Письма #2

Письмо 150. Послание Феодорита, епископа Кирского, к Иоанну^[361], епископу Антиохийскому^[362]

Чрезвычайно опечалился я, прочитавши анафематства, которые ты послал к нам с приказанием опровергнуть их письменно и обнажить пред всеми еретический смысл их. Опечалился же я от того, что муж, которому поручено пасти и вверено такое стадо и повелено врачевать немощных овец, не только сам болен, и весьма сильно, но и старается заразить болезнью и воспитаемых, и хуже диких зверей терзает пасомых. Ведь эти (звери) похищают и терзают овец заблудших и отделенных от стада; а он, находясь в середине его и считаясь спасителем и хранителем, вносит скрытое заблуждение в тех, которые повинуются ему. Ибо, когда кто-либо открыто сражается, можно и уберечься, а если под видом дружбы приготовляет коварство, то находит неприготовленным того, против кого сражается, и легко наносит ему вред. Поэтому внутренние враги гораздо хуже внешних.

Меня особенно сокрушает то, что под именем и под видом благочестия и состоя в достоинстве пастыря он изрыгает еретические и хульные слова и возобновляет уничтоженное давно пустое и вместе нечестивое учение Аполлинария. А сверх того он не только уважает все такое, но и дерзает анафематствовать тех, которые не хотят соглашаться с его хулениями, если, впрочем, это действительно его произведения, а не кто-нибудь из врагов истины, поднимая пламень на высоту, сложил от его имени и бросил на средину, подобно яблоку раздора, о котором сложена басня.

Итак, он ли это или другой кто, – только под его именем, – сложил их, я, при пособии света Всесвятого Духа рассматривая еретическое злоучение, по мере данной мне силы, обличил его, сколько можно было, и противопоставил евангельское и апостольское учение, показал нелепость его мнения и сделал ясным, сколько оно несогласно с божественными догматами, сличав «главы» с словесами божественного Духа и показав, насколько они чужды и не согласны с божественными.

А против дерзости проклятия скажу только, что Павел, великогласнейший проповедник истины, анафематствовал тех, которые повреждали евангельские и апостольские догматы, дерзая на это даже против Ангелов (Гал. I, 8), а не тех, которые пребывают в преданных богословствующими мужами определениях (δροις), ибо таковых он оградил и благословениями, говоря: елицы правилом сим жительствуют, мир на них и милость, и на Израили Божий (Гал. VI, 16).

Итак, пусть собирает отец таких слов от апостольского проклятия плоды трудов своих и снопы еретических семян; мы же останемся при учении святых отцов.

Присоединил я к сему посланию моему и сделанные возражения, чтобы ты, прочитав, увидел, сильно ли разрушили мы еретические предложения. На каждое из анафематств, отдельно взятое, я сделал возражение, чтобы для читателей удобнее было разумение и яснее обличение таких мнений.

Спб. 1907, XII, 16 – Воскресенье.

Письмо 151. Феодорита к монахам Евфратисии, Озроины, Сирии, Финикии и Киликии^[363]

I. «Когда я смотрю на настоящее положение церкви и недавно восставшую против священного корабля бурю, сильные вихри, нападение волн и глубокий мрак и, сверх сего, споры моряков, состязания гребцов, опьянение кормчего, одним словом, на это безвременье злоб;-тогда я вспоминаю плачи Иеремии и вместе с ним восклицаю: чрево мое, чрево мое болит мне, и чувства сердца моего смущает душа моя, терзается и сердце мое (Иер. IV, 19), и прошу источники слез (Иер. IX, 1), чтобы влагою глаз избавиться от великого облака печали. Ибо при такой лютой непогоде должны восстать кормчие, которые бы состязались с бурею, заботились о спасение корабля, молением и искусством положили конец бедствиям вследствие возникших между корабельщиками споров, успокоили моряков, заставили прекратить ссоры между собою и с кормчими и побудили молить Владыку моря, чтобы своим мановением Он переменил все печальное. Однако же никто не хочет делать чего-либо подобного, но, как во время ночной битвы, не узнавая друг друга и оставив врагов, мы тратим все свои стрелы против себя самих и раним сотоварищей точно врагов. ««Стоящие вблизи насмехаются над нашим опьянением^[364] пользуются нашими несчастиями и радуются, видя, что мы пожраны сами собою^[365].

II. «»Причиною этого те, которые старались повредить апостольскую веру, дерзали к евангельским догматам присоединить чуждое учение, приняли нечестивые «главы»^[366] посланные с анафемою в царствующий город, и утвердили, согласно своему решению, своими подписями то, что очевидно произошло от горького корня Аполлинария; а они «главы» содержат нечестие Ария и Евномия, и, – если кто захочет глубже посмотреть, – они не чужды нечестия и Валентина и Маркиона. Ибо в первой «главе» он (автор «глав» – Кирилл Александрийский) выбросил совершенное ради нас домостроительство, уча, что Бог Слово не принял человеческого естества, но Сам переменился в плоть, и проводя в качестве догмата такое учение, что вочеловечение Спасителя нашего было совершено не истинно, но мнимо и воображательно; а это суть порождения нечестия Маркиона, Манеса и Валентина. Во второй же и третьей «главе», как бы забыв то, что изложил в начале, он (Кирилл) вводит единство по ипостаси и слияние по природному единству, уча, что чрез эти наименования совершено некоторое влияние и смешение божественного естества и образа раба; – это есть плод еретического новшества Аполлинария. В четвертой «главе» он (Кирилл) отвергает разделение евангельских и апостольских изречений и не допускает принимать,– согласно учению православных отцов, – в отношении к божественному естеству те выражения, которые приличествуют Богу, а более уничижительные и по человечески сказанные относить и прилагать к человечеству; – и в этом здраво мудрствующие могут находить родство с нечестием: – ибо Арий и Евномий, называя Единородного Сына Божия творением, произведенным из несуществующего и рабом, дерзнули и прилагать то, что сказано Владыкою Христом уничиженно и по человечески, к Его божеству, стараясь показать Его чуждым существу Отца и потому неподобным (Ему). Сверх сего,– скажу кратко, – он (Кирилл) говорит, что само бесстрастное и неизменяемое божество Христа страдало и пригвождено было ко кресту и умерло; а это превосходит (безумие) и Ария и Евномия:- ибо и т., которые дерзают называть Творца всяческих и Устроителя тварью, не впали в такое нечестие. Он хулит еще и Святого Духа, говоря, что Он не от Отца исходит, – по слову Господа (Иоан. XV, 26),-но имеет бытие от Сына; – тут он (Кирилл) есть плод семян Аполлинария; он приближается (здесь) и к злостному возделыванию Македония^[367].

Таковы порождения Египтянина (Кирилла Александрийского), злостного отца поистине более злостные потомки. Тогда как те, которым вверено врачевство душ, должны были или сделать их – уже зачавшихся – недоносками, или тотчас по рождении уничтожить, как пагубных и весьма вредных для нашей природы, – они, как «благородные люди», питают их и считают очень достойными попечения на гибель как себе, так и другим, которые позволяют себе внимать им"».

III. Мы же стараемся в целости хранить отеческое наследие и веру, которую приняли, в которую крещены и крестим, продолжаем держать неприкосновенною и неповрежденною и^[368] «исповедуем Господа нашего Иисуса Христа совершенным Богом и совершенным человеком, из разумной души и тела, родившимся прежде веков от Отца по божеству, а в последние дни ради нас и ради нашего спасения – от Марии Девы^[369], – одного и того же единосущным Отцу по божеству и единосущным нам по человечеству: ибо совершилось соединение двух естеств. Посему мы исповедуем одного Христа, одного Сына, одного Господа»^[370], так как не разрушаем соединения, но веруем, что оно было неслиянное, следуя тому, что говорит Господь иудеям: разорите церковь сию, и треми денми воздвигну ю (Иоан. II, 19). Если бы было слияние и смешение и из двух естеств образовалось одно, то тогда нужно бы сказать: «разорите Меня, и треми денми воздвигну Себя». Но, показывая, что одно Бог по природе, другое – храм, а оба – один Христос, Он (Господь) говорит: разорите церковь сию, и треми денми восдвигну ю, ясно научая, что разрушаемое – не Бог, но храм. И только естество последнего принимает разрушение, сила же первого (божества) воздвигает разрушаемое.

IV. Мы исповедуем Христа Богом и человеком, последуя божественным Писаниям. Что Господь наш Иисус Христос есть Бог, об этом восклицает блаженный Евангелист Иоанн: В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово. Сей бе искони к Богу. Вся тем быша, и без Него ничтоже бысть, еже бысть (Иоан. I, 1 – 3); и еще: бе свет истинный, иже просвещает всякаго человека, грядущаго в мир (ст. 9). И сам Господь отчетливо научает сему, говоря: видевый Мене, виде Отца Моего^[371] (Иоан. XIV, 9); равно: Аз и Отец едино есма (Иоан. X, 30); и: Аз во Отце, и Отец во Мне^[372] (Иоан. XIV, 10). И блаженный Павел в послании к Евреям говорит: Иже сый сияние славы и образ ипостаси Его, нося же всяческая глаголом силы Своея (Евр. I, 3)^[373]. В послании к Филиппийцам он (Павел) говорит: Сие да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе: Иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу: но Себе умалил, зрак раба приим (Филипп. ИИ, 5–7). В послании к Римлянам: Их же отцы, и от них же Христос по плоти, сый над всеми Бог благословен во веки. Аминь (Рим. IX, 5). В послании к Титу: Ждуще блаженного упования, и явления славы великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа (Тит. II, 13). И Исаия восклицает: Яко Отроча родися нам, Сын и дадеся нам, Его же началство на раме Его: и нарицается имя его: велика совета Ангел, Чуден, Советник, Бог крепкий, Властелин, Князь мира, Отец будущаго века (Иса. IX, 6); и в другом месте он говорит: в след Тебе пойдут связани узами ручными, и в Тебе помолятся: яко в Тебе Бог есть, и несть Бога разве Тебе. Ты бо еси Бог, и не ведехом, Бог Израилев Спас (Иса. XLV, 14–15). А имя «Еммануил» означает и Бога и человека, ибо оно, – по учению Евангелия (Матф. I, 23), – значит: с нами Бог, т.е. Бог в человеке, Бог в нашем естестве. И божественный Иеремия предрекает, говоря: Сей Бог наш, не вменится ин к Нему. Изобрете всяк путь хитрости, и даде ю Иакову отроку своему, и Израилю возлюбленному от него. Посем на земли явися, и с человеки поживе (Вар. III, 36– 38). Можно бы привести бесчисленное количество и других изречений и из божественных Евангелий и из апостольских писаний и из пророческих предсказаний, – изречений, показывающих, что Господь наш Иисус Христос есть истинный Бог.

