Беседы на Книгу Бытия #2

Беседа XIX

«И рече Каин ко Авелю брату своему: пойдем на поле» (Быт.4:8).

1. Как неизлечимые раны не поддаются ни острым, ни смягчающим лекарствам, так и душа, раз сделавшись пленницей и предавшись какому-нибудь греху, если не хочет сама подумать о собственной пользе, не исправляется, сколько бы кто ни внушал ей; она, как будто бы совсем не имея слуха, не получает от увещания никакой пользы, не потому, что не может, но потому, что не хочет. Впрочем, с волей (человека) не то, что бывает с телесными ранами. В телесной природе недуги часто бывают неизлечимы, но с волей не так: напротив, нередко и злой человек, если захочет, может перемениться и сделаться добрым, и добрый, если не будет бдителен, может развратиться. Господь всяческих, создав нашу природу свободной, хотя со Своей стороны делает все и, следуя Своему человеколюбию и зная тайны, сокрытые в глубине души, увещевает, советует и предостерегает от злого дела, но не принуждает, а предложив соответствующие врачества, предоставляет все на волю больного. Так произошло теперь и с Каином. После такой (Божией) заботливости о нем, смотри, в какое он впал неистовство. Ему надлежало, сознав свой грех, позаботиться об исправлении; а он, как пьяный, к первой болезни и ране прибавляет другую язву и, не приняв лекарства, предложенного ему с таким усердием, напротив, спеша привести в исполнение задуманное убийство, начинает дело хитростью и лукавством, и льстивыми словами обольщает брата. Так звероподобен бывает человек, предавшийся злу. Насколько велико и почтенно (по своей природе) это разумное существо, особенно когда устремляется на делание добра, настолько же оно походит по жестокости на лютых зверей, когда уклоняется к злу. Впавши в дикость их, это кроткое и разумное существо далеко даже превосходит и их лютостью. Посмотрим, что произошло и в настоящем случае. «И рече Каин, – сказано, – ко Авелю, брату своему: пойдем на поле». Слова брата, а намерение убийцы. Что ты делаешь, Каин? Разве не знаешь, кому говоришь? Не думаешь, что речь у тебя с братом? Не думаешь, что он родился от одной с тобою матери? Не понимаешь гнусности своего предприятия? Не страшишься Судьи, Которого обмануть нельзя? Не трепещешь при мысли о злодеянии? Зачем увлекаешь брата в поле и уводишь его из отеческих объятий? Для чего лишаешь его отеческой помощи? Что за странность, что ты теперь влечешь брата в поле, – теперь пытаешься делать то, чего не делал прежде и, заменяя братскую любовь личиной дружбы, хочешь поступить с ним вражески? Какое неистовство! Какая свирепость! Положим, что ты, в ослеплении ума; нисколько не обращаешь внимания на братское расположение, не познаешь и самой природы; но за что так вооружился ты против того, кто ничем не оскорбил тебя? За какую вину и со стороны родителей хочешь причинить им такое огорчение, и быть первым совершителем этого ужасного дела, хочешь первый показать им эту насильственную смерть? Так ли платишь им за воспитание? Какая дьявольская хитрость возбудила тебя к этому делу? Разве можешь ты сказать, что благоволение к нему (Авелю) общего всех Владыки заставило его гордиться перед тобою? Не для отвращения ли тебя от этого убийственного намерения Бог подчинил тебе брата и поставил под твою власть, сказав: «к тебе обращение его, и ты тем обладаеши?» Действительно, эти слова нужно разуметь о подчинении брата (Каину). А некоторые говорят, будто это сказал ему Бог о принесенной им жертве: «к тебе обращение его», т.е. дара, «и ты тем обладаеши», т.е. ты сам воспользуешься им. Итак, предложивши то и другое (объяснение), я предоставляю вашему благоразумию – принять то, которое покажется вам более сообразным. А мне кажется, что это сказано о брате. «И бысть, внегда быти им на поли, воста Каин на Авеля брата своего и уби его» (Быт.4:8). Ужасный поступок, пагубная дерзость, ненавистное дело, непростительный грех, замысел души зверской! «Воста, – говорит, – на Авеля брата своего и уби его». О, мерзкая рука! О, жалкая десница! Впрочем, не руку надобно называть мерзкой и жалкой, но намерение, которому послужил этот член. Поэтому скажем так: о, дерзкое, гнусное и жалкое намерение! И чтобы мы ни сказали, не скажем всего, чего оно заслуживает. Как не оцепенела его рука! Как она могла поднять меч и нанести удар? Как душа его не вылетела из тела? Как она возмогла исполнить это беззаконное предприятие? Как не поколебалась и не изменила намерения? Как не подумала о природе? Как не размыслила, прежде совершения дела, о его конце? Как он мог, по совершении убийства, смотреть на тело брата, трепещущее на земле? Как мог видеть труп, поверженный на земле, и не впал тотчас в изнеможение от этого зрелища? Если мы, по прошествии стольких лет, каждый день видя умирающих, умирающих притом естественной смертью, и нисколько не близких нам людей, сокрушаемся и, хотя бы умерший был наш враг, прекращаем вражду, – тем более Каину следовало бы содрогнуться и тотчас же испустить дух, когда он видел, что тот, с кем он недавно беседовал, – брат от одной матери и от одного отца, родившийся из одной с ним утробы, привлекший на себя Божие благоволение, вдруг лежит, бездыханный и неподвижный, и трепещет на земле.

2. Но посмотрим, какое и после этого безбожного поступка и после такого преступления, не заслуживающего никакого извинения; – посмотрим, какое снисхождение и человеколюбие являет Бог всяческих. «И рече Бог к Каину» (Быт.4:9). Это одно уже, что Он удостоил Своей беседы совершившего такое преступление, какую показывает благость? Если мы часто гнушаемся и подобными нам людьми, когда увидим их совершившими подобное преступление, то тем более должно удивляться благому Богу, явившему столько терпения, – и совершенно справедливо. Он – Врач и Отец любвеобильный. Как Врач, Он употребляет все меры и средства, чтобы страждущим лютыми болезнями возвратить здоровье; а как Отец любвеобильный, Он желает, силой отеческой любви, привести в прежнее благополучное состояние (детей) по беспечности утративших свое благородство. Так как благость Его безмерно велика, то Он хочет и дерзнувшему на такое беззаконие явить великое Свое человеколюбие, говорит ему: «Где есть Авель, брат твой?» (Быт.4:9). Велико и безмерно снисхождение Божие? Спрашивает (Бог) не потому, чтобы не знал; нет, Он и с ним (Каином) поступил так же, как с отцом его: ничто не мешает нам снова рассказать об этом. В самом деле, как того (Адама), видя скрывающимся от стыда наготы, Бог спрашивал: «где еси?» (Быт.3:9), не по незнанию, но желая ободрить его, чтобы он через исповедание своего падения омыл грех свой (Ему издревле и изначала обычно требовать от нас исповедания во грехах и даровать прощение), – так и теперь Он спрашивает Каина и говорит: «Где есть Авель, брат твой?» Человеколюбивый Владыка принимает вид незнания для того, чтобы учинившего такое преступление вопросом побудить к исповеданию греха и чтобы он мог получить некоторое прощение и (воспользоваться) человеколюбием. «Где есть брат твой Авель?» Что же безрассудный, бесчувственный, упорный и бесстыдный? Ему надлежало бы подумать, что (Бог) вопрошает не по неведению, но чтобы услышать от него исповедание и нас вразумить не произносить до рассмотрения дела приговора над нашими братьями; надлежало бы помыслить о попечительности Господа, – как Он, желая удержать его от предприятия и зная замысел души его еще до приведения его в дело, употребил предохранительные средства; надлежало бы ему, размысливши обо всем этом, остановить свое неистовство, рассказать, что было, показать язву врачу и принять от него лекарство; а он еще увеличивает рану, усиливает затвердение язвы. «И рече, – сказано, – не вем». Смотри, какой бесстыдный ответ! Разве ты говоришь с человеком, которого можно и обмануть? Или не знаешь, жалкий и несчастный, кто беседует с тобой? Не понимаешь, что Он вопрошает по великой Своей благости, желая только найти повод, чтобы показать Свое человеколюбие и чтобы ты, после того, как Он со Своей стороны сделает все, не заслуживал уже никакого извинения, так как сам подвел себя под наказание?

«И рече: не вем. Еда страж брату моему есмь аз?» Примечай здесь, как обличает совесть, как он (Каин), понуждаемый, так сказать, совестью, не остановился на этом слове: «не вем», но прибавил: «Еда страж брату моему есмь аз?» Только что не обличил сам себя. Да если бы у тебя все делалось по (естественному) порядку и по закону природы, то тебе следовало бы быть и стражем братского счастья, потому что это внушала (тебе) природа, и рожденным от одной матери надлежало быть стражами друг друга. А если ты не захотел этого и отказался быть стражем брата, то для чего сделался и убийцей, умертвил того, кто ничем не оскорбил тебя, и еще подумал, будто некому и обличить тебя? Но подожди и увидишь, что сам убитый будет твоим обличителем, лежащий мертвым станет громогласно обвинять тебя, живого и ходящего. «И рече Бог: что сотворил еси сие?»^[127] (Быт.4:10). Многозначительны и эти слова. Для чего, говорит, сделал ты это? Для чего учинил эту безбожную дерзость, мерзкий поступок, непростительное дело, невыносимое безумие, новое и небывалое убийство, в первый раз твоей рукой введенное в общество человеческое? Для чего совершил это великое и ужасное дело, тяжелее которого нет между грехами? «Глас крове брата твоего вопиет ко Мне от земли». Разве Я – человек, и слышу только голос, который издается устами? Я – Бог, и могу слышать и вопиющего посредством крови и лежащего на земле. Вот как далеко несется голос этой крови, что от земли восходит на небо и, минуя небо небес и высшие силы, достигает самого престола Царя и жалуется на твое убийство, обличает нечестивое дело. «Глас крове брата твоего вопиет ко Мне от земли». Разве чуждому и стороннему нанес ты такую обиду? Нет, собственному своему брату, который ничем не оскорбил тебя. Но, может быть, Мое благоволение навлекло на него это убийство, и ты, не имея сил противоборствовать Мне, на него излил свою неукротимую ярость? Поэтому Я наложу на тебя такое наказание, чтобы и твое преступление, и наложенное на тебя за него наказание не могли быть преданы забвению, но чтобы случившееся с тобой было уроком для всех последующих. И вот за то, что ты сделал это и привел в исполнение свой злой замысел и от сильной зависти решился на убийство, «проклят ты на земли» (Быт.4:11).

3. Примечаешь ли, возлюбленный, разность в проклятии? Не пропусти этого без внимания, но по тяжести проклятия суди о тяжести преступления. Насколько этот грех (Каина) больше преступления первозданного (Адама), это желающему можно видеть из различия в проклятии. Там (Господь) сказал: «проклята земля в делех твоих» (Быт.3:17), и излил проклятие на землю, оказывая попечение именно о человеке; а здесь, так как дело гибельное, дерзость вопиющая, преступление непростительное, то сам (совершитель его) подвергается проклятию: «проклят ты, – говорит, – на земли». Он поступил почти так же, как змей, послуживший орудием дьявольского замысла; как тот посредством обмана ввел смерть, так и этот, обольстивши брата и выведши в поле, вооружил против него свою руку и совершил убийство. Поэтому, как змею сказал Господь: «проклят ты от всех зверей земных» (Быт.3:14), так и этому, потому что он поступил подобно тому. Как дьявол, движимый завистью и злобой, и, не перенося неизреченных благодеяний, дарованных человеку с самого начала, вследствие этой зависти решился на обман, который ввел смерть; так и этот, увидев, что Господь благоволит к его брату, от зависти подвигся на убийство. Поэтому Бог и говорит ему: «проклят ты от земли». Проклят, т.е. будешь от той самой земли, «яже разверзе уста своя прияти кровь брата твоего от руки твоея» (Быт.4:11). Проклят будешь той самой землей, которая обагрилась кровью, пролитой так злодейски и такой нечестивой рукой. Затем Божественное Писание, яснее определяя проклятие, говорит: «егда делаеши землю, и не приложит силы своея дати тебе» (Быт.4:12). Велико наказание, тяжко бремя негодования. Трудиться, говорит, ты будешь, станешь прилагать со своей стороны все старание о возделывании земли, напитанной такой кровью, но не получишь плодов от этих великих трудов; какие ни употребишь усилия, все они будут для тебя бесплодны. Да и на этом наказание еще не остановится, но и «стеня и трясыйся будеши на земли». Вот и еще величайшее наказание – беспрестанно стенать и трястись. Так как ты, говорит, во зло употребил телесную силу и крепость членов, за это обрекаю тебя на всегдашнее стенание и трясение, чтобы не только ты сам имел непрестанный урок и напоминание о своем беззаконном поступке, но и все, видящие тебя, самым видом твоим, как бы громким каким голосом, вразумлялись не отваживаться на подобные дела, чтобы наложенное на тебя наказание внушало всем не обагрять земли такой кровью. Для этого не подвергаю тебя и скорой смерти, чтобы твой поступок не был предан забвению; Я заставлю тебя влачить жизнь, тягчайшую смерти, чтобы ты самым опытом познал, какое совершил ты преступление. «И рече Каин ко Господу: вящшая вина моя, еже оставитися ми» (Быт.4:13). Многому и очень полезному для нашего спасения можно научиться отселе, если только захотим быть внимательными. «И рече Каин ко Господу: вящшая вина моя, еже оставитися ми». Вот полная исповедь! Так велик, говорит, грех, учиненный мною, что не могу получить прощения. Вот, скажет (кто-либо), он исповедал (грех) и исповедал с большой точностью. Но пользы от этого никакой, возлюбленный, потому что исповедь неблаговременна. Надлежало бы сделать это в свое время, когда можно было преклонить Судью на милость. Припомните теперь то, о чем я недавно говорил, что в тот страшный день и на том нелицеприятном судилище каждый и из нас сознается в своих грехах, имея перед своими глазами те ужасные наказания и неизбежные муки, но не получит от того никакой пользы, пропустивши время.

Покаяние имеет место и несказанную силу, пока еще не определено наказание (на последнем суде). Поэтому умоляю, доколе это дивное лекарство может быть действительным, воспользуемся им; и пока мы еще в настоящей жизни, примем врачество покаяния, зная наверное, что нам не будет никакой пользы от раскаяния тогда, как закроется зрелище и окончится время подвигов.

4. Но возвратимся к предмету. Каину необходимо было тогда же, когда он был спрошен Господом: «где Авель брат твой», исповедать свой грех, пасть (перед Богом), умолять и просить о прощении; но он в то время отверг врачество, а теперь, после приговора, когда все уже кончено, когда громогласно обвинила его кровь лежащего на земле (брата), он сознается и не получает от этого никакой пользы. Почему и пророк сказал: «Праведный себе самого оглагольник в первословии» (Притч.18:17). Так и этот, если бы предварил обличение Господа, может быть, удостоился бы некоторого человеколюбия по бесконечной благости Господа. Нет греха, как бы он ни был велик, побеждающего человеколюбие Божие, если мы в надлежащее время приносим покаяние и просим прощения. «И рече Каин...: вящшая вина моя, еже оставитися ми». Исповедание достаточно, но не благовременно. «И рече...: аще изгоняеши^[128] мя днесь от лица земли, и от лица Твоего скрыюся, и буду стеня и трясыйся на земли: и будет^[129], всяк обретаяй мя, убиет мя» (Быт.4:14). Смотри, какие трогательные слова, но, сказанные неуместно и неблаговременно, не возымели никакой силы (перед Богом). «И рече: аще изгоняеши мя днесь от лица земли, и от лица Твоего скрыюся, и буду стеня и трясыйся на земли: и будет, всяк обретаяй мя, убиет мя». Если Ты, говорит, сделал меня проклятым землей, если сам Ты отвратился от меня и подверг меня такому наказанию, чтобы мне стенать и трястись; то ничто уже не помешает, кому бы то ни было, убить (меня) находящегося в таком состоянии и лишенного Твоего благословения. Я буду беззащитен против всякого, кто ни захочет убить меня, потому что сам не могу защищаться своими расслабленными дрожащими членами; притом, когда узнают, что я лишен Твоего покровительства, то всякий, кто только захочет, смело уже умертвит меня. Что же человеколюбивый и благий Господь? «И рече ему Господь Бог: не тако» (Быт.4:15). Не думай, говорит, чтобы это так случилось. Нет, нельзя всякому, кто бы ни захотел, убить тебя, но продолжением твоей жизни Я и увеличу твою скорбь, и преподам урок последующим родам, чтобы вид твой служил для них вразумлением и никто не следовал твоему примеру. «И рече ему Господь Бог: не тако; всяк убивый Каина седмижды отмстится». Может быть, много уже сказано нами и мы привели в немалую усталость (ваше) тело? Но что делать? Видя вашу внимательность и пламенное усердие к слушанию, хочу я и остальное рассмотреть и объяснить по возможности. Что же значит: «седмижды отмстится?» Но я опять боюсь, чтобы обилием слов и не помешать вам удержать в памяти сказанное, и не показаться вам в тягость. Если не утомились, то потерпите; объяснив предлежащее место, мы окончим слово. «И рече ему Господь Бог: не тако; всяк убивый Каина седмижды отмстится. И положи Господь Бог знамение на Каине, еже не убити его всякому обретающему его» (Быт.4:15) Ты боишься, говорит, того, чтобы тебя не убили? Не бойся: этого не будет, потому что, кто сделает это, тот подвергает себя наказанию, в семь крат большему; для этого Я полагаю на тебе и знамение, чтобы никто не убил тебя по незнанию и не подвергся столь тяжкому наказанию.

5. Но надобно яснее показать вам, как убийца Каина подвергается седьмиричному наказанию. Будьте же, прошу вас, внимательны. Если теперь, когда, как мы в предшествующие дни часто говорили вашей любви, время поста и мы наслаждаемся такой тишиной и свободны от помыслов, возмущающих ум наш, если теперь не рассмотрим тщательно предлагаемого в Божественном Писании, то в какое другое время можем узнать это? Итак советую, прошу и молю, и только что не обнимаю у вас колена, – будем внимать тому, что говорится, с напряженным умом, чтобы нам возвратиться домой с благородным и высоким приобретением. Что же значит: «седмижды отмстится?» Во первых, число семь в Божественном Писании принимается в значении множества, и это можно найти во многих местах, например, «неплоды роди седмь» (1Цар.2:5) и тому подобное. А здесь вам указывается на тяжесть греха, на то, что им (Каином) сделан не один грех, но семь грехов, и за каждый грех надлежало понести великое наказание. Как же нам перечислить их? Если расчесть, то первый грех тот, что он позавидовал брату за Божие к нему благоволение: и этого одного греха уже достаточно было, чтобы наказать его смертью; второй – что он (позавидовал) собственному брату; третий – что употребил хитрость; четвертый – что совершил убийство; пятый – что убил брата; шестой – что первый совершил убийство; седьмой – что солгал Богу. Успели ли вы запомнить сказанное, или, если хотите, мы снова перечислим эти грехи, чтобы видеть вам, как каждого из них и одного достаточно было, чтобы подвергнуть его (Каина) величайшему наказанию? Кто простит человека, завидующего другому в том, что он пользуется благоволением Божиим? Вот и один, но величайший и непростительный грех. Потом этот грех является еще большим, когда зависти подвергается брат, и такой, который ничем не оскорбил: вот и это опять немаловажный грех. Третий грех тот, что (Каин) употребил хитрость, обманул брата, вывел его в поле и не постыдился самой природы. Четвертый – самое убийство, которое он совершил. Пятый, что умертвил брата единоутробного; шестой, что первый ввел этот вид убийства; седьмой, что, будучи вопрошаем Богом, дерзнул солгать. Итак, говорит Бог Каину, кто покусится убить тебя, тот подвергается седьмикратному наказанию. Поэтому не бойся этого. Вот Я полагаю на тебе и знамение, по которому всякий, кто ни встретится с тобою, узнает тебя. Твое расслабление на всю жизнь будет полезно для последующих родов; и то, что ты сделал один без свидетелей, узнают все, видя тебя стенящим и трясущимся, и этим трепетанием тела как бы говорящим и взывающим ко всем так: «Никто не отваживайся на подобное дело, какое я совершил, чтобы не понести такого же наказания».

6. Слыша это, возлюбленные, не просто будем внимать сказанному и не на то только смотреть, чтобы, ежедневно собираясь сюда, наслаждаться духовной трапезой, потому что нет пользы от одного слушания без исполнения на деле (слышанного). Нет, помышляя о том, отчего Каин довел себя до такого непростительного и тяжкого греха, – о том, что он от зависти к своему брату, ничем его не оскорбившему, отважился на такое жестокое дело, т.е. на убийство собственного брата, будем остерегаться не столько того, чтобы самим нам не потерпеть зла, сколько того, чтобы не причинить зла другим. Тот действительно терпит зло, кто хочет нанести вред ближнему. И чтобы тебе увериться в справедливости этого, посмотри и здесь, кто потерпел зло – убивший или убитый? Очевидно, что убивший. Почему? Потому что убитый даже до ныне воспевается устами всех, ублажается и венчается, как первомученик за истину, о чем говорит и блаженный Павел: «умерый Авель еще глаголет» (Евр.11:4). А убийца и тогда вел жизнь несчастнее всех людей, и в последующие времена подвергается всеобщему осуждению и представляется в Божественном Писании, как отверженный и проклятый Богом. И это еще в настоящей, конечной жизни. А что должно последовать с тем и другим в будущем веке; и что каждый из них, сообразно своему делу, получит от праведного Судьи, блаженство или противное этому, какое слово в состоянии изобразить? Никто не может изобразить ни этих радостей, ни скорбей. Одного примут Царство Небесное и вечные обители, и лики патриархов, пророков и апостолов, и собор всех святых, где будет он царствовать в нескончаемые веки с Царем Иисусом Христом, Единородным Сыном Божиим и Богом; а другого обымут геенна огненная и все прочие вечные мучения, и будет он страдать бесконечные веки, а вместе с ним и все подобные ему преступники, особенно же те, которые в последующие времена предавались самым гнусным страстям, за что тем большее наказание определяется от общего Владыки. Послушай, что говорит блаженный Павел: «Елицы бо беззаконно согрешиша, беззаконно и погибнут» (Рим.2:12), т.е. понесут более легкое наказание, потому что не получили от закона обличения, ни угрозы, ни исправления. «И елицы в законе согрешиша, законом суд приимут». Эти, т.е., как поступавшие и при помощи закона подобно тем, подвергнутся тягчайшим и невыносимым наказаниям. И совершенно справедливо, – потому что ни закон, ни примеры других, подвергшихся такому несчастью, не сделали их более благоразумными и скромными. Поэтому умоляю, хотя бы отныне вразумимся примерами других и направим жизнь свою к послушанию Господу и повиновению законам Его. Пусть ни зависть, ни ненависть, ни любовь плотская, ни мирское славолюбие и властолюбие, ни чревоугодие, ни другая какая нечистая страсть не обладает душевными нашими стремлениями; но очистив себя от всякой нечистоты временных наслаждений и оставив все постыдные и низкие страсти, поспешим к блаженной той жизни и к тем неизреченным благам, которые уготовал Бог любящим Его и которых да удостоимся все мы по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Беседа XX

«И изыде Каин от лица Божия, и вселися в землю Наид прямо Едему» и проч. (Быт.4:16).

1. Вот и сегодня, обратившись к последующему из прочитанного, предложим вам отсюда поучение и составим для вас обычную беседу из книг блаженного Моисея, или лучше сказать – из слов Духа, которые сообщила нам благодать Божия устами его. Но чтобы слово было для вас яснее, необходимо напомнить вашей любви о том, о чем было уже сказано, и на чем мы остановили поучение, чтобы ныне, начав с этого беседу, нам таким образом коснуться начала прочитанного. Итак, вы знаете, что мы, рассуждая об Авеле, как самыми событиями, так и тем, какую каждый из них принес жертву Господу, показали, что в нашу природу вложено познание того, что должны мы делать и чего не должны, что Творец всех создал нас свободными, что Он всегда или осуждает или увенчивает нас, смотря по нашему расположению (за это именно расположение жертва одного отвергнута, а дары другого приняты); и что Каин, будучи подвигнут завистью, устремился на убиение брата, и после этого нечестивого дела, хотя Бог хотел вызвать его на исповедание грехов, он однако не принял этого целительного врачества, но, прибавив к гнусному убийству еще ложь, навлек на себя тяжкое наказание и сам лишил себя высшего благоволения, служа поучительным примером для всех последующих людей, и самым осуждением, которому он подвергся, всему роду человеческому как бы вопиет и взывает так: никто из вас не отваживайся на это, чтобы не подпасть тому же. Видели вы человеколюбие Господа, как Он наложенным на Каина наказанием хотел не только вразумить его самого, но научить и всех последующих людей – всячески избегать столь дерзкого поступка.

Теперь перейдем к дальнейшему и посмотрим, о чем и сегодня повествует вам блаженный тот пророк, вдохновляемый силою Духа. Когда Каин выслушал приговор, то «изыде, – говорит Моисей, – от лица Божия» (Быт.4:16). Что значит: «изыде от лица Божия»? Значит то, что он лишился покровительства Божия за свое гнусное дело. «И вселися в землю Наид прямо Едему». Писание говорит нам и о месте, где Каин после поселился, – показывает, что и он поселился недалеко от Рая, для того, чтобы, живя против него, непрестанно памятовал как о том, что случилось с отцом его за нарушение (заповеди), так и о важности собственного преступления; такому наказанию он подвергся, не вразумившись наказанием отца. И самое место, на котором он жил, непрестанно напоминало не только ему, но и всем последующим людям, о трясении и трепете: имя «Наид» есть еврейское слово и означает «трепетание»^[130]. Итак, Господь поселил его там для того, чтобы ему в самом названии места видеть обличение, как бы начертанное на медном столбе. Далее говорится: «И позна Каин жену свою, и заченши роди Еноха» (Быт.4:17). Сделавшись уже смертными, люди, естественно, всячески заботились о рождении детей. Но, может быть, спросит кто: как это, когда Писание нигде не упоминает о другой женщине, Каин имел жену? Не удивляйся этому, возлюбленный: Божественное Писание нигде не делает точного исчисления женского пола, но, избегая всего излишнего, вкратце упоминает о мужах, и то не о всех; да и о них очень кратко повествует нам, например, что такой-то родил сыновей и дочерей и умер. И в настоящем случае можно полагать, что Ева после Каина и Авеля родила дочь, которую Каин и взял себе в жену. Так как это было вначале, а между тем роду человеческому нужно было размножаться, то и позволено было жениться на сестрах. Поэтому Писание, представляя нам самим дополнять остальное, говорит только: «И позна Каин жену свою, и заченши роди Еноха. И бе зиждяй град... во имя^[131] сына своего, Енох» (Быт.4:17). Смотри, как (люди) уже умудряются мало-помалу. Так как они сделались смертными, то хотят навсегда сохранить память о себе посредством детей, через наименование мест, которым давали прозвища детей. Но по всей справедливости можно сказать, что все это памятники их грехов и потери той славы, которой пользуясь, Адам и Ева ни в чем этом не нуждались, но были выше всего. «Родися же Еноху, – сказано, – Гаидад: и Гаидад роди Малелеила^[132]: и Малелеил роди Мавусала: Мавусал же роди Ламеха» (Быт.4:18). Видишь, как сокращенно представил родословие блаженный Моисей, упомянув только о мужах и не вспомнив ни об одной женщине. Но, как о Каине сказал, что он познал жену свою, не показав однако же нам, откуда он взял жену, так точно и здесь опять говорит: «И взя себе Ламех две жены, имя единой Ада; и имя второй Селла. И роди, – говорит, – Ада Иовила^[133]; сей бяше отец живущих в селениих скотопитателей. И имя брату его, Иувал; сей бяше показавый певницу и гусли» (Быт.4:19–21).

2. Обрати внимание на точность Писания. Оно передало нам, как имена сыновей, родившихся от жены Ламеха, так и то, какие они имели занятия; именно, что один из них занялся скотоводством, а другой изобрел певницу и гусли. «Селла же, – говорит, – и тая роди Фовела: сей бяше млатобиец, ковач меди и железа» (Быт.4:22). Опять (Писание) показало занятие и рожденного от Селлы, сказав, что он избрал ремесло кузнечное. Смотри, как мало-помалу устроялось благосостояние рода человеческого. И во-первых, Каин построил город, который и назвал по имени своего сына. Потом, из сыновей Ламеха, один занялся скотоводством, другой взял кузнечное ремесло, третий изобрел певницу и гусли. «Сестра же Фовелова, – говорит, – Ноеман^[134]» (там же). Что это за новость и странность! Вот теперь Писание в первый раз упоминает отдельно о женщине. Не просто и не без причины поступил так блаженный пророк, но чтобы показать нам отсюда нечто сокровенное, что однако же мы отложим до другого времени, а теперь будем продолжать по порядку; это замечание (о Ноеме) не маловажно, но требует значительного исследования и тщательнейшего истолкования для того, чтобы, изъяснив все удовлетворительно, нам возможно было извлечь отсюда многую пользу. «Рече же, – сказано, – Ламех своим женам: Адаи Селла, услышите глас мой жены Ламеховы, внушите моя словеса: яко мужа убих в язву мне и юношу в струп мне. Яко седмицею отметися от Каина, от Ламеха же седмьдесят седмицею» (Быт.4:23–24). Напрягите, прошу, ум ваш и, отложив всякое житейское помышление, исследуем слова с точностью, чтобы ничто не могло укрыться от нас, но чтобы, спустившись, сколько это нам возможно, в самую глубину, могли мы уловить сокровище, сокрытое в этих кратких словах. «Рече же, – говорит, – Ламех своим женам: Адаи Селла, услышите глас мой жены Ламеховы, внушите моя словеса». Смотри, как скоро послужило в пользу ему наказание, наложенное на Каина. Ламех не только не выжидает от другого обличения в том, что он впал в такой же или еще тягчайший грех, но хотя никто не обвинял и не изобличал его, сам открывает о себе, рассказывает о своем поступке, излагает женам тяжесть греха, как бы исполняя сказанное пророком: «Праведный себе самого оглагольник в первословии» (Притч.18:17). Признание в грехах весьма много способствует их исправлению, равно отрицание греха, после совершения его, составляет тягчайший из грехов, что испытал братоубийца, когда он, будучи вопрошаем от человеколюбивого Бога, не только не исповедал перед Ним своего преступления, но даже дерзнул солгать Богу, и этим заставил продлить (в наказание) жизнь свою. Итак Ламех, впавши в подобный грех и размыслив, что запирательство навлечет на него тягчайшее наказание, призывает своих жен, и тогда, как никто не принуждал его к этому, никто не обличал, сам собственными устами и исповедует свой грех, и, сравнивая свой поступок с преступлением Каина, определяет себе наказание.

Видишь промыслительность Господа, как и самые наказания Его служат выражением Его любви, и как эта любовь не ограничивается тем, кто несет наказание, но приготовляет спасительное врачество и для прочих, если они захотят воспользоваться им? Иначе, скажи мне, чем другим мог быть понужден Ламех к такому признанию, если не воспоминанием о судьбе Каина, которое постоянно тревожило его душу? «Рече, – сказано, – услышите глас мой, внушите моя словеса». Смотри, как он, открыв суд против самого себя, увещевает их (своих жен), чтобы они не без внимания слушали слова его, потому что слова: «услышите глас мой», и «внушите моя словеса», означают вот что: напрягите ваш ум и слушайте со вниманием, что я хочу сказать; не о маловажных вещах буду вам говорить, но открою вам сокровенные дела, которых никто другой не знает, а только я и то недремлющее Око, которого убоявшись, спешу и вынуждаюсь открыть вам о том, что мною сделано, и какие наказания заслужил я своими нечестивыми делами. «Яко мужа убих в язву мне, и юношу в струп мне. Яко седмицею отмстися от Каина, от Ламеха же седмьдесят седмицею». Значительны – весьма значительны эти слова и доказывают великую добросовестность (этого) человека: он не только признается в своем проступке и объявляет об убийствах, которые совершил, но даже назначает сам себе наказание, сравнивая свой грех со грехом Каина. Какого извинения, говорит он, заслуживает тот, кто не вразумился и наказанием другого, но имея живую память об этом, все же совершил двоякое убийство? «Яко мужа, – говорит, – убих в язву мне, и юношу в струп мне». Не столько зла, говорит он, сделал я тем, которых умертвил, сколько самому себе, потому что подверг себя неизбежному наказанию, совершив непростительные грехи. Если тот (Каин) за одно убийство подвергся седмикратному наказанию, то я должен понести наказание в семьдесят семь раз большее. За что, и почему? Тот, хотя и совершил убийство, и притом над братом, но не видел, чтобы другой кто прежде его сделал это, не видел другого, наказанного за такое дело и подвергшегося такому гневу (Божию): эти два обстоятельства и увеличат мое наказание, потому что я имел перед глазами преступление Каина, видел и ужасное наказание его, и однако же не вразумился ничем этим. Поэтому, хотя бы я подвергся наказанию в семьдесят семь раз большему, нежели он, и тогда не получил бы достойного возмездия.

3. Видишь, возлюбленный, что Бог сотворил волю нашу свободной и что мы, как предаваясь беспечности, претыкаемся, так и решившись быть бодрыми, познаем свой долг. Кто, скажи мне, понудил этого человека (Ламеха) к такому признанию? Никто другой, как совесть и тот нелицеприятный Судья. Так как он, предавшись беспечности, привел в исполнение злое предприятие, то совесть тотчас восстала на него, взывая и о тяжести греха и о том, какие он заслужил наказания. Таков грех: доколе он еще не совершен и не приведен в дело, он помрачает мысль и обольщает разум; а когда будет совершен, то открывает нам свою гнусность; и вот кратковременное и безрассудное удовольствие причиняет нам постоянную скорбь, лишает спокойствия совести и покрывает своего пленника стыдом. Человеколюбивый Господь поставил над нами такого судью с тем, чтобы он никогда не молчал, но будучи неразлучен с нами, непрестанно вопиял и наказывал за преступления. В этом всякий может убедиться самым опытом. Так блудник или прелюбодей, или другой подобный грешник, не может быть спокойным, хотя бы от всех скрыл (свое преступление); имея такого строгого судью, пугается и намеков, трепещет самой тени, боится и знающих, и незнающих (о его поступке) и, таким образом, носит у себя в душе постоянную бурю и непрерывное волнение. У такого человека и сон не сладок, но полон страха и боязни; ему пища не вкусна, и сообщество друзей не может развлечь его и освободить от внутренней борьбы; нося в себе как будто палача, который терзает и бичует его непрестанно, так он ходит после такого худого дела, терпя, хотя этого никто не знает, невыносимые муки, и будучи сам своим судьей и обвинителем. Но если сделавший такой грех решится, как следует, воспользоваться помощью совести, принести раскаяние в своих делах и показать рану Врачу, который исцеляет, не укоряя, принять от Него врачество, и наедине, без всяких свидетелей, открыть Ему и исповедать все подробно, то он скоро исправит грехи свои, потому что признание во грехах заглаждает их. Если этот Ламех не отказался объявить о совершенных им убийствах своим женам, то мы какого заслуживаем прощения, когда не хотим открыть грехи Тому, Кто знает подробно все наши беззакония? Разве Он потому требует от нас исповеди, что не знает наших грехов? Знающий все вещи еще до их появления требует от нас признания не потому, чтобы не знал, но потому, что желает, чтобы мы при исповеди и почувствовали свои грехи, и показали свою добросовестность. Разве нужно здесь тратить деньги, предпринимать далекий путь? Разве это лечение причиняет боль и мучения? Нет, оно и не требует траты денег, и безболезненно, и скоро исцеляет. Сообразно с расположением приходящего, Господь дарует и врачество от ран. Итак, желающий скорее возвратить себе здоровье и уврачевать душевные раны, пусть приступает с усердием, отрешась от всего житейского, пусть проливает горячие слезы, показывает великое усердие, приносит твердую веру, полагается на искусство Врача – и тотчас получит исцеление. Не видишь ли, что щедрость Врача превышает любовь всякого отца? Разве Он требует от нас чего-либо трудного и тягостного? Требует сокрушения сердца, смирения ума, признания во грехе, усердного прошения (о прощении), и (за это) дарует не только исцеление от ран и очищение от грехов, но и делает праведным того, кто доселе обременен был бесчисленными тяжестями грехов. О, великое человеколюбие! О, безмерная благость! Грешника, если только он исповедует свои грехи, помолится о прощении и покажет решимость впредь (жить хорошо), вдруг соделывает (Бог) праведным! И чтобы тебе вполне убедиться в этом, послушай, что говорит пророк: «Глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися» (Ис.43:26). Не сказал только: «глаголи ты беззакония твоя», но прибавил: «прежде», т.е. не выжидай обличителя, не жди обвинителя; сам предупреди и начни говорить, чтобы заградить уста обличителю.

4. Видишь человеколюбие Судьи? В судах человеческих, когда кто решится сделать так и, предваривши доносчиков, сам признается в своем поступке, то хотя, может быть, и избавится от пыток и продолжительных истязаний, если впрочем только найдет кроткого судью, но уже непременно подвергнется смертному приговору; благость же человеколюбивого Бога и Врача душ наших неизреченна и щедродательность превыше всякого слова. Если мы предупредим своего обвинителя, т.е. дьявола, который в тот день (последнего суда) восстанет против нас, и уже в настоящей жизни, прежде входа в судилище, исповедаем свои грехи, восхитим первое слово^[135] и сами сделаемся своими обвинителями, то преклоним Господа на такую милость, что Он не только сделает нас свободными от грехов, но и причислит нас к сонму праведных. Если уже этот Ламех, и не имея закона, который мог научить его, и не слышав пророков или другое какое наставление, а только по действию вложенного в (нашу) природу суда, сознав свое преступление, открыл его и сам себя осудил, то как мы можем получить прощение, когда не показываем со всей заботливостью ран своих Господу и не принимаем от Него врачества для них? Если не сделаем этого теперь, когда время поста, когда такое успокоение помыслов, когда изгнаны все увеселения, то в какое другое время можем подумать о своих делах? Поэтому прошу вас всегда трезвиться и бодрствовать, и всю настоящую жизнь употреблять на то, чтобы усердным обращением к (Богу) избегнуть того невыносимого мучения и избавиться геенского огня. С большой ревностью нужно делать это особенно теперь, когда, ради поста, вы пользуетесь большим и постоянным наставлением.

«Позна же Адам Еву жену свою, и заченши роди сына; и именова имя ему Сиф, глаголющи: воскреси бо ми Бог семя другое вместо Авеля, егоже уби Каин» (Быт.4:25). Доведши родословие до Ламеха, Божественное Писание снова возвращается к Адаму и жене его и говорит: «Позна же Адам Еву жену свою, и заченши роди сына; и именова имя ему Сиф, глаголющи: воскреси бо ми Бог семя другое вместо Авеля, егоже уби Каин. Роди, – говорит, – сына и именова имя ему Сиф». Не удовольствовавшись наречением имени сыну, мать говорит: «Воскреси бо ми Бог семя другое вместо Авеля, егоже уби Каин». Смотри, как и мать названием новорожденного сына увековечивает память о злом том деле, и, чтобы и последующие роды могли знать о преступлении Каина, говорит: «вместо Авеля, егоже уби Каин». Это слова души скорбящей, возмущаемой воспоминанием о совершившемся злодеянии и в тоже время приносящей благодарность за родившегося и в имени его, как бы на столбе, изображающей преступление Каина. И подлинно, он причинил родителям немалую скорбь, поднял руку свою на брата и этого любезного и дорогого им сына дал им увидеть поверженным на землю, мертвым и бездыханным. Если Адам уже получил себе приговор: «Земля еси и в землю отыдеши», и: «в оньже аще день снесте от него смертию умрете», то этот приговор пока выражался только словами, и (первые люди) еще не знали, что такое смерть. Но этот, по ненависти к брату и снедаемый внутренней злобой, решился умертвить Авеля и – первый представил родителям ужасное зрелище (смерти). Вот почему мать, лишь только несколько ободрилась и нашла облегчение своей невыносимой печали в новорожденном сыне, приносит благодарение Господу и увековечивает поступок братоубийцы, налагая и сама на него величайшее наказание тем, что предает вечной памяти его поступок.

Видите, сколь великое зло грех? В какой стыд и бесславие повергает он тех, кто сделает его? Видите, как за него (Каин) лишился небесной милости и сделался позорищем для всех? Видите, как он за свое злое дело стал ненавистным даже родителям, побуждаемым самой природой любить своих детей? Итак, умоляю, будем избегать греха, причиняющего нам столько зол, и поревнуем о добродетели, чтобы и заслужить благоволение свыше и избежать наказания. «И Сифу, – говорит, – бысть сын: именова же имя ему Энос: сей упова призывати имя Господа Бога» (Быт.4:26). Смотри, как люди мало-помалу уже приучаются в именах детей своих выражать благодарность (Богу). И сей, говорит, т.е. Сиф, родивши сына, дал ему имя Енос. Потом Божественное Писание, желая нам изъяснить значение сего имени, прибавляет: сей «упова призывати имя Господа Бога». С него-то уже блаженный пророк намерен начать родословие, предавая забвению Каина и его потомков до Ламеха. Так как Каин своей злой волей унизил данное ему от природы первенство, т.е. право первородства, то и сам он и его потомство исключается из (родословного) списка; а Сиф, правотою воли, приобретает то, чего не имел от природы, на него переходит право первородства, если не по природе, то за направление воли, и дети его удостаиваются быть включенными в родословие. И как этот Енос назван (так) за то, что призывал имя Господа Бога, так и ведущие от него свой род удостаиваются этого же наименования. Поэтому и блаженный пророк, остановив здесь повествование, вновь начинает другое.

5. Но чтобы нам, взявшись за это повествование, не слишком продолжить поучение, здесь же, вместе с блаженным пророком, и мы прекратим беседу, оставляя истолкование дальнейшего, если Богу будет угодно, на последующее время. Теперь же пока хочу попросить вашу любовь о том, чтобы вы извлекали больше пользы из наших слов и каждодневно испытывали самих себя относительно того, какое назидание получили от того, какое от другого поучения, и чтобы не только слухом принимали наши слова, но и внедряли это в свой ум, и постоянным размышлением укрепляли в памяти. Желательно, чтобы вы не только сами были достаточно наставлены, но и для других стали наставниками, могли вразумлять и других, и притом учить ближних добродетельной жизни не только словами, но и делами. Подумай в самом деле: если бы вы, здесь собираясь, захотели каждодневно приобретать хотя малую частицу (добра) и исподволь ослаблять возмущающие вас страсти, то как в недолгое время вы взошли бы на самую высокую степень добродетели! Для того мы всякий день и беседуем с вами и проповедуем вам о совершеннейшей жизни (христианской), чтобы искоренять эти гибельные страсти, т.е. гнев, зависть, недоброжелательство. Когда эти страсти будут истреблены, тогда легче будет обуздать и страсть к деньгам, а когда ослабеет эта страсть, то с большей легкостью будут устранены суетные помыслы и постыдные пожелания: «корень бо всем злым сребролюбие есть» (1Тим.6:10). Когда посечем корень и исторгнем его из самой глубины, то нам легче будет совладеть с ветвями. Жадность к деньгам есть, так сказать, твердыня зла и верх пороков: поэтому, если мы решимся овладеть ею, то ничто уже не помешает нам освободиться от этой безумной страсти^[136], а вместе с ней исторгнуть и истребить все гибельные страсти. И не думайте, будто презирать деньги тяжкое и трудное дело. Когда я подумаю, что многие, по пустому и суетному честолюбию, без нужды тратят множество золота, для того только, чтобы заслужить от низких и ничтожных людей одобрение, которое продолжается не далее вечера, а часто не доживает и до вечера, но еще прежде, чем окончится день, сменяется для них множеством неприятностей; а другие, обольщенные эллинским заблуждением, также по страсти к людской славе и высокому мнению о ней, бросают все, что имеют, и оставивши себе только плащ и палку, так и проводят всю жизнь, решаясь переносить все трудности и бедствия такой жизни из-за одной похвалы людской, – так, когда подумаю об этом, то не знаю, какое будем иметь оправдание или извинение мы, которые не хотим ради данной от Бога заповеди, ради вечной и нескончаемой славы, пожертвовать малейшую часть (своего имения), но становимся хуже и тех людей, не думая, как велико здесь различие. Они тратят столько (имущества) для получения пустой похвалы от подобных им людей, а мы ради своего Господа, давшего нам и то, что имеем, и обещающего те неизреченные блага, часто не хотим поделиться малостью – с нуждающимися. Какими же глазами мы будем смотреть на Судью, пренебрегши столь легкую заповедь? Разве я советую бросить все имение? Наслаждайся полным довольством, но, когда удовлетворишь собственным потребностям, прочее, что останется в избытке и будет лежать без употребления, обрати на удовлетворение чужих нужд, раздели это томимым голодом и изнемогающим от холода, и препроводи через их руки в свое отечество, в которое и сам ты через непродолжительное время переселишься. Эти (бедные) люди более всех помогут тебе перенести туда (твои сокровища), так что ты, когда переселишься туда, все найдешь готовым и будешь там наслаждаться еще большим изобилием, видя, что эти (твои сокровища) увеличены перенесшими их туда, или лучше сказать – благостию Божиею. Трудное ли это дело? Разве оно требует забот и беспокойств? Для такого перенесения не нужно тебе ни подъяремных животных, ни стражи, ни чего-либо другого подобного, потому что этим путем не ходит ни вор, ни разбойник, который бы мог похитить посланные тобою сокровища; что ни положишь в руки бедных, все то положишь в надежное хранилище – в руку Божию. Он и сохранит их в целости, и когда возвратишься в свое отечество, возвратит тебе, прославит и увенчает тебя, и поселит в месте пространном и спокойном. Итак, умоляю^[137], отдадим избыток бедным, будем сеять, пока есть еще время: чтобы пожать нам во время благопотребно, и чтобы, пропустившие настоящее удобное время, не раскаиваться уже понапрасну. Разве человеколюбивый Господь для того дал тебе много, чтобы ты данное тебе употребил только в свою пользу, остальное же запер в сундуках и кладовых? Нет, не для этого, но для того, чтобы, по апостольскому увещанию, твой избыток восполнял недостатки других (2Кор.8:14). Ты, может быть, пользуешься сверх надобности, тратишь много денег на увеселения, на одежду и на другие предметы роскоши, частью же и на рабов, и на животных; а бедный просит у тебя не на что-либо излишнее, но на то только, чтобы утолить свой голод и удовлетворить необходимой потребности, – иметь насущный хлеб, чтобы поддержать свою жизнь и не умереть. А ты не хочешь сделать и этого и не думаешь, что тебя может внезапно похитит смерть; и тогда все, тобою собранное, останется здесь и, может быть, перейдет в руки твоих врагов и неприятелей, а сам ты отойдешь, взявши с собою только все грехи, с которыми собирал ты это. И что скажешь тогда в тот страшный день? Чем станешь оправдываться, так нерадевший о своем спасении? Так послушай меня и, пока есть еще время, раздай излишние деньги, чтобы таким образом приготовить себе там спасение и обрести воздаяние тех вечных благ, которые да получим все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Беседа XXI

«Сия книга бытия человека, в оньже день сотвори Бог Адама: по образу Божию сотвори его, мужа и жену сотвори их^[138]; и нарече имя их Адам, в оньже день сотвори их» (Быт.5:1–2).

1. Великое и неизреченное сокровище, возлюбленные, (заключается) в нынешнем чтении. Знаю, что многие, слушая перечисление имен и поверхностно смотря на прочтенное (из Писания), думают, будто эти слова не содержат в себе ничего больше, кроме простого названия имен; но я прошу всех вас не проходить без внимания предлагаемое в Божественном Писании, – потому что все, здесь написанное, заключает в себе великое богатство мыслей. Так как блаженные пророки говорили по внушению Божественного Духа, то поэтому написанные Духом (священные книги) содержат в себе скрытое (в них) сокровище. И не дивись, что я в перечислении имен обещаю вам теперь показать великое сокровенное богатство мыслей: в Писании нет ни одного слога, ни одной черты, в глубине которой не заключалось бы великого сокровища. Поэтому мы должны приступать к Божественным словам не иначе, как будучи руководимы благодатью свыше и получив просвещение от Святого Духа. Для уразумения содержащегося в Божественном Писании нужна не человеческая мудрость, но откровение Духа, дабы мы, узнав истинный смысл написанного, могли получить оттуда великую пользу. Если и в житейских делах, писания, составленные людьми, будучи повреждены временем, получают великое значение от означения времени в начале этого письменного памятника и от одного даже его слога, – то тем более можно найти это в Божественном Писании, сложенном Духом Святым, если только мы будем внимательны и не станем пробегать его поверхностно, но, напрягши ум свой, будем все рассматривать тщательно и не уступим в этом тем, которые выказывают столько усердия о предметах чувственных. Вот и копающие руду не останавливаются на поверхности, но, спустившись весьма глубоко и нашедши песчинки золота, с великим трудом и усилием отделяют их от земли, и после такого великого труда получают однако же малое вознаграждение за свои труды. Хотя они и знают, что получают пользу, не соответствующую их трудам, а часто даже, после великих бдений и усилий, и совсем обманываются в своем ожидании, однако и этим не останавливаются, но, питаясь надеждой, не чувствуют трудов. Так если они выказывают столько усердия о предметах тленных, преходящих и весьма ненадежных, то нам, которым (предлагается) и богатство неотъемлемое, и сокровище неистощимое, и обмануться в ожиданиях невозможно, тем более нужно иметь такую же и даже большую ревность, чтобы могли мы достигнуть желаемого и, получив отсюда пользу и познав неизреченное Божие человеколюбие, были благодарны своему Господу, а привлекши этим к себе Его благоволение, сделались неуловимыми для сетей дьявола. Итак, предложив вам ныне читанные слова, тщательно исследуем каждое из них, дабы вы могли возвратиться домой, получив обычное наставление. «Сия книга, – сказано, – бытия человека, в оньже день сотвори Бог Адама: по образу Божию сотвори его, мужа и жену сотвори их; и нарече имя их Адам, в оньже день сотвори их». Обрати внимание на мудрость этого дивного пророка, или – лучше – на учение Святого Духа, потому что по Его (Святого Духа) внушению он говорит нам обо всем; он дал свой язык, а через него уже благодать Духа ясно научает всему род наш. Итак смотри, как (Моисей) обратил слово свое к началу, и как бы снова хочет зачинать повествование. Для чего же и почему? Он видел, что уже жившие тогда показывали великую неблагодарность (пред Богом) и, не умудрившись судьбой первосозданного, низринулись в самую бездну зла: сын (Адама) тотчас, по зависти, устремился на братоубийство, за что и подвергся тому страшному наказанию, о котором мы прежде сообщили вашей любви; а его (Каина) потомки, не вразумившись и его наказанием, впали еще в большие грехи, как вы слышали вчера о Ламехе, рассказывающем свой грех своим женам и определяющем себе наказание. Итак, как он видел, что их развращение постепенно увеличивается, подобно вредной влаге^[139], готовой разлиться по всему телу, то и останавливает стремление зла и не удостаивает даже упомянуть о поколениях, бывших от Каина до Ламеха, но как бы делая некоторое начало (своей книги) и желая утешить Адама и Еву в скорби, которую дерзнул причинить им братоубийца, вооружив руку свою против Авеля, так начинает повествование и говорит: «сия книга бытия человека, в оньже день сотвори Бог Адама: по образу Божию сотвори его, мужа и жену сотвори их: и нарече имя их Адам, в оньже день, сотвори их».

2. Смотри, как он употребил те же самые слова, которые (употребил) и вначале, дабы внушить нам, что о тех поколениях, как о непотребных, он не удостаивает и упомянуть, но начинает родословие с родившегося теперь, то есть, с Сифа, дабы ты и отсюда познал, сколько Бог печется о человеческом роде и как отвращается людей кровожадных. Моисей молчит о них, как будто они даже и не жили, и этим дает нам разуметь, сколь великое зло грех и как любящие его причиняют себе величайший вред. Вот эти люди исключаются и из (родословного) списка и, если упоминаются, то только для того, чтобы их нечестие выставлено было на позор и послужило вразумлением для будущих родов, а беззаконно умерщвленный и убитый братнею рукою с тех пор и доныне воспевается всеми, и время не истребило памяти об этом (Авеле), ни позора того (Каина) не прекратило, но как этот каждодневно всеми восхваляется, так и тот непрестанно осуждается.

Видите, каков вред нечестия и сколь велика сила добродетели, как первое хотя и нападает и одолевает, однако же гибнет и исчезает, и как вторая хотя подвергается нападениям и терпит бесчисленные бедствия, но от этого становится еще славнее и блистательнее? Можно бы доказать это теперь вашей любви и другими подобными событиями, но чтобы вам не отступить от надлежащего порядка, обратимся к приведенным словам. «Сия книга, – сказано, – бытия человека, в оньже день сотвори Бог Адама: по образу Божию сотвори его, мужа и жену сотвори их: и нарече имя их Адам, в оньже день сотвори их». Смотри, как Божественное Писание, опять начав повествование сверху, напоминает нам, какой чести удостоился созданный (Богом) человек. «В оньже день, – сказано, – сотвори Адама, по образу Божию сотвори его», т.е. поставил его начальником всего видимого. Выражение «по образу» указывает именно на власть и господство. Бог всяческих, как Сам имел власть над всем и видимым и невидимым, будучи Создателем всего, так и, создав это разумное существо (человека), восхотел, чтобы оно имело власть над всем видимым. Потому Он даровал ему и душу, чтобы он был и бессмертным навсегда. Когда же (человек) по беспечности пал и преступил данную ему заповедь, (Бог) по Своему человеколюбию и тогда не отвратился совершенно от него, но лишив его бессмертия и осудив на смерть, оставил его с той же почти самой властью. Когда потом сын его впал в столь великое неистовство и первый совершил убийство, причинил [брату] насильственную смерть и обнаружил в себе великую испорченность, присоединив к убийству ложь, то (Бог) восхотел вразумить его продолжительным наказанием, дабы не только он сам получил пользу от постигшего его наказания, но и потомкам показал, как велико его преступление и чрезмерно беззаконие. Но так как и потомки его, по великой беспечности, впадали постепенно в большие беззакония, то (Бог), желая как бы утешить Адама, бывшего в столь великой печали не только из-за собственного своего преступления, но и по причине беззакония Каинова и того невыносимого несчастья^[140], которое он видел собственными своими глазами [ведь они (первые люди) еще не знали, как умирают, хотя и подверглись уже приговору смерти, и скорбь Адамова была двойная и тройная от того, что они увидели смерть, в первый раз явившуюся в мире, смерть насильственную и совершенную их сыном, притом нанесенную брату, рожденному от одной матери и одного отца и не сделавшему никакого зла], так желая подать ему соразмерное скорби его утешение, человеколюбивый Бог дарует ему другого сына Сифа, и, этим достаточно утешив его, от этого сына уже ведет начало рода. Поэтому и блаженный пророк начал так: «сия книга бытия человека». Потом, так как он обещал повествовать о потомстве людей, смотри, какой соблюдает порядок. «Поживе, – говорит, – Адам лет двести тридесять, и роди... по виду своему, и, по образу своему и нарече имя ему Сиф. Быша же дни его^[141] лет седмьсот, и роди сыны и дщери. И Быша вси дние Адамовы^[142] девять сот и тридесять, и умре» (Быт.5:3–5).

3. Не правду ли я говорил вначале, что в Божественном Писании нельзя найти ничего, написанного просто и напрасно? Вот и теперь с какой точностью выразился этот блаженный пророк. «Роди, – говорит, – Адам и роди... по виду своему, и по образу своему, и нарече имя ему Сиф». А о рожденном прежде, т.е. о Каине ничего такого не сказал, наперед уже давая знать о наклонности его к злу; и справедливо: Каин не сохранил отеческих нравов, но тотчас уклонился к злу. Здесь же Моисей говорит: «по образу своему и по подобию своему», т.е. (Адам родил сына) однородного родившему, с теми же добродетельными свойствами, являющего в себе посредством дел своих образ отеческий, могущего своей добродетелью вознаградить за преступление старшего (сына). Здесь Писание, говоря: «по образу своему и по подобию своему», сообщает нам не о телесных чертах, но о состоянии душевном, дабы мы знали, что этот сын (Сиф) не будет таким же (как Каин). Потому и мать, давая имя этому сыну, дает его с благодарностью, и рождение дитяти приписывает не природе и собственной способности рождать, но силе Божией, которая и возбудила природу к рождению, и говорит: «и нарече имя ему Сиф, глаголющи: воскреси бо ми Бог семя другое вместо Авеля, егоже уби Каин» (Быт.4:25). Смотри, какая точность в словах. Не сказала: дал мне Бог, но воскреси ми. Замечай, как этим выражением уже с тех пор, хотя и не ясно, указываются начатки воскресения. Она как бы так говорила: вместо умершего воскресил мне этого. Хотя тот, говорит, от братней руки пал на землю и подвергся смерти, но сила Божия вместо падшего восставила этого. Так как не настало еще время воскресения, то Бог восставил не падшего, но другого вместо него, потому и говорит Ева: «воскреси бо ми Бог семя другое вместо Авеля, егоже уби Каин». Видел ты благодарность жены? Видел человеколюбие Господа, – как скоро Он подал им (Адаму и Еве) утешение? Будем же все мы подражать Еве и все приписывать высшей благодати, потому что хотя и природа действует, но не своей силой, а повинуясь повелению Создателя. И пусть никогда не сетуют жены, если не рождают, но с благодарным сердцем пусть прибегают к Творцу природы и от Него, Господа природы, просят (чадородия): пусть рождение детей не приписывают ни сожитию супружескому, ни чему-либо другому, но – Создателю всяческих, Который, как воззвал из небытия в бытие естество ваше, так может и исправить недостатки его. Вот и Ева то самое, что было для нее причиной скорби, обратила в побуждение к славословию, и все приписывает Господу, говоря: «воскреси ми Бог семя другое вместо Авеля, его же уби Каин». Видишь как она не только не возроптала и не сказала ни одного печального слова (Божественное Писание не пропустило бы, если бы что-нибудь такое было сказано ею), напротив, перенесши великодушно несчастье, удостаивается скорого утешения и обнаруживает еще большую благодарность, возвещая благодеяние Господне? Смотри же, с какой щедростью и Господь подает свои дары. Не только даровал другого сына, но еще заранее показывает, что этот сын будет и добродетелен. «Роди бо, – говорит Писание, – по виду своему и по образу своему». И чтобы мы тотчас же убедились в добродетели этого сына, смотри, как и сам он в имени собственного своего сына высказывает боголюбивую свою душу. «И Сифу, – сказано, – бысть сын, и нарече имя ему Енос. Сей упова призывати имя Господа Бога» (Быт.4:26). Вот имя, которое светлее диадемы, блистательнее порфиры! Что может быть блаженнее человека, который украшается призыванием Бога и это самое (призывание) носит вместо имени?

Видишь, как и в самых простых названиях, как я говорил вначале, скрывается великое богатство мыслей? Здесь (в названии детей) выказывается не только благочестие родителей, но и великая заботливость их о детях, – как они с самого начала учили рождавшихся у них детей теми самыми именами, какие давали им, прилепляться к добродетели, а не так, как ныне дают имена – просто и как случится. По имени, говорят, деда или прадеда пусть называется дитя; но, древние не так: они всячески старались давать детям такие имена, которые бы не только возбуждали к добродетели самих, получающих эти имена, но и для всех других и для последующих родов служили наставлением во всяком любомудрии. Это увидим мы и далее в течении слова. Не станем же и мы назначать детям названия случайные, не станем давать им имена отцов, дедов, прадедов и людей, знаменитых родом, но – имена мужей святых, просиявших добродетелью, стяжавших великое дерзновение у Бога. Впрочем и на эти имена пусть не надеются ни родители, ни дети, получающие имена, потому что имя без добродетели не приносит никакой пользы. Надежду спасения нужно полагать в совершении добродетели и не величаться ни именем, ни сродством со святыми мужами, ни чем-либо другим, но правотой своих дел; а лучше сказать, не величаться и этим, но тогда-то особенно и смирять, и уничижать себя, когда успеем собрать великое богатство добродетели, так как при этом мы и собранное нами богатство сбережем верно, и привлечем к себе благоволение Божие. Поэтому и Христос говорил ученикам своим: «егда вся... сотворите, глаголите, яко непотребни рабы есмы» (Лк.17:10). Так Он смиряет их умы и внушает им быть скромными и не превозноситься добрыми делами, но знать, что величайшая из всех добродетелей состоит в том, чтобы добродетельный человек сохранял смирение.

4. Но возвратимся опять к предмету слова и посмотрим на родившихся в последующее время. Можно надеяться, что мы, мало-помалу поступая вперед, найдем еще большее сокровище, великое и невыразимое богатство. «И поживе, – сказано, – Енос, этот сын Сифов, лет сто девятьдесят, и роди Каинана, и Каинан... роди Малелеила, и ...Малелеил... роди Иареда,... Иаред... роди Еноха. И поживе Енох лет сто шестьдесят пять и роди Мафусала. Угоди же, – говорит Писание, – Богу Енох, и поживе Енох, по еже родити ему Мафусала, лет двести, и роди сыны и дщери: и Быша дние Еноховы лет триста шестьдесят пять, и угоди Енох Богу, и не обреташеся, зане преложи его Бог» (Быт.5:9–24). Не правду ли я говорил, что, идя далее, мы найдем в этих именах великое и неизреченное духовное богатство? Замечай здесь, возлюбленный, и добродетель праведника, и чрезмерное человеколюбие благого Бога, и точность Божественного Писания. «Поживе, – говорит оно, – Енох лет сто шестьдесят пять и роди Мафусала, и угоди, – говорит, – Енох Богу, по еже родити ему Мафусала».

Слушайте это и мужи и жены, поучитесь добродетели праведника и не думайте, будто брак препятствует угождать Богу. Божественное Писание для того и указало на это неоднократно, сказав, что (Енох) родил Мафусала и тогда угодил (Богу), и опять повторив тоже самое: «и угоди, по еже родити ему», для того, чтобы не подумал кто, будто брак препятствует благоугождать Богу. Если мы бодрственны, то ни брак, ни воспитание (детей), ни другое что не может воспрепятствовать нам в угождении Богу. Вот и он (Енох), будучи одной с нами природы и (живя тогда), когда еще не дан был закон, не поучало Писание, и ничто другое не руководило к любомудрию, сам собою и по своему произволению так благоугодил (Богу), что доселе еще жив и не вкусил смерти. Если бы, возлюбленный, брак и воспитание детей были препятствием на пути добродетели, то Создатель всяческих не ввел бы брака в жизнь нашу, дабы мы не терпели вреда в вещах нужных и самых необходимых. Но так как (брак) не только не препятствует нам в богоугодной жизни, если мы хотим бодрствовать, но и доставляет нам великое пособие к укрощению пылкой природы, не позволяя волноваться морю, но непрестанно побуждая ладью плыть в пристань, то поэтому Бог и даровал такое утешение человеческому роду. А что слова мои справедливы, доказывает этот праведник. «По еже родити, – говорит Писание, – Мафусала, угоди Енох Богу»; притом, он подвизался в добродетели немалое число лет, но, как говорит Писание, двести лет. И так как после преступления первозданного нашелся человек, который взошел на самую высоту добродетели и своим благоугождением Богу вознаградил^[143] за грех прародителя, то смотри чрезмерное человеколюбие благого Бога. Как Он нашел человека, который мог вознаградить за грех Адама, то и преселяет его живым, показывая самым делом, что Он принявшего заповедь (Адама) осудил за ее нарушение, а не по желанию подвергнуть смерти род наш. «И угоди, – говорит Писание, – Енох Богу, и не обреташеся, зане преложи его Бог». Видишь премудрость Господа? Преложил^[144] живым, а не даровал бессмертие, дабы не ослабить в роде человеческом страха к греху; Он оставил (этот страх) во всей силе между людьми. Поэтому Он хочет неясно и тайно, так сказать, отменить приговор, произнесенный Адаму. Но не делает этого явно, дабы страх служил вразумлением. Поэтому Он преложил благоугодившего Еноха. А если кто захочет любопытствовать и спросить: куда же его переселил, и неужели он доселе жив, – то пусть научится не увлекаться человеческими соображениями и не наследовать с любопытством дел Божиих, но верить тому, что говорится (в Писании). Когда Бог возвещает что-либо, то не должно противоречить словам Его, но возвещаемое от Бога, хотя бы и не было видимо для глаз, нужно считать достовернее того, что подлежит нашим взорам. Что Бог переселил Еноха, переселил живым и не вкусившим смерти, так что за свое благоугождение (Богу) он стал выше произнесенного над родом человеческим приговора, об этом Божественное Писание сказало; а куда переселил его, и как он ныне живет, этого не присовокупило. Видел ты благость Господа, как Он, нашедши мужа добродетельного, не лишил его того достоинства, которое даровал первому человеку до преступления заповеди, и этим дал нам разуметь, что и тот, если бы не предпочел обольщения данной заповеди, удостоился бы тех же или еще и больших благ? «И поживе, – говорит Писание, – Мафусал лет сто осмьдесят седмь^[145] и роди Ламеха. И поживе Ламех лет сто осмьдесят^[146]... и роди сына, и нарече имя ему Ной, глаголя: воистину сей^[147] упокоит нас от дел наших и от печали^[148]рук наших, и от земли, юже прокля Господь Бог» (Быт.5:25, 28–29). Усматривай опять и в наименовании родившегося теперь от Ламеха величие тайн, высокое пророчество и неизреченное человеколюбие благого Бога. Так как по своему предведению он провидел будущее, то усматривая, что нечестие людей умножается, наименованием сына предсказывает бедствия, имеющие постигнуть весь род человеческий; дабы люди, вразумившись хотя страхом, удержались от греха и обратились к добродетели. Замечай и долготерпение Господа: за сколько лет Он дает предсказание, чтобы таким образом и показать Свое человеколюбие, и отнять всякое извинение у тех, которые подвергнутся наказанию!

Но, может быть, кто-нибудь скажет: откуда у Ламеха столь великий дар предсказания? Ведь Писание не упоминает, чтобы он был муж добродетельный и чудный. Не удивляйся, возлюбленный: Господь, Премудрый и Благоискусный, часто и недостойным людям попускает предсказывать чудные и великие дела, и это не только в Ветхом, но и в Новом Завете. Послушай, что говорит евангелист о Каиафе, Иудейском первосвященнике: «Сего же о себе не рече, но архиерей сый лету тому прорече, яко Иисус хотяше умрети не токмо за люди, но и да языки^[149] расточеная соберет во едино» (Ин.11:51). Найдешь опять, что нечто подобное было и с Валаамом. Будучи призван для проклятия (еврейского) народа, он не только не проклял, но и предсказал великие и чудные вещи, не только об этом народе, но и о пришествии Спасителя (Числ.24). Не удивляйся же, что и теперь Ламех, давая имя своему сыну, дает ему такое имя (Ной); но все приписывай Богу, который все устрояет Своей благоискусной мудростью. «И нарече имя ему Ной», а это имя значит: «успокоение». Итак, (Ламех) называет успокоением ту всемирную гибель, которая должна была совершиться спустя столько лет, подобно тому как и Иов говорит: «смерть мужу покой» (Иов.3:23). В самом деле, так как нечестие причиняет много и весьма большего труда, то его прекращение и уничтожение, имевшее совершиться посредством потопа, называет успокоением. «И нарече, – говорит, – имя ему Ной», потом, объясняя нам значение этого имени, говорит: «сей же упокоит нас от дел наших», т.е. отвратит от нечестия, «и от печали рук наших», – опять то же самое, т.е. от злых дел. Писание так говорит об этом не потому, чтобы руки печалились, но потому, что через их деятельность и злые дела умножались скорби людей. «И от земли, юже прокля Господь Бог», т.е. освободить нас от всех тяготеющих над нами бедствий, от трудов и скорбей, неразлучных с возделыванием земли, подвергшейся проклятию за преступление первого человека. Подумай же теперь, возлюбленный, как это дитя, мало-помалу возрастая, для всех видевших его служило уроком. Лишь только кто спрашивал об имени этого дитяти, значение имени тотчас же говорило ему о предстоявшей людям гибели. Если бы кто, по вдохновению, просто сказал только, что это будет, такое предсказание предано было бы забвению, и не все бы знали о тяжком наказании; а теперь этот человек, живший пред глазами всех, благовременно и безвременно всем напоминал о гневе Божием. И дабы мы с точностью знали, сколько времени этот сын (Ламеха) своим именем увещевал всех оставить нечестие, прилепиться к добродетели и через то избежать столь великого гнева Божия, (Писание) говорит: «И бе Ное лет пятисот и роди Ное три сына» (Быт.5:32). Вот и другой праведник, с женой и детьми весьма благоугодил Богу, избрав вопреки всем (современникам) путь добродетели, и не встретил никакого препятствия ни от брака, ни от воспитания детей. Но при этом нельзя не изумиться и неизреченному долготерпению Божию, и крайней неблагодарности тогдашних людей. Вот в течение пятисот лет этот праведник вопиял и свидетельствовал своим именем о потопе, имевшем быть по всей вселенной за умножение нечестия; и при этом они не захотели однако отстать от нечестия. Но человеколюбивый Бог и после такого пророчества, и по истечении столь многих лет, еще не подвергает наказанию, но желая показать большее долготерпение, к мере Своего снисхождения прилагает и еще немалое число лет. Он создал человеческий род не для того, чтобы наказывать его, но совсем напротив, чтобы даровать ему наслаждение бесчисленными благами. Поэтому и видишь, как Он везде замедляет и откладывает наказания. Но чтобы множеством предметов не обременить вашей памяти, здесь остановим слово, остальное отложив до следующего дня.

6. Будем же это слушать, возлюбленные, не просто, но научимся заботиться о добродетели и ставить высоко угождение Богу; не станем ссылаться ни на управление домом, ни на заботу о жене, ни на попечение о детях, ни на что-либо другое и думать, будто этим мы можем достаточно оправдать себя в нерадивой и беспечной жизни; не будем произносить пустых и бессмысленных слов: я мирянин, имею жену и озабочен детьми. Очень у многих есть обычай говорить это, когда мы убеждаем их подвизаться в добродетели или прилежно упражняться в чтении Писания. Не мое это дело, говорят; разве я отрекся от мира, разве я монах? Что говоришь, человек? Разве одним монахам предназначено угождать Богу? Бог «всем человеком хощет спастися и в разум истины приити» (1Тим.2:4), а не желает, чтобы кто-либо пренебрегал добродетелью. Послушай, что сам Он говорит через пророка^[150]: «не хощу смерти грешника,... но еже обратитися и живу быти ему» (Иез.18:23). Скажи мне, разве этому праведнику сколько-нибудь препятствовало сожительство с женой или попечение о детях? Так не станем же и мы, прошу вас, обманывать самих себя, но чем более обременяемся этими заботами, тем более будем принимать врачеств от чтения Божественного Писания. Ведь и эти люди были одной с нами природы; притом у них не было столько побуждений, располагающих к добродетели. Итак, какого извинения будем заслуживать мы, и наслаждающиеся таким учением, и удостоенные столь великой благодати, и пользующиеся вышней помощью, и получившие обетование неизреченных благ, если не достигнем в меру добродетели древних мужей? Если только мы захотим быть внимательными, то и сообщенного нам сегодня достаточно, чтобы заставить нас полюбить добродетель и отнюдь не думать, будто для нас что-либо может служить препятствием к пути добродетели. Если жившие до закона, по внушению только природы, достигли столь высокой добродетели, то что можем сказать мы, которые, при таких пособиях, после пришествия Христова и после бесчисленных чудес, так далеки от добродетели? Поэтому, прошу, будем не поверхностно проходить, но со вниманием читать содержащееся в Божественном Писании, дабы, пользуясь им, могли мы когда-нибудь, хоть и поздно, прилепиться к богоугодной добродетели. Если мы и каждый день станем оглашать вас этим духовным учением, а вы будете оставаться все при той же беспечности, то какая вам будет польза от непрерывного наставления? Да и нам какое будет утешение, когда видим, что столь великий труд наш остается бесполезным и нет истинного успеха от нашего старания? Ведь, скажи мне, не из двух ли состоим естеств мы, т.е. из души и тела? Почему же не одинаковое прилагаем попечение о той и о другом, но телу всячески стараемся служить – и врачам деньги даём, и сами весьма заботимся о нем, и одеваем его дорогой одеждой, и питаем больше, чем нужно, и хотим, чтобы оно было в постоянном покое и чтобы отнюдь никакая болезнь не тревожила его, а если что-либо потревожит его, то употребляем все средства к отвращению неприятностей? Такова заботливость о теле, которое ниже по существу своему: но как же, скажи мне, равнять душу и тело? Если хочешь видеть различие между ними, то посмотри, как ничтожным становится тело, когда оставляет его душа. Итак ты, прилагающий столь великое попечение о теле, для чего и почему так мало печешься о душе, и не хочешь ни давать ей свойственную ей пищу, т.е. наставление из Божественного Писания, ни прилагать полезных лекарств к ее ранам и язвам, которые разрушают ее силу и ослабляют бодрость^[151], напротив оставляешь ее в небрежении, когда она и истаевает от голода, и от язв истлевает, и служит добычей, как бы псам, злым и нечистым помыслам, которые терзают ее и сокрушают всю ее крепость?

Для чего не столько же, как о теле видимом, заботимся и о душе бестелесной и невидимой; тогда как попечение о ней не только удобно и легко, но и не требует издержек и никакого труда? Так, что касается попечений о теле и врачевания болезней телесных, то здесь необходимо тратить много и денег – частью на врачей, частью на все другие потребности, т.е. на пищу и одежду, – не говорю уже о том, что очень многие с великой неумеренностью издерживают их и сверх нужды. А по отношению к душе ничего такого не нужно, но, если подобно тому, как телу каждый день доставляешь пищу и тратишь на него деньги, захочешь не попускать и душе гибнуть от голода, а будешь давать ей соответствующую пищу, т.е. наставление из Писания и из духовного поучения («не о хлебе едином, – говорит Писание, – жив будет человек, но о всяком глаголе исходящем из уст Божиих» (Мф.4:4)), – то распорядишься наилучшим образом и окажешь должное внимание к тому, что есть у нас драгоценнейшего. Поэтому как телу ты доставляешь различные одежды, соображаясь с различными временами года и разнообразием одежд, так не попускай и душе ходить нагой без добрых дел, одень и ее приличной одеждой: через это тотчас восстановишь ее и приведешь опять в естественное состояние здоровья. Что же это за одежда души? Милостыня и щедрость к бедным: вот прекраснейшее одеяние души, вот светлая одежда ее. А если хочешь не только доставить ей одеяние, но и украсить ее, подобно телу, то присоедини пособие, состоящее в молитве и исповедании грехов, и не переставай омывать лицо ее непрерывными слезами. Как лицо телесное ты каждодневно омываешь со всем тщанием, чтобы не видно было на нем никакой, обезображивающей его, нечистоты, так же старайся поступать и с душою, и ее каждый день омывай, проливая горячие слезы. Этой (слезной) водой смывая с себя нечистоту, душа становится все светлее. И так как весьма многие жены, по великой изнеженности, пренебрегая заповедь апостольскую, повелевающую не украшать себя ни плетением (волос), ни золотом, ни жемчугом, ни многоценной одеждой (1Тим.2:9), украшаются с великой роскошью; да и не одни жены, но и изнеженные мужи доводят себя до слабости жен, надевая на руки перстни и украшаясь множеством дорогих каменьев, чего надлежало бы им стыдиться и краснеть, то пусть и эти, и те, послушав наших слов, обратят лучше эти драгоценности, приносящие много вреда и мужам, и женам, на украшение души и ее ими украсят. Надетые на тело, даже красивое, они делают его безобразным; напротив, возложенные на душу, даже безобразную, доставляют ей великую красоту. Но как, скажешь, возможно возложить эти драгоценности на душу? Опять руками бедных: они, принимая (подаяния), сообщают душе (подающего) красоту. Им отдай свои драгоценности и рассыпь в их утробы, а они доставят такую красоту твоей душе, что ты видом своим привлечешь к себе самого истинного Жениха и приобретешь бесчисленные блага: привлекши к себе Господа этой красотой, будешь иметь источник всех благ и обладать несказанным богатством. Итак, если мы хотим быть любезными Господу, то, оставив попечение об украшении тела, будем каждый день заботиться о красоте души, дабы нам привлечь себе и благоволение человеколюбивого Бога и получить неизреченные блага, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу слава, держава, честь, со Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Беседа XXII

«И бе Ное лет пятисот, и роди Ное три сына, Сима, Хама и Иафета. И бысть, егда начаша человецы мнози бывати на земли, и дщери родишася им» (Быт.5:32, 6:1).

1. Хочу предложить вам сегодня остатки вчерашней трапезы; но не огорчайся, возлюбленный, слушая оставшееся. Конечно, чувственные снеди, спустя день или два, часто портятся и становятся неприятными и негодными в пищу, а относительно духовной трапезы нельзя бояться этого; напротив, чем больше проходит времени, тем большую они приобретают приятность и тем становятся свежее и вкуснее. Так исполним же самым делом данное нами вчера обещание, уплатим долг поучения и покажем честность. Это доставляет пользу не получающим только, как это бывает в (обыкновенных) долгах, но и мне, уплачивающему долг. И что говорю: мне, уплачивающему? Свойство этого долга духовного таково, что чем более он уплачивается, тем более возрастает и тем большее доставляет изобилие и несказанное богатство и отдающему, и получающим. Видишь необычайное свойство долга и особенный род уплаты? Таково духовное: будучи раздаваемо, оно еще более умножается, и чем большему числу сообщается, тем более оно увеличивается, так что и отдающий не чувствует никакой утраты, напротив, еще у него умножается имущество, и получающие становятся более богатыми. А если таково свойство духовных предметов, то со всем усердием и мы поспешим к уплате, и вы приготовьте слух к принятию этого, дабы каждый из вас принял слова наши в отверстия недра души и с тем возвратился домой. Предметом рассуждения будет служить для нас опять праведный Ной, чтобы вы узнали великую его добродетель и неизреченное Божие человеколюбие и долготерпение, превышающее всякое понятие. Вы узнали вчера, как этот праведник, получив от отца свое имя, с самого рождения своего был для всех тогдашних людей провозвестником несчастий, и своим именем как бы вопиял и говорил так: оставьте нечестие, творите добродетель, убойтесь угрожающей казни; всеобщий потоп постигнет всю вселенную. Весьма силен гнев (Божий), потому что весьма усилилось и нечестие. И так он увещевал не два или три года, но пятьсот лет. Видели вы долготерпение Господа? Видели безмерную благость? Видели несказанное снисхождение? Видели умножение нечестия? Видели великое их безрассудство? На этом, как вы знаете, вчера остановилось наше поучение. Сегодня следует узнать, как человеколюбивый Господь, по своей благости, не ограничился и пятьюстами лет, но и еще явил новый опыт попечения о столь великих грешниках. «И бе Ное, – говорит Писание, – лет пяти сот». Намеренно Божественное Писание обозначило число лет праведника, чтобы мы видели, сколько времени он увещевал своих современников, и как они, избрав путь нечестия, погибли на нем; а праведник, идя путем совершенно противоположным, явил столь высокую добродетель, что привлек к себе благоволение Божие и, тогда как все прочие подверглись наказанию, один он с своим семейством избежал его. Отсюда мы узнаем, что если мы бдительны и не беспечны, то жизнь посреди злых людей не только не вредит нам, но и делает нас более тщательными в добродетели. Для того человеколюбивый Бог и устроил так, чтобы жили вместе и злые, и добрые, чтобы от этого и нечестие злых ослаблялось, а добродетель добрых выказывалась блистательнее, и беспечные от обращения с ревностными (о добродетели) получали, если пожелают, величайшую пользу. Представь же себе, как был предан добродетели этот праведник, когда, среди такого множества людей, с великой силой стремившихся к нечестию, один он шел противоположным путем, предпочитая добродетель нечестию; и ни единодушие, ни столь великое множество (злых) не остановило его на пути добра, но он уже наперед исполнил то, что впоследствии имел сказать блаженный Моисей: «Да не будеши со многими на злобу» (Исх.23:2). И что особенно удивительно и чудно: в то время, как многие, или лучше сказать – все склонялись к нечестию и к злым делам, и никто не располагал к добродетели, он сам собой устремился к ней с такой силой, что пошел против такого множества; не убоялся и не устрашился единодушия злых; не поступил так, как обыкновенно делают нерадивые, которые, когда увидят, что многие показывают в чем-нибудь единодушие, пользуются этим случаем для прикрытия своего нерадения и говорят: для чего мне, вопреки всем этим людям, предпринимать что-нибудь новое и особенное, противоречить такому множеству и вступать в борьбу с таким многолюдством? Разве я праведнее всех их? Какая мне польза от такой вражды? Какая выгода от такой ненависти? Но (праведник) не делал столь бесплодных соображений, да и не подумал делать; он опять наперед исполнил сказанное пророком, что «лучший есть един творяй волю Господню, нежели тмы беззаконных» (Сир.16:3). Разве общение, думал он, и согласие с многолюдством, стремящимся к злу, может избавить меня от наказания? Знал он, верно знал, что каждый ответит за собственное свое спасение и что другому невозможно ни потерпеть наказание за согрешающего, ни получить чужую награду. Поэтому праведник, как искра посреди моря, не только не угасал, но и с каждым днем издавал яснейший свет, поучая всех своими делами.

Видишь, как Господь сотворил свободной природу нашу? Отчего, скажи мне, те (современники Ноя) стремились к нечестию и навлекали на себя наказание, а этот (Ной), избрав добродетель и убежав от сообщества с ними, не потерпел наказания? Не очевидно ли, что каждый по своей воле избирает нечестие^[152] или добродетель? Если бы было не так, если бы нашей природе не была присуща власть, то не следовало бы ни тем терпеть наказание, ни этим получать награду за добродетель. Но так как всё, после вышней благодати, зависит от нашего произволения, поэтому и согрешающим уготованы наказания, и живущим добродетельно – воздаяния и награды. «И бе, – говорит Писание, – Ное лет пяти сот, и роди три сына, Сима, Хама и Иафета». Замечай точность Божественного Писания. Сказав нам о числе лет праведника, чтобы показать великость долготерпения Господа, оно хочет еще изъяснить нам и приумножение снисхождения Господня, и усиление нечестия человеческого.

2. Но послушаем самих слов Моисея, который, говоря по внушению Духа хочет с точностью научить нас всему. «И бысть, – говорит, – егда начаша человецы мнози бывати на земли, и дщери родишася им». Не без причины присовокупил он: «и дщери родишася им», но для того, чтобы дать нам понятие о великом размножении людей. Где столь великое множество корней, там по необходимости рождается и много ветвей. «Видевше же, – говорит, – сынове Божии^[153] дщери человечи, яко добры суть, пояша себе жены от всех, яже избраша». Каждое из этих слов рассмотрим внимательно, дабы не укрылось от нас ничто из сокрытого во глубине. Да и нужно тщательно исследовать это место и опровергнуть пустословие тех, которые обо всем говорят необдуманно. И во-первых, надобно показать, что эти люди осмеливаются говорить, и, обнаружив нелепость их слов, объяснить потом вашей любви истинный смысл Писания, дабы вы простодушно не слушали тех, которые произносят хульные речи и дерзают говорить на свою голову. Они говорят, будто это сказано не о людях, но об ангелах; их-то будто бы (Писание) назвало сынами Божиими. Но, во-первых, пусть они покажут, где ангелы названы сынами Божиими: этого они не могут нигде показать. Люди называются сынами Божиими, а ангелы – никогда. Об ангелах (Писание) говорит: «творяй ангелы своя духи, и слуги своя огнь палящ» (Пс.103:4), а о людях: «Аз рех: бози есте» (Пс.81:6); и опять: «сыны родих и возвысих» (Ис.1:2); и опять: «первенец мой сын Израиль» (Исх.4:22); а ангел нигде не назван ни сыном, ни сыном Божиим. Но что они говорят? Подлинно, то были ангелы, но так как они сошли (с неба на землю) для беззаконного дела, то лишились своего достоинства. Другое еще большее пустословие! Так что же? Теперь они лишились (своего достоинства), и это именно было причиной их падения? Но Писание учит нас иначе, именно, что еще прежде создания первого человека они лишились того своего достоинства – и дьявол, и те (духи), которые вместе с ним домогались высшего достоинства, как и говорит премудрый: «завистию же диавола смерть вниде в мир» (Прем.2:24). В самом деле, скажи мне, если бы дьявол не пал еще до создания человека, то как он, оставаясь в своем достоинстве, позавидовал человеку? Какой имеет смысл то, что ангел позавидовал человеку, бестелесный и находившийся в такой чести – обложенному телом? Но так как (дьявол) ниспал с высочайшей славы в крайнее бесчестие и ниспал будучи бестелесным, а между тем видел, что человек создан и, будучи в теле, удостоен, по человеколюбию Создателя, столь великой чести, то разгорелся завистью и посредством обмана, совершенного им через змея, подверг человека наказанию смертью. Таково свойство злобы: не может она равнодушно переносить счастья других. Для всех очевидно, что дьявол и все его полчище искони уже лишились небесной славы и сделались бесчестными. А с другой стороны, и не безумно ли говорить, будто ангелы низошли до сожительства с женами и бестелесная природа унизилась до совокупления с телами? Разве не слышишь, что говорит Христос об естестве ангельском: «В воскресении бо ни женятся, ни посягают, но яко Ангелы Божии суть» (Мф.22:30)? Да и несвойственно этой бестелесной природе иметь такое (плотское) вожделение. А сверх того, нужно подумать и о том, что принять такое мнение и по разуму было бы величайшей нелепостью. Если святые, удостоенные Духа Святого, мужи не в силах были переносить даже явления ангелов, если и муж желаний, узрев присутствие ангела, не самое существо (потому что, как можно видеть бестелесное существо?), но воспринятый им образ, лишился сил и едва не самой жизни, если и столь великий и высокий муж упал почти бездыханным, – то кто, и самый безрассудный, согласится с этим богохульным и крайне безумным мнением, будто бестелесная и духовная природа имела совокупление с телами?

3. Но, чтобы не показалось, что и мы сами, много говоря об этом, напрасно теряем время, для этого, самым делом доказав вашей любви невозможность такого события, раскроем теперь вам истинный смысл предложенных слов, снова прочитав сказанное Божественным Писанием. «И бысть, егда начаша человецы мнози бывати на земли, и дщери родишася им: видевше же сынове Божии дщери человечи, яко добры суть, пояша себе жены от всех яже избраша» (Быт.6:1–2). Мы уже прежде сказали вам, что Писание имеет обычай и людей называть сынами Божиими. Так как они^[154] вели род свой от Сифа и от сына его, названного Еносом («сей бо, – говорит Писание, – упова призывати имя^[155] Господа Бога»), то его дальнейшие потомки в Божественном Писании названы сынами Божиими, потому что они до тех пор подражали добродетели предков; а сынами человеческими названы те, которые родились прежде Сифа, от Каина, и от него вели свой род. «И бысть, – говорит Писание, – егда начаша человецы мнози, бывати на земли, и дщери родишася им: видевше же сынове Божии (потомки Сифа и Еноса) дщери человечи (дщери, родившиеся от тех, о которых [Писание] сказало, что «и дщери родишася им»), яко добры суть». Смотри, как этим выражением Писание показало нам всю их необузданность. Они устремились к этому делу не по желанию чадородия, но по неумеренной похоти. «Видевше же, – говорит Писание, – дщери человечи, яко добры суть». Вожделение красоты увлекло их в эту погибель; красота лица была для них причиной блудодеяния и необузданности. Но Писание не ограничилось и этим, а присовокупило: «пояша себе жены от всех, яже избраша». И это опять указывает на их великую необузданность, что они, т.е. побеждены были красотой и не хотели обуздать беспорядочное вожделение, но, увлекшись видом (жен), погрязли (в нечистоте), и этим беззаконием сделали себя недостойными вышнего промышления. И чтобы мы знали, что они это сделали не по закону брака и не для чадородия, для этого (Писание) говорит: «видевше же, яко добры суть, пояша себе жены от всех, яже избраша». Что же? Ужели кто будет винить глаза за то, что они видят? Отнюдь: не глаз был причиной погибели этих людей, но их беспечная воля и необузданное вожделение. Глаз для того и создан, чтобы мы, видя им творения Божия, прославляли их Создателя. Следовательно дело глаза – видеть; а видеть худо зависит от управляющего им разума. Господь устроил члены (нашего тела) так, чтобы они были полезны нам к деланию добра, а управление ими предоставил бестелесному существу, т.е. душе. Итак, когда душа предается нерадению и ослабит бразды, то, как возница, не умеющий сдерживать беспорядочные порывы коней, опустив бразды, подвергает опасности и коней, везущих колесницу, и самого себя, так и воля наша, когда не умеет по надлежащему пользоваться членами, дав свободу беспорядочным вожделениям, губит сама себя. Поэтому-то Господь наш Иисус Христос, зная слабость нашей природы и беспечность воли, дал закон, запрещающий и возбраняющий излишние взгляды, дабы издали еще погасить загорающийся в нас пламень, и сказал: «Иже воззрит на жену, ко еже вожделети ее, уже любодействова с нею в сердце своем» (Мф.5:28). Для того, говорит, запрещаю необузданный взгляд, чтобы предохранить от беззаконного дела. Не думай, что только совокупление составляет грех; осуждению подлежит самая мысль. Так и эти люди, увидев красоту, пленились зрением. «Видевше же, – говорит (Писание), – яко добры суть и пояша себе от всех, яже избраша». Но посмотрим, какую благость Господь явил и после этого беззаконного дела и беспорядочного расположения их. «И рече, – говорит Писание, – Господь Бог: не имать Дух Мой пребывати в человецех сих во век, зане суть плоть, будут же дние их лет сто двадесять» (Быт.6:3). В этих не многих словах можно увидеть бездну человеколюбия. «И рече, – сказано, – Господь Бог: не имать Дух Мой пребывати в человецех сих, зане суть плоть». (Господь) назвал здесь Духом промыслительную Свою силу, предуказывая уже их погибель. И дабы ты знал, что речь идет именно об этом, смотри, что прибавлено: «зане суть плоть», т.е., потому что они совершенно предались плотским делам и не пользовались по надлежащему способностями души, но вели такую жизнь, как будто бы облечены были только плотью и не имели души. Божественное Писание всегда имеет обычай называть плотских людей плотью, а добродетельных бесплотными, как говорит Павел: «вы же несте во плоти» (Рим.8:9), не потому, чтобы они не были облечены плотью, но потому что, будучи облечены плотью, они были выше плотских помыслов. И как этим за презрение плотского Павел сказал «вы же несте во плоти», так и тех за то, что они постоянно занимались плотскими делами, (Бог) назвал плотью. «Зане суть плоть», поэтому больше не попущу им оскверняться грехами.

4. Видел ты великость гнева (Божия)? Видел чрезмерную силу угрозы? Смотри же, как (Бог) угрозу и гнев растворил человеколюбием. Таков Господь наш: часто угрожает Он не для того, чтобы исполнить угрозу, но чтобы, исправив людей, уже не приводить угрозу в исполнение. Ведь, если Он хотел (только) наказать, то для чего предсказывал? Но так как Он не хочет (только наказывать), то всегда медлит и отлагает, и предсказывает, внушая (через это) виновным побуждение уклониться от нечестия, избрать добродетель и избежать наказания. Поэтому уже после того, как изрек угрозу предать их совершенной погибели (а это и значат слова: «не имать Дух Мой пребывати в человецех сих, зане суть плоть», т.е. не попущу им более жить), Он, не довольствуясь пятисотлетним долготерпением, по которому люди во всю жизнь Ноеву вразумляемы были его именем, теперь, опять удерживая гнев Свой, назначает им другой срок и говорит: Я уже сделал угрозу, и сказал, и объявил Мой гнев, которому вам следовало подвергнуться за множество сделанных вами грехов; но так как Я хочу, чтобы и неисцельно согрешившие спаслись и никто не погиб, то еще прибавляю вам сто двадцать лет, дабы вы могли, если захотите, и омыть грехи через обращение к лучшему, и, избрав добродетель, избавиться от наказания. «Будут дние их лет сто двадесять. Исполини же, – говорит (Писание), – бяху на земли во дни оны: и потом^[156] егда вхождаху сынове Божии к дщерем человеческим и раждаху себе, тии бяху исполини, иже от века, человецы именитии» (Быт.6:3–4). Исполинами, думаю, называет здесь Божественное Писание людей сильных телом. От них, говорит, размножился род их. Об этом говорится и в другом месте: «Исполины, – сказано, – идут исполнити ярость мою» (Ис.13:3). Число же: сто двадцать лет некоторые признают за предел жизни; но этого не значит, а (Писание) хочет этим показать долготерпение, которое (Господь) являет людям и после столь многих грехов их. Итак, чтобы мы знали, что люди и после (обнаруженных Богом) гнева и угрозы, и после продолжительного долготерпения, которое Он дал им на покаяние, не только не исправились, но и продолжали грешить, Писание говорит: «егда вхождаху сынове Божии к дщерем человеческим и раждаху себе, тии бяху исполины, иже от века, человецы именитии». Видишь, какое чрезмерное безрассудство? Какая бесчувственность души? Ни страх наказания, ни продолжительность (Божия) долготерпения не отклонили их от злых дел; раз низринувшись в пропасть и потеряв душевное зрение, они, объятые нечистой похотью, как бы каким опьянением, не захотели уже исправиться, как и премудрый говорит: «егда приидет нечестивый во глубину зол, нерадит» (Притч.18:3). Страшно, страшно, возлюбленный, быть уловлену кознями дьявола. Тогда душа уже запутывается как бы в сетях, и как нечистое животное, валяясь в грязи, услаждается этим, так и она, предавшись греховной привычке, уже не чувствует зловония грехов. Поэтому нужно трезвиться и бодрствовать, чтобы с самого начала не дать лукавому демону никакого доступа (к нам), чтобы он, омрачив наш ум и ослепив душевное око, не заставил нас, не могущих взирать на свет солнца правды, подобно лишенным солнечного света, стремиться в пропасть, что и случилось с этими людьми. Послушай и еще о долготерпении благого Бога. «Видев же, – говорит Писание, – Господь Бог, яко умножишася злобы человеков на земли» (Быт.6:5). Что значат слова: «Видев же»? Не то, чтобы не знал Господь; нет: Божественное Писание повествует обо всем приспособительно к нашей немощи. Чтобы вразумить нас, что эти люди и после столь великого долготерпения Божия оставались в тех же грехах или впадали вновь еще в большие, оно говорит: «Видев же, яко умножишася злобы человеков на земли». От этого злого дела^[157], как от источника, рождались у них и многие другие грехи; поэтому и говорится: «злобы человеков». Где блуд, невоздержная и нечистая жизнь, там естественно рождается и пьянство, и бесчинство, и великая несправедливость, и лихоимство, и множество зла. «Видев же, – сказано, – Господь Бог, яко умножишася злобы человеков на земли, и всяк помышляет в сердце своем прилежно на злая во вся дни».

5. Смотри, как здесь каждое слово указывает на множество грехов. Сказав вообще: «Яко умножишася злобы человеков на земли», Писание присовокупило: «и всяк». Многозначительно это слово. Не только юноша (грешит), но и старец делает подобное ему; не только муж, но и жена; не только раб, но и свободный; не только богатый, но и бедный. И слово «помышляет» также многозначительно. Они, т.е. делают это. Не урывками^[158], но размышляя в сердце, каждый час стремясь к этому и нарочито заботясь об этом, – не то, что раз или два, просто и случайно, увлекшись грехом, оставляют потом нечестие, но прилежно упражняются в нем и делают злое; т.е. грех совершается ими с большим тщанием, не мимоходом, не небрежно и не в короткое время, но все дни, в течение всей их жизни. Видел ты усиление нечестия? Видел, как они сделали это своим занятием, прилежно совершая всякого рода зло, и как всякий возраст охотно стремился к деланию зла? «Всяк»,– говорит (Писание); не было незрелого и непричастного злу возраста, но все тотчас и с самого начала соревновались в этом злом подвиге, стараясь превзойти друг друга в беззаконных делах. Представь же теперь необычайную мудрость праведника, когда он, среди такого единомыслия злых людей, мог избежать заразы и не потерпеть от них никакого вреда, но как бы имея другую природу, сохранил твердость духа и, по собственному изволению устремившись к деланию добра, уклонился от греховного единомыслия с ними, и избавился от постигшей всех погибели. «И помысли, – говорит Писание, – Господь Бог^[159], яко сотвори человека на земли» (Быт.6:6). Заметь и здесь грубость и приспособительность выражения. «Помысли»,– сказано, вместо «раскаялся», не потому, что Бог раскаивается, – да не будет, – но Божественное Писание говорит с нами по-человечески, чтобы научить нас, что чрезмерное множество грехов человеческих привело человеколюбивого Бога в столь великий гнев. «И помысли Господь Бог, яко сотвори человека на земли». Для того ли, говорит Бог, Я создал его, чтобы он, вдавшись в столь великое нечестие, сделался виновником своей погибели? Для того Я с самого начала удостоил его такой чести и явил столько попечения о нем, чтобы он, избрав добродетель, был безопасен от погибели. Но так как он злоупотребил Моим человеколюбием, то лучше уже прервать его злые предначинания. «И размысли, и рече Господь Бог^[160]: потреблю человека, егоже сотворих, от лица земли, от человека даже до скота, и от гад даже до птиц небесных: зане размыслих^[161], яко сотворих я» (Быт.6:6–7). Со своей стороны, говорит Бог, Я сделал все: привел (людей) из небытия в бытие, вложил в (их) природу знание того, что должно делать и чего не делать, даровал им свободную волю^[162], оказал неизреченное (к ним) долготерпение, и даже после уже того продолжительного времени после обнаруженного Мною гнева и угрозы, назначил еще и другой срок, желая, чтобы они, сознав свои грехи, отвратили Мой гнев; но так как и от этого не произошло никакой пользы, то необходимо уже привести угрозу в исполнение, в конец истребить их и уничтожить весь род их, как негодную закваску, дабы они и для последующих родов не сделались учителями нечестия. «И рече Господь Бог: потреблю человека, егоже сотворих, от лица земли, от человека даже до скота». Но, может быть, кто-нибудь скажет: для чего за уклонение человека к нечестию подвергаются одинаковому с ним наказанию и животные? Так следует. Разве животные созданы сами для себя? Они сотворены для человека; поэтому, когда он истребляется – то какая и в них нужда? Затем и они разделяют (с человеком) наказание, чтобы вы знали, как силен гнев (Божий на грешника). Как в начале за грех прародителя подпала проклятию земля, так и теперь, когда угрожает погибель человеку, делаются участниками наказания и бессловесные. Как при благочестивой жизни человека и тварь участвует в человеческом благоденствии, по слову Павла: «и сама тварь свободится от работы истления в свободу славы чад Божиих» (Рим.8:21), – так и теперь, когда человек за множество грехов своих должен понести наказание и подвергнуться конечной погибели, вместе с ним и скоты, и гады, и птицы подвергаются потопу, имеющему покрыть всю вселенную. И как в доме, когда главный служитель подпадает гневу господина, обыкновенно и все сослужители его разделяют с ним скорбь, – точно так и здесь, когда, как в доме, люди гибнут, по необходимости и все, находящееся в доме и подвластное им, подвергается тому же наказанию. «И размыслих, – говорит Писание, – яко сотворих я». Сколько снисхождения в этом слове! Разве Я хотел, говорит (Бог), подвергнуть их такому наказанию? Сами они великими своими беззакониями привели Меня в столь сильный гнев. Впрочем, чтобы мы не подумали, будто род человеческий совершенно уничтожается и естество наше истребляется с корнем, напротив – знали бы, сколь великое зло грех, и сколь великое благо добродетель, и что «лучше един праведник, нежели тысяща грешник» (Сир.16:3), Писание говорит: «Ное же обрете благодать пред Господом Богом» (Быт.6:8). Если, говорит, все множество (людей) впало в столь великое нечестие, то этот праведник сохранил искру добродетели, а вместе с тем и всем этим людям в течение всего этого времени проповедовал и внушал отстать от нечестия, и себя соблюл свободным от их скверны. И как они злыми своими делами подвигали на гнев человеколюбивого Бога, так и этот, возлюбив добродетель, «обрете благодать пред Господом Богом». «Бог бо несть лицеприятен» (Деян.10:34); если в таком множестве Он найдет хотя бы одного делающего угодное Ему, то не оставляет его без внимания, но удостаивает Своего попечения и тем большую выказывает заботливость о нем, чем он сам ревностнее, при столь многих, влекущих его к нечестию, идет путем добродетели.

6. Зная это, будем иметь в виду одно то, что угодно Ему (Богу) и что может привлечь на нас Его благоволение; и ни из угождения дружбе, ни из покорности какому-либо обычаю, не станем пренебрегать добродетелью, но будем пользоваться, как должно, долготерпением Божиим и, пока есть еще время, отложив всякую леность, возлюбим добродетель и возненавидим порок. Если мы не будем и к добродетели стремиться с любовью и охотой, и к пороку не будем питать великой ненависти, то не в состоянии будем ни избежать вреда от этого, ни достигнуть той. А что добродетель заслуживает того, чтобы мы желали ее и горели к ней любовью, – послушай, что говорит пророк: «судьбы^[163] Господни истинны, оправданы вкупе, вожделенны паче злата и камене честна много» (Пс.18:10–11). Сказал так не потому, чтобы это одно^[164] было самое вожделенное, но потому что у нас нельзя найти чего-либо другого драгоценнее этих предметов. Потому он и присовокупил: «и сладчайша паче меда и сота». И здесь опять он употребил это сравнение потому, что не мог найти вещества слаще меда. А те, которыми овладела безумная страсть и любовь к собиранию богатства, истощают на это все свои силы и никогда не насыщаются, потому что сребролюбие есть ненасытное пьянство; и как пьяные, чем больше вливают в себя вина, тем больше распаляются жаждой, так и эти (сребролюбцы) никогда не могут остановить этой неукротимой страсти, но чем более видят возрастание своего имущества, тем сильнее разжигаются они корыстолюбием и не отстают от этой злой страсти, пока не низринутся в самую бездну зла. Если же эти люди проявляют с таким напряжением эту пагубную страсть, виновницу всех зол, то тем более должно нам судьбы Господни, которые «выше злата и камене честна многа», всегда иметь в своих мыслях и ничего не предпочитать добродетели, а эти пагубные страсти искоренять из своей души и знать, что это временное удовольствие обыкновенно рождает непрестанную скорбь и нескончаемое мучение, а не обманывать самих себя и не думать, будто настоящей жизнью оканчивается наше существование. Правда, большая часть людей не выражают этого словами, напротив, даже говорят, что они веруют учению о воскресении и будущему воздаянию; но я обращаю внимание не на слова, а на то, что каждый день делается. Если в самом деле ты ожидаешь воскресения и воздаяния, то для чего так заботишься о житейской славе? Для чего, скажи мне, мучишь себя каждый день, собирая денег больше, чем песку, покупая села и дома, и бани, часто приобретая это даже грабежом и лихоимством и исполняя на себе пророческое слово: «горе совокупляющим дом к дому, и село к селу приближающим, да ближнему отымут что» (Ис.5:8)? Не это ли видим мы каждый день? Один говорит: «Дом такого-то отнимает у меня свет»,– и выдумывает тысячу предлогов, чтобы отнять его; а другой, взяв поле у бедного, присоединяет к своему. А что особенно замечательно, необыкновенно, странно, и непростительно – иной сам живет в одном месте, часто даже не имеет возможности, если бы и хотел, перейти в другое место, или по слабости телесной, или по другим обстоятельствам, а между тем хочет всюду и во всех, так сказать, городах иметь памятники своего лихоимства, везде поставить вечные столпы своего нечестия, и грехи, которыми все это собрано, возлагает на свою голову, и – неся это тяжкое и не удобоносимое бремя, не чувствует его, а наслаждение собранными им сокровищами предоставляет другим, не только уже после переселения из этой жизни, но еще и прежде исхода отсюда. Если он и не лишится их против воли, то все они расточаются и, так сказать, разрываются по частям его домашними, а сам он не наслаждается и незначительной их частью. И что говорю: не наслаждается? Если бы он и хотел, то как достанет его, когда у него одно чрево при таком большом богатстве?

7. Причина всех зол – тщеславие и желание дать свое имя полям, баням, домам. Что тебе пользы, человек, когда спустя немного, от постигшей тебя горячки, душа твоя, внезапно отлетев, оставит тебя без всего и нагим, или лучше – лишенным добродетели, а облеченным в неправды, хищения, лихоимство, стоны, воздыхания, слезы сирот, козни, обманы? Как ты, имея на себе столь великое бремя грехов, в состоянии будешь пройти сквозь те узкие врата, которые не могут вместить столь великой ноши? По необходимости ты останешься вне (Царствия) и, под тяжестью этой ноши, напрасно будешь каяться, видя уже пред глазами у себя приготовленные наказания, тот страшный и никогда несгорающий огонь и неумирающий червь. Но если мы сколько-нибудь заботимся о своем спасении, то, пока есть еще время, отступим от греха, обратимся к добродетели, отринем тщеславие. Оттого оно и называется тщетным, что пусто и не имеет в себе ничего твердого и постоянного; это только обман очей, исчезающий прежде, чем явится. Не видим ли, как часто тот, кому сегодня предшествуют ликторы и кого окружают копьеносцы, завтра оказывается в темнице, вместе с преступниками? Что обманчивее этой пустой и суетной славы? Если же в настоящей жизни и не случится с ним такой перемены, так смерть непременно постигнет его и прервет его благополучие; и тот, кто сегодня важно выступал на площади, сажал (других) в тюрьму, сидел на возвышенном месте, вел себя весьма гордо и на всех людей смотрел как на тени, завтра вдруг лежит мертвый, бездыханный, полный зловония, осыпаемый тысячью укоризн и от обиженных им, и от необиженных, но соболезнующих обиженным. Что может быть несчастнее такого человека? И все, что им собрано, часто делят между собою его враги и неприятели; а грехи, от этого накопившиеся у него, он уносит с собой и подвергается за них весьма строгому отчету. Поэтому, умоляю: убегая этой суетной славы, возлюбим славу истинную и пребывающую во веки, и пусть ни страсть к богатству не обольщает нас, ни пламя похоти не сожигает, ни зависть и ненависть не сушат, ни гнев не воспламеняет, но все эти злые и пагубные страсти угасив росою духа, презрим настоящее, возжелаем будущего, подумаем о будущем дне (суда) и покажем великую тщательность в жизни. Не для того мы явились в эту жизнь, чтобы только есть и пить.

Не жизнь создана для пищи и питья, но для жизни пища и питье. Так не станем же извращать этого порядка, и не будем так угождать чреву и плотским удовольствиям, как будто бы мы для этого и созданы; но, размышляя о происходящем для нас вреде от этого угождения, станем укрощать движения плоти, не поленимся и не попустим ей восставать на душу. Если Павел, столь великий и высокий муж, как бы на крыльях облетевший всю вселенную, ставший выше телесных нужд и удостоившийся слышать неизреченные глаголы, которых доселе никто другой не слышал, говорил в своем послании: «Умерщвляю тело мое и порабощаю, да не како, иным проповедуя, сам неключим явлюся» (1Кор.9:27), – так если он, удостоившийся такой благодати, после столь многих и высоких подвигов, имел нужду усмирять и порабощать, покорять под власть души и подчинять ее господству сильные порывы плоти (усмиряют же то, что восстает, и порабощают то, что сбрасывает с себя узду), то что скажем мы, не имеющие ничего доброго, обремененные тяжкими грехами, и при всем том преданные великой беспечности? Разве в этой брани есть перемирие? Разве есть определенное время для нападения? Всегда нужно трезвиться и бодрствовать, и никогда не считать себя в безопасности, потому что не назначено время, когда враг и противник нападет на нас. Итак, будем всегда помышлять, всегда заботиться о своем спасении, дабы таким образом могли мы и быть непобежденными и, избежав козней врага, получить милость от Бога, благодатию и щедротами Его Единородного, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Беседа XXIII

«Ное же обрете благодать пред Господем Богом. Сия же роды Ноевы: Ное человек праведен, совершен сый в роде^[165] своем: Богу угоди Ное» (Быт.6:8–9).

1. Видели вы из того, что уже сказано, как велико человеколюбие и как чрезмерно долготерпение Божие? Видели, как усилилось нечестие тогдашних (современных Ною) людей? Узнали, какова была добродетель праведника среди такого множества (нечестивых), и как не повредило ему ничто – ни единомыслие этих людей, наклонное к нечестию, ни то, что он остался один среди них и шел противоположным путем? Он, как отличный кормчий, держа кормило ума с великой бдительностью, не попустил своей ладье потонуть от напора волн нечестия, но, став выше бури и будучи обуреваем волнами, находился как бы в пристани и, так управляя кормилом добродетели, спас себя от потопа, имевшего постигнуть всех во вселенной. Такова добродетель: она бессмертна и непобедима, не подчиняется превратностям настоящей жизни, но воздетая выше сетей нечестия, на все человеческое смотрит как бы с какой высокой башни и не чувствует ничего, что для других бывает тягостным. Напротив, как стоящий на высокой скале смеется над волнами, когда видит, что они с шумом ударяются о скалу и тотчас обращаются в пену, – так и подвизающийся в добродетели, пребывая в безопасном месте, не испытывает никакой неприятности от житейского волнения, но живет спокойно, наслаждаясь тишиной своих помыслов и представляя себе то, что дела настоящей жизни, проходящие так скоро и быстро, ничем не различаются от течений речных. Как бывает с волнами морскими, что они то поднимаются на несказанную высоту, то вдруг опять упадают, так точно мы видим, что люди, нерадящие о добродетели и преданные пороку, то высоко умствуют, поднимают брови и успевают в делах настоящей жизни, то вдруг уничижаются и приходят в крайнюю бедность. На них-то указывая, и блаженный пророк Давид говорил: «Не убойся, егда разбогатеет человек, или егда умножится слава дому его: яко, егда умрет он, не возмет вся» (Пс.48:17–18). И хорошо сказал: «не убойся». Пусть, говорит, не смущает тебя избыток его богатства и блеск славы. Спустя немного, ты увидишь его лежащим на земле, неподвижным, мертвым трупом, сделавшимся пищей червей, лишенным всего этого (богатства и славы) и не могущим ничего взять с собою, но все оставившим здесь. Не смущайся же, смотря на настоящее, и не ублажай того, кто в скором времени должен лишиться всего этого. Таково ведь настоящее счастье и таково свойство богатства: оно не сопутствует отходящим отсюда; оставив здесь все свое богатство, отходят они нагими и ничего неимущими, неся с собой одно нечестие и скопленное ими из-за богатства бремя грехов. А в деле добродетели ничего такого нет: она и здесь ставит (нас) выше наших зложелателей и делает непобедимыми, доставляет нам непрестанное удовольствие и не дает чувствовать превратность (житейских) дел; сопутствует нам и во время исхода отсюда, и тогда особенно, когда мы нуждаемся в ее пособии, в тот страшный день подает нам великую помощь, преклоняя на милость к нам Судью; и как здесь, во время бедствий, возвышает над бедствиями, так и в будущем (веке) избавляет обладающих ею от вечных мучений. Мало этого: она еще доставляет нам и наслаждение неизреченными благами. И дабы увериться вам, что это действительно так; и что мы говорим это, не просто и напрасно увлекая вас, я постараюсь доказать это вашей любви предметом нынешней беседы. Смотри, как этот чудный (разумею Ноя) в то время, как весь род человеческий навлек на себя гнев человеколюбивого Господа, своей добродетелью возмог и гнева (Божия) избегнуть, и заслужить от Него великое благоволение. Но, если угодно, поговорим пока о событиях настоящей жизни, – потому что некоторые, может быть, не верят будущему и невидимому. Итак, из здешних событий посмотрим, какая судьба постигла предавшихся нечестию и чего удостоился возлюбивший добродетель. Так как благой Бог определил наказать род человеческий за усилившееся нечестие всеобщею гибелью, сказав: «потреблю человека, его же сотворих, от лица земли», и, показывая силу Своего гнева, произнес этот приговор не на человеческий только род, но и на всех скотов, и гадов, и птиц (потому что, когда должны были погибнуть в потопе люди, для которых созданы эти твари, то естественно и им разделить с людьми наказание); так как, говорю, приговор был неограничен и не полагал никакого различия, то, чтобы ты знал, что Бог нелицеприятен и что, проникая в сердца наши, Он не презирает никого, но, если найдет с нашей стороны хотя бы малый повод, являет Свое неизреченное человеколюбие, и чтобы мы не подумали, что будет всецелое истребление рода человеческого, но знали, что Он, по Своей благости, соизволяет сохранить роду человеческому искру и корень, от которого бы он разросся в длинные ветви, Писание говорит: «Ное же обрете благодать пред Господом Богом».

2. Замечай точность Писания, как и одного даже слога нельзя найти (в нем) без значения. Сообщив нам о чрезмерном усилении нечестия человеческого и о великом наказании, которому должны были подвергнуться виновники этого, Писание показывает нам и того, кто среди такого множества мог сохранить чистоту добродетели. Конечно, добродетель и сама по себе достойна удивления; но если еще кто творит ее окруженный препятствиями, то она является гораздо более дивной. Поэтому Божественное Писание, как бы удивляясь праведнику, говорит, что среди такого множества людей, имевших подвергнуться за свое нечестие гневу Божию, «Ное обрете благодать пред Господом Богом». «Обрете благодать», но – «пред Богом»; не сказано просто «обрете благодать», но пред «Господом Богом», дабы показать нам, что единственноq целью его было – заслужить одобрение от того недремлющего Ока и что он нисколько не заботился ни о славе, ни о бесчестии, ни о насмешках людских. Естественно, что он, за свою решимость, вопреки всем подвизаться в добродетели, терпел великое поношение и осмеяние, так как все нечестивые обыкновенно всегда издеваются над решившимися удаляться нечестия и прилепляющимися к добродетели, что и ныне часто бывает. И мы видим, что многие беспечные люди, не перенося насмешек и поношения и предпочитая славу человеческую славе истинной и вечной, увлекаются и приобщаются нечестию других людей. Только душа доблестная и твердая умом может противостоять силящимся совратить ее и ничего не делать в угодность людям, но устремлять взор к тому недремлющему Оку и от Него только ожидать благоволения, а на людей не смотреть и не дорожить их похвалоq и порицанием, но оставлять их без внимания, как тень и сновидение. И теперь часто многие, не перенося насмешек со стороны десяти, двадцати или меньше лиц, претыкаются и падают: «есть бо стыд наводяй грех» (Сир.4:25). Не маловажное дело – не обращать внимания на тех, которые злословят, насмехаются и издеваются. Но этот праведник поступил не так: он пренебрег не только десятью и двадцатью, и ста человеками, но всей их совокупностью, столькими тьмами людей. Вероятно, что все насмехались над ним, издевались, ругались, причиняли ему много оскорблений; может быть, хотели даже растерзать его, если бы было можно. Нечестие всегда проявляет большую злобу против добродетели; и не только нимало не вредит ей, но, нападая на нее, делает ее только сильнее. Такова-то сила добродетели, что она, и, страдая, побеждает причиняющих (страдания), и, подвергаясь нападениям, бывает выше нападающих. И это можно видеть из многих (примеров). Но чтобы представить вам средство (к убеждению в этом)^[166], – ведь сказано: «даждь премудрому вину^[167] и премудрейший будет» (Притч.9:9), – нужно представить вам примеры и из Ветхого, и из Нового Завета. Вспомни Авеля: не был ли он убит Каином? Не был ли повержен на землю? Но ты смотри не на то, что (Каин) одолел и победил, и умертвил брата, которому завидовал и который ничем не обидел его, но рассуждай о последствиях, – о том, что умерщвленный с тех пор и до ныне прославляется и ублажается, и что столь продолжительное время не истребило памяти о нем; а убивший и одолевший и тогда влачил жизнь тяжелее смерти, и с того времени до ныне выставляется на позор и всеми осуждается, между тем как тот каждый день воспевается устами всех. И это в настоящей жизни; а что последует в будущем веке – какое слово, какой ум может это представить? Я уверен, что вы, как люди разумные, найдете в Писании много и других подобных примеров: они для того и описаны к нашей пользе, чтобы мы, узнавая их, удалялись нечестия и прилеплялись к добродетели. Хочешь ли и в Новом Завете видеть то же самое? Послушай, как блаженный Лука то же самое повествует об апостолах, именно – что они, вытерпев удары, пошли из синедриона радуясь, что за имя Христово удостоились приять поругание (Деян.5:41). Хотя удары причиняли не радость, а боль и бесчестье, но ради Бога удары и причина, по которой (апостолы) подверглись ударам, доставляли им радость. Между тем наносившие (апостолам) удары, были в великом недоумении и затруднении, не зная, что им делать. Послушай, в самом деле, как они, и по нанесении ударов, недоумевают и говорят: «что сотворим человеком сим» (Деян.4:16; ср. ст. 3)? Что говоришь? Вы нанесли побои, сделали множество зла, и еще недоумеваете? Так сильна и непобедима добродетель: она и в самом страдании побеждает причиняющих страдания.

3. Но, чтобы не сделать слово продолжительным, нужно опять обратиться к этому праведнику (Ною) и подивиться высокой его добродетели, – тому, как он возмог пренебречь и стать выше столь великого множества насмехавшихся над ним, нападавших, поносивших, бесславивших его (опять то же говорю и говорить не перестану). Как это? Вот как. Он непрестанно взирал на недремлющее Око и к нему устремлял взор души Своей; поэтому уже и не заботился обо всех этих (ругателях), как будто бы их и не было. Так и должно быть: кто уязвлен этой любовью и стремится сердцем к Богу, тот уже не обращает внимания на видимое, но постоянно созерцает предмет своих стремлений – и ночью и днем, и когда ложится, и когда встает. Пусть же не удивляет тебя, если и этот праведник, единственно устремив туда свою мысль, не помышлял уже ни о ком из тех, которые старались его совратить. Исполняя свой долг и стяжав вышнюю благодать, он стал выше всех их. «Ное, – сказано, – обрете благодать пред Господом Богом». Пусть он не был приятен и любезен всем тогдашним людям, потому что не хотел идти одним с ними путем; зато обрел благодать у Испытующего сердца, Который одобрил его душевное расположение. А какой, скажи мне, вред человеку от поношения и насмешек со стороны подобных ему людей, когда Создавший сердца наши и Разумеющий все дела ваши прославляет и венчает его? Какая польза человеку, если вся вселенная удивляется ему и восхваляет его, а Создатель всяческих и непогрешимый Судья осудит его в тот страшный день? А потому, зная это, возлюбленные, не будем дорожить похвалой человеческой и не будем всячески добиваться славы от людей, но ради Того Единого, Который испытует сердца и утробы, будем совершать дела добрые и убегать нечестия.

Потому и Христос, научая нас не гоняться за славой человеческой, после многого другого, сказал наконец и следующее: «Горе вам, егда добре рекут вам вси человецы» (Лк.6:26). Смотри, как Он словом «горе» показал нам, какое готовится таким людям наказание. Это «горе» есть плачевное восклицание; как бы оплакивая их, (Христос) говорит: «Горе вам, егда добре рекут вам вси человецы». Заметь точность выражения: не сказал просто «человецы», но «вси человецы». Добродетельному человеку, идущему тесным и скорбным путем и исполняющему заповеди Христовы, невозможно заслужить от всех людей похвалу и удивление, потому что велика сила зла и вражда к добродетели. Поэтому Господь, зная, что человеку, строго подвизающемуся в добродетели и от Него одного ожидающему похвалы, невозможно пользоваться похвалой и доброй славой от всех людей, называет несчастными тех, которые из-за похвалы людской небрегут о добродетели. Похвала от всех может служить величайшим доказательством того, что (хвалимые) немного заботятся о добродетели. Да и как будут все хвалить добродетельного, если он станет исхищать обижаемых от обижающих, терпящих зло от желающих делать зло? Опять, если он захочет исправлять согрешающих и хвалить живущих добродетельно, то не естественно ли, что одни будут его хвалить, а другие – порицать? Поэтому (Господь) говорит: «Горе вам, егда добре, рекут вам вси человецы». После этого не должно ли удивляться и изумляться этому праведнику (Ною), когда он, наставляемый законом естественным, с великой точностью наперед исполнил то, чему учил Христос по пришествии (на землю), и, пренебрегая похвалой человеческой, старался добродетельной жизнью приобресть благодать от Бога? «Ное, – говорит, – обрете благодать пред Господем Богом». О том, что за свою добродетель он обрел благодать перед Господом Богом, рассказал нам этот дивный пророк, вдохновенный Духом Святым; нужно узнать и то, что сказано далее, – видеть то, как судил о нем сам Бог. «Сия же, – сказано, – роды Ноевы. Ное человек праведен, совершен сый в роде своем, Богу угоди Ное» (Быт.6:9). Необыкновенный способ родословия. Сказав: «сия же роды Ноевы» и возбудив наше внимание, намереваясь как будто рассказывать родословную Ноя – кто был его отец, откуда он вел свой род, как явился на свет, и все прочее, о чем обыкновенно повествуют излагающие родословные, Божественное Писание оставляет все это и, вопреки обычаю, говорит: «Ное человек праведен, совершен сый в роде своем, Богу угоди Ное». Видел ты чудное родословие? – «Ное, – говорит, – человек». Смотри, и общее имя природы обращается в похвалу праведнику. В то время, как другие, погрузившись в плотские удовольствия, перестали даже быть людьми, Ной, сказано, среди такого множества (развращенных) сохранил образ человека, потому что именно человек тот, кто упражняется в добродетели. Не то, что мы имеем вид человеческий – и глаза, и нос, и уста, и ланиты, и прочие члены, не это отличает человека: это члены телесные. Человеком мы назовем того, кто сохраняет образ человека. В чем же состоит образ человека? В том, чтобы быть разумным. Что же, скажут, разве те^[168] не были разумными? Но и этого мало: чтобы быть человеком, надобно еще быть добродетельным, убегать пороков, побеждать нечистые страсти и исполнять заповеди Господни.

4. А чтобы тебе увериться, что Писание преданных нечестию и нерадящих о добродетели обыкновенно не удостаивает и имени человека, послушай тех слов Божиих, о которых мы вчера сказали: «не имать Дух Мой пребывати в человецех сих..., зане суть плоть» (Быт.6:3). Я, говорит (Бог), дал им, вместе с плотью и власть (или: существо)^[169] души; а они, как бы обложенные только плотью, так вознерадели о доблести^[170] души, что сделались наконец совершенно плотью. Видишь, как Бог называет их за нечестие плотью, а не человеками! И далее, как вы тотчас узнаете, Священное Писание называет их землей за то, что они совершенно предались земным помыслам; именно говорит: «растлеся же земля пред Богом» (Быт.6:11), разумея здесь не чувственную землю, но землей называя живущих на ней. А в другом месте не называет их даже плотью, ни землей, не считает их даже существующими в настоящей жизни за то, что они не творят добродетели. Послушай, что пророк вопиет и говорит среди главного города, Иерусалима, где столько тысяч, где бесчисленное множество народа: «Приидох, и не бяше человека: звах, и не бяше послушающого» (Ис.50:2), не потому, чтобы никого не было, но потому, что бывшие были не лучше не бывших. И опять в другом месте: «Обыдите, – говорит, – и видите, аще есть един творяй суд и правду^[171], и милосерд буду» (Иер.5:1).

Видел ли ты, как Божественное Писание называет человеком того только, кто творит добродетель, а прочих не считает даже существующими, называя их то плотью, то землей? Поэтому и теперь, обещая изобразить родословие праведника, Божественное Писание говорит: «Ное человек», он только человек, а прочие не человеки, но, имея вид человеческий, злой волей погубили благородство своей природы, и из человеков ниспали до неразумия животных. А что и людям, существам разумным, когда они уклоняются в нечестие и становятся пленниками неразумных страстей, Божественное Писание дает названия зверей, послушай, как оно говорит в одном месте: «кони женонеистовни сотворишася» (Иер.5:8). Смотри, как оно, за чрезмерное сладострастие, дает (человеку) наименование бессловесного. А в другом месте: «яд аспидов под устнами их» (Пс.139:4). Здесь оно разумеет тех, которые подражают коварству и хитрости этого зверя (аспида). И опять иных называет псами немыми (Ис.56:10–11), и опять говорит: «яко аспида глуха и затыкающаго уши свои» (Пс.57:5), разумея тех, которые закрывают уши для учения о добродетели. И много можно найти имен, которые Божественное Писание дает людям, по нерадению вдающимся в скотские страсти. Видеть это можно не только в Ветхом Завете, но и в Новом. Послушай, что говорит Иоанн Креститель иудеям: «Порождения ехиднова, кто сказа вам бежати от будущаго гнева» (Мф.3:7). Видишь, как и здесь лукавство воли их он обозначил именем зверя? Что же может быть несчастнее людей, преданных нечестию, когда они лишаются и самого имени человека и подвергаются тем большему наказанию за то, что, получив от природы многие средства (к добродетели), не воспользовались ими, по своей воле ниспав (с высоты) и обратившись к нечестию? Таким образом, когда современники (Ноя) явились недостойными имени (человека), а этот праведник, при таком оскудении добродетели, явил в себе столь великую добродетель, то Божественное Писание, начав родословие этого мужа, говорит: «Ное же человек». Можно встретить и другого праведника, которому это имя дано вместо величайшей похвалы и который этим именем прославляется преимущественно перед всеми другими, как ревностно подвизавшийся в добродетели. Кто же он? Блаженный Иов, подвижник благочестия, герой вселенной, который один вытерпел те невыносимые беды и, приняв бесчисленные стрелы от лукавого демона, остался неуязвленным, и, как некоторый адамант, мог перенести все напасти и не только не погрузился в столь великих волнах, но и стал выше их, – испытав на теле своем все страдания вселенной, от этого явился еще светлее. Непрерывность бедствий, следовавших одно за другим, не только не поразила его, но и возбудила еще к большей благодарности, и он вполне выказал свое благомыслие, нанесши дьяволу смертельную рану и доказав, что он напрасно усиливается и идет против рожна. Этого святого хваля и прославляя еще до борьбы и столь великих подвигов, человеколюбец Бог сказал дьяволу: «Внял ли еси мыслию твоей на раба моего Иова, зане несть на земли, яко он, человек непорочен, праведен^[172], истинен, благочестив, удаляяйся от всякия лукавые вещи» (Иов.1:8)? Видишь, и он прежде всего прославляется общим именем человека? – «Внял ли, – говорит, – на раба моего Иова, зане несть» подобного ему человека? Хотя и все подобны, однако не по добродетели, а только по виду; но не в этом – человек, а в том, когда кто, уклоняясь от нечестия, подвизается в добродетели.

5. Видел ты, кого Божественное Писание обыкновенно называет человеком? Поэтому и в начале Господь всяческих, приступая к созданию человека, сказал: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию» (Быт.1:26), т.е., чтобы он был господином и над всем видимым, и над возникающими в нем страстями, чтобы начальствовал, а не был под начальством. А если он, оставив начальство, захочет лучше быть под начальством, чем начальствовать, то уже перестает быть и человеком, и навлекает на себя имя бессловесного животного. Поэтому-то и теперь Божественное Писание, желая восхвалить добродетель праведника, говорит: «Сия роды Ноевы: Ное человек праведен». Вот и другой весьма важный вид похвалы: «праведен». Этим наименованием (Писание) означает все вообще добродетели Ноя; имя «праведник» мы обыкновенно даем тем людям, которые упражняются во всякой добродетели. Потом, дабы ты знал, что Ной достиг самой высоты добродетели, что и тогда требовалось от нашего естества. Писание говорит: «праведен, совершен сый в роде своем». Все, говорит, исполнил, что следовало выполнить человеку добродетельному (это и значит «совершен»), ничего не опустив, ни в чем не преткнувшись. Не то, чтобы одно исполнил, а в другом погрешил; но во всякой добродетели был совершен; это и надлежало ему выполнить. Далее, чтобы представить нам праведника еще в большем свете указанием на время и через сравнение с другими, Писание говорит: «совершен сый в роде своем», в то время, в развращенном роде своем, который предался такому нечестию и не хотел показать и следа добродетели. В таком-то роде, в такие-то времена праведник этот не только явил добродетель, но и достиг самой высоты добродетелей, явился совершенным и без всякого недостатка. Как я и прежде сказал, жить добродетельно между восстающими на добродетель и выказывать постоянную ревность о ней среди препятствующих тому, это всегда свидетельствует об особенном достоинстве добродетели. Потому и этот праведник удостаивается особенных похвал. Но Божественное Писание и здесь не останавливается в прославлении его, но показывая нам превосходство его добродетели и то, что он получил одобрение свыше, после слов: «совершен сый в роде своем, – говорит: Богу угоди Ное». Так велика была его добродетель, что он заслужил похвалу от Бога. «Богу, – говорит, – угоди Ное»; это значит, что он одобрен был Богом, своими богоугодными делами угодил тому недремлющему Оку, своей жизнью привлек к себе Его благоволение, так что (Господь) не только избавил его от имевшего над всеми разразиться гнева, но и сделал заступником других. «Богу, – говорит, – угоди Ное». Кто может быть блаженнее человека, который возмог выказать такую добродетель, что его похвалил Господь всяческих?

Из того, что сделано им, это^[173] для человека разумного дороже всякого богатства, всякой славы, власти и всякого другого человеческого благополучия; для человека, искренно любящего Бога – это вожделеннее царства, потому что истинное Царство состоит в том, чтобы доброй жизнью приобрести себе благоволение и милость Господа. Ведь, и геенны мы должны бояться и страшиться не ради того неугасимого огня, страшных наказаний и нескончаемых мучений, но потому, что оскорбляем столь благого Господа и становимся недостойными Его благоволения, как и в Царство спешить надобно нам из любви к Нему, дабы наслаждаться Его благодатью. Как благоволение к нам человеколюбивого нашего Господа вожделеннее царства, так лишение Его благоволения страшнее геенны.

Видели вы, сколько нам пользы доставило одно наименование праведника и какое сокровище мыслей открыло нам родословие этого дивного мужа? Последуем же и мы правилам Божественного Писания и, если хотим рассказывать чье-либо родословие, не станем выставлять на вид ни отцов, ни дедов, ни прадедов, но будем раскрывать добродетель того, чье рассказываем родословие. Это самый лучший способ родословия. Что пользы происходить от знаменитых и добродетельных отцов, а самому не иметь добродетельной жизни? Или опять – какой будет вред от того, если происходишь от отцов и предков неизвестных и не знатных, а сам украшаешься добродетелью? Вот и этот праведник, сделавшийся столь великим и стяжавший благоволение Божие, не от таких же произошел родителей, – Божественное Писание не упоминает о них, как о людях особенно добродетельных, – и однако он, несмотря на столь многие препятствия и затруднения, возмог взойти на самую высоту добродетели, чтобы ты знал, что кто решится быть внимательным и бодрым и усердно заботиться о своем спасении, тому ничто не воспрепятствует. Как, предавшись беспечности, мы терпим вред и от самых маловажных вещей, так если захотим быть бдительными, то, хотя бы тысячи людей влекли нас к нечестию, ничто не может ослабить нашей ревности, как и этого праведника не могли столь многие сделать менее усердным к добродетели. Итак, никто не обвиняй другого и не складывай вины на других, но все приписывай своему нерадению. И что говорю на других? Никто не думай и о дьяволе, будто он так силен, что может заградить путь, ведущий к добродетели; он прельщает и соблазняет нерадивых, но не препятствует и не принуждает. Это показывает и самый опыт, именно, когда мы решаемся быть бдительными, то выказываем такую твердость, что хотя бы многие склоняли нас на путь нечестия, мы не следуем их внушению, но бываем крепче адаманта и затыкаем уши от советующих злое. А когда мы нерадивы, то хотя бы и никто не советовал и не соблазнял, мы сами собой стремимся к нечестию. Если бы это было не в нашей воле и не во власти нашей души, если бы Господь создал нашу природу не свободной, то всем людям, как имеющим одинаковую природу и одинаковые страсти, надлежало бы быть или злыми, или добродетельными. А когда мы видим, что имеющие одну с нами природу и обуреваемые такими же страстями испытывают однако не одно и то же, но твердым умом направляют свою природу, преодолевают беспорядочные движения, обуздывают вожделения, побеждают гнев, избегают зависти, истребляют ненависть, презирают страсть к богатству, меньше заботятся о (земной) славе, не дорожат благополучием настоящей жизни, но твердо стремятся к истинной славе и похвалу от Бога предпочитают всему видимому, – то не ясно ли, что они своими усилиями могут совершать это при помощи вышней благодати, и что мы по своей беспечности губим свое спасение, сами себя лишая Небесного благоволения?

6. Итак, прошу вас, непрестанно размышляя и памятуя об этом, не будем никогда винить дьявола, но всегда – свою беспечную волю. И это я говорю не с тем, чтобы его освободить от вины, – да не будет: он ходит как хищный лев, рыкая и ища «кого поглотить» (1Петр.5:8); я хочу только, чтобы мы вели себя осторожнее, чтобы не считали себя невиновными, когда так легко склоняемся к греху, и не говорили этих пустых слов: для чего Бог оставил этого лукавого (дьявола), чтобы он обольщал и губил нас? Это – слова величайшего неразумия. А ты рассуждай так: Бог оставил его для того особенно, чтобы мы, побуждаемые страхом и ожидая нападения врага, непрестанно бдели и бодрствовали, облегчая труд добродетели надеждой наград и ожиданием вечных и неизреченных благ. И чему дивишься, что Он оставил дьявола по Своей попечительности о нашем спасении, для того, чтобы пробуждать нашу беспечность и доставлять нам повод к получению венцов? Он самую геенну уготовал для того, чтобы страх наказания и нестерпимая тяжесть мучений побуждали нас (стремиться) к Царствию. Видишь премудрое человеколюбие Господа? (Видишь), как Он употребляет все меры к тому, чтобы не только спасти созданных Им, но и удостоить неизреченных благ? Для того Он и даровал нам свободную волю и вложил в природу и в совесть нашу познание зла и добродетели, и попустил быть дьяволу, и угрожает геенною, чтобы мы не испытали геенны, но получили Царствие. И что дивишься, что Он употребил все эти и весьма многие другие меры для этой цели? «Сый в лоне Отчи благоизволил принять зрак раба» (Флп.2:6–7) и испытать все прочее, относящееся до тела, – родился от жены и произошел от Девы, девять месяцев был носим во чреве, повит пеленами, почитал отцом Своим Иосифа-обручника Марии, возрастал мало-помалу, был обрезан и принес жертву, алкал, жаждал и утомлялся, а наконец претерпел и смерть, смерть не обыкновенную, но почитавшуюся самой позорной, т.е. смерть крестную; и все это для нас и нашего спасения потерпел Творец всяческих, неизменяемый, все приведший из небытия в бытие, «призираяй на землю, и творяй ю трястися» (Пс.103:32), блеск славы Которого не могут зреть и Херувимы – эти бесплотные силы, но, отвращая лица свои и закрывая их крыльями, свидетельствуют нам о чуде, – Которого непрестанно хвалят Ангелы, Архангелы, и тьмы тем (духов). Он ради нас и нашего спасения благоволил соделаться человеком, и открыл нам путь доброй жизни и преподал достаточное наставление тем, что Сам прошел (этим путем), восприяв одинаковое с нами естество. Какое же останется нам оправдание, если мы, после того, как столько уже совершено для нашего спасения, сами сделаем все это бесполезным для нас, и своим нерадением о том лишимся спасения? Поэтому, прошу, будем бдительны и не станем безрассудно следовать обычаю других, но каждый день будем испытывать свою жизнь и смотреть, в чем мы согрешили и что сделали доброго, и таким образом исправлять свои согрешения, дабы нам стяжать и вышнюю милость, и быть угодными Богу, как этот праведник (Ной), и получить Царство Небесное, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, честь, держава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Беседа XXIV

«Роди же Ное три сыны, Сима, Хама, Иафета. Растлеся же земля пред Богом, и наполнися земля неправды» (Быт.6:10–11).

1. Немалую пользу принесло вчера нам родословие праведного Ноя. Мы узнали чудный способ родословия и увидели, что праведник прославляется не за знатность предков, но за доброту собственных своих нравов. За нее-то он и получил столь высокое свидетельство от Божественного Писания: «Ное, – говорит оно, – человек праведен, совершен сый в роде своем Богу угоди Ное» (Быт.6:9). На эти краткие слова мы вчера употребили все поучение. Таково свойство Божественных словес, что они в немногих речениях являют великое богатство мыслей и даруют несказанное сокровище тем, кто хочет тщательно их исследовать. Поэтому, прошу, не будем поверхностно пробегать ничего, содержащегося в Божественном Писании, но будет ли то перечисление имен или рассказ о происшествии, станем доискиваться заключенного в них сокровища. Потому-то и Христос сказал: «Испытайте Писаний» (Ин.5:39), так как не везде можно тотчас найти смысл написанного, но требуется от нас и глубокое исследование, чтобы не укрылось от нас ничто лежащее во глубине. Ведь, если уже одно название породы^[174], т.е. имя: «человек», доставило вчера нам столь полезный предмет (для собеседования), то какую получим мы пользу, если будем внимательно и бодрым умом рассматривать все, что ни говорится в Писании? Владыка у нас человеколюбивый: как видит, что мы стараемся и весьма усердствуем об уразумении Божественных словес, то не попускает нам нуждаться в чем-либо, но тотчас просвещает наш ум, дарует нам Свое озарение и по великой премудрости Своей сообщает душе нашей истинное учение. Вот почему, желая побудить нас к этому и сделать более усердными, Он признал достойными ублажения являющих такое усердие, говоря: «Блажени алчущии и жаждущии правды, яко тии насытятся» (Мф.5:6). Заметь премудрость Учителя: Он не только возбудил (к ревности) ублажением, но словами: «алчущии и жаждущии правды» научил еще слушателей, с каким усердием надлежит стремиться к исследованию духовных словес. Подобнее тому, как говорит Он, чувствующие голод с невыразимой поспешностью кидаются на пищу, и палимые сильной жаждой быстро бегут к питью, точно так же, как эти алчущие и жаждущие, надлежит притекать и к духовному учению. Такие люди не только достойны ублажения, но и получают искомое: они, сказано, «насытятся», т.е. будут удовлетворены, исполнят свое душевное желание. Итак, имея такого Владыку, столь благого, столь щедрого, прибегнем и мы к Нему и постараемся заслужить Его благоволение, чтобы и Он, по Своему человеколюбию, просветил наш ум к уразумению силы Божественного Писания, и вы с великой готовностью, подобно алчущим и жаждущим, приняли духовное учение. А может быть, Благий и Премудрый Владыка, несмотря на наше недостоинство и ничтожество, для вас и вашей пользы «даст нам слово во отверзение уст наших» (Еф.6:19), во славу Его и наше назидание. Итак, возложив всю надежду на вышнюю благодать, и призвав на помощь Того, Кто «умудряет слепцы» (Пс.145:8), и ясным делает «язык гугнивых» (Ис.35:6), приступим к рассмотрению того, что недавно прочтено (из Писания), и, что подаст Он по Своему человеколюбию, то и предложим вашей любви. Только, прошу, напрягите свой ум, и, удалив от себя все житейские помыслы, внимательно слушайте предлагаемое, чтобы мы могли бросить духовное семя как бы в тучную и плодородную землю, очищенную от сорных трав и терний. «Сия же, – говорится, – бытия Ноева: Ное человек праведен, совершен в роде своем, Богу угоди Ное». Этим окончилось вчерашнее поучение; потому надобно предложить, что следует далее. «Роди же, – сказано, – Ное три сына, Сима, Хама, Иафета». Не без причины Божественное Писание указало нам и время, и число сыновей праведника; нет, и в этом оно хотело показать нам, хоть и не прямо, необыкновенное величие его добродетели. Выше оно сказало, что «бе Ное лет пяти сот», и тут же присовокупило: «и роди сына три» (Быт.5:32), научая нас, как необычайно велико было его воздержание, и притом в такое время, когда все тогдашние люди преданы были такой невоздержности и такому разврату, и всякий, так сказать, возраст устремился на зло. Вы ведь слышали, как Божественное Писание говорит: «видев же Господь, яко умножишася злобы человеков на земли, и всяк помышляет злая прилежно в сердце своем» от юности^[175] (Быт.6:5), и этим ясно показывает нам, что и юноши старались превзойти (в нечестии) старших по возрасту, и старцы безумствовали не менее юношей, и что даже самый невинный возраст сильно увлекался к пороку.

2. Итак, чтобы мы знали, как несмотря на то, что все эти люди предавались такому неистовству и разврату, праведник один подвизался, при других добродетелях, в целомудрии до пятисотлетнего возраста, Писание, сказав: «бе Ное лет пяти сот», говорит уже: «и роди Ное сына три». Видишь, возлюбленный, необычайное воздержание праведника? Не пробежим же этого без внимания, но, размыслив и о том времени, и о нечестии, разлившемся по всему роду человеческому от великой его беспечности, подумаем, какая доблесть и боголюбивая воля требовалась для того, чтобы в течение столь долгого времени обуздывать порывы похоти, идти наперекор всем другим и воздержаться не только от беззаконного совокупления, но и от законного и невинного. «И роди, – сказано, – Ное сына три, Сима, Хама, Иафета. Растлеся же земля пред Богом, и наполнися земля неправды». Мне кажется, что этот праведник и теперь разрешил свое воздержание и родил этих сыновей, повинуясь Божию домостроительству. Так как вследствие увеличившегося разврата и крайне усилившегося нечестия, вселенной угрожала совершенная погибель, то человеколюбец Бог благоволил оставить этого праведника, как некий корень и закваску, чтобы он, по истреблении тех (нечестивых современников), был начатком будущих поколений. По этой-то причине он, родив после пятисот лет этих трех сыновей, на них и останавливается, показывая самым делом, что он поступил таким образом, повинуясь Божией благости, имеющей открыться по отношению к роду человеческому. И чтобы увериться тебе, что это говорю я не по одной догадке, посмотри на точность в словах Писания. Сказав, что праведник «роди сыны три», оно тут же присовокупило: «растлися же земля пред Богом, и наполнися земля неправды». Видишь, какое великое и невыразимое различие в одной и той же природе? О праведнике Писание сказало: «Ное человек праведен, совершен в роде своем», а о всех прочих говорит: «растлися же земля пред Богом, и наполнися земля неправды». Именем земли оно называет всю совокупность людей. Так как все дела их были земные, то Писание именем земли означает их унижение и крайнюю степень нечестия. Как о первом человеке, когда он преступил заповедь и лишился славы, прежде облекавшей его, Бог, подвергнув его наказанию смертию, сказал: «земля еси, и в землю отыдеши» (Быт.3:19), так и здесь, когда весьма усилилось зло, Писание говорит: «растлеся земля». Да и не просто сказало: «растлеся земля, – но, – пред Богом, и наполнися земля неправды». Словом «растлеся» оно означило все пороки их, потому что нельзя сказать, чтобы они были виновны в одном или двух грехах; нет, они совершали все беззакония в великом множестве. Поэтому Писание и присовокупило: «наполнися земля неправды». Не просто и не случайно они предавались нечестию; нет, они делали каждый грех с великим напряжением. И смотри, как Писание уже не хочет удостоить их и простого наименования, но называет их просто землей, показывая и чрезмерность разврата их, и великость гнева Божия. «Растлеся же, – говорит, – земля пред Богом», т.е. они все делали вопреки повелений Божиих, попирая заповеди Божии и отвергнув, по своей беспечности, вложенного в природу человеческую наставника (совесть). «И наполнися, – говорит, – земля неправды». Видишь, возлюбленный, какое зло грех, – как он делает людей недостойными и самого имени – человек? Слушай же, что еще далее. «И виде Господь Бог землю, и бе растленна» (Быт.6:12). Смотри, они опять называются землей. Потом, когда Писание и раз, и другой, и третий назвало их землей, чтобы не подумал кто, будто это сказано о чувственной земле, оно говорит: «яко растли всяка плоть путь свой на земли». И теперь не удостоило назвать их человеками, но именем плоти хочет только показать нам, что говорит это не о земле, но о людях, обложенных плотью и предавшихся земным делам. Писание, как мы часто уже замечали вашей любви, имеет обычай называть плотью людей, питающих плотские расположения и не помышляющих ни о чем возвышенном, как и блаженный Павел говорит: «Сущии во плоти Богу угодити не могут» (Рим.8:8). Что же? Сказавший это не был ли и сам облечен плотью? Так. Но он не то говорит, что не могут угодить Богу облеченные плотью, но – те, которые нисколько не заботятся о добродетели, а пекутся только о плотском, гоняются за удовольствиями плоти и нисколько не заботятся о душе, бестелесной и разумной. Итак, когда Божественное Писание этими словами указало нам на множество грехов и крайнюю степень нечестия, на великость гнева Божия и на то, что оно за совершение беззаконных дел назвало людей и раз, и другой, и третий – землей, а также плотью, лишив их имени общей природы (человек), то последующими словами показывает уже нам неизреченное человеколюбие и безмерное снисхождение Божие. Что же говорит оно? «И рече... Бог Ною» (Быт.6:13).

3. Смотри, какая безмерная благость! Как друг с другом, так (Бог) беседует с праведником о наказании, которому Он хочет подвергнуть род человеческий, и говорит: «Время всякого человека прииде пред Мя, яко исполнися земля неправды от них: и се Аз погублю их и землю». Что значит – «время всякого человека прииде пред Мя?» Великое, говорит, показал Я долготерпение, великое снисхождение, не желая наводить этой казни, которую навести намерен; но так как чрезмерное усиление их грехов продолжалось до этого самого времени, то надобно уже положить конец и пресечь их нечестие, чтобы оно не простерлось далее «время человека прииде пред Мя». Смотри и здесь, что Бог, как выше сказал: «всяк помышляет» (Быт.6:5), так и теперь говорит: «время всякого человека». Все, говорит, одинаково настроены, все устремились к беззаконию, и невозможно в таком множестве найти и одного пекущегося о добродетели. «Время, – говорит, – всякого человека прииде пред Мя». Время настало, т.е. время, в которое надобно употребить нож, чтобы остановить увеличение раны. «Время всякого человека прииде пред Мя»: как будто бы никто не надзирал за ними и не имел потребовать у них отчета в грехах, так они предались беззаконным делам, не помышляя, что невозможно укрыться от Меня, Который поддерживаю самую жизнь их, даровал им душу и тело и сообщил такое обилие благ. Итак, «время всякого человека прииде пред Мя». Потом, как бы защищаясь перед праведником и показывая, что на такой гнев вызывает Его чрезмерность грехов их, говорит: «яко исполнися земля неправды от них». Разве, говорит, ими опущено что-либо такое, что относится к нечестию? Они сделали так много зла, что нечестие уже разлилось и покрыло всю землю. Поэтому Я погублю и их, и землю: «И се Аз погублю их и землю». Так как они сами уже наперед погубили себя беззаконными делами, то Я навожу совершенную погибель и истребляю и их, и землю, чтобы земля подверглась очищению и освободилась от скверны столь многих грехов. Подумай же, какую душу надлежало иметь этому праведнику, когда он слышал это от Господа. Ведь если он и сознавал себя добродетельным, то все же не мог слышать эти слова без прискорбия. Праведники любвеобильны и за спасение других готовы охотно претерпеть все. Как же должен был этот чудный муж тронуться этими словами, представляя уже в уме своем погибель всех людей и разрушение всей твари, может быть, не ожидая и для себя ничего доброго? Ему ведь это еще не было известно. Итак, чтобы он не смущался умом, но мог в этой великой скорби иметь хоть какое-нибудь небольшое утешение, Бог, показав ему безмерность нечестия его современников и то, что наступило наконец время подвергнуть их глубокому сечению^[176], говорит ему: всех этих людей постигнет гибель, «ты же сотвори себе ковчег» (Быт.6:14). Что значит – «ты же?» Так как ты не был сообщником их нечестия, но всю жизнь провел в добродетели, то Я повелеваю тебе устроить ковчег «от древ четвероугольных, негниющих^[177]: гнезда сотвориши в ковчеге, и посмолиши его внеуду и внутрь уду смолою... Трех сот лактей да будет долгота, и пятидесяти широта, и тридесята высота. Собирая сводом сотвориши ковчег, и в лакоть свершиши его свыше; дверь же ковчега сотвориши от страны: обиталища двокровна и трекровна сотвориши в нем» (Быт.6:14–16). Примечай Божие снисхождение, и силу неизреченную, и любовь, превышающую всякое слово. В одно и то же время Он и являет Свое попечение о праведнике, повелевая ему устроить ковчег и начертывая и образ постройки, и широту, и высоту ковчега, – и дарует ему величайшее утешение, самым построением ковчега возбуждая в нем надежду спасения, да и тех столь великих грешников хочет этим же построением привести к мысли о делах их, чтобы, покаявшись, они не испытали (угрожающего им) гнева. Немало, в самом деле, времени для покаяния дано было им постройкой ковчега, но даже очень много и достаточно для того, чтобы они, если бы не были крайне бесчувственны, могли прийти в сокрушение и исправиться от грехов. Каждый из них, видя, что праведник строит ковчег, должен бы был спросить о причине постройки, и, узнав о гневе Божием, прийти в сознание своих грехов, если бы только захотел. Но они не воспользовались и этим, не потому, чтобы не могли, но потому, что не захотели.

И вот Бог, дав праведнику повеление о построении ковчега, сообщает ему о роде самого наказания, которое Он хотел навести, и говорит: ты устрой этот ковчег, как Я повелел, а Я, когда окончишь постройку, благоустрою и твою судьбу. «Аз же се наведу потоп, воду на землю, погубити всяку плоть, в ней же есть дух жизни под небесем: и елика суть на земли, скончаются» (Быт.6:17). Смотри, как Бог самой угрозой показывает великость грехов их и говорит: одному и тому же наказанию подвергну и разумные, и неразумные твари. Так как люди изменили своему высокому достоинству и ниспали до злобы неразумных, то и в наказании не будет никакого различия. «Наведу потоп водный, погубити всяку плоть, в нейже есть дух жизни под небесем». И скоты, говорит, и птицы, и звери, и четвероногие, и все твари, какие только есть под небом, погибнут. И чтобы ты знал, что ничего не останется, говорит: «И елика суть на земли, скончаются». Вселенная уже нуждается в очищении, но это да не смущает тебя, и да не устрашает сердца твоего, потому что Я, видя неисцельность язвы их, хочу остановить поток нечестия, чтобы они не сделались повинными еще большим наказаниям. Потому и теперь, следуя Своему человеколюбию и умеряя гнев благостью, Я налагаю на них такое наказание, которое будет для них безболезненно и нечувствительно. Не по великости грехов их судя, ни по тому, чего они заслуживают, но предвидя будущее, Я хочу и на этих людей навести соответственное наказание, и последующих избавить от их заразы. Не скорби же и не смущайся, слыша это. Пусть даже постигнет их соразмерное грехам их наказание, но с тобою «поставлю завет Мой» (Быт.6:18). Так как все, доселе жившие, сделались недостойными и не были благопокорны Моим заповедям, то с «тобою наконец поставлю завет Мой». Так и первый человек, после стольких благодеяний поддавшись обольщению, преступил Мои заповеди; потом и сын его низринулся в ту же бездну зла, за что и подвергся, с проклятием, наказанию на всю жизнь. Но его потомки не вразумились и его наказанием, напротив, еще умножили нечестие, так что за это исключены и из родословия. Потом, нашедши Еноха хранящим закон добродетели, Я, как весьма угодного Мне, преложил его живым, показывая и творящим добродетель, каких они удостаиваются наград, и желая живших после него сделать ревнителями его идущими по одному с ним пути. Но вот, все уклонились к нечестию, и в таком множестве Я нашел одного тебя способным вознаградить за преступление прародителя: поэтому «с тобою поставлю завет Мой», так как прошедшая жизнь твоя ручается за то, что ты (и впредь) будешь верно соблюдать Мои заповеди. Потом, чтобы, и слыша это, праведник еще не печалился при мысли, что он останется один; Бог, так сказать, утешая его, говорит еще: «Внидеши же в ковчег ты и сынове твои, и жена твоя и жены сынов твоих с тобою». Хотя они и далеко уступали праведнику в добродетели, однако же чужды были и чрезмерного нечестия развращенных современников. Впрочем, они спасаются и по следующим двум причинам. Во-первых, в честь праведника. Человеколюбцу Богу обычно чествовать Своих рабов и даровать им нередко спасение других, что Он сделал и с блаженным Павлом, учителем вселенной, повсюду разлившим лучи своего учения. Когда он плыл в Рим, на море поднялась сильная буря; и когда все бывшие на корабле, по причине великого волнения, опасались за самую жизнь свою и потеряли всякую надежду, он, созвав всех, говорит: «Благодушествуйте, мужие, погибель бо ни единой души от вас будет, разве корабля. Предста бо ми в сию нощь Ангел Бога, егоже аз есмь, (Ему же) и служу, глаголя: не бойся, Павле... дарова тебе Бог вся плавающая с тобою» (Деян.27:22–24). Видишь, как добродетель этого мужа приобрела тем спасение? Впрочем, не одна добродетель его, но и человеколюбие Господа. Точно так же и теперь было по этой первой причине. Вторая же причина та, что Бог хотел оставить как бы закваску и корень для имевшего образоваться впоследствии рода (человеческого), не потому, чтобы Богу невозможно было вновь создать человека и от одного распространить род человеческий, но потому, что так соизволил Он по Своей благости.

5. Усматривай благость Божию и в последующем. Так как Он, угрожая наказанием, сказал, что вместе с людьми погибнут и скоты, и гады, и птицы, и звери, то, опять ради праведника, повелевает и из этих животных ввести в ковчег по одной паре каждой породы, чтобы эти пары были семенем и начатком для размножения животных впоследствии. «И от всех скотов^[178] и от всех зверей, и от всякия плоти, два два от всех введши в ковчег, да питаеши с собою: мужеский пол и женский будут. От всех птиц пернатых^[179] по роду, и от скотов по роду, и от гадов ползающих по земли по роду, два два от всех внидут к тебе, питатися с тобою, мужеский пол и женский» (Быт.6:19–20). Не пробегай этого, возлюбленный, без внимания: подумай, в какое смущение приводила праведника мысль, что на нем лежит забота обо всем этом. Мало было ему забот о жене, о сыновьях и их женах: нет, на него возлагалось еще попечение о столь многих животных и их пропитании. Но подожди немного, и увидишь благость Божию, – как Он облегчает заботу, лежавшую на праведнике. «Ты же возьми себе, – говорит Бог, – от всех брашен, яже... ясте, и собереши к себе, и будут тебе и оным брашно» (Быт.6:21). Не подумай, говорит, будто ты оставляешься без моего промышления. Вот Я повелеваю внести в ковчег все, что потребно и для вашей пищи, и для пропитания животных, так, чтобы и вы не испытали голода и недостатка, и животные не погибли за неимением свойственной им пищи. «И сотвори, – сказано, – Ное вся, елика заповеда ему Господь Бог, тако сотвори» (Быт.6:22). Вот, опять и здесь великая похвала (праведнику). «Сотвори, – говорится, – «Ное вся, елика заповеда ему Господь Бог». Не то, чтобы он одно повеление исполнил, а другое оставил без внимания; нет, сделал все, что было повелено, и «тако сотвори», как было повелено ему. Ничего не опустил он, но выполнил все и доказал самым делом, что справедливо удостоился благоволения Господня. С какими венцами не сравняется это свидетельство, которое праведник получил от Божественного Писания? Кто может быть блаженнее того, кто исполнил все, повеленное ему от Бога, и показал такое повиновение Повелевшему? И, чтобы ты знал, какого он за это удостаивается предсказания от Создателя всей твари, послушай, что следует далее. «И рече, – сказано, – Господь Бог к Ною: вниди ты и весь дом твой в ковчег» (Быт.7:1). Потом, чтобы мы знали, что Он не только спасает праведника благодатию, но и дает награду за труды и мзду за добродетель, (Бог) говорит (Ною): Я потому повелеваю тебе войти в ковчег вместе с домом твоим, «яко тя видех праведна предо Мною в роде сем». Важное и достоверное свидетельство! Что, в самом деле, может быть важнее этого свидетельства, когда сам Творец и Создатель произносит такой суд о праведнике? «Яко тя, – говорит, – видех праведна предо Мною». Вот истинная добродетель, когда человек совершает ее перед Богом, когда суд о ней произносит то неподкупное Око. Затем, человеколюбец Бог, желая показать нам меру добродетели, которой Он тогда требовал от праведника (а Он требует добродетели не от каждого в равной мере, но – в различной, судя по различию времени) говорит: «яко тя видех праведна предо Мною в роде сем», уклонившемся в столь великое нечестие, в этом развращенном роде, обнаружившем такую бесчувственность. «Тя видех праведна»; тебя одного Я нашел благопризнательным; тебя увидел усердно заботящимся о добродетели; ты один явился праведным передо Мною, между тем как все эти губили себя, тебе повелеваю войти, со всем домом твоим, в ковчег; «от скотов же чистых» повелеваю тебе ввести «седмь седмь» (Быт.7:2). Так как Он прежде повелел ввести по одной паре всех животных без различия^[180], то теперь говорит: «от... чистых же седмь седмь, от... нечистых же два два, мужеский пол и женский». Далее, чтобы показать причину этого, присовокупил: «препитати семя по всей земли» (Быт.7:3). Прилично здесь спросить и рассмотреть, откуда праведник узнал, которые из животных были чистые и которые нечистые? Тогда еще не было того разделения, которое Моисей впоследствии узаконил Иудеям. Как же узнал Ной? Сам собой^[181], руководясь вложенным в природу наставлением; а вместе с тем решил и его рассудок. Конечно, между созданиями Божиими нет ни одного нечистого. В самом деле, как мы можем какую-либо тварь назвать нечистой, когда о них однажды произнесено вышнее определение и Божественное Писание сказало, что «виде Бог вся елика сотвори, и се добра зело» (Быт.1:31)? Но уже природа (человеческая) сама по себе сделала это различие. И что это справедливо, подумай, как еще и ныне в некоторых местах иные воздерживаются от некоторых вещей, как от нечистых и запрещенных, а другие, напротив, употребляют эти вещи, следуя в этом обычаю. Так и тогда само врожденное праведнику знание учило его, какие животные были годны в пищу и какие нечисты, – впрочем не на самом деле были, но только считались такими. Почему, скажи мне, осла мы почитаем нечистым, хотя он питается только семенами, а других четвероногих признаем годными в пищу, тогда как они питаются нечистыми веществами? Так, учителем нашим в этом было знание, данное Богом нашей природе. Но с другой стороны, можно сказать, что Бог, давший Ною такое повеление, Сам сообщил ему познание об этом различии. Впрочем, довольно сказали мы о чистых и нечистых животных.

6. Но вот представляется нам еще другой вопрос: почему это (повелено было ввести в ковчег) «от нечистых два два», а «от чистых седмь седмь?» И потом: почему не шесть, не восемь, но семь? Может быть, слово наше становится уже весьма продолжительным; но, если вы не утомились, и если вам угодно, мы вкратце разрешим этот вопрос вашей любви, как поможет нам благодать Божия. Многие ведь многое баснословят об этом, и по этому поводу делают наблюдение над числами. Но что это не наблюдение, а выдумка неуместной пытливости людской, от которой и произошло весьма много ересей, это сейчас вы узнаете. Действительно, мы замечаем (и этим замечанием надеемся совершенно заградить уста любителям вымыслов), что в Писании весьма часто употребляется число пары^[182]. Так, когда Иисус Христос посылал учеников своих на проповедь, то послал их «два два» (Мк.6:7), да и всех их было двенадцать, и Евангелий числом четыре. Впрочем, нет нужды рассуждать об этом перед вашею любовью, так как вы довольно уже наставлены заграждать слух для таких (пустословов). А надобно уже сказать, почему Бог повелел ввести в ковчег «от чистых седмь седмь?» Больше чистых животных ввести повелел Бог для того, чтобы имел некое утешение и праведник, и те, которые вместе с ним будут пользоваться этими животными; а что касается до того, чтобы введены были «седмь седмь», то и это, если узнаете причину, будет сильнейшим доказательством боголюбивого расположения праведника. Так как человеколюбец Бог знал доброту этого мужа, знал что он, будучи праведен и испытав такую любовь Господа, и избегнув погибели от потопа, вознамерится, по освобождении от бедствия и по выходе из ковчега, показать свою благопризнательность и в благодарность за свое спасение захочет принести жертву, то, чтобы этим (Ной) не испортил пары, (Господь), за такую благопризнательность его, повелевает ввести в ковчег «седмь седмь» от каждой породы птиц, чтобы, по прекращении потопа, праведник мог и выказать свое расположение, и не повредить пар птиц и прочих животных. Это, впрочем, узнаете и из последующего поучения, когда дойдем до этого самого места, где вы увидите, что праведник точно так и поступил. Вот вы узнали причину, по которой повелено ввести в ковчег «седмь седмь» (от чистых животных). Не внимайте же после этого баснословам, которые, вопреки Божественному Писанию, вносят в Божественное учение вымыслы своего ума. Итак, когда Бог дал ясное повеление обо всем – и о птицах, и чистых, и нечистых животных, и об их пропитании, Он говорит праведнику: «еще бо дней седмь, и вот^[183]Аз наведу дождь на землю четыредесять дней и четыредесять нощей; и потреблю всякое востание^[184], еже сотворих, от лица^[185] земли», от человека до скота ^[186] (Быт.7:4). Усматривай и из этих слов безмерную благость Господа, как Он после столь великого долготерпения и теперь еще предсказывает за семь дней, желая вразумить тогдашних людей страхом и привести в раскаяние. А для удостоверения, что Он предсказывает для того, чтобы не привести в исполнение слова Своего, подумай о ниневитянах, и смотри, какое различие между этими и теми. Эти (современники Ноя), спустя столько лет услышали, что несчастье уже при дверях, и однако же не отстали от греха. Мы, конечно, бываем беспечны и не спешим исправиться, когда наказание угрожает еще издали; но когда несчастье близко к нам, тогда мы смиряемся и выказываем в себе большую перемену. Так было и с ниневитянами. Когда они услышали, что еще «три дни, и Ниневия превратится» (Иона.3:4), то не пришли от этих слов в отчаяние; напротив, воспрянули, и так решительно воздержались от греха, такое сильное показали раскаяние, что участниками его сделали и бессловесных, не для того, чтобы бессловесные принесли исповедь – потому что, как это возможно, когда они не имеют дара слова? – но чтобы через них привлечь к себе милосердие благого Господа. Объявив, говорится, пост, царь приказал, чтобы и овцы, и волы, и все бессловесные не употребляли ни пищи, ни воды (Ион.3:7); потом все люди, даже сам царь, сидящий на престоле, облекшись во вретища, принесли (Богу) глубокое и усердное исповедание, хотя и не знали, избегнут ли они наказания. «Кто веси, – говорили они, – аще раскается... Бог о зле, еже глаголаше сотворити нам?». (Ион.3:8–10)

7. Видишь благопризнательность варваров? Видишь, как и такая краткость времени не отняла у них бодрости и не привела их в отчаяние? Смотри и на этих (современников Ноя), как они, спустя столько лет, услышав, что «еще седмь дней» – и наведется потоп, все-таки не обратились, но остались нераскаянными, что и служит доказательством, что причина всех зол наше произволение. Ведь вот, эти – люди, и то – люди: природа дана им та же, но не одинаково произволение. Потому и участь их была не одинакова, но одни избежали погибели, потому что благой Бог по Своему человеколюбию принял их покаяние, а другие погибли в водах потопа. «Еще бо, – сказано, – седмь дней, наведу дождь на землю». Потом, желая усилить страх, Бог говорит: «четыредесять дней и четыредесять нощей». Для чего так? Разве Он не мог, если бы восхотел, навести весь дождь в один день? Что говорю – в один день? В одно мгновение (Он мог). Но Он делает это с намерением, желая в одно и то же время и усилить страх, и дать им возможность избегнуть наказания, хотя оно и было уже при самых дверях. «И истреблю, – говорит, – всякое востание, еже сотворих, от лица земли», от человека до скота. Смотри, как Бог предсказывает и раз, и другой, и они несмотря на это не трогаются. А сделал Он все это, чтобы показать нам, что Он справедливо навел на них такое наказание, и чтобы никто из безрассудных не мог порицать (Бога) и говорить, что, если бы Он показал долготерпение, они, может быть, и раскаялись бы, может быть, воздержались бы от греха и обратились бы к добродетели. Вот для чего Он и возвещает нам о числе лет и повелевает (Ною) строить ковчег. После же всего этого, еще и за семь дней предсказывает, чтобы заградить бесстыдные уста всем тем, которые отваживаются говорить безрассудные речи. «И сотвори, – говорится, – Ное вся, елика заповеда ему Господь Бог» (Быт.7:5). Смотри, как теперь Божественное Писание возвещает о благопризнательности и послушании праведника, показывая, что он не оставил без внимания ни одного повеления, но исполнил все, и в этом представил доказательство своей добродетели.

8. Этому-то праведнику будем и мы подражать; постараемся исполнить данные вам от Бога заповеди и не будем невнимательны к сообщенным нам от Бога законам, но, постоянно сохраняя их в памяти, поревнуем об исполнении их; не станем делать небрежно то, от чего зависит наше спасение, особенно когда от нас теперь требуется тем высшая степень добродетели, чем высшие получили мы блага. Потому и Христос сказал: «Аще не избудет правда ваша паче книжник и фарисей, не внидете в Царствие Небесное» (Мф.5:20). Осмотримся же и не пропустим этих слов без внимания, но подумаем, какое наказание угрожает тем, которые не только не стараются превзойти этих (книжников и фарисеев), но стоят даже гораздо ниже их, – которые не хотят ни перестать гневаться на ближнего, ни удерживать язык свой от клятв, ни воспрещать оку своему гибельное воззрение, тогда как Господь повелевает не только благодушно переносить обиды, но и отдавать больше, чем сколько хотят взять у нас. «Хотящему судитися с тобою, – говорит Он, – и ризу твою взяти, отпусти ему и срачицу» (Мф.5:40). А мы нередко обижаем ближнего или мстим ему за обиду, – мы, которым повелевается не только любить любящих нас («и мытари, – говорит Господь, – тожде творят» (Мф.5:46)), но и питать доброе расположение к врагам, не платим равной любовью и любящим нас. Поэтому я скорблю и болезную, видя, как редка стала между нами добродетель и как, напротив, порок со дня на день усиливается, как ни страх геенны не останавливает нашего стремления к злу, ни любовь к Царствию не увлекает нас на путь добродетели; но все мы, так, сказать, влечемся, как животные, нисколько не думаем ни о страшном том часе, ни о данных нам от Бога законах, напротив, соображаясь только с мнениями людей и гоняясь за их похвалами, не хотим и слышать, что говорит Евангелие: «Како вы можете веровати, славу от человек приемлюще, и славы, яже от Единого Бога, не ищуще» (Ин.5:44)? Как домогающиеся человеческой славы совсем теряют славу небесную, так, напротив, ищущие последней славы не лишаются и той. И Сам Господь, еще прежде того, сказал: «Ищите прежде Царствия Божия..., и сия вся приложатся вам» (Мф.6:33), т.е., кто ищет Царствия, за тем следует все прочее. Действительно, кто туда воспарил умом своим, тот с пренебрежением смотрит на настоящее благополучие, как будто бы и не было его. Очи веры, когда видят неизреченные его блага, уже и не примечают благ видимых: таково-то расстояние между теми и другими благами! Но я не вижу, кто бы невидимые блага предпочитал видимым. Потому скорблю и непрестанно болезную сердцем, что ни самый опыт не научил нас, ни обетования Божии, ни великие дары не расположили обратиться с любовью к Царствию; напротив, влачась еще долу, мы предпочитаем земное небесному, временное будущему, исчезающее прежде своего появления постоянному, преходящее удовольствие непрестающей радости, кратковременное это счастье настоящей жизни блаженству бесконечной вечности. Знаю, что вам неприятно слышать это; но простите. Говорю это, заботясь о вашем спасении, и желая, чтобы вы лучше здесь потерпели малую неприятность и избавились от вечного наказания, нежели, порадовавшись немного здесь, подверглись вечному мучению. Если ведь вы послушаете моих слов и отложите прежнюю беспечность, особенно теперь, когда уже немного осталось вам этого времени святой четыредесятницы, то будете в состоянии и омыть грехи свои, и заслужить великую милость от Бога. Для Господа не нужны многие дни и (продолжительное) время; нет, если мы захотим, то и в эти две седмицы успеем исправиться от многих грехов. Если Он оказал такое человеколюбие ниневитянам за то, что они совершили трехдневное покаяние, тем более не презрит нас, если только мы покажем искреннее раскаяние, и, отстав от греха, вступим на путь добродетели. Так и о них, т.е. ниневитянах, Божественное Писание свидетельствует: увидел Бог, что обратился всякий от пути своего лукавого (Ион.3:10). Итак, если Он увидит, что и мы обратились к добродетели и уклонились от греха, и ревнуем о совершении добрых дел, то примет и наше обращение, и, освободив нас от бремени грехов, подаст нам дары Свои. Не столько мы сами желаем освобождения от грехов и ищем спасения, сколько Он спешит и ускоряет даровать нам и избавление от грехов, и блаженство спасения. Поэтому, прошу, возбудим свой ум; и каждый пусть испытает себя, сделал ли он что доброго в прошедшее время, получил ли какую пользу от этих непрерывных наставлений, устроил ли что ко благу ближнего, исправил ли какие-либо из своих недостатков, извлек ли из ежедневных наших увещаний какое-либо поощрение к любомудрию; и если совершил какие добрые дела, пусть заботится об их приращении, и никогда пусть не прекращает этой прекрасной заботы. Если же кто видит себя еще во власти (греховной) привычки и все в тех же грехах, таковой сделай насилие своей душе, потребуй отчета в такой беспечности и не попускай ей продолжиться далее, но, перестав повиноваться греховной привычке, останавливай ее стремление, обуздывай помысел, приводи себе на ум ужасный тот день, размышляй о приобщении этой Страшной Трапезы, о блеске исходящего отсюда огня и опаляющей силе его, и о том, какая требуется от приступающего душа, чистая от всякой скверны и нечистоты, и изгнавшая из себя беззаконные помыслы, чтобы таким образом, приготовив и по возможности очистив себя в течении этих дней, могли мы и быть участниками в этом наслаждении (Святыми Тайнами), и удостоиться тех неизреченных благ, которые Бог обещал любящим Его, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Беседа XXV

«Ное же бе лет шести сот, и потоп водный бысть^[187] на земли» (Быт.7:6).

1. Хочу опять заняться тем же предметом, о котором недавно беседовал я с вашей любовью, и рассматривать опять повествование о праведном Ное. Велико в самом деле богатство добродетелей этого праведника, и мы должны, по возможности, исследовать все подробно, чтобы таким образом доставить вам наиболее пользы. Только напрягите, прошу, внимание, чтобы не укрылась от вас ни одна мысль, содержащаяся (в этом повествовании). Но прежде надобно напомнить вашей любви, на чем остановилось прежнее наше поучение, чтобы, с того начав сегодня слово, соединить вам с предыдущим и последующее. Таким образом будет ясно для вас и нынешнее слово. На чем же остановилось наше поучение? «Рече, – сказано, – Господь Бог Ною: вниди ты и весь дом твой в ковчег, яко тя видех праведна предо Мною в роде сем. От скотов же чистых введи к себе седмь седмь, и от скотов нечистых два два... Еще бо дней седмь, Аз^[188] наведу дождь на землю четыредесять дней и четыредесять нощей, и потреблю всякое востание, еже сотворих, от лица земли», от человека до скота. «И сотвори Ное вся, елика заповеда ему Господь Бог» (Быт.7:1–5). На этом остановили мы слово, и прекратили поучение. Вы и сами, может быть, помните, когда мы сказали вашей любви о причине, по которой Бог повелел Ною ввести от «чистых... седмь седмь, от нечистых же два два». Рассмотрим же сегодня дальнейшее чтение, и посмотрим, о чем Божественное Писание повествует нам после входа Ноева в ковчег. Если когда в другое время, то особенно теперь должны мы показывать великое усердие – теперь, когда мы, ради времени постного, и так часто наслаждаемся приятнейшим собеседованием с вами, и свободны от пресыщения удовольствиями, и при возбужденном уме можем внимательно слушать предлагаемое учение. Итак, надобно сказать, с чего у нас началось сегодняшнее чтение. «Ное же бе лет шести сот, – сказано, – и потоп водный бысть на земли». Будьте внимательны, прошу, и не пробегайте этих слов поверхностно. В этих кратких словах скрывается некое богатство, и, если мы напряжем свой ум, то можем познать из них и необычайную высоту человеколюбия Господня, и великое усиление злобы тогдашних людей. «Ное бе, – сказано, – лет шести сот». Божественное Писание не без причины сказало нам здесь о числе лет праведника, и не для того только, чтобы мы знали, сколько лет было праведнику, но потому, что оно прежде уже сообщило нам, что «Ное бе лет пяти сот» (Быт.5:32). Известив же нас о таком числе лет, (Писание) рассказало потом о сильном стремлении людей к пороку, как «прилежит помышление человеку прилежно на злая от юности» (Быт.8:21), почему и сказал Бог: «не имать Дух Мой пребывати в человецех сих, зане суть плоть» (Быт.6:3), предвозвещая им этими словами о великом Своем гневе. Далее, чтобы дать им довольно времени для того, чтобы покаяться и избежать гнева, (Бог) говорит: «будут же дние их лет сто двадесять», т.е. потерплю еще и после пятисот лет, потому что праведник этот не преставал, в течение пятисот лет, вразумлять всех их собственным своим именем, и, если бы только хотели они слушать, внушал им отстать от греха и обратиться к добродетели. При всем том, говорит Бог, и теперь обещаю потерпеть еще сто двадцать лет, чтобы они, воспользовавшись, как должно, этим временем, уклонились от нечестия и начали делать добро. Впрочем, (Бог) не удовольствовался этим обещанием ста двадцати лет, но еще повелевает праведнику построить ковчег, чтобы и самый вид ковчега давал им достаточное вразумление, и никто из них не остался в неведении о великости угрожающего наказания. То самое, что этот праведник, достигший самого высокого совершенства, столько заботится о построении ковчега, могло уже всех рассудительных привести в страх и опасение и заставить умилостивлять столь кроткого и человеколюбивого Господа. Если, в самом деле, те варвары, т.е. ниневитяне... Опять их же надобно представить в пример, чтобы таким образом яснее обнаружилось и чрезмерное нечестие этих (современников Ноя), и великая благопризнательность тех (ниневитян). И сам Господь наш в тот страшный день суда поставит одних рабов против других и потом произнесет осуждение (над грешниками), обличив их, что они, получив одинаковые (с праведниками) средства и благодеяния, не подвизались подобно им в добродетели. Часто делает Он сравнения и неравных сторон, чтобы тем большему осуждению подвергнуть беспечных. Поэтому и сказал в Евангелии: «Мужие Ниневитстии востанут на суде с родом сим и осудят его: яко покаяшася проповедию Иониною: и се боле Ионы зде» (Мф.12:41). Как бы так сказал Он: варвары, не пользовавшиеся никаким особенным руководством, не слышавшие пророческих поучений, не созерцавшие знамений, не видевшие чудес, а услышавшие от одного человека, спасшегося от кораблекрушения, такие слова, которые могли повергнуть их в совершенное отчаяние и довести до крайности, до презрения самых слов его, – эти варвары не только не пренебрегли словами пророка, но и, получив краткий, трехдневный срок, показали столь сильное и усердное раскаяние, что отклонили Божие определение. Они-то, говорит, осудят род сей, пользовавшийся столь великим Моим попечением, воспитанный в книгах пророческих, каждодневно видевший знамения и чудеса. Далее, чтобы показать и крайнее неверие иудеев, и невыразимую благопокорность ниневитян, Господь присовокупил: «яко покаяшася проповедию Иониною, и се боле Ионы зде». Те, говорит, увидевши бедного человека – Иону, и проповедь его приняли, и принесли самое строгое покаяние; а эти, видя гораздо большего Ионы, самого Создателя всей твари, Который обращался среди них, каждый день совершал столь многие и великие чудеса, очищал прокаженных, воскрешал мертвых, исправлял природные недостатки, изгонял демонов, исцелял болезни, с полной властью даровал отпущение грехов – не показали и одинаковой с варварами веры.

2. Но возвратимся к порядку слова, чтобы ты узнал и крайнюю бесчувственность современников Ноя, и великую благопризнательность ниневитян, узнал, как эти, будучи ограничены трехдневным сроком, не отчаялись в своем спасении, но, поспешив покаяться, и грехи свои омыли, и удостоились милосердия Господня, а те, и получив стодвадцатилетнюю отсрочку на покаяние, не воспользовались ей к добру. Потому и Господь, видя их крайнее развращение и совершенное закоснение в пороке, наводит на них скорую погибель, и таким образом уничтожает и искореняет злую закваску их нечестия. Вот почему сказано: «Ное же бе лет шести сот, и потоп водный бысть на земли». Теперь мы знаем, что, когда сделана была угроза и предсказание Божие, Ною было пятьсот лет, а когда наступил потоп, ему было шестьсот лет. Значит, в промежутке прошло сто лет; но и этими стами годами они не воспользовались, хотя самая постройка Ноем ковчега так сильно вразумляла их. Но, может быть, кто захочет узнать, почему Господь, сказав: «будут дние их лет сто двадесять», и обещав потерпеть столько лет, навел потоп до истечения этих лет. И это служит величайшим доказательством Его человеколюбия. Видел Он, что люди каждый день грешат неисправимо, и не только не пользуются неизреченным Его долготерпением во благо себе, но и умножают раны свои; поэтому и сократил срок, чтобы они не сделались достойными еще большего наказания. А какое бы было, спросишь, еще больше этого наказание? Есть, возлюбленный, наказание и большее, и ужаснейшее, и нескончаемое, – наказание в будущем веке. Некоторые, потерпев наказание здесь, хотя и не избегнут тамошнего мучения, однако же потерпят наказание более легкое, уменьшив великость тамошних мучений здешними страданиями. Послушай, как говорит об этом Христос, предрекая горе Вифсаиде. «Горе тебе Хоразиме, – говорит Он, – горе тебе Вифсаидо,... яко аще в Содоме Быша силы были бывшия в вас,... древле убо во вретище и пепеле покаялися Быша. Обаче глаголю вам: земли Содомстей и Гоморстей отраднее будет в день судный, неже вам» (Мф.11:21–24, 10:15)^[189]. Видишь, возлюбленный, как словом «отраднее» Господь показал, что подвергшиеся здесь столь великому наказанию, потерпевшие такое необычайное и странное сожжение, хотя и понесут там наказание, но – легчайшее, потому что здесь уже испытали такой гнев? Итак, чтобы и современники Ноя, умножая беззакония, не заслужили большего наказания, благой и человеколюбивый Господь, видя их нераскаянность, сократил время, которое обещал Он потерпеть. Как по отношению к тем, которые показывают себя благопокорными, Он, по свойственной Ему благости, отменяет свои приговоры, приемлет обращающихся и избавляет от угрожающего наказания, так, напротив, когда Он обещает даровать или какие-нибудь блага, или время для покаяния, но видит, что люди сделались недостойными, тогда отменяет Свои обетования. Поэтому Он и сказал через пророка: «Наконец возглаголю на языки и на царства, да искореню (их), и разорю...: и аще обратятся..., раскаюся и Аз, о нихже глаголах сотворити им» (Иер.18:7–8), и далее: «наконец реку на языки и царства^[190], да воссозижду... (я): и аще сотворят лукавая..., раскаюся и Аз о благих, яже глаголах сотворити им» (Иер.18:9–10). Видишь, как Он берет от нас повод к тому, чтобы явить нам или милость или гнев? Поэтому-то и теперь, так как (современники Ноя) не воспользовались по надлежащему прибавкой времени, Он сокращает срок. Вот почему и блаженный Павел бесчувственным людям, отвергавшим спасение, даруемое нам через покаяние, говорил: «Или о богатстве благости его и кротости и долготерпении нерадиши, неведый, яко благость Божия на покаяние тя ведет? По жестокости же твоей и непокаянному сердцу, собираеши себе гнев в день гнева и откровения праведного суда Божия» (Рим.2:4–5). Видишь, как и этот чудный учитель вселенной ясно показал нам, что не пользующиеся, как надлежит, долготерпением Божиим, даруемым нам для покаяния, заслуживают большее осуждение и наказание? Вот почему и теперь человеколюбивый Бог, как бы оправдываясь и показывая причину, по которой навел Он потоп до истечения срока, указывает нам на число лет праведника, и говорит: «Ное же бе лет шести сот». В самом деле, те, которые в течение ста лет не захотели перемениться, какую бы прибыль получили от двадцати лет, разве ту, что еще более прибавили бы грехов? Со Своей стороны Бог, желая показать безмерное величие несказанного человеколюбия и благости Своей, не преминул еще и за семь дней возвестить им о приближении потопа, чтобы они, поразившись хоть этой краткостью срока, обнаружили какую-либо перемену.

3. Усматривай человеколюбие Господа и из того, какими различными способами Он, подобно искусному врачу, врачевал болезнь этих людей. Так как раны их были неудобоисцелимы, то Он дал им столь продолжительную отсрочку, желая, чтобы они, хоть продолжительностью времени приведенные в чувство, отклонили от себя гневный приговор Его. Так как Бог заботится о нашем спасении, то обыкновенно он всегда предсказывает, какие хочет навести казни, для того только, чтобы не навести их. Если бы Он хотел навести, то и не сказал бы; но Он предсказывает с намерением, чтобы мы, узнав о том и вразумившись страхом, отклонили гнев и отменили приговоры Его. Ничто так не радует Его, как наше обращение и переход от греха к добродетели. Смотри же, как Он врачевал и болезнь этих людей. Сперва Он дал им такую долговременную отсрочку для покаяния, потом, когда увидел их бесчувственность, по которой они не воспользовались столь долгим временем, уже перед самыми, так сказать, дверями потопа, предсказывает, впрочем не за три дня, как ниневитянам, но за семь. Зная безмерное человеколюбие Господа нашего, смело скажу, что они и в семь дней, если бы захотели искренно покаяться, отвратили бы от себя бедствие потопа. Когда же ни прежняя продолжительная отсрочка, ни последний краткий срок не могли отклонить их от греха, Бог и навел на них потоп, когда Ною было шестьсот лет: «Ное же бе лет шести сот, и потоп водный бысть на земли». Видите, возлюбленные, как было полезно узнать число лет праведника сколько лет было ему, когда наступил потоп? Теперь же рассмотрим и то, что говорится далее. Когда наступил потоп, «вниде, – сказано, – Ное и сынове его, и жена его и жены сынов его в ковчег, воды ради потопа» (Быт.7:7). «И от птиц чистых и от птиц нечистых,... и от... пресмыкающихся... два два. От всех вниде^[191] к Ною в ковчег, мужеский пол и женский, якоже заповеда Господь^[192] Ною» (Быт.7:8–9). Не без причины прибавлено: «якоже заповеда Господь Ною», но для того, чтобы опять воздать хвалу праведнику за то, что он все исполнил так, как повелел Господь, и не опустил ничего, что ему было сказано от Него. «И бысть по седми днех, – как т.е. обещал Господь, – и вода потопная бысть на земли, в шестьсотное лето в житии Ноеве, второго месяца, в двадесять седмый день месяца» (Быт.7:10–11). Замечай точность Писания, как оно показывает нам не только год, но и месяц, и даже день, в который случился потоп, чтобы своим повествованием сильнее вразумить последующих людей и представить событие более ужасным, оно говорит: «В день той разверзошася вся источницы бездны, и хляби небесные отверзошася. И бысть дождь на земли четыредесять дней, и четыредесять нощей» (Быт.7:11–12). Смотри, какое снисхождение употребляет Святое Писание и здесь, как обо всем оно говорит по-человечески. Не то, чтобы были хляби на небе, но Писание выражается обычными у нас словами, как бы так говоря: Господь только повелел – и вода тотчас повиновалась велению Создателя, и, стекаясь со всех сторон, потопила весь мир. А что Бог навел потоп в сорок дней и ночей, и это опять служит величайшим свидетельством Его человеколюбия. По великой Своей благости, Он хотел, чтобы хотя бы некоторые из них вразумились и избегли всеконечной погибели, видя перед глазами у себя и смерть своих ближних, и угрожающее им самим бедствие. Можно, в самом деле, думать, что в первый день потонула уже значительная часть людей; во второй еще более; точно также и в третий, и в остальные дни. Вот почему Бог и назначил продолжаться потопу сорок дней и сорок ночей, чтобы отнять у них всякий повод к оправданию. Если бы Он восхотел и повелел, то мог бы потопить все в одно мгновение; но, так как Он внимал Своему человеколюбию, то и назначил такую продолжительность времени. Далее говорится: «В день той вниде Ное в ковчег^[193], и Сим, и Хам, и Иафет, и жена Ноева, и три жены сынов его, и вси звери^[194]... по роду,... якоже заповеда Господь Бог^[195] Ною» (Быт.7:13–15, 9). Когда, т.е. начался потоп по повелению Господню, Ной вошел в ковчег с своими сыновьями и женой, и с женами сыновей своих, вошли с ним и звери всех пород. «И затвори Господь Бог^[196] ковчег отвне его» (Быт.7:16).

4. Замечай и здесь снисхождение в слове. «Затвори Бог^[197] ковчег отвне его», – чтобы показать нам, что Он поставил праведника в совершенной безопасности. «Затвори», и притом «отвне», так, чтобы праведник не мог видеть, как все погибало, и от этого – чувствовать тем сильнейшую скорбь. Он уже скорбел и возмущался, когда только представлял в уме это страшное наводнение и воображал себе погибель рода человеческого, совокупное истребление всех животных и людей, и скотов, и, так сказать, уничтожение самой земли. Пусть погибавшие были злые люди, но души праведников, обыкновенно, чувствуют сильную скорбь, когда видят людей в несчастии. Поэтому найдешь, что все праведники и пророки ходатайствовали за виновных, например, патриарх (Авраам) за содомлян (Быт.18:25). А из пророков один, например, говорил: «О, люте мне,... Господи, еда потребляеши Ты останки Израилевы» (Иез.9:8), а другой: «сотвориши ли человеки яко рыбы морския... не имущыя старейшины» (Авв.1:14)? Если, таким образом, праведник и без того уже смущался духом и скорбел сердцем, то, чтобы самое зрелище (всеобщей гибели) не повергло его в еще большее сокрушение, Бог заключил его в ковчеге, как бы в темнице; так что он не мог видеть своими глазами происходившего и от этого приходить в робость. Естественно, что он, видя чрезвычайное усиление воды, стал бы беспокоиться о том, как бы не потонуть и ему самому. Так, щадя его, человеколюбец Бог не позволяет ему видеть ни стремительности вод, ни того, как происходила погибель (людей) и опустошение вселенной. Когда я подумаю о пребывании этого праведника в ковчеге, то дивлюсь и изумляюсь, и все приписываю тому же человеколюбию Божию. В самом деле, если бы оно не укрепляло его душу и не делало трудного легким, то как бы он, скажи мне, мог вынести свое положение, будучи заключен в ковчеге, как в тюрьме и узилище страшном? Как бы мог он устоять против такого напора волн? Если плывущие на корабле, пользуясь и пособием парусов, и имея кормчего, который сидит на корме и своим искусством противодействует напору ветра, умирают от страха и отчаиваются, так сказать, в своем спасении, когда видят, что волнение крайне усилилось, то что мы скажем об этом праведнике? Заключенный, как выше сказал я, в ковчеге, как в темнице, он носился туда и сюда, не мог там видеть неба, ни устремить глаза в другое какое-либо место, словом, не видел ничего, что могло бы доставить ему некоторое утешение. Плывущие по морю, если и усилится волнение, могут взирать на небо, видеть вершины гор и отдаленный город, и от этого получать хотя малое облегчение. Если же буря и усилится и рассвирепеет до крайности, то все же они, дней через десять, или несколько более, после многих опасностей и бурь, будучи выброшены на землю и несколько успокоившись, забывают все эти несчастья. Но здесь совсем не так; напротив, Ной целый год прожил в этой необыкновенной и странной темнице, не будучи в состоянии и подышать воздухом. Как в самом деле он мог это, когда ковчег был крепко затворен со всех сторон? Как он выдержал, скажи мне, как вынес? Если бы даже тела у них были из железа и адаманта, то и тогда как бы они могли (жить), не пользуясь ни воздухом, ни ветром, который, обыкновенно, не меньше воздуха освежает наше тело, и не имея возможности питать взоры зрелищем неба или разнообразием цветов, украшающих землю? Как же они, столько времени живя так, и не ослепли совсем? И если бы мы захотели судить об этом по человеческим соображениям, то надобно бы подумать и о том, откуда они получали, в достаточном количестве, воду для питья, пока жили в ковчеге? Но оставляя это, (спрашиваю), как мог этот праведник, равно как сыновья и жены, выдержать совместное пребывание с скотами, зверями и птицами? Как он вынес зловоние? Как вытерпел жизнь с ними? И что говорить об этом? Как самые животные могли выдержать и не погибнуть в течение столь долгого времени, не имея возможности ни привлекать к себе воздух, ни двигаться, но запертые в одном месте? Вы, конечно, знаете, что и мы, равно как и животные, если даже пользуемся и воздухом, и прочими удобствами, но постоянно заключены в одном месте, неизбежно расстраиваемся и погибаем. Как же этот праведник, со всеми бывшими в ковчеге, мог выдержать столько времени? Не иначе, как при помощи вышней, всемогущей силы. Уже то самое не было ли делом высшей силы, что ковчег носился туда и сюда, без кормчего – и не погиб от такого напора волн? Нельзя ведь сказать и того, чтобы ковчег был (построен) наподобие корабля, и от того можно было, с помощью искусства, направить ход его. Ковчег был со всех сторон крепко огражден, и, в силу повеления Господня, стремительность воды не вредила ему; напротив, став выше ее, он своих обитателей хранил в совершенной безопасности.

Итак, возлюбленный, когда что делает Бог, не решайся исследовать дела Его по соображениям человеческим: они превышают наше понятие, и ум человеческий никогда не в состоянии постигнуть и уразуметь совершенного Им.

5. Поэтому, услышав повеления Бога, мы должны верить и повиноваться Его словам. Как Творец природы, Он по воле Своей все преобразует и изменяет. «И затвори Господь Бог ковчег отвне его». Велика и добродетель, сильна и вера этого праведника. Она, ведь она помогла ему и построить ковчег, и благодушно перенести тесную жизнь в таком жилище, вместе со зверями и всеми другими животными. Поэтому-то и блаженный Павел, вспомянув о нем, в похвалу его, восклицал так: «Верою ответ приим Ное о сих, яже не увиде, убоявся, сотвори ковчег во спасение дому своего: еюже осуди мир, и правды, яже по вере, бысть наследник» (Евр.11:7). Видишь, как вера в Бога, подобно крепкому якорю, поддержала его в том, что он и ковчег построил, и мог прожить в нем? Она послужила для него и средством к спасению: «Еюже, – сказано, – осуди мир, и правды, яже по вере, бысть наследник». Не то, чтобы сам Ной осудил (своих современников); нет, осудил их Господь сравнением (их с Ноем), потому что они, имея все то же, что и праведник, не пошли по одному с ним пути добродетели. Итак, Ной верой, которую показал, осудил этих людей, которые показали совершенное неверие: не поверили предсказанию (о потопе). А я, при всем этом, особенно изумляюсь и добродетели праведника, и неизреченной благости и человеколюбию Господа, когда подумаю, как он мог жить между зверями, т.е. львами, рысями, медведями и прочими дикими и неукротимыми животными.

Вспомни здесь, возлюбленный, о высокой власти, какой пользовался первый человек до преступления, и размысли о благости Божией. Так как преслушание первого человека уменьшило дарованную ему власть, а потом Бог нашел другого человека, который старался восстановить в себе древний образ, хранил чистоту добродетели и являл глубокое повиновение заповедям, то и возводит его в прежнее достоинство, как бы на опыте показывая нам великость власти, которую Адам имел до преслушания. Таким образом, добродетель праведника, вспомоществуемая милостью Божией, восстановила прежнюю власть, и звери опять признали свою подчиненность. В самом деле, звери, как увидят праведника, тотчас забывают свою природу; а лучше сказать, не природу, а свою лютость, и, оставаясь тем же по природе, из лютых превращаются в кротких. И вот, это самое случилось с Даниилом. Будучи окружен львами, он пребывал бесстрашным, как бы находясь среди овец: дерзновение праведника обуздывало природу зверей и не позволяло им выказывать свою зверскость. Точно так же и чудный Ной легко прожил вместе с зверями; и ни теснота места, ни продолжительность времени, ни такая заключенность, ни лишение воздуха, не могли привести его в оцепенение, но все ему было облегчаемо верой в Бога, и он в этой ужасной темнице жил так, как мы среди лугов и рощей. Повеление Господа сделало для него легким и трудное. Таково свойство праведных: когда они терпят для Бога, то не смотрят на то, что делается, но размышляют о причине – и легко переносят все. Так и Павел, учитель языков, называл легкими темницы, нападения, ежедневные опасности, многоразличные и невыносимые скорби, не потому, чтобы они были таковы сами по себе, но потому, что причина, для которой они были попускаемы, поставляла его в такое расположение, что он не обращал и внимания на приключающиеся бедствия. Послушай, что он говорит: «Еже бо ныне легкое печали нашея, по преумножению... тяготу вечныя славы соделовает нам» (2Кор.4:17). Надежда, говорит он, на будущую славу и вечное блаженство помогает нам благодушно переносить эти непрерывные скорби и считать их легкими. Видишь, как любовь к Богу отнимает силу у несчастий и не дает (верующим) даже чувствовать тяжесть их? Вот почему и блаженный Ной все переносил благодушно: он питался верой и надеждой на Бога. «И затвори, – сказано, – Господь Бог ковчег отвне его. И бысть потоп четыредесять дней и четыредесять нощей на земли,... и ношашеся ковчег» (Быт.7:16–18). Смотри опять, как (Писание) своим рассказом усиливает страх и увеличивает событие. «Бысть, – говорит оно, – потоп четыредесять дней и четыредесять нощей, и умножися вода и взя ковчег, и возвысися от земли. И возмогаше вода, и умножашеся зело на земли, и ношашеся ковчег верху воды. Вода же возмогаше зело зело на земли» (Быт.7:17–19).

6. Смотри, как подробно повествует нам (Писание) о сильном напоре вод, – о том, как они с каждым днем более и более прибывали. «Возмогаше, – сказано, – вода зело зело, и покры вся горы высокия, яже бяху под небесем: пятьнадесять лактей горе возвысися вода, и покры вся горы» (Быт.7:19–20). Премудро устроил Человеколюбец Господь, заключив ковчег, чтобы праведник не видел, что делается. В самом деле, если мы, спустя столько лет и столько поколений, слушая только рассказ Писания, чувствуем ужас и приходим в изумление, то что должен был бы чувствовать праведник, если бы он своими глазами видел эту страшную бездну? Как бы он мог вынести это зрелище хоть на краткое время? Не тотчас ли бы с первого же взгляда вышел из него дух, не будучи в силах выдержать зрелища стольких бедствий? Подумай, возлюбленный как мы теперь, и при небольшом наводнении, предаемся страху, боимся за все, и отчаиваемся за самую жизнь. Что же потерпел бы тогда праведник, если бы он видел, как вода поднималась на такую высоту? Выше гор, сказано, «пятьнадесять лактей возвысися вода». Вспомни здесь, возлюбленный, о словах, сказанных Господом: «Не имать Дух Мой пребывати в человецех сих, зане суть плоть» (Быт.6:3), также: «растлеся земля... и наполнися земля неправды» (Быт.6:11), далее: «виде Господь землю, и бе растленна: яко растли всяка плоть путь свой» (Быт.6:12). Итак, пoелику вселенная имела нужду в полном очищении, и надлежало омыть ее от всякой нечистоты, и уничтожить всю закваску прежнего развращения, так, чтобы не осталось и следа нечестия, но произошло как бы обновление стихий; то Господь поступил подобно искусному художнику, который, взяв сосуд, обветшавший от времени и изъеденный, так сказать, ржавчиной, бросает его в огонь, и согнав с него всю ржавчину, переделывает его, преобразует и приводит в прежнее благообразие. Так и Господь наш, очистив всю вселенную этим потопом, и, так сказать, освободив от человеческого нечестия, скверны крайнего растления, сделал ее прекраснейшей и снова явил нам лицо ее светлым, не позволив остаться и следу прежнего безобразия. «Возвысися выше гор пятьнадесять лактей вода». Не без причины Писание рассказывает нам об этом, но – дабы мы знали, что потонули не только люди, и скоты, и четвероногие, и гады, но и птицы небесные, и все звери и другие бессловесные животные, какие только обитали на горах. Для того говорит оно: «Возвысися выше гор пятьнадесять лактей», чтобы ты удостоверился, что определение Господне вполне совершилось. Он сказал: «еще седмь дней, и... наведу потоп на землю,... и потреблю всякое востание, еже сотворих, от лица земли», от человека до скота, и от гадов до птиц небесных (Быт.7:4). Следовательно, Божественное Писание повествует об этом не для того, чтобы только показать нам, на какую высоту поднялась вода, но – чтобы мы могли, вместе с этим, знать и то, что вовсе не осталось ни одного – ни зверя, ни скота, ни другого животного, но что все они истреблены вместе с родом человеческим. Так как все они созданы для человека, то когда должен был погибнуть последний, естественно, разделяют с ним гибель и они. Далее, сообщив нам, на какую высоту поднялась вода, именно, что она взошла на пятнадцать локтей выше горных вершин, Писание, соблюдая свойственную ему точность, говорит еще: «и умре всяка плоть движущаяся по земли и птиц..., и зверей^[198], и всякий гад движущийся на земли, и всякий человек, и вся елика имут дыхание жизни, и всякий, кто был^[199]на суше, умре» (Быт.7:21–22). Не без причины Писание заметило, что всякий, кто был на суше, умер, но – чтобы тебе дать знать, что все погибли, спасся же только один праведник, со всеми бывшими в ковчеге, – так как они еще заранее, оставив сушу, вошли в ковчег, согласно Божию повелению. «И истребися всякое востание, еже бяше на лице всея земли, от человека даже до скота и гадов и птиц небесных, и потребишася от земли» (Быт.7:23). Смотри, как Писание и раз, и два, и многократно, сообщает, что произошла всеобщая погибель, и что ни одно существо не спаслось, но все потонули в воде – и люди, и животные. «И оста Ное един, и иже с ним в ковчезе. И возвысися вода над землею дней сто пятьдесят» (Быт.7:23–24). Столько-то дней вода все поднималась. Здесь опять подумай о необычайном великодушии и мужестве праведника. Чего не вытерпел он, представляя себе и, так сказать, видя умом, как тела человеческие, и тела скотов, чистых и нечистых, все погибли одинаковой смертью, и смешались вместе, без всякого различия? Чего он не вытерпел, когда размышлял сам с собою об одиночестве, об этой пустынной и печальной жизни, не обещавшей никакого утешения ни от беседы, ни от видения: когда верно не знал и того, сколько времени должно было ему прожить в этой темнице? Пока вода продолжала шуметь и свирепствовать, с каждым днем увеличивался у него и страх. В самом деле, чего приятного мог ожидать он, когда видел, что вода в течение ста пятидесяти дней оставалась в одинаковом положении, поднявшись высоко и ни мало не спадая? Однако же он благодушно переносил свое положение, зная, что Господь всемогущ, и, как Творец природы, все творит и преобразует по Своему изволению. Не тяготился пребыванием в ковчеге, потому что благодатная помощь Божия укрепляла силы его и подавала ему достаточное утешение, не попуская ему пасть духом и предаться чувствам неблагородным и низким. Так как он наперед со своей стороны явил неослабную добродетель, высокую праведность и сильную веру, то и от Господа уже было даровано ему в изобилии терпение, мужество, благодушие во всем, способность прожить в ковчеге, не потерпев от того никакого вреда и расстройства и не тяготясь сообществом животных.

7. Этому-то праведнику будем и мы подражать, и постараемся делать все, что требуется с нашей стороны, чтобы явиться нам достойными даров Божиих. Он ожидает от нас повода, чтобы показать великую Свою щедродательность. Не лишим же сами себя, по лености, даров Его, но поспешим и поревнуем сделать начало и вступить на путь добродетели, чтобы, получив высшую помощь, могли мы достигнуть и конца. Без помощи высшей силы мы не можем сделать ничего доброго. Итак, взявшись за надежду на Него, как бы за якорь верный и твердый (Евр.6:19), будем держаться за него и не станем смотреть на труд добродетели, но – размышлять о награде за труд, и таким образом все переносить благодушно. И купец, когда оставит пристань и выйдет в открытое море, не думает только о морских разбойниках и кораблекрушениях, морских чудовищах и напоре ветров, о непрерывных бурях и несчастных случаях, но и о выгодах, предстоящих после этих опасностей, и, питаясь надеждой, благодушно переносит все встречающиеся неприятности, только чтобы получить больше денег и с ними возвратиться домой. И земледелец также не думает только о трудах при обработке земли, о сильных дождях и бесплодии земли, о нападении изгари, и об опустошениях от саранчи, но представляет в уме своем и гумно, и снопы хлебные, и потому благодушно переносит все, от надежды на прибыль не чувствуя тягости трудов; и хотя успех не известен, однако же он, утешаясь приятными надеждами, не отчаивается в своих трудах, но делает со своей стороны все, что надобно, в ожидании получить награду за свои труды. Опять, и воин, вооружаясь в доспехи свои и готовясь идти на войну, не думает только о ранах, поражениях, нападениях врагов и о других бедствиях войны, но воображает себе и победу, и трофеи и таким образом облекается во все оружия; хотя исход войны и не известен, однако же он, отринув всякую мысль об этом и живописуя себе приятные надежды, отлагает всякую робость, и, взяв оружие, устремляется против неприятельского ополчения. Если же, возлюбленные, и купец, и земледелец, и воин, несмотря ни на неверность успеха, ни на большую вероятность неудачи, ни на множество различных, как вы слышали, препятствий, не отчаиваются и не оставляют трудов, утешаясь надеждой, то мы как оправдаемся в том, что небрежем о добродетели и не подъемлем с охотой всякий труд ради нее, тогда как у нас надежда несомненна, обещано нам столько благ, и награда бесконечно превышает все труды наши? Послушай блаженного Павла, что он говорит после столь многих и тяжких скорбей, нападений, уз и ежедневных смертей: «Недостойны страсти нынешнего времене к хотящей славе явитися в нас» (Рим.8:18). Хотя бы мы, говорит, каждый день предавали себя на смерть, – чего впрочем природа не приемлет, хотя воля, побеждающая природу, по благости Господа, чтится, – все же и тогда наши страдания не равнялись бы тем благам, которые нас ожидают, и той славе, которая в нас откроется. Смотри, как велика слава, которую получают творящие добродетель: она превыше всех подвигов, какие бы кто ни совершал; пусть он достигнет самой высоты, но и тогда будет еще ниже ее. В самом деле, что может человек совершить такое, чем бы он вполне заслуживал щедродательность Господа? И если Павел, столь великий и высокий муж, говорил: «Недостойны страсти нынешнего времене к хотящей славе явитися в нас», если так говорил тот, который сказывает о себе: «всякий день умираю» (1Кор.15:31), и: «паче всех потрудихся» (1Кор.15:10), то что скажем мы, которые не хотим подъять и малого труда ради добродетели, но всегда ищем покоя, только и смотрим, как бы избегнуть всякой неприятности, а между тем знаем, что невозможно достигнуть тамошнего (вечного) покоя, если здесь не возлюбим жизнь подвижническую? В самом деле, здешние скорби располагают нас благоугождать Богу; и малые подвиги, здесь совершаемые, даруют нам великое дерзновение там, лишь бы только мы решились поступать по совету этого учителя вселенной (апостола Павла). Подумай, возлюбленный: то, что случается с нами здесь, хотя прискорбно, однако же кратковременно; а блага, ожидающие нас там, бесконечны и вечны. «Видимая бо, – говорит (апостол), – временна, невидимая же вечна» (2Кор.4:18). Перенесем же благодушно временное и не уклонимся от подвигов добродетели, чтобы насладиться вечными и неизменяемыми благами, которых да сподобимся все мы, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Беседа XXVI

«И помяну Бог Ноя, и вся звери, и вся скоты, и вся птицы, и вся гады^[200], елика беху с ним в ковчезе: и наведе Бог дух на землю, и преста вода» (Быт.8:1).

1. В прочитанных теперь словах открывается великая и несказанная любовь и безмерная благость, которую Бог являет не только этому разумному животному, т.е. человеку, но и всем бессловесным животным. Будучи Создателем всего, Он и благость Свою простирает на все Свои создания, всячески показывая нам, сколь великое имеет Он попечение о человеческом роде, и что искони и изначала все делал для нашего спасения. Итак, бьет ли Он, наказует ли, то и другое делает по одной и той же благости. Наказания насылает Он не по страсти и гневу, но из желания пресечь нечестие, чтобы оно не распространилось очень далеко. Вот и теперь, как слышите, Он навел потоп не по чему-либо другому, как по заботливости о предавшихся столь великому нечестию. Какая же, скажешь, заботливость в том, что все погибли под водой? Не говори необдуманно, человек, но благопокорным умом принимай содеваемое Господом и тогда познаешь, сколько попечительности даже и в этом. Отторгнуть от греха неисправимых грешников, каждодневно причиняющих себе новые раны и делающих язвы свои неисцельными, – не значило ли это показать величайшую попечительность? Да и самый образ наказания не преисполнен ли человеколюбия? В самом деле, люди, которым и без того надлежало бы отдать долг природе, лишаются жизни в наказание, но так легко, что и не чувствуют этого, и наказание терпят без боли и мук: какую это обнаруживает мудрость и благость! Притом, если мы благочестивым умом рассмотрим самые последствия события, т.е., что оно не только было благодетельно для наказанных, но и последующим поколениям принесло два величайших блага (внушив им не предаваться тем же беззакониям и, смотря на такой пример, сделаться целомудреннее), то какую благодарность мы должны воздавать Богу за то, что и потомки вразумлены наказанием этих людей и опасением подвергнуться той же участи, и закваска всякого нечестия и порока истреблена, и не осталось им (потомкам) ни одного учителя на грех и зло? Видишь, как и самые наказания, Богом насылаемые, являются более благодеяниями и особенно доказывают Его попечительность о роде человеческом? И если кто захочет проследить этот предмет с самого начала (бытия человеческого), то найдет, что Бог с этой самой целью насылал на грешников все наказания. Так и Адама, когда он преступил, Бог изгнал из Рая, не для того только, чтобы наказать, но – и чтобы сделать ему благодеяние. Какое же, скажешь, благодеяние – лишиться жизни райской? Не поверхностно смотри на события, возлюбленный, и не спешно суди о делах Божиих, но проникай в глубину великой благости Его, и найдешь, что все делается Им для этой цели. Скажи мне, до чего не дошел бы Адам, если бы и по преступлении наслаждался теми же благами? Если уже он после столь многих обетований позволил себе увлечься обманом змея и принял злой совет дьявола, который надмил его надеждой быть равным Богу и повергнул в грех преслушания, то, когда бы он, и по совершении этого греха, остался в том же достоинстве и жилище, не тем ли более почел бы злого этого демона заслуживающим большей веры, нежели Создателя всяческих, и еще не более ли надлежащего возмечтал бы о себе самом? Такова уж человеческая природа: когда она, содевая грехи, не бывает, обуздываема, но пользуется свободой, то идет все далее и низвергается в пропасть. Впрочем, могу и иначе доказать, что Бог и повелел Адаму выйти из Рая, и подвергнул его наказанию смерти, желая показать Свое человеколюбие: изгнанием из Рая и поселением вблизи его Он сделал его благоразумнее и осторожнее на будущее время, самым опытом убедив его в коварстве обольстителя. А наказанию смерти подвергнул его для того, чтобы он, сделавшись через преслушание повинным греху, не грешил в бесконечность. Итак, не ясно ли для тебя, что все это – и изгнание из Рая, и наказание смертью – было делом величайшего человеколюбия? Могу присовокупить и еще нечто. Что же именно? То, что, подвергая Адама этому наказанию, Бог не остановил на нем одном благодетельные последствия его, но хотел, чтобы его судьбой вразумились потомки. В самом деле, если уже и после этого сын Адама, Каин, хотя имел перед глазами у себя изгнание отца из Рая, потерю несказанной той славы, и страшное то проклятие, изрекшее: «Земля еси, и в землю отыдеши» (Быт.3:19), и несмотря на это не вразумился, но впал в тягчайший грех, то до какого неистовства он не дошел бы, когда бы не знал случившегося с отцом его? И вот, что особенно удивительно, – наказывая и этого столь великого грешника, осквернившего руку свою гнусным убийством, Господь наказание соединил с человеколюбием.

2. А чтобы ты познал величие благости Божией из того, что было с Каином, Господь, когда Каин согрешил против Него, и, решившись принести жертву, показал при этом великую небрежность, т.е. не сделал надлежащего выбора, но принес просто, что случилось, (Господь) не сказал ему за это ничего неприятного и укорительного, хотя это был немаловажный грех, а очень великий. В самом деле, если желающие почтить подобных себе людей уступают им первое и лучшее и стараются представить то, что почитают дороже всего, то как же Каину, который был человеком и приносил жертву Богу, не следовало принести самое лучшее и драгоценное? Но, хотя он и так тяжко согрешил, и показал такую небрежность, однако же Бог не взыскал с него и не наказал его за это, но весьма кротко беседует с ним, как друг с другом, говоря ему: «Согрешил еси, умолкни» (Быт.4:7). Он только указал ему на грех его и посоветовал не простираться далее. Видишь, какая необычайная благость! Мало того, когда он не только не воспользовался таким снисхождением, но к прежнему присовокупил еще больший грех и покусился на убиение брата, то Бог и тут еще оказывает ему великое долготерпение, потому-то наперед спрашивает его и дает ему случай к оправданию; когда же он остался упорным, тогда-то уже, для его вразумления, подвергает его наказанию, впрочем такому, которое растворено было любовью.

Видишь, как Бог простил Каину, когда он совершил против Него грех, и грех немаловажный; когда же он поднял руку на своего брата, тогда подверг его осуждению и проклятию? Так теперь будем поступать и мы, подражая Господу нашему: грехи, сделанные против нас, будем прощать и оказывать снисхождение оскорбившим нас; когда же грех делается против Бога, тогда будем взыскательны. Но не знаю, как это мы делаем все напротив, – по отношению к грехам, чинимым против Бога, нисколько не взыскательны, а когда сделано будет хотя малое оскорбление нам, тогда строго взыскиваем и порицаем, не думая о том, что таким образом мы еще более раздражаем против себя милосердного Господа. А что Богу обычно оставлять наши грехи против Него, а за грехи против ближнего строго взыскивать, послушай блаженного Павла, который говорит: «Аще кто жену имать неверну, и та благоволит жити с ним, да не оставляет ее: и жена аще имать мужа неверна, и той благоволит жити с нею, да не оставляет его» (1Кор.7:12–13). Видишь, какое снисхождение! Пусть муж твой будет язычник, неверующий, но, если хочет жить с тобой, не оставляй его. И опять: пусть, говорит, жена твоя будет язычница, неверующая, но, если она хочет жить с тобой, не отвергай ее. «Что бо, – говорит, – веси, жено, аще мужа спасеши? Или что веси, мужу, аще жену спасеши» (1Кор.7:16)? Смотри, как Бог не препятствует принимать в законное сожитие мужа или жену, неверующих в Него. Послушай же теперь, что сам Христос говорит ученикам: «Аз же глаголю вам, яко всяк отпущаяй жену свою, кроме словесе любодейного, творит ю прелюбодеиствовати» (Мф.5:32). Благость необычайная! Пусть, говорит, жена твоя будет язычница или неверующая, – если только хочет жить с тобой, не разлучайся с ней; но, если она согрешит против тебя и, забыв супружеские обеты, предпочтет тебе других, тебе дозволяется отвергнуть и прогнать ее. Помышляя об этом, постараемся и мы воздавать Господу за Его благоволение к нам и, как Он охотно прощает грехи, содеваемые против Него, а за грехи против нас взыскивает, и с великой строгостью, так точно будем поступать и мы: в чем ни согрешат против нас ближние, все будем прощать; напротив, за грехи против Бога постараемся строго взыскивать. Это и нам принесет величайшую пользу, и принимающим исправление сделает немало добра. Может быть, вступление у нас сегодня стало очень пространно. Что же мне делать? Это допустил я не намеренно, но увлекшись течением слова.

Так как вся наша речь о потопе, то мы и должны были доказать вашей любви, что и наказания, посылаемые от Бога, суть скорее действия Его человеколюбия, чем наказания; так точно и этот потоп. Господь, как чадолюбивый отец, все делает по заботливости о нашем роде. Но чтобы величие любви Его познать и из предложенного нам сегодня чтения, послушаем самых слов Божественного Писания. Вчера блаженный Моисей сообщил нам, что «возвысися вода над землею дней сто пятьдесят» (Быт.7:24); здесь остановилось наше поучение; сегодня он говорит: «И помяну Бог Ноя, и вся звери, и вся скоты, и вся птицы, и вся гады пресмыкающыеся, елика беху с ним в ковчезе» (Быт.8:1).

3. Смотри и здесь, какое снисхождение Божественного Писания! «И помяну, – говорит, – Бог». Будем, возлюбленные понимать эти слова богоприлично, а не в том грубом смысле, в каком свойственно понимать их немощной нашей природе. Это выражение – «помяну», по отношению к неизреченному существу Божию, недостойно, но в рассуждении нашей немощи употреблено прилично. «Помяну, – говорит, – Бог Ноя». Выше Писание рассказало нам, как мы уже изъяснили вашей любви, что в продолжение сорока дней и стольких же ночей шел дождь, а в течение ста пятидесяти дней вода, поднявшаяся на пятнадцать локтей выше гор, стояла на одной и той же высоте, и что в то время, как это происходило, праведник находился в ковчеге, не будучи в состоянии даже дышать (свежим) воздухом, потому что с ним были и все бессловесные животные. Поэтому оно теперь говорит: «и помяну Бог Ноя». Что значит – «помяну»? Умилосердился, т.е. Бог над праведником, жившим в ковчеге; сжалился над ним, когда он был в столь тесном и трудном положении и не знал, чем окончатся его бедствия. В самом деле, подумай, какими мыслями он волновался после сорока дней и сорока ночей, в которые вода сильно увеличивалась, когда видел, что она в продолжение ста пятидесяти дней стоит на одной и той же высоте и нисколько не спадает; и что еще тягостнее – он не мог даже, будучи заключен в ковчеге, своими глазами посмотреть на то, что сделалось, и от этой невозможности самому видеть постигшие его бедствия, терпел еще большую скорбь, и с каждым днем опасался больших несчастий. Что до меня, я удивляюсь, как он еще не пал под бременем уныния, помышляя и о погибели человеческого рода, и о собственном одиночестве, и о трудной жизни в ковчеге. Но причиной всего доброго была для него вера в Бога, по которой он выдержал и перенес все благодушно, и, питаемый надеждой, не чувствовал никакой неприятности. Итак, пoелику Ной сделал со своей стороны все – явил великую веру и показал крепкое мужество и терпение, то смотри, как велика к нему любовь всеблагого Бога. «И помяну Бог Ноя». Не без причины Божественное Писание сказало: «и помяну»; но так как оно выше показало нам свидетельство о праведнике самого Бога, сказавшего: «вниди... в ковчег, яко тя видех праведна в роде сем» (Быт.7:1), поэтому теперь говорит: «и помяну Бог Ноя», т.е. вспомнил о свидетельстве, которое Сам сделал о нем, и не оставил надолго праведника без внимания, но помедлив дотоле, пока тот мог вынести, наконец дарует ему Свою благодать. Так, зная немощь нашей природы, Господь, если когда попустит нам впасть в какое-либо искушение, то дает ему продолжаться только дотоле, пока мы, как Он знает, можем вынести, чтобы после того и нам даровать соответственную награду за терпение, и явить собственное человеколюбие, как об этом и Павел говорит: «Верен же Бог, иже не оставит вас искуситися паче, еже можете, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи вам понести» (1Кор.10:13). Так как и этот праведник показал твердость и терпение, по вере в Бога вынесши пребывание в ковчеге, то «и помяну, – сказано, – Бог Ноя». Потом, чтобы ты познал бездну любви Его, Божественное Писание присовокупило: «и вся звери, и вся скоты, и вся птицы, и вся гады пресмыкающыеся, елика беху с ним в ковчезе».

Смотри, как Он все делает в честь человеку! Когда люди гибли от потопа, Он вместе с ними погубил и все бессловесные животные: так и теперь, желая показать Свою любовь к праведнику, в честь его, простирает Свою благость и на бессловесных животных, и на зверей, и на птиц, и на гадов. «И помяну, – говорит, – Бог Ноя, и вся звери, и вся скоты^[201] и гады, и елика беху с ним в ковчезе: и наведе Бог дух на землю, и преста вода». Вспомнивши, говорит, о Ное и о бывших с ним с ковчеге, Бог повелел остановиться стремлению воды, чтобы Ему постепенно проявлять Свое человеколюбие и праведнику дать наконец облегчение, успокоить его, избавив от волнения помыслов и позволив ему и наслаждаться светом, и дышать воздухом.

«И наведе Бог, – говорит, – дух на землю, и преста вода. И заключишася источницы бездны и хляби небесные» (Быт.8:1–2). Смотри, как (Писание) обо всем говорит с нами по-человечески. «Заключишася, – говорит, – источницы бездны и хляби небесные, удержася дождь (от)^[202] небесе». Как бы так оно сказало: восхотел Господь, и вода опять стала на своем месте; уже она не умножалась, но постепенно убывала. «И вспять пойде вода идущая от земли: и умаляшеся вода по ста пятидесятих днех» (Быт.8:3). Какой ум может когда-либо постигнуть это? Пусть так, – дождь прекратился, источники больше не изливали воды и хляби небесные заключились, но как сбыла столь великая вода? Все было бездной: как же столь великое обилие воды стало вдруг уменьшаться? Кто может объяснить это человеческим умом? Что же сказать? Все совершалось по Божию повелению.

4. Не станем же и мы исследовать, как это было, но будем только верить, что повелел (Бог), и бездна поднялась высоко; повелел, и она остановилась в своем стремлении и возвратилась в свое место, которое ведомо только самому Господу, создавшему ее. «И седе, – говорится, – ковчег в месяц седьмый, в двадесять седмый день месяца на горах Араратских. Вода же... умаляшеся^[203] даже до десятого месяца: и явишася верси гор в десятый месяц, в первый день месяца^[204]» (Быт.8:4–5). Смотри, как вдруг произошла перемена, и сколько убыло воды, так что ковчег сел на горах. Выше Писание сказало, что вода поднялась на пятнадцать локтей выше гор, а теперь говорит, что «седе ковчег на горах Араратских», что вода после этого мало-помалу убывала до десятого месяца, а в десятый месяц уже показались вершины гор. Подумай при этом, какова твердость праведника, что он мог выдержать столько месяцев, как бы заключенный во мраке. «И бысть по четыредесятих днех, отверзе Ное оконце ковчега, еже сотвори, и посла врана видети, аще уступила вода» (Быт.8:6–7). Смотри, праведник еще не осмеливается посмотреть сам, но выслал ворона, чтобы через него узнать, можно ли ожидать какой-либо благоприятной перемены. «И изшед, – сказано, – (ворон) не возвратися, Дóндеже изсяче вода от земли» (Быт.8:7). Божественное Писание прибавило здесь «дондеже» не потому, чтобы ворон впоследствии возвратился в ковчег, но потому, что ему свойственно такое употребление этого выражения. Действительно, это употребление можем найти во многих местах (Писания), на которые мог бы я и указать вам теперь; но, чтобы вы не сделались беспечными, узнавая все от нас, предоставляем вам самим исследовать Писание и отыскать, где оно употребляет такие особенности. А теперь надобно нам показать причину, по которой эта птица не возвратилась в ковчег. Быть может, нечистая эта птица осталась (вне ковчега) потому, что за сбытием воды усмотрела трупы людей и животных и в них нашла сродную себе пищу, – а это самое служило для праведника немаловажным основанием к надежде на благоприятную перемену. Если бы не так было, если бы ворон не нашел себе никакой пищи, то он возвратился бы в ковчег. А что это так, видно из того, что праведник, возымев после этого добрую надежду, выпускает голубя, птицу кроткую и любообщительную, которая выказывает особенное незлобие и не любит питаться ничем другим, как только семенами, потому что принадлежит к породе чистых птиц. «И посла, – сказано, – голубицу от себе^[205]видети, аще уступила вода от лица земли» (Быт.8:8). «И необретши^[206] голубица покоя ногама своима, возвратися к нему в ковчег, яко вода бяше по всему лицу земли»^[207] (Быт.8:9). Здесь представляется вопрос, почему Святое Писание, выше сказав, что «явишася верси гор» (Быт.8:5), теперь говорит, что голубица, не найдя покоя, возвратилась к Ною в ковчег, «яко вода бяше по всему лицу земли». Прочтем внимательно эти слова – и узнаем причину. Писание не сказало только: не «обретши покоя», но прибавило: «ногама своима», дабы показать нам, что хотя вода и убыла отчасти и показались вершины гор, однако же и эти самые вершины, от наводнения, были еще покрыты грязью или наполнены жидким илом. Вот почему голубица не могла ни сесть где-либо, ни найти сродной себе пищи и возвратилась в ковчег, давая этим понять праведнику, что воды еще много на земле. «И простер руку^[208], прият ю, и внесе ю к себе в ковчег». Видишь, как признательна эта птица, как она своим возвращением в ковчег и присутствием там внушала праведнику потерпеть еще несколько? Потому, «и промедлив, – сказано, – еще седмь дней^[209], посла голубицу из ковчега» (Быт.8:10). «И возвратися к нему голубица к вечеру, и имеяше сучец масличен... во устех своих» (Быт.8:11). Слово «к вечеру» употреблено здесь не просто и не без цели, но дабы мы знали, что голубица провела (вне ковчега) весь день и, найдя сродную себе пищу, возвратилась уже вечером, с масличной веткой во рту. Таково это животное, – кроткое, любящее всегда быть в сообществе: поэтому-то оно и возвратилось в ковчег и в масличной ветке принесло праведнику великое утешение. Но, может быть, кто-либо скажет: где же голубица нашла масличную ветку? Все было делом Промысла Божия, и то, что нашлась ветка, и то, что голубица взяла ее в рот, и с нею возвратилась к праведнику; а с другой стороны, известно, что это (масличное) дерево всегда зелено, и, вероятно, по спадении воды, имело еще на себе листья. «И промедлив, – сказано, – еще седмь дней других,... посла^[210] голубицу, и не приложи возвратитися к нему потом» (Быт.8:12). Смотри, как праведник от всего получает достаточное утешение. Как по возвращении голубицы с масличной ветвью в устах он возымел приятную надежду, так и теперь невозвращение выпущенной голубицы послужило для него самым убедительным доказательством того, что она нашла себе полное успокоение, и что вода совсем скрылась. А для убеждения в справедливости этого, выслушай, что следует далее. «И бысть, – сказано, – в первое и шестьсотное лето жития Ноева,... первого месяца^[211], изсяче вода от лица земли: и откры Ное покров ковчега, егоже сотвори, и виде, яко изсяче вода от лица земли» (Быт.8:13).

5. Вот и здесь я невольно удивляюсь и изумляюсь как добродетели праведника, так и человеколюбию Господа. Как, в самом деле, скажи мне, спустя столь долгое время вышедши на воздух и возведши взор на небо, он не ослеп и не лишился зрения? Вы хорошо знаете, что так именно случается обычно с людьми, которые, пробыв хоть недолго в темных и мрачных местах, захотят вдруг взглянуть на яркий свет (солнца). А этот праведник, целый год и столько месяцев пробыв в ковчеге, как в темнице, и теперь, вдруг вышедши на полный свет, не потерпел ничего подобного. Это потому, что благодать Божия, в награду за его терпение, укрепила телесные чувства его и сделала их недоступными для немощей телесных. «В месяц же вторый, в двадесять седмый день месяца изше земля» (Быт.8:14). Не без причины Божественное Писание показывает, такую обстоятельность, но для того, чтобы мы знали, что исполнился, даже до единого дня, тот год, в который обнаружилось терпение праведника и совершилось очищение всей земли. Потом, когда вся тварь как бы омылась от нечистоты, сбросив с себя всю скверну, которую произвело на ней злочестие людей, и светлым сделалось лицо ее, тогда-то уже Бог повелевает праведнику выйти из ковчега и освобождает его из этой страшной темницы. «Рече, – говорится, – Господь Бог Ною: изыди^[212] ты, и сынове твои, и жена твоя, и жены сынов твоих с тобою. И вся звери, елицы суть с тобою, и всяку плоть от птиц даже до скотов, и всяк гад, движущийся по земли, изведи с собою: и раститеся и множитеся на земли» (Быт.8:15–17). Смотри на благость Божию, как Он всячески утешает праведника. Так как Господь повелел выйти из ковчега Ною и сыновьям, и жене и женам сыновей его, и всем зверям, то, чтобы и это самое не навело опять на него великого уныния и не обеспокоило его мыслью о том, как он будет жить на такой обширной земле, как в пустыне, один, без других людей, (Бог), сказав: «изыди из ковчега и вся изведи с собою», присовокупил: «и раститеся и множитеся на земли». Смотри, как этот праведник снова получает то благословение, которое получил Адам до преступления. Как тот, тотчас по сотворении своем, услышал: «и благослови я, Бог, глаголя: раститеся и множитеся,... и господствуйте землею» (Быт.1:28), так и этот теперь: «раститеся и множитеся на земли», потому что как Адам был началом и корнем всех живших до потопа, так и этот праведник становится как бы закваскою, началом и корнем всех после потопа. Отсюда-то уже начинается устройство общества человеческого, и восприемлет свою красоту вся природа, – земля, которая возбуждается к плодоношению, и все прочие твари, которые созданы на службу человеку. «И изыде Ной, – говорится, – и жена его, и сынове его и жены сынов его с ним, и вси зверие, и вси скоти, и вся птицы и вси гады, движущиеся по роду своему на земли, изыдоша из ковчега» (Быт.8:18–19). По повелению, т.е. Господа, Ной, приняв благословение, вещавшее: «раститеся и множитеся», вышел из ковчега со всеми там бывшими. И вот на всей земле один был житель – праведник с женой, сыновьями и их женами. Но тотчас же по выходе из ковчега, он выказывает свою признательность и возносит к Господу своему благодарение как за прошедшее, так и за будущее. Но, если угодно, чтобы не распространять слова, отложим рассуждение о благопризнательности праведника до следующего дня; нынешнее же слово остановим на этом и попросим вашу любовь постоянно иметь в уме своем этого блаженного (Ноя), тщательно изучать красоту его добродетели и быть его подражателями. Смотрите, в самом деле, как велико богатство его добродетели: сколько уже дней мы рассматривали повествование о нем, – и сегодня еще не могли окончить этого рассмотрения. И что говорю – окончить? Сколько мы ни будем говорить, не можем сказать все; нет, пусть многое скажем мы и даже наши потомки, но конца еще не будет: такова добродетель. Если мы захотим, то праведник этот может научить весь род наш и руководить к добродетели. В самом деле, когда он, и живя среди такого множества злых людей, и не могши найти ни одного человека, подобного ему по нравам, достиг до такой высокой добродетели, то чем оправдаемся мы, которые, не имея таких препятствий, не радим о добрых делах? Не говори мне о том только, как он прожил пятьсот лет, терпя насмешки и ругательства от нечестивых, но подумай и о его жизни в ковчеге. Год этой жизни, мне кажется, стоит целой жизни: столько-то скорби он должен был перенести там, находясь в такой тесноте, не могши и дышать (свежим воздухом), и принужденный жить вместе со зверями и другими бессловесными тварями. И однако же, среди всех этих обстоятельств, он сохранил твердость духа и непреклонность воли и показал веру в Бога, по которой и перенес все благодушно и легко. Вот почему он, так как сделал все со своей стороны, получил и от Бога щедрое воздаяние. Если он и терпел великую тесноту, живя в ковчеге, за то спасся от страшного потопа и всемирной гибели, за то, после такой тесноты и тяжкого заключения, получил свободу и покой, удостоился благословения Божия. Потом он опять обнаружил свою благопризнательность на деле; словом, везде он сам начинал делать доброе. Как в первую половину своей жизни (до потопа) он ревновал о добродетели и уклонялся от нечестия злых, за что и не подвергся вместе с ними наказанию, но, когда все погибли от потопа, один он был спасен, так и после явил он великую веру и с благодарностью перенес жизнь в ковчеге, а за это опять получил и от Бога щедрую награду, тотчас, по выходе из ковчега и по возвращении в прежнее состояние, удостоился Божия благословения. Потом он и опять показал со своей стороны признательность и принес, по силам своим, благодарность Богу и за это удостоился от человеколюбивого Бога еще больших милостей. Таков обычай у Бога. Если мы со своей стороны сделаем что-либо, хотя малое и незначительное, но лишь только сделаем, Он всегда дарует нам богатые милости. А чтобы тебе удостовериться и в крайней скудости (приношений) человеческих, и в щедродательности Господа твоего, подумай вот о чем. Пусть мы решимся что-либо принести Ему, но что можем представить более, кроме словесной благодарности? А Его милости к нам совершаются на деле. Как же сравнивать дела со словами? Господь наш, не имея ни в чем нужды, не требует ничего нашего, кроме только слов; да и словесной благодарности требует не потому, чтобы Сам нуждался в ней, но чтобы научить нас быть признательными к Подателю блага. Вот почему и Павел, пиша (к колоссянам), говорил: «благодарни бывайте» (Кол.3:15). Ничего, в самом деле, так не требует от нас Господь, как этой добродетели. Не будем же непризнательны, и, получая благодеяния на деле, не поленимся возносить Господу благодарение на словах, потому что польза от этого обращается к нам же. Если мы бываем благодарны за прежние (милости Божий), то этим приобретаем себе надежное средство получить еще большие. Только, прошу, будем, если возможно, каждый день и час размышлять не об общих только благодеяниях, которые Создатель всяческих явил всему роду человеческому, но и о частных, оказываемых каждому из нас.

И что говорю – о частных и оказываемых каждому из нас? Мы должны благодарить и за те благодеяния, которые получаем, сами того не ведая. Заботясь о нашем спасении, Господь являет нам много таких благодеяний, о которых мы и не знаем, – часто избавляет нас и от опасностей, и другие оказывает нам милости. Он – источник человеколюбия, никогда не престающий изливать Свои потоки на род человеческий. Итак, если мы будем размышлять об этом, и постараемся и возносить к Господу благодарения за прежние милости, и располагать себя к признательности за последующие, чтобы не оказаться недостойными благодеяний Его, – то будем в состоянии и жизнь вести лучшую, и уберечься от греха. Память о милостях Божиих будет для нас достаточным наставником добродетельной жизни и не позволит нам впасть в беспечность и самозабвение, и предаться греху. Действительно, внимательная и бдительная душа выказывает признательность не тогда только, когда дела текут благоприятно; нет, пусть последует и неблагоприятная перемена обстоятельств, и тогда она возносит к Богу такую же благодарность. От этой перемены она не ослабевает, но тем более укрепляется, помышляя о неизреченной попечительности Господа, и о том, что Он, будучи пребогат и всесилен, может явить Свою (о нас) заботливость даже и в неблагоприятных обстоятельствах, хотя мы и не в состоянии ясно понять это.

6. Итак, предоставляя всем обстоятельствам, касающимся нас, идти как угодно, станем со своей стороны заботиться только о том, чтобы непрестанно благодарить Бога за все. Мы для того ведь и созданы разумными и столько возвышены над бессловесными, чтобы возносили к Создателю всяческих непрестанные хвалы и славословия. Он для того вдохнул в нас душу и даровал нам язык, чтобы мы, чувствуя Его благодеяния к нам, и признавали власть Его над нами, и выказывали свою признательность, и, по силам своим, возносили к Господу благодарность. Если подобные нам люди, оказав нам какое-нибудь часто и маловажное благодеяние, требуют за это от нас благодарности, не ради нашей, впрочем, признательности, но чтобы и самим прославиться через это, то тем более мы должны так поступать по отношению к человеколюбивому Богу, Который хочет этого единственно для нашей пользы. Благодарность, приносимая людям за их благодеяния, умножает славу самих благодетелей; но, когда мы возносим благодарность к человеколюбивому Богу, то умножаем свою собственную славу, потому что Он требует от нас благодарности не потому, чтобы нуждался в нашем прославлении, но чтобы вся польза обратилась на нас же, и мы сделались достойными больших милостей Его. Правда, мы не в состоянии достойно возблагодарить Его: да и как бы мы могли, имея такую слабую природу? И что я говорю о человеческой природе? Даже бестелесные и невидимые силы – и Начала, и Власти, и Херувимы, и Серафимы не могут достойно возблагодарить и прославить Его. Однако же наш долг приносить посильную благодарность и непрестанно прославлять Господа нашего и словами, и добродетельной жизнью. Это-то и есть самое лучшее прославление, когда мы возносим славословие бесчисленными устами. Добродетельный всех, кто ни смотрит на него, заставляет хвалить своего Господа; а славословие их привлекает великую и неизреченную милость от Господа на того, кто побудил их к нему. Что же будет блаженнее нас, если мы решимся не только сами собственными устами прославлять благого Бога, но и всех ближних возбуждать к совокупному с нами славословию? А такова сила добродетели (и у одного человека), что может прославлять Создателя бесчисленными устами. Так, возлюбленный, ничто не может сравняться с добродетельной жизнью. Потому-то и Господь говорил: «Да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, иже на небесех» (Мф.5:16). Видал ты, как свет, лишь явится, прогоняет тьму? Так и добродетель своим появлением обращает в бегство грех, и, рассеяв мрак заблуждения, возбуждает души взирающих на нее к славословию. Постараемся же, да светят дела наши так, чтобы прославлялся Господь наш. И Христос сказал так не для того, чтобы мы делали что-либо напоказ; нет, но чтобы, живя честно и согласно с волей Божией, никому не подавали повода к богохульству и своими добрыми делами располагали всякого, кто только видит нас, к прославлению Господа всей твари. Тогда-то мы и заслужим от Него особенное благоволение, и возможем избегнуть наказания, и получить неизреченные блага, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Беседа XXVII

«И созда Ное жертвенник Господеви^[213]: и взя от всех скотов чистых и от всех птиц чистых и вознесе во всесожжение на жертвенник» (Быт.8:20).

1. Вчера мы видели благость человеколюбивого Господа, как Он вывел праведника из ковчега, освободил его от пребывания в нем, избавил от этого тяжкого и страшного заключения, и наградил за терпение, сказав: «Раститеся и множитеся» (Быт.8:17). Сегодня посмотрим на признательность и благодарность Ноя, которой он приобрел себе еще большее и высшее благоволение Божие. Так всегда поступает Бог: когда увидит кого благодарным за прежнее, то ниспосылает ему еще большие дары. Постараемся же и мы возносить ко Господу посильную благодарность за блага, нам дарованные от Него, чтобы нам удостоиться еще и больших; и не будем никогда забывать оказанных нам благодеяний Божиих, но всегда будем содержать их в уме нашем, дабы памятование о них побуждало нас к постоянной благодарности, хотя они так многочисленны, что ум наш не в состоянии и исчислить Божии щедроты к нам. В самом деле, кто может и представить себе все, что уже вам даровано (от Бога), что обещано, что подается каждый день? Он привел нас из небытия в бытие, даровал нам и тело и душу, сотворил нас (существами) разумными, дал нам этот воздух для дыхания, устроил всю тварь для рода человеческого и восхотел сначала, чтобы человек наслаждался пребыванием в Раю, проводил жизнь без печали и без всякого труда, и, будучи в теле, ни в чем не уступал ангелам и бестелесным силам, но был выше нужд телесных. Потом, когда (человек), по беспечности, был уловлен лестью дьявола посредством змея, (Бог) и тогда не перестал благодетельствовать преступному грешнику, но в самых наказаниях, как я сказал уже вчера, явил избыток Своего человеколюбия и оказал ему многоразличные и бесчисленные благодеяния. Наконец, когда, по умножении в последующее время рода человеческого и уклонении его к нечестию, Бог увидел, что раны неизлечимы, то истребил творящих зло, как бы некую вредную закваску, оставив этого праведника (Ноя) с тем, чтобы он стал корнем и начатком рода человеческого. И смотри опять, какое являет ему благоволение. От этого праведника и от сыновей его Он благоволил размножить род человеческий до такого великого числа, постепенно избирал праведников, т.е. патриархов, и поставил их для прочих людей учителями, которые могли всех назидать своими добродетелями и, подобно врачам, врачевать болевших. Он ведет их то в Палестину, то в Египет, упражняя этим и терпение рабов своих, и вместе яснее открывая собственную силу; и постоянно потом продолжал заботиться о спасении людей, посылая пророков и через них совершая знамения и чудеса. Кратко сказать, как морских волн, мы никогда не можем перечислить, хотя бы тысячу раз принимались за это, так (не можем исчислить) и разнообразных благодеяний Божиих, которые Он явил роду нашему. Наконец, когда (Бог) увидел, что, и после такого промышления, естество человеческое имеет еще нужду в великом и неизреченном человеколюбии, и что нисколько не помогают ни патриархи, ни пророки, ни те изумительные чудеса, ни наказания и внушения, так часто повторяемые, ни те пленения, непрерывно следовавшие одно за другим, – тогда, как бы сжалившись над нашим родом, послал к нам врача душ и телес, воздвигнув^[214], так сказать, от отеческих недр Единородного Сына Своего, Который благоволил принять образ раба (Флп.2:7) и родиться от Девы, жить вместе с нами и претерпеть все наши (нужды), дабы нашу природу, лежащую долу от множества грехов, возвести от земли на небо. Этому-то удивляясь и представляя чрезмерность любви Божией к роду человеческому, сын громов восклицал: «Тако бо возлюби Бог мир» (Ин.3:16). Смотри, какое удивление выражается в этом изречении! Словом «тако» указывает на важность того, о чем хочет он сказать; вот почему он начал так. Скажи же нам, блаженный Иоанн, как «тако»? Укажи нам меру, покажи величие, открой превосходство (любви Божией). «Тако бо возлюби Бог мир, яко Сына Своего Единородного дал есть, да всяк веруяй в Он не погибнет, но имать живот вечный».

Видишь, причина пришествия Сына (Божия) та, чтобы люди, которым угрожала погибель, получили спасение через веру в Него? Кто может обнять мыслью великое, дивное и непостижимое для ума благоволение, которое Бог явил нашей природе в даре крещения, даровав нам отпущение всех наших грехов? Но что и говорить? Ни мысль не в состоянии, ни слово не в силах исчислить прочих (благодеяний Божиих). Сколько бы я ни сказал, остальное все еще будет таково, что своей чрезмерностью превзойдет то, что уже сказано. Так, кто может постигнуть умом тот путь покаяния, который (Бог) по неизреченному Своему человеколюбию открыл роду нашему, и после дара крещения – те чудные заповеди, посредством (исполнения) которых, мы, если захотим, можем снискать Его благоволение?

2. Видишь, возлюбленный, бездну (Божиих) благодеяний? Видишь, сколько их мы перечислили, и однако же не могли пересказать и малой части их? Как, в самом деле, может человеческий язык изобразить словом то, что сделано для нас Богом? И между тем, как столь многочисленны и велики эти (благодеяния), еще гораздо больше и неизъяснимее те блага, которые Он обещал, после здешней жизни, в будущем веке, идущим по пути добродетели. Блаженный Павел, желая в немногих словах представить нам чрезмерное их величие, говорит: «Ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим его» (1Кор.2:9). Видишь чрезмерность даров? Видишь, что Его благодеяния превышают всякое понятие человеческое? Да «сердце, – говорит, – человеку не взыдоша». Итак, если мы захотим размышлять о них и воздавать по силам нашим благодарность (Богу), то можем и снискать еще большее Его благоволение, и возбудить в себе сильнейшее расположение к добродетели. В самом деле, памятование о благодеяниях сильно возбуждает к подвигам добродетели и располагает человека презирать все настоящее, прилепляться к столь великому Благодетелю и ежедневно выказывать живую любовь к Нему. Вот почему и этот праведник (Ной) удостоился такого благоволения и почести от Бога за то, что показал великую признательность за прежние благодеяния. Но чтобы слово наше было для вас яснее, надобно предложить вашей любви самое начало сегодняшнего чтения. После того, как Ной, по повелению Господа, вышел из ковчега вместе с сыновьями, со своею женой и с женами сыновей, со всеми зверями и птицами, и по выходе принял от Бога весьма утешительное для него благословение: «раститеся и множитеся, – Божественное Писание, показывая нам признательность праведника, говорит: И созда Ное жертвенник Господеви, и взя от всех скотов чистых и от всех птиц чистых, и вознесе во всесожжение на жертвенник» (Быт.8:17, 20). Усматривай тщательно, возлюбленный, и из этих слов, как Создатель всяческих в самую природу нашу вложил точное понятие о добродетели. Откуда, в самом деле, скажи мне, пришло это (на ум) праведнику? Ни в ком другом он не видел примера для себя. Но как в начале сын первого человека, т.е. Авель, по собственному внутреннему побуждению принес жертву (Богу) с великой разборчивостью, так и теперь этот праведник возносит, посредством жертв, благодарность к Господу по собственному произволению и здравому рассуждению, как только мог и как судил по-человечески. И посмотри, с какой великой мудростью он все делает. Ему не понадобилось ни великолепное здание, ни храм, ни какой-нибудь чудный дом, ни другое что: он знал, хорошо знал, что Господь ищет только (доброго) расположения; и вот, устроив наскоро жертвенник и взяв некоторых из чистых животных и из чистых птиц, он принес жертву всесожжения, и этим, сколько мог, выразил искреннюю свою признательность; а человеколюбивый Бог, приняв эту благодарность, увенчал его усердие и вновь явил ему Свое благоволение. «И обоня, – говорит Писание, – Господь^[215] воню благоухания» (Быт.8:21). Видишь, как расположение приносящего сделало благовонным дым и смрад, и все, что ни было неприятного при этом (сожжении животных). Вот почему и Павел сказал в послании своем: «Яко Христово благоухание есмы^[216] в спасаемых и в погибающих. Овем убо воня смертная в смерть, овем же воня животная в живот» (2Кор.2:15–16). «Воню благоухания (обоня Господь)». Не соблазняйся грубостью выражения, но, причиной такого снисхождения в словах признав собственную твою слабость, уразумей отсюда, что приношение праведника было приятно (Богу). А чтобы мы из самого опыта могли знать, что сам Господь не нуждается ни в чем и жертву (Ноеву) благоволил принять не для чего другого, как для возбуждения людей к благодарности, для этого Он попускает все истреблять огню, дабы и сами приносящие познавали отсюда, что все делается для их же пользы. Для чего же, скажи мне, Он и вообще попускает приносить Ему жертвы? Опять по снисхождению к слабости человеческой. Так как люди, мало-помалу предавшись беспечности, имели впоследствии изобрести себе богов и им приносить жертвы, то Бог предварительно благоволил, чтобы жертвы приносились Ему, дабы, по крайней мере, через это отклонить от гибельного заблуждения имевших предаться нечестию. А что все это допущено Им действительно по снисхождению, смотри, как впоследствии времени Он благоволил установить и обрезание, не потому, чтобы оно могло сколько-нибудь содействовать спасению души, но для того, чтобы иудеи носили его на себе, как бы какой знак и печать, в доказательство своей благодарности, и чтобы не могли смешиваться с язычниками.

3. Вот почему блаженный Павел называет обрезание знамением, говоря: «И знамение дал обрезания, печать» (Рим.4:3). А что оно нисколько не служит к оправданию, доказательством тому вот и этот праведник (Ной), который достиг до такой (высокой) добродетели, когда еще не было установлено обрезание. И что говорю? Сам патриарх Авраам, еще до принятия обрезания, был оправдан одною верою. Еще до обрезания, говорит Писание, «верова Авраам Богу, и вменися ему в правду» (Рим.4:3). Что же ты, Иудей, гордишься обрезанием? Знай, что и до него много было праведников. Вот Авель по вере принес жертву, как и Павел говорит о нем: «Верою множайшую жертву Авель паче Каина принесе Богу» (Евр.11:4); и Енох преложен, и Ной избавлен от страшного потопа за свою великую праведность; и Авраам, еще до обрезания, прославлен за веру в Бога. Так издревле и изначала род человеческий получал спасение от веры. Потому и человеколюбивый Господь попустил приносить Себе жертвы, чтобы посредством их люди, тогда еще менее совершенные^[217], могли и выразить Богу свою благодарность, и избегнуть заразы идолослужения. Если, в самом деле, и после такого снисхождения многие не избегли падения, то кто мог бы избегнуть гибельного заблуждения, когда бы не было употреблено такого снисхождения? «И обоня Господь Бог воню благоухания». Но не так (поступил Он) с неблагодарными иудеями. Как же? Послушай пророка, который говорит: «Кадило мерзость ми есть» (Ис.1:13), указывая на нечистоту внутреннего расположения приносящих. Как там добродетель праведника сделала дым и смрад вонею благоухания, так здесь порочность приносящих сделала и благовонный фимиам отвратительным для обоняния. Итак, прошу, постараемся во всем показывать чистое расположение. Оно бывает причиной всех благ. Благий Господь, обыкновенно, обращает внимание не столько на наши жертвы, сколько на внутреннее расположение, с каким мы их совершаем, и судя по нему, или приемлет, или отвергает наши жертвы. Итак, молимся ли мы, постимся ли, подаем ли милостыню (потому что это – наши духовные жертвы) или совершаем какое-либо другое духовное дело, будем делать все это от чистого расположения, чтобы получить и достойный венец за труды. Весьма ведь странно будет, если мы труды станем переносить, а награды лишимся, когда, то есть, будем совершать добродетель не по законам, данным от Бога. А можно, по неизреченному человеколюбию Божию, и не совершив дела, получить венец за одно только расположение; чтобы убедиться в этом, посмотри на милостыню. Когда ты увидишь человека, лежащего на торжище и одержимого крайней бедностью, и поболезнуешь о нем и тут же, устремив ум свой к небу, возблагодаришь Господа и за свое собственное положение, и за терпение этого бедняка, то, хотя и не будешь в состоянии удовлетворить и утолить его голод, получишь однако же полную награду за свое доброе расположение. Потому-то и Господь сказал: «Иже аще напоит... чашею студены воды токмо, во имя ученика, аминь глаголю вам, не погубит мзды своея» (Мф.10:42). Что маловажнее стакана холодной воды? Но (доброе) расположение и за это получает награду. То же самое найдем и в противном случае. Долгом считаю говорить об этом вашей любви для того, чтобы вы, узнав это с точностью, укоренили в себе чистое (сердечное) расположение. Послушай, что говорит Христос: «Всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ее, уже любодействова с нею в сердце своем» (Мф.5:28). Видишь, и здесь опять нечистое расположение подвергается осуждению, и за нескромный взгляд полагается наказание, как будто бы уже блуд совершен был на самом деле? Итак, зная это, будем всячески охранять чистоту нашего расположения, чтобы оно соделало наши приношения благоугодными (Богу). Если оно (у Ноя) сделало дым и смрад вонею благоухания, то чего не сделает с нашими духовными жертвами и какого не приобретет нам благоволения свыше? «И обоня, – сказано, – Господь Бог воню благоухания». Видишь, какова жертва праведника, – как она по внешности незначительна, но по чистоте его расположения является весьма великой? Смотри же теперь на беспредельную благость человеколюбивого Господа. «И рече Господь Бог, размыслив: не приложу ктому прокляти землю за дела человеческая: зане прилежит помышление человеку прилежно на злая от юности^[218]: не приложу убо ктому поразити всякую плоть живущую, якоже сотворих, ктому^[219] во вся дни земли» (Быт.8:21–22).

4. Какая необычайная важность благодеяния, какое величие человеколюбия, какой неизреченный избыток снисхождения! «И рече Господь Бог, размыслив». И это выражение – «размыслив» – употреблено человекообразно и приспособительно к нашей природе. «Не приложу ктому прокляти землю за дела человеческая». Бог проклял ее за первого человека, сказав: «терны и волчцы возрастит» (Быт.3:18), и потом так же за Каина. И вот, так как Он, и теперь навел (на землю) такую всеобщую гибель, то, чтобы утешить праведника и ободрить его, – чтобы, то есть, он не подумал про себя: что за польза от данного (Богом) благословения и от слов: «раститеся и множитеся», если мы, и размножившись, должны будем опять погибнуть, ведь Он и Адаму сказал: «раститеся и множитеся», и однако же навел потоп, – чтобы, говорю, Ной не подумал так и от этой мысли не чувствовал в душе своей постоянного беспокойства, смотри, какое Господь являет человеколюбие! «Не приложу, – говорит, – ктому прокляти землю за дела человеческая». Смотри, как ясно показал (Бог), что Он наложил проклятие на землю за нечестие людей. Потом, чтобы мы не подумали, будто Он теперь дал такое обещание потому, что они сделались лучше, говорит: «Зане прилежит помышление человеку прилежно на злая от юности». Необыкновенный вид человеколюбия! Так как «прилежит помышление человеку прилежно на злая от юности», поэтому, говорит, «не приложу ктому прокляти землю». Я, говорит, сделал Свое дело и раз, и два; но так как вижу, что зло растет, то обещаю более уже не проклинать землю. Затем, желая показать великость Своего человеколюбия, присовокупил: «Не приложу к тому поразити всякую плоть живущую, якоже сотворих, во вся дни». Смотри, как Бог всем этим подает праведнику величайшее утешение, а лучше сказать, не одному праведнику, но, по Своей благости, и всему имевшему произойти от него роду человеческому. Слова: «Не приложу убо ктому поразити всякую плоть живущую», и: «якоже сотворих», и: «во вся дни», означают то, что никогда уже не будет такого потопа и не постигнет вселенную такое всеобщее истребление. Вместе с тем (Бог) показывает и непрерывность Своего благодеяния; «во вся, – говорит, – дни», т.е. обещаю во веки не являть уже такого гнева и не производить такого расстройства в порядке времен года и в состоянии стихий? Потому и присовокупил: «Сеятва и жатва, зима и зной, лето и весна, день и нощь не престанут» (Быт.8:22). Этот порядок, говорит, будет неизменен, земля никогда не перестанет давать свои произрастения роду человеческому и вознаграждать за труды земледелия; и времена года не будут перемешиваться, но холод и зной, лето и весна будут в свое время года. Так как во время потопа произошло нарушение всего этого порядка, и праведник в ковчеге провел все это время, как бы одну (непрерывную) ночь, то (Бог) говорит: теперь уже ни день, ни ночь не оставят своего течения, но их служение будет неизменно до скончания века. Видишь утешение, достаточно сильное, чтобы ободрить душу праведника? Видишь, какую он получил награду за свою признательность? Послушай же и в последующих словах, какую неизреченную благость явил ему Бог. «И благослови, – сказано, – Бог Ноя и сыны его и рече им: раститеся и множитеся, и наполните землю и обладайте ею. И страх ваш^[220] и трепет будет на всех зверех земных, и на всех птицах^[221] небесных, и на всех движущихся по земли, и на всех рыбах морских. В руце ваши дах все^[222]. И всякое движущееся, еже есть живо, вам будет в снедь: яко зелие травное, дах вам все. Точию мяса в крови души да не снесте» (Быт.9:1–4). Нельзя здесь не подивиться безмерной благости Господа. Смотри, в самом деле, праведник этот удостаивается того же самого благословения, какого (удостоился) Адам, и утраченное Адамом владычество возвращает себе своей добродетелью, или лучше сказать – по неизреченному человеколюбию Господа. Как тому (Бог) сказал: «Раститеcя и множитеся, и наполните землю, и господствуйте ею, и обладайте рыбами морскими^[223], и пресмыкающимися, и птицами небесными и зверями земными» (Быт.1:28), так говорит и теперь: «и страх и трепет ваш будет на всех зверех земных и на всех птицах. И всякое движущееся, еже есть живо, вам будет в снедь: яко зелие травное, дах вам все. Точию мяса в крови души да не снесте». Смотри, здесь соблюдается, только в другом виде, то же самое правило, как и в отношении к первому человеку. Как там Бог, даровав (Адаму) власть над всем, и, дозволив наслаждаться райскими плодами, повелел только воздерживаться от одного дерева, так и здесь, преподав (Ною) благословение и сделав его страшным для зверей и подчинив ему всех пресмыкающихся и птиц, говорит: «Всякое движущееся, (еже есть) живо, вам будет в снедь: яко зелие травное, дах вам все». С этого-то времени начинается употребление в пищу мяса, не для того, чтобы через это возбудить людей к чревоугодию, но, так как они должны были животных приносить в жертву и через это воздавать благодарность Господу, то, чтобы они не вздумали воздерживаться от употребления их, как посвященных Богу, Он дает людям позволение употреблять животных в пищу, и через это освобождает их от всякого недоумения. «Яко зелие травное, – говорит, – дах вам все». Потом, как Адаму, дозволив пользоваться всем, Бог повелел воздерживаться от одного дерева, так и здесь, дозволив свободно употреблять в пищу все, говорит: «Точию мясо, в крови души да не снесте». Что же означают эти слова? Что такое: «мясо в крови души»? Это значит – удавленина – потому что кровь есть душа животного.

5. Так, ввиду того, что люди должны были со временем приносить животных в жертву Богу, Он как бы дает им такое наставление: кровь назначена Мне, а мясо вам. А это делает Он для того, чтобы с самого начала остановить в них наклонность к человекоубийству. А что это правда, и что Бог дает эту заповедь людям с намерением сделать их более кроткими, слушай следующие слова: «Крови бо вашей, – говорит, – душ ваших, изыщу ее^[224] от руки всякого зверя и от руки человека брата изыщу» душу человека (Быт.9:5). Что же? Душа человека в крови? Нет, не это хочет сказать Бог, но выразился так по обычаю человеческому, как если бы один человек сказал другому: я держу в руках моих твою кровь, вместо: имею власть умертвить тебя. А что душа человеческая не заключается в крови, об этом послушай Христа, который говорит: «Не убойтеся от убивающих тело, души же не могущих убити» (Мф.10:28). Смотри еще, какое (Бог) употребил особенное выражение. «Проливаяй, – говорит, – кровь человечу, в место крови его пролиется его^[225]; яко во образ Божий сотворих человека» (Быт.9:6). Подумай, как этим изречением Он усилил страх. Если, говорит, ни одинаковость происхождения не останавливает тебя, ни единство природы не удерживает от злого предприятия, если ты, отвергнув братское сочувствие, весь предаешься этому гнусному замыслу, то подумай, что он (человек) создан, по образу Божию, удостоен от Бога столь высокого преимущества и получил власть над всей природой, и оставь злое намерение. Что же, скажешь, если кто совершит бесчисленные убийства и прольет множество крови, – такой человек будет ли достойно наказан, когда будет пролита только кровь его одного? Не рассуждай так, любезный, но подумай о том, что этот человек, недолго спустя, получит нетленное тело, которое будет в состоянии терпеть непрестанное и вечное мучение. Заметь и то, с какой точностью Бог изрек заповедь. О человеке говорит: «не проливай крови», а о бессловесных не сказал «не проливай», но: «точию мяса в крови души да не снесте». Там – не проливай; здесь – не вкушай. Видишь, как не тяжки законы Его? Как легки и удобоисполнимы заповеди Его? Как Он не требует от нашей природы ничего трудного и невыносимого? Иные, конечно, говорят, что кровь животных тяжела, земляниста и вредна для здоровья; но мы должны воздерживаться от нее не по этому умствованию, но ради заповеди Господней. Далее, чтобы мы верно узнали, для чего Бог изрек эту заповедь с такой точностью, для обуздания т. е. наклонности людей к убийству, Он говорит: «Вы же раститеся и множитеся, и наполните землю, и обладайте ею» (Быт.9:7). Не без цели сказал: «вы же», но как бы так говоря: вы, немногие, малочисленные, наполните всю землю и обладайте ею, т.е. имейте над ней господство и власть, и пользуйтесь ею. Смотри на человеколюбие Божие, как Он наперед оказывает великие благодеяния, а потом уже дает и закон, и заповедь. И как Адама Он наперед поселил в Раю и даровал ему столько наслаждений, а потом уже повелел воздерживаться от древа, так и здесь. Сперва Бог обещал, что Он более не наведет такого всеобщего истребления и не покажет такого гнева, но оставит все стихии неизменно совершающими до скончания века свое течение и сохраняющими свой порядок; сперва удостоил их (Ноя и сыновей его) благословения, даровал им прежнюю власть над всеми животными и разрешил употреблять их в пищу; потом уже говорит: «Точию мяса в крови души не снесте». Видишь, как Он наперед благодетельствует и являет неизреченные щедроты, а потом уже дает и заповеди? А у людей бывает не так. Люди наперед хотят, чтобы их приказания были исполнены, и чтобы принимающие и исполняющие их приказания показали при этом полное усердие, а потом уже думают и о вознаграждении тех, которые оказали совершенную покорность. Но общий всех Владыка поступает напротив: наперед благодетельствует и множеством благодеяний привлекает к себе нашу природу, а потом уже дает легкие и удобоисполнимые заповеди, чтобы мы, побуждаясь и легкостью заповедей, и полученными благодеяниями, ревностно старались об их исполнении. Итак, возлюбленные, не будем беспечны и нерадивы касательно исполнения заповедей, размышляя и о прежних благодеяниях (Божиих), и о легкости заповедей, и о великости наград, уготованных нам за их исполнение; будем бдительны и усердны в исполнении данных нам от Бога заповедей и не оставим тех путей, которые Он указал нашей природе для спасения душ наших, но, воспользовавшись, как должно остальным временем нашей жизни, очистимся от грехов и постараемся заблаговременно приобрести себе великое дерзновение особенно же теперь, когда еще остается часть Святой Четыредесятницы.

6. В самом деле, и оставшегося числа дней будет для нас не мало, если только мы захотим, хоть несколько, быть усерднее. Говорю это не потому, будто для исправления нашего от грехов требуется только это недолгое время, но потому, что Господь наш человеколюбив и милостив, и что для Него не нужно много времени; только бы мы приступили к Нему с великим усердием и готовностью, отрешившись от всего житейского и предавшись горнему влечению. Так ниневитяне, обремененные таким множеством грехов, как только показали полное и искреннее раскаяние, то не больше, как в три дня, успели умилостивить Бога и отменить произнесенный против них приговор (Иона.3:10). И что говорить о ниневитянах? Разбойнику на кресте не нужно было и одного дня. Что говорю – одного дня? Даже и краткого часа. Таково Божие к нам милосердие! Когда Он видит, что наша решимость (исправиться) тверда и что мы приступаем с пламенным усердием, то не медлит и не отлагает, но скоро являет нам свою благость и говорит: «Еще глаголющу ти, реку, се приидох» (Ис.58:9).

Итак, решимся и мы в эти немногие дни показать сколько-нибудь ревности и по надлежащему воспользоваться пособием поста. Оставив беспечность, будем возносить усердные молитвы ко Господу, проливать горячие слезы, постоянно осуждать грехи свои, показывать Ему, как врачу, наши раны и открывать язвы души, испрашивать у Него врачевания и делать все прочее, что следует нам – сокрушение сердца, глубокое смирение, щедрую милостыню, а страсти, возмущающие наш ум, обуздывать и изгонять из души нашей, не предаваться корыстолюбию, не злопамятствовать на ближних и не питать враждебного расположения к собратьям. Бог ничего, ничего так не ненавидит и (ни от чего так) не отвращается, как от человека злопамятного и постоянно питающего в душе своей вражду к ближним. Так-то гибелен этот грех, что отвращает от нас и Божие человеколюбие! А чтобы вы убедились в этом, хочу я напомнить вам о притче евангельской, как один (должник) получил от господина прощение десяти тысяч талантов, потому что припал к ногам господина, просил и умолял его. «Милосердовав же, – сказано, – Господь его, прости его и долг отпусти ему» (Мф.18:27). Видишь ли милосердие господина? Тот, припадши, просил только дать ему отсрочку: «Потерпи, – говорил он, – на мни и вся ти воздам» (Мф.18:26). Но добрый, снисходительный и человеколюбивый господин, сжалившись над рабом, дал ему не столько, сколько он просил, но сколько он и не ожидал. Господь, обыкновенно, любит, всегда превышать и предупреждать наши прошения. Так, когда тот умолял дать ему отсрочку и обещал выплатить весь долг, Господь, препобеждающий благостью согрешения наши, сжалившись, отпустил его и долг простил ему. Видишь, чего просил раб, и сколько даровал ему господин? Посмотри теперь на безумие этого раба. После такого снисхождения и неизреченного благодеяния, оказанного ему, надлежало бы и ему самому сделаться весьма сострадательным к собратьям, а он поступает совсем напротив. «Изшед же»,– говорится, этот самый (раб), которому прощено десять тысяч талантов... Слушайте, прошу вас, со вниманием: то, что случилось с этим рабом, может проникнуть до глубины души нашей и заставить нас исторгнуть этот тяжкий недуг из нашего сердца. Итак, «изшед раб той, обрете единого от клеврет своих, иже бе должен ему стом пенязь» (Мф.18:28). Смотри, какое различие. Здесь товарищ, должный сотню динариев; там господин, требующий долга, состоявшего из десяти тысяч талантов. И однако же (господин), когда увидел, что раб просит и умоляет, простил ему; а этот (раб), «емь его (своего товарища), давляше, глаголя: отдаждь ми, имже ми еси должен». Что же далее? «Пад убо, – говорится, – клеврет его» (Мф.18:29). Замечай, как часто евангелист повторяет слово «клеврет его», это не без цели, но для того, чтобы мы знали, что между ними не было никакого различия. И однако же (должник-товарищ) обращается к своему заимодавцу с такой же униженной просьбой, с какою и этот сам обращался к господину. «Потерпи, – говорит, – на мне, и вся воздам ти. Он же пошел ... всади его в темницу, Дóндеже воздаст должное» (Мф.18:26, 30). О, крайняя неблагодарность! Имея еще в свежей памяти оказанную самому ему милость, он и после того не захотел быть сострадательным, но сначала душил (товарища), а потом посадил его в тюрьму.

Смотри же, что далее. «Видевше же, – говорит Писание, – клеврети его, сжалишася... и пришедше сказаша господину своему вся бывшая» (Мф.18:31). Не сам пострадавший (да и как он мог, будучи заключен в темницу?), но товарищи его, хотя лично не были оскорблены, однако же так огорчились, как будто бы сами потерпели обиду, и, пришедши, рассказали обо всем (господину). И смотри, как наконец разгневался господин. «Тогда призвав его, – говорит Писание, – господин его говорит: рабе лукавый» (Мф.18:32). Поистине отсюда можно усмотреть, сколь пагубно злопамятство. Когда господин требовал (от раба уплаты) десяти тысяч талантов, то не называл его лукавым; теперь же, когда этот раб оказался жестоким к своему товарищу, господин говорит: «Рабе лукавый, весь долг он отпустих тебе, понеже умолил мя еси» (Мф.18:32). Смотри, как господин обличает раба в крайней злости. Разве ты, говорит, представил мне что-нибудь больше, кроме одних только слов? И однако же не принял ли я твою просьбу и не простил ли тебе весь этот, огромный и неисчислимый, долг? «Не подобаше ли и тебе помиловати клеврета твоего, якоже и аз тя помиловах» (Мф.18:33)? Какого же ты можешь заслуживать прощения, если я, господин твой, простил тебе такой большой долг из-за одних тех слов твоих (Мф.18:26), а ты не сжалился даже над своим товарищем и собратом, не преклонился на милость и не показал к нему сострадания, вспомнив об оказанном мною тебе снисхождении, но явился безжалостным и жестоким, и не захотел помиловать своего товарища? Так вот теперь ты узнаешь на самом деле, сколько зол причинил ты сам себе. «И прогневався господь его, предаде его мучителем» (Мф.18:34). Смотри, и теперь (господин) гневается на раба и предает его мучителям именно за его жестокость к товарищу: чего не сделал прежде, когда тот был должен такую сумму, то приказывает сделать теперь. «Предаде его мучителем, Дóндеже воздаст весь долг свой», пока, т.е. раб не возвратит те десять тысяч талантов, в которых он уже получил было прощение. Весьма велико и неизреченно человеколюбие Божие: когда Он потребовал своего долга и должник попросил (отсрочки), то простил ему; а когда увидел, что тот поступил жестоко и бесчеловечно с товарищем, тогда уже полагает предел и своему благоснисхождению, давая знать должнику самым делом, что он не столько повредил товарищу, сколько себе самому. Как тот (раб) бросил (товарища) в тюрьму, пока он не уплатит долга, так и господин предал его мучителям, пока он не отдаст всего долга. Это (Господь) сказал не просто о талантах и динариях, но разумел здесь грехи и тяжесть беззаконий (наших), дабы мы знали, что мы, и будучи виновны пред Господом в бесчисленных прегрешениях, однако же по неизреченному его человеколюбию получаем от Него прощение; если же сами будем жестоки и бесчеловечны к нашим ближним и братьям, имеющим одну с нами природу, и не простим согрешений их против нас, но станем питать к ним злобу и за эти маловажные согрешения (что значат сто динариев в сравнении с десятью тысячами талантов, то же самое и прегрешения наших ближних против нас в сравнении с нашими грехами против Господа), то навлечем на себя гнев Господа, и, в чем прежде получили уже прощение, то опять должны будем заплатить с муками. В самом деле, дабы мы знали наверное, что эту притчу Господь предложил для нашей душевной пользы, послушай, что присовокупил Он: «Тако и Отец Небесный сотворит вам, аще не отпустите кийждо брату своему от сердец ваших прегрешения их» (Мф.18:35). И точно, много пользы (может быть для нас) от этой притчи, если только мы захотим быть внимательными. Имеем ли мы, в самом деле, возможность простить (ближним нашим) столько, сколько прощает нам Господь? Притом мы, если и захотим простить, прощаем подобным нам рабам, а сами получаем прощение от Господа. Смотри еще, какая точность в словах Господа. Сказал не просто: если не отпустите людям их прегрешения, но как? «Аще не отпустите кийждо брату своему от сердец ваших прегрешения их». Замечай, как Он желает, чтобы самое сердце наше было мирно и спокойно, чтобы дух наш был безмятежен и свободен от всякой страсти, и – чтобы мы показывали совершенную расположенность к ближним. И в другом еще месте, послушай, что Он говорит: «Аще отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный» (Мф.6:14). Не будем же думать, будто мы, прощая ближнего, ему оказываем благодеяние или великую милость; нет, мы сами тогда получаем благодеяние, сами для себя извлекаем отсюда великую пользу. Равным образом, если мы не простим ближних, то через это им нисколько не сделаем вреда, а себе приготовим невыносимую геенскую муку. Поэтому, прошу, зная это, не будем никогда злопамятствовать и питать вражду к тем, кто сделал нам неприятность или другую какую-нибудь обиду, но, представляя себе, какое благодеяние и дерзновение перед Господом они доставляют нам, а больше всего то, что примирение с оскорбившими нас заглаждает наши грехи, поспешим и не замедлим (примириться с врагами), и, размышляя о происходящей от того пользе, покажем такое расположение к врагам, как если бы они были истинными нашими благодетелями. Если мы будем бдительны, то не столько пользы нам принесут люди, искренно к нам расположенные и всячески старающиеся угождать нам, сколько наша расположенность к врагам: она сделает нас достойными Небесного благоволения и облегчит бремя грехов наших.

8. В самом деле, возлюбленный, посуди, каково величие этой добродетели в отношении тех наград, которые Бог всячески обещал совершающим ее. Он сказал: «Любите враги ваша, благословите гонящих вы, молитеся за творящих вам напасть»; и, так как заповедуемое было важно и весьма возвышенно, то присовокупляет: «яко да будете подобны Отцу вашему, Иже есть на небесех: яко солнце свое сияет на злые и благия и дождит на праведныя и неправедныя» (Мф.5:44–45). Видишь, кому уподобляется, сколько это возможно для человека, тот, кто не только не мстит оскорбившим его, но и усердно молится за них? Итак, не лишим себя, по нерадению, столь великих даров и наград, превосходящих всякое слово, но всячески будем стараться об исполнении этого (повеления), и употребив даже принуждение себе, приучим свою душу покориться заповеди Божией. Для того ведь я и сделал сегодня это увещание, предложил притчу и показал величие этой добродетели (прощения обид) и обилие происходящей от нее для нас пользы, чтобы, пока еще время, каждый из нас, у кого только есть враг, постарался ласковым своим обращением примирить его с собою. И никто не говори мне: я и раз, и два просил его (врага), но он не согласился (помириться). Нет, если мы искренно хотим примириться, то не отступим (от врага), пока не победим его своими усиленными просьбами, пока не привлечем к себе и не заставим прекратить вражду против нас. Разве ему через это мы оказываем какую-либо милость? Нет, на нас самих переходят плоды доброго дела: мы этим привлекаем на себя благоволение Божие, приобретаем себе прощение грехов, получаем великое дерзновение перед Господом. Если мы сделаем так, то будем в состоянии с чистой совестью приступить к этой Священной и Страшной Трапезе, и с дерзновением произнести те слова, содержащиеся в молитве (Господней)^[226]. Посвященные (верные) знают, о чем я говорю. Поэтому предоставляю совести каждого знать, с каким дерзновением мы, исполнив эту заповедь, можем произносить эти слова в то страшное время (литургии). Если же пренебрежем эту заповедь, то какому подвергнемся осуждению, поступая вопреки словам своим, дерзая произносить слова молитвы безрассудно и легкомысленно, скопляя для себя более и более огня (геенского) и возбуждая против себя гнев Господа? Радуюсь и восхищаюсь, видя, что вы с удовольствием слушаете меня и своими рукоплесканиями показываете, что вы стараетесь расположить себя (к примирению с врагами) и привести в исполнение эту заповедь Господню. В этом-то и состоит врачество душ наших, в этом – исцеление ран наших, в этом – самый лучший путь угождения Богу, в этом – самое верное отличие боголюбивой души, когда, то есть, мы все исполняем ради закона Господня и не поддаемся неблагородным мыслям, но становимся выше страстей, представляя себе благодеяния, ежедневно оказываемые нам Богом. И в самом деле, сколько бы мы ни старались, мы не можем однако же изобразить и малейшей части ни тех благ, которые нам уже дарованы (от Бога), ни тех, которые ежедневно ниспосылаются, ни тех, которые еще уготованы нам (в будущей жизни), если мы захотим исполнить Его заповеди. Итак, каждый, выйдя отсюда, сделай это дело, поспешай к нему, как к величайшему сокровищу, и не медли нисколько. Хотя бы пришлось потрудиться или поискать, или совершить длинный путь, или преодолеть какие-либо затруднения, устраним эти препятствия. Об одном только позаботимся, как бы нам исполнить заповедь Господню и получить награду за послушание. Знаю, что не легко и не приятно пойти к тому, кто враждует и злобствует против нас, стать и начать разговаривать с ним. Но, если ты размыслишь о высоком достоинстве этой заповеди, о великости награды и о том, что польза от этого доброго дела обращается не на него, а на тебя, то все покажется тебе легким и удобным. Итак, содержа это в своих мыслях, будем побеждать (худую) привычку и с благоговейным расположением исполнять заповеди Иисуса Христа, чтобы нам и от Него удостоиться наград, благодатию и человеколюбием благости Его, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Беседа XXVIII

«И рече Бог Ноеви и сыном его с ним, глаголя: се, Аз поставляю завет мой вам и семени вашему по вас, и всякой души живущей с вами от птиц и от скот, и всем зверем земным» (Быт.9:8–10).

1. Предложив вчера о благословении, которого Ной удостоился от Господа за то, что он по выходе из ковчега создал жертвенник, принес благодарственные жертвы и тем выразил свою признательность к Богу, мы не могли простираться далее, объяснить все чтение и показать снисхождение и попечительность, которые человеколюбивый Бог явил об этом праведнике. Так как слово наше сделалось весьма продолжительным, то мы поспешили его окончить, чтобы множеством (предметов) не обременить вашей памяти и тем, что можно было бы еще сказать, не повредить тому, что уже было сказано. Мы ведь и заботимся не о том только, чтобы сказать много, но о том, чтобы сказать столько, сколько вы можете удержать в памяти и таким образом выйти отсюда с пользой для себя. В самом деле, если и мы станем говорить больше надлежащего, и вы не будете получать никакого плода от слов наших, то какая от этого польза? Итак, зная, что мы приняли на себя этот труд (проповедания) для вашей пользы и считаем достаточной для себя наградой, если увидим, что вы, тщательно удерживая слова наши (в памяти), преуспеваете (в познании), – и вы слагайте их в недрах души вашей, постоянно размышляя о них и оживляя их в памяти. Помня прежде сказанное, вы можете с большей удобностью принимать и то, что имеет быть сказано, и таким образом со временем сделаетесь учителями и для других. Вся наша забота, все старание о том, чтобы все вы сделались вполне совершенными и не было для вас неизвестным ничто из содержащегося в Божественном Писании. Знание этого последнего, если только мы захотим быть внимательными и бдительными, весьма много поможет нам в улучшении нашей жизни и сделает более ревностными к подвигам добродетели. Когда мы увидим, что каждый из праведников, приобретших великое дерзновение перед Богом, удостоился наград за то, что всю жизнь провел в искушениях и скорбях и показал великое терпение и благодарность (к Богу), – то не постараемся ли и мы идти одинаковым с ними путем, чтобы получить и одинаковые с ними награды? Поэтому прошу вас каждый день делать какое-либо преуспеяние (в добре) и увеличивать ваше духовное назидание, сделанное уже добро сохранять тщательно и с великой бдительностью, а чего еще недостает, то дополнять, дабы таким образом достигнуть вам до самой высоты добродетелей, в похвалу нам, на созидание Церкви, во славу Христову. Вот и я, видя ваше неутомимое желание духовного наставления, не перестаю ежедневно, хотя и сознаю великую скудость свою, предлагать вам пиршество из Божественного Писания, и, что подаст мне благодать Божия по Своему человеколюбию и для вашей пользы, то передавать вашему слуху. Так покажем же и сегодня любви вашей преизбыток любви, какую Бог явил человеческому роду, и для того предложим самые слова, сказанные Богом Ною. «И рече Бог Ноеви и сыном его» (Быт.9:8). После того, как благословил Ноя и сыновей его и сказал: «раститеся и множитеся», дал им власть над всеми животными и позволил употреблять их в пищу так же, как и «зелие травное», запретив только есть мясо в крови, Бог, продолжая Свою попечительность и о праведнике, и о потомках его, и всегда ущедряя благодеяниями нашу природу, присовокупляет еще большие благодеяния. «И рече, – говорится, – Бог Ноеви и сыном его с ним, глаголя: се, Аз поставляю завет мой вам и семени вашему по вас, и всякой души, живущей с вами, от птиц и от скот, и всем зверем земным, елика с вами от всех изшедших из ковчега. И поставлю завет Мой с вами, и не умрет всяка плоть ктому от воды потопные, и ктому не будет потоп водный, еже истлити всю землю» (Быт.9:8–11). Так как праведник мог еще подвергаться беспокойству и возмущаться духом от опасения, как бы, если когда случится и небольшой дождь, опять не постиг вселенную такой же потоп, то, чтобы и он, и все потомки его были спокойны касательно этого, благой Господь, зная, что и малейшая неприятность будет в состоянии возмутить его (опыт прошлых несчастий может сделать человека весьма робким), – так как этот праведник мог и от малого дождя прийти в смятение и страх, то благой Бог, желая ободрить его, избавить от всякого страха и привести в совершенное спокойствие и благодушие, обещает ему более не наводить такого наказания.

2. Правда, Он уже обещал это еще прежде благословения, когда говорил, как вы слышали: «Не приложу ктому прокляти землю» (Быт.8:21); пусть, т.е. люди будут делать много зла, однако же я не подвергну род человеческий такому наказанию. Но вот, являя свое неизреченное человеколюбие, Он опять обещает то же самое, чтобы праведник был спокоен и не рассуждал сам с собою так: Бог и прежде удостоил род наш благословения и дозволил ему размножиться, и однако же навел такое всеобщее истребление. Итак, чтобы исторгнуть всякое беспокойство из его ума и удостоверить, что этого более уже не будет, Бог говорит: как потоп Я навел по человеколюбию, чтобы пресечь зло и остановить дальнейшее его распространение, так и теперь по человеколюбию же Моему обещаю впредь не делать этого, дабы вы проводили настоящую жизнь без всякого опасения. Вот для чего Он и говорит: «Се поставляю завет Мой», т.е. заключаю договор. Как в делах человеческих, когда кто обещает что-нибудь, то заключает договор и тем доставляет надлежащее удостоверение, так и благой Господь говорит: «Се поставляю завет Мой». Премудро сказал: «Поставляю»^[227], т.е., вот Я возобновляю то, что было совершенно разрушено за грехи людей, и «поставляю» (восстановляю) «завет Мой вам и семени вашему по вас». Заметь человеколюбие Господа: простираю, говорит, завет не до вас только, но объявляю, что он будет ненарушим и с вашими потомками. Потом, чтобы показать Свою щедрую благость, говорит: «и всякой души, живущей с вами от птиц и от скот, и всем зверем земным, елика с вами от всех изшедших из ковчега. И поставлю завет Мой с вами: и не умрет всяка плоть ктому от воды потопные и ктому не будет потоп водный, еже истлити всю землю». Видишь величие завета? Видишь несказанную важность обетований? Смотри, как Он простирает Свою благость и на бессловесных, и на зверей, и – не без причины. Что прежде я часто говорил, то же повторю и теперь. Так как эти животные сотворены для человека, то теперь и они участвуют в благодеянии, оказываемом человеку. Правда, завет кажется равно общим и для него, и для бессловесных; но на самом деле не так. И это делается для утешения человека, чтобы он знал, какой он удостоен чести, когда благодеяние не останавливается на нем одном, но из-за него и все эти (животные) участвуют в благости Господа. «И не умрет, – говорит, – всяка плоть ктому от воды потопные, и к тому не будет потоп водный, еже истлити всю землю». Видишь, как Он и раз, и два, и многократно обещает не наводить более такого всеобщего истребления, чтобы изгнать смущение из мыслей праведника и сделать его спокойным касательно будущего? Далее, взирая не на собственную природу, но на нашу немощь, Бог не довольствуется одним словесным обещанием, но, являя Свое снисхождение к нам, дает и знак, который бы мог, продолжаясь во все веки, избавлять род человеческий от опасения подобного несчастья; так что, хотя бы пошел и сильный дождь, хотя бы случилась и необычайная буря, хотя бы приключилось весьма великое наводнение, мы и тогда могли бы не бояться, но быть спокойными, смотря на данный знак. «И рече Господь Бог Ноеви: сие знамение завета, еже Аз даю между Мною и тобою"^[228] (Быт.9:12). Смотри, какой чести удостоился праведник. Как человек разговаривает с человеком, так и Бог заключает завет с ним, и говорит: «Сие знамение завета, еже Аз даю между Мною и тобою, и между всякою душею живою, еже есть с вами, в роды вечные». Видишь, знамение, обещаемое всем живым существам, простирается на роды вечные? Бог дает знамение не только всем вообще живым существам, но и навсегда, на веки, до скончания мира. Какое же это знамение? «Дугу Мою, – говорит, – полагаю во облаце, и будет в знамение^[229] завета между Мною и землею» (Быт.9:13). Так вот, после словесного обещания, даю (говорит Бог) и это знамение, т.е. радугу, которую некоторые производят от лучей солнечных, падающих на облака. Если, говорит, недостаточно слова Моего, то вот Я даю и знак того, что впредь уже не наведу такого наказания. Смотря на этот знак, будьте уже свободны от страха. «И будет, – говорит, – егда наведу облака на землю, явится дуга Моя во облаце: и помяну завет Мой, иже есть между Мною и вами, и между всякою душою, живущею во всякой плоти» (Быт.9:14–15). Что говоришь ты, блаженный пророк? – «Помяну, – говорит, – завет Мой», т.е. Мой договор, условие, обещание; и это не потому, чтобы Бог сам имел нужду в припоминании, но – чтобы мы, взирая на этот данный знак, не страшились никакой опасности, но тотчас, припомнив обетование Божие, были уверены, что не потерпим подобного несчастья.

3. Видишь, как велико снисхождение Божие, какое прилагает Он попечение о нашем роде, какое оказывает человеколюбие, не потому, чтобы уже видел перемену (к добру) в людях, но – чтобы всем этим внушить нам мысль о безмерном величии Своей благости? «И не будет к тому, – говорит, – вода в потоп, яко потребити всяку плоть», такого наводнения больше уже не будет. Так как Бог знает, что человеческая природа боится этого, то смотри, как часто Он повторяет обещание, как бы так говоря: если вы когда увидите и сильное пролитие дождей, и тогда не опасайтесь никакого несчастья, потому что «не будет к тому вода в потоп, яко потребити всяку плоть», такого наводнения уже не будет, такого гнева (Моего) более уже не испытает человеческая природа. «И будет, – говорит, – дуга Моя в облаце: и узрю^[230], еже помянути завет вечный между Богом^[231] и между всякою душею, живущею во всякой плоти» (Быт.9:16). Смотри, какие употребляет Он смиренные выражения, чтобы внушить людям спокойствие и полную уверенность. «И узрю, – говорит, – еже помянути завет Мой». Так ужели воззрение пробуждает в Нем память? Нет, не так должны мы думать, но так, что, когда мы увидим этот знак, то можем спокойно полагаться на обетование Божие, (зная, что) обетования Божии не могут не исполняться. «И рече, – сказано, – Бог Ноеви знамение завета, егоже положих между Мною и между всякою плотию, яже есть на земли» (Быт.9:17). Ты получил, говорит, знак, который Я дал (в завет) между Мною и всякой плотью, какая только есть на земле; не смущайся же душой и не колеблись умом, но, взирая на этот знак, и сам пребывай благонадежен, и все потомки твои да получают от него успокоение; вид этого знака пусть доставляет уверенность, что такой потоп уже не постигнет вселенную. Пусть умножаются грехи человеческие, но Я исполню Свое обещание, и вперед уже не покажу такого гнева на всех. Видите преизбыток благости Божией? Видите величие снисхождения? Видите силу попечительности? Видите щедрость обетования? Бог не простер Свое благодеяние только на два, на три, или на десять поколений, но обещал соблюсти его до скончания мира, чтобы мы вразумлялись и тем, и другим – и тем т.е., что современники Ноя за множество грехов своих подверглись такому наказанию, и тем, что мы, по неизреченному человеколюбию Божию, удостоились такого обетования. Здравомыслящих ведь к исполнению заповедей Божиих сильнее располагают благодеяния, чем наказания.

Не будем же неблагодарны. Если Бог удостоил нас такого благодеяния еще прежде, нежели мы сделали что-нибудь доброе, а лучше сказать – когда сделали много достойного наказания, то каких еще щедрот Он не удостоит нас, когда мы будем признательны, когда выкажем свою благодарность за прежние (благодеяния) и обнаружим в себе перемену на лучшее? Если Он благодетельствует недостойным и оказывает человеколюбие к согрешившим, то чего мы не получим, когда отстанем от греха и будем творить добродетель. Он для того и оказывает нам многие благодеяния, прежде нежели мы сделаем что-либо доброе, и удостаивает нас прощения, когда мы согрешим, и наказания (за грехи) насылает не вдруг, – для того, чтобы всем привлечь нас к себе – и благодеяниями, и долготерпением. Часто также, наказывая одних, Он хочет внушить другим, чтобы они, вразумясь чужим несчастьем, сами не потерпели наказания. Видишь, как благоизобретательно человеколюбие Его, как все, Им совершаемое, совершается единственно для нашего спасения? Итак, помышляя об этом, не будем безразличны, не будем пренебрегать добродетелью и преступать данные Им законы. Если Он увидит, что мы обращаемся (к добру), делаемся скромны и вообще полагаем хоть некоторое начало (добродетельной жизни), то и со Своей стороны окажет нам помощь, соделывая для нас все легким и удобным и не давая нам даже и почувствовать (тяжесть) подвигов добродетели. И в самом деле, когда душа устремляет мысли свои к Богу, то уже не может обольщаться видом предметов чувственных, но, проходя мимо всего чувственного, вернее этих, находящихся пред нашими глазами предметов, созерцает предметы невидимые для телесных глаз и не подвергающиеся переменам, но постоянно пребывающие, неизменные и непоколебимые. Таковы умственные очи: они постоянно устремлены к созерцанию небесных предметов и, озаряемые их блеском, на предметы настоящей жизни смотрят как на тень и сновидение, нисколько не обольщаясь и не увлекаясь ими. Напротив, увидят ли богатство, тотчас посмеиваются ему, зная, что оно непостояннее всякого беглого раба, переходит от одного к другому и никогда не остается на одном месте, да еще причиняет множество зол своим обладателям и низвергает их, так сказать, в самую бездну порока. Увидят ли красоту телесную, – и ею не обольщаются, представляя непрочность ее и изменяемость, – как например, иногда болезнь уничтожает всю красоту; даже и без болезни, старость делает прежде благообразное лицо некрасивым и безобразным, а смерть наконец разрушает всю красоту телесную. Увидят ли кого облеченным славой или властью, достигшим самой высокой степени почестей и наслаждающимся полным благоденствием, – и на него взирают как на человека, который не имеет у себя ничего прочного и неизменного, но гордится тем, что утекает быстрее речных потоков. И в самом деле, может ли что быть ничтожнее всей славы настоящей жизни, когда она сравнивается с цветом травы? «Всяка слава человеча, – говорит Писание, – яко цвет травный» (Ис.40:6; 1Пет.1:24).

4. Видите, возлюбленные, как верно видят очи веры, когда душа устремлена к Богу? Видите, как они не могут быть обмануты ничем видимым, но имеют правильное суждение о предметах и не подвергаются никакому обольщению? Впрочем, если угодно, опять перейдем к предмету слова, и, предложив еще немногое, прекратим поучение, чтобы сказанное осталось у вас в памяти. Божественное Писание, окончив повествование о Божественном знамении, хочет еще сообщить нам сведение о праведнике и сыновьях его и говорит: «Быша же сынове Ноевы изшедшии из ковчега, Сим, Хам, Иафет: Хам же бяше отец Ханаана. Трие си суть сынове Ноевы: от сих разсеяшаяся по всей земли» (Быт.9:18–19). Здесь можно спросить, для чего Божественное Писание, упомянув о трех сыновьях Ноевых, присовокупило: «Хам же бяше отец Ханаана»? Не подумайте, прошу вас, чтобы это прибавлено было без цели: в Божественном Писании нет ничего такого, что было бы сказано без всякой цели и не заключало бы в себе великой пользы. Так для чего же означено и прибавлено: «Хам же бяше отец Ханаана»? Писание хочет этим указать нам на крайнее невоздержание Хама, на то, что ни столь великое бедствие (потоп), ни такая тесная жизнь в ковчеге, не могли обуздать его, но между тем, как и старший брат его доселе еще не имел детей, он во время такого гнева (Божия), когда погибала вся вселенная, предался невоздержанию и не удержал необузданной своей похоти, но уже и тогда и так рано обнаружил свои порочные наклонности. И вот, так как спустя немного, за нанесенное им оскорбление отцу, сын его Ханаан должен подвергнуться проклятию, Божественное Писание предварительно уже показывает и делает нам известным и имя сына, и невоздержность отца; дабы ты, когда впоследствии увидишь, что он окажет великую непочтительность к родителю, зная, что он давно уже и прежде был таков и не вразумился даже и несчастьем. В самом деле, подобное бедствие могло бы совершенно обуздать сладострастную похоть, да и вообще ничто так не способно потушить этот пламень и это неистовство, как сильная скорбь и великое несчастье. Следовательно, кто и во время столь великого бедствия обнаружил такую необузданную похотливость, тот какого может заслуживать прощения?

Но здесь представляется нам еще другой, столь известный и всюду повторяемый, вопрос: почему за грех отца подвергается проклятию сын? Впрочем, чтобы нам теперь не слишком продолжить слово, отложим этот вопрос до другого времени, и, когда дойдем до того самого места (в котором говорится об этом), тогда предложим и решение, какое внушит Бог. В Божественном Писании, как я выше сказал, нет ничего такого, что было бы написано без какого-либо основания и причины. Итак, мы пока знаем, что Моисей не напрасно и не без цели упомянул об имени сына (Хамова), сказав: «Хам же бяше отец Ханаана». Далее он говорит: «Трие от суть сынове Ноевы, и от сих разсеяшася по всей земли». Не пройдем без внимания, возлюбленные, и этих слов, но и из них уразумеем величие силы Божией. «Трие, – сказано, – сии суть сынове Ноевы, и от сих разсеяшася по всей земли». Как это от троих произошло такое множество людей? Как они могли быть способными к этому? Как от столь немногих образовался весь мир? Как сохранились самые тела их? Тогда не было врача, который бы лечил, не было никаких и других пособий (к сохранению здоровья). Еще не были построены города, а после такого бедствия (потопа) и пребывания в ковчеге, они вышли изнуренными и истомленными. Как же, оставаясь в таком одиночестве и в такой ужасной пустыне, не умерли? Как не погибли? Ведь страх и трепет, скажи мне, разве не потрясал их души и не возмущал их мыслей? Не удивляйся, возлюбленный: все это сделал Бог; все эти препятствия устранил Создатель природы; Его-то повеление, изрекшее: «раститеся и множитеся, и наполните... землю» (Быт.1:22),– даровало и им (сыновьям Ноя) силу размножения. Так и израильтяне в Египте, хотя и были обременяемы «брением и плинтоделанием» (Исх.1:14), однако же и несмотря на это, размножались еще сильнее; и ни жестокое и бесчеловечное повеление фараона, приказавшего бросать в воду детей мужеского пола, ни притеснение, какое они терпели от смотрителей за работами, не могло уменьшить их числа, напротив, они размножались более и более, потому что высшая сила действовала здесь вопреки (желаниям гонителей).

5. Итак, когда повелевает Бог, то не старайся объяснять события по человеческому порядку. Будучи выше природы, Он не подчиняется порядку ее, но устрояет так, что самые препятствия содействуют успеху дела. Так точно и теперь от этих троих (сыновей Ноя) Он заселил всю вселенную. «От сих троих, – говорит Писание, – (люди) разсеяшася по всей земли». Видишь силу Божию, видишь как, несмотря на множество препятствий, ничто не останавливает Его хотения? То же самое можно видеть и на (христианской) вере. Столько было врагов, столько было гонителей: и цари, и тираны, и народы восставали и употребляли все средства, чтобы погасить искру веры; но вот от самих гонителей, хотевших препятствовать, возгорелся такой пламень благочестия, что объял все страны, обитаемые и необитаемые. Пойдешь ли ты к индийцам или к скифам, или на самые пределы вселенной, или даже на океан – везде найдешь учение Христово, просвещающее души всех. То удивительно и необычайно, что вера православная преобразовала и самые варварские народы; и они научились любомудрствовать и, оставив прежние привычки, обратились к благочестию. Как от тех троих (сыновей Ноя) Создатель всяческих произвел такое множество людей, точно так и к вере, посредством одиннадцати рыбарей, не ученых, простых, не смевших даже открыть и уста, Он обратил всю вселенную. Эти не ученые и простые рыбари заградили уста философам и как бы на крыльях обтекли всю вселенную, посевая в ней слово благочестия, исторгая терния, истребляя древние обычаи и повсюду насаждая законы Христовы. Ни малочисленность и простота их, ни строгость (возвещаемых ими) повелений, ни привязанность всего рода человеческого к древним обычаям, не могли служить для них препятствием, но все это устранила предшествовавшая им благодать Божия, так что они все делали легко, самыми препятствиями возбуждаясь к большей ревности. Так, однажды, претерпев побои, они пошли из синедриона радуясь, не просто о побоях, но о том, «яко за имя Христово сподобишася безчестие прияти» (Деян.5:41); другой раз, будучи заключены в темницу и выведены оттуда Ангелом, они опять стали делать то же, что делали прежде и, пришедши в храм, сеяли слово учения, уловляя множество людей к благочестию; а потом, будучи опять задержаны, не только не стали от того недеятельнее, но показали еще большее дерзновение, став среди беснующегося и скрежещущего зубами народа, и сказав: «повиноватися подобает Богови паче, нежели человеком» (Деян.5:19–29). Видишь величие дерзновения? Видишь, как простые рыбари презирают такое множество людей, беснующихся и готовых совершить убийство и предать их смерти? Но, слыша об этом, возлюбленный, приписывай случившееся не самим апостолам, а вышней благодати, которая укрепляла и оживляла их ревность. Вот и сам блаженный Петр, когда исцелил хромого от рождения и когда все изумлялись и удивлялись ему, со свойственной ему искренностью говорит: «Мужие,... что на ны взираете, яко своею ли силою или благочестием сотворихом его ходити?» (Деян.3:12). Отчего, говорит, вы так изумились и удивились этому событию? Разве мы сами сделали это, разве своей силой возвратили ему здоровье и дали способность ходить? «Что на ны взираете?» Мы, со своей стороны, ничего не сделали, а только употребили свой язык (для произнесения слов); все устроил Господь и Создатель природы. Он, «Бог Авраама и Исаака и Иакова», которых вы почитаете патриархами; Он, «Егоже вы предасте, и отвергостеся Его пред лицем Пилатовым, суждшу Оному пустити»; Он сделал это; Он, егоже «вы, святого и праведного, отвергостеся, и испросисте мужа убийцу дати вам. Начальника же жизни убисте, егоже Бог воскреси от мертвых, емуже мы свидетели есмы. И о вере имене Его, сего, егоже видите и знаете, утверди имя Его: и вера, яже Его ради, даде ему всю целость сию пред всеми вами» (Деян.3:13–16).

6. Велико дерзновение (апостолов); велика и неизреченна сила благодати, дарованной им свыше! Дерзновение этого блаженного (Петра) может служить очевиднейшим доказательством воскресения. В самом деле, какого еще большего можно требовать знамения, когда тот, кто прежде Креста не мог перенести угрозы и от простой служанки, теперь так противостоит иудейскому народу, и один с таким дерзновением является перед такой толпой, столь беспорядочно мятущеюся, и говорит ей такие слова, которыми может еще более возбудить ее неистовство? Видишь, возлюбленный, как и теперь оказывается то же, о чем я сказал вначале? Когда кто воспламенится любовью к Богу, то уже не хочет более смотреть на предметы, подлежащие зрению телесному, но имея у себя другие очи, т.е. очи веры, постоянно устремляет ум свой к небесным предметам, их созерцает, и, ходя по земле, делает все так, как будто живет на небе, не встречая ни в чем человеческом препятствия к подвигам добродетели. Такой человек не смотрит уже ни на приятности жизни, ни на противные и тяжкие обстоятельства, но, проходя мимо всего этого, поспешает в свое отечество. Как бегущий с великим напряжением по чувственному поприщу не видит встречающихся, хотя бы они тысячу раз сталкивались с ним, но, устремив мысли свои к поприщу и быстро пробегая все, стремится к предположенной цели, так точно и старающийся идти поприщем добродетели и взойти от земли на небо оставляет все видимое внизу, все свое внимание обращает на поприще и не останавливается, не удерживается ничем видимым, пока не достигнет самого верха (добродетели). Для человека с таким настроением ничего не значит и то, что кажется страшным в настоящей жизни: он не боится ни меча, ни пропасти, ни зубов зверей, ни пыток, ни рук палачей, ни другой какой-либо неприятности житейской; нет, пусть положат перед ним горячие уголья, он пойдет по ним, как бы по лугу и саду; пусть угрожают ему другим каким-либо родом мучений, он не цепенеет при виде их и не уклоняется, потому что его душой овладело желание благ будущих, и он, как бы находясь вне тела, становится выше страданий и, будучи подкрепляем вышней благодатью, даже и не чувствует телесных мучений.

Поэтому, прошу, чтобы нам быть в состоянии легко выносить труды добродетели, покажем великую любовь к Богу, и, к Нему устремив наши мысли, не будем никаким предметом настоящей жизни останавливаться на этом поприще, но, помышляя о непрерывном наслаждении будущими благами, станем благодушно переносить все скорби настоящей жизни. Пусть ни бесчестие не печалит нас, ни бедность не стесняет, ни болезнь телесная не ослабляет бодрости душевной, ни людское презрение и унижение не делает нас менее усердными к подвигам добродетели; но, все это стрясши с себя, как пыль, и, приняв бодрое и возвышенное настроение духа, будем таким образом во всем обнаруживать великое мужество и, как я вчера просил любовь вашу, постараемся примириться с врагами и все прочие страсти исторгнем из души нашей. Возмущает ли нас нечистая похоть – изгоним ее. Разжигает ли гневливость – утолим этот жар пением духовных наставлений, показывающих гибельность этой страсти. «Муж ярый, – говорит Писание, – не благообразен» (Притч.11:25); и в другом месте: «гневаяйся на брата своего всуе,... повинен есть геенне огненней» (Мф.5:22). Возмущает ли нашу душу сребролюбие – постараемся бежать от этой губительной заразы и исторгнем ее, как корень всех зол. Да и каждую из возмущающих нас страстей постараемся исправить, чтобы, воздерживаясь от злых и совершая добрые дела, могли мы в тот страшный день удостоиться человеколюбия Божия, благодатию и щедротами единородного Сына Его, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Беседа XXIX

«И начат Ное человек делатель быти земли, и насади виноград: и испи от вина, и упися» (Быт.9:20–21).

1. Мы дошли теперь до конца повествования о праведнике (Ное): поэтому, прошу, напрягите ум и тщательно внимайте тому, что говорится. И от сегодняшнего чтения можно получить немалую и не незначительную пользу, потому что все, случившееся с древними (мужами), если только мы захотим быть внимательными, может доставить нам величайшее назидание. Для того и описаны не только добродетели святых, но и прегрешения их, чтобы мы последних избегали, а первым подражали. Мало этого: Божественное Писание показывает тебе, что и праведники часто падали, и грешники являли великое исправление, чтобы от того и другого мы получали достаточное вразумление, чтобы стоящий (в добре) не предавался беспечности, видя, что и праведники падали, и пребывающий во грехах не отчаивался, знал, как многие (грешники) раскаялись и успели достигнуть самой высокой степени (добродетели). Итак, прошу, никто не гордись, хотя бы и сознавал за собой много добрых дел, но будь осторожен и внимай увещанию блаженного Павла, который говорит: «Темже мняйся стояти, да блюдется, да не падет» (1Кор.10:12). И нисшедший до самой глубины зол не отчаивайся в своем спасении, но, помышляя о неизреченном человеколюбии Божием, внимай также Богу, говорящему через пророка: «Еда падаяй не востает, или отвращаяйся не обратится» (Иер.8:4), и в другом месте: не хочу «смерти грешника», но чтобы «обратитися, и живу быти ему» (Иез.18:23). Видишь, возлюбленный, что каждое обстоятельство, описанное в Божественном Писании, предано памяти не для чего другого, как только для нашей пользы и для спасения рода человеческого? Помышляя об этом, каждый из нас пусть извлекает оттуда приличное для себя врачество. Вот почему оно и предлагается всем беспрепятственно, и всякий желающий может извлекать из него свойственное удручающей его страсти врачество и получать скорое исцеление, только бы не отвергал целительного врачества, но принимал с признательностью. Действительно, из всех недугов, обременяющих человеческую природу, нет ни одного – ни душевного, ни телесного, который не мог бы получить врачества из Писания. Так, например, приходит ли кто сюда удручаемый печальными обстоятельствами житейскими, от которых он предается унынию? Пришедши и тотчас услышав слова пророка: «Вскую прискорбна еси душе моя и Вскую смущаеши мя? Уповай на Бога, яко исповемся Ему, спасение лица моего, и Бог мой» (Пс.41:6) – он получает достаточное утешение и уходит отсюда, совершенно свободный от уныния. Другой скорбит и печалится, будучи обременяем крайней бедностью и видя как другие окружены богатством, пышностью и великолепием; но и он слышит опять слова того же пророка: «Возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитает» (Пс.54:23), и еще: «не убойся, егда разбогатеет человек, или егда умножится слава дому его: яко внегда умрети ему, не возмет вся» (Пс.48:17–18). Иной унывает, претерпевая от других оскорбления и клеветы, и считает жизнь свою невыносимой, потому что не может ни откуда получить человеческой помощи; но и этот научается тем же блаженным пророком не прибегать в подобных обстоятельствах к человеческой помощи, слыша слова его: они «оболгаху мя, аз же моляхся» (Пс.108:4).

Видишь, где он ищет помощи? Другие, говорит, строят козни, клеветы и наветы; а я прибегаю к несокрушимой стене, к благонадежному якорю, к безмятежной пристани, – к молитве, посредством которой все трудное для меня делается легким и удобным. Иной опять терпит пренебрежение и презрение от тех, которые прежде угождали ему, оставляется друзьями, и это крайне огорчает и возмущает душу его; но и он, если захочет прийти сюда, услышит слова того же блаженного (Давида): «Друзи мои и искрении мои прямо мне приближишася и сташа, и ближнии мои отдалече сташа, и нуждахуся ищущии душу мою; и ищущии злая мне, глаголаху суетная и льстивным весь день поучахуся» (Пс.37:12–13). Видишь ли, враги Давида простирали козни свои до самой смерти и объявили ему непрерывную войну, – слова: «весь день», означают то же, что во всю жизнь. Что же делал Давид, когда они строили такие козни против него? «Аз же, – говорит он, – яко глух не слышах, и яко нем не отверзаяй уст своих: и бых яко человек не слышах и не имый во устех своих обличения» (Пс.37:14–15). Видишь великую силу любомудрия, как он побеждал (врагов) противными средствами? Враги строили козни, а он заграждал и слух свой, чтобы вовсе и не слышать; те ни на минуту не переставали и изощрять язык, и говорить напраслину и лесть, а он молчанием укрощал их неистовство. Почему же он так вел себя? Почему в то время, когда враги столько ухитрялись против него, он поступал так, как будто бы был глух и безгласен, не имел ни слуха, ни языка? Послушай, какую он сам представляет причину такого любомудрия своего: «Яко на Тя, Господи, уповах» (Пс.37:16). Так как я, говорит, на Тебя возложил всю свою надежду, то нисколько не забочусь о том, что делают эти (враги). Твоя сила может рассеять все, уничтожить все их козни и хитрости и не попустить замыслам их прийти в исполнение.

2. Видите, как можно здесь (в Писании) получить врачество, соответственное каждому несчастью, постигающему человеческую природу, отринуть всякую скорбь житейскую и не сокрушаться ни от каких обстоятельств? Поэтому, прошу вас, чаще приходите сюда, внимательно слушайте чтение Божественного Писания и не только, когда бываете здесь, но и дома берите в руки священные книги и с усердием извлекайте из них пользу для себя. Велика действительно польза, которая от них происходит: во-первых, от чтения их образуется язык; потом и душа окрыляется и делается возвышенной, будучи озаряема светом Солнца правды, освобождаясь в это самое время (чтения) от нечистоты порочных помыслов и наслаждаясь великим миром и спокойствием. Что телесная пища для поддержания наших сил, то же – и чтение (Писания) для души. Оно есть духовная пища, которая укрепляет ум и делает душу сильной, твердой и мудрой, не позволяя ей увлекаться неразумными страстями, напротив, еще облегчая полет ее и вознося ее, так сказать, на самое небо. Не будем же, прошу, нерадеть о такой пользе, но станем и дома заниматься внимательным чтением Божественного Писания и пришедши сюда (в церковь), не тратить время на пустые и бесполезные разговоры, но для чего пришли, на то и обращать все наше внимание и слушать читаемое, чтобы выйти отсюда с каким-нибудь приобретением. Если же вы, пришедши сюда, будете проводить время в неуместных и пустых разговорах и возвращаться домой без всякого приобретения, то что пользы от этого? Не странно ли будет, что тогда как приходящие на житейское торжище стараются принести оттуда домой все, что только можно получить на этом торжище, хотя и с тратой денег; приходящие сюда, на это духовное торжище, не станут употреблять всех усилий, чтобы возвратиться отсюда, получив что-нибудь полезное и сложив это в свою душу, особенно, когда для этого не нужно тратить и деньги, а следует только показать усердие и душевную готовность? Итак, чтобы нам не быть хуже посещающих житейские торжища, постараемся выказывать великую заботливость и неусыпную внимательность, чтобы выходить нам отсюда с запасом, которого было бы достаточно не только для нас самих, но и для снабжения других, – чтобы могли мы исправлять и жену, и рабов, и соседей, и друга, и даже врага. А таково духовное учение, что оно предлагается всем вообще и без всякого различия, разве только кто превзойдет ближнего напряженной внимательностью и пламенным усердием. Итак, если такова польза от предлагаемого здесь учения, то изъясним сегодняшнее чтение и, извлекши из него пользу, возвратимся таким образом домой.

«И начат, – говорит Писание, – Ное человек делатель быти земли, и насади виноград: и испи от вина, и упися» (Быт.9:20–21). Смотри, какую пользу может доставить нам самое начало этого чтения. В самом деле, когда услышим, что муж праведный, совершенный, получивший небесное о себе свидетельство, испил вина и упился, то как же мы, погрязшие в столь многих и различных грехах, не постараемся со всем усилием избегать гибельного пьянства? Ведь неодинакова вина в том, что этот праведник подвергся этому пороку, и что мы впадаем в него же. Есть много обстоятельств, которые делают его (праведника) достойным извинения. Говорю это, впрочем, не в защиту пьянства, но для объяснения, что праведник согрешил не по невоздержанию, но по неведению. И что он не вдруг дошел до употребления вина, слушай, как само Писание говорит об этом и защищает его следующими словами: «И начат Ное человек делатель быти земли, и насади виноград: и испи от вина, и упися». Это самое выражение, «начат», уже показывает, что он положил начало употреблению вина и подвергся опьянению по совершенному неведению и по незнанию меры употребления вина. Кроме того, (можно сказать) и то, что он, чувствуя великую скорбь, хотел получить от того утешение, как говорит и премудрый: «Дадите сикера сущим в печалех, и вино... в болезнех» (Притч.31:6), показывая этим, что ничто не может быть столь полезным врачеством против печали, как употребление вина, только бы неумеренность не уничтожала происходящей от него пользы. А что этот праведник находился в печали и унынии, видя себя в такой пустыне и имея перед своими глазами поверженные трупы и людей, и скотов, и зверей, и землю, соделавшуюся общим для всех гробом, – кто будет спорить против этого? Пророкам и всем праведникам свойственно скорбеть не только о близких к ним, но и о прочих людях. Кто захочет припомнить, тот найдет, что все они оказывали такое сострадание. Так он услышит, что Исаия говорит: «Не належите утешати мя о сокрушении дщере рода моего» (Ис.22:4); Иеремия: «кто даст главе моей воду и очесем моим источник слез» (Иер.9:1); Иезекииль: «о люте мне, Господи, еда потребляеши ты останки Израилевы» (Иез.9:8); что Даниил плачет и говорит: ничтожными сделал нас у всех народов^[232]; Амос: «раскайся о сем, Господи» (Ам.7:3); Аввакум: «вcкую мне показал еси труды и болезни», и в другом месте: «и сотвориши человеки, яко рыбы морския» (Авв.1:3,14); он услышит также, что и самый блаженный Моисей говорит: «аще убо оставиши им грех^[233], остави, аще же ни, изглади и мя» (Исх.32:32); он же, когда Бог обещал сделать его властителем многочисленнейшего народа и сказал: «остави Мя,... и потреблю этих людей и сотворю тя в язык велик» (Исх.32:10), не согласился и на это, но захотел лучше остаться вождем евреев. И учитель вселенной, блаженный Павел, говорит: «Молих бых ся сам аз отлучен быти от Христа по братии моей, сродницах моих по плоти» (Рим.9:3).

3. Видите, как каждый из праведников показывал великое сострадание к ближним? Представьте же себе положение этого праведника (Ноя) и судите, сколько он должен был страдать и удручаться скорбью, смотря на такую безмерную пустыню, видя, как та самая земля, которая прежде покрыта была столь многими растениями и украшалась цветами, вдруг была как бы острижена и сделалась обнаженной и пустынной. Итак, когда его обременяла великая скорбь; он, желая доставить себе хоть малое утешение, обращается к земледелию, как и говорит Писание: «И начат Ное человек делатель быти земли, и насади виноград».

Но здесь уместно спросить: теперь ли только он изобрел это растение (виноград), или оно произведено было еще в самом начале? Надобно думать, что оно сотворено еще в самом начале, в шестый день, когда «виде Бог вся, елика сотвори, и ее добра зело» (Быт.1:31), так как Бог, сказано, «почи в день седмый от всех дел Своих, яже сотвори» (Быт.2:2), только не было известно употребление этого растения. Если бы это растение и плод его были известны людям в самом начале, то конечно и Авель, принося жертвы, возливал бы и вино. Но так как тогда еще не знали употребления этого плода, то и не пользовались этим растением. А (Ной), предавшись искусству земледелия и занимаясь им с великим усердием, может быть, вкусил и плода виноградного, выжал грозди и, сделав вино, употребил его. Но так как он и сам не вкушал его прежде и никого другого не видал вкушавшим, то не зная, в какой мере надобно употреблять и как принимать его, по неведению и впал в опьянение. С другой стороны, так как уже введено было между людьми употребление мяса, то следовало (ввести) и употребление вина. Смотри же, возлюбленный, как мир мало-помалу устрояется, и каждый, по вложенной Богом в природу его премудрости, делается еще в начале изобретателем какого-либо искусства; и таким образом вводятся в жизнь искусственные изобретения. Так, один изобрел земледелие, другой после него пастушество, иной – скотоводство, иной – музыку, иной – искусство ковать медь, а этот праведник изобрел искусство возделывать виноград, по внушению врожденной ему мудрости. «И начат, – говорит Писание, – Ное человек делатель быти земли, и насади виноград: и испи от вина, и упися». Смотри, как это врачество против скорби, пособие к поддержанию здоровья, когда преступило за пределы умеренности по неведению, не только не принесло Ною никакой пользы, но и повредило его состоянию. Но, может быть, кто-нибудь скажет: для чего же это растение, производящее столько зла, введено в употребление между людьми? Не говори, возлюбленный, так необдуманно. Не растение зло и не вино худо, но злоупотребление им. А что не от вина происходят гибельные пороки, но от развращенной воли, и что происходящую от вина пользу уничтожает неумеренность, это показывает тебе (Писание), когда говорит о начале употребления вина уже после потопа, дабы ты знал, что природа человеческая еще прежде употребления вина дошла до крайнего развращения и совершила великое множество грехов, когда еще и вино не было известно. Итак, видя употребление вина, не вину приписывай все зло, но воле, развращенной и уклонившейся к нечестию. С другой стороны, помысли, человек, и о том, на какое употребление сделалось полезным вино, и вострепещи. При его помощи совершается благодатное таинство нашего спасения. Посвященные знают, о чем говорю. «И начат, – сказано, – Ное человек делатель быти земли, и насади виноград: и испи от вина, и упися, и обнажися в дому своем» (Быт.9:20–21). Дурное, возлюбленный, дурное дело – пьянство; оно может притупить чувства и помрачить разум. Человека разумного и получившего владычество над всем оно делает как бы мертвым и бездейственным и заставляет лежать, как бы связанного какими неразрешимыми узами; или лучше сказать, – делает его хуже и мертвого. В самом деле, последний бывает равно бездействен и по отношению к добру, и по отношению к злу; а первый по отношению к добру бездействен, но по отношению к злу более прежнего деятелен и становится предметом посмеяния для всех – для жены, для детей и для самих рабов. Друзья, видя унижение его, закрываются и стыдятся, а враги радуются, смеются и ругаются над ним, как бы так говоря: неужели он достоин дышать воздухом? Называют его скотиной, нечистым животным и другими еще презреннейшими именами. И точно, пьяные бывают хуже людей, возвращающихся с войны, у которых руки обагрены кровью и которые тянутся беспорядочной толпой. Этих, может быть, иные еще прославляют за трофеи, за победы, за раны и поражение (врагов); но тех все презирают, называют несчастными и желают им бесчисленных зол. В самом деле, может ли быть что несчастнее человека, преданного пьянству, каждый день наполняющего себя вином и теряющего рассудок? Потому-то премудрый и дает такое наставление: «Начало жития человеча вода и хлеб, и риза и дом, покрываяй студ» (Сир.29:24), чтобы, если случится кому впасть в опьянение, такой не выходил из дому и не показывался никому, но был укрываем своими домашними и не сделался предметом посмеяния и презрения для всех. «И начат, – сказано, – Ное человек делатель быти земли, и насади виноград: и испи от вина и упися».

4. Название упоения, возлюбленный, в Священном Писании не всегда означает опьянение, но и насыщение. Потому и об этом праведнике можно сказать, что не по невоздержанию он впал в упоение, но случилось это с ним от насыщения. Так Давид, говорит: «упиются от тука дому Твоего» (Пс.35:9), т.е. насытятся. Между тем предающиеся пьянству никогда не чувствуют сытости, но чем более вливают в себя вина, тем более разжигаются жаждой, так что употребление (вина) служит у них к увеличению жажды, и, хотя чувство удовольствия в них уже пропадает, но жажда к (вину), сделавшись неутолимой, повергает в самую бездну опьянения этих пленников пьянства. «И насади, – говорит Писание, – виноград, и испи от вина, и упися, и обнажися в дому своем». Заметь, это случилось с ним не где-нибудь вне, но в своем доме. Священное Писание для того и означило, что (это случилось) «в дому своем», чтобы из последующего ты усмотрел крайность нечестия того, кто открыл наготу (Ноя). «И виде, – сказано, – Хам, отец Ханаань, наготу отца своего и^[234] изшед вон поведа обема братома своима» (Быт.9:22). Если бы были еще и другие (люди), он, может быть, и им открыл бы срамоту отца: таково было злонравие этого сына. Поэтому-то, дабы ты знал, что он уже прежде и с самой ранней поры был развращен душой, Писание не сказало просто, что «виде Хам наготу отца своего», но как? «И виде Хам, отец Ханаань». Для чего, скажи мне, оно и здесь упоминает об имени его сына? Для того, чтобы ты знал, что он был человек похотливый и невоздержный, и по той же (развращенной) воле, по которой он не воздержался от деторождения при таких обстоятельствах^[235], и теперь оскорбил родителя. «И изшед вон, – сказано, – поведа обема братома своими». Заметь здесь, возлюбленный, что начало греха лежит не в природе, но в душевном расположении и в свободной воле. Вот, ведь все сыновья Ноевы одной и той же природы и братья между собою, имели одного отца, родились от одной матери, воспитаны были с одинаковой заботливостью, и несмотря на то обнаружили неодинаковые расположения – один уклонился к злу, а другие оказали отцу должное почтение. Он, может быть, рассказывая о случившемся, еще издевался и насмехался над посрамлением отца, не внимая премудрому, который говорит: «Не славися в безчестии отца твоего» (Сир.3:10). Но братья его не так поступили, а как? Услышав об этом, сказано, «вземши Сим и Иафет ризу, возложиша ю на обе раме свои и идоша вспять зряще, и покрыша наготу отца своего: и лице их вспять зря, и наготы отца своего не видеша» (Быт.9:23). Видишь ли скромность этих сыновей? Тот разгласил, а они не хотят даже и видеть, но идут с обращенным назад лицом, чтобы, подошедши ближе, прикрыть наготу отца. Смотри также, как они, при великой скромности, были еще кротки. Они не упрекают и не поражают брата, но услышав (рассказ его), об одном только заботятся, как бы скорее исправить случившееся и сделать, что требовалось для чести родителя. «И лице их, – сказано, – вспять зря, и наготы отца своего не видеша». Велика почтительность этих сыновей к отцу своему: они, как показывает Писание, не только прикрыли (наготу отца), но не хотели и видеть ее. Вразумимся же этими (двумя) примерами, и из того и другого извлечем для себя пользу: последним (Симу и Иафету) будем подражать, а от подражания первому (Хаму) воздерживаться. Если, в самом деле, открывший чувственную наготу подверг себя проклятию и, лишившись одинаковой с братьями части, осужден служить им, хотя не он сам, так все потомки его, то чему подвергнутся те, которые обнаруживают грехи братьев и не только не прикрывают их, но стараются еще сделать более известными и через это размножают грехи? Ведь, когда ты обнаружишь грех брата, то не только его сделаешь, может быть, более бесстыдным и нерасположенным к возвращению на путь добродетели, но и тех, кто будет слушать тебя, более укоренишь в беспечности и расположишь к упорству во зле; мало этого, ты подашь повод и к хуле на Бога. А какое наказание ожидает подающих повод (к этому греху), всякому известно. Будем же, прошу, избегать бесстыдства Хамова, а станем подражать целомудрию этих скромных сыновей, которое они обнаружили по отношению к наготе отца, и таким образом будем прикрывать грехи братьев, не для того, чтобы располагать их к нерадению, но чтобы, напротив, этим сильнее побудить их к скорейшему освобождению от заразы греховной и возвращению на путь добродетели. Действительно, для человека внимательного неимение свидетелей грехов его облегчает исправление; напротив, когда душа потеряет стыд и увидит, что ее преступления известны всем, то не скоро решится исправиться, но как бы упав в глубокое болото и увлекаясь множеством волн все ниже и ниже, будет уже не в состоянии всплыть на верх, впадет, наконец, в отчаяние и потеряет надежду на исправление.

5. Поэтому, прошу, не будем ни сами открывать прегрешений наших ближних, ни, когда узнаем о них от других, домогаться увидеть наготу их, но, подобно упомянутым добрым сыновьям, прикроем ее и постараемся исправить падшую душу увещаниями и советами, напоминая ей о величии человеколюбия Божия, о беспредельной благости и безмерном милосердии Его, чтобы нам удостоиться большего, нежели те (сыновья Ноя), благословения от Бога всяческих, «иже всем человеком хощет спастися и в разум истины приити» (1Тим.2:4), и не хочет «смерти грешника,... но еже обратитися... и живу быти ему» (Иез.18:23). «И наготы отца своего, – сказано, – не видеша». Смотри, как они в такое древнее время, руководствуясь только естественным законом, исполнили уже то, что после установлено в законе, писанном для научения рода человеческого. Закон говорил: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет» (Исх.20:12), и еще: «иже злословит отца своего или матерь свою, смертию да умрет» (Исх.21:16); а они это самое уже исполнили на деле. Видишь, как природа еще раньше (закона) имеет достаточного учителя (добродетели)?

«Истрезвися же, – говорит Писание, – Ное от вина и разуме, елика сотвори ему сын его юнейший» (Быт.9:24). «Истрезвися», сказано. Пусть слышат проводящие все время в пиршествах, сколь велик вред от упоения, и пусть бегут от этой заразы. «Истрезвися», сказано. Что значит: «истрезвися»^[236]? Что мы обыкновенно говорим о беснующихся, когда они приходят в себя, именно, что такой-то очувствовался^[237] и освободился от власти демона, то же и здесь сказало Писание. Действительно, пьянство есть своевольный^[238] демон, который хуже настоящего демона помрачает ум и отнимает у одержимого им всякую скромность. Видя бесноватого, мы часто жалеем о нем, соболезнуем и обнаруживаем к нему глубокое сострадание; но при виде пьяного поступаем напротив: негодуем, сердимся, произносим тысячу укоризн. Почему и за что? Потому, что одержимый злым демоном, что ни делает, делает невольно: бьется ли он, рвет ли одежду или произносит какие-либо срамные слова, все это ему прощается; но пьяный, что ни сделает, ни в чем не заслуживает извинения, напротив – и домашние, и друзья, и соседи, и все строго осуждают его, потому что он сам по своей воле дошел до этого несчастного положения, сам предал себя во власть пьянству. И это говорю не с тем, чтобы осудить праведника. Много было обстоятельств, которые оправдывают его, и между прочим то, что после он уже не впадал в подобное состояние, а это служит несомненным доказательством, что и прежнее прегрешение он допустил не по беспечности, а по неведению. В самом деле, если бы он допустил это по беспечности, то, конечно, и в другой раз увлекся бы той же страстью; но этого с ним уже не случилось. Если бы он еще раз впал в то же состояние, Писание не умолчало бы об этом, но сообщило бы нам, потому что единственный предмет и единственная цель Божественного Писания состоит в том, чтобы не опускать ни одного события (из жизни праведников), но сообщать нам истинное понятие обо всем. Оно не умалчивает и о добродетелях праведников по зависти, и не прикрывает их прегрешений по пристрастию, но все представляет нам на вид, чтобы мы имели перед собой образец и урок, и, если когда по беспечности впадем в какой-либо грех, то чтобы береглись, как бы опять не сделать того же греха. Не так ведь преступно грешить, как закосневать во грехе. Итак, смотри не на то, что праведник (Ной) упился, но на то, что он более уже не подвергался этому. А вот о чем подумай, как иные ежедневно истощают себя и почти, можно сказать, умирают в пьянстве; и если когда придут в чувство, то и тогда не убегают от этой заразы, но опять принимаются за то же, как бы за какое важное дело. Подумай еще и о том, что этот праведник, если, по неопытности и по незнанию меры употребления, испивши вина, и упился, то, как праведник, имевший много добродетелей, он мог прикрыть (своими добродетелями) случайное прегрешение; а мы, если при множестве других, обладающих нами страстей, будем еще предаваться пьянству, в чем, скажи мне, найдем себе извинение? Кто окажет нам снисхождение, когда мы не вразумляемся и самым опытом? «Истрезвися же, – сказано, – Ное от вина и разуме, елика сотвори ему сын его юнейший». Откуда он узнал это? Может быть, братья рассказали, не с тем, чтобы обвинить брата, но чтобы объяснить дело, как оно происходило, дабы Хам получил соответственное своей болезни врачество. «И разуме, – сказано, – Ное, елика сотвори ему сын его юнейший». Что значит: «елика сотвори»? То есть, сколь великий и непростительный грех (Хам сделал). В самом деле, подумай, что он, как увидел внутри дома срамоту (отца), вместо того, чтобы прикрыть ее, вышедши из дому, разгласил о ней, подверг отца, сколько мог, посмеянию и поруганию, хотел и братьев сделать сообщниками своего гнусного поступка; и тогда как следовало ему, если уже он решился объявить братьям, позвать их в дом и там сказать им о наготе (отца), он вышел вон и объявил о наготе его так, что, если бы случилось тут множество других людей, он и их сделал бы свидетелями срамоты отца. Вот почему сказано: «елика сотвори», т.е. нанес оскорбление отцу, забыл о почтении, какое дети обязаны воздавать родителям, обнаружил прегрешение (отца), хотел и братьев увлечь и сделать сообщниками в своей дерзости. «Елика сотвори ему, – сказано, – сын, его юнейший». Хам, конечно, не был самым младшим; он был второй и старше Иафета. Но, если он и был старше его по возрасту, зато по душе оказался моложе, и дерзость поставила его ниже (младшего брата). Так как он не хотел остаться в своих пределах, то и потерял честь, предоставленную ему природой, и как он злой своей волей потерял то, что имел от природы, так Иафет, чего не имел от природы, то приобрел доброй волей.

6. Видишь, как в Божественном Писании нет ничего, что было бы сказано без цели и случайно? «Елика сотвори ему, – сказано, – сын, его юнейший. И рече: проклят^[239] Ханаан отрок: раб будет братиям своим» (Быт.9:24–25). Вот мы дошли до вопроса, который везде повторяется. От многих можно слышать следующие слова: почему это, когда отец согрешил и открыл наготу, подвергается проклятию сын? Так, прошу, со вниманием выслушайте и примите от меня разрешение этого (вопроса). Я скажу то, что внушит мне благодать Божия для вашей пользы. «И рече: проклят Ханаан отрок: раб будет братиям своим». Не без цели и не напрасно упомянуло Писание о сыне (Хама), но по некоторой сокровенной причине. Ной хотел и наказать Хама за его преступление и нанесенное ему оскорбление, и вместе не нарушить благословения, данного уже Богом: «благослови, – сказано, – Бог Ноя и сыны его», когда они вышли из ковчега (Быт.9:1). Итак, чтобы не показалось, что он проклинает того, кто уже получил благословение от Бога, Ной оставляет пока самого оскорбителя, а налагает проклятие на его сына. Правда, скажет иной, из этого видно, что Ной потому не проклял Хама, что этот получил благословение от Бога: но почему за грех отца подвергается наказанию сын? И это не без причины. В самом деле, Хам не меньше сына потерпел наказание и чувствовал мучение. Вы, конечно, знаете, как часто отцы готовы бывают вытерпеть наказание за детей своих, и как для них гораздо мучительнее видеть детей страдающими, нежели самим страдать. Итак, сделано это (т.е. вместо Хама наказан сын его) для того, чтобы и отец по естественной любви к сыну потерпел тягчайшую скорбь, и благословение Божие осталось ненарушимым; и сын, подвергшийся проклятию, понес наказание за собственные грехи, потому что, хотя он теперь подвергается проклятию за грех отца, но, вероятно, был наказан и за собственные грехи. Он подвергся проклятию не только за грех отца, но без сомнения и для того, чтобы в нем (сыне) отец понес тем большее наказание. Что ни отцы за детей, ни дети за отцов не подвергаются наказанию, но каждый наказывается за свои грехи, об этом говорят пророки во многих местах. Так, например, они говорят: «ядшему кислая... оскоминятся зубы» (Иер.31:29); еще: «душа согрешающая, та умрет» (Иез.18:20), и еще: «да не умрут отцы за сыны, и сынове да не умрут за отцы» (Втор.24:16). Итак, прошу, никто из вас, не зная цели Божественного Писания, не дерзай порицать написанного в нем, но с благодарностью принимай слова его, удивляйся точности Божественного Писания и размышляй о том, какое великое зло грех. Вот, в самом деле, брата, рожденного одной и той же матерью, происшедшего из одной и той же утробы, грех сделал рабом и, лишив свободы, привел в подчинение. Отсюда-то началось рабство. До того времени между людьми не было такой изнеженности и такой роскоши, чтобы один нуждался в услужении других, но каждый служил сам себе, все были в равной чести и не было никакого неравенства. А как явился грех, то и нарушил свободу, и уничижил достоинство, дарованное людям от природы, и ввел рабство, дабы это было постоянным уроком и внушением роду человеческому – убегать рабства греха и стремиться к свободе добродетели. Поэтому если раб и господин хотят постоянно получать от этого пользу, то пусть раб помышляет о том, что он сделался рабом, потому что Хам оказал такую дерзость; а господин, со своей стороны, пусть представляет, что подчинение и рабство произошли не от чего другого, как от того, что он же (Хам) обнаружил злую волю и лишился равной с братьями чести.

7. Впрочем, если мы будем внимательны, то все это, появившееся в жизни за грехи наших прародителей, нисколько не сможет повредить нам, а останется одним только названием. Так, первый человек за преступление подвергся осуждению смерти и положил начало жизни в печалях и трудах, а Хам ввел рабство. Но пришедший (на землю) Господь Христос сделал, что все это будет только одним названием, если мы захотим того. В самом деле, и теперь уже смерть не смерть, но только носит название смерти, а лучше сказать, и самое название ее уничтожено: мы уже не называем ее и смертью, но успокоением и сном. Так сам Христос сказал: «Лазарь друг наш успе» (Ин.11:11); и Павел в Послании к солунянам говорит: «не хощу вас, братие, не ведети о умерших»^[240] (1Фес.4:13). Подобным образом и рабство теперь одно имя: раб тот, кто делает грех. А что Христос, пришедши на землю, уничтожил и это (рабство) и оставил одно только имя его, или лучше сказать – уничтожил и самое имя, об этом послушай Павла, который говорит: «Имущии же верных господий, да не нерадят о них, понеже братия суть» (1Тим.6:2). Видишь, как добродетель лишь только явилась, то и привела в братское сродство тех, которые дотоле связаны были именем рабства. «И будет, – сказано, – Ханаан отрок раб братиям своим». Ты не воспользовался, говорит, по надлежащему честью, не вынес счастья – быть равным по достоинству (с братьями), – потому хочу, чтобы ты вразумился подчинением. То же случилось и в начале с женой. И она имела равную честь с мужем, но так как не хорошо воспользовалась дарованной ей честью, то и лишилась власти и услышала: «К мужу твоему обращение твое, и той тобою обладати будет» (Быт.3:16). Ты не умела, говорит, хорошо пользоваться властью, так научись лучше хорошо повиноваться, нежели худо управлять. Подобным образом и Хам теперь подвергается осуждению для своего вразумления и терпит наказание в своем сыне, дабы известно было тебе, что, если сам он был уже и стар, зато наказание перейдет на его сына; а это сделало жизнь его скорбной и мучительной, от мысли, что, и после его смерти, сын его должен нести наказание за его проступок. Впрочем, и сын его был сам по себе порочен, и все потомки его были развращенны и уклонились к нечестию; об этом послушай, что говорит Писание с проклятием^[241]: «отец твой Аморреанин и мати твоя Хеттеяныня» (Иез.16:3); и в другом месте с укоризной: «племя Ханаане, а не Иудино» (Дан.13:56). Но узнав, какому наказанию подвергся открывший наготу отца, надобно уже выслушать и то, каких наград удостаиваются оказавшие такое уважение и почтение к отцу. «И рече, – сказано, – (Ной): благословен Господь Бог Симов: и будет Ханаан отрок... его»^[242] (Быт.9:26). Это, может быть, скажет кто, не значит благословить Сима. Напротив, здесь Ной преподал ему самое высокое благословение. В самом деле, когда Бог прославляется и благословляется людьми, тогда Он, обыкновенно, подает обильнейшее благословение Свое тем, ради которых Сам благословляется. Поэтому Ной, благословивши Бога, как бы обязал Его к большему благословению и приобрел Симу большее воздаяние, нежели когда бы он сам от себя благословил его. Как в том случае, когда Бог за нас благословляется, Он удостаивает нас великого Своего благословения, так, напротив, когда другие из-за нас хулят Его, тогда мы подвергаемся тем большему осуждению за то, что подали повод к этому. Постараемся же, прошу, жить так и являть такое преуспеяние в добродетели, чтобы взирающие на нас возносили к Господу Богу песни благословения. Он, благой и человеколюбивый, желает прославляться через нас, не потому, чтобы Сам получал от того какое-либо приращение собственной славы, – Он не имеет ни в чем недостатка, – но для того, чтобы мы подавали Ему случай удостаивать нас больших милостей. «Благословен Господь Бог Симов, и будет Ханаан отрок... ему». Видишь, как он (Ной) налагает (на Хама) отеческое наказание, которое скорее есть вразумление, нежели наказание? Он был ведь отец, и отец чадолюбивый; и хотел не столько наложить достойное наказание, сколько пресечь дальнейшее распространение зла. Для того, говорит, я осуждаю тебя на рабство, чтобы ты имел постоянное и неизгладимое напоминание (о своем грехе). Далее говорит: «Да распространит Бог Иафета, и да вселится в селениих Симовых, и да будет Ханаан отрок» его (Быт.9:27). И это опять есть величайшее благословение, в котором, может быть, заключается некоторое прикровенное сокровище. «Да распространит», – говорит, – Бог Иафета». Не ошибется, кто скажет, что благословения этого праведника суть пророчество. В самом деле, если отец его дал ему такое имя (Ноя), не без цели и не напрасно, но чтобы этим именем предвозвестить будущий потоп, то тем более сам этот праведник не без цели и не напрасно изрек свои благословения. Посредством этих благословений, изреченных Симу и Иафету, он, кажется мне, предвозвестил призвание двух народов, именно: через Сима – Иудеев, так как от него произошел патриарх Авраам и народ Иудейский, а через Иафета – призвание язычников. Так, вот какое предсказание заключается в этом благословении: «Да распространит Бог Иафета, и да вселится в селениях^[243] Симовых». Это и в самом деле, как мы видим, исполнилось над язычниками. Словом: «да распространит» он указал на всех язычников, а словами: «да вселится в селениях Симовых» (дал разуметь), что язычники воспользовались всем, что было предназначено и уготовано для иудеев. «И да будет Ханаан отрок» его.

8. Видишь, какие награды получили Сим и Иафет за свою скромность, и какое бесчестие навлек на себя Хам своей дерзостью. Будем же постоянно содержать это в нашем уме, чтобы могли мы быть подражателями и ревнителями первых и избегать злой воли и крайней дерзости последнего. «Поживе же, – сказано, – Ное по потопе лет триста пятдесят: и Быша вси дние Ноевы, лет девять сот пятдесят: и умре» (Быт.9:28–29). Не подумай, будто Божественное Писание заметило это без цели, но и отсюда усматривай воздержание праведника, как он, хотя и наслаждался спокойствием и изобилием, и прожил еще столько лет по выходе из ковчега, однако же во все это время воздерживался от деторождения. Писание не упоминает, чтобы он имел еще других детей, кроме этих троих. Из этого опять заключай о великом невоздержании Хама, который не вразумлялся и примером отца, показавшего такое воздержание, но поступал во всем противно отцу. Потому и справедливо все потомство его осуждалось на рабство, чтобы этим обуздывались его злые наклонности. Затем Божественное Писание повествует о детях сыновей (Ноевых), и говорит: Хам же родил Хуса; далее: «Хус же роди Неврода: сей начат быти исполин на земли: сей бе исполин ловец пред Господем» (Быт.10:8–9). Некоторые говорят, что слова: «пред Господем», значат – «против Господа», но я не думаю, чтобы Божественное Писание хотело выразить это, но то, что Неврод был человек сильный и мужественный. Выражение «пред Господом Богом» может еще означать или то, что этот человек был воздвигнут Богом, от Него получил благословение, или то, что через него должен был прославляться Бог, произведший и явивший на земле такого мужа. Но и этот человек, подражая своему прародителю и не по надлежащему воспользовавшись естественными преимуществами, изобрел другой род рабства и сам замыслил сделаться начальником и властителем; а таким он не был бы, если бы не было подвластных. Впрочем, это состояние подчиненных кажется мне скорее свободой. А вот самое тяжкое рабство, когда хвалящиеся свободой раболепствуют! Смотри еще, что делает любостяжание; смотри, как телесная сила не остается в собственных пределах, но всегда гонится за большим и ищет славы. (Неврод) подчинил себе людей не для того, чтобы заботиться о их безопасности; нет, он строил еще и города для того, чтобы господствовать над врагами. «Оттуда, от земли тоя, – сказано, – изыде Ассур и созда Ниневию» (Быт.10:11). Заметь здесь, между прочим, что нечестие предков не расстраивает вовсе нашу природу. Вот эти ниневитяне, которые своим покаянием заслужили милосердие Божие и отклонили (произнесенный на них) приговор Господа, имели прародителем сперва Хама, этого оскорбителя своего отца, а потом Неврода, человека жестокого и гордого, от которого произошел Ассур. Может быть, между ними были и другие, изнеженные и сластолюбивые люди, проводившие жизнь порочную и невоздержную, и преданные пьянству, смехотворству, шуткам и насмешкам. Но так как ниневитяне захотели показать искреннее раскаяние, то нечестие предков и не повредило им; напротив, они приобрели такое благоволение свыше, что даже до ныне прославляются за свой подвиг покаяния.

Итак, им-то будем и мы подражать, и зная, что ни пороки предков не повредят нам, если только сами захотим быть внимательны, ни добродетели предков не принесут нам никакой пользы, если сами мы будем беспечны, – употребим все старание о добродетели и покажем во всем добрую свою волю, чтобы нам получить то же благословение, какое (получили) Сим и Иафет, и избавиться от проклятия и рабства, которому подвергся Ханаан, чтобы не быть нам рабами греха, но приобрести истинную свободу и достигнуть неизреченных благ, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Беседа XXX

«И бе вся земля устне едине, и глас един всем» (Быт.11:1).

1. Вот уже мы пришли и к концу Святой Четыредесятницы, совершили плавание поста, и, по милости Божией, достигли наконец пристани. Но не предадимся от этого беспечности, а покажем тем более усердия и бдительности. И кормчие, когда, переплыв бесчисленные бездны морские, готовятся уже с распущенными парусами и выложенным на верх грузом войти в пристань, тогда-то и показывают особенную внимательность и заботливость, чтобы как-нибудь не удариться кораблем о скалу или камень, и не потерять плодов прежнего труда своего. Таким же образом поступают и состязающиеся в бегах: когда они уже приближаются к концу своего поприща, тогда-то особенно и стараются бежать, как можно скорее, чтобы достигнуть конца и удостоиться награды. Равно и борцы, когда, после множества подвигов и побед, вступают в окончательную борьбу о венце, тем большие выказывают усилия, чтобы сойти (с места борьбы) с венцом победным. Итак, как кормчие, как состязающиеся в бегах и борцы тогда особенно все напрягают свое усердие и бдительность, когда приближаются к концу (своих трудов), – таким же образом и мы теперь, достигши, по благости Божией, этой великой седмицы (т.е. страстной), должны особенно усилить подвиг поста, совершать усерднейшие молитвы, принести полное и искреннее исповедание грехов и творить добрые дела, (подавать) щедрую милостыню, (являть) тихость, кротость и всякую другую добродетель, чтобы с этими добрыми делами достигнуть нам дня Воскресения Господня и насладиться щедротами Владыки. Великой же называем эту седмицу не потому, чтобы дни ее были длиннее, – есть другие (недели), которых дни гораздо продолжительнее – и не потому, чтобы в ней было больше дней, – их число в ней то же, как и у всех других. Почему же называем ее великой? Потому, что в продолжение ее совершились для нас великие и неизреченные благодеяния. В эту седмицу окончена долговременная брань, уничтожена смерть, истреблена клятва, разрушена власть дьявола, расхищены снаряды^[244] его, Бог примирился с человеками, небо сделалось (для них) доступным, люди соединились с ангелами, разделенное сблизилось, разрушена стена, разорена преграда, Бог мира умиротворил небесное и земное. Потому-то и называем эту седмицу великой, что в ней Господь даровал нам такое множество благ. Поэтому-то многие (в эту седмицу) и усердствуют более и к посту, и к священным бдениям и всенощным молитвам, более подают и милостыни, желая этими своими делами выразить то почтение, какое они питают к этой седмице. Если Господь даровал нам в ней столько благ, то не должны ли и мы, чем только можем, показывать свое к ней уважение и почтение?

Вот и цари своими делами показывают, какое благоговение питают они к этим досточтимым дням: они повелели, чтобы (в эти дни) пользовались отдохновением занимающиеся гражданскими делами, заперты были двери судилищ, прекращались всякого рода споры и тяжбы, чтобы все могли с великой тишиной и спокойствием приступить к совершению дел духовных. Но кроме этого, они показывают еще и другую милость: освобождают от оков содержащихся в темнице, и, сколько возможно для людей, подражают своему Господу. В самом деле, как Он освобождает нас из тяжкой темницы грехов и дает нам насладиться множеством благ, – так точно и мы, говорят цари, должны, в чем только можем, быть подражателями человеколюбия Господня. Видите, как каждый из нас всячески выказывает уважение и почтение, какое питает к этим дням, сделавшимся для нас виновниками многих благ. Поэтому, прошу, теперь более, чем в другое какое время, будем приходить сюда, отложив всякое житейское помышление, с чистым и добрым оком ума. Входя в церковь, никто не вноси сюда с собой житейских забот, чтобы возвратиться отсюда домой с достойной за труды наградой. Итак вот, мы опять предложим вам обычную трапезу и угостим любовь вашу нынешним чтением из блаженного Моисея, изъяснив вам это чтение и вместе показав точность Божественного Писания. Окончив повествование о Ное, оно начало уже излагать родословие Сима и говорит: «И Симу, родися и тому, отцу всех сынов Еверовых, брату Иафета, старейшего» сына^[245] (Быт.10:21). Потом, перечислив имена, говорит: «И Еверу родистася два сына: имя единому Фалек, во дни бо его разделися земля» (Быт.10:25). Смотри, как самым именем этого сына (Писание) предвозвестило об имевшем вскоре последовать чуде, чтобы ты, когда увидишь самое событие, уже не удивлялся, зная, что это заранее предвозвещено именем сына. А перечислив тех, которые родились после от этих (детей Евера), оно говорит: «И бе вся земля устне едине и глас всем» (Быт.11:1), разумея здесь не землю, но человеческий род, дабы научить нас, что все человечество имело один язык. «И бе, – говорит, – вся земля устне едине и глас всем». Под «едиными устами» разумеется речь, то же значит и «глас»: все равно, как если бы сказано было, что все люди говорили одними звуками (словами) и одним языком. А что именно о речи сказано это: «И бе вся земля устне едине», слушай, как Писание говорит в другом месте: «яд аспидов под устнами их» (Пс.139:4). Так-то Писание словом «уста» обыкновенно означает речь. «И бысть, внегда поити им от восток, обретоша поле в земли Сеннарстей и вселишася тамо» (Быт.11:2).

2. Смотри, как человеческая природа не любит оставаться в своих границах, но всегда ищет большего и стремится к высшему. Это-то особенно и губит людей, что они не хотят знать границ своей природы, но всегда желают большего и мечтают о том, что выше их. Оттого-то пристрастившиеся к мирским благам, даже и тогда, когда обладают великим богатством и властью, как бы забыв свою природу, усиливаются подняться все выше и выше до тех пор, пока не низринутся в самую бездну. Это, как мы видим, бывает каждый день, и однако же прочие не вразумляются этим. А если на малое время и удерживаются, то скоро, забыв все, опять идут той же дорогой и падают в ту же бездну. То же случилось теперь и с этими людьми. «И бысть внегда поити им от восток, обретоша поле в земли Сеннарстей и вселишася тамо». Смотри, как Писание мало-помалу открывает нам непостоянство их воли. Так как, говорит, они увидели поле, то, оставив прежнее жилище, перешли и «вселишася тамо». Потом говорит: «и рече каждый^[246] ближнему своему: приидите и сотворим плинты, и испечем их огнем, и бысть им плинта в камень, и брение бысть им^[247]вместо мела. И рекоша: приидите и^[248] созиждем себе град и столп, егоже верх будет даже до небес: и сотворим себе имя, прежде нежели разсеятися нам» по всей земле^[249] (Быт.11:3–4). Смотри, как они не по надлежащему воспользовались единством своего языка, и как суетный замысел житейский стал причиной несчастья. «Приидите, – говорят, – сотворим плинты, и испечем их огнем, и бысть им плинта в камень, и брение было им вместо мела». Смотри, чем они думают обезопасить свое строение, не зная, что «аще Господь не созиждет дом, всуе трудишася зиждущии его». (Пс.126:1). «И созиждем, – говорят, – себе град», не Богу, а себе. Смотри, как нечестие уже усилилось! Имея еще в свежей памяти всеобщую погибель^[250], они уже дошли вот до какого безумия: «И созиждем, – говорят, – себе град и столп, егоже верх будет даже до небесе». Словом: «небесе» Божественное Писание хотело изобразить нам необычайность их дерзости. «И сотворим, – говорят, – себе имя». Видишь, где корень зла? Да заслужим, говорят, вечную память; пусть всегда помнят о нас; наше дело и создание будет таково, что никогда не забудется! И это сделаем «прежде неже рассеятися нам по лицу всея земли^[251]». Пока, говорят, мы еще вместе, выполним наше намерение, чтобы оставить нам в последующих родах вечное о себе воспоминание. Много и теперь есть таких, которые подражают этим людям и хотят такими же делами оставить по себе память: они строят великолепные дома, бани, портики, гульбища. И если спросишь кого бы то ни было из них, для чего он так трудится и беспокоится, и тратит много денег по пустому, то не услышишь ничего, кроме следующих слов: чтобы всегда помнили о нас; чтобы говорили: это дом такого-то, это поле такого-то. Но это значит заслужить себе не (добрую) память, а скорее осуждение, потому что к этим словам тотчас же прибавляются еще и другие, самые укоризненные, слова: (это дом или поле) такого-то лихоимца, хищника, притеснителя вдов и сирот. Итак, это значит не приобретать себе память, но подвергать себя вечным нареканиям, носить и после смерти клеймо бесславия, изощрять язык всех, кто ни увидит (эти дома и поля), на осуждение и порицание их владельца. Если же ты подлинно ищешь вечной памяти, так я покажу тебе путь, которым можешь ты и достигнуть всегдашнего о тебе воспоминания (на земле), и приобрести с великой славой великое и дерзновение в будущем веке. Как же можешь ты сделать, чтобы каждый день воспоминали о тебе и превозносили тебя похвалами даже и по смерти? Если богатство свое раздашь в руки нищих и оставишь таким образом после себя (драгоценные) камни и огромные дома, и поля, и бани. Такая память бессмертна, такая память будет для тебя виновницей тысячи сокровищ, такая память облегчит тебя от тяжких грехов и даст тебе великое дерзновение пред Господом. Подумай только о тех словах, которые каждый будет говорить, (называя тебя) милостивым, человеколюбивым, добрым, кротким и весьма щедрым. «Расточи, – сказано, – даде убогим, правда его пребывает во век» (Пс.111:9). Так-то бывает с богатством: когда его расточаешь, оно тем вернее сохраняется; когда же удерживаешь и запираешь, губит даже своих обладателей. «Расточи, – сказано, – даде убогим», послушай, что следует и далее: «правда его пребывает во век». Он в один день «расточил» богатство, а «правда его пребывает» во все века и бессмертной соделывает память о нем.

3. Видишь, какая память продолжается через все века? Видишь, какая память доставляет великие и неизреченные блага? Такими-то зданиями постараемся оставить по себе память. Здания, построенные из камней, не только не могут принести нам пользы, но еще, подобно (позорному) столпу, будут непрестанно вопиять против нас громким голосом. Когда отходим мы отсюда, то сделанные нами из-за этих зданий грехи уносим с собой, самые же здания оставляем здесь, и таким образом не только не достигаем через них даже и пустой и бесполезной памяти, но еще подвергаемся осуждениям, а самое имя (владельца) тотчас переходит к другому. И действительно это имя от одного переходит к другому, и от этого опять к иному. Сегодня говорят: этот дом такого-то, завтра – другого, а после завтра – еще иного. Таким образом, мы добровольно сами себя обманываем, думая, будто имеем власть над какой-нибудь вещью, и не рассуждая, что можем только пользоваться ею, и, волей или неволей, уступаем эти вещи другим; не говорю еще, что оставляем их даже таким людям, которым бы мы и не хотели. Но если ты непременно желаешь, чтобы о тебе помнили, если это тебе вожделенно, то послушай, как вдовицы вспоминали о Тавифе и как они обступили Петра, проливая слезы и показывая ему платья и одежды, какие делала Серна, живя с ними. Вот живые здания, которые издавали голос и имели такую силу, что даже возвратили умершую к жизни. В самом деле, когда они обступили Петра, проливая горячие слезы и изъясняя свою нужду в пище и (других) средствах к жизни, Петр, сказано, «изгнав вон вся, преклонь колена помолися», и восставив ее, «призва святые и вдовицы, постави ю живу» (Деян.9:40–41). Так и ты, если хочешь, чтобы о тебе помнили, если ищешь истинной славы, подражай этой жене и такие же строй здания; не траться на мертвое вещество, но показывай великую щедрость к подобным тебе. Такая память достохвальна и приносит великий плод. Но возвратимся к нашему предмету и посмотрим на дерзость тогдашних людей. Их грех послужит для нас, если только захотим быть внимательными, вразумлением. «И созиждем, – сказано, – себе град и столп, егоже верх будет даже до небесе: и сотворим себе имя, прежде неже разсеятися нам» по земле. Видишь ли, как эти люди во всем показывают развращение своей воли? «И созиждем, – говорят, – себе град»; и еще: «сотворим себе имя». Смотри, как они и после такой всеобщей погибели^[252] отваживаются на не меньшие^[253] пороки. Чему же надлежало быть? Как удержать их от безумия? Бог по Своему человеколюбию обещал, что никогда уже не наведет потопа, а они ни наказаниями не вразумились, ни от благодеяний не сделались лучше.

Потому слушай, что следует далее, и познай величие неизреченного человеколюбия Божия. «И сниде, – сказано, – Господь Бог^[254]видети град и столп, егоже созидаша сынове человечии» (Быт.11:5). Смотри, как Писание выражается по-человечески. «Cниде, – говорит оно, – Господь Бог», – не для того, чтобы мы понимали это по-человечески, но чтобы через это научились никогда не осуждать неосмотрительно братьев наших и не судить о них по слуху, пока не получим полного удостоверения. Да и все, что ни делает Бог, делает для этого; и всегда такое снисхождение употребляет Он для научения рода человеческого. «И сниде Господь Бог видети град и столп». Смотри, Он не с самого начала останавливает их неистовство, но показывает великое долготерпение и выжидает, чтобы они привели в исполнение весь злой замысел свой, и чтобы тогда уже расстроить Ему их предприятие. Дабы никто не мог сказать, что они и решились было, но не привели в исполнение свои замыслы; Бог выжидает, чтобы они исполнили свои предприятия, и потом уже показывает, как бесполезны их замыслы. «И сниде, – сказано, – Господь видети град и столп, егоже создаша сынове человечестии». Смотри, какое великое человеколюбие! Попустил им понести труды и тягости, чтобы самый опыт сделался для них учителем. И как увидел, что зло усиливается и болезнь распространяется, то уже не оставляет их в конец, но, являя Свою благость, как наилучший врач, заметивший, что болезнь усиливается и рана оказывается неисцелимой, производит скорое сечение, чтобы совершенно уничтожить самую причину болезни. «И рече, – сказано, – Господь Бог: се род един и устне едине есмь», т.е. одна речь и один язык, «и сие начаша творити: и ныне не оскудеют от них вся, елика аще восхотят творити» (Быт.11:6).

4. Видишь человеколюбие Господа? Так как Он хочет расстроить их замысел, то предварительно составляет оправдание (этого Своего намерения), указывает на великость греха их, на чрезвычайность злонравия, на то, что они не по надлежащему воспользовались единством языка. «Се, – говорит, – се род един и устне едине есмь, и сие начаша творити: и ныне не оскудеют от них вся, елика аще восхотят творити». Бог, обыкновенно, поступает так: когда намеревается послать наказание, то прежде показывает великость грехов и как бы представляет оправдание, а потом уже и наказывает. Так и во время потопа, когда Он восхотел сделать страшную ту угрозу, Писание говорит: «Видев же Господь Бог, яко умножишася злобы человеков,... и всяк помышляет в сердце своем прилежно на злая от юности». (Быт.6:5). Видишь, как сперва Он показал крайность их развращения, а потом уже сказал: «потреблю человека» (Быт.6:7)? Так и теперь: «Се род един и устне едине есмь, и сие начаша творити». Если они теперь, пользуясь таким единством мыслей и языка, впали в такое неистовство, то не сделают ли с течением времени еще худшего? «Не оскудеют от них, – говорит, – вся, елика аще восхотят творити». Ничто уже не в силах будет удержать их стремления; напротив, они постараются привести в исполнение все свои замыслы, если не понесут тотчас же наказания за свои дерзкие предприятия. Точно так было и с первым человеком. И там Бог, когда положил изгнать (Адама) из райского жилища, говорит ему: «Кто возвести тебе, яко наг еси?» И еще: «Се Адам бысть, яко един от Нас, еже разумети доброе и лукавое. И ныне, да не когда прострет руку свою и возмет от древа жизни и снест, и жив будет во век. И изгна его Господь Бог из рая» (Быт.3:11, 22–23). И теперь говорит: «Се, род един, и устне едине всем, и сие начаша творити: и ныне не оскудеют от них вся, елика аще восхотят творити. Приидите, и сошедше смесим тамо язык их, да не услышат кийждо гласа ближнего» (Быт.11:6–7). Смотри опять, какое снисхождение в словах. «Приидите, – говорит, – и сошедше». Что значат эти слова? Не требует ли Господь у кого содействия к исправлению или помощи к рассеянию этих людей? Нет; напротив, как выше уже сказало Писание: «сниде Господь», чтобы этим показать нам, что Он ясно видел чрезмерность греха их, так и здесь (Бог) говорит: «приидите, и сошедше». Без сомнения, к равночестным^[255] сказаны эти слова: «Приидите, и сошедше смесим... язык их, да не услышат кийждо гласа ближнего». Такое наказание, говорит, налагаю на них, как какой-нибудь вечный памятник, чтобы оно продолжалось весь век, и ни в какое время не забыли о нем. Так как они не по надлежащему воспользовались единством языка, то хочу вразумить их – разноязычием. Так и везде поступает Господь. Так поступил вначале и с женой: она не по надлежащему воспользовалась данной ей честью; поэтому Бог и подчинил ее мужу. То же и с Адамом: он не воспользовался великим счастьем райской жизни, но через преступление сделал себя достойным наказания; поэтому Бог изгнал его из Рая и наложил на него всегдашнюю казнь, сказав: «терние и волчцы взрастит тебе земля». (Быт.3:18). Итак, когда и эти люди, пользовавшиеся одним языком, употребили во зло данное им преимущество, Бог останавливает стремление их нечестия разноязычием. «И смесим, – говорит, – язык их, да не услышат кийждо гласа ближнего», – чтобы, как единство языка совокупляло их в одном месте жительства, так разность языка заставила их рассеяться. Не имея одного языка и образа речи, как бы они могли жить вместе? «И разсея их, – сказано, – оттуду Господь Бог по лицу всея земли: и престаша зиждуще град и столп» (Быт.11:8). Смотри на человеколюбие Господа, в какое Он привел их затруднение! Они стали после этого похожи на безумных: один требовал того, а другой подавал иное, так что все их усилия наконец сделались бесплодными. Потому и «престаша зиждуще град и столп. Сего ради наречеся имя его смешение, яко тамо смеси Господь Бог^[256] устна всея земли: и оттуду рассея их Господь Бог по всей земле». (Быт.11:8–9). Смотри, сколько сделано, чтобы память об этом сохранилась во вся веки. Во-первых, разделение языков, но еще более и прежде этого, самое наречение имени, потому что имя «Фалек», которое Евер дал своему сыну, значит «разделение». Потом название места – место названо «смешением», что и значит Вавилон. Наконец, сам Евер остался с тем же языком, чтобы и это служило ясным знаком разделения. Видишь, какими мерами Бог восхотел это событие сохранить навсегда в памяти (у людей) и спасти от забвения? С тех пор уже отец должен был рассказывать сыну о причине разности языков, и сын старался узнать от отца, почему так названо то место. Вавилоном названо то место потому, что оно означает смешение, что «тамо смеси Господь Бог устна всея земли, и оттуду разсея их». Это название места, мне кажется, равно означает и то, что Бог смесил языки, и то, что от этого люди рассеялись.

5. Слышали вы, возлюбленные, отчего произошло рассеяние этих людей и разделение языков. Не станем же, прошу, подражать им; будем пользоваться, как должно, тем, что дано нам от Бога, и помня природу человеческую, будем предпринимать только то, что прилично предпринимать людям смертным. Размышляя о тленности настоящего и о кратковременности нашей жизни, будем предуготовлять себе великое дерзновение совершением добрых дел, и в эти дни не только покажем особенное усердие к посту, но и подадим щедрую милостыню и принесем прилежные молитвы. С постом всегда должна быть соединена молитва. И что это правда, послушай, как говорит Христос: «Сей род не исходит, токмо молитвою и постом» (Мф.17:21). И об апостолах также сказано: «Помолившеся и постившеся, предаша их Господеви, в Негоже увероваша» (Деян.14:23). И еще говорит апостол: «не лишайте себе друг друга, точию... в молитве и посте» (1Кор.7:5). Видишь, как пост нуждается в содействии молитвы? Да и молитвы совершаются со вниманием особенно во время поста, потому что тогда душа бывает легче, ничем не отягчается и не подавляется гибельным бременем удовольствий. Молитва – великое оружие, великая защита, великое сокровище, великая пристань, безопасное убежище: только бы мы приступали к Господу с бодрой душой и сосредоточенными мыслями, не давая никакого доступа врагу нашего спасения. Так как он знает, что в это время, беседуя о необходимом для нас (ко спасению) и исповедуя свои грехи, и показывая раны Врачу, мы можем получить совершенное исцеление, то особенно в это время и нападает, и употребляет все усилия, чтобы низложить нас и повергнуть в беспечность. Поэтому, молю вас, будем бодрствовать, и, зная коварство дьявола, постараемся особенно в это время отгонять его так, как будто бы мы видели его присутствующим и стоящим пред нашими глазами, постараемся удалять от себя всякий помысел, смущающий душу вашу, напрягать все свои силы и творить усердную молитву, так чтобы не только язык произносил слова, но и душа вместе со словами восходила (к Богу). Если язык произносит слова, а душа скитается вне, помышляя о домашних делах, мечтая о том, что бывает на торжище, то нам не будет никакой пользы (от молитвы), а скорее будет еще и большее осуждение. Если мы, пришедши и к человеку, показываем такое к нему внимание, что часто не видим даже людей, стоящих по близости, но сосредоточиваем мысль свою и видим того только, к кому пришли, то тем более должны мы так поступать в отношении к Богу, всегда и непрестанно пребывая в молитвах. Поэтому и Павел писал: «Молящеся на всякое время, молитеся и духом» (Еф.6:18), т.е. не языком только и с постоянным бдением (телесным), но и самой душой: «духом». Ваши прошения, говорит, да будут духовны; да бодрствует ваш ум, ваша душа да внимает словам. Просите того, что прилично просить от Бога, чтобы получить вам и просимое. И при этом ведите себя внимательно, трезвясь и бодрствуя душой, не выказывая небрежности, не носясь умом туда и сюда, но свое «спасение со страхом и трепетом соделывайте», потому что сказано: «блажен, иже боится всех за благоговение» (Притч.28:14). Великое благо – молитва. Если кто, разговаривая с добродетельным человеком, получает от того не малую пользу, то каких благ не получит удостоившийся беседовать с Богом? Молитва есть беседа с Богом. И чтобы тебе удостовериться в этом, послушай, что говорит пророк: «Да усладится Богу беседа моя» (Пс.103:34), т.е., да будет приятна Богу беседа моя. Разве не может Он, и прежде нашего прошения, подать нам? Но Он потому ожидает (нашего прошения), чтобы иметь случай праведно удостоить нас своего промышления. Итак, получим ли просимое или не получим, будем прилежать к молитве и благодарить не только тогда, когда получаем, но и когда не получаем, потому что и не получение, когда бывает по воле Божией, не менее благотворно, как и получение. Мы ведь и не знаем, что нам полезно, в той мере, в какой Он это знает. Следовательно, получим ли или не получим, мы должны благодарить. И что удивляешься, (когда говорю), что мы не знаем, что полезно для нас? И Павел, муж столь великий и высокий, удостоившийся таких неизреченных (откровений), не знал, что он просил неполезного ему. Видя себя окруженным бедствиями и непрестанными искушениями, он молился об избавлении от них, и не однажды, не дважды, но многократно; «трикраты, – говорит, – Господа молих». «Трикраты», т.е. многократно, он молил и не получил. Посмотрим же, как он это перенес. Возроптал ли? Впал ли в уныние? Отчаялся ли? Нет; но что говорит? «Рече: довлеет ти благодать Моя, сила бо... в немощех совершается» (2Кор.12:8–9). Бог не только не освободил его от постигших его бед, но и попустил ему оставаться в них. Пусть так. Но откуда известно, что он не роптал на это? Слушай, что сам Павел говорил, когда узнал, что так угодно Богу. «Сладце убо похвалюся в немощех моих»; не только, говорит, не ищу уже освободиться от этих бед, но еще с великим удовольствием хвалюсь ими. Видишь, какая признательная душа? Видишь, какая любовь к Богу? Послушай, что еще говорит он: «О чесом бо помолимся, якоже подобает, не вемы» (Рим.8:26), – т.е. мы, как люди, не можем знать все обстоятельно. Итак, должно все предоставить Создателю естества нашего и принимать с весельем и великой радостью все, что ни определит Он, и смотреть не на то, чем кажутся вам происшествия, а на то, что угодно Богу. Он, лучше нас зная, что вам полезно, знает и то, как устроить наше спасение.

6. Итак, единственным делом с нашей стороны да будет постоянно пребывать в молитве и не роптать на нескорое исполнение (наших прошений), но показывать великое терпение. Бог медлит исполнить наши прошения не потому, чтобы отвергал их, но потому, что хочет научить нас усердию (к молитве) и постоянно привлекать нас к Себе. Так и чадолюбивый отец будучи и часто упрашиваем сыном, не исполняет просьбы его не потому, чтобы не хотел дать, но чтобы через это побудить сына к усерднейшему прошению. Зная это, не будем никогда отчаиваться и не перестанем приступать (к Богу) и возносить к Нему усердные молитвы. В самом деле, если усердная просьба женщины подействовала на того жестокого, бесчеловечного и не боявшегося Бога судью, и заставила его оказать ей защиту (Лк.18 и след.), то мы ли, если только захотим подражать этой женщине, не расположим оказать нам помощь нашего милосердого и человеколюбивого Господа, который по благоутробию Своему хочет устроить наше спасение? Итак, научимся неотступно и постоянно прилежать к молитве, и днем и ночью, и особенно ночью, когда никто не смущает, когда ум спокоен, когда великая тишина и нет никакого волнения в доме, никто не препятствует нам заняться молитвой и не отвлекает от нее, когда возбужденная душа может обстоятельно высказать все Врачу душ. Если блаженный Давид, царь и пророк, хотя был отягощен многочисленными делами и облечен в порфиру и диадему, говорил, однако же, о себе: «В полунощи востах исповедатися Тебе о судьбах правды Твоея» (Пс.118:62), то что скажем мы, которые, хотя и проводим частную и свободную от дел жизнь, однако же не делаем и того, что он делал? Так как днем у него было множество забот, дел и беспокойств и он не находил времени, удобного для молитвы, то время покоя, которое другие проводят во сне, возлежа на мягких постелях и ворочаясь туда и сюда, он – царь, связанный такими заботами, употреблял на (молитву), беседовал наедине с Богом и, вознося искренние и усердные моления, получал то, чего желал. При содействии этих молитв он счастливо вел войны, воздвигал трофеи, одерживал победу за победой, потому что у него было непобедимое оружие – сила вышняя, которая может выдержать борьбу не только с людьми, но и с демонскими полчищами. Итак, ему-то будем подражать и мы, частные люди – царю, ведущие жизнь легкую и спокойную – тому, кто, облеченный порфирою и венцом, превзошел монахов в (строгой) жизни. Послушай, в самом деле, как он же говорит в другом месте: «Быша слезы моя мне хлеб день и нощь» (Пс.41:4). Видишь, как душа его была в непрестанном сокрушении? Пищей для меня, говорит он, хлебом, пиршеством было не другое что, как слезы мои ночью и днем. И еще: «Утрудихся воздыханием моим, измыю на всяку нощь ложе мое» (Пс.6:7). Что скажем или чем извинимся мы, которые не хотим показать и такого сокрушения, какое показывал царь, обремененный столькими делами? А что, скажи мне, прекраснее этих глаз, которые непрестанными слезами украшались, как бы перлами? Ты видел царя, который и ночью и днем проливал слезы и пребывал в молитве: посмотри и на учителя вселенной, как он, заключенный вместе с Силою в темницу, имея ноги, забитые в колоду, молился всю ночь, не удерживаясь от этого ни болью, ни узами, но тем большую и пламеннейшую показывая любовь к Господу. «Павел и Сила, – говорится, – в полунощи молящеся, хваляху Бога» (Деян.16:25). Давид, облеченный царским достоинством и диадемой, всю жизнь пребывал в слезах и молитве; апостол, восхищенный до третьего неба, удостоенный (откровения) неизреченных тайн, находясь в узах, в полночь возносил молитвы и хвалы ко Господу. И царь, вставая в полночь, исповедовался, и апостолы также в полночь совершали усердные молитвы и хвалы. Им-то будем подражать и мы, будем ограждать жизнь нашу непрестанными молитвами; и пусть ничто не будет для нас препятствием к этому, – ведь действительно ничто и не может воспрепятствовать нам, если только мы сами бдительны. Разве для этого мы нуждаемся в (особом) месте, или времени? Всякое место и всякое время удобно для нас к молитве. Послушай, в самом деле, того же учителя вселенной, что он говорит: «На всяком месте воздеюще преподобные руки без гнева и размышления» (1Тим.2:8). Если сердце твое свободно от нечистых страстей, то, где бы ты ни был, на торжище ли, дома ли, на пути ли, в суде, на море, в гостинице, или в мастерской, – везде можешь помолиться Богу и получить просимое. Зная это, прошу вас, вместе с постом покажем усердие и к молитве, и в ней приобретем себе помощницу, чтобы, удостоившись благодати Божией, провести нам и настоящую жизнь благоугодно Ему, и в будущей сподобиться Его человеколюбия, благодатию и щедротами Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.