себя в сновидении богатым, сбрасывающим рубище и облекающимся в одежды светлые, но, от радости проснувшись, находит ту же бедность. Так и монах, если не трезвится, а иждивает дни свои в заботах, над которым посмеиваются помыслы и которого изнуряют демоны, ругающиеся над ним, будто его заботы и хлопоты для Бога, в час разлучения души с телом найдет себя неимущим, бедным и нищим, лишенным всякой добродетели. И тогда он познает, подателем каких благ является трезвение и внимание себе и каких мук – заботы житейские.

119. Старец говорил: памятуй всегда о добром, чтоб и творить его, ибо помышление человека не сокрыто от Бога. Да будет ум твой чист от всякого зла.

120. Опять говорил: будем трезвиться, братие, в час брани; не будем разлениваться и вплетаться в помышления о делах злых, – злой помысл да не находит входа в души наши.

121. Еще сказал: будем подвизаться ради будущих благ; будем приготовляться к исходу и не иждивать всуе времени своего.

122. Старец сказал: написано: праведник яко финик процветет (Пс. 91:13). Слово сие означает – благое, правое и сладостное, исходящее от высоких деяний. У финика одно сердце – белое, в коем вся сила его. Подобное сему можно найти и у праведников, ибо у них единое и простое сердце, зрящее к единому Богу, и оно бело, будучи освещаемо верою; и все делание святых – в сердце их. Острота же ветвей означает их противостояние диаволу.

123. Старец говорил: соманитяныня приняла Елисея, когда не имела общения ни с каким человеком. Говорят, что соманитяныня представляет лицо души, а Елисей – лицо Духа Божия. Итак, в какой час душа отступит от телесного смешения, в такой приходит к ней Дух Божий; и она может рождать, будучи сама по себе бестелесна.

124. Старец сказал: так написано: на двух и трех грехах берегусь, а на четвертом – не совращусь. Первое – помышлять о зле; второе – сослагаться с помыслом; третье – говорить о нем; а четвертое – исполнить то делом. На этом не отвратится гнев Божий.

125. Некто из отцов сказал: глаза у свиньи так естественно устроены, что она по необходимости смотрит в землю и никогда не может воззреть на небо. Так и душа, услаждающаяся похотями, не может воззреть на небо, погрузясь в тину сладострастия.

Глава XII. О том, что должно непрестанно и трезвенно молиться

1. Пришли братия к авве Антонию и предложили ему одно место из книги Левита. Старец вышел в пустыню, и за ним тайно последовал авва Аммон, знавший его обыкновение. Старец, значительно отдалясь, стал на молитву и возопил: Боже, пошли Моисея, и он изъяснит мне слова сии! И пришел к нему глас, говоривший с ним. Авва Аммон сказывал, что голос он слышал, а силы слов не разумел.

2. Говорили об авве Арсении, что он в субботу вечером перед началом (по церковному чину) воскресения воздевал руки свои к небу, оставляя солнце позади себя, и молился до тех пор, пока оно опять ни возсиявало в лицо ему; и тогда садился.

3. Братия спросили авву Агафона: какая добродетель, отче, в подвижничестве имеет более труда? Он ответил им: простите мне, думаю, нет большего труда, как молиться Богу, ибо всегда, как вознамерится человек молиться, враги хотят отсечь его от сего, зная, что ничем столько не полагается им препон, как молитвою к Богу. Притом во всяком подвиге, к которому приступает человек, если будет проходить его с терпением, стяжевает наконец покой, а молитва до последнего издыхания требует подвига.

4. Авва Дула, ученик аввы Виссариона, рассказывал: пришел я однажды к авве в келлию и застал его стоящим на молитве. Руки его были простерты к небу, и он оставался в сем подвиге четырнадцать дней. После того позвал он меня и сказал: следуй за мною, – и мы пошли в пустыню. Захотев пить, говорю ему: авва! Жажду! Тогда старец взял милоть мою, отошел на вержение камня и, сотворив молитву, принес мне ее, полную воды. Продолжая путь, мы пришли к одной пещере и, войдя в нее, нашли брата, который сидел и работал плетеницу: он не взглянул на нас, не приветствовал нас и совсем не хотел заводить разговор с нами. Старец сказал мне: пойдем отсюда. Может быть сей старец не имеет извещения говорить с нами. Мы отправились в Лико и пришли к авве Иоанну. Целовав его, мы сотворили молитву, и они сели беседовать о видении, которое он видел во время молитвы, причем авва Виссарион сказал, что вышло повеление разрушить капища, но сие и так уже сделано, и они разрушены. На обратном пути мы опять подошли к пещере, в коей видели брата, и старец сказал мне: войдем к нему, – может быть Бог внушил ему поговорить с нами? – но, войдя, мы нашли его умершим. Тогда старец говорит мне: давай, брат, приготовим тело его, ибо для того и послал нас сюда Бог. Когда мы готовили тело его, чтоб похоронить, обнаружили, что по естеству то была жена, и старец сказал: смотри, – и жены побеждают сатану, а мы сквернимся в городах. И, прославив Бога, защитника любящих Его, мы удалились.

5. Блаженного Епифания, епископа Кипрского, известил авва одного монастыря, находящегося в Палестине: молитвами твоими мы не нерадели о правиле нашем, но тщательно справляли третий, шестой и девятый часы. Отвечая на сие, блаженный Епифаний обличил их, говоря: вы – явные нерадивцы, проводящие все прочие часы дня без молитвы, ибо истинному монаху должно непрестанно иметь молитву и псалмопение в сердце своем.

6. Он же сказал: пророк Давид молился не по часам: в полночь вставал, пред утром умолял, утром предстоял, с рассветом молился, днем и в полдень умилостивлял. Посему и говорил: седмерицею днем хвалих Тя (Пс. 118:164).

7. Авва Евагрий говорил: великое дело – молиться без развлечения, а еще боле великое дело – без развлечения петь.

8. Еще говорил: когда малодушествуешь, то молись, как написано, но молись со страхом и трепетом, трезвенно и бодренно, – ибо так должно молиться, особенно, когда злонравные и злохитрые невидимые враги наши хотят нас искусить сим.

9. Опять сказал: когда восстанет в сердце вражеский помысл, не ищи в молитве того и другого, но против враждебности изостри меч слез твоих.

10. Некогда авва Моисей пришел почерпнуть воды и нашел авву Захарию, молящегося при водоеме, и Духа Божия, сидящего на нем в виде голубя.

11. Авва Исаия, пресвитер Пелусийский, сказал в упрек братиям, вкушающим в церкви на трапезе любви и беседовавшим друг с другом: молчите, братие! Я знаю брата, который сидит вместе с вами и пьет чаши, как и вы, а молитва его восходит к Богу, как огонь.

12. Авва Лот пришел однажды к авве Иосифу и говорит ему: авва! По силе моей я исполняю небольшое мое правило и небольшой мой пост, молитву, тайное поучение, безмолвие и по силе моей считаю помыслы. Что еще должно мне делать? Старец встал, простер руки свои к небу, и стали пальцы его как лампады огненные. Потом говорит ему: если хочешь, будь весь как огонь.

13. Авва Иаков говорил, что некто из старцев рассказывал: когда я был моложе и пребывал в пустыне, имел вблизи себя отрока, жившего обособленно. Однажды, придя навестить его, я услышал, что, молясь, он просил Бога жить ему в мире со зверями. Потом, по молитве, подошел к гиене, которая вблизи кормила детей своих, подлег к ним и начал кормиться вместе с ними.

14. Старец рассказывал также, что в другое время он слышал, как тот молился и просил Бога: дай мне дарование сдружиться с огнем. Затем, возжегши пламень, преклонил колени посреди него и так молился Господу.

15. Некогда к авве Лукию в Еннат пришли монахи, так называемые евхиты (молельники), и старец спросил их: какое у вас рукоделие? Они ответили: мы не касаемся рукоделия, но, как заповедал Апостол, непрестанно молимся. Старец еще спросил: не едите вы? Они сказали: едим. Говорит: не спите? Они ответили: спим. Тогда старец спросил: кто же молится о вас, когда вы спите? Они не нашли, что ответить ему на это. И он сказал им: простите мне, вы не делаете так, как говорите. Я же покажу вам, что, и занимаясь рукоделием своим, я непрестанно молюсь. Намочив немного ветвей, я сажусь с Богом и, работая из них плетеницу, говорю: помилуй мя Боже по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое (Пс. 50:1). Не молитва ли это? Они сказали: молитва. Старец продолжил: проводя целый день в работе с молитвою, я добываю более или менее шестнадцати монет, две из которых я подаю в дверь (просящим), а на остальные приобретаю пищу; когда же я ем или сплю, обо мне молится получивший две монеты, – и таким образом благодатию Божиею исполняется у меня заповедь непрестанно молиться.

16. Некогда авва Макарий, в продолжение целых четырех месяцев, каждодневно посещал одного брата и всегда заставал его на молитве. Удивившись сему, старец сказал: вот земной ангел.

17. Некоторые спросили авву Макария: как нам должно молиться? Старец ответил им: не следует многословить, но должно, воздев руки, говорить: Господи! Как хочешь и как знаешь! Когда же наляжет брань, говори: Господи, помоги! – Он знает полезное нам и сотворит с нами милость.

18. Авва Моисей сказал: если не согласно дело с молитвою, то ты всуе трудишься. Некто спросил его: что значит – согласие дела с молитвою? Старец ответил: то значит, чтоб не делать более того, о чем молился, ибо когда оставит человек хотения свои, тогда переменяется к нему Бог и приемлет молитву его.

19. Авва Нил говорил: что ни сделаешь ты в отмщение брату, оскорбившему тебя, все то будет тебе в соблазн во время молитвы.

20. Опять сказал: молитва есть отросток кротости и безгневия.

21. Еще сказал: молитва есть врачевство печали и уныния.

22. Он же сказал: иди, продай имение твое и раздай нищим; потом возьми крест и отвергнись себя, чтоб мог ты молиться без развлечения.

23. Опять говорил: что потерпим любомудренно, плод того обретем во время молитвы.

24. Еще говорил: желая молиться, как должно, не опечаливай души своей, иначе всуе течешь.

25. Еще сказал: не желай, чтоб с тобою было так, как тебе кажется, должно быть, но как Богу угодно, – и будешь не смущен и благодарен в молитве своей.

26. Брат спросил авву Пимена: отче, хорошо ли молиться? Старец ответил ему: авва Антоний сказал, что от лица Божия исходит глас, говорящий: утешайте, утешайте люди Моя, глаголет Бог (Ис. 40:1).

27. Когда Юлиан-отступник шел на персов, то послал демона на запад принести ему оттуда некоторое известие. Достигши места, где жил один монашествующий, демон стал недвижим и пребыл на месте том десять дней, не будучи в силах двинуться вперед, ибо монах не переставал молиться ни днем, ни ночью. Посему возвратился демон к пославшему его без успеха. Тот спросил: почему ты умедлил? Демон ответил: умедлил и пришел без успеха, потому что пробыл десять дней, ожидая, когда монах Публий перестанет молиться, чтоб мне миновать его, но он не переставал, а я не мог перейти то место и возвратился. Разгневавшись, нечестивый Юлиан сказал, что по возвращении расправится с ним, однако по воле провидения чрез несколько дней был заклан. Тогда один из бывших при нем, отойдя, продал все, что имел, и раздал бедным; потом пришел к старцу, принял монашество и, соделавшись великим подвижником, скончался в Господе.

28. Брат спросил авву Сисоя: отче, что мне делать? Как спастись? Как угодить Богу? Старец ответил: если желаешь угодить Богу, исступи из мира, отступи от земли, оставь творение, прейди к Творцу, сочетай себя Богу молитвою и плачем – и найдешь покой в нынешнем веке и в будущем.

29. Говорили об авве Тифое, что если он, стоя на молитве, скоро не опускал рук своих, то ум его восхищался горе. Потому, когда случалось ему молиться вместе с братиями, он старался поскорее опустить руки свои и не умедлить, чтоб не восхитился ум его.

30. Некоторый старец рассказывал, что он четыре месяца каждый день ходил в Скит к одному брату и ни единожды не застал его праздным. Придя однажды и став вне у двери, он услышал, как тот с плачем говорил: Господи! Если не доходит до ушей Твоих вопль мой к Тебе: помилуй мя во грехах моих! – то я не утомлюсь умолять Тебя.

31. Один отшельник видел демона, который побуждал другого демона идти будить спящего монаха, и услышал, что тот говорил ему: не могу этого сделать, ибо некогда я разбудил его, и он, восставши, обжег меня псалмопением и молитвою.

32. Старцы говорили, что молитва есть зеркало монаха.

33. Некто из старцев сказал: как нельзя видеть лица своего в мутной воде, так и душа, если не очистится от всего стороннего, молиться не может.

34. Старцы говорили об одном брате, что он никогда не оставлял рукоделия своего, и молитва его непрестанно восходила к Богу. Был он также весьма смирен и благоустроен.

35. Старец сказал: когда сохранит себя человек от оскорбления ближнего, тогда пусть дерзает помыслом, что молитва его принята Богом; кто же обидит ближнего, молитва того мерзка и неприемлема, ибо стенание обиженного не попускает молитве обидевшего взойти пред лице Божие.

36. Старец сказал: если занимаешься рукоделием в келлии своей, и придет час молитвы твоей, не говори: окончу это небольшое количество ветвей или эту небольшую корзинку и тогда встану, – но вставай каждый час и воздавай Богу долг молитвы, иначе, мало-помалу, привыкнешь нерадеть о молитве и служении своем, и сделается душа твоя пуста всякого дела телесного и духовного.

37. Опять сказал: если услышишь о ком-нибудь, будто он поносил тебя, то, когда он придет к тебе, не показывай ему вида, что ты узнал о том, но будь с ним радушен и ублажи лице свое к нему, дабы иметь тебе дерзновение в молитве.

38. Один старец рассказывал: однажды некий брат, живший в Египте, шел путем, и так как застал его вечер, то он, по причине холода, вошел переночевать в гробище. Проходя мимо, демоны говорили один другому: смотри, какую смелость имеет сей монах, что ночует в гробище! Пойдем вытащим его! Другой ответил ему: зачем нам вытаскивать его? Он – наш, ибо творит нашу волю: ест, пьет, охуждает ближнего, нерадит о молитвословии. Вместо того, чтоб мешкать над ним, пойдем лучше смущать досаждающих нам и борющих нас день и ночь молитвою своею.

Глава XIII. О том, что должно быть страннолюбивым и творить милостыню с доброхотством

1. Авва Аполлос сказал о приеме братий: должно кланяться приходящим братиям, ибо не им, а Богу кланяемся. Видя брата своего, видишь Господа Бога твоего, и сие приняли мы от Авраама (Быт. 18:2). А чтоб принимать у себя братий и понудить их к упокоению, сему научились мы у Лота, который принуди Ангелов войти в дом (Быт. 19:3).

2. Блаженный Епифаний говорил, что Бог за самую малость подает оправдание тем, кои ищут купить его за небольшой кусок хлеба, за убогую одежду, за чашу воды, за один обол. Присовокупил также и следующее: когда человек по бедности или для торговых нужд берет в долг у другого человека, то, отдавая, хотя и изъявляет благодарность, но от стыда отдает тайно. А Владыка – Бог, напротив, взаймы берет тайно, а отдает пред лицем Ангелов, Архангелов и праведных.

3. Авва Даниил пришел некогда в Александрию с учеником своим и увидел нагого человека из Оммат, который сидел на улице и говорил: подайте, смилуйтесь! Старец сказал ученику своему: видишь ли омматянина сего? Говорю тебе, что он великой меры. Хочешь ли, покажу тебе, кто он такой? Побудь здесь. Старец подошел и говорит человеку тому: сделай милость, брат! Я не имею, на что купить ваий, дабы работать и питаться. Отвечает ему омматянин: что ты видишь во мне, авва? Я наг, как попрошайка, а ты, несмотря на это, говоришь: дай мне что- нибудь, дабы купить ваий для работы! Впрочем, подожди! Старец дал знак ученику своему последовать за ними. Идут они за город к святому Марку, ибо там тот имел келлию, и говорит омматянин старцу: подожди меня, авва! Затем принес старцу корзину с виноградом, яблоками и смоквами, три кератия (шестая часть скупула) мелких монет, потом вынул изо рта один тримисий (монета) и подал старцу, говоря: молись обо мне, авва! Придя к ученику своему, старец заплакал и сказал: сколько имеет Бог сокровенных рабов! Жив Господь! Ничего не отвергну из благословения его, ибо это есть дар любви. Спустя несколько дней по удалении их оттуда, услышали они, что эконом сильно заболел и лежал у святого Марка и что явился ему святой Апостол и Евангелист Марк и сказал: призови такого-то омматянина; он возложит руку на место болезни, и ты выздоровеешь. Когда сие было исполнено, и он помолился и возложил руку свою, болезнь тотчас прошла. Известно стало о том во всем городе; и сам папа, услышав, вышел повидать его, но нашел его уже почившим о Господе. Тогда разнесся слух о сем по всему городу и в Ските, и пришел оттуда тот старец с учеником своим и со многими отцами, и вместе с горожанами благословились все от блаженного, и вынесли тело его с великим благодарением и славословием, и положили его поверх аввы Марка юродивого. Жизнь же его была такова: на то, что получал он в милостыню, покупал яблок, винограда, фиников и через посредство другого раздавал странникам и больным в воскресенье; и сорок восемь лет совершал он такую добродетель служения другим во славу Божию.

4. Однажды авва Даниил, пресвитер скитский, был в Фиваиде с одним из учеников своих. Плывя оттуда вниз по реке, они, по указанию старца, пристали к одной веси, и старец сказал: ныне мы пробудем здесь. Ученик начал роптать: доколе мы будем скитаться? Пойдем в Скит. Старец же говорил: нет; но ныне пробудем здесь. И они сели среди селения, как странники. Брат спросил старца: угодно ли то Богу, чтоб мы сидим здесь, подобно мирянам? Пойдем, по крайней мере, в церковь мученика! Но старец настаивал: нет; здесь будем сидеть до глубокого вечера. Брат начал спорить со старцем и говорил: из-за тебя имею я умереть зле. Когда они говорили, подошел старик-мирянин, высокого роста и весь в сединах. Увидев авву Даниила, он начал целовать ноги его со слезами, целовал также и ученика его и сказал им: повелите войти в дом. Он нес фонарь и обходил улицы селения, ища странников. Взяв старца и ученика его, а вместе и каких нашел странников, он пошел в дом свой. Там он влил воды в умывальницу и омыл ноги им. Он не имел никого из сродных своих ни в доме своем, ни в каком другом месте, кроме единаго Бога. Предложил он им и трапезу, а по вкушении оставшиеся куски бросил сельским собакам, ибо был у него такой обычай – не оставлять ни одной крошки с вечера на утро. Старец отвел его в особое место и почти до самого рассвета беседовал с ним о спасении со многими слезами. Утром, целовав друг друга, все разошлись. По пути ученик, положив старцу метание, спросил: сделай милость, отче, скажи мне, кто этот старик? И почему ты знаешь его? Но старец не хотел говорить о том ученику своему. Поклонившись ему, брат снова спрашивал его: многое другое ты поверял мне, а о сем старце не хочешь сказать? (Старец открывал ему добродетели многих святых.) И так как старец не открывал того, брат рассердился и не говорил с ним до самого Скита, а придя в келлию свою, брат не понес старцу небольшую его трапезу (старец, по обычаю, вкушал в одиннадцатый час во все время жизни своей). Когда настал вечер, старец пришел в келлию брата и спросил его: почему, чадо, оставил ты отца своего умирать от голода? Тот ответил ему: я не имею отца, ибо если б имел отца, то он любил бы собственное чадо. Старец говорит ему: ужели не имеешь ты отца? – и устремился к двери, чтоб уйти. Брат не мог видеть старца огорченным, сильно любя его, догнал его, удержал и, целуя его, говорил: жив Господь! – не отпущу тебя, пока не скажешь мне, кто был тот старец. Старец говорит ему: прежде приготовь мне немного поесть, и тогда скажу тебе. По вкушении сказал он брату: не будь жестоковыйным, ибо за прекословие твое и ропот в селении я не открывал тебе ничего о старце том. Смотри же, никому не рассказывай того, что теперь услышишь. Сей старец именуется Евлогием, по искусству – каменосечец. Каждый день он добывает своим рукоделием один кератий, до вечера ничего не вкушает, а вечером, возвращаясь в селение, собирает всех странников, каких найдет, в дом свой и питает их, а оставшиеся куски бросает собакам, как ты и видел. Ремесло каменосечца он имеет от юности, и теперь ему около ста лет. Господь подает ему силы, и он доселе каждый день добывает тот же кератий. Когда я был моложе – лет за сорок назад – пришел я продать рукоделие свое в то селение. Вечером он забрал меня и других братий по своему обычаю ради странноприимства своего. Придя туда и увидев добродетель мужа сего, я начал поститься по неделям и просить Бога, да дарует ему большее достояние, чтоб он имел возможность еще более благодетельствовать. Постившись три недели и будучи от подвижничества полумертвым, я уснул и увидел, что кто-то в священнолепном образе пришел ко мне и спросил: Даниил! Что с тобою? Я ответил: слово, Владыко мой, дал я Христу не вкушать хлеба, пока Он не услышит прошение мое о Евлогии каменосечце, да дарует ему благословение еще более благодетельствовать. Он говорит мне: нет; ему так лучше. Я же сказал: лучше, Господи, даруй ему, да чрез него все славят святое имя Твое. Он отвечает мне: говорю тебе, – ему так лучше. Если же хочешь, чтоб Я даровал ему большее достояние, поручись за душу его, что она при нем спасется, и Я дам ему то. Я обязуюсь, говоря: от рук моих взыщи душу его. И вижу, будто мы стоим в святом храме Воскресения; малый Отрок сидит на святом камне и Евлогий стоит по правую руку Его. Посылает Он одного из предстоящих Ему и говорит мне: этот поручился за Евлогия? Все сказали: ей, Владыко! Он говорит опять: скажите ему, что Я непременно взыщу с него поручительство. Я отвечаю: ей, Владыко! На мне оно, только дай ему. И вижу, – начали сыпать множество золота в недро Евлогия, и сколько ни сыпали, все то вмещало недро его. Проснувшись, я уразумел, что услышан, и прославил Бога. Евлогий же, выйдя на работу свою, когда ударил о камень, услышал некий звук, а ударив еще, обнаружил пещеру, полную денег. Изумившись сему, он подумал: это деньги израильтян. Что же мне делать? Если возьму их домой, услышит начальствующий, придет и возмет их, а мне еще может быть будет беда. Лучше пойду в другую страну, где бы никто не знал меня. Тогда нанял он вьючных животных, как бы для перевозки камней, ночью навьючил деньги и перевез к реке, оставя то доброе дело, какое творил каждый день. Взяв корабль, достиг он Византии, где в то время царствовал Иустин старший, пожертвовал ему много денег, дал подарки вельможам и сделался начальником преторий, купил также себе большой дом, который доселе называется домом египтянина. Спустя два года, увидел я в сновидении опять того же малого Отрока в храме Воскресения и недоумевал: где же Евлогий? Но спустя немного увидел, как Евлогия увлек от лица Отрока один эфиоп. Проснувшись, сказал я себе: увы мне, грешному! Погубил я душу свою! Потом, взяв сумку, пошел в то селение, как бы для продажи рукоделия. Долго ждал я, не придет ли Евлогий, но настал вечер, и никто не пригласил меня. Наконец спрашиваю одну старицу: благо буди тебе, старица! Принеси мне немного хлеба, дабы вкусить, ибо я еще не ел ныне. Она принесла немного вареного, предложив мне, села поодаль и начала говорит следующие душеспасительные слова: господин авва! Не знаешь ли, что ты юн и не должен ходить в селения? Разве не знаешь, что монашеский образ требует безмолвия? – и другое подобное. Я ответил ей: что же повелишь мне делать? Я пришел продать рукоделие свое. Она же продолжала: хотя и рукоделие свое ты продаешь, не должно тебе запаздывать в селении. Если желаешь быть монахом, ступай в Скит. Я сказал ей на то: оставь теперь эти речи и скажи мне, ужели нет у вас богобоязненного человека, который бы принимал странников? Она говорит мне: о! Что сказал ты, отче авва! Мы имели здесь одного каменосечца, который творил много добра странникам. Видя добрые дела его, Господь даровал ему благодать; и он, как мы слышим, теперь патриций. Услышав о том, я сказал себе: ты совершил убийство сие. Потом нанял корабль и прибыл в Византию. Осведомясь о доме египтянина Евлогия, я пришел и сел у ворот его, ожидая, пока он выйдет. Наконец, появляется он с великою пышностию. Я воззвал к нему: яви мне небольшую милость; я хочу побеседовать с тобою наедине. Но он не обратил на меня внимания, лишь с презрением ударил меня тростию. Я забежал вперед и снова воззвал, и снова получил удар. Так я прострадал четыре недели, не имея случая поговорить с ним. Впадши в уныние, пошел я, с плачем повергся пред иконою Пресвятыя Богородицы и обратился к Спасителю: Господи, разреши меня от поручительства за человека сего, или и я пойду в мир! Приняв это в помышление, я заснул и услышал сильный шум и голос: Августейшая проходит. Увидел, что перед Нею шли тысячи и тьмы чинов, и воззвал: Владычица моя! Помилуй меня! Она остановилась и спросила: что с тобою? Что тебе нужно? Говорю: я поручился за Евлогия, что теперь патриций, повели разрешить меня от поручительства за него. Но Она сказала: Мне до сего дела нет! Как хочешь, так и выполни поручительство! Проснувшись, я решил: если мне даже придется умереть, не отступлю от ворот его, пока не улучу случая поговорить с ним. Опять пришел к воротам и, когда он вышел, воззвал к нему, но подбежавший вратарь нанес мне столько ударов, что все тело мое покрылось ранами. После сего, еще более возмалодушествовав, я сказал себе: пойду в Скит, и если хочет Бог, то Он спасет и меня и Евлогия. Найдя Александрийский корабль и войдя на него, я от скорби лег и заснул. И вот вижу себя снова в храме Святого Воскресения и Того Отрока, сидящего на камне и смотрящего на меня столь грозно, что от страха я задрожал, как лист, и не мог открыть уст своих, ибо окаменело сердце мое. Он же сказал мне: не будет без того, чтоб ты не выполнил поручительства своего! – и приказал двум предстоящим связать мне руки и повесить, говоря: не ручайся выше сил своих и не противоречь Богу! Я же по-прежнему не мог открыть уст своих. Уже все было приготовлено к моему повешению, когда прошла молва: Августейшая идет. Увидев Ее и почувствовав дерзновение, я припал к Ней и сказал тихим голосом: Владычица мира! Помилуй меня! Она спросила: чего ты опять хочешь? Отвечаю: меня хотят повесить за поручительство мое за Евлогия! Она обещала: Я помолюсь о тебе! И вижу – она подошла и облобызала ноги Отрока. Тогда Он спросил меня: не будешь более делать подобное?! Отвечаю: не буду, Владыко! Я просил о нем, полагая, что он будет еще полезнее. Но согрешил, Владыко! Прости мне! Тогда Он повелел разрешить меня и сказал: иди в келлию свою и не испытывай, как приведу я Евлогия в прежний чин его. Проснувшись, я возрадовался радостию великою об отмене моего ручательства и поплыл, благодаря Бога, а спустя три месяца услышал, что царь Иустин скончался и воцарился Иустиниан, пред которым были обвинены Ипатий, Денсиократ, Помпий и сей Евлогий. Тех он обезглавил и взял все имущество их, Евлогия же, бежавшего ночью из Константинополя, повелел умертвить, где бы не нашли его, а тот, поменяв светлое одеяние свое на одежду селянина, вернулся в дом свой. Все селение собралось видеть Евлогия, и говорили ему: добр приход твой! Мы слышали, что ты сделался патрицием. Он ответил: как же! Если б я сделался патрицием, увидел бы я лице ваше?! Нет, то был другой какой-нибудь Евлогий, а я ходил поклониться святым местам. Потом, придя в себя, сказал: бедный Евлогий! Встань, возьмись за каменосечество свое и иди трудись. Здесь нет палат. Как бы не потерять тебе головы своей? Так, взяв орудия труда своего, пошел он к тому камню, где нашел деньги, предполагая найти и другие, бил до шестого часа и ничего не нашел. Припомнил минувшее счастье, славу и довольство, но, придя в себя, сказал: бедный Евлогий, трудись! Здесь – Египет! Таким образом, мало-помалу, Святой Отрок и Владычица наша Богородица восставили его в прежний чин, ибо не неправеден Бог, чтоб забыть прежние труды его. Спустя некоторое время, пришел я в селение то, дабы продать рукоделие свое, и вот к вечеру, по прежнему обычаю, пришел он и взял меня к себе в дом. Увидев его, всего в пыли, я восстенал и, проливая слезы, сказал: яко возвеличишася дела Твоя, Господи: вся премудростию сотворил еси. Кто Бог велий яко Бог наш? Ты еси Бог творяй чудеса един! Воздвизаяй от земли нища, и от гноища возвышаяй убога. Господь убожит и богатит, смиряет и высит. Чудеса Твои и суды Твои кто изследует? Я, грешный, покусился на дело не свое, и вмале вселилася бы во ад душа моя (См. Пс. 103:24; Пс. 76:14; Пс. 112:7; 1Цар. 2:7; Пс. 93:17). Дома он налил воды, омыл ноги мне и другим странникам и предложил нам трапезу. По окончании ее я спросил его: как имеешь себя, авва Евлогий? Он ответил: молись о мне, отче авва! Я нищ и ничего не имею в руках своих. Я сказал: о, если б и не имел ты совсем того, что имел! Он спросил меня: почему же, авва? Разве я соблазнил тебя чем? Как же не соблазнил? – говорю я и рассказал ему все случившееся. Оба мы заплакали, а он сказал: молись обо мне, отче авва, да подаст мне Бог потребное. Отныне исправлюсь. Я же сказал: поистине, чадо, не ожидай от Господа ничего из вещей мира сего, кроме керата от трудов своих! И вот столько уже лет Бог подает ему силы добывать керат трудами рук своих. Теперь я рассказал тебе, чадо, как и почему я его знаю, но ты не сказывай о том никому. Сие вверил авва Даниил ученику своему по возвращении их из Фиваиды. Дивно человеколюбие Божие! Как оно скоро возвысило Евлогия и потом опять смирило его, потому что это было ему спасительно. Помолимся и мы о том, чтоб быть нам смиренными, да на страшном судилище Господа нашего Иисуса Христа обретем милость пред лицем славы Его.

5. Ученик аввы Феодора рассказывал: однажды пришел к нам продавец лука и насыпал мне целую чашу. Старец сказал: насыпь в нее пшеницы и дай ему. У нас были две кучи пшеницы: одна – чистой, а другая – нечистой. Я насыпал ему нечистой. Старец посмотрел на меня пристально и с печалью, так что от страха я упал и разбил чашу. Поднявшись, я положил метание старцу, прося прощения. Старец сказал: встань, ты не виноват, но я погрешил тем, что приказал тебе. Потом вошел сам, насыпал суму чистой пшеницы и отдал ее продавцу вместе с луком его.

6. Об авве Феодоре говорили, что, когда опустошен был Скит, старец пришел жить на ферму и изнемог, будучи уже стар. Ему приносили некоторые кушания, но что приносил первый, старец отдавал второму, и так по порядку, – что принимал от одного, то отдавал другому. Сам же, в час принятия пищи, вкушал то, что приносил приходивший в это время.

7. Говорили об авве Иоанне Колове: все, что добывал он трудом своим во время жатвы, брал и приносил в Скит, говоря: вдовицы мои и сироты мои суть в Ските.

8. Некоторые из отцов пришли к авве Иосифу в Панефос спросить о приеме братий-странников: должно ли послаблять себе и свободно разрешать с ними? Но прежде, нежели они вопросили его, старец сказал ученику своему: внимай тому, что я буду теперь делать, и потерпи. Потом взял два тростниковых стула, поставив один – по правую сторону от себя, а другой – по левую, предложил сесть и вошел во внутреннейшую свою келлию; одев там нищенские рубища, вышел, прошел посреди братий и опять вошел; переодевшись в обыкновенные свои одежды, вышел и сел между ними. Братия изумлялись действиям старца, он же спросил их: заметили ли вы, что я делал? Они ответили: заметили. Не изменился ли я от худого рубища? Говорят: нет. Тогда старец сказал им: если я и в том, и в другом одеянии тот же, так что ни одно не изменило меня, ни другое не повредило мне, то так же должны мы поступать и при принятии странников, по святому Евангелию, которое гласит: воздадите убо кесарева кесареви, и Божия Богови (Мф. 22:21). Итак, когда приходят к нам братья, будем принимать их свободно, а когда останемся одни, тогда необходимо, чтоб плач пребывал с нами постоянно. Услышав сие, отцы удивились, что он открыл им бывшее у них на сердце прежде, нежели они вопросили его о том, и прославили Бога.

9. Авва Иоанн Кассиан рассказывал: пришли мы из Палестины в Египет к одному из отцов и, когда он угостил нас, как странников, мы спросили его: почему во время принятия братий-странников вы не соблюдаете правила поста, как принято в Палестине? Он ответил нам: пост всегда со мною, а вас я не могу навсегда удержать при себе. Конечно, пост есть дело полезное и необходимое, но он зависит от нашего произволения, а исполнения заповеди любви необходимо требует от нас закон Божий. Принимая вас и в вас – Христа, я должен со всем усердием утешить вас. Когда же провожу, могу опять восприять правило поста, ибо еда могут сынове брачнии, дóндеже жених с ними есть, поститися?... Приидут же дние, егда отымется от них жених, и тогда постятся (Мф. 9:15; Мк. 2:19, 20).

10. Он же рассказывал: пришли мы к некоему старцу, и он предложил нам пищу. Когда мы уже насытились, он просил нас вкусить еще. Я отказывался, говоря, что не можем боле. Старец сказал: шесть раз я предлагал трапезу приходящим братиям и, прося каждого из них вкусить, ел с ними сам и еще хочу есть, а ты, однажды поев сего, так насытился, что более не можешь.

11. Некогда в Ските дана была заповедь – поститься следующую неделю. В то время, по случаю, пришли к авве Моисею братия из Египта, и он приготовил для них немного вареного. Соседствующие с ним, увидев дым, сказали клирикам: Моисей нарушил заповедь и приготовил у себя вареное. Они ответили: когда придет, мы скажем ему. Когда настала суббота, клирики, зная высокую жизнь аввы Моисея, сказали ему пред всем собранием: авва Моисей! Ты нарушил заповедь человеческую и сохранил заповедь Божию.

12. Брат, увидев, что авва Нестерой носит два платья, спросил его: авва, если придет бедный и попросит у тебя одежды, какую ты дашь ему? Он ответил: лучшую. Брат спросил еще: если и другой попросит у тебя, что дашь ему? Старец сказал: половину другой. Брат опять спросил: если и еще кто попросит у тебя, что дашь? Он ответил: раздеру оставшееся и половину дам ему, а остатком опояшусь. Тот говорит: если и это кто попросит у тебя, что сделаешь? Старец сказал: отдам ему оставшееся, потом сяду в каком-нибудь месте, пока Бог пошлет и прикроет меня, ибо ни у кого другого просить не стану.

13. Брат сказал авве Пимену: если я даю брату моему немного хлеба или что другое, демоны сквернят то, как сделанное мною по человекоугодию. Старец говорит ему: если то и бывает по человекоугодию, все же будем подавать брату потребное. И поведал ему такую притчу: два земледельца жили в одном месте. Один из них посеял и собрал немного нечистого хлеба, а другой, поленившись посеять, не собрал ничего. Итак, если случится голод, то кто из сих двоих найдет, чем прожить? Брат ответил: тот, кто собрал немного хлеба, хотя и нечистого. Старец сказал: так и мы будем сеять немного, хотя и нечистого, чтоб не умереть от голода.

14. Брат пришел к авве Пимену на второй неделе Четыредесятницы и, открыв ему свои помыслы и получив утешение, сказал ему: я немного колебался – идти ли мне сегодня сюда? Старец спросил: почему? Брат ответил: я говорил себе: может быть ради Четыредесятницы он не отворит мне? Авва Пимен сказал: мы не научились запирать дверь деревянную, но паче – дверь языка.

15. Авва Феодор Фермейский просил авву Памво: скажи мне слово. И он с великим трудом сказал ему: имей милость ко всем, ибо милость обретает дерзновение пред Богом.

16. Мать Сарра говорила: для людей полезно творить милостыню, ибо хотя вначале она и бывает из человекоугодия, но после переходит на богоугождение.

17. Рассказывали об авве Серапионе, что, встретив в Александрии трясущегося от холода бедного, он остановился и начал рассуждать сам с собою: как я, мнящий быть аскетом, ношу хитон, а сей бедный, или лучше Христос, умирает от холода? Поистине, если оставлю его умереть, в день суда буду осужден, как убийца. Потом, раздевшись подобно доброму борцу, отдал бедному одежду свою и сел, держа под мышкою малое Евангелие, которое носил всегда с собою. Проходя мимо, охранитель порядка спросил его: авва Серапион! Кто раздел тебя? Вынув небольшое Евангелие, авва сказал ему: вот Кто раздел меня. Поднявшись и идя дальше, он встретил некоего, истязуемого за долг, и, не имея, что подать ему, бессмертный Серапион продал свое малое Евангелие, отдал за долг истязуемого и вернулся в келлию свою нагим. Увидав его нагим, ученик спросил его: авва! где твоя одежда? Старец ответил: я предпослал ее, чадо, туда, где она будет нам нужнее. Ученик снова спрашивает: а где малое Евангелие? Старец сказал: поистине, чадо, Того, Кто говорил мне каждый день: иди, продаждь имение твое, и даждь нищим (Мф. 19:21; Мк. 10:21; Лк. 18:22), Того Самого я продал и отдал Ему же, чтоб в день суда обрести нам дерзновение пред Ним.

18. Авва Тимофей, пресвитер, говорил авве Пимену: есть в Египте одна женщина, которая блудодействует и плату за то отдает в милостыню. Авва Пимен сказал: она не останется навсегда в блудодействии, ибо в ней виден плод веры. Случилось потом матери пресвитера Тимофея прийти к нему, и он спросил ее: та женщина все еще блудодействует? Она ответила: да, и еще прибавила себе любителей; впрочем, прибавила и к милостыне. Авва Тимофей сказал о том авве Пимену, но он повторил: она не останется в блуде. Когда мать аввы Тимофея пришла снова, то сказала: знаешь ли? Та блудница хотела прийти со мною, чтоб ты помолился о ней. Услышав сие, он сказал о том авве Пимену, и тот говорит ему: лучше ты пойди побеседуй с нею. Увидев его и услышав от него слово Божие, она пришла в сокрушение, заплакала и сказала: отныне прилеплюсь к Богу и не приложу еще блудодействия. И, вступив в монастырь, угодила Богу.

19. Старец рассказывал, что некто имел жену и дочь, еще только оглашенную в христианство, и, желая отрещись мира, разделил имущество свое на три части. Однако дочь его в период оглашения скончалась, и отец, ради спасения ее души, раздал ее часть имущества бедным, а также часть жены и свою, при этом не переставая молиться о ней Богу. Во время молитвы пришел к нему глас: окрещена дочь твоя, не скорби! Он же не дал веры тому, и невидимый опять проговорил ему: открой гроб. Найдешь ли ее? Придя на гроб, он разрыл его, но не нашел ее там, ибо она была перенесена к верным.

20. Некто из отцов рассказывал: один магистриан, посланный царем по делу, обнаружил на пути умершего бедняка, который был наг. Сжалившись над ним, он отправил своего раба вперед, а сам снял с себя одну из одежд и покрыл ею умершего. Спустя несколько дней, он опять был послан по делу и, выезжая из города, упал с лошади, повредив себе ногу. Врачи тщетно пытались уврачевать его, а спустя пять дней нога почернела. Тогда врачи приняли решение ногу отрезать, дабы не попортилось все тело, и человек не умер. Больной дал знак рабу своему выйти за врачами и узнать о их намерении, и они сказали: если не отрезать ногу, человек погибнет. Завтра придем, и что будет угодно Богу, то и сделаем. Раб вошел к господину своему и со слезами поведал о сем. В сильной печали от большой скорби господин не мог заснуть и видит в полночь, – а при нем горела лампада, – входит какой-то человек, подходит к нему и спрашивает: чего ты плачешь? О чем скорбишь? И он рассказал ему о случившемся. Говорит ему явившийся: покажи мне ногу твою. Потом, помазав ее, сказал: теперь встань и ходи. Опираясь на пришедшего, больной ступал, хромая. Тогда явившийся говорит ему: еще ли хромаешь? Ложись опять, – и еще помазал ноги его, говоря: теперь вставай и ходи! Он встал и стал ходить здраво. Тогда сказал ему пришедший: теперь ложись и успокойся, – и прибавил слова Господа о милостыне: блажени милостивии, яко тии помиловани будут (Мф. 5:7). И: суд бо без милости не сотворшему милости (Иак. 2:13) и другое подобное, потом сказал: спасайся. Магистриан спросил его: ради Бога, пославшаго тебя, скажи мне – кто ты? Тот говорит ему: посмотри на меня. Признаешь ли одежду свою? Он ответил: признаю, господи! Это моя! Тогда явившийся сказал ему: я тот, которого ты, увидев мертвым на пути, покрыл одеждою своею, и Бог послал меня исцелить тебя. Итак, благодари всегда Бога, – и вышел, а выздоровевший прославил Бога, источника всякого блага.

21. Некий другой магистриан, возвращаясь из Палестины в Константинополь, в пределах Тира встретил человека, который, присматриваясь к дороге, шел один, не имея руководителя. Заслышав лошадиный топот, он лег при пути, простерши руки, и, по обычаю бедных, говорил некоторые умилостивительные слова, прося подаяния. Сначала магистриан с небрежением миновал его, но, проехав немного, раскаялся и, вернувшись к просящему, подал ему монету. Тот, приняв ее, помолился о нем, говоря: верую Богу, что заповедь сия избавит тебя от искушения. Магистриан принял молитву сию с верою и прибыл в город, в котором оказались некоторые воины, просящие у управителя города посадить их на корабль, но тот день ото дня отпускал их, не разрешая дела. Увидев магистриана, они просили его расположить управителя, дабы им отправиться, и тот, поведав ему нужное по своим делам, напомнил и о воинах. Управитель согласился отправить воинов, если магистриан возьмет их с собой на корабль, и, когда тот согласился, они отплыли, улучив попутный ветер. Случилось так, что ночью, находясь у края корабля, магистриан ударом паруса был сброшен в море, и хотя корабельники услышали падение его и пытались поднять, но из-за того, что была ночь и был сильный ветер, сделать сего не смогли. Носимый волнами, магистриан почитал себя уже неминуемою жертвою смерти, однако волею Божиею, на следующий день его заметили с другого проходящего корабля и подняли. Когда оба корабля пришли в город, то корабельники зашли в харчевню и одни, с воздыханиями, рассказали о падении магистриана, а другие, к общей радости, поведали о его спасении, который позже рассказал им, что бедный, которому он подал на пути монету, носил его, ходя по воде. Услышав сие, они прославили Спасителя нашего Бога. Из рассказанного да познаем, что милостыня от сердца не погибает, но во время нужды Бог воздает милостынедавцу. Итак, по Божию Писанию, не будем отказываться благотворить нуждающемуся, когда рука наша не скудна.

22. Некто из христолюбцев, имевший дар милостынеподаяния, говорил, что подающий милостыню должен подавать так, как если б он сам получал. Таковая милостыня приближает к Богу.

23. Некто рассказал: в Александрии заболел один богатый и, убоявшись смерти, раздал бедным тридцать литр золота. Потом, выздоровев, начал сожалеть о том, что сделал, и открыл это своему благочестивейшему другу, который сказал: паче радоваться должно тебе, что принес ты то Христу. Но он не был тем успокоен. Тогда друг его, а он был богат, говорит ему: вот твои тридцать литр! Только иди к святому Мине и скажи: не я исполнил заповедь любви, а сей, – и возьми их. Когда пришли они к святому, он сказал так и взял золото, но при выходе в дверях умер. Предложили господину золота: возьми свое. Но он ответил: не буди мне сие пред Господом, ибо с тех пор, как я отдал его Христу, оно Его. Раздайте его бедным. Услышав о случившемся, все пришли в страх и прославили Бога о добром расположении мужа сего.

24. Один старец жил с братом, имея все общее. Старец был милостив, и, когда настал голод, многие приходили к двери его, чтоб получить милостыню, которую он подавал всем приходящим. Видя то, брат сказал старцу: дай мне мою часть хлебов, а со своей частью делай, что хочешь. Старец разделил хлебы и творил милостыню из своей части, так что весьма многие прибегали к нему, услышав, что он подает всем. Бог, видя, что он подает всем, благословил хлебы его. Между тем брат употребил свои и просил старца: есть у меня еще несколько других хлебов, авва; возьми меня опять в общину. Старец ответил ему: сделаю, как хочешь. И они начали жить, как прежде. Хотя после и был урожай, но нуждающиеся все приходили к ним за милостыней. Однажды, зашедши в хлебокладницу, брат увидел, что хлебов уже нет, но пришел бедный, и старец велел дать ему милостыню. На слова брата, что хлебов более нет, старец сказал: пойди поищи! Войдя, он нашел хлебокладницу, всю полную хлебов. Увидев их, он пришел в страх и, познав из сего веру и добродетель старца, прославил Бога.

25. Старец сказал: бывает, что иной творит много добра, но лукавый внушает ему обращать внимание на мелочные вещи, чтоб погубить мзду всех благих дел его. Так некогда сидел я в Оксиринхе у пресвитера, творившего милостыню. Пришла вдова и попросила у него немного пшеницы. Он говорит ей: подай мешок, и я насыплю тебе. Она подала. Развернув его, он сказал ей: велик, и пристыдил вдовицу. Я спросил его: авва! Продал ли ты пшеницу? Он ответил: нет, но дал ей в милостыню. Тогда я сказал: если ты дал ей в милостыню, то для чего говорил о мере и тем пристыдил вдовицу?

26. Брат пришел к одному отшельнику и, выходя, говорит ему: прости меня, авва, что я помешал тебе исполнить правило твое. Он сказал ему в ответ: мое правило – упокоить тебя и отпустить с миром.

27. Один отшельник жил близ киновии и совершал множество подвигов. Пришедшие в киновию братия принудили его вкусить прежде определенного часа и потом спросили его: не скорбишь ли ты о том, авва? Он ответил: скорбь моя, когда я творю собственную волю свою.

28. Говорили об одном старце, жившем в Сирии при пустынном пути, что делание его было таково: в какой бы час ни шел кто из монахов из пустыни, он со всем радушием доставлял ему успокоение. Однажды пришел к нему один отшельник, и он предложил ему утешение, но тот не хотел принять его, говоря: я пощусь. Старец опечалился и сказал ему: не презри сына своего, умоляю тебя, и не минуй меня. Иди помолимся! Вот дерево: с кем вместе преклонится оно, когда тот преклонит колена и будет молиться, тому и последуем. Преклонил колена на молитву отшельник, – и ничего не было. Преклонил странноприимец, – и тотчас преклонилось с ним и дерево. Удостоверившись тем, они прославили Бога.

29. Один монах имел бедного брата – мирянина и, что ни добывал трудами своими, отдавал ему. Однако, сколько бы он ни давал ему, тот все более беднел. Брат рассказал о сем одному старцу, и тот говорит ему: если хочешь послушать меня, не давай ему более ничего, но скажи: брат, когда имел, я давал тебе, а теперь ты из того, что добудешь трудами своими, приноси мне. Когда же принесет он тебе что, возьми у него и отдай то страннику или бедному старцу, какого знаешь, и проси сотворить о нем молитву. Брат, возвратившись, так и поступил: когда пришел его брат – мирянин, он сказал ему, как велел старец. Тот отошел с печалию, и в первый после сего день он взял от трудов своих несколько овощей и принес к нему. Приняв их, брат отдал старцам и просил их помолиться о нем, и тот с благословением вернулся в дом свой. В другой раз он принес ему уже овощи и три хлеба. Взяв их, брат поступил как прежде, и тот опять возвратился с благословением. Придя в третий раз, он принес множество яств, и вина, и рыбы. Увидев то, брат удивился, созвал бедных и утешил их. Потом спросил брата своего: не имеешь более нужды в хлебе? Тот ответил: нет, господин мой. Когда я брал что-либо у тебя, то как бы огонь входил в дом мой и пожирал все. С тех же пор, как не беру у тебя, Бог благословляет меня. Брат пошел и рассказал старцу все случившееся, и старец сказал ему: не знаешь ли, что дело монаха есть огнь и, куда ни войдет, сожигает. Лучше для брата твоего от трудов своих творить милостыню, ибо таким образом он получает молитвы святых и благословляется.

30. Один Фивейский монах имел от Бога дар служения – подавать потребное всякому приходящему. Случилось ему в одном селении раздавать милостыню. И вот подошла к нему за милостыней некая женщина, одетая в рубище. Увидев ее в рубище, он распростер руку свою, чтоб дать ей более, но рука сжалась и он вынул немного. Потом пришла другая женщина, хорошо одетая. Глядя на одежды ее, он хотел дать ей менее, но рука расширилась, и он вынес много. Когда потом он спросил о той и другой, ему сказали, что хорошо одетая из знатного рода, только обеднела и молвы ради носит хорошие одежды, а другая намеренно оделась в рубище, чтоб получить более.

31. Некогда два брата пришли к одному старцу. У старца сего в обычае было вкушать не каждый день, но, увидев братий, он обрадовался и сказал: пост имеет награду, но вкушающий любви ради творит две добродетели: оставляет собственную волю и исполняет заповедь любви. И потому упокоил братий.

32. Один из египетских святых жил в пустынном месте; вдали от него был некто другой – манихей по вере, старейший из так называемых у них старейшин, который ходил к одному из единоверцев своих, и однажды застал его вечер на том месте, где жил православный святой. Манихей боролся с собою и боялся попроситься переночевать, полагая, что тот, зная о его манихействе, возможно, не примет его, однако крайность заставила его постучать. Старец отворил и, узнав его, принял с радостию: предложил молитву, упокоил и приготовил постель. Ночью, придя в себя, манихей размышлял: как он не обнаружил никакого подозрения? Поистине он – человек Божий! Потом пришел к нему, пал к его ногам и сказал: отныне я православный! И таким образом остался с ним навсегда.

33. Был один состоятельный человек, разбогатевший взятками, притязаниями и неправдами. Наконец, придя в себя и убоявшись суда Божия, пошел к учителю и сказал: умоляю тебя, – ум мой пленен заботами житейскими, уврачуй меня, да не погибну. Тот подал ему книгу царя Соломона. Читая ее, он нашел: милуяй нища взаим дает Богови (Притч. 19:17), закрыл книгу и отдал ее учителю, говоря: кто вернее Бога? Он отдает мне и настоящую сумму и рост с нее, если я буду милостив к нищим. Потом пошел, продал все имущество свое и роздал бедным, ничего не оставив себе, кроме четырех динариев для поддержания тела своего. Так он сам стал беден, и никто не хотел оказать ему милости. По прошествии времени, он сказал себе: пойду в Иерусалим к Господу Богу моему, дабы судиться с Ним, ибо Он прельстил меня – раздать все имущество мое. Идя в Иерусалим, он увидел двух человек, спорящих между собой, ибо они нашли камень, потерянный из облачения архиерея Аарона, но не знали сего. Он спросил их: что вы спорите? Они ответили: мы нашли камень, но не знаем, какой он. Он сказал им: дайте его мне и возьмите четыре динария. Они с радостию отдали ему камень. Придя в Иерусалим, он показал его золотарю, и тот, узнав камень, спрашивает его: где нашел ты сей камень? Вот уже три года, как весь Иерусалим в тревоге из-за камня сего. Пойди отдай его архиерею, и он обогатит тебя. Между тем, как он шел к святилищу, Ангел Господень явился архиерею и сказал: придет к тебе человек с потерянным камнем, – дай ему золота, серебра и камений честных, каких захочет, а потом скажи ему: не малодушествуй в сердце своем и не не веруй Богу, что милуяй нища взаим дает Богови. Вот воздано тебе седмерицею в веке сем, в будущем воздастся живот вечный.

Глава XIV. О послушании

1. Авва Антоний сказал: послушание с воздержанием подчиняет зверей.

2. Авва Арсений сказал авве Александру: когда обрежешь ветви свои, приди вкусить со мною; если же придут странники, вкуси с ними. Авва Александр работал понемногу и не спеша, и, когда настало время вкусить, ему оставалось обрезать еще некоторое количество ветвей. Желая соблюсти слово старца, он остался закончить рукоделие, а авва Арсений, видя, что он замедлил, вкусил один, полагая, что у него есть странники. Авва Александр пришел к старцу, когда уже настал вечер, и старец спросил его: у тебя были странники? Он сказал: нет. Старец опять спросил: почему же ты не пришел? Он ответил: ты говорил мне, когда очистишь ветви свои, тогда приходи. Я не приходил, соблюдая слово твое, ибо только теперь очистил их. Старец удивился точности его и сказал: разреши поскорее, чтоб мог ты совершить правило свое, и выпей воды, – иначе изнеможет тело твое.

3. Авва Авраам пришел к авве Арию. Когда они сидели, пришел к старцу брат и спросил его: отче, скажи мне, что мне делать, чтоб спастись? Авва говорит ему: пойди, в сей год по вечеру вкушай хлеб и соль; потом приди, – и я скажу тебе. Он пошел и поступил так. По окончании года брат опять пришел к авве Арию; случилось быть тогда там и авве Аврааму. Старец сказал брату: пойди, в этот год постись по два дня. Когда брат ушел, авва Авраам спросил авву Ария: почему прочим братиям ты даешь легкое иго, а на сего брата налагаешь тяжкие бремена? Старец ответил ему: братия как приходят с вопросами, так и отходят, а сей ради Бога приходит услышать слово, ибо он есть делатель, и что ни скажу ему, то сделает тщательно. Потому и я говорю ему слово Божие.

4. Один старец рассказывал, что святой Василий, прибыв в одну киновию, после приличного поучения спросил игумена: есть у тебя здесь брат, имеющий послушание? Тот ответил ему: все рабы твои и тщательно ревнуют о спасении, Владыко! Тот опять спросил его: есть ли у тебя истинно имеющий послушание? Тогда он привел к нему одного брата, и святой Василий велел ему прислуживать себе во время обеда. По принятии пищи, брат подал ему воды умыться, после чего святой Василий говорит ему: иди, и я подам тебе умыться, – и брат допустил ему возлить воды. Потом тот сказал ему: когда я войду в святилище, приди, и я сделаю тебя диаконом. По совершении сего он сделал его и пресвитером и взял с собою в епископию ради послушания его.

5. Авва Исаия говорил к новоначальным и находящимся в послушании у святых отцов: как первая краска не сходит, подобно, например, багряному на порфирах, и как молодая поросль легко поворачивается и гнется, так новоначальные, находящиеся в послушании.

6. Рассказывали об авве Иоанне Колове, что, удалившись к одному Фивейскому старцу в Скит, он жил в пустыне. Старец взял сухое дерево и, посадив его, сказал авве Иоанну: каждый день поливай его кувшином воды, пока не принесет плод, – вода же отстояла от них так далеко, как если пойти с вечера, а прийти лишь к утру. Спустя три года, дерево ожило и принесло плод. Старец взял плод его, принес в церковь и сказал братиям: примите, вкусите от плода послушания.

7. Говорили об Иоанне, ученике аввы Павла, что он имел великое послушание. В одном месте было кладбище, в котором жила гиена. Старец, увидев там навоз, говорит Иоанну: пойди и принеси его. Он спросил старца: а что мне делать, авва, с гиеною? Тот, шутя, сказал: если она нападет на тебя, свяжи ее и приведи сюда. Брат пошел туда повечеру, и вот выходит на него гиена. По слову старца он бросился, дабы схватить ее, но она убежала, и, гоняясь за нею, он говорил: авва мой сказал, чтоб я связал тебя, – и, наконец поймав, связал. Между тем старец беспокоился, дожидаясь его, и видит, – идет Иоанн со связанною гиеной. Удивясь тому, но желая смирить ученика, старец побил его, говоря: глупый! Собаку бешеную ты привел ко мне сюда? Тотчас развязал ее старец и отпустил на волю.

8. Говорили, что у аввы Силуана был ученик по имени Марк, имевший великое послушание, который по ремеслу был каллиграф, и которого старец любил ради его послушания. Авва Силуан имел еще одиннадцать учеников, кои скорбели, что он любил Марка больше их. Услышав о том, другие старцы опечалились и однажды, придя к нему, укорили его. Тогда, позвав их, он вышел и стал по очереди стучать в келлию каждого, зовя: брат такой-то, поди сюда, ты мне нужен! Но ни один из них не вышел к нему тотчас. Когда же подошел он к келлии Марка и, постучав, сказал: Марк! – сей, услышав его голос, тотчас выскочил к нему. Он послал его на послушание и спросил у старцев: где же прочие братия, отцы? Потом, войдя в келлию Марка и взяв рукоделие его, увидел, что он начал писать букву – «ю», но, услышав голос старца, бросил трость, не дописав буквы. Тогда старцы сказали: поистине, кого ты любишь, авва, и мы того любим, ибо и Бог любит его.

9. Говорили об авве Силуане, что некогда, ходя по Скиту со старцами, возжелал он показать им послушание ученика своего и то, за что он любит его. Увидев небольшого дикого кабана, спросил его: видишь ли, чадо, того малого буйвола? Тот ответил ему: вижу, авва! – Как хороши у него рога!? – Тот говорит: точно, авва! Старцы удивились ответу его и получили назидание от послушания его.

10. Однажды мать аввы Марка пришла с великою пышностию повидать его. Старец вышел к ней, и она сказала ему: авва! Скажи сыну моему выйти, чтоб мне повидать его. Войдя, старец сказал ему: выйди, дабы повидала тебя мать твоя! Он был одет в заплатанную одежду и запачкан в поварне. Выйдя ради послушания, он смежил очи свои и сказал: спасайтесь! – но никого не видал. Мать, не узнав его, опять послала к старцу, говоря: пошли ко мне сына моего, чтоб повидать его! Он спросил Марка: не сказал ли я тебе выйти, чтоб повидала тебя мать твоя? Сей ответил: я выходил по слову твоему, авва! Но прошу тебя, не говори мне еще раз выйти, чтоб мне не преслушать тебя. Старец вышел к матери и сказал ей: он тот самый, который выходил к вам и произнес: спасайтесь! И, утешив ее, отпустил.

11. Говорили об авве Мегефии, что он был весьма смирен, наученный египтянами, и посещал многих старцев, также авву Сисоя и авву Пимена. Однажды пришел к нему один из святых, как сам он рассказывал, и спросил его: как живешь ты, брат, в пустыне сей? Он ответил: пощусь по два дня и ем по одному хлебу. Авва сказал ему: если хочешь послушать меня, ешь каждый день по полхлебцу. Поступив так, он нашел покой.

12. Авва Миос Киликийский сказал: послушание – за послушание: кто слушает Бога, того и Бог услышит.

13. Авва Моисей сказал одному брату: стяжи послушание, от коего рождаются: смирение, терпение, великодушие, сокрушение, братолюбие, ибо сии суть – наши воинственные орудия.

14. Он же сказал: иди, брат, в послушание истины, в коем смирение, в коем сила, в коем радость, в коем терпение, в коем великодушие, в коем братолюбие, в коем сокрушение, в коем любовь, ибо имеющий послушание исполнен всех добродетелей.

15. Опять сказал: монах постящийся и находящийся под духовным отцом, но не имеющий послушания и смирения, никакой не стяжет добродетели и даже не знает, что такое монах.

16. Один мирянин, весьма благочестивой жизни, пришел к авве Пимену, у которого были и другие братия, желающие услышать слово старца. Старец говорит верному мирянину: скажи братиям слово. Тот извинялся, отказываясь: прости мне, авва! я пришел учиться. Но, убежденный старцем, сказал: я мирянин, продавец овощей, и, торгуя, из больших связок делаю малые, – покупаю за малую сумму, а продаю за большую. Впрочем, от Писания я не умею говорить, а расскажу притчу. Один человек просил друга своего: я имею желание видеть царя, пойди со мною. Друг ответил ему: я пройду с тобою до половины дороги. Говорит он другому другу: проводи ты меня к царю. Тот сказал ему: я провожу тебя до царского дворца. Говорит он третьему: пойди со мною к царю. Друг сказал ему: я пойду, войду в палату и стану пред царем; потом позову тебя и введу к царю. Братия спросили его: какая сила этой притчи? Он ответил: первый друг есть подвижничество, которое путеводит до половины пути; второй – чистота, которая достигает до небес; а третий – милостыня, которая с дерзновением приводит к самому царю – Богу. И братия, получив назидание, удалились.

17. Некогда пришли четыре скитянина к великому Памво, одетые в кожи, и каждый открывал ему о добродетели другого: один много постился; другой был нестяжателен; третий имел великую любовь; о четвертом же говорили, что он уже двадцать два года на послушании у старца. Авва Памво ответил им: говорю вам, что добродетель сего последнего выше всех, ибо каждый из вас держится своей воли, стяжевая ту или иную добродетель, а сей творит волю другого, отсекши волю свою. Таковые суть исповедники, если до конца сохранят то же делание.

18. Авва Руф говорил, что живущий на послушании у духовного отца своего получит большую награду, нежели сам по себе отшельничествующий в пустыне. При этом прибавил, что некто из отцов рассказывал: видел я четыре чина на небе: первый чин – человек, болящий и благодарящий Бога; второй чин – ревнующий о странноприимстве, стоящий в нем и служащий; третий чин – молящийся в пустыне и не видящийся с людьми; четвертый чин – живущий в послушании отцу и подчиняющийся ему ради Господа; и сей, вчиненный там за послушание, носил златую цепь и щит и большую пред другими имел славу. Я, – говорит, спросил водившего меня: почему сей меньший большую пред другими имеет славу? Он ответил: любящий странноприимство творит то по собственной воле; находящийся в пустыне, удалился туда по собственной воле, а сей, имеющий послушание, оставив совершать волю свою, как бы висит на Боге и отце своем, за то и большую пред другими имеет славу. Потому, дети, хорошо послушание, бывающее Господа ради! Выслушайте малое некое указание на плоды, приносимые им. О послушание – спасение всех верных! О послушание – родительница всех добродетелей! О послушание – обретательница царствия! О послушание – отверзательница небес и вводительница туда людей от земли! О послушание – питательница всех святых, от сосцов которой они питались и достигли совершенства! О послушание – сожительница Ангелов!

19. Некто из фивеян пришел к авве Сисою, желая сделаться монахом. Старец спросил его, имеет ли он кого-либо в мире. Он ответил: имею одного сына. Старец сказал ему: пойди брось его в реку, и тогда будешь монахом. По уходе его старец послал одного брата воспрепятствовать ему в том; и когда он уже хотел бросить сына, брат сказал ему: постой! Что ты делаешь? Тот ответил: авва сказал мне, чтоб я бросил его. Брат говорит: старец потом сказал, чтоб ты не бросал его. Тогда, оставив сына, он пришел к старцу и сделался искусным монахом, ради послушания своего.

20. Некто просил авву Сопатра: дай мне заповедь, авва, и я буду хранить ее. Он сказал ему: да не войдет жена в келлию твою, не читай апокрифов и никогда не спорь ни о чем, ибо от этого упорство и раздел обоих частей. Дела сии не могут быть полезны монаху.

21. Говорили об авве Саии и авве Моии, что они жили вместе. Авва Саий имел великое послушание, но был очень суров. Старец говорил ему, искушая его: поди, кради! Он ходил и крал у братий ради послушания, благодаря за все Бога, но старец, принимая то, тайно отдавал опять братиям. Однажды случилось быть им в пути, и Саий ослабел. Авва оставил его расслабленного и, придя, сказал братиям: подите приведите Саия, ибо он лежит, как закланный. Они пошли и привели его.

22. Авва Серид, начальник киновии близ Газы на реке Фиафе, имел одного друга, египтянина, жившего в Аскалоне, у коего был ученик. Однажды он послал ученика своего в зимнее время с письмом к авве Сериду, чтоб тот дал ему сверток бумаги. Когда пришел из Аскалона сей юный, был весьма сильный дождь, так что река Фиаф сделалась грозною. Отдав письмо авве Сериду, юный сей говорит ему, несмотря на то, что был дождь: дай мне, авва, бумаги, и я пойду. Тот сказал ему: дождь идет. Куда ты теперь пойдешь? Юноша ответил ему: имею заповедь и не могу остаться. А так как он настаивал, авва дал ему бумаги, и он отправился. Авва сказал бывшим с ним, в числе которых был и авва Дорофей: пойдемте посмотрим, что он будет делать на реке! А тогда шел сильный дождь. Достигнув реки, юноша отошел от них далеко, снял свои одежды и, завернув в них бумаги, закрепил на голове; затем, сказав им: молитесь обо мне, – бросился в реку. Авва Серид уверял, что ожидать нечего, как только послать кого-нибудь к морю, чтоб найти тело его. Между тем он, напрягаясь и борясь со стремительностью воды, хотя и был снесен далеко, однако достиг другого берега реки. Удивляясь послушанию его даже до смерти, они прославили Бога. Таково послушание, которое отцы называют неразмышляющим и которое великое дает дерзновение пред Богом тем, кои сподобились его. Да сподобит Он и нас той же благодати, чтоб, беспопечительно и мирно прешедши дни наши, мы обрели милость пред лицем Бога.

23. Мать Синклитикия говорила: находясь в киновии, да предпочитаем послушание подвижничеству, ибо сие научает высокомерию, а то – смиренномудрию.

24. Опять говорила: должно нам разумно управлять душею и, когда находимся в киновии, не искать своего и не работать своему мнению, но во всем искренно повиноваться отцу по вере. Мы предали себя на изгнание, то есть стали вне всех попечений мирских. Итак, не будем искать свойственного тому, откуда извержены мы. Там имели мы славу, здесь – поношение; там – довольство в пище, здесь – и хлеба недостаток.

25. Авва Иперехий сказал: драгоценная вещь для монаха – послушание. Стяжавший его будет услышан Богом и с дерзновением предстанет пред Распятого, ибо распеншийся Господь послушлив быв даже до смерти (Флп. 2:8).

26. Некто из отцов рассказывал: один схоластик из Феополя (Антиохии) пришел к одному затворнику, просил принять его к себе и сделать монахом. Старец сказал ему: если хочешь, чтоб я принял тебя, пойди продай имение свое, раздай бедным – по заповеди Господа – и тогда приму тебя. Он пошел и сделал так. После сего он опять сказал ему: другую заповедь должен ты хранить, а именно – не говорить ничего. Он согласился и провел пять лет в молчании. Многие начали его славить, и тогда авва говорит ему: тебе не полезно оставаться здесь; пошлю тебя в киновию, в Египет. И отправил его в Египет, но не сказал, посылая его, говорить ли ему или не говорить; и он, сохраняя заповедь, продолжал молчать. Авва, принявший его, желая испытать, говорит ли он или нет, послал его по делу в полноводье, чтоб заставить его сказать, что не смог переправиться. Послал также вслед за ним брата посмотреть, что он будет делать. Придя на реку и не имея возможности переправиться, он преклонил колена, и вот – появляется крокодил, принимает его на себя и переносит на другой берег. Брат, видевший сие, возвратясь, возвестил о том авве и братиям, и они изумились. Спустя год, он скончался, и авва послал сказать отправившему его: хотя ты прислал к нам немого, но ангела Божия. Затворник передал ответ: он не был нем, но, сохраняя заповедь, которую я вначале дал ему, оставался неговорящим. Все удивились и прославили Бога.

27. Один старец имел ученика, переданного ему другим, и, желая удержать его, расположил его иметь совершенное послушание, так что, когда старец сказал ему: как только сильно разгорится печь, пойди возьми книгу, которую читают в собрании, и брось ее в огонь, – он пошел и сделал так без размышления. Но когда книга была брошена, огонь погас, чтоб знали, сколь добро послушание, ибо оно есть лествица в царствие небесное.

28. Был в киновии некто от мира, имевший с собою сына своего. Желая испытать его, авва говорит ему: не говори с сыном своим, но имей его как чужого. Он ответил: я сделаю по слову твоему, – и провел много лет, не говоря с ним. Когда пришел час призвания сына его и он приблизился к смерти, авва сказал отцу: пойди теперь поговори с сыном своим. Он ответил ему: если повелишь, сохраним заповедь до конца. Сын почил, и он не поговорил с ним. Все удивились, как радостно принял он заповедь аввы и сохранил ее.

29. Старцы говорили: если кто имеет к кому веру и предаст себя в послушание ему, тому нет нужды внимать заповедям Божиим, но отцу своему вверять хотения свои; и нет ему греха пред Богом, ибо ничего столько не требует Бог от новоначального, как утеснения чрез послушание.

30. Один брат из Скита, отходя на жатву, пришел к одному великому старцу и спросил его: скажи мне, что мне делать, ибо я отхожу на жатву? Старец говорит ему: если скажу тебе, поверишь ли мне? Брат ответил: истинно, послушаю тебя. Тогда старец говорит: если веришь мне, то откажись от жатвы сей, приди и я скажу тебе, что делать. Брат, отказавшись от жатвы, вернулся к старцу, и тот сказал ему: войди в келлию свою и пятьдесят дней ешь по однажды в день с сухою солью, а потом я скажу тебе другое дело. Он пошел, сделал так и опять пришел к старцу. Тот, видя, что он делатель, научил его, как должен он сидеть в келлии своей. Брат пришел в келлию свою, пал лицем на землю и три дня плакал пред Богом. После сего, когда говорили ему помыслы его: ты возвысился, сделался великим, – полагал он грехи свои пред себя и говорил: а как же вот эти грехи мои? Если же говорили ему: много ты наделал грехов, – то он отвечал: буду совершать небольшие службы свои Богу и верую, что Он сотворит со мною милость. Побежденные им духи явились ему, наконец, чувственно и говорят: сокрушены мы тобою. Он спросил: почему? И они ответили: если мы возвышаем тебя, ты прибегаешь к смирению; а если смиряем, ты выходишь на высоту.

31. Один старец имел себе в селении прислужника. Однажды случилось ему замедлить принести потребное старцу, и у него истощились запасы пищи и остановилось рукоделие, какое имел он в келлии своей, так что он скорбел, не имея ни рукоделия, ни пищи. Потом спрашивает ученика своего: хочешь пойти в селение? Тот ответил: как хочешь, так и сделаю. По причине соблазнов брат боялся приблизиться к селению, но чтоб не преслушать отца, согласился сходить. Старец сказал ему: иди, и верую Богу отцов моих, что Он покроет тебя от всякого соблазна. Так, сотворив молитву, он отпустил его. Придя в селение и расспросив, где живет прислужник их, он нашел дом его, однако случилось, что он и все домашние его были вне селения на поминовении, кроме дочери, которая, услышав стук, отворила и, узнав, что он справляется об отце, просила его войти и даже влекла его, но он не соглашался. Наконец, после долгих понуждений она ввела его в дом. Замечая в себе нечистые движения и смущенный помыслами, брат, воздохнувши, возопил: Господи! Молитв ради отца моего спаси меня в час сей. Сказав сие, он тотчас оказался при реке, на пути в монастырь, и безвредно возвратился к отцу своему.

32. Два брата по плоти пришли в монастырь. Один из них был подвижник, а другой имел великое послушание. Отец говорил сему: сделай это, – и он делал; сделай то, – и он делал; говорил: ешь утром рано, – и он ел; и все славили его в монастыре ради послушания. Подстрекаемый завистию, брат его, подвижник, решил: испытаю его, имеет ли он послушание. И придя к отцу, говорит: пошли со мною брата сходить в такое-то место. Авва отпустил его. Придя к реке, в которой было множество крокодилов, он говорит ему: сойди в реку и пройди по ней. Он сошел; пришли крокодилы, терлись о тело его, но не вредили ему. Видя это, брат сказал ему: выйди теперь из реки. Идя далее, они увидели тело, лежащее на пути, и подвижник говорит: если б мы имели какое-нибудь рубище, возложили бы на него. А имеющий послушание сказал: лучше помолимся, – может быть он восстанет. Они стали на молитву, и, когда молились, мертвый восстал. Подвижник хвалился, что ради его подвижничества произошло сие, но отцу монастыря Бог открыл, и как он искушал брата своего крокодилами, и как восстал мертвый. Когда пришли они в монастырь, авва говорит подвижнику: для чего ты так поступал с братом своим? Ведь ради его послушания восстал мертвый.

33. Один брат, имевший в мир трех сыновей, пришел в монастырь, оставив их в городе, но не открыл авве о детях. После трехлетнего пребывания в монастыре, помыслы начали приводить ему на память детей его, и он очень скорбел о них. Авва, видя его в печали, спросил его: что с тобою? Отчего ты так печален? Тогда он рассказал ему: есть у меня в город три сына, и я хочу привести их в монастырь. Авва согласился. Придя в город, он нашел двоих сыновей почившими, а с третьим пришел в монастырь. Разыскивая авву, он нашел его в хлебне. Авва, увидев его, поцеловал, затем, взяв дитя, погладил его, обнял и тоже поцеловал. Потом спрашивает у отца: любишь его? Тот ответил: люблю. Опять спрашивает: крепко любишь его? Он ответил: крепко. Услышав ответ, авва сказал: возьми его и брось в печь, чтоб сгорел. Отец взял дитя свое и бросил в печь, но пламень тотчас стал росою. И брат сей прославился, как патриарх Авраам.

34. Старец сказал: братие! Господь поставил началом для учеников своих скорбь и тесноту, но бегающий начала удаляет себя от познания Бога. Как буквы составляют начало учения для детей, руководствующее их к познанию наук, так и монах только в трудах и скорбях, имея послушание, соделывается сонаследником Богу и сыном Божиим.

35. Старец говорил: Бог требует от христиан, чтоб всякий слушался Божиих писаний и чтоб то, что вычитает, исполнял делом, повинуясь настоятелям и отцам православным.

36. Брат, обиженный кем-то, пришел к одному старцу в келлию и говорит ему: отче! Я скорблю. Старец спросил его: почему? Тот ответил: один брат обидел меня, и демон смущает меня, внушая, чтоб я отомстил ему. Старец сказал ему: послушай меня, сын мой, и Бог избавит тебя от страсти сей. Пойди в келлию свою и, убезмолвясь, прилежно молись Богу об обидевшем брате. Он поступил так, как сказал ему старец, и в одну неделю Бог отъял от него гнев ради насилия, какое он делал себе, и ради послушания старцу.

37. Один брат, бывший в послушании ради Бога у духовного и святого старца, сказал ему: отче! Писание говорит, что многими скорбями подобает нам внити в царствие небесное, а между тем я вижу, что не имею никакой скорби. Что мне делать? Не погубить бы мне души своей? Когда он сказал сие, старец ответил ему: не скорби о сем, – тебе до того нет дела. Всякий, отдающий себя на послушание отцам, должен быть беспопечителен и покоен.

38. У одного старца был ученик, имевший великое послушание: что ни говорил ему старец, все то он принимал с радостию и верою и во всем усердно слушался его. Когда ему нужна была одежда, старец давал ему материи, и он исшивал из нее одежду статную с великим убранством. По окончании работы старец призывал его к себе и спрашивал: чадо! Сшил ли ты то одеяние? Он отвечал: сшил, отче, и убрал его хорошо. Тот говорил ему: пойди, отдай его такому-то брату или такому-то болящему. Он шел и отдавал с готовностию. Потом старец давал ему другой материи, и подобно же, по исшитии одежды и украшении ее, он говорил ему: отдай ее, чадо, такому-то брату. Он тотчас отдавал с готовностию, никогда не скорбел и не роптал, говоря: вот я тружусь, шью и украшаю, а он забирает и отдает другому, – но каждое доброе дело, как только слышал, исполнял с готовностью. И если когда-либо спрашивал старца о каком-нибудь помысле, то с таким убеждением и верою принимал услышанное от него и так верно хранил, что уже не спрашивал в другой раз старца о том же помысле.

Глава XV. О смиренномудрии

1. Авва Антоний однажды, приникая в глубину судов Божиих, так молился: Господи! Почему иные умирают, не долгожительствуя, а иные состариваются? Почему одни бедны, а другие богаты? Почему неправедные богаты, а праведные бедны? И пришел к нему глас, глаголющий: Антоний! Себе внимай, а то – суть суды Божии, и тебе не полезно знать их.

2. Авва Антоний сказал авве Пимену: то есть великое делание человека, чтоб грех свой возлагать на себя пред лицем Божиим и ожидать искушения до последнего издыхания.

3. Еще сказал: никто без искушения не может войти в царствие небесное, ибо, не будь искушений – и никто не спасется.

4. Он же сказал: видел я все сети врага, простертые по земле, и, воздохнув, сказал: кто же может перейти их? И услышал голос, говоривший мне: смиренномудрие.

5. Однажды старцы пришли к авве Антонию, и был авва Иосиф с ними. Старец, желая испытать их, предложил изречение из Писания и начал спрашивать с младших: что значит сие изречение? Всякий говорил по своей силе, и старец каждому говорил: нет, не попал. После всех спросил он авву Иосифа: ты что скажешь о слове сем? Он отвечал: не знаю. Авва Антоний сказал: истинно, авва Иосиф нашел путь, потому что сказал: не знаю.

6. Некие трое из отцов имели обычай ежегодно приходить к авве Антонию. Двое из них спрашивали его о помыслах и о спасении души, а один всегда молчал, ничего не спрашивая. Спустя довольно долгое время, авва Антоний говорит ему: вот, столько времени ты приходишь сюда и ничего не спрашиваешь у меня? Он сказал в ответь: для меня достаточно видеть тебя, отче.

7. Приступили однажды к авве Арсению демоны и смущали его. Прислуживавшие ему, придя к нему и стоя вне келлии, слышали, как он взывал к Богу, говоря: Боже! Не остави мене! Ничего не делал я пред Тобою доброго, но даждь мне, по благодати Твоей, положити начало!

8. Говорили о нем, что как никто при дворе не носил одежды лучшей его, так в церкви никто не одевался хуже него.

9. Некто сказал блаженному Арсению: как мы при такой мудрости и таком учении не имеем ничего, а сии дикие простецы и египтяне стяжали такие добродетели? Говорит ему авва Арсений: мы от учения мирского ничего не имеем, а сии простецы и египтяне трудами своими стяжали добродетели.

10. Однажды авва Арсений спрашивал одного старца-египтянина о своих помыслах. Другой, видя то, спросил: авва Арсений, как ты, сведущий в учении римском и эллинском, спрашиваешь сего простеца о своих помыслах? Он ответил ему: римское и эллинское учение я знаю, но алфавита простеца сего еще не узнал.

11. Авва Арсений говорил: монах – странник, потому – как в чужой стране – ни во что пусть не вмешивается и найдет покой.

12. Говорили старцы, что однажды в Скит было подано несколько мелких смокв, и их, как ничего не стоющих, не послали авве Арсению, чтоб он не обиделся. Старец, услышав о том, не пошел в собрание, говоря: вы отлучили меня, не дав мне благословения, которое Бог послал братиям и которого я не удостоен был получить. Услышав о сем, все пользовались смирением старца, пресвитер же отнес ему смокв и привел в собрание с радостию.

13. Авва Даниил сказывал: однажды пришли некоторые отцы из Александрии повидать авву Арсения. Один из них был дядей старшего Тимофея, архиепископа Александрийского, прозванного нестяжательным, и имел с собою одного из сыновей брата своего. Старец был тогда болен и не захотел видеться с ними, чтоб и другие не пришли и не стали беспокоить его. И они возвратились в печали. В то время он находился в Петре Тройской, а когда случилось быть нападению варваров, авва Арсений ушел и пребывал в нижних пределах. Услышав о сем, те опять пришли повидать его, и он принял их с радостию. Говорит ему один брат, бывший с ними: знаешь ли, авва, что мы приходили посетить тебя в Трою, и ты не принял нас? Старец сказал: вы ели хлеб и пили воду, а я, поистине, чадо, наказывая себя, ни хлеба, ни воды не вкушал, пока не узнал, что вы достигли места своего, ибо ради меня вы подъяли труд. Но простите мне, братия. И, утешившись, они удалились.

14. Говорили об авве Арсении, что однажды в Ските, когда он заболел, пресвитер пошел и, принеся его в церковь, положил на постель с небольшим возглавием под головой его. И вот один из старцев, придя навестить его и увидев его на постеле и возглавие под ним, соблазнился, говоря: это ли авва Арсений? И на сем-то лежит он? Пресвитер, отведя его в сторону, спросил: какое занятие имел ты в деревне своей? Тот ответил: я был пастухом. Как, говорит, проводил ты жизнь свою? Он сказал: в большой нужде проводил ее. Ныне же как живешь в келлии? Тот ответил: ныне я больше имею покоя. Тогда пресвитер сказал ему: видишь ли сего авву Арсения? Будучи в мире, он был отцом царей, и тысячи слуг с золотыми поясами и ожерельями, все в шелку, предстояли ему. Многоценные постели были у него. Ты, будучи пастухом, не имел в мире такого успокоения, какое имеешь теперь, а он не имеет здесь того утешения, какое имел в мире. И вот теперь ты имеешь покой, а он терпит нужду. Услышав сие, тот пришел в сокрушение и, положив метание, сказал: прости мне, авва! Согрешил я. Подлинно, сей есть истинный путь, ибо он пришел на смирение, а я на покой! Так, получив пользу, старец удалился.

15. Авва Даниил говорил, что авва Арсений, приближаясь к кончине, заповедал нам: не заботьтесь делать обо мне вечерю любви, ибо если я приготовил себе сию вечерю, то найду ее.

16. Когда авва Арсений приблизился к кончине, ученики его встревожились. Он говорит им: еще не пришел час; когда же придет час, я скажу вам. Я буду судиться с вами пред страшным престолом, если вы отдадите кому-нибудь останки мои. Они спросили: что же нам делать, ибо мы не знаем, как похоронить? Старец ответил им: не знаете, как? Привязать веревку к ноге моей и тащить меня на гору. Обыкновенно слово у старца было таково: Арсений! для чего вышел ты из мира? Если будешь говорить, то часто будешь раскаиваться; если же будешь молчать, то никогда. Когда приблизился он к кончине, братия, увидев, что он плачет, спросили его: неужели и ты страшишься, отче? Он ответил им: поистине, страх, сущий со мною в час сей, был всегда со мною с тех пор, как я стал монахом. И старец почил. Авва Пимен, услышав, что он почил, прослезился и сказал: блажен ты, авва Арсений, что плакал о себе в здешнем мире, ибо кто не плачет о себе здесь, вечно будет плакать там. Итак, здесь ли – добровольно или там – от мук, невозможно не плакать.

17. Авва Даниил сказывал, что авва Арсений никогда не хотел говорить, когда спрашивали что от Писания, хотя бы и мог, если бы хотел; также и писем никогда не писал. Когда по временам приходил он в церковь, то садился за столбом, чтоб никто не видел лица его и он не видел лица другого. Вид его был ангельский, как у Иакова: весь был сед, строен телом, но сух; бороду имел длинную, досягавшую до пояса; ресницы выпали у него от слез; был долог, но от старости согбен, и от роду имел девяносто лет. При дворе блаженной памяти Феодосия Великого провел он сорок лет и был отцом божественнейших Аркадия и Гонория; сорок также лет провел он в Ските; десять – в Трое верхнего Вавилона против Мемфиса; три года в Александрийском Канопе, а на два последние года пришел он опять в Каноп и там почил, совершив в мире и страхе Божием течение свое, яко бе муж благ и исполнь Духа Свята и веры (Деян. 11:24). Мне оставил он кожаный хитон свой, белую власяницу и пальмовые сандалии, и я, недостойный, носил их на благословение.

18. Авва Даниил еще рассказывал об авве Арсении: некогда позвал он отцов моих – авву Александра и авву Зоила – и, смиряя себя, сказал им: демоны воюют на меня, и не знаю, не окрали бы они меня во время сна. Потрудитесь со мною ночь сию и остерегите меня, если задремлю во время бдения. Они сели – один по правую его руку, а другой по левую – с вечера, молча. После отцы мои сказывали: мы заснули и, проснувшись, не знали, дремал ли он. К утру же (Бог знает, нарочно ли он сделал, чтоб мы подумали, будто он спал, или в самом деле природа склонила его ко сну) он трижды воздохнул и, вставши, сказал: спал я – да? Мы сказали в ответ: не знаем.

19. Авва Агафон, приближаясь к кончине, пребыл три дня с отверстыми неподвижно очами. Братия, трогая его, спрашивали: авва Агафон, где ты? Он ответил им: стою пред судилищем Божиим. Они говорят ему: и ты боишься, отче? Он сказал им: по силе моей я старался исполнять заповеди Божии, но я человек – и разве знаю я, что дело мое угодно Богу? Братия говорят ему: неужели не уверен ты, что дело твое было по Богу? Старец ответил: не дерзаю подумать сего, пока не предстану пред Бога, ибо иное суд Божий и иное – человеческий. Когда они хотели у него спросить другое слово, он сказал им: сделайте милость – не говорите теперь со мною, ибо я не празден. И скончался в радости, ибо видели, что он отходит с таким видом, с каким иной целует друзей своих и возлюбленных.

20. Говорили об авве Аммоне, что некие пришли судиться у него, старец же притворился безумным. И вот одна жена стояла близ него и говорила: этот старец есть юрод. Услышав сие, старец подозвал ее и сказал: сколько употребил я трудов в пустынях, чтоб стяжать юродство сие и из-за тебя имею потерять его ныне!

21. Спросили авву Аммона: какой путь есть путь тесный и прискорбный? Он ответил: путь тесный и прискорбный есть – насиловать помыслы свои и отсекать ради Бога желания свои. Сие-то значит: се мы оставихом вся, и вслед Тебе идохом (Мф. 19:27)

22. Авва Пимен сказывал: пришел брат к авве Аммою и говорит ему: авва, скажи мне слово! Он у него пробыл семь дней, и старец не отвечал ему. Потом, провожая его, сказал ему: поди, внимай себе, а грехи мои стали мрачною стеною между мною и Богом.

23. Авва Иоанн рассказывал, что авва Анув, авва Пимен и прочие их братья, единоутробные, бывшие монахами в Ските, когда пришли туда мизики и опустошили его, сначала удалились оттуда на место, называемое Теренуф, пока найдут, где жить, и пробыли там несколько дней в древнем капище. Авва Анув сказал авве Пимену: сделай милость ты и братья твои: пусть в неделю сию каждый безмолвствует особо, не видясь друг с другом. Авва Пимен отвечал: сделаем, как ты хочешь. И сделали так. Было в том капище изваяние каменное. Старец авва Анув, вставая утром, бросал камни в лице изваяния, а вечером говорил ему: прости мне. Так делал он всю неделю. В субботу, когда они сошлись вместе, авва Пимен сказал авве Ануву: я видел, авва, что ты всю неделю бросал камни в лице изваяния и потом творил ему метание. Делает ли так человек верный? Старец ответил: такое дело я сделал для вас. Когда видели вы, что я бросал камни в лице изваяния, говорило ли оно или разгневалось ли? Авва Пимен сказал: нет. И опять, когда я полагал метание, раздражалось ли оно и говорило ли: не прощу? Авва Пимен сказал: нет. Так будем делать и мы. Нас семь братьев. Если хотите пребывать все вместе, будем как сие изваяние, которое – поносят ли его или славят – никогда не тревожится. Если же не хотите быть так, – вот четверо ворот в этом капище: каждый из вас пусть идет, куда хочет. Они все пали на землю и сказали авве Ануву: сделаем, отче, как ты хочешь, и послушаем, как ты говоришь нам. И авва Пимен сказывал: мы пребыли вместе во время жизни нашей, действуя по слову старца, которое он говорил нам. Одного из нас он поставил экономом, и все, что предлагал он нам, мы ели, и никому из нас нельзя было сказать: принеси мне что-нибудь другое, или: мы хотим поесть того-то. Таким образом провели мы все время жизни нашей в тишине и мире.

24. Авва Алоний сказал: если б я не разрушил всего, то не мог бы назидать себя.

25. Рассказывали о епископе Оксиринхском по имени Апфий: когда он был монахом, то проходил много строгих подвигов; когда же сделался епископом, то хотел употреблять ту же строгость и в мире, но не был в силах. Тогда повергся он пред Богом, говоря: не ради ли епископства отступила от меня благодать? И было ему открыто: нет, но там была пустыня, и так как не было человека, то Бог помогал тебе; а здесь мир, и люди помогают тебе.

26. Блаженный Григорий Богослов говорил: каким образом можем мы погрузиться в спасительное смиренномудрие, оставив бедственную напыщенность гордости? Когда всячески будем подвизаться о нем и ничем не пренебрегать, как бы не опасаясь от того себе вреда. Ибо душа уподобляется своим занятиям, и что делает, тем напечатлевается и в то преобразуется. Итак, да будут у тебя и вид, и одежда, и поступь, и седение, и пища, и стояние, и постель – все отпечатлено нищетою; также и псалом, и песнь, и благочестие пред ближним – и сие направлено к нищенству, а не к надменности. Не греми словами софистическими, ни песньми излишне сладкогласными, ни разглагольствованиями гордыми и важными, но во всем отметай величавость. Будь тих с друзьями, ласков к просителю, человеколюбив к бедным, утешителен для злостраждущих, попечителен о находящихся в скорбях, ни к кому совершенно не презрителен, сладок в увещании, радушен в ответе, на все готов, во всем благоприступен.

27. Авва Даниил сказывал, что в Вавилоне дочь одного из первенствующих была одержима бесом. Отец ее имел одного любимого монаха, сказавшего ему: никто не может уврачевать дочери твоей, кроме отшельников, которых я знаю. Но если ты попросишь их прямо, они не согласятся по смиренномудрию. Сделаем лучше так: когда придут они на рынок, притворитесь, будто хотите купить у них рукоделие их, и, когда они придут для получения цены за них, мы попросим их сотворить молитву, и верую, что она исцелеет. Итак, вышли они на рынок, нашли там сидевшего ученика тех старцев для продажи вещей своих, взяли его с корзинами и привели в дом свой для получения цены за них. Когда монах вошел в дом, бесноватая подошла и ударила его в ланиту, но он обратил ей и другую – по заповеди Господа. Мучимый тем демон вскричал: о, нужда и насилие! Заповедь Господня изгоняет меня. И девица тотчас очистилась. Когда пришли старцы, им возвестили о случившемся, и они прославили Бога и сказали: гордость диавольская обыкновенно падает от смирения заповеди Христовой.

28. Авва Епифаний говорил: хананеянка вопиет – и услышана (Мф. 15:22); кровоточивая молчит – и ублажается (Мф. 9:22); фарисей взывает – и осуждается; мытарь не отверзает уст – и услышан (Лк. 18:10–14).

29. Авва Евагрий сказал: начало спасения есть самоосуждение.

30. Было некогда собрание в Келлиях по какому-то делу. Авва Евагрий стал, было, говорить, но пресвитер сказал ему: знаем, авва, что, если б ты был в своей стране, давно бы был епископом и главою многих, а теперь ты сидишь здесь, как странник. Он извинился, но не смутился и, покачав головою, сказал ему: истинно так, отче, но единою глаголах, вторицею же не приложу (Иов. 39:35).

31. Авва Карион сказал: подвиг трудов моих много больше сына моего Захарии, но не достиг я в меру его – в смирении и молчании его.

32. Один брат, египтянин, пришел к авве Зинону в Сирию и пожаловался старцу на свои помыслы. Старец в удивлении сказал: египтяне скрывают добродетели, которые имеют, но всегда обвиняют себя в грехах, коих не имеют. А сирияне и греки присваивают себе добродетели, которых не имеют, и скрывают грехи, которые имеют.

33. Говорили, что в одном селении некто много постился, так что его прозвали постником. Услышав о нем, авва Зинон позвал его к себе, и тот с радостью пришел к нему. Помолившись, они сели. Старец начал работать молча, постник же, не находя, о чем говорить, начал сильно скучать и, наконец, сказал старцу: помолись обо мне, авва! Я хочу идти домой. Зачем? – спросил его старец. Он отвечал: у меня сердце будто в огне, и я не знаю, что с ним делается. Когда был я в селении, постился до самого вечера и никогда не случалось со мною подобного. Старец говорит ему: в селении ты сыт был слухом, но теперь ступай и с сего времени принимай пищу в девятом часу и, если что делаешь, делай тайно. Когда постник начал так делать, то уже с болезнию ожидал девятого часа. Знавшие заповедь его говорили: поистине, одержим бесом. Когда он пришел к старцу и рассказал ему обо всем, он ответил: такой путь угоден Богу.

34. Авва Моисей говорит однажды брату Захарии: скажи мне, что делать? Услышав сие, он повергся долу к ногам его и сказал: меня ты спрашиваешь, отче? Старец ответил ему: поверь мне, чадо Захарие, я видел Духа Святого, сошедшего на тебя, и это заставляет меня спросить тебя. Тогда Захария, сняв с головы кукулий свой, положил его под ноги и, попирая его, сказал: если не будет стерт так человек, не может быть монахом.

35. Некогда авва Захария, живя в Ските, пришел в состояние созерцания. Он открыл то старцу своему – авве Кариону. Старец хотя и был делатель, но не был искусен в сем отношении и, вставши, прибил его, говоря: это от демонов. Между тем помысл у него остался, и он, ночью придя к авве Пимену, открыл ему о сем деле и о том – как горит внутреннее его. Старец, видя, что это от Бога, говорит ему: поди к такому-то старцу и что он скажет тебе, то сотвори. Когда пришел он к старцу, старец, прежде нежели тот спросил его о чем-либо, сказал ему все и то, что видение его было от Бога, но прибавил потом: иди и подчинись отцу своему.

36. Авва Пимен сказывал, что авва Моисей спросил авву Захарию, когда он приближался к кончине: что ты видишь? Он говорит ему: не лучше ли молчать, отче? Тот сказал: точно, чадо, молчи. В самый час смерти его, сидевший подле авва Исидор, воззрев на небо, сказал: радуйся, чадо мое Захарие, что отверзлись тебе врата царствия небесного.

37. Авва Исаия сказал: любовь к славе человеческой рождает ложь, а отвращение от нее усиливает страх Божий в сердце. Не будь другом славных мира, чтоб не отъята была у тебя слава Божия.

38. Еще сказал: совершая правило свое, если совершаешь его в смирении, как недостойный, оно приемлется Богом; если же взойдет на сердце твое что-нибудь гордостное и ты сосложишься с тем, или вспомнишь о ком-либо другом, спящем или нерадивом, и осудишь кого, знай, что бесплоден труд твой.

39. Опять сказал о смиренном, что он не имеет языка, чтоб говорить о ком, как о нерадивом; или противоречить кому-то, обременяющему чем и отягощающему его; ни очей не имеет, чтоб замечать грехи другого или с презрением смотреть на него; ни ушей не имеет, чтоб слушать неполезное душе его; ни уст не имеет, чтоб открывать грехи другого или охуждать кого; ни дела ни с чем не имеет, кроме грехов своих. Но он мирен со всеми – по заповеди Господа, а не по другому какому пристрастию, ибо, хотя бы кто и постился по шести дней и предавался великим трудам, но, кроме пути смирения, тщетны все труды его.

40. Еще сказал: стяжавший смиренномудрие знает грехи свои. Если же смиренномудрию будет споспешествовать и плач, и оба пребудут с кем-либо, то они извергнут из души его всякий демонский помысл и будут питать душу его из своей собственной цены и из святых добродетелей. Имеющий плач и смирение нерадит о поношении человеческом, ибо они составляют его всеоружие, сохраняют его от гнева и от мщения и научают сносить все находящее на него. Какое оскорбление или гнев могут приблизиться к плачущему о грехах своих пред Богом?!

41. Опять сказал: повержение себя пред Богом в разуме и покорность заповедям в смирении рождают любовь, а любовь рождает бесстрастие.

42. Спросили авву Исаию, что есть смирение, и он сказал: смирение есть почитание себя грешнейшим всех людей и уничижение себя пред Богом в сознании, что не делал для Него ничего доброго. Дела же смирения суть следующие: молчать, не мерять себя ни в чем, не спорить, повиноваться, держать вежди долу, иметь пред очами смерть, не лгать, не празднословить, не противоречить старшему, не настаивать на своем, сносить поношение, ненавидеть покой, нудить себя на всякое дело, трезвиться, отсекать свою волю, никого не оскорблять, никому не завидовать.

43. Опять сказал: употреби силу свою быть безграмотным, чтоб ты мог заняться плачем, и позаботься всею силою своею не спорить о вере и не догматствовать, но последовать вселенской церкви, ибо никто не может объять Божества.

44. Еще сказал: стяжавший смирение себе самому приписывает укор брата, говоря: я погрешил; а презирающий брата думает, что он мудр и никого не уязвил. Имеющий страх Божий заботится о добродетелях – не ускользнула ли от него где-нибудь хотя бы одна.

45. Он же сказал: пусть язык твой не говорит, но дело да будет словом твоим. Смирение паче дела; не говори иначе, как по совести, и не учи без смирения, да воспримет земля семя твое.

46. Опять сказал: не есть мудрость – говорить, но есть мудрость – знать время, когда должно говорить и отвечать должное. Будь незнающим при знании, чтоб избежать многих трудов, ибо сам на себя навлекает труды, кто объявляет себя знающим. Не хвались знанием своим, ибо никто ничего не знает. Конец всего – укорять самого себя и ставить себя ниже ближнего в прилеплении к Божеству.

47. Авва Исаия сказал о смиренномудрии: будем памятовать о не Имевшем, где главу преклонить. Помысли, о человек, Кем стал ради тебя Владыка твой? – Странником, не имевшим обиталища, – и не высокомудрствуй. О, неизреченное человеколюбие Твое, Господи, что для меня – твари – столько смирил Ты Себя! Сотворивший все словом не имеет, где главу преклонить! Что же ты, смиренный человек, хлопочешь о зданиях? Что слепотствуешь в ненасытности? Что пышничаешь? Что не собираешь и не сокровиществуешь отложенного там богатства? Вся разсуждающе, добрая держи (1Фес. 5:21).

48. Случилось некогда авве Феодору быть с братиями. Когда они вкушали, то по благоговению брали чаши молча и не говорили: прости. Авва Феодор сказал: монахи потеряли свое благочестие – говорить: прости.

49. Один брат спросил авву Феодора: я хочу исполнять заповеди. Старец ответил ему: и авва Феона сказал некогда: хочу исполнить помысл свой с помощию Божиею. Потом, взяв муки, пошел в пекарню и приготовил хлебов. Попросили бедные, и он отдал им хлебы; попросили другие, и он отдал им корзинку и одежду, какую носил, и пришел в келлию, опоясанный только мофорием. При всем том он укорял себя, говоря: не исполнил я заповеди Божией.

50. Брат говорит авве Феодору: скажи мне слово, ибо я погибаю. С трудом он сказал ему: и я в опасности. Что же мне сказать тебе?

51. Говорили об авве Феодоре, что, поставленный диаконом в Ските, он не хотел приняться диаконствовать и убегал в разные места. Старцы привели его и говорят: не оставляй диаконства своего! Авва Феодор сказал им: оставьте меня. Я помолюсь Богу, не удостоверит ли Он меня, что я должен стать на месте служения моего. Молясь Богу, он говорил: если есть воля Твоя, чтоб я стал на место свое, то удостоверь меня. И был ему показан огненный столп от земли до неба, и слышан глас, говорящий: если можешь быть, как столп сей, поди диаконствуй. Услышав сие, он рассудил никак не соглашаться. Когда пришел он в церковь, братия, положив ему метание, сказали: если не хочешь диаконствовать, держи хотя чашу. Но он не согласился и на сие, говоря: если вы не оставите меня, я удалюсь от места сего. И они оставили его.

52. Блаженный архиепископ Феофил посетил некогда Нитрийскую гору. К нему пришел авва горы той, и архиепископ спросил его: что нашел ты, отче, на пути сем? Старец ответил: то, чтоб всегда обвинять и осуждать себя. Авва Феофил сказал ему: другого пути нет, кроме сего.

53. Тот же архиепископ Феофил посетил некогда Скит. Собравшиеся братия просили авву Памво: скажи одно слово папе на пользу ему. Старец говорит им: если он не попользуется молчанием моим, то и словом моим не попользуется.

54. Мать Феодора говорила, что не подвижничество, и не бдение, и не другой какой труд спасают нас, а одно искреннее смиренномудрие. Ибо один отшельник, изгонявший демонов, спросил у них: чем вы бываете изгоняемы? Постом? Они говорят: мы не едим и не пьем. Бдением? Они говорили: мы не спим. Отшельничеством? Они отвечали: мы живем в пустынях. Итак, чем же вы бываете изгоняемы? Они сказали: ничто не побеждает нас, кроме смиренномудрия. Видишь, смирение есть победитель демонов.

55. Говорили об авве Иоанне Колове, что некогда сказал он старшему брату своему: я желал бы быть беспопечителен, как беспопечительны Ангелы, ничего не работающие, а непрестанно служащие Богу. Скинув с себя одежду, пошел он в пустыню, однако, проведши там неделю, возвратился к брату своему. Когда он постучался в дверь, тот отозвался и, не отворяя двери, спросил: кто ты? Он ответил: я Иоанн, брат твой. Тот сказал ему: Иоанн стал ангелом, и его нет уже между людьми. Он умолял его, говоря: это я, но тот не отворил ему, а оставил скорбеть до утра. Наконец, отворив ему, говорит: ты – человек и имеешь нужду работать, чтоб пропитаться. Тогда, положив метание, брат сказал: прости меня.

56. Авва Иоанн, услышав на жатве, что брат говорил ближнему с гневом: э-ка ты! – оставил жатву и убежал.

57. Авва Иоанн говорил, что смирение есть дверь небесная, и отцы наши чрез множество поношений, радуясь, вошли ею в град Божий.

58. Опять сказал: смиренномудрие и страх Божий выше всех добродетелей.

59. Опять сказал: кто продал Иосифа? Один брат отвечал: братья его. Старец говорит ему: нет, но смирение его продало его. Ибо он мог сказать, что я брат ваш, мог противоречить, но он молча, смирением продал себя. И смирение поставило его правителем в Египте.

60. Авва Иоанн сказал: оставив легкое бремя, то есть осуждать себя, мы взяли на себя тяжелое, то есть оправдывать себя.

61. Он же, сидя однажды в церкви, воздохнул, не зная, что кто-то есть позади него. Узнав же то, он положил метание, говоря: прости мне, авва! Ибо я еще не оглашен.

62. Он же сказал брату своему: хотя мы совершенно уничижены пред лицем людей, но будем радоваться тому, чтобы быть почтенными пред лицем Бога.

63. Он был духом горящий (Рим. 12:11). Кто-то, придя к нему, хвалил его работу, а работал он плетение, но авва Иоанн молчал. Тот опять сказал ему то же слово, но он все молчал. На третий же раз говорит он пришедшему брату: как только вошел ты сюда, удалил Бога от меня.

64. Он же сидел некогда в Ските, и братия окружили его, спрашивая о помыслах своих. Один из старцев говорит ему: Иоанн! Ты как блудница, наряжающая себя и размножающая любителей своих. Авва Иоанн, прервав его, сказал: истину говоришь ты, отче! После сего некто из учеников его спросил: не смутился ли ты внутренне, авва? Он ответил: нет, ибо каков я вне, таков и внутри.

65. Некто из отцов сказал о нем: кто есть Иоанн? Смирением своим он повесил весь Скит на мизинце своем.

66. Авва Иоанн Колов сказывал, что один духовный старец, затворник, был знаменит в городе и имел великую славу. Ему было открыто, что некто из святых имеет разрешиться от тела и что ему нужно пойти дать ему целование прежде, нежели тот почиет. Размышлял он сам с собою: если пойду днем, побегут ко мне люди, и будет мне большая слава, а я не услаждаюсь сим. Итак, пойду вечером в темноте и укроюсь от всех. Так вышел из келлии он вечером, желая укрыться; но вот от Бога посылаются два Ангела со светильниками посветить ему, и весь город сбежался, видя славу его. Таким образом, чем более думал он убежать славы, тем более был прославлен. Сим исполнилось написанное: всяк возносяйся смирится: и всяк смиряяйся вознесется (Лк. 14:11).

67. Авва Иоанн Фивейский сказал: монах прежде всех добродетелей должен обрести смирение: ибо оно есть первая заповедь Спасителя, Который говорит: блажени нищии духом: яко тех есть царствие небесное (Мф. 5:3).

68. Авва Пимен сказал об авве Исидоре, что он сплетал каждую ночь по связке ваий. Братия просили его: послабь немного, ибо ты уже состарился. Он сказал им: если сожгут Исидора и прах его развеют по ветру, и тогда никакой не заслужу я милости, потому что ради нас приходил сюда Сын Божий.

69. Он же сказывал об авве Исидоре, что помыслы говорили ему: ты великий человек! А он отвечал им: неужели равен я авве Антонию, или сделался совершенно как авва Памво и другие отцы, благоугодившие Богу? Приводя сие на память себе, он успокаивался. Когда же враги приводили его к малодушию, говоря: от сего ты имеешь быть ввержен в муку, – то он отвечал им: хотя и в муку буду ввержен я, все обрету вас под собою.

70. Он же говорил: так как велика высота смиренномудрия и глубоко падение гордыни, советую вам то любезно объять, а в сию не падать.

71. Авва Исаак сказывал: когда я был моложе, жил с аввою Кронием, и он никогда не приказывал мне сделать что-нибудь, хотя был стар и уже трясся, но сам вставал и подавал чашу с водою мне и всякому другому. Жил я также с аввою Феодором Фермейским, и тот также не приказывал мне сделать что-либо, но и трапезу сам поставлял и говорил: брат, если хочешь, иди ешь. Я говорил ему: авва, авва! я пришел, чтоб получить пользу, как же ты не говоришь мне что-нибудь сделать? Но он все молчал. Я пошел и сказал старцам. Старцы пришли к нему и сказали: авва! Брат пришел к святыне твоей, чтоб получить пользу. Почему же ты не говоришь ему, чтоб он делал что-нибудь? Старец ответил им: разве я киновиарх, чтоб повелевать им? Я ничего не говорю ему, но что видит меня делающим, то пусть делает и сам. С тех пор я упреждал старца и делал сам, если видел, что то хотел сделать старец. Он же то, что делал, делал молча. Это научило и меня делать молча.

72. Авва Исаак сказал: никогда не вносил я в келлию свою помысла против брата, оскорбившего меня, и сам старался не оставлять брата в келлии его, имеющим против меня помысл.

73. Авва Иаков сказал, что хвалимому должно помышлять о грехах своих и думать, что недостоин того, что говорят о нем.

74. Брат спросил авву Крония: каким способом приходит человек в смиренномудрие? Старец ответил: страхом Божиим. Говорит ему брат: а как приходит он в страх Божий? Старец сказал: по-моему для сего нужно, чтоб он отрешился от всего, вдал себя в телесный труд и, сколько есть сил, памятовал об исходе из тела и суде Божием.

75. Авва Иоанн Фивейский говорил: монах прежде всего должен стяжать смиренномудрие, ибо это есть первая заповедь Спасителя. Блажени нищии духом, – говорит Он, – яко тех есть царствие небесное (Мф. 5:3).

76. Авва Кроний сказал, что авва Иосиф Пелусиотский рассказывал им: когда жил я на Синае, был там один брат, добрый и живший подвижнически, но и телом благообразный. Он ходил в церковь на службу в одном исплоченном и ветхом малом мофории. Однажды, увидев его так идущим в собрание, я говорю ему: брат! не видишь ли, что братия как ангелы бывают в церкви на службе? Как же ты всегда так приходишь сюда? Он сказал: прости мне, авва! Я не имею другого одеяния. Я взял его в келлию свою и дал ему левитон и все, в чем он нуждался. Тогда он стал одеваться, как и прочие братия, и был по виду, как ангел. Однажды нужно было послать к царю десять братий по какому-то делу, и вместе с отходившими назначили и его. Услышав о том, он положил метание отцам и сказал: ради Господа простите мне – я раб одного тамошнего великого человека, и если он узнает меня, то снимет с меня схиму и заставит опять служить ему. Отцы поверили и оставили его. Но после, от одного человека, который точно знал его, они услышали, что в мире он был начальником преторий и придумал такой предлог, чтоб не быть узнанным и не найти беспокойства от людей. Таково было тщание отцов – бегать славы и утешений мира сего.

77. В Ските был один монах по имени авва Карион, у которого было двое детей, и которых он оставил жене своей и удалился. Спустя некоторое время, настал голод в Египте, и жена его, теснимая нуждою, пришла в Скит, приведя с собою и двух детей – сына по имени Захария и дочь – и села вдали от старца при озере, ибо к Скиту прилегало озеро, где строились церкви и были источники вод. В Ските было обыкновение: если приходила женщина поговорить с братом своим или с кем другим, в ком имела нужду, они говорили между собою, сидя далеко друг от друга. Жена сказала авве Кариону: вот ты стал монахом, а между тем у нас голод. Кто же будет питать детей твоих? Авва Карион говорит ей: пошли их сюда ко мне. Жена сказала детям: ступайте к отцу своему! Они пошли, но девочка возвратилась опять к матери своей, а мальчик пришел к отцу. Тогда он говорит ей: вот хорошо случилось. Возьми ты девочку и иди, а я возьму мальчика. Так он воспитывал его в Скит, и все знали, что это сын его, но когда он подрос, поднялся в братстве ропот из-за него. Услышав о сем, авва Карион говорит сыну своему: пойдем отсюда, потому что отцы ропщут. Мальчик говорит ему: авва! Все здесь знают, что я сын твой, а если перейдем в другое место, там не будут называть меня сыном твоим. Он сказал ему: пойдем в Фиваиду, – и пошли туда, но лишь только они взяли там себе келлию и прожили несколько дней, как и там поднялся такой же ропот из-за отрока. Отец говорит ему: Захария! пойдем в Скит. Но и здесь, спустя несколько дней, опять начали роптать из-за него. Тогда Захария, отрок, пошел на Нитрийское селитровое озеро, разделся, вошел в него и погрузился по самый нос. Пробыв в нем довольно долгое время – сколько мог – попортил тело свое и стал, как прокаженный. Выйдя из него и надев свое платье, он пришел к отцу, который едва узнал его. Когда потом, по обычаю, приступил он к Святому Причастию, святой Исидор, пресвитер скитский, коему было открыто, что он сделал, увидев его, удивился и сказал: Захария, отрок, в прошедшее воскресенье приходил и причастился, как человек, а ныне он стал ангелом.

78. Некогда скитские отцы, собравшись, разсуждали о Мельхиседеке, забыв позвать авву Коприя, но после позвали и его и спросили о сем. Он, ударив себя по устам трижды, сказал: горе тебе, Коприй; горе тебе, Коприй; горе тебе, Коприй! Зачем оставил ты то, что заповедал тебе делать Бог, и испытуешь то, чего Он от тебя не требует? Услышав сие, братия разбежались по своим келлиям.

79. Спросили авву Лонгина: какая добродетель выше, отче? Старец сказал: думаю, что как гордость хуже всего, так что она с самых небес свергла некоего, так и смиренномудрие сильно из самых бездн возвести человека, хотя бы он был грешен, как демон. Почему и Господь ублажает нищих духом (Мф. 5:3).

80. Опять сказал: как мертвый не ест, так и смиренномудрый не может осудить человека, хотя бы видел его поклоняющимся идолам.

81. Авва Макарий рассказывал о себе: когда я был молод и жил в келлии в Египте, меня взяли и хотели сделать клириком в селении. Не желая принять на себя сего, я убежал в другое место. Ко мне приходил один благочестивый мирянин, брал мое рукоделие и исправлял мои потребы. Случилось по искушению, что одна девица в селении пала и зачала во чреве. Ее спросили, кто ей это сделал, и она сказала: отшельник. Тогда пришли и взяли меня в селение, навесили мне на шею закопченных горшков и ушек от кувшинов, с шумом водили меня по селению, били с той и другой стороны, приговаривая: этот монах растлил нашу девицу, возьмите его, возьмите, – и избили меня немного не до смерти. Кто-то из старцев, подойдя, сказал: сколько вам бить сего монаха-странника?! А исправлявший потребы мои шел позади в стыде, ибо и его много поносили, говоря: вот, что сделал монах, о котором ты свидетельствовал. Тогда говорят родители ее: мы не отпустим его, пока не даст поручителя, что будет кормить ее. Я просил прислуживавшего мне, и он поручился за меня. Придя в келлию свою, я дал ему, сколько имел, корзин, говоря: продай это и дай жене моей на пропитание. Потом я говорил помыслу своему: Макарий! вот нашел ты себе жену, – нужно работать немного более, чтоб питать ее. Так работал я день и ночь и посылал ей. Когда сей несчастной пришло время родить, она мучилась много дней и не могла родить. И когда спросили ее, что сие значит, она сказала: это – за то, что я оклеветала отшельника и ложно обвинила его. Он не виноват, а виноват такой-то юноша. Тогда служивший мне пришел и с радостию рассказал: не могла та девица родить, пока не исповедала, что оболгала тебя, и ты не виноват. И вот, все селение хочет прийти сюда со славою и просить у тебя прощения. Услышав о сем, я, чтоб не беспокоили меня люди, убежал в Скит. И это первая причина, по которой я пришел сюда.

82. Авва Петр говорил: так как авва Макарий в незлобии обращался со всеми братиями, то некоторые из них спрашивали его: для чего ты так ведешь себя? Он сказал: двенадцать лет я работал Господу моему, чтоб Он даровал мне благодать сию, а все вы советуете мне оставить ее!

83. Некогда авва Макарий шел с озера в келлию свою и нес вайи. На пути встретился ему диавол с большим кривым ножом и хотел, было, ударить его, но не мог. Тогда говорит он: великое от тебя мне насилие, Макарий! – Не силен я против тебя! Все, что ты ни делаешь, делаю и я: ты постишься, – и я; ты бдишь, – а я совсем не сплю. Есть одно только, чем ты побеждаешь меня. Авва Макарий спросил: что же это такое? Он ответил: смирение твое, – и потому я не силен против тебя.

84. Некогда авва Макарий ходил к авве Антонию и, побеседовав с ним, возвращался в Скит. Отцы вышли в сретение его, и, между тем, как говорили, старец сказал им: я говорил авве Антонию, что мы не имеем приношения в нашем месте. Отцы начали говорить о другом и не спросили об ответе старца, и авва Макарий не сказал им. О сем сказал некто из отцов: когда отцы видят, что братия забывают спросить о деле, пользующем их, старцы принуждают себя сказать начало слова, если же далее не будут вынуждаемы братиями, не продолжают далее слова, чтоб не показаться говорящими, когда не спрашивают, и чтоб то не было как бы празднословием.

85. Говорили об авве Макарии: если приходил к нему брат, как к святому и великому старцу, со страхом, он ничего не говорил ему; если же кто из братий говорил ему, как бы уничижая его: авва! Когда ты был верблюдником и, крадя селитру, продавал ее, не били ли тебя сторожа? Такому авва отвечал с радостию, о чем бы он ни спрашивал его.

86. Предстал некогда авве Макарию демон с ножом, намереваясь отсечь ему ногу, но ради смирения старца не имеющий силы сделать того. Тогда говорит он ему: что имеете вы, и мы имеем; одним смиренномудрием вы отличаетесь от нас и нас одолеваете^[16].

87. Говорили об авве Макарии Египетском, что некогда, восходя из Скита в гору Нитрийскую, когда приближался уже к месту тому, сказал ученику своему: пройди немного вперед. Когда тот прошел вперед, то встретился с одним эллинским жрецом и закричал на него: Э! Э! демон, куда бежишь? Тогда тот, оборотившись, побил его и оставил полумертвым. Взяв палку и немного пробежав, встречает он авву Макария, который говорит ему: спасайся, спасайся, трудник! Тот подошел к нему и спросил: чего доброго нашел ты во мне, что так приветствовал меня? Я вижу, – говорит старец, что ты трудишься и не знаешь, что трудишься напрасно. Тот говорит ему: я от приветствия твоего пришел в сокрушение и познал, что ты – от части Божией. Другой же злой монах, встретившись со мною, поносил меня, и я нанес ему раны насмерть. Старец понял, что то был ученик его, жрец же, ухватившись за ноги его, говорил: не отпущу тебя, если не сделаешь меня монахом. Поднялись они выше, туда, где был монах, подняли и принесли в церковь горы. Братия, увидев с ним жреца, изумились, но, узнав произошедшее, сделали его монахом. Потом многие из эллинов стали чрез него христианами. После сего авва Макарий говорил: худое слово и доброго делает худым, а доброе слово и худого делает добрым.

88. Авва Макарий говорил: когда был я моложе, уныл я в келлии своей и вышел в пустыню, говоря помыслу своему: кого ни встретишь, спроси его пользы ради. Встретил я отрока, пасущего быков, и говорю ему: что мне делать? Я алчу! Он говорит мне: поешь. Я сказал: я поел и все алчу. Он говорит мне: еще поешь. Я опять сказал: я много раз ел и все алчу. Тогда он сказал: осел что ли ты, авва, что всегда хочешь есть. И получив пользу от того, я удалился.

89. Говорили об авве Моисее, что когда сделали его клириком и возложили на него епомид^[17], архиепископ сказал ему: вот ты стал весь белый, авва Моисей! Старец ответил ему: со вне только, господин папа, а ты и изнутри. Архиепископ, желая испытать его, говорит клирикам своим: когда войдет авва Моисей во святилище, выгоните его и подите вслед за ним, чтоб услышать, что будет он говорить. Когда старец вошел, те стали бранить его: ступай вон, эфиоп! Выходя, он говорил себе: хорошо поступили с тобою, пеплокожий, черный, не человек... Что входишь в среду людей?

90. Авва Пимен рассказывал, что брат спросил авву Моисея: как должен человек умертвить себя для ближнего? Старец ответил ему: если не положит человек в сердце своем, что он уже тридневен во гробе, то не достигнет слова сего.

91. Авва Моисей говорил: если человек не содержит в сердце своем, что он грешник, то Бог не услышит его. Брат спросил: что значит содержать в сердце, что он грешник? Старец ответил: кто носит на себе грехи свои, тот не видит грехов ближнего своего.

92. Брат спросил авву Моисея: что помогает человеку во всяком труде его? Старец ответил: Бог есть помощник, ибо написано: Бог нам прибежище и сила, помощник в скорбех обретших ны зело (Пс. 45:2). Брат спросил еще: посты и бдения, какие творит человек, к чему служат? Старец сказал: они приводят душу к смирению, ибо написано: виждь смирение мое, и труд мой, и остави вся грехи моя (Пс. 24:18). Если душа сотворит плоды сии, то ради них умилосердится сущий над нею Бог.

93. Брат опять спросил: вот человек бьет раба своего за грех, который он сделал. Что говорить рабу? Старец ответил: если раб добр, то скажет: помилуй меня, согрешил. Брат сказал: и ничего другого не говорить ему? Старец ответил: ничего, ибо коль скоро он возложит на себя вину и скажет: согрешил, тотчас умилосердится над ним господин его.

94. Авва Матой сказал: чем более приближается человек к Богу, тем более видит себя грешником, ибо и Исаия, пророк, увидев Бога, назвал себя окаянным и нечистым (Ис. 6:5).

95. Еще сказал: когда я был моложе, говорил себе: и я также делаю нечто доброе. Ныне же, когда состарился, вижу, что не имею в себе ни одного доброго дела.

96. Брат пришел к авве Матою и говорит ему: как скитяне творили более, нежели написано, любя врагов паче самих себя? Авва Матой ответил: я же и любящего меня не люблю так, как самого себя.

97. Авва Иаков рассказывал: приходил я к авве Матою и, уходя от него, сказал ему, что хочу посетить Келлии. Он просил: дай целование от меня авве Иоанну. Придя к авве Иоанну, говорю ему: дает тебе целование авва Матой. Старец сказал мне: вот авва Матой воистину Израильтянин, в немже льсти несть (Ин. 1:47). По истечении года я опять пришел к авве Матою и передал ему целование от аввы Иоанна. Старец сказал: я недостоин слова старцева. Впрочем, если услышишь, что какой-нибудь старец славит ближнего своего, как себя, то знай, что он достиг великой меры, ибо то есть совершенство, чтоб славить ближнего своего паче себя.

98. Некогда авва Матой пришел из Раифы в пределы магдалов, и с ним был брат его. Епископ удержал старца и рукоположил его в пресвитера. Потом, когда они были вместе за трапезою, епископ сказал: знаю, авва, что не хотел ты сего, но я дерзнул сделать это, чтобы быть благословлену тобою. Старец ответил ему со смирением: мой же помысл несколько желал сего, но то для меня тяжело, что я имею разлучиться с братом, который со мною, потому что не могу совершить один всех молитв. Епископ говорит ему: если знаешь, что он достоин, я рукоположу и его. Авва Матой сказал: достоин ли он, я не знаю, одно только знаю, что он лучше меня. Епископ рукоположил и его, но оба они почили, не приближаясь к престолу, чтоб совершить Приношение. И старец говорил: верую Богу, что нет на мне греха за хиротонию, когда не совершаю Приношения, ибо хиротония есть достояние чистых.

99. Брат просил авву Матоя: скажи мне слово. И он сказал: поди моли Бога, да даст Он плач в сердце твое и смирение; внимай всегда грехам своим, не осуждай других, будь ниже всех; также не имей дружбы с отроком и знакомства с женою; не имей другом еретика, отсеки от себя смелость; обуздывай язык и чрево свое, также мало употребляй вина; если кто станет говорить о чем, не спорь с ним, но если он будет говорить хорошо, скажи: это так, а если худо, скажи: сам знаешь, что говоришь, – и не спорь с ним о том, что он говорит. В этом состоит смирение.

100. Брат спросил авву Матоя: что мне делать, ибо язык мой беспокоит меня: когда я прихожу в среду людей, не могу удержать его, но осуждаю их во всяком деле благом и обличаю. Итак, что мне делать? Старец ответил: если не можешь удержать себя, то беги в уединение, ибо это немощь. Живущий с братиями должен быть не четвероугольным, но круглым, чтоб мог катиться ко всем. Потом сказал: и я живу в уединении не по добродетели, но по немощи, ибо сильны те, кои входят в среду людей.

101. Авва Миос сказывал об одном старце, жившем в Ските, что он был из рабов и сделался весьма рассудительным. Каждый год ходил он в Александрию и носил оброк господам своим. Те встречали его и кланялись, а старец наливал воду в умывальницу и омывал ноги их. Те говорили ему: нет, отче, не отягощай нас! Но он отвечал им: исповедую, что я раб ваш, и благодарю, что вы позволили мне свободно работать Богу. Я же буду умывать ноги ваши, а вы принимайте оброк мой сей. Они отказывались и не принимали, потому он сказал им: если не хотите принять, то я останусь здесь служить вам. Боясь сего, они оставляли его делать, что хотел, и провожали со множеством потреб и великою честию, чтоб он поставлял за них трапезы любви. От сего он стал именит и любим в Ските.

102. Авва Нил сказал: блажен монах, почитающий себя пометом сравнительно с другими.

103. Авва Пимен, слыша об авве Нестерое, жившем в киновии, пожелал видеть его и известил авву его, чтоб он послал авву Нестероя к нему. Не желая послать его одного, сей не отправлял его, но спустя несколько времени, эконом киновии, имея помысл, просил авву своего отпустит его к авве Пимену, чтоб открыть ему свои помыслы. Авва сказал ему: возьми с собою брата, потому что старец просил прислать его. Придя к старцу, эконом открыл ему свои помыслы и был уврачеван, и после сего старец спросил авву Нестероя: как стяжал ты такую добродетель, что, какая бы скорбь не случилась тебе в киновии, ты ничего не говоришь и не вмешиваешься ни во что? Вынужденный прошением старца, брат сказал: прости мне, авва! Когда вступал я в обитель сию, сказал помыслу своему: ты и осел одно и тоже. Посему, как осла бьют, и он не говорит; бранят – и он ничего не отвечает, таким будь и ты, как говорит и псалмопевец: скотен бых у тебе. И аз выну с Тобою (Пс. 72:22, 23).

104. Авва Ксанфий говорил: собака лучше меня, потому что она и любовь имеет, и на суд не приидет.

105. Авва Орсисий сказал: кирпич сырой, положенный в основание вблизи реки, не протерпит и одного дня, а обожженный – будет как камень. Так и человек, имеющий плотское мудрование и не обожженный, подобно Иосифу, страхом Божиим, как бы распадается, получив начальство, ибо таковым много искушений, потому что они среди людей. Поэтому хорошо иному, знающему меру свою, бегать от бремени начальства, впрочем, твердые в вере бывают непоколебимы. А о самом святейшем Иосифе, если б кто и захотел говорить, сказал бы, что он был неземной. Скольким он подвергался искушениям? И в какой стране? Там, где не было тогда и следа богопочтения. Но Бог отцов его был с ним и избавлял его от всякой скорби, и ныне он с отцами своими в царствии небесном. Также и мы, зная меры свои, будем подвизаться, чтоб избежать суда Божия.

106. Некогда местный правитель взял под стражу кого-то из селения аввы Пимена. Все пришли и просили старца пойти и освободить его. Он сказал им: оставьте меня на три дня, и тогда приду. В те дни молился авва Пимен ко Господу, говоря: Господи! Не даруй мне сей милости, иначе не дадут мне жить в этом месте. Потом старец пришел и просил правителя, но тот сказал ему: о разбойнике ли просит авва?! И старец обрадовался, что не получил сей милости от него.

107. Авва Пимен говорил: брат спросил авву Алония, что есть самоуничижение, и старец сказал: сие есть ставить себя ниже бессловесных, зная, что они не подлежат осуждению.

108. Авва Иосиф рассказывал: когда мы сидели с аввою Пименом, он назвал Агафона аввою. Мы сказали ему: он еще юн. Почему ты называешь его аввою? Старец ответил: уста его сделали то, чтоб ему называться аввою.

109. Авва Пимен сказал: за то мы остаемся во многих искушениях, что не соблюдаем чина и имени своего, как и Писание говорит. Не видишь ли, за то, что жена хананейская приняла данное ей имя, Спаситель утешил ее (Мф. 15:27). Также за то, что Авигея сказала Давиду: во мне, господине мой, неправда моя (1Цар. 25:24), он выслушал ее и полюбил. Авигея представляет лицо души, а Давид – Божества. Итак, если душа уничижит себя пред Господом, то Господь возлюбит ее.

110. Авва Пимен сказал: не меряй себя, но прилепись к человеку, хорошо обращающемуся.

111. Брат спросил авву Пимена: высокое – что такое? Старец ответил ему: правое дело.

112. Авва Пимен сказал, что авва Пафнутий был велик и убежал на малые службы (молитвенное правило).

113. Опять сказал: брат, живший с братиями, спросил авву Виссариона: что мне делать? Старец ответил: молчи и не меряй себя.

114. Еще сказал: если уничижишь себя, то будешь иметь покой, в каком бы месте ты ни жил.

115. Авва Пимен говорил, что если человек будет обвинять себя, то везде устоит.

116. Авва Пимен сказал, что если человек достигнет в меру сего апостольского слова: вся убо чиста чистым (Тит. 1:15), то будет зреть себя худшим всякой твари. Брат спросил: как я могу почитать себя худшим убийцы? Старец сказал: если достигнет человек в меру слова того и увидит человека, совершающего убийство, то скажет: он сделал этот грех только однажды, а я убиваю каждый день.

117. Брат спросил о том же слове авву Анува, говоря: что такое сказал авва Пимен? Авва Анув говорит ему: если достигнет человек в меру слова сего, то, увидев грехи брата своего, сделает, что праведность его поглотит их. Брат спросил: что есть праведность его? Старец ответил: то, чтоб всегда обвинять самого себя.

118. Брат сказал авве Пимену: если впадаю я в жалкое падение, то помысл мой снедает меня и укоряет: для чего ты пал? Старец говорит ему: в какой час впадет человек в прегрешение, пусть только скажет: согрешил – и тотчас успокоится.

119. Говорили об авве Пимене, что он никогда не хотел давать слова поверх слова другого старца, но всегда хвалил его.

120. Говорили, что когда какие-нибудь братия приходили к авве Пимену, то он отсылал их прежде к авве Ануву, потому что тот был старше летами, а авва Анув говорил им: подите к авве Пимену, потому что он имеет дар слова. Если же авва Анув сидел у аввы Пимена, то авва Пимен совсем не говорил в присутствии его.

121. Один брат, живший вне селения своего и много лет не входивший в него, говорил братиям: вот уже сколько прошло лет, как я не ходил в селение, а вы каждый раз ходите туда. Сказали о нем авве Пимену, и старец ответил: я пошел бы туда ночью и обошел бы все селение, чтоб не хвалился помысл мой, что я не ходил в него.

122. Авва Пимен сказал: человеку всегда столь же необходимы смиренномудрие и страх Божий, как дыхание, исходящее из ноздрей его.

123. Брат спросил авву Пимена: как мне должно вести себя в том месте, где живу? Старец ответил ему: имей мудрование пришельца, где бы ты ни жил; не желай, чтоб слово твое имело первенство – и найдешь покой.

124. Опять сказал: повергаться пред Богом, не мерять себя и бросать назад хотение свое – суть орудия души.

125. Брат спросил его; чему должно мне внимать, сидя в келлии? Старец ответил ему: я – человек, в глубину тины погруженный по выю, бремя носящий на вые и к Богу вопиющий: помилуй мя!

126. Авва Пимен говорил, что блаженный авва Антоний сказал: великое господство человека в том, чтоб возвергнуть на себя грех свой пред лицом Господа и ожидать искушения до последнего издыхания.

127. Опять сказал: со стенаниями все добродетели вошли в дом сей, кроме одной добродетели, без которой трудно стоять человеку. Спросили его: что это? Он сказал: то, чтоб осуждать самого себя.

128. Брат, придя к авве Пимену, спросил его: что мне делать? Ответил ему старец: поди сблизься с тем, кто говорит: чего мне желать? И будешь иметь покой.

129. Опять сказал, что авва Феона говорил: хотя и стяжет кто добродетель сам по себе, Бог не подает ему благодати, ибо знает, что он не был верен, трудясь сам по себе. Но если тот пойдет к другому на служение и послушание, то Он пребудет с ним.

130. Опять сказал: не исполняй воли своей, ибо необходимо – паче смирять себя пред братом своим.

131. Еще говорил: если человек соблюдет чин свой, то не будет смущаться.

132. Опять сказал: если увидел что человек и не сохранил, то как может он научить ближнего?

133. Опять сказал: человек, живущий вместе с ближним, должен быть как столп каменный: когда поносят – не гневаться, а когда хвалят – не возноситься.

134. Авва Пимен сказал: я говорю, что в то место, куда ввержен будет сатана, буду ввержен и я.

135. Брат спросил авву Пимена: братия живут со мною, – хорошо ли, чтоб я приказывал им? Старец ответил: нет, но сам прежде делай дело, а они, если хотят жить, сами усмотрят себя. Брат сказал ему: они сами желают, чтоб я приказывал им. Старец ответил: нет, но будь для них образцом, а не законоположником.

136. Авва Пимен сказал: если придет к тебе брат и ты увидишь, что тебе нет пользы от прихода его, то разыщи в ум своем и узнай, какой у тебя был помысл прежде прихода его, и увидишь, в чем причина бесполезности. Впрочем, если ты сделаешь это со смиренномудрием и вниманием, будешь непорочен пред ближним своим, неся на себе бремя грехов своих. Если человек со стыдением – искренностию будет сидеть с кем, то не падет, ибо Бог всегда пред лицом его. А как я смотрю – от такого сидения приобретает человек страх Божий.

137. Опять сказал: потому мы находимся в таких трудах, что не принимаем участия в брате нашем так, как Писание заповедало нам принимать. Или не видим, как жена хананейская, последуя за Спасителем, вопияла и умоляла об исцелении дочери своей, – и Спаситель принял ее и утешил.

138. Авва Пимен рассказал: сидели некогда старцы и вкушали, а авва Алоний прислуживал им. Старцы стали хвалить его, а он ничего не отвечал на то. Некто наедине спросил его: почему ты ничего не отвечал старцам, когда они хвалили тебя? Авва Алоний сказал ему: если б я отвечал им, это значило бы, что я принимаю похвалу.

139. Опять сказал: земля, на которой заповедал Господь приносить жертву, есть смиренномудрие.

140. Авва Петр рассказывал: пришли мы, семь отшельников, к авве Сисою, когда он жил в Клисме, и просили сказать нам слово. Он сказал: простите меня, я человек простой. Но я ходил к авве Ору, который был в болезни восемнадцать лет, и авве Афре, и положил им метание, чтоб они сказали мне слово. Авва Ор говорит: что я скажу тебе? Поди и делай то, что видишь. Бог есть Бог того, кто ищет все большего и большего или нудит себя на все. Авва Ор и авва Афре были из одной страны, но мир между ними был великий до самого исхода из тела. Авва Афре имел великое послушание, а авва Ор – смиренномудрие. Пробыл я у них несколько дней, наблюдая за ними, и видел великое чудо, которое совершил авва Афре. Кто-то принес им небольшую рыбу, и авва Афре хотел приготовить ее для старца. Он имел в руках нож и резал рыбу, когда позвал его авва Ор, тогда он оставил нож в рыбе, не дорезав ее. Я удивился великому его послушанию, тому, что он не сказал: потерпи, пока не разрежу рыбу. Я спросил авву Афре: где нашел ты такое послушание? Он ответил мне: оно не мое, а старцево. Потом сказал мне: поди посмотри послушание его. Затем сварил рыбу, нарочно попортил ее и предложил старцу. Тот поел, ничего не сказав. Авва спросил: хороша ли, отче? Он ответил: хороша. После сего он принес ему немного весьма хорошо приготовленной и сказал: попортил я ее, отче! Тот ответил: точно, попортил немного! Позже сказал мне авва Афре: видишь, каково повиновение старцево?! Так я удалился от них и всеми силами старался соблюдать все, что видел у них. Вот что сказал авва Сисой. Один из нас просил его: сделай милость, скажи нам и сам одно слово! Он сказал: держащий бесжребий с разумом исполняет все Писание. Другой из нас спросил его: что есть странничество, отче? Он сказал: молчи и говори себе: мне до того нет дела – во всяком месте, куда ни придешь. И это есть странничество.

141. Говорили об авве Петре и авве Епимахе, что они очень согласно жили в Раифе. Однажды, когда был обед при церкви, их принуждали пойти за трапезу старцев, и с великим трудом пошел туда один авва Петр. Позже, говорит ему авва Епимах: как осмелился ты пойти за трапезу старцев? Он отвечал: если б я сел с вами, то братия стали бы просить меня, как старца, чтоб я благословил первый, и я был бы между вами, как старший. Теперь же, пойдя к старцам, я был меньше всех и смиреннее помыслом.

142. Авва Петр сказал: не должно возноситься, когда Господь творит что-либо чрез нас, но паче благодарить, что удостоились быть призваны Им. И это, – говорил он, при всякой добродетели полезно помышлять.

143. Авва Пимен рассказывал, что авва Пафнутий говорил: во все дни жизни старцев дважды в месяц ходил я к ним, имея от них расстояние в двенадцать миль, и сказывал им всякий помысл, но они не говорили мне ничего другого, кроме сего: в какое бы место ни пошел ты, не меряй себя и будешь покоен.

144. Петр, пресвитер Дийский, когда мы шли с кем-либо, несмотря на то, что ради священства его принуждали стать впереди, становился позади, исповедуя грехи свои, как написано в житии аввы Антония. И это делал он, никого не оскорбляя.

145. Некто из братьев пришел к авве Сисою на гору аввы Антония и между тем, как говорили, спросил авву Сисоя: ужели не достиг ты еще в меру аввы Антония? Старец сказал: если б я имел один из помыслов аввы Антония, то стал бы весь, как огонь. Впрочем, знаю человека, который с трудом может понести помысл его.

146. Брат сказал авве Сисою: вижу, что память о Боге всегда пребывает со мною. Старец говорит ему: не велико, что помысл твой всегда с Богом; то велико, чтоб зреть себя ниже всякой твари, ибо сие и телесный труд руководят к смиренномудрию.

147. Пришли некоторые к авве Сисою, чтоб услышать от него слово, но он ничего не сказал им, а только повторял на все: простите мне. Увидев корзины его, они спросили у ученика его Авраама: что делаете вы с сими корзинами? Он ответил: туда и сюда употребляем их. Услышав сие, старец сказал: и Си-сой ест оттуда и отсюда. И братия много попользовались, услышав это, и удалились с радостию, назидаясь смирением его.

148. Три старца пришли к авве Сисою, услышав о делах его, и первый спросил его: отче! Как могу я избавиться от реки огненной? Но он не ответил ему. Второй говорит: отче! Как могу я избавиться от скрежета зубов и червя неусыпающего? Третий спросил: отче! Что мне делать, ибо память о тьме кромешной убивает меня? Старец сказал им в ответ: я не помню ни о чем из сего. Бог милосерд, и уповаю, что Он сотворит со мною милость. Старцы, услышав слово его, удалились с печалию, но старец, не желая попустить им удалиться с печалию, вернув их, сказал: блаженны вы, братия! Я позавидовал вам! Первый из вас сказал о реке огненной, второй – о тартаре, третий – о тьме. Если ум ваш обладает такою памятию, то вам невозможно грешить. Что же буду делать я, жестокосердый, кому не дается видеть даже того, что есть «мучение человеком», и оттого я грешу каждый час. Тогда, покаявшись ему, они сказали: как слышали мы, так и видим.

149. Когда однажды авва Сисой пришел в Клисму, пришли некоторые миряне повидать его. Много говорили они, но старец не говорил им ни слова. Наконец один из них сказал: что вы беспокоите старца? Он не ест, потому не может и говорить. Старец ответил: я ем, когда бывает потребность.

150. Некогда пришли ариане к авве Сисою в гору аввы Антония и начали порицать православных. Старец не отвечал им ничего, а, позвав ученика своего, сказал: Авраам! Принеси мне книгу святого Афанасия и почитай ее. Те умолкли, и обличилось, что они в ереси. Потом он отпустил их с миром.

151. Брат просил авву Сисоя Фивейского: скажи мне слово. Он говорит ему: что имею сказать тебе? Я читаю в Новом Завете и уклоняюсь на Ветхий.

152. Тот же брат спросил авву Сисоя Петрейского о слове, которое сказал авва Сисой Фивейский. Старец ответил: я во грех ложусь и во грехе встаю.

153. Авва Сисой сказал: ищи Бога, но не ища, где Он обитает.

154. Брат спросил авву Сисоя: что мне делать? Он ответил: дело, которое ты должен искать, есть крепкое молчание и смирение, ибо написано: блажени вси пребывающий в Нем (Ис. 30:18). Так можешь ты спастись.

155. Авва Сисой спросил одного брата: как себя имеешь? Он ответил: тщетно иждиваю я дни, отче. Старец сказал: если б и я тщетно иждивал дни, то был бы благодарен.

156. Брат просил авву Сисоя: скажи мне слово. Он сказал: что ты заставляешь меня говорить понапрасну? Вот, что видишь, то и делай.

157. Говорили об авве Сисое, что однажды, сидя, он воскликнул громким голосом: о горе! Ученик спросил его: что с тобою, отче? Старец сказал: одного человека ищу поговорить и не нахожу.

158. Говорили об авве Сисое, что, когда он заболел, сидели у него старцы, а он говорил с кем-то. Старцы спросили его: что ты видишь, авва? Он ответил: вижу, что пришли за мною, и умоляю, чтоб они оставили меня несколько покаяться. Один из старцев говорит ему: если оставят тебя ныне, можешь ли годиться на покаяние (то есть на труды)? Старец сказал: если и не могу делать, но постеню немного о душе своей и довольно мне.

159. Брат спросил авву Сисоя: какой путь приводит к смирению? Старец сказал ему: путь, приводящий к смирению, есть сей: воздержание, молитва к Богу и борение себя – быть ниже всякого человека.

160. Некто из отцов говорил: спросил я авву Сисоя: что означает говорящееся об идолах в псалме? Старец ответил: об идолах написано: уста имут, и не возглаголют: очи имут, и не узрят: уши имут, и не услышат (Пс. 134:16, 17). Таков должен быть и монах. Также идолы суть мерзость, и он должен почитать себя мерзостию.

161. Авва Сармат сказал: для меня лучше человек согрешивший, если он познал, что согрешил, и покаялся, нежели не согрешивший и почитающий себя праведным.

162. Авва Серин сказал: все время мое я провел в трудах: жал, шил, плел, но при всем том, если бы рука Божия не питала меня, я не мог бы пропитаться.

163. Мать Синклитикия сказала: как невозможно корабля построить без гвоздей, так невозможно спастись без смиренномудрия.

164. Еще сказала: подражай мытарю, чтоб не быть осуждену с фарисеем, и избери кротость Моисееву, чтоб, краеобрезав сердце свое, ты преложил его во источники вод.

165. Брат просил авву Тифоя: скажи мне слово! Он спросил: имеешь ко мне веру? Тот ответил: имею. Итак, – сказал он ему, – иди и, что видишь меня делающим, делай и ты. Тот говорит: что же я вижу в тебе, отче? Старец сказал: то, что помысл мой ниже всех людей.

166. Авва Иперехий сказал: древо жизни, вырастающее высоко, – есть смиренномудрие.

167. Старец сказал: имеющий смирение смиряет демонов, а не имеющий смирения поругаем бывает демонами.

168. В одном городе был епископ, который по действию диавола пал в блуд. Хотя никто не знал о грехе его, но однажды, когда было полное собрание в церкви, сам собою он исповедал грех свой пред всеми, говоря: я пал в блуд. Потом снял с себя омофор и, положив его на престоле, сказал: я не могу уже более быть вашим епископом. Тогда все с плачем закричали: грех твой да будет на нас, только останься на епископстве. Он сказал им на то: сделайте же, что я виноват. Потом велел затворить большие церковные двери, пал у малого из нее выхода и сказал: нет тому части с Богом, кто, выходя, не попрет меня ногами. По слову его все сделали так, и когда выходил уже последний, был глас с неба: ради великого смирения его, Я простил ему грех его.

169. Старец сказал: не только смиреннословь, но и смиренномудрствуй, ибо невозможно тебе возвыситься в делах Божиих без смиренномудрия.

170. Один великий отшельник спросил: почему так воюешь ты против меня, сатана? Услышав то, сатана сказал: потому что и ты сильно воюешь против меня.

171. Жили вместе два брата по плоти, и пришел диавол разлучить их друг с другом. Однажды меньший брат зажигал светильник и, поворачивая его, по действию диавола, опрокинул. Другой брат в гневе побил его, но он, поклонясь, сказал: потерпи на мне, брат, я опять зажгу. И вот пришла сила Божия и мучила демона до утра. Демон пошел и рассказал начальнику своему о случившемся, и, когда он рассказывал, слышал то жрец эллинский, пошел и, сделавшись монахом, с самого начала держал смирение и говорил, что смирение уничтожает всю силу врага, как и услышал он него самого: когда смущу я монахов, и один из них положит метание, то разрушается вся сила моя.

172. Старцы говорили: венец монаха есть смиренномудрие.

173. Спросили старца: как душе приобрести смирение? И старец ответил: если она об одних своих грехах будет пещись.

174. Старец сказал: как земля никогда не падает вниз, так и смиряющий себя.

175. Старец говорил: смирение не гневается и не прогневляет никого.

176. Одного из старцев-пустынников беснующийся человек, испускавший страшную пену, ударил по ланите. Старец обратил ему другую, и демон, не снесши жжения смирения, тотчас вышел.

177. Старец говорил: когда превзойдет в тебя помысл высокоумия или гордости, то испытай совесть свою: исполнил ли ты все заповеди, любишь ли врагов своих и скорбишь ли о ранах их, считаешь ли себя непотребным рабом и грешнейшим всех? И тогда не будешь высокоумствовать, будто исправен во всем, зная, что сей помысл все разрушает.

178. Старец сказал: почитаемый или хвалимый более своего достоинства большой терпит вред, а нисколько не почитаемый людьми прославится свыше.

179. Брат спросил старца: хорошо ли творить много метаний? Старец ответил: видим, что, когда Иисус Навин пал на лице свое, тогда явился ему Бог.

180. Спросили старца: почему мы столько бываем боримы демонами? И он сказал: потому что отбрасываем оружия свои, то есть неискание чести, смирение, нестяжательность и терпение.

181. Брат спросил старца: если брат внесет ко мне слова со вне, хочешь, авва, чтоб я сказал ему: не вноси их. Старец сказал: нет. Брат спросил: почему? Старец ответил: потому что, сказав ближнему не творить сего, не оказаться бы и нам творящим то же, если не возможем соблюсти того. Брат сказал: итак, что же делать? Старец ответил: если хочешь – молчать. Примера сего достаточно для ближнего.

182. Спросили старца: что есть смирение? И он ответил: если согрешит пред тобою брат твой, простить ему прежде, нежели он раскается пред тобою^[18].

183. Старец говорил: ни в каком искушении не обвиняй людей, но себя одного, говоря: грех моих ради случилось сие со мной^[19].

184. Брат спросил старца: что есть смиренномудрие? Старец ответил: то, чтоб благотворить злотворящим тебе. Говорит брат: если же не достиг кто в меру сию, что ему делать? Старец сказал: пусть бежит, емшись молчания.

185. Брат спросил старца: в чем состоит странничество? Старец сказал: я знал брата-странника, который, находясь в церкви, где случилось быть трапезе любви, сел вместе с братиями за трапезу. Некие спросили: кто позвал и этого? И сказали ему: встань и выйди отсюда! Он встал и вышел, но другие, сжалившись над ним, пошли и опять позвали. После спросили его: что было у тебя на сердце, когда был ты выслан и когда опять был введен? Он ответил: я положил в сердце своем, что я то же, что собака: когда гонят ее – отбегает; когда кликнут – опять приходит.

186. Однажды пришли некие в Фиваиду к одному старцу и привели с собой бесноватого, чтоб он уврачевал его. Старец, после сильных молитв о том, сказал демону: выйди из создания Божия! Демон говорит старцу: выйду, только скажи мне: кто такие козлища и кто – агнцы? Старец ответил: козлище – я, а агнцев знает Бог. Услышав сие, демон сильно закричал: вот выхожу ради смирения твоего, – и вышел в тот же час.

187. Один египетский монах жил в предградии Константинополя при царе Феодосии младшем. Однажды царь, проходя тем путем и оставив всех, пришел один и постучался к монаху. Тот отворил ему и, хотя узнал, кто он, но принял его как одного из чиновников. Когда царь вошел, старец сотворил молитву, и они сели. Царь начал его спрашивать: как живут отцы, кои в Египте? Тот сказал: все молятся о спасении твоем. Потом сказал ему: вкуси немного, – намочил ему хлебов (сухих), влил немного елея и положил соли. Царь вкусил. Старец подал ему воды, и он выпил. Потом спросил его царь: знаешь, кто я? Старец ответил: Бог тебя знает! Тогда царь сказал ему: я – царь Феодосий! И старец тотчас поклонился ему. Царь говорит ему: блаженны вы, что не имеете попечений житейских. Воистину, рожденный на царство, я никогда с такою приятностию не ел хлеба и не пил воды, как ныне. С тех пор царь начал чтить старца, но старец убежал и опять пришел в Египет.

188. Один старец-отшельник, блуждая по пустыне, подумал сам в себе, что исполнил все добродетели и начал молиться Богу, говоря: покажи, чего мне не достает, и я то сделаю! Бог, желая смирить помысл его, сказал ему: поди к такому-то архимандриту и, что он скажет тебе, то сделай. А архимандриту открыл Бог: придет к тебе такой-то отшельник, скажи ему: возьми бич и паси свиней. Когда старец пришел к архимандриту, то, целовав друг друга, они сели и отшельник сказал: скажи мне, что мне делать, чтобы спастись? Тот говорит ему: сделаешь ли, что ни скажу тебе? Он сказал: сделаю. Тот говорит: возьми бич и иди паси свиней. Отшельник пошел и пас свиней. Знавшие его и слышавшие о нем, узнав, что он пасет свиней, говорили: посмотрите на отшельника, о котором мы слышали! Наверное он исступил из ума или в нем демон, коль он пасет свиней. Но Бог, видя смирение его, с коим он переносил такое поношение от людей, возвратил его на прежнее место.

189. Старец сказал: не говори в сердце своем против брата твоего, что я трезвеннее его и живу более подвижнически, но покорись благодати Христовой в духе нищеты и любви нелицемерной, чтоб не впасть тебе в дух велехваления и не погубить труда своего, ибо написано: мняйся стояти, да блюдется, да не падет (1Кор. 10:12), будь же солию осолен в Господе.

190. Старец говорил: никогда не преступал я чина моего, чтоб идти ввысь, и никогда, низведенный в смирение, я не смущался, ибо вся моя забота – молиться Богу, пока ни изведет Он меня из ветхого человека.

191. Брат просил старца: скажи нам о спасении, авва! Впрочем, хотя и скажешь, мы не соблюдем того, потому, что солено-горька земля наша.

192. Говорили старцы: когда не бываем боримы, тогда паче нужно смиряться, ибо Бог, видя нашу слабость, покрывает нас, а если возмечтаем о себе, Он возьмет от нас покров свой, и мы погибнем.

193. Одному из братьев явился диавол, преобразившись в ангела света, и говорит ему: я – Гавриил и послан к тебе. Но брат сказал: смотри, не к другому ли ты послан, ибо я недостоин сего. И диавол тотчас исчез.

194. Старцы говорили: хотя видимо явится тебе ангел, не принимай, но смири себя, говоря: я недостоин видеть ангела, потому что живу во грехах.

195. Говорили об одном старце, что он, сидя в келлии своей и подвизаясь, видел демонов явно и уничижал их. Диавол, видя себя побеждаемым от старца, явился ему и сказал: я – Христос. Увидев его, старец смежил очи свои. Диавол спросил: для чего смежаешь ты очи свои? Я – Христос. Старец ответил ему: я не хочу видеть здесь Христа. И диавол, услышав сие, исчез.

196. Другому старцу говорили демоны: желаешь видеть Христа? Он же сказал им: анафема вам и тому, о чем вы говорите! Ибо я верую моему Христу, Который сказал: аще кто речет вам: се зде Христос, или онде, не имите веры (Мф. 24:23). И они тотчас исчезли.

197. Рассказывали об одном старце, что он семьдесят седмиц принимал пищу по единожды в каждую и молился об одном речении Писания, но Бог не открыл ему того. Наконец сказал он себе: сколько трудов подъял я и ничего не успел. Пойду же к брату моему и спрошу его. Но лишь только он затворил дверь, чтобы пойти, послан был к нему Ангел Господень, который сказал: семьдесят седмиц, что ты постился, не взошли пред Бога, но когда ты смирил себя и пошел к брату, я послан открыть тебе то слово. И объяснив ему слово, о котором он просил, отступил от него.

198. Старец говорил: если кто со страхом Божиим и смирением повелит брату сделать какое дело, то слово его, ради Бога изшедшее из уст, располагает брата подчиниться и сотворить повеленное. Если же кто повелевает брату не по страху Божию, а по господству, желая властвовать над ним, то Бог, видящий сокровенное сердце, не извещает его послушаться и сделать, ибо явно дело, для Бога бывающее, и явно дело господства. Божие – смиренно с утешением, а которое с господством – исполняет гнева и смущения, потому что оно от лукавого.

199. Старец сказал: по-моему, лучше побеждение со смиренномудрием, нежели победа с гордостию.

200. Старец сказал: не презирай того, кто при тебе, ибо не знаешь, в тебе ли Дух Божий или в нем? Говорю: того, кто при тебе, то есть прислуживающего тебе.

201. Брат спросил старца: если, живя с братьями, увижу какое недолжное дело, советуешь ли мне сказать им? Старец ответил: если есть старшие тебя или сверстники, то более будешь иметь покоя, если смолчишь. Сам ты умалишь себя и будешь беспопечителен. Брат сказал ему: итак, что же мне делать, ибо меня смущают духи? Старец ответил: коль то тяготит тебя, то напомни им однажды со смирением и, если не послушают тебя, оставь труд свой, отсекая пред Богом волю свою. Но смотри не выказывай себя, чтоб было по Богу попечение твое. Впрочем, как я думаю, лучше молчать, ибо в этом есть смирение.

202. Один брат оскорбился на другого брата. Сей, услышав об этом, пришел покаяться ему, но брат не отворил ему двери. Тот пошел к одному старцу и рассказал ему о сем. Старец сказал в ответ: смотри, не имеешь ли ты самооправдания в сердце своем, осуждая брата, как виновного, а себя оправдывая? Потому ему не извещено отворить тебе. Впрочем, вот что я скажу тебе: хотя он согрешил против тебя, поди и положи в сердце своем, что ты согрешил против него, и оправдай брата своего. Тогда Бог известит его прийти с тобою в единомыслие. Брат поверил и сотворил так. Когда потом он пришел к брату и постучался, тот, лишь только услышал стук, отворил, первый покаялся ему и от души целовал его, и они потом были между собой в великом мире.

203. Говорили об одном из отцов, что он семь лет молил Бога об одном даре, и он дан был ему. Потом он пошел к одному великому старцу и открыл ему о даре. Старец тот, услышав сие, восскорбел и сказал: велик труд! Иди и моли Бога другие семь лет, да возмется от тебя дар сей, ибо он неполезен тебе. Он пошел и сделал так, и дар взят был от него.

204. Брат спросил старца: в чем состоит преспеяние человека по Богу? Старец ответил: преспеяние человека есть смирение, ибо насколько кто низводится в смирение, настолько возводится к преспеянию.

205. Старец сказал: или, бегая, бегай людей, или посмевайся миру и людям, творя себя боримым во многом.

206. Старец сказал: если, смиряя себя, скажешь кому-либо: прости мне, – то пожжешь демонов.

207. Старец сказал: если стяжешь молчание, то не почитай себя исправляющим добродетель, но говори: я недостоин и говорить.

208. Старец говорил: если б хлебник не полагал покрывала на глаза мелющего животного, оно обратилось бы и поело труды свои. Так и мы приемлем, по устроению Божию, покровы, чтоб не видели добра, какое делаем, и, ублажая самих себя, не погубили бы мзды своей. Потому и оставляемы бываем иногда в скверных помыслах и их одних видим, чтоб осуждали самих себя. И сии скверны служат нам покровом небольшого нашего добра, ибо когда человек осудит себя, то не погубит мзды своея.

209. Спросили старца: что есть смирение? И он ответил: смирение есть великое и божественное дело. Путь же к смирению – телесные труды и почитание себя грешником и низшим всех. Брат спросил: что значит быть ниже всех? Старец сказал: это значит – не внимать чужим грехам, а всегда только своим и непрестанно молиться о них Богу.

210. Брат спросил старца: скажи мне, какое бы дело мне соблюдать, чтобы спастись? Старец ответил: если возможешь снести, когда тебя унизят, то это будет выше всех добродетелей.

211. Старец говорил: переносящий уничижение, поношение и ущерб может спастись.

212. Старец сказал: не имей знакомства с игуменом и не учащай к нему, ибо чрез это ты и дерзость возымеешь и сам, наконец, захочешь быть игуменом.

213. Один святой муж, увидев грешащего, горько заплакал и сказал: сей ныне, а я завтра. Так, как бы кто ни грешил пред лицем твоим, не осуждай его, но имей себя грешнейшим его.

214. Был в киновии один брат, который брал на себя все грехи, взносимые на него братьями, и даже до блуда обвинял себя, говоря: я то сделал. Некоторые из братий, не зная делания его, начали роптать и говорили: сколько грехов наделал этот, а между тем совсем не работает! Но авва, зная делание его, говорил им: для меня лучше одна его рогожа со смирением, нежели все ваши с гордостию. И хотите ли получить удостоверение от Бога? Потом принес по три их рогожи и одну рогожу брата и, разведши огонь, бросил их туда. Все они сгорели, кроме рогожи брата. Увидев сие, братия в страхе положили ему метание и после имели его как отца.

215. Один монах, получив рану, не только стерпел то, но и положил метание нанесшему ее, и рана тотчас исцелела.

216. Старец сказал: не влагай в сердце свое осуждения на брата за какое бы то ни было дело.

217. Спросили старца: как некоторые говорят, что видят видения ангелов? Старец ответил: блажен тот, кто всегда видит грехи свои.

218. Один старец, живший при Иордане, вошел в час зноя в пещеру и нашел там льва, который начал скрежетать зубами и рычать. Старец сказал ему: что ты скорбишь? Есть место, можно поместиться и мне, и тебе. Если не хочешь, встань и выйди. И лев, не вынесши сего слова, вышел.

219. Брат спросил старца: почему, когда я полагаю метание имеющему нечто на меня, то вижу, что он неискренен со мною? Старец говорит: скажи мне истину: не имешь ли в сердце своем самооправдания, когда полагаешь метание согрешившему против тебя, думая, что он согрешил против тебя, и только по заповеди полагаешь ему метание? Брат ответил: точно имею. Старец сказал: посему Бог и не полагает ему на сердце быть искренним с тобою, что ты не полагаешь ему метания с убеждением, будто ты согрешил против него, а напротив, почитаешь его согрешившим против тебя. Но хотя он и согрешил против тебя, положи в сердце своем, что ты грешен против брата своего и оправдай, тогда Бог положит ему на сердце быть искренним с тобою. При сем рассказал ему в пример такой случай: были два благочестивых мирянина, кои, согласясь между собою, оставили мир и сделались монахами. По неразумной ревности, не понявши, как должно, евангельского слова, они скопили себя царствия ради Божия. Архиепископ, услышав о том, отлучил их. Они же, думая, что сделали хорошо, вознегодовали на него, говоря: мы скопили себя царствия ради Божия, а они отлучили нас, но пойдем и скажем о сем архиепископу Иерусалимскому! Пошли и сказали ему все. Архиепископ говорит им: и я отлучаю вас. Опечалившись тем, они пошли в Антиохию к архиепископу и сказали ему о своем деле, но и он отлучил их. Говорят они друг другу: пойдем в Рим к папе, и он оправдает нас. Придя к великому архиепископу Рима, рассказали ему, что сделали с ними архиепископы, и прибавили: теперь мы пришли к тебе, потому что ты первый между всеми. Но и он сказал им: и я отлучаю вас, и да будете отлучены. В недоумении они сказали один другому: они друг другу потакают, потому что вместе собираются на соборах. Но пойдем к святому Божию Епифанию, епископу Кипрскому, ибо он пророк и не приемлет лица человеческого. Когда они приближались к городу его, открыто было ему о них, и он послал навстречу им сказать: даже и в город сей не входите. Посему, придя в себя, они сказали: поистине, мы согрешили. Пусть бы те неправедно нас отлучили, но ужели и сей пророк? Вот и Бог открыл ему о нас. И осудили они себя сами за дело, которое сделали. Тогда сердцеведец Бог, видя, что они осудили себя во истине, дал извещение о том Епифанию, епископу Кипрскому, и он сам собою послал привести их и утешил, принял в общение, и потом написал архиепископу Александрийскому: приими чад своих, ибо они покаялись поистине. Итак, – сказал старец, – вот в чем врачевание человека и чего хочет Бог: чтоб человек положил грех свой на себя пред лицем Его!

220. Старец сказал: хочу лучше быть учиму, нежели учить.

221. Старец сказал: скромность со смирением везде хороши, ибо иной бывает радушен и являет себя любовным, но, если он делает это не в меру, осуждается, а скромный, оградивший себя смирением, всегда имеет честь.

222. Опять сказал: смирение сильнее всякой силы, и один из отцов рассказывал: вблизи друг друга были два епископа, имевшие неудовольствие один на другого, из которых один был богат и силен, а другой – смирен. Сильный покушался сделать зло смиренному, и сей, услышав о том, говорит клиру своему: мы победим его благодатию Божиею. Они говорят ему: владыко! Кто может победить его? Он ответил: подождите, дети, и увидите милость Божию. Итак, дождавшись, когда тот должен был совершать торжество мучеников, говорит он клиру своему: последуйте за мною и, что увидите меня делающим, делайте и вы, и победим его. Они недоумевали в себе: что будет он делать?! Пришли они к тому епископу, и, когда проходил крестный ход при собрании целого города, смиренный епископ пал к его ногам со всем клиром своим и сказал: прости нам, владыко! Мы рабы твои. Тот, пораженный таким поступком и придя в сокрушение, потому что Бог изменил сердце его, схватился за ноги епископа и сказал: ты – владыко мой и отец! С тех пор водворилась между ними совершенная любовь. Тогда смиренный епископ сказал клиру своему: не говорил ли я вам, дети, что мы победим его благодатию Христовою! И вы, если будете с кем во вражде, творите то же благодатию Господа нашего Иисуса Христа.

223. Старец сказал: если бы мы ревновали о смирении, то не имели бы нужды в наказании, ибо все беды бывают с нами за возношение. Если Апостолу дан был ангел сатанин, да ему пакости деет, да не превозносится (2Кор. 12:7), не тем ли паче нам, возносящимся, дан будет сам сатана попирать нас, пока смиримся.

224. Брат спросил старца: в чем состоит успех монаха? Старец ответил: смирение ведет монаха к преспеянию.

225. Старец сказал: венец монаха есть смирение. Если монах будет осуждать себя во всяком деле с великим смирением и любовию к Богу, то, где бы ни жил он, будет иметь покой благодатию Христовою.

226. Одному старцу, ради великого смирения его, Бог ниспослал дар прозрения. Но старец, впервые предузнав, что идут к нему для посещения, начал молиться Богу, чтоб взят был от него дар сей. Потом пошел к другому великому старцу и просил его, говоря: спостражди мне, да взята будет от меня вещь сия. Так, сидя каждый в келлии своей, молились они о сем Богу, и пришел старцу глас: вот вземлю его от тебя, но когда бы ни захотел, будешь иметь его.

227. Был один братолюбец, исполненный любви и никогда не мысливший зла. Другой брат украл вещи и положил у него, и он не знал о том. Спустя несколько дней, вещи были узнаны, и старец, приведенный в собрание, положив метание, говорил: простите мне, каюсь! Позже пришел брат, укравший вещи, и, разговаривая со старцем, спросил его: ты украл вещи? Старец положил метание брату и сказал: прости мне. Равным образом, если падал кто-либо из братий и запирался, он полагал метание и говорил: я сделал этот грех, простите мне. Столько был любвеобилен и смиренномудр сей преподобный, что никого никогда не оскорблял даже и словом.

228. Один отшельник поставлен был епископом и по скромности и любви к безмолвию никого не наказывал, долготерпеливо снося падения каждого. Так, эконом его не как должно смотрел за вещами церковными и некоторые сказали ему: почему не наказываешь ты эконома, столько нерадивого? Епископ же отложил наказание. На другой день идут опять огорчившие его из-за эконома, и епископ, узнав о том, скрылся от них. Те, придя и не видя епископа, начали искать его и, нашедши, спросили: почему ты скрылся от нас? Он ответил: потому что то, что стяжевал я шестьдесят лет, молясь Богу, вы хотите похитить у меня в два дня.

229. Старец сказал: если будет между тобою и другом слово скорбное, и тот запрется в сем слове, не напирай на него, говоря: ты сказал. Потому что он обратится и скажет: точно сказал, и что же? И произойдет между вами еще большее неудовольствие. При сем рассказал: два старца в Келлиях беседовали о слове Писания. Один погрешил в слове, и другой сказал о том пресвитеру. Пресвитер встал, пошел к тому старцу и спросил его: сказал ты это слово? Тот ответил: сказал. Он говорит ему: когда придешь в церковь, запрись в сем слове. Когда пришел он в церковь, пресвитер спросил его: сказал ты такое слово? Тот отвечал: нет. Он спрашивает другого старца: слышал ты такое слово? Тот тоже заперся и положил метание. И был великий мир.

230. Некогда в Ските один брат звал другого брата, говоря: приди ко мне в келлию и я омою тебе ноги. Но он не пошел. Тот в другой раз и в третий сказал ему то же; он не пошел. Наконец брат пришел в келлию его и, положив метание, просил его: приди в келлию мою! Он встал и пошел с ним. Брат спросил его: почему ты не приходил прежде, хотя я часто просил тебя? Он ответил: когда словом одним говорил ты, я не был извещен пойти. Когда же увидел дело монашеское, то есть метание, то с радостию пошел с тобою.

231. Брат спросил старца: что мне делать? Меня смущает тщеславие. Старец ответил: хорошо делаешь, ибо ты сотворил небо и землю! Приведенный тем в сокрушение, брат, положив метание, сказал: прости мне, ибо я ничего такого не сделал! Старец говорит ему: если Сотворивший их пришел к нам со смирением, то ты – скудель, для чего тщеславишься? И что сделал ты, бедный?

232. Говорили о двух братиях, что, когда они сидели вместе и беседовали, произошло между ними небольшое неудовольствие. Один из них, возвратясь в келлию свою, не мог усидеть и, придя к брату, положил ему метание. Тот говорит ему: прости, мне и в ум не приходило, что между нами есть неудовольствие. Авва Авраам пошел и рассказал о дел сем авве Пимену, и старец сказал: один из них нашел путь, ибо делом показал смирение.

233. Старец сказал: не тот смиренномудр, кто сам себя уничижает, но тот, кто с радостию приемлет поношение и безчестие от ближнего.

234. Был в Келлиях один брат, который в такое пришел смирение, что всегда молился так: Господи! Пошли мне огневицу, ибо, будучи здоров, я преслушиваю Тебя.

235. Один брат отрекся мира вместе с отцом своим по плоти, и оба они пребывали в одном монастыре. Спустя несколько времени, брат услышал об отце своем, что он исцелил одного больного от демона, пошел и рассказал о том великому старцу, говоря с печалию: авва! Отец мой преуспел и изгнал демона из брата, а я в нерадении пребываю, и никакого не видно во мне успеха. Старец говорит ему: поистине, сын мой, не есть то преспеяние, чтоб изгонять демонов или врачевать больных, ибо сие не человек творит, а сила Божия и вера приходящего, и многие, не уразумев сего, от врачеваний впадали в гордость и погибали. А я говорю, что если человек придет в истинное смирение, то другого преспеяния, больше сего, нет, потому что оно никогда не падает, ибо смиривший душу свою куда и упадет, когда он поверг себя долу. Признак сего – когда кто, будучи бесчестим, радуется.

236. Один искусный брат пришел из Скита в Фиваиду и вступил в киновию, в которой почти все братия были мужи святые из так называемых тавеннисиотов. Пробыв там несколько дней, говорит он архимандриту: сотвори молитву, авва, и отпусти меня, ибо я не могу пребывать здесь! Авва спрашивает: почему, сын мой? Брат отвечает ему: потому что здесь нет труда, а посему и мзды. Все здешние отцы суть подвижники, а я человек грешный и пойду туда, где могу встретить поношение и уничижение, ибо сии спасают человека грешного. Удивясь тому и узнав, что он делатель, авва отпустил его, сказав: поди, сын мой, мужайся, и да крепится сердце твое, и потерпи Господа (Пс. 26:14).

237. Старец сказал: смирение часто и без трудов спасало многих, как свидетельствуют о сем мытарь и блудный сын, кои, произнесши только несколько слов, были спасены. Труды человека, если нет при них смирения, губят его, ибо многие от великих трудов, какие подъемлют, падают в гордость, как фарисей.

238. Брат пришел к старцу и спросил его: каково тебе, отче? Старец отвечал: худо. Брат говорит ему: почему, авва? Старец сказал: вот уже восемнадцать лет предстою я Богу, проклиная себя и говоря: прокляти вси, уклоняющиися от заповедей Твоих (Пс. 118:21). Услышав сие, брат вышел, получив великую пользу от смирения старцева.

239. Пришел некогда в Раифу богатый человек из чужой страны и дал в милостыню братиям по монете, послал также и одному безмолвнику, сидевшему там в келлии. В ту ночь видит старец поле, исполненное терний, и кого-то, говорящего ему: ступай жни на поле давшего тебе монету. Утром послал безмолвник за приславшим ему монету христолюбцем и отдал ее ему, говоря: прими, брат, монету. Куда мне жать чужие терния! О, если бы очистить хотя свои!

240. Старец сказал: если сидишь в пустыне на безмолвии, не содержи в уме, будто делаешь что-то великое, но лучше почитай себя собакою, изгнанною из среды народа и привязанною за то, что нападает на людей и кусает их.

241. Старец сказал: если человек потрудится в том, чтоб всегда обличать, укорять и уничижать сокровенно душу свою, то уверит ее, что она бесчестнее собак и зверей, ибо те никогда не прогневляли Сотворившего их и не приидут на суд. Гораздо лучше не восстать на суд, нежели, восставши, вечно мучиться.

242. Брат, томимый нечистыми помыслами, скорбел и от великого смирения говорил: если я помышлял таковое, то нет мне части в спасении. Пошел он к великому старцу и просил помолиться о нем, чтоб Господь облегчил его от помыслов. Старец сказал ему: это не полезно тебе, сын мой. Но брат не переставал убеждать старца. Старец помолился Богу, и брань взята была от брата, но вскоре он впал в высокоумие и гордость, потому пошел просить старца, чтоб вернулись помыслы и смирение, которые он имел прежде.

243. Брат пришел к одному из отцов в лавру аввы Дула, что выше Иерихона, и спросил его: отче! Каково тебе? Старец отвечал: вот уже тридцать лет, как я, становясь на молитву, лгу пред Богом в молитве моей, ибо злопамятствую на брата своего, а Богу говорю: остави нам... яко и мы оставляем (Мф. 6:12); все попечение у меня только о том, чтоб есть, а говорю: забых снести хлеб мой (Пс. 101:5); сплю да утра, но пою: в полунощи востах исповедатися имени Твоему (Пс. 118:62); не имею нисколько сокрушения и говорю: утрудихся воздыханием моим (Пс. 6:7) и быша слезы моя мне хлеб день и нощь (Пс. 41:4); помышляю в сердце своем лукавое и говорю: поучение сердца моего пред Тобою выну (Пс. 18:15); не пощусь, а говорю: колена моя изнемогоста от поста (Пс. 108:24); исполненный гордости, всячески покою плоть свою, а, как бы ругаясь над собою, говорю: виждь смирение мое, и труд мой, и остави вся грехи моя (Пс. 24:18); не готов, а говорю: готово сердце мое Боже (Пс. 56:8; 107:2), и вообще вся служба моя и молитва моя служит в обличение мне и устыдение меня. Брат сказал старцу: я думаю, отче, что Давид говорил все это о себе. Старец воздохнул и ответил: что ты говоришь, брат! Поверь, если будет не соблюдено всего, что поем пред лицем Бога, пойдем в пагубу.

244. Старец сказал: если осудишь брата своего и совесть твоя станет мучить тебя, пойди положи ему метание и скажи: я осудил тебя, – и укрепись, чтоб не быть поругану, ибо осуждение есть смерть души.

245. Опять сказал: если услышишь о великих подвигах святых отцов, решайся и сам на то, призывая имя Господне, да укрепит Он тебя на дело, которое предпринял. Потом, если совершишь его, благодари Бога, если же не совершишь, – укори немощь свою, познай бессилие свое, смиряй помысл свой до дня смерти, как неспособный, бедный и нетерпеливый, и обличай душу свою всегда, что начала и не окончила.

246. Еще говорил: если живешь в пустыне и видишь, что Бог печется о тебе, не возносись сердцем своим, ибо иначе Бог возмет от тебя помощь Свою, но скажи лучше, что ради малодушия и немощи моей Бог творит милость Свою со мною, чтоб я потерпел и не заунывал.

247. Старец сказал: если примешься за подвижничество и потом послабишь, опять начни его и не переставай делать так до самой смерти, ибо в чем застигнут будет человек, в том и отыдет – в нерадении или в воздержании. Каждый день, год и неделю испытывай себя, преуспел ли ты в молитве, посте, безмолвии, паче же всего в смирении. Потому как то есть истинное преспеяние души, чтоб она день ото дня более и более смирялась, говоря, что всякий человек лучше меня, ибо без сего помысла, хотя бы знамения творил человек, хотя бы мертвых воскрешал, бывает далек от Бога.

248. Опять сказал: если похвалит тебя человек в лице твое, вспомни тотчас о грехах своих и попроси его: ради Господа не хвали меня, брат, ибо я шаток и не могу понести. Если же то будет великий человек, помолись Богу, говоря: Господи! Покрой меня от похвалы и хулы человеческой.

249. Еще сказал: если брат будет осуждать брата пред тобою, смотри не осуди и ты и не скажи: да, это так. Но или молчи, или скажи ему: я, брат, осужден сам и не могу осуждать другого, – и тем спасешь и себя, и его.

250. Старец говорил: если ты, заболевши, попросишь у кого-то чего-нибудь себе на потребу и тот не даст тебе, не оскорбляйся на него, но лучше скажи: если б я был достоин получить, Бог положил бы на сердце брату дать мне сию милостыню. Знай же, что есть причина в получении милостыни. Совершенные никогда не принимают ни от кого и ничего; средние – не говорят, чтоб им дали что-либо, но когда даст кто сам по себе, принимают то, как посланное от Бога; если же мы немощны и не можем вырабатывать потреб своих, – попросим с великим смирением, всегда осуждая самих себя.

251. Опять сказал: если не имеешь смирения духовного или молитвы духовной, держи хотя бы телесные, и ради телесных придут духовные, иначе – всуе трудишься.

252. Опять сказал: если смущают тебя нечистые помыслы, не скрывай их, но тотчас скажи их духовному отцу своему и обличи их, ибо чем более скрывает человек помыслы, тем более они размножаются и большую приемлют силу. Но как змея, если только выйдет из норы своей, тотчас убегает, так и худой помысл, обнаруживаемый, тотчас исчезает, и как червь портит древо, так худой помысл портит сердце. Открывающий помыслы свои быстро врачуется, а скрывающий их – недугует гордостию, ибо, если он ни к кому не имеет веры, чтоб открыть ему брани свои, это знак, что он не имеет смирения, так как смиренный всех видит святыми и добрыми, а себя одного зрит грешником. Впрочем, если человек от всего сердца своего призовет Бога и пойдет спросить какого-либо человека о помыслах своих, то человек сей или лучше Сам Бог, отверзший уста ослице Валаамовой, чрез человека даст ему всегда полезный ответ, хотя бы вопрошаемый был недостоин и грешен.

253. Еще сказал: если удержат тебя на трапезу любви и посадят на последнее место, не ропщи в помысле своем, но лучше говори: я недостоин и здесь сидеть. Ибо, говорю тебе, скорбь не находит на человека, если не свыше – от Бога, или для испытания его или за грехи его, а не содержащий сего в уме не верует, что Бог есть праведный Судия.

254. Опять сказал: если помысл гордости смутит тебя, скажи демону: Бог говорит, что всяк возносяйся, смирится (Лк. 18:14), и если ты не престанешь говорить мне, что я хорош, то я уверюсь, что я чужд Бога, ибо Господь гордым противится (Притч. 3:34; Иак. 4:6; 1Петр. 5:5).

255. Некто из старцев сказал: в стране нашей однажды собрались старцы, пользы ради, и один из них, встав, взял небольшой наплечник, лежавший на седалище его, возложил на плечи свои, держа его обеими руками, стал посреди всех, смотря на восток, и молился, говоря: Боже! Помилуй мя! И отвечал сам себе: если хочешь, чтоб я помиловал тебя, сложи, что носишь на плечах, и я помилую тебя! Потом опять говорит: Боже! Помилуй мя! И отвечал сам себе: я сказал тебе: сложи, что носишь на плечах, и я помилую тебя. Повторив это несколько раз, он сел. Отцы спросили его: скажи нам, что означает то, что ты сделал? Он ответил: наплечник, который ношу я на плечах своих, есть воля моя. Я просил Бога, чтоб Он помиловал меня с нею, а Он сказал мне: сложи то, что носишь на плечах, и Я помилую тебя. Так и мы, если желаем быть помилованы Богом, оставим собственную волю и улучим милость^[20].

256. Спросили старца: что есть смирение? Он ответил: смирение есть то, чтоб, когда согрешит брат твой против тебя, ты простил его прежде, нежели он покается тебе.

257. Старец сказал: ни в каком искушении не осуждай другого человека, но себя, говоря: это по грехам моим случилось со мною^[21].

258. Спросили старца: в чем преспеяние человека? Он ответил: в смирении, и другого преспеяния нет, ибо насколько кто низводится в смирение, настолько возводится в высоту.

259. Спросили старца: как может душа стяжать смирение? Он ответил: если она о своих и только об одних своих будет пещись грехах.

260. Некто из отцов касательно смирения рассказал такую притчу: кедры сказали тростникам: как вас – немощных и бессильных – не ломает буря, а мы – такие – бываем сокрушаемы ею? Тростники отвечали: мы, когда настанет буря и подуют ветры, качаемся с ветром туда и сюда и потому не ломаемся, а вы, противостоя ветрам, подвергаетесь опасности. Потом старец сказал: должно уклоняться, когда случится слово поношения, и не дать места гневу, а не противиться, чтоб не впасть в неуместные помыслы и дела.