V. А что Он по вочеловечении называется и человеком, – этому учит сам Господь, рассуждая с иудеями и восклицая (Иоан. X, 40): что Мене ищете убити, – человека, иже истину глаголах? – и блаженный Павел в первом послании к Коринеянам,– говоря: понеже бо человеком смерть бысть, и человеком воскресение мертвых (1Кор. XV, 21). И, показывая, о ком он (Павел) говорит, он изъясняет сказанное такими словами: яко же бо о Адаме вси умирают, такожде и о Христе вси оживут (ст. 22). Подобно сему он говорит и в послании к Тимофею: един есть Бог, един и ходатай Бога и человеков человек Иисус Христос (1Тим. II, 5). И в Деяниях, в речи к собранию Афинян, он говорит: лета убо неведения презирая^[374] Бог, ныне повелевает человеком всем всюду покаятися: зане уставил есть день, в оньже хощет судити вселенней в правде, о муже, егоже предустави, веру подая всем, воскресив его от мертвых (Деян. XVII, 30. 31). И блаженный Петр, рассуждая с иудеями, говорит: муже Израильстии, послушайте словес сих: Иисуса Назореа, мужа от Бога извествована в вас знамени и чудесы и силы^[375], яже Бог^[376] сотвори тем (Деян. II, 22). И пророк Исаия, предсказывая страдания Владыки Христа, которого незадолго пред сим наименовал Богом, называет Его человеком, говоря: человек в язве сый, и ведый терпети болезнь, сей грехи наша носит, и о нас болезнует (Иса. LIII, 3. 4). Собрав и другие, согласные с этими, свидетельства из святого Писания, я изложил бы их в этом письме, если бы мн. не было известно, что ваше богочестие проводит жизнь в занятии божественными словесами, подобно ублажаемому в псалмах человеку (Псал. I, 2). Посему, предоставляя вашему трудолюбию собирание этих свидетельств, перехожу к сущности дела.

VI. Итак, мы исповедуем Господа нашего Иисуса Христа истинным Богом и истинным человеком, не на два лица разделяя единого, но веруем, что неслиянно соединились два естества. При таком понимании нам легко будет опровергнуть многообразное хуление еретиков; ибо велико и различно заблуждение восстававших против истины, как это мы сейчас покажем. Маркион и Манес утверждали, что Бог-Слово не воспринял человеческого естества, и не веровали, что Господь наш Иисус Христос родился от Девы, но (полагали), что сам Бог-Слово представлялся в человеческом виде и являлся, как человек, более призрачно, чем истинно. Валентин же и Вардесан принимают рождение, но отрицают восприятие нашего естества, говоря, что Сын Божий воспользовался Девою, как бы некоторым каналом^[377]. А Савеллий Ливийский, Фотин, Маркелл Галатийский и Павел Самосатский говорят, что от Девы родился простой человек, а что Христос предвечный есть Бог, – это они прямо отрицают. Арий и Евномий утверждают, что Бог-Слово воспринял от Девы только одно тело. Аполлинарий же присоединяет к телу и неразумную душу, как будто вочеловечение Бога-Слова было ради неразумных, а не разумных. Учение же Апостолов поучает, что совершенный человек был воспринят совершенным Богом, ибо это означают слова: Иже во образе Божии сый зрак раба приим (Филипп. II, 6. 7); так как здесь слово «образ» употреблено в значении естества и сущности, то ясно, что это будет равняться выражению, что имеющий естество Бога принял естество раба. Посему мы, состязаясь с первыми изобретателями нечестия – Маркионом, Манесом и Валентином, – стараемся показать из божественных Писаний, что Владыка Христос не только Бог, но и человек. А чтобы незнающим ясно представить полную негодность Ария, Евномия и Аполлинария касательно домостроительства, мы раскрываем из божественных изречений Духа, что воспринятое естество есть естество совершенное. Далее, нечестие Савеллия, Фотина, Маркелла и Павла мы изобличаем, приводя во свидетели божественное Писание и показывая, что Владыка Христос не только челов.к, но и предвечный Бог и единосущный Отцу. Что Он воспринял разумную душу, – об этом говорит сам Господь: Ныне душа Моя возмутися: и что реку? Отче, спаси мя от часа сего: но сего ради приидох на час сей (Иоан. XII, 27); и еще: прискорбна есть душа Моя до смерти (Матф. XXVI, 38); и в другом мест.: область имам положити душу Мою, и область имам паки прияти ю: никтоже возмет ю от Мене (Иоан. X, 18). И Ангел сказал Иосифу: поими отроча и матерь его, и иди в землю Израилеву, изомроша бо еси^[378] ищущии души отрочате (Матф. II, 20). Так же и Евангелист: Иисус же преспеваше возрастом и премудростию и благодатию у Бога и человек (Лук. II, 52), а преуспевает возрастом и премудростию не божество, всегда совершенное, но человеческое естество, во времени и происшедшее и возраставшее и совершенствовавшееся.

VII.^[379] Итак мы утверждаем, что все человеческое Господа Христа, т.е. голод, жажда, утомление, сон, страх, пот, молитва, неведение и все подобное принадлежат нашему начатку, восприняв который Бог-Слово соединил с Собою, совершая наше спасение. Но мы веруем, что хождение хромых, воскрешение мертвых, изобилие (умножение) хлебов, превращение воды в вино и все другие чудотворения суть дела божественной силы. Посему я утверждаю, что Сам Владыка Христос и страдал и страдания уничтожал, – страдал по естеству видимому, а разрушал страдания по неизреченно обитавшему (в Нем) божеству. Это ясно раскрывает и история священных Евангелий. Мы узнаем оттуда, как возлежащий в яслях и повитый пеленами возвещается звездою, принимает поклонение от волхвов и воспевается Ангелами, и благочестиво рассуждаем, что рубище и пелены и отсутствие колыбели и великая скудость принадлежат человечеству; пришествие же волхвов и путеводительство звезды и хор Ангелов возвещают божество скрывавшего его в себе. Так, Он убегает в Египет и своим бегством избавляется от бешенства Иродова, ибо был человеком; но Он же, – по пророку (Иса. XIX, 1)^[380], – потрясает (ниспровергает) идолов египетских, так как был Богом. Обрезывается, соблюдает закон и приносит жертву очищения, ибо произрос от корня Иессеева (Иса. XI, 1). Он был под законом, как человек, но потом разрушил закон и дал новый завет, потому что был законодатель и сам обещал чрез пророков дать его. Он крестился от Иоанна: – это показывает человеческое естество. Но Он свидетельствуется Отцом и показывается Духом: – это возвещает предвечное (Его) естество. Он алкал, но и многие тысячи насыщал пятью хлебами: – последнее-божественное, а первое – человеческое дело. Он жаждал и просил воды, но был источником жизни: – первое относится к человеческой немощи, второе к божественной силе. Он спал на корабле, но утишил бурю морскую (Матф. VIII, 24 сл. Марк. IV, 38 сл. Лук. VIII, 23 сл.): то – проявление страстного естества, это же – естества творческого, устрояющего и всему дающее бытие. Он утомлялся во время пути (Иоан. IV, 6), но делал хромых быстроногими и восставлял мертвых из гробов: последнее относится к вышемирной силе, а первое – к нашей немощи. Он боялся смерти (Матф. XXVI, 38 сл. Марк. XIV, 34 сл. Лук. XXII. 42 сл.), но разрушил смерть: – то являет смертное, это же показывает бессмертное или, – лучше, – животворящее. Он распят, – по слову блаженного Павла (2Кор. XIII, 4), – в немощи, но жив силою Божиею, по свидетельству того же Апостола (2Кор. XIII, 4). Пусть же имя «немощь» научит, что Он был взят не как всемогущий, неописуемый, непреложный и неизменяемый, но что оживотворенное силою Божией естество, – по учению Апостола, – умерло и было погребено: то и другое относится к образу раба. Он сокрушил врата медные и вереи железные сломил (Псал. СVI, 16), разрушил власть смерти и в три дня воздвиг Свой храм: – все это дает знать образ Божий, по выражению Господа: разорите церковь сию, и треми денми воздвигну ю (Иоан. II, 19). Так в одном Христе чрез страдания усматриваем человечество, а чрез чудотворения разумеем Его божество^[381]. Мы не разделяем двух естеств на двух Христов^[382] и признаём, что Бог-Слово родился от Отца, а наш начаток воспринят от семени Авраама и Давида. Посему и блаженный Павел, рассуждая об Аврааме, говорит: не глаголет: и семенем, яко о мнозех, но яко о едином: и семени твоему: иже есть Христос (Гал. III, 16). И Тимофею он пишет: поминай Иисуса Христа воставшаго от мертвых, от семени Давидова, по благовествованию моему (2Тим. II, 8). И в послании к Римлянам он говорит: о Сыне Своем, бывшем от семени Давидова по плоти (Рим. I, 3); и еще: их же отцы, и от них же Христос по плоти (Рим. IX, 5). И Евангелист: книга родства Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамля (Матф. I, 1). И блаженный Петр в Деяниях говорит: пророк сый Давид, и ведый, яко клятвою клятся ему Бог, от плода чресл Его воздвигнути Христа, и посадити на престол. Его, предвидев глагола о воскресении Его (Деян. II, 30–31). И Бог говорит Аврааму: о семени твоем благословятся вси язы́цы земнии (Быт. XXII, 18).Также и Исаия: изыдет жезл от корене Иессеова, и цвет от корене взыдет: и почиет на Нем Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия: Дух страха Божия исполнит его (Иса. XI, 1–3); и немного ниже он говорит: и будет корень Иессеов, и возстаяй владети языки, на Того язы́цы уповати будут: и будет покой его – честь (ст. 10). Из сказанного ясно, что Христос по плоти есть потомок Авраама и Давида и что Он воспринял свойственное им естество, по божеству же Он есть предвечный Сын Божий и Слово, неизреченно и недоступным для человеческого понимания способом родившийся от Отца и совечный Ему, как сияние и образ и Слово. Ибо как слово неотделимо от разума и сияние от света, так и Единородный Сын от Своего Отца. Посему мы говорим, что Господь наш Иисус Христос есть единородный Сын Божий и первенец: – Единородный и прежде вочеловечения и по вочеловечении, первенец же посл. рождения от Девы, ибо, кажется, имя «первенец» (перворожденный) противоположно имени «Единородный», так как единородным называется единственный рожденный от кого-либо, первенцем же – первый из многих братьев. И божественное Писание говорит, что Бог-Слово только один родился от Отца, а первенцем соделался Единородный лишь после того, как он воспринял от Девы наше естество и удостоил верующих в Него называть Своими братьями (Мар. III, 34–35. Евр. I, 11 –13), – что тот же самый есть Единородный, поскольку Он Бог, и первенец, насколько Он человек.

VIII. Таким образом, исповедуя два естества, мы покланяемся одному Христу и приносим Ему одно поклонение. Мы веруем, что соединение произошло во чреве Девы с самого зачатия; посему и Святую Деву называем и Богородицею и человекородицею, так как и сам Владыка Христос называется божественным Писанием и Богом и человеком, а равно и Еммануилом, что возвещает соединение двух естеств. Если же мы исповедуем и говорим, что Христос Бог и человек, то кто настолько глуп, чтобы избегать наименования «человекородица», когда оно полагается вместе с наименованием «Богородица»? Ведь если мы усвояем два наименования Владык. Христу, чрез Коего Дева почитается и именуется «благодатною» (Лук. I, 28), то кто, будучи в здравом уме, будет запрещать от наименований Спасителя заимствовать наименование Девы, которая ради Его прославляется верующими? Ибо не рожденный от Нее становится досточтимым ради Нее, но сама Она украшается величайшими наименованиями ради рожденного от Нее. Посему, если Христос только Бог и получил начало бытия от Девы, – в таком случае пусть Дева именуется и называется только Богородицею, как родившая Бога по естеству. Если же Христос есть вместе Бог и человек и был вечен (ибо Он не начинал быть, так как совечен Родившему), в конце же времен произрос от человеческого естества; – то желающий признавать догматами и первое и второе пусть прилагает к Деве эти наименования, показывая, какие из них приличествуют естеству и какие соединению. Если бы кто-либо захотел говорить панегирически, слагать гимны и произносить похвалы и пожелал по необходимости воспользоваться почетнейшими наименованиями, не рассуждая догматически, – как я сказал, – но превознося и удивляясь величию таинства: – тот пусть исполняет свое желание, пусть употребляет великие наименования, пусть восхваляет и удивляется! Мы, конечно, находим много такого у православных учителей, но пусть во всем почитается умеренность. Я хвалю сказавшего, что «умеренность – лучше всего»^[383], хотя он и не принадлежал к нашему стаду.

IX. Таково исповедание церковной веры, таков догмат учения евангельского и апостольского, за который мы, – конечно, при содействии благодати Божией,-не откажемся умереть трижды и вообще много раз. Этому же мы ревностно и небоязненно учили заблуждающихся ныне и многократно вызывали их на рассуждение, стараясь показать им истину, но не убедили их: ибо, боясь очевидности изобличений, они избегали состязаний, так как ложь по истине гнила (бессильна) и неразлучна с мраком: «всяк бо, – говорит Спаситель (Иоан. III, 20), – делаяй злая, не приходит к свету, да не обличатся светом^[384] дела его». Итак, поскольку, много потрудившись, мы не убедили их признать истину, то мы удалились к своим церквам^[385], пораженные скорбью и радостью: радостью – по причине своей непогрешности, скорбью же – по причине порчи многих членов.

X. Посему я прошу вашу святость усердно умолять за нас человеколюбивого Владыку и взывать к Нему: «Пощади, Господи, народ Твой и не предай наследия Твоего на поругание (Иоил. II, 17). Упаси нас, Господи, чтобы мы не сделались такими, как из начала, когда Ты (как бы) не владычествовал над нами и когда не именовалось имя Твое у нас (Иса. LXIII, 19). Виждь, Господи, что мы сделались посмешищем у соседей наших, поруганием и посрамлением у окружающих нас (Псал. LXXVIII, 4), потому что злые догматы вошли в наследие (Твое и) осквернили святой храм Твой (Псал. LXXVIII, 1),так что при виде наших бедствий возрадовались дочери иноплеменников (2Цар. I, 20), поскольку мы бывшие некогда согласными и единомысленными^[386], разделились на многие языки. Господи, Боже наш, даруй нам мир, который мы потеряли, презревши Твои заповеди. Господи, кроме Тебя мы не знаем иного, имя Твое именуем (Иса. XXVII, 12–13); сотвори обоя едино и средостение ограды, – возникшее нечестие, – разрушь (Ефес. ИИ, 14). Созидающий Иерусалим и собирающий изгнанников Израиля (Псал. CXLVI, 2. Иса. LVI, 8), совокупи нас друг с другом в новый Израиль; да будем опять одним стадом (Иоан. X, 16) и будем все пастись Тобою (Псал. XXII, 11): ибо Ты пастырь добрый, полагающий жизнь Свою за овец (Иоан. X, 11). Возстань, что спишь, Господи? Пробудись и не отринь навсегда (Псал. XLIII, 24). Запрети ветрам и морю и даруй Церкви Твоей мир и избавление от волн» (Матф. VIII, 26. Мар. IV, 39. Лук. VIII, 24. Псал. СVI, 29. 88. 10). Это и подобное сему прошу взывать к Богу всяческих, ибо, – как благой и человеколюбивый, всегда исполняющий хотение боящихся Его, – Он услышит моление ваше, рассеет настоящую тьму, мрачнейшую египетской казни, подаст Свою любезную тишину, соберет рассеянных и возвратит изгнанных. И снова услышится «глас радости и спасения в селениях праведников» (Псал. СХVII, 15), а тогда и мы воскликнем к Нему (Богу): возвеселихомся за дни в няже смирил ны еси, лета в няже видехом злая (Псал. LXXXIX, 15). Вы же, удостоившись получить просимое, воспевая Его, станете говорить: Благословен Бог, Иже не остави молитву нашу и милость Свою от нас (Псал. LXV, 20)^[387] Ему слава во веки. Аминь (Рим. XI, 36. XIV, 26).

XI. О том, что и после вочеловечения Господь наш Иисус Христос есть единый Сын. Составившие клеветы против нас утверждают, будто мы разделяем на двух сынов одного Господа нашего Иисуса Христа. Мы же настолько далеки от подобного образа мыслей, что и осмеливающихся говорить это считаем виновными в нечестии. Ибо мы научены божественным Писанием покланяться одному Сыну, Господу нашему Иисусу Христу, Единородному Сыну Божию, вочеловечевшемуся Богу – Слову; посему одного и того же исповедуем и предвечным Богом и человеком, сделавшимся таковым в конце дней ради спасения людей, но сделавшимся человеком не по превращению божества, но по восприятию человечества, ибо Он имеет божественное естество непреложное и неизменное, как и предвечно родивший Его Отец, – и все, что ни помыслил бы кто-либо в сущности Отца, он в полности найдет это и в сущности Единородного, так как от той сущности (т. е. Отца) рожден Последний. Поучая сему, Господь говорит Филиппу: видевый Мене, виде Отца (Ион. XIV, 9), и опять в другом месте: вся, елика имать Отец, Моя суть (Иоан. XVI, 15); и в ином месте: Аз и Отец едино есма (Иоан. X, 30). Можно бы подыскать бесчисленное количество и других свидетельств, показывающих, что сущность Отца и Сына одна и таже.

Он не сделался Богом, но был, ибо в начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово (Иоан. I, 1). Человеком же Он не был, но стал, – стал, воспринявши наше естество; и об этом говорит блаженный Павел: Иже во образ. Божий сый, не восхищением непщева быти равен Богу, но Себе умалил, зрак раба приим (Филипп. II, 6–7); и еще: не от Ангел бо когда приемлет, но от семене Авраамова приемлет (Евр. II, 16); и опять: понеже убо дети поиобщишася плоти и крови, приискренне и Той^[388] приобщися тех же (Евр. II, 14). Так, Он был страстным и бесстрастным, смертным и бессмертным: – страстным и смертным, как человек, бесстрастным же и бессмертным, как Бог. Как Бог, Он воскресил Свою умершую плоть, ибо вот Его слова: разорите церковь сию, и треми денми воздвигну ю (Иоан. II, 19); а как человек, Он был страстным и смертным прежде страдания, ибо по воскресении Он и как человек имеет бесстрастие, бессмертие и нетление и сияет божественными лучами (испускает богоприличные лучи), не превратившись по плоти в естество божества, но сохраняя отличительные особенности человечества и имея не неописуемое тело (поскольку это свойственно только божественному естеству), а оставив его в прежнем описании. Поучая сему, Он и по воскресении Своем говорил ученикам: видите руце Мои и нозе Мои, яко Сам Аз есмь: осяжите Мя и видите: яко дух плоти и кости не имать, якоже Мене видите имуща (Лук. XXIV, 39). Будучи видим таким образом, Он вознесся на небо; так обещал опять прийти (Деян. И, 11); так увидят Его и верующие и распявшие: воззрят – говорит (Евангелист), – нань, Его же прободоша (Иоан. XIV, 37). Посему мы покланяемся одному Сыну, усматриваем в Нем совершенными оба естества – и принявшее и воспринятое, и то, которое от Бога, и то, которое от Давида. Поэтому же Он называется и Сыном Бога живого (Маты. XVI, 16) и сыном Давида, так как каждое естество имеет соответствующее название. По тому же самому и божественное Писание называет Его и Богом и человеком, а равно и блаженный Павел восклицает: един Бог, един и ходатай Бога и человеков человек Христос Иисус, давый Себе избавление за всех (1Тим. II, 5. 6). Но, назвавши Его в этом месте человеком, в другом он (Павел) именует Его Богом: ждуще, – говорит он здесь (Тит. II, 13), –блаженного упования, и явления славы великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христе. И еще в ином месте он прилагает к Нему одновременно оба наименования, ибо говорит: от них же Христос по плоти, сый над всеми Бог^[389] во веки. Аминь (Рим. IX, 5); одного и того же он назвал тут и происшедшим по плоти от иудеев и над всеми Богом, как Бога. Так, и пророк Исаия, сказавши: человек в язве сый, и ведый терпети болезнь, сей грехи наша побит, и о нас болезнует (Иса. LIII. 3. 4), немного ниже (ст. 8) Присовокупил: род Его кто исповесть? Это относится уже не к человеческому, но к божественному. Так, и чрез Михея Бог говорит: И ты Вифлееме, земле Иудова, ничим же менши еси во владыках Иудовых: из тебе бо изыдет вождь, иже упасет люди Моя Израиля^[390]. И исходи его из начала от дней века (Мих. II, 2). Словами: из тебе бо мне изыдет вождь он показал домостроительство вочеловечения, а прибавлением: исходи Его из начала от дней века открыл родившееся прежде веков от Отца божество.

Будучи научены сему божественным писанием и нашедши, что учители Церкви, блистающие в различных местах, мыслят тоже самое, – мы стараемся хранить неповрежденным наследие, которое получили, и покланяемся одному Сыну Божию, как одному Богу Отцу и одному Духу Святому, но, конечно, признаем и различие плоти и божества. И как тех, которые разделяют на двух сынов одного Господа нашего Иисуса Христа, мы признаем уклоняющимися от пути, проложенного святыми Апостолами, точно так же и о говорящих, что божество Единородного и человечество сделались одним естеством, утверждаем, что они совратились к другой пропасти. Это мы мыслим, это проповедуем, за эти догматы боремся.

А что говорящие, будто мы чтим двух сынов, клевещут, – ясное свидетельство этого дела. Ибо приходящих ко всесвятому крещению мы учим изложенный в Никее вере, – совершая таинство паки-бытия (возрождения), крещаем верующих во имя Отца и Сына и Святого Духа, произнося отдельно» каждое наименование^[391], и, отправляя постоянно богослужение в церквах, обыкновенно славим Отца и Сына и Святого Духа, – не сынов, но Сына. Посему, если мы говорим о двух сынах, то кто прославляемый нами и кого мы оставляем не почтенным? Ведь мы не впали в такое безумие, чтобы, говоря о двух сынах, мы не воздали бы другому никакой чести^[392].

Отсюда очевидно, что то есть клевета, ибо мы покланяемся одному Сыну Единородному, вочеловечившемуся Богу-Слову, а Святую Деву называем Богородицею, так как она родила Еммануила, что значит: с нами Бог (Матф. I, 23). И пророк, предсказав об Еммануиле, немного ниже опять написал о Нем: Отроча родися нам, Сын и дадеся нам, Его же началство на раме Его: и нарицается имя Его: велика совета Ангел, Чуден, Советник, Бог крепкий, Властелин, Князь мира, Отец будущего века (Иса. IX, 6). Если рожденный от Девы младенец называется Богом крепким, то по справедливости и родившая именуется Богородицею: ибо родившая участвует в чести рожденного и есть Дева и Матерь Владыки Христа, как человека, и в то же время раба (Лук. I, 38) Его, как Господа, Творца и Бога.

По причине этого различия выражений божественный Павел говорит о Нем: без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни (Евр. VII, 3). Он без отца по человечеству, ибо, как человек, рожден от одной только матери; Он без матери, как Бог, ибо рожден от одного только вечного Отца, – и без родословия, опять как Бог, а, как человек; Он имеет родословие. Книга родства, – говорит Евангелист (Матф. I, 1), – Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамля. Указывает родословие Его и божественный Лука (III, 23 сл.). Точно так же, как Бог, Он не имеет ни начала дней, ибо родился прежде веков, ни конца жизни, ибо имеет бессмертное и бесстрастное естество. Но, как человек, Он имел начало дней, ибо родился при Августе Кесаре, имел и конец жизни, ибо был распят при Тиверие Кесаре. Ныне же, как я сказал (стр. 250), Он имеет и человеческое естество бессмертным, и, как вознесся, опять так же приидет по слову Ангелов, которые сказали: сей Иисус вознесыйся от вас на небо, такожде приидет, им же образом видесте Его идуща на небо (Деян. I, 11). Такое учение преподали нам божественные пророки, такое же и лик святых Апостолов, такое же и славные на Востоке и Западе святые: – знаменитый Игнатий, принявший достоинство архиерейства десницею великого Петра и за исповедание Христа сделавшийся пищей диких зверей; великий Евстафий, первенствовавший на собиравшемся (в Никее) соборе и за свою горячую ревность о благочестии принужденный жить в изгнании; это же самое учение возвещал и Мелетий, претерпевший одинаковые (с Евстафием) страдания, ибо и он трижды был изгоняем из своей паствы за апостольские догматы; это же учение (возвещал) и Флавиан, украсивший тамошний (Константинопольский) престол; это же учение (возглашал) Ефрем, орган божественной благодати, который оставил нам много полезного в своих сочинениях на сирийском языке; и славный Киприан, правивший Карфагеном и всею Ливией и принявший за Христа смерть от огня, и Дамас, управлявший великим Римом, и Амвросий, украсивший трон Медиоланский, – все они сохраняли это же (учение) в своих сочинениях и проповедях на латинском языке. И великие светильники Александрийские, Александр и Афанасий, и одинаково с ними мыслящие за это же претерпели воспеваемые всеми опасности. Эту же пищу подавали своим пасомым и великие учители царствующего града, – Григорий», блестящий защитник благочестия, Иоанн, учитель вселенной, и Аттик, принявший и предстоятельство и учение их. Василий, светлейший светильник благочестия, и Григорий (Нисский), гордившийся одними родителями, и Амфилохий, чрез того (Василия) получивший дар архиерейства, не только своим людям приносили это учение, но и нам доставили пользу своими сочинениями. Но мн. не достало бы дня перечислять Поликарпа и Иринея, Мефодия и Ипполита и других учителей Церкви. Посему кратко говорим, что мы следуем божественным словесам и всем тем святым: ибо, по благодати Духа, погрузившись в глубины богодухновенного Писания, они познали его мысль и представили ее ясно для желающих научиться. И различие языков не произвело различия догматов, так как они были ключами (κρουνοί) благодати божественного Духа, получая воду из одного и того же источника.

Письмо 152. Донесение «восточных» императору (Феодосию II) с уведомлением о своих действиях и о причине позднего прибытия (в Эфес) Антиохийского епископа (Иоанна)^[393]

Повинуясь вашим благочестивым грамотам, мы прибыли в митрополию Ефесскую и нашли здесь дела церковные крайне запутанными и сделавшимися предметом междоусобной брани, потому что Кирилл Александрийский и Мемнон Ефесский, составив тесный союз между собою, собрали толпу деревенских жителей и не допустили совершить ни праздника св. Пятидесятницы, ни вечерних и утренних богослужений; кроме того, они заперли святые церкви и святые памятники (часовни) мучеников, составили отдельный собор с теми, которые увлечены ими, и совершали бесчисленные противозаконные дела, презирая правила святых отцов и ваши императорские предписания, хотя великолепнейший^[394] комит Кандидиан, посланный вашим христолюбивым величеством, письменно и словесно внушал им ожидать отовсюду имеющих прибыть святейших епископов и уже тогда составить общее собрание, согласно грамотам вашего благочестия. Да и сам Кирилл Александрийский за два дня до их собрания извещал меня, епископа Антиохийского, будто бы весь собор ожидает моего прибытия.

Поэтому мы обоих вышеназванных Кирилла и Мемнона низложили и отлучили от всякого церковного служения; прочих же, как соучастников этого беззакония, отлучили от (церковного) общения до тех пор, пока они не отвергнут и не анафематствуют изданные Кириллом «главы», исполненные злоучения Апполинария, Евномия и Ария, пока, согласно с указом вашего благочестия, не соберутся вместе с нами (на нашем соборе), пока не займутся с нами (здесь) мирным и тщательным исследованием спорных предметов и не подтвердят благочестивого учения (догмата) отцов.

А о моем замедлении да будет известно вашему благочестию, что, судя по дальности сухого пути (ибо путь наш был именно по суше), мы совершили наше путешествие весьма скоро: ведь мы проехали сорок переездов^[395], не позволяя себе никакого отдыха, как ваше христолюбивое императорское величество (βασιλεία) можете узнать (об этом) от жителей городов, через которые пролегал путь наш. Кроме того, голод, бывший в Антиохии, ежедневные возмущения народа, сильнейшие неблаговременные дожди, которые угрожали городу даже опасностью наводнения, – все это задержало нас на немалое число дней в вышеназванном городе (Антиохии).

Письмо 153. Тех же донесение императорицам (Пульхерие и Евдоксие)^[396]

Мы поставлены в необходимость объяснить вашему благочестию противное тому, о чем надеялись – было – мы известить вас: сделать это принудило нас тираническое бесчиние Кирилла Александрийского и Мемнона Ефесского.

Ибо, – по норме церковных определений и по благочестивым предписаниям христолюбивых императоров наших, – им надлежало дождаться имевших прибыть боголюбезнейших епископов и (потом) всем сообща рассмотреть касающееся благочестивой веры, исследовать возникшие спорные недоумения и – по тщательном разыскании – утвердить апостольское учение (догмат). Но они, написав нам, будто бы ожидают нашего прибытия, и узнав, что мы находимся за три переезда (станции, μονῶν), составили между собою тираническое сборище и дерзнули на поступки нелегальные, противозаконные и исполненные всякого бесчиния, хотя великолепнейший комит Кандидиан, посланный для наблюдения за благочинием благочестивейшими и христолюбивыми императорами нашими, и устно и письменно внушал им дожидаться приглашенных боголюбезнейших епископов и не вводить ничего нового относительно благочестивой веры, но поступать по предписаниям наших императоров, пекущихся о предметах божественных. Однако они, – хотя слышали и императорскую грамоту и внушения великолепнейшего комита Кандидиана, – мало заботясь о благочинии, яйца аспидов разбиша и постав паучинный ткут^[397] – по пророку, но хотяй от яиц их ясти, разбив запорток найдет в нем василиска (Иса. LIX, 5). Посему дерзновенно взываем: постав их не будет на ризу, и не одеждутся от дел рук своих (ст. 6). Итак, увидев многие их бесчинства (ибо они заперли церкви и святые памятники [часовни, τὰ ἅγια μαριίρια; см. стр.422,1] мучеников, не допустили совершить праздник св. Пятидесятницы и, кроме того, посылая служителей своего тиранического бесчиния в жилища епископов и чиня страшные угрозы, принуждали их подписывать то, на что они противозаконно дерзнули), мы вышепоименованных Кирилла и Мемнона низложили и лишили епископства, а соучастников их бесчиния, привлеченных или лестью, или страхом, отлучили от (церковного) общения до тех пор, пока, почувствовав свои язвы, они искренне раскаются и, анафематствовавши еретические «главы» Кирилла, согласные с нечестием Аполлинария, Ария и Евномия, опять примут веру святых отцов, собравшихся в Никее, и, мирно и без всякого шума сошедшись на собор, по благочестивым предписаниям христолюбивых императоров наших, восхотят тщательно исследовать вместе с нами спорные предметы и честно (без лукавства) хранить чистый свет евангельской веры.

Письмо 154. Тех же послание^[398]к Константинопольскому сенату^[399]

Боголюбивому и христолюбивому сенату святый собор о Господе радоватися. Сильно скорбим мы, принужденные известить ваше великолепие об отсечении собственных членов. Ибо, хотя отнятие загнивших членов и необходимо, однако оно причиняет сильную боль и остальным частям тела. Аще страждет един уд, – говорит блаженный Павел, – с ним страждут вси уди (1Кор. XII, 26). Но врачи не должны отказываться отсекать бесполезные и вредные члены. Ведь благоразумный и мудрый врач телес, имея в виду здравие прочих членов, не щадит загнившего члена, чтобы оградить безопасность всего тела. Тоже самое сделали и мы в настоящее время. Ибо мы увидели, что Кирилл, епископ Александрийский, и Мемнон (епископ) Ефесский совершают многоразличные преступления против Церкви Божией и исполнили смущением и страхом (весь) город и святой собор, – употребив в орудие своего насилия египетских корабельщиков и асийских поселян; они не дождались приглашенных (на собор) святейших и богочестивейших епископов, не уважили грамот боголюбезнейших и христолюбивых императоров наших и не послушали внушений и увещаний великолепнейшего и славнейшего^[400] комита Кандидиана; но произвели беспорядок во всех священных делах благочестия, все делают нелегально и противозаконно, воспрепятствовали совершению праздника св. Пятидесятницы, заперли божественные храмы и святилища (часовни, σηκούς; см. стр. 422,1) добропобедных мучеников, чтобы молиться невозможно было и желающим, – даже тем, которые пришли издалека, горя желанием облобызать гробы святых и добропобедных мучеников, в особенности же треблаженного Иоанна Богослова и Евангелиста, стяжавшего великое дерзновение к нашему Владыке. Поэтому мы были вынуждены низложить вышеупомянутых Кирилла и Мемнона и лишили их епископства, а тех, которые по лести или по страху содействовали их самоволию и тиранству, мы отлучили от (церковного) общения, соразмерив (исправительное) наказание с добровольным их покаянием. Ибо, если они восчувствуют свою вину, оставят еретическое злоучение, снова примут веру святых отцов, собравшихся в Никее Вифинийской, и, соединившись с нами (согласно грамотам благочестивейших и христолюбивейших императоров наших) на соборе, будут исследовать спорные предметы с подобающим иереям спокойствием; то будут освобождены от уз отлучения и снова получат священническое служение.

Письмо 155. Послание (донесение) Иоанна, епископа Антиохийского, и бывших с ним (епископов) к Константинопольскому клиру^[401]

Ваше благочестие, конечно, узнало о нелегальных и противозаконных действиях Кирилла Александрийского, Мемнона Ефесского и других, которые держат их сторону: – вопреки грамоте благочестивейших и христолюбивых императоров наших, они составили отдельный собор.

Посему мы сочли необходимым дать знать вашему богочестию, что все, на что они дерзнули, есть постав паучинный^[402], по слову пророка (Иса. LIX, 5). Сами же дерзнувшие на это, т. е. Кирилл и Мемнон, как главари бесчиния и противозакония, низложены нами и лишены епископства; а тех, которые предпочли собраться вместе с ними, мы отлучили от (церковного) общения до тех пор, пока, сознав свою вину, они анафематствуют еретические «главы» Кирилла Александрийского и примут бесхитростно (без лукавства) веру святых отцов, собравшихся в Никее Вифинийской.

Итак, да не тревожит ваше благоговение никто из тех, кто имеет обыкновение так действовать (т.е. возмущать спокойствие других), ибо, – как мы уже объяснили, – противозаконные и дерзновенные деяния их не имеют никакой силы.

Тоже мы довели до сведения благочестивого и христолюбивого императора нашего и великолепнейших вельмож^[403].

Письмо 156. Тех же послание к Константинопольскому народу^[404]

Благоговейнейшему, вернейшему и христолюбивому народу святой Константинопольской Церкви Божией собор.

Есть неписаный закон, (повелевающий) пастырям иметь великое по печение об овцах, дабы ни вор не похитил их, ни зверь не пожрал, ни болезнь не погубила. Если и те, которым вверено попечение о бессловесных овцах, прилагают о них такую заботливость, что блаженный Иаков взывает к Лавану: Аз бых жегом зноем во дни и студению в нощи: и отхождаше сон от очию моею, и звероядины не принесох к тебе (Быт. XXXI, 39 – 40), то какое должно иметь промышление о словесных овцах Спасителя нашего, которые отмечены Божественными чертами, крестились во Христа, облекшись во Христа (Гал. III, 27), и знаменовались светом лица Господня (Псал. IV, 7)? Поэтому мы нашли необходимым посланиями предуврачевать души ваши, чтобы вы не пришли в уныние от пустых слухов и не смущались в мыслях ваших.

Ибо, когда мы прибыли в Ефес по воле попечителя всяческих Бога, Который склонил к тому мысль благочестивейших и христолюбивых императоров наших, то нашли город исполненным всякого смятения, весь собор церковный в крайнем замешательстве и Церковь святую подобною морскому волнению. Эту жестокую бурю воздвигли, как вихри, Кирилл, бывший епископ Александрийский, и Мемнон (бывший епископ) Ефесский. Они боялись: Египетский – того, чтобы мы, исследовав «главы» еретического его лжеучения, сходные с нечестием Аполлинария, не осудили его как еретика, а другой (боялся) ходившей по городу молвы о его бездеятельности. И вот они, согласившись между собою, решились на общее тиранство (самоуправство): первый собрал пятьдесят египетских епископов, второй – более тридцати асийских и несколько других, привлекши на свою сторону одних лестью, других страхом; они не захотели дождаться общего собрания отовсюду имевших прибыть святейших епископов, презрели церковные определения и во всем поступали бесчинно и противозаконно; как из Акрополя, побуждали всех к нечестиям, посылали корабельщиков, египетских клириков и асийских поселян, в жилища епископов, чтобы запугать слабейших страшными угрозами, и полагали надписи на этих жилищах, указывая тем, что они должны быть в осаде^[405], – вот как принуждали они принимать участие в своих противозаконных действиях!

Узнав об этом и убедившись опытом в их тираническом бесчинии, мы сочли неприличным оставлять в Божественном и великом священстве впадших в такую глубину зла.

Поэтому мы были вынуждены вышеупомянутых (Кирилла и Мемнона), как вождей зол, низложить и лишить епископства, а тех, которые им содействовали, мы обложили узами (церковного) отлучения, не отказав, однако, им в покаянии, но оставив для них открытою дверь человеколюбия. И если они, нимало не медля, согласятся анафематствовать изданные Кириллом «главы», чуждые апостольскому и евангельскому учению, если возвратятся к вере святых отцов, собравшихся в Никее Вифинийской, и – по указу благочестивейших и христолюбивых императоров наших – вместе с нами без шума и тщательно будут исследовать подлежащие рассмотрению предметы и подтвердят благочестивое учение (догмат), – то мы немедленно примем их как наши собственные члены и возвратим им святительские престолы.

Письмо 157. Донесение «восточного» собора победоносному императору (Феодосию II), снова объявляющее об учиненном низложении Кирилла и Мемнона^[406]

Ваше благочестие, прославившееся благодеяниями вселенной и церквам Божиим, повелело нам собраться в Ефесе для того, чтобы восстановить мир в Церкви, а не для того, чтобы все наполнить смятением и беспорядком: – самые указы вашего величества (κράτος) ясно и точно свидетельствуют о благочестивых и миролюбивых ваших намерениях относительно церквей Христовых.

Но Кирилл Александрийский, по видимому, рожденный и воспитанный на погибель церквей, принявши в пособие дерзость Мемнона Ефесского, преступил ваше кроткое и благочестивое повеление, во всем показывая себя непосвященным. Ибо, – когда вашим величеством (κράτους) приказано было произвести исследование и тщательное разыскание о вере, при всеобщем единодушии и мире, – Кирилл, обвиняемый в учении Аполлинария, а – лучше – сам себя обличивший в нем теми сочинениями, которые он, за собственною подписью недавно послал в царствующий город вместе с анафематствами, в коих изобличился в своем единомыслии с нечестивым и еретиком Аполлинарием, – он (Кирилл), не обращая на все это никакого внимания, как бы во времена междуцарствия, впадает во всякое противозаконие. И когда надлежало ему представить отчет в своем ложном мнении о Господе нашем Иисусе Христе, он, присвоив себе власть, которая не дана ему ни канонами, ни вашими указами, производит всякое бесчиние и беззаконие.

По этим побуждениям святой собор, не принявший его губительных примышлений о вере, за все вышесказанное низлагает его самого и Мемнона, как его содейственника и сотрудника во всем, который против святейших епископов, не принявших их еретического злоучения, произвел бесчисленные смятения, запер церкви и все молитвенные дома (πάντα τόπον ε᾽κιήριον; см. стр. 422,1), как в языческие и богоборческие времена, и привел множество народа из окрестностей Ефесских, так что нам, думающим не о защите, а о правых догматах благочестия, каждый день во всем угрожает опасность. Извергнуть их значит утвердить православие.

Его (Кирилла) нечестивые мнения ваше величество могли узнать из самых его «глав». Ибо нечестивого Аполлинария, уже умершего в ереси, он как бы старается вызвать из ада для борьбы с церквами и православною верой, предавая анафеме, в своем изложении («глав»), Евангелистов и Апостолов и последующих родоначальников Церкви, которые, побуждаемы быв Святым Духом, а не собственными помышлениями, проповедали благочестивую веру и возвестили Евангелие – противно тому, что он (Кирилл) думает, и учит, и властно хочет утвердить свое нечестие по всей вселенной. Не перенося сего, мы сделали должное постановление, надеясь на помощь Божию и ваше благочестие.

Ибо мы знаем, что вы ничего не предпочтете здравой вере, в которой воспитаны вы и треблаженные предки ваши; от них вы преемственно приняли скипетр царства и всегда низлагаете тех, кто противится апостольским догматам. К ним относится вышеупомянутый Кирилл, который, при помощи сообщника своего Мемнона, завладел Ефесом, как бы некоторою крепостью, и потому справедливо вместе с ним (Мемноном) подвергнут низложению. Ибо – сверх сказанного – они покушались на всякую обиду, на всякое бесчинство против нас, которые собрались сюда, не заботясь ни о городах (своих), ни об отечестве, ни о самих себе, как определено было вашим указом.

И вот мы теперь делаемся добычей тиранства, если не сохранит нас ваше благочестие, повелев нам собраться в другом ближайшем месте, где бы мы из (священных) Писаний и книг отеческих могли ясно обличить Кирилла и увлеченных им, которых снисходительно подвергаем (церковному) отлучению, оставляя им надежду на спасение, если они раскаются. Они, как в варварском войске, доставляли ему поводы к возмущению до настоящего времени. Одни из них еще гораздо прежде были низложены, но приняты им; другие лишены (церковного) общения своими митрополитами, а им приняты в общение; иные были замешаны в разных преступлениях, а от него удостоены почестей. И все это он сделал с тем намерением, чтобы большинством утвердить свое еретическое умствование, не рассудив, что для благочестия потребно не число людей, но правота догматов и (именно) истина апостольских догматов, да еще мужи, которые благочестиво могли бы утвердить их доказательствами и свидетельствами апостольских писаний, а не дерзостью и самовластием.

Посему просим и умоляем ваше величество (κράτος) поспешить на помощь обуреваемому благочестию и, – как можно скорее, – исправить их безумие и тиранство, которые, как некий ураган, увлекают более дерзких в еретическое злоучение. Ибо и справедливость требует, чтобы ваше благочестие, заботившееся о церквах в Персии и у варваров, не оставило в небрежении обуреваемые церкви, находящиеся под Римским правительством.

Письмо 158. Донесение «восточных» благочестивейшему императору (Феодосию II), врученное ими, вместе с предыдущим донесением, великолепнейшему комиту Иринею^[407]

Мы надеялись, что епископская буря, возмутившая святые церкви Божии, усмирится, наконец, по получении посланий вашего благочестия; но мы обманулись в своей надежде. Ибо эти люди от безумия сделались еще дерзостнее; они нисколько не обеспокоились произнесенным против них справедливым и законным низложением и не сделались благоразумнее от выговора вашего величества (κράτους), но, поправ и узаконения вашего благочестия и каноны святых отцов, проводят праздники в молитвенных домах (ἐν τοῖς εὐκτηρίοις οἰκοις, см. стр. 422,1) и делают собрания, хотя одни низложены, а другие лишены (церковного) общения.

Мы же, как уже и извещали об этом ваше христолюбивое величество (κορυφήν), получив исполненные всякого благочестия послания вашей кротости (ἡμερότητος) хотели только помолиться в храме святых Апостолов (εἰς τὸἅγιον Αποστόλιον)^[408], но они не только нам воспрепятствовали, но еще напали на нас с камнями и преследовали так далеко, что мы могли спастись лишь усиленным бегством.

Между тем себе они считают все дозволенным; они не захотели ни прийти на собор, ни производить изысканий о спорных предметах, ни защищать еретических «глав» Кирилла, не надеясь разрушить доказательств, ясно открывающих их нечестие; но думают только о дерзости и безрассудстве, хотя для исследования предлежащих предметов нужны не дерзость, а спокойствие, знание и испытанность в догматах.

Ради сего мы принуждены были послать великолепнейшего комита Иринея, чтобы он изъяснил пред вашим благочестием весь ход дела, ибо он в точности знает все происшедшее, а от нас узнал и много средств врачевания, которыми можно восстановить спокойство в святых Божиих церквах.

Умоляем вашу кротость терпеливо узнать их от него и, какое угодно будет вашему благочестию, повелеть употребить с возможною скоростью, чтобы нам не оставаться здесь без всякой пользы и нужды.

Письмо 159. Послание тех же^[409]к префекту (τὸν ἔπαρχον)^[410]и магистру^[411]

Мы дошли, как говорится, до крайнего бедствия, – боремся с чрезвычайными опасностями и – можно сказать – ежедневно видим смерть пред своими глазами. Ибо то, на что осмеливаются против нас Кирилл и Мемнон и прочие их соучастники, превосходит всякое бешенство варваров, и не оставлено ни одного вида тиранства (без применения).

Мы, как во время войны, подвергаемся постоянным нападениям, наши жилища уже дважды были надписаны, чтобы прямо видны были тем, которые намерены напасть на нас^[412]. Для нас заперт всякий молитвенный дом (οἰκος εὐκτήριος; см. стр. 422,1). Поражаемые болезнью, нуждаясь хоть в немногом воздухе, мы не смеем поднять поникшей главы, страшась единоплеменников, как (злейших) варваров. Каноны святых отцов попраны; низложенные и отлученные от (церковного) общения дерзают священнодействовать, распространяя свои нечестивые догматы среди народа Божия; а мы, между тем, находимся здесь в заключении, страшась угрожающих нападений.

Посему просим и усиленно молим ваше великолепие не оставить нас без внимания посреди таких бедствий, но, сколько возможно, скорее исхитить от явной смерти и призвать нас в Царствующий град, чтобы мы могли представить вам основание своей веры и изобличить ересь и несказанное нечестие вышеупомянутых людей. Если же этого не будет, мы погибнем совершенно и сделаемся добычей их неистовства.

Итак, снова просим ваше великолепие именем детей и всего, что есть для вас самого дорогого, заклиная праведным судом Божиим, не оставить в пренебрежении, но, сколько возможно, скорее исхитить нас отсюда и вывести на свободный воздух.

Письмо 160. Послание тех же к препозиту^[413], а также адвокату (πρὸς τὸν πραιπόσιτον καί σχολαστικόν ὁμοίως)^[414].

Между грехами нет ни одного гибельнее высокомерия, ибо оно именно ведет ко всему постыдному. Увлекаемые им, египтяне и все, ратующие с ними, презирают церковные законы и попирают благочестивые повеления наших боголюбезнейших императоров. Ибо их не могло вразумить ни первое, ни второе, ни третье послание императоров; не могло остановить их дерзости и произнесенное нами законное низложение их. Они противозаконно сходятся в молитвенные дома (εἰς τούς εἰκτηοίονς οἴκους; см. стр. 422,1) и производят беззаконные собрание, хотя народ и не ходит на них; они приставили стражу ко всем священным домам (παντί τε θείῳ οἴκῳ: см. стр. 422,1) и никому, кроме своих, не позволяют входить в них. Впрочем, уже прежде, в другом послании, мы объясняли вашему великолепию, каким бедствиям мы подвергались, когда, получив чрез удивительнейшего^[415] магистриана Палладия послание благочестивейших и христолюбивых императоров наших, намеревались совершить молитву в храме святых Апостолов (τὸ ἅγιον᾽ Αποστόλιον)^[416]: ведь тогда нам не только запретили молиться, но и напали на нас с камнями и долго преследовали.

Вы же – питомец благочестия и сияете всякою добродетелью, так что слава ваша обращается в устах всех людей, и мужественно ратуете за святую Церковь, прилагая всякое старание о том, чтобы постоянно веял благоприятный для нее ветер; поэтому просим ваше величие представить наши послания благочестивейшему и христолюбивому императору нашему и всячески позаботиться о том, чтобы утихло настоящее смятение и без всякого шума и возмущения собрался общий собор, на котором бы присутствовали, – при рассуждении о спорных предметах, – обе противные стороны.

Письмо 161. Донесение Иоанна, архиепископа Антиохийского, и бывших с ним императору (Феодосию II), посланное с магистрианом Палладием^[417]

Утверждение православной веры, благочестивые императоры, поистине состоит в том, чтобы уничтожить все, сделанное незаконно и уже отвергнутое каноническими правилами, и повелеть собравшемуся собору прежде всего заняться исследованием догматов.

Прочитав с бесчисленными похвалами ваши недавно дошедшие до нас повеления, мы блаженною назвали вселенную, что она находится под таким скипетром и управляется такою властью.

Но как все, повеленное вами, достойно всякого удивления, так необходимо и нам представить вашему величеству (κράτος) оправдание в том, что мы, собравшиеся в Ефесской митрополии, подвергли низложению и осудили тех, которые от самого начала попирали ваши повеления, – тех, которые – по внушению собственной совести – захотели утвердить и возобновить противное благочестию учение Ария и Аполлинария, составленными и посланными в царственный град Кириллом, бывшим епископом Александрийским, «главами», с анафематствами, наполненными всякого суеверия^[418], которые, еще не касаясь исследования божественных догматов, обнаружили вражду и ненависть и, не обращая никакого внимания на ваши благочестивые определения, дерзнули произнести столь несправедливое осуждение против такого престола царствующего среди градов Константинополя.

Итак, безумие их сразу ясно для всех; почему и святой собор, движимый чувством справедливости и ревностью по Богу и заботясь о святых церквах, произнес осуждение на тех, которые сами себя осудили. Он не сделал при этом, как всякий скажет, ничего достойного обвинения и безрассудного (да не будет!), но заботился более всего о благочестии, которое подвергалось опасности.

Это да будет справедливейшим защищением пред вашим величеством (κράτος) всего сделанного нами. Ибо мы не увлекались ни дружбою, ни ненавистью, но имели в виду только одно то, чтобы как-нибудь спасти благочестивую веру, колеблемую теми, которые безумно старались защитить свои сочинения, в поношение и уничижение того, что исповедал Петр, о чем богословствовал Иоанн, что проповедовал Матфей и прочие Евангелисты, чему научил, силою Духа, Павел, что все православные проповедовали повсюду во вселенной и тем насадили благочестивую веру.

Всеми силами молим ваше благочестие и ваше величество, воспитанное в православии, твердо содержать сию православную веру, защищать и сохранять ее невредимою, так как в этом заключается для вас надежда успеха во всех делах. А мы и ныне, как прежде, готовы следовать вашим повелениям, не уклоняясь, как сказано в божественном Писании, ни на десно, ни на лево (Второз. V, 32). Ибо, когда все старание вашего величества направлено к благочестию, то повинующиеся ему получат похвалу от вас самих и воздаяние от Бога; а те, которые заботятся о нововведениях и возмущением стараются приобрести мнимую некоторую власть – подобно тем, кто в хорошее управление вводит тиранию, – подвергнутся заслуженному поношению, как стремящиеся расстроить добрый порядок и как дерзающие нарушать ваши повеления.

Посему, – дабы на общем Соборе опять не произошло возмущения или шума, – ваше христолюбивое величество (κορυφή) пусть определит, чтобы на нем с каждым митрополитом присутствовали только два епископа: ибо и мы, повинуясь посланию вашего благочестия, привели с собою по стольку же, хотя, если бы нуждались во множестве, могли иметь с собою гораздо больше епископов, в точности разумеющих божественные догматы и нисколько непохожих на невежественную толпу пришедших из Асии и Египта. А без этого постановления опять неизбежно произойдет смятение: ведь из Египта пришло пятьдесят, сорок Асийцев под предводительством Мемнона, главаря тирании, двенадцать еретиков из Памфилии, называемых Мессалианами,– кроме сущих при этом митрополите (Мемноне) и других, низложенных и отлученных в разных местах или епископами, или соборами: – все они составляют просто толпу людей, не знающих точно божественных догматов и способных только производить шум и возмущение. Посему просим и умоляем ваше благочестие снова позаботиться и водворить в соборе мир вашим обычным благочестивым предписанием.

Мы и ныне думали, что они благочестивым посланием вашего вразумлены будут боголюбезного величества (κορυφῆς) после того, как прочитано им было исполненное всякого благочестия определение. Поэтому мы, продиктовавши соответствующее послание, отправились в апостольскую церковь святого Евангелиста Иоанна (εἰς τὸ ᾽Αποστόλιον τοῦ ἁγίου ᾽Ιωάννου εὐαγγελιστοῦ)^[419] помолиться и возблагодарить Бога за ваше величество (κράτους) и за ваши благочестивые намерения; но они, увидев нас, тотчас же заперли церковь. А когда мы, помолившись вне (храма), возвращались оттуда в молчании, явилось множество каких-то служителей, которые одних из наших схватили, у других отняли животных, некоторых изранили, а нас долго преследовали палками и камнями, так что мы с великою поспешностью должны были бежать, как бы преследуемые варварами. Это заранее было приготовлено Мемноном, не позволяющим никому (из нас) собираться на молитву в каком-нибудь молитвенном доме (ἐν εύκτηρίῳ οἴκῳ, см. стр. 422,1), или в мире и с должным порядком рассуждать о церковных делах.

Посему просим ваше благочестие о том, чтобы вы приказали изгнать из этого города (Ефеса) преимущественно тирана Мемнона, который уже низложен за такие свои бесчинства, а старается привести все в смятение, чтобы нельзя было с точностью расследовать его поступков. Ибо, если он не будет изгнан, то невозможно будет ни нам достигнуть мира, ни вам привести в исполнение намерение вашего благочестия.

Письмо 162. Письмо Феодорита (епископа Кирского) Андрею, епископу Самосатскому, писанное из Эфеса^[420]

Пишу из Ефеса и приветствую твою святость, которую ублажаю за (постигшую) немощь и считаю любезною Богу, потому что она узнала по слуху, а не по опыту, о тех бедствиях, которые произошли здесь, – бедствиях, превышающих всякое разумение и превосходящих историческое повествование, достойных постоянных слез и непрерывного плача. Ибо телу Церкви грозит опасность быть разодранным, скорее же – оно получило уже разрез, если тот мудрый Врач не восстановит отделившиеся и загнившие члены и не соединит их.

Опять безумствует Египет против Бога и воюет с Моисеем и Аароном и слугами Его^[421], и весьма большая часть Израиля соглашается с противниками; здравомыслящих же, которые добровольно подъемлют и труды за благочестие, чрезвычайно мало. Поругано достопочтенное благочестие. Те, которые низложены, совершают священнические службы, а те, которые низложили, сидят дома, стеная. Те, которые с низложенными отлучены от (церковного) общения, освободили низложенных от низложения, как они думали.

Над таким собором смеются египтяне и палестинцы, понтийцы и асийцы и с ними Запад. Ибо весьма большая часть вселенной подверглась болезни.

Какие смехотворцы во время нечестия так осмеяли благочестие в комедии?! Какой писатель комедии прочитает когда-либо такую басню?! Какой трагический поэт достойно опишет плач об этом?! Столь великие и такие бедствия обрушились на Церковь Божию, хотя я рас сказал самую малую частицу того, что сделано.

[В Synodicon'е имеется еще следующее добавление «Ибо обо всем прочем невозможно говорить без опасности. Посему твоя святость пусть молчит и умоляет, чтобы Христос Бог восстал, уничтожил это морское волнение и устроил желанную тишину, дабы, получив этот милостивый дар, мы могли воскликнуть вместе со святым Давидом (Псал. XCII, 19): по множеству болезней моих в сердце моем, утешения Твоя возвеселиша душу мою].

Письмо 163. Первое послание легатов («восточных», посланных в Халкидон, между которыми был и Феодорит) «восточным» епископам в Ефесе^[422]

Пришедши в Халкидон (так как в Константинополь по причине возмущения «добрых» монахов не позволено было входить ни нам, ни нашим противникам), мы услышали, что за восемь дней до нашего представления достославно благочестивейшему императору^[423] владыка Несторий отпущен из Ефеса с позволением идти, куда угодно. Посему мы весьма скорбели, потому что сделанное незаконно и без суда, по-видимому, получает уже полную силу.

Да будет же известно вашей святости, что мы готовы начать борьбу за веру и желаем сражаться даже до смерти. Мы ожидаем сегодня, т. е. в одиннадцатый день месяца горпиэя (сентября), что к Руфиниану^[424] придет благочестивейший наш император и тут выслушает наше дело. Посему да молится ваша святость, чтобы Господь Христос помог нам утвердить веру святых отцов и совершенно уничтожить явившиеся ко вреду святой Церкви «главы». Молим также, чтобы и ваша святость думали и действовали таким же образом и пребывали неизменны в своей ревности о православной вере.

До этого письма господин Имерий к нам еще не прибыл; может быть, его остановили на дороге^[425]. Впрочем, ничто да не беспокоит вас; мы надеемся, что все прискорбное уничтожится и истина воссияет, если только ваше благочестие будет мужественно помогать нам.

Письмо 164. Другое послание тех же, в котором они преждевременно хвалятся победою, к тем же^[426]

По молитвам вашей святости нам позволено было явиться пред благочестивейшего императора нашего, – и мы, по божественной благодати, одержали в состязании верх над разномыслящими; ибо все, представленное нами, было принято христолюбезнейшим императором. Прочтено было и представленное ими, и мы отвергли то, что нам показалось недостойным принятия и не имело никакой последовательности. Они всякими способами напоминали о Кирилле и просили призвать его для того, чтобы он за себя сам отвечал. До настоящего дня их не слушали, но, – как и должно, – внимали речам (mones) о благочестии, т.е. о разуме веры, чтобы вера блаженных отцов была утверждена.

Мы обличили и Акакия^[427] который в своих комментариях^[428] выразил мысль, что божество может страдать. Благочестивый император до того был возмущен этим, что потряс паллием^[429] и отступил назад пред таким великим богохульством. Мы знаем также, что и вся консистория^[430] весьма расположена к нам, потому что мы ратуем за благочестие.

Посему благочестивейшему императору нашему угодно было, чтобы каждый изложил свои мысли и представил его благочестию. Но мы отвечали ему на это, что не может быть другого изложения веры, кроме составленного блаженнейшими отцами в Никее; – и это понравилось его величеству. Итак, мы представили ему изложение, подписанное вашею святостью.

Впрочем, и весь народ Константинопольский после этого приходит к нам с просьбою о том, чтобы мы мужественно ратовали за веру, – и мы усиленно старались удерживать их, чтобы не казалось нашим противникам, будто мы сами подали повод к этому. Мы послали к вам еще список изложения, чтобы были два списка, и чтобы вы оба подписали.

Письмо 165. Тех же послание к тем же^[431]

Достоуважаемым и благочестивейшим владыкам епископам, сущим в Ефес., Иоанн^[432], (Иоанн)^[433], Имерий^[434], Павел^[435], Макарий^[436], Апрингий^[437], Феодорит^[438].

В пятый раз мы были приняты (императором). И хотя мы много спорили об еретических «главах» и очень часто с клятвою уверяли благочестивейшего императора, что мы не можем иметь общения с теми, кои противно мыслят, если они не отвергнут эти «главы», а что Кирилла мы не можем принять даже в том случае, если он и отвергнет их, потому что он сделался начальником столь нечестивой ереси; – но не могли нисколько успеть, потому что враги наши тоже упорно настаивают (на своем), а слушающие сих бесстыдно противящихся не обуздывают и не принуждают войти в исследование и рассуждение: – с такою силой они избегают того, чтобы не подверглись испытанию их «главы», и совсем не позволяют рассуждать о них.

Но мы, будучи подкрепляемы вашими молитвами, готовы стоять даже до смерти, не согласны ни принять Кирилла и составленные им «главы», ни входить в общение с ними – прежде, нежели они отвергнут то, что они нечестиво (male) прибавили к вере.

Итак, просим вашу святость мудрствовать одинаково с нами и показать такой же подвиг. Ибо мы ратуем за веру, как единственную надежду, ради которой уповаем насладиться плодами благости Спасителя нашего в будущем веке.

А что касается благочестивейшего и святейшего епископа Нестория, то да будет известно вашему благочестию, что мы хотя и старались начать речь в его пользу, но не могли доселе, потому что при одном имени его все обнаруживают враждебность.

Тем не менее даже и при таких обстоятельствах мы будем стараться сделать это при удобном времени и благорасположении слушателей, если Бог будет содействовать нашим намерениям.

Далее, да будет известно вашей святости и то, что, видя, как приверженцы Кирилла всех увлекли тиранством, обманом, ласкательством и дарами, мы часто умоляли благочестивейшего императора и великолепнейших вельмож^[439] чтобы и нас отпустили на Восток и ваше благочестие могли возвратиться домой (в свои епархии). Ибо мы знаем, что понапрасну медлим, не имея возможности исполнить ваших приказаний, потому что Кирилл повсюду избегает собеседования с нами, зная, что мы можем ясно изобличить его богохульство, заключающееся в его двенадцати «главах».

После многих просьб угодно было благочестивейшему императору повелеть, чтобы каждый из нас возвратился домой (в свои епархии), а Египтянин^[440] и Мемнон Ефесский остались на своих местах. Ибо Египтянин так успел ослепить всех своими прельщениями, что его и после того, как он произвел бесчисленные бедствия, возвращают на свой престол, а тот невинный муж^[441] едва увольняется в место своего пребывания^[442]. Усерднейше приветствуем все сущее с вами братство мы и все, находящиеся с нами^[443].

Иоанн, епископ восточной Антиохии, желаю вам здравствовать во Христе, благочестивейшие и святейшие владыки! – Подобным же образом подписали и прочие.

Письмо 166. Первое прошение легатов, посланное из Халкидона императору (Феодосию II-му)^[444]

Необходимо было просить о том, чтобы словоблагочестия не было извращаемо кем-либо чрез нелепые толкования^[445], в особенности теми, которые получили священство и управление церквами; их (не знаем, каким образом) честолюбие и властолюбие и некоторые холодные обещания довели вдруг до презрения всех христианских заповедей, – и это с тою единственно целью, чтобы угодить человеку, который мечтает и надеется, что он и все, ему помогающие, поступают во всем справедливо. Говорим о Кирилле Александрийском, который одним пустословием внес в святые Божии церкви еретические догматы и надеется утвердить их доказательствами и избежать наказания за грехи, с помощью Мемнона и упомянутого выше заговора епископов.

Посему мы, хотя любим молчание и желаем в прочих делах поступать любомудро, но ныне считаем это молчание и упражнение в этой мудрости вредом для веры и обращаемся с прошением к вам, единственным – после высшей силы – хранителям мира, зная, что вам в особенности прилично заботиться о благочестии, так как до сего времени вы его охраняли и сами взаимно им были охраняемы.

Представляем вам это прошение так, как если бы нам нужно было излагать наше оправдание пред самим святейшим Богом, дабы не подумали, что мы менее других ревностны к вере, но заботясь о благочестии, мы в защиту его слагаем слово. Ибо во времена христианские нет ничего приличнее для священников (sacerdotes), как свидетельствовать (о вере) пред таким верным царем, хотя мы тысячекратно готовы были бы для веры подвергнуть опасности и жизнь и тела свои.

Посему именем Бога (Который все видит) и Господа нашего Иисуса Христа (Который будет судить всех в правде: ср. Псал. IX, 5. 9) и Святого Духа (благодатью коею вы управляете царством), избранных Ангелов (ср. 1Тим. V, 21^[446], (которые вас сохраняют и которых вы увидите некогда предстоящими страшному престолу и всегда приносящими Богу то притрепетное освящение, которое ныне некоторые стараются развратить), молим ваше благочестие уловляемое хитростью некоторых, заграждающих к вам доступ [для других] и утверждающих привнесенные в веру еретические «главы», совершенно чуждые здравым догматам и сходные с еретическими мнениями), да повелено будет, чтобы всякий, кто подпишет эти «главы», или согласится с ними, и после данного повеления не будет опровергать их, был пред всеми обнаружен и подвергнут церковным наказаниям, чем лучше всего ты можешь ратовать за благочестие^[447].

Ибо нет, о, царь! ничего царственнее того, как поборать за благочестие^[448], за которое ты поспешил произвести войну и с Персами и другими варварами, причем Христос даровал тебе славные победы за эту твою ревность к Нему.

Молим же, да будет позволено нам изложить письменно вопросы пред твоим благочестием. Ибо таким образом заблуждающиеся лучше будут узнаны и обличены для всего последующего времени. Если же кто, по нерадению, пренебрегая повелениями, вздумает поступать против заповеди истинной веры, то твоей справедливости и суду нужно будет исследовать^[449], не отвергают ли и самое наименование учителей те, которые, вводя нечто в догматы, отказываются подвергаться испытанию и не хотят подчиниться прежде проповеданному учению, чтобы не быть обличенными в том, что они поступали нечестиво, и не считают этого достойным опровержения, чтобы не остался бесполезным их взаимный заговор. Ибо уже ясно видно по посвящениям (поставлениям на епископские кафедры) некоторых из них за такое нечестие, что иные старались этим заслужить почести^[450] и для сего придумали некоторые другие цели. И это обнаружится еще яснее, и твое благочестие увидит, что, спустя немного времени, они будут делить награду своего предательства, как добычу Христовой веры.

А из нас некоторые, определенные (посвященные) еще благочестивейшим Ювеналием, епископом Иерусалимским, молчали, хотя следовало бороться за каноны, чтобы нам не показаться заботящимися о своей славе. И ныне их такие старания и обманы не безызвестны нам во второй Финикии^[451] и в Аравии. По истине, об них нет нужды заботиться нам, которые лучше предпочли бы лишиться тех самых городов, в коих вверено нам служение, и даже жизни нашей, чем лишиться этой ревности по вере^[452]. Но против их происков мы поставляем суд Божий и вашего благочестия.

Теперь же просим только о том, чтобы сохранено было одно исконное благочестие, чтобы свет православной веры, который, наконец, едва только воссиял при святом Константине, утвержден блаженнейшими дедом и отцом вашего благочестия, а твоим величеством распространен даже между другими, варварскими народами и в народе Персидском, не помрачился ныне внутри самого царского дворца и не померк пред вашею светлостью.

Не два разные учения христианства ты, царь, вводишь в Персии; и наши дела не могут быть чем-нибудь великим^[453], когда мы будем усиливать раздор и когда не будет у них никого, кто бы рассудил; никто не будет следовать двоякому учению и таинству; никто, конечно, не может справедливо отступить от стольких отцов и непорочных святых. Равным образом не должно и предоставлять выгоды царства^[454] тем, которые разногласят между собою, чтобы не явилось от этого какое-нибудь дерзновение у врагов благочестия. И кто может исчислить бесчисленные вредные последствия их раздора?

Если же кто разумение небесных предметов считает маловажным, тому, ведь, нужно бы быть лучшим того, кому Господь дал всю власть мира. Мы же просим о том, чтобы получить суд от твоего благочестия. Да направит Бог ум твой к уразумению того, что исследуется.

Наконец, если ныне что-нибудь препятствует тебе (ибо нам не могут быть известны все дела твоего благочестия), то просим твою светлость о том, чтобы нам можно было возвратиться домой (в свои епархии) благополучно и безопасно. Ибо мы видим, что города, порученные нам, немало терпят от такого промедления (нашего), по вине тех, которые и в делах благочестия, по-видимому, хотят только спорить без всякой пользы^[455].

Письмо 167. Второе прошение тех же, посланное из Халкидона Августу Феодосию (II-му)^[456].

Мы несколько раз – и сами лично и чрез своих посланных – извещали ваше благочестие о том, что учение правой веры подвергается извращению и что, по-видимому, хотят разделить тело Церкви те, которые везде все делают, чтобы попрать всякое церковное установление и всякий императорский закон и все привести в смятение, дабы утвердить ересь, изложенную (провозглашенную) Кириллом Александрийским.

Ибо когда мы были призваны вашим благочестием в Ефес для рассмотрения увеличившихся недоумений и для утверждения евангельской и апостольской веры, изложенной святыми отцами, то те, которые имели частный собор, еще до прибытия всех приглашенных епископов утвердили письменными комментариями «главы», сходные с нечестием Ария, Евномия и Аполлинария. И одних они обманули, других устрашили, иных, обвиненных в ереси, приняли в общение, а тех, которые не были в общении, завлекли к такому общению наградой, наконец, иных преклонили на свою сторону обещанием почестей, которых они недостойны; – и таким образом собрали множество приверженцев, как бы не зная, что доказательством благочестивой веры служит не множество, а истина.

Снова было прочитано послание вашего благочестия великолепнейшим комитом Кандидианом, повелевающее, чтобы возникшие недавно споры были разрешены миролюбиво и братски. Но чтение его в общем собрании всех благочестивейших епископов не принесло никакой пользы.

Потом прибыл знатный магистриан Палладий, принесший другое послание от вашего величества, убеждающее уничтожить все, что постановлено частным образом, затем собрать собор и утвердить истинное учение (догмат). Однако по обычаю не было исполнено и это благочестивое повеление ваше теми, которые на все осмеливаются.

Пришел еще великолепнейший магистр Иоанн, бывший тогда комитом государственных финансов^[457] с новым посланием, объявляющим, что ваше величество издали уже три определения о том, что должно уничтожить все соблазны и всем утвердить одну веру, изложенную в Никее святыми и блаженными отцами. По обыкновению, и этот закон оставлен без исполнения теми, которые над всем смеются.

Ибо и после прочтения его они не оставили своего предприятия и продолжают иметь общение с отлученными и поминают их, как епископов, не соглашаясь отвергнуть вымышленные ко вреду и развращению благочестивой веры «главы», хотя мы их часто призывали к собеседованию, представляя с ясностью содержание еретических «глав».

В этом свидетель наш – великолепнейший магистр^[458], который после третьего и четвертого созыва нас и их на собрания, не смея более продолжать этого, вследствие их противления, призвал нас сюда (в Халкидон).

Мы пришли немедленно, не отдыхая во время пути, сюда, умоляя ваше благочестие и славную консисторию^[459], чтобы т. (наши противники) приняли это состязание о «главах» и явились на собеседование, или же отвергли бы их («главы»), как чуждые правой вере, оставаясь при одном изложении веры блаженных отцов, собиравшихся в Никее.

Но они ничего этого не захотели сделать, а, пребывая в еретическом раздоре, позволяли себе посещать церкви и священнодействовать, между тем как мы столько времени лишены церковного священнодействования (synaxi) и в Ефесе и здесь. Там и тут мы перенесли бесчисленные бедствия, но когда нас побивали камнями, и мы едва не погибали от служителей в монашеских одеждах, – даже и тогда считали это за благо, как охотно переносящие все такое за благочестие.

После всего этого вашему величеству угодно было, чтобы мы и они опять были созваны, а не повинующиеся насильно были принуждены к исследованию догматов. Но когда мы ожидали этого, ваше благочестие отправились в город (Константинополь) и тем, которые обвинялись в ереси и потому были или низложены нами, или лишены общения и подвергнуты церковным наказаниям, приказали прийти в город и отправлять должности священнослужения и церковного^[460] управления. А нам, принявшим такую борьбу за благочестие и претерпевшим за правые догматы всякую опасность, не позволено ни явиться в город, чтобы продолжать дело исследования одолеваемой веры и заботиться о правых догматах, ни отправиться домой (в свои епархии). И вот мы остаемся в Халкидоне печальные, оплакивая Церковь, волнуемую расколом (схизмой).

Посему, не получая никакого ответа, мы нашли необходимым уведомить настоящим посланием ваше благочестие, как пред Богом и самим Христом и Святым Духом^[461], что если кто-нибудь из еретичествующих будет определен в должность прежде нежели будут рассмотрены правые догматы, то необходимо расколется все тело Церкви, при общем разногласии клира и народа. Ибо никто из благочестивых не согласится принять еретичествующих в общение и погубить собственное спасение.

А если это случится, тогда ваше благочестие принуждено будет поступить против своего хотения. Ибо и раскол (схизма) усилится и огорчены будут ратующие за благочестие, не допускающие, чтобы погибли их души и чтобы оставались нечестивые догматы спорщика Кирилла, которые они (его сторонники) хотят оправдать.

Но многие, заботящиеся о благочестии, – все мы из восточного диоцеза, твоей провинции, из диоцезов Понтийского, Асийского, Фракийского, Иллирикского и Италийских, которые послали вашему благочестию сочинение блаженнейшего Амвросия, раскрывающее противное распространяющемуся здесь суеверию, – мы не согласимся принять учение Кирилла.

Посему, чтобы не случилось этого, и ваше благочестие не подверглись еще большим беспокойствам, мы молим, просим, умоляем вас повелеть, чтобы ординации (епископские) не начинались прежде, нежели будет утверждена православная вера, для чего нас и собрало сюда ваше христолюбивое превосходство^[462].

Письмо 168. Третье послание тех же, посланное из Халкидона императору (Феодосию II-му)^[463]

Мы не таких последствий ожидали от призвания (нас сюда) вашим благочестием. Мы призваны были честно, как священники паствы царем, и призваны для утверждения веры святых отцов; поэтому мы и пришли, повинуясь благочестивому царю. По прибытии же мы не менее повиновались и Церкви и не презрели вашего приказания, но с того дня, как пришли в Ефес и до настоящего дня, мы непрерывно следовали вашим повелениям.

Однако наша скромность, по-видимому, нисколько не послужила нам в пользу в этом веке, но, как видим, еще более повредила нам. Ибо мы, действующие так, до настоящего дня были удерживаемы в Халкидоне, а теперь увольняемся домой (в свои епархии); те же, которые все привели в смятение и весь мир наполнили возмущением, которые стараются разделить церкви и открыто гонят благочестие, – они отправляют священнические должности и, по их мнению, имеют право посвящения, крайне не законно ими присвоенное, производят в церкви возмущения и то, что дано в пользу бедных, издерживают на своих воинов.

Но ты поставлен царем не над ними только, а и над нами. Ибо Восток, в котором всегда сияла правая вера, составляет немалую часть твоего царства, а с ним и другие провинции и диоцезы, из которых мы (сюда) были собраны.

Посему ваше величество пусть не пренебрегает дальше верою, которую другие растлевают, – ту самую, в которую крестились вы и ваши предки, в которой заложены основания Церкви, ради которой святейшие мученики с радостью претерпели бесчисленные роды смерти, силою которой вы победили варваров и низвергли тиранов, а равно и ныне ведете войну, покоряя Африку. Бог будет помощником вам во всем, если вы будете заботиться о благочестивых Его догматах и не позволите расторгать тело Церкви; а оно расторгнется, если возобладает мнение, привнесенное в веру Кириллом и утверждаемое другими еретиками.

Об этом мы часто свидетельствовали пред Богом и в Ефесе и здесь и убеждали ваше благочестие, отдавая пред вами отчет в этом, как пред Богом всяческих. Ибо Он требует этого от нас, как учат божественные Писания, пророческие и апостольские. Вот и блаженный Павел восклицает: завещаю пред Богом оживляющим мертвыя, и Господом нашим Христом Иисусом свидетельствовавшим при Понтийстем Пилате доброе исповедание (1Тим. VI, 13). Иезекиилю также Бог повелел возвестить народу и присовокупил угрозу, говоря: аще не возвестиши ему, крове его от руки твоея взыщу (Иезек. III, 18). Итак, страшась этого суда, мы нашли необходимым снова донести вашему величеству, что те, которым позволено иметь церкви, учат в церквах тому же, чему учили Аполлинарий^[464], Арий и Евномий, незаконно и вопреки правилам священствуют и погубляют души приходящих к ним, если только кто-нибудь захочет слушать их: ибо по благодати Божией, пекущейся о всех людях и желающей спасти всех (1Тим. II, 4), самая большая часть народа остается еще невредима и заботится о благочестивых догматах; но за нее-то мы особенно и скорбим. Мучимые страхом, чтобы возникшая зараза мало-по-малу не охватила многих, и зло не сделалось бы всеобщим, мы уведомляем и не перестаем уведомлять о сем вашу светлость, прося ваше величество внять нашим мольбам и не позволять никаких прибавлений к вере святых отцов, которые собирались в Никее. Но если и после этой просьбы нашей ваше благочестие не примет под защиту это учение, которое дано (установлено Никейскими отцами) перед Богом^[465], то мы отрясем даже прах от ног (Матф. X, 14. Марк. VI, 11. Лук. IX, 5) и воскликнем с блаженным Павлом: чисты есмы от крове вашея (Деян. XVIII, 6. XX, 26). Ибо с того дня, как мы пришли на сей «знаменитый» собор, мы ни днем, ни ночью не перестаем свидетельствовать об этом пред царем, вельможами (principibus), воинами, священниками и мирянами, чтобы не оставить преданной нам отцами веры^[466].

Письмо 169. Послание Феодорита, епископа Кирского, писанное из Халкидона Александру (епископу) Иерапольскому^[467]

Мы не оставили ни одного рода человеколюбия, строгости, увещания, воззвания, каким мы не воспользовались бы пред благочестивейшим царем и славною консисторией^[468], свидетельствуя пред всевидящим Богом и Господом нашим Иисусом Христом, имеющим судить вселенную в правде (2Тим. IV, 1; Деян. XVII, 31), и пред Святым Духом и избранными ангелами (1Тим. V, 21)^[469] о следующем: да не будет оставлена в небрежении вера, которая растлевается теми, кто дерзнул принять еретические догматы и подписать их, также и то: пусть будет предписано, чтобы изложена была лишь одна вера – так, как в Никее, и отвергнута введенная ко вреду и погибели благочестия ересь. Однако даже до настоящего дня ничего мы не могли сделать, ибо слушатели колеблются то туда, то сюда.

Впрочем, и нас ничто не могло убедить к тому, чтобы отстать от своего намерения, но по милости Божией мы не оставили дела. Мы с клятвою убеждали благочестивейшего царя нашего, что нам невозможно примириться с Кириллом и Мемноном^[470], и что мы не можем войти в общение с теми, которые прежде не отвергнут еретических «глав».

Таково наше намерение, но те, которые своих си ищут, а не яже Иисуса Христа (Филипп. II, 21), стараются, чтобы им примириться с нами против нашей воли. А мы не заботимся об этом. Бог знает наше намерение, испытывает нашу добродетель и не подвергает наказанию нас за то, что происходит против нашей воли.

Что касается друга (Нестория), то да будет известно твоей святости, что, если мы когда-нибудь только упомянем о нем – пред благочестивейшим ли царем или пред славною консисторией^[471] -, нас тотчас обличают в отпадении – так сильна вражда против него всех, здесь находящихся! И это крайне прискорбно. Благочестивейший царь преимущественно перед всеми другими возмущается его именем и прямо говорит: «Пусть никто не говорит мне о нем. Ведь однажды он сам дал уже образец»^[472]. Тем не менее, однако же, до тех пор пока мы здесь будем оставаться, мы не перестанем всеми силами заботиться в его пользу, зная о причиненной ему нечестивыми несправедливости.

Мы стараемся также и о том, чтобы нам освободиться отсюда и освободить ваше благочестие. Ибо здесь нам нельзя ожидать ничего доброго, поскольку сами судьи все надеются на золото и утверждают, что одно естество во Христе – Божеское вместе и человеческое.

Но народ весь по милости Божией хорошо расположен и усердно приходит к нам. Мы начали даже рассуждать с ними и составили весьма великие собрания, и в четвертый раз рассказали им о молениях твоего благочестия о вере. Они слушали с таким удовольствием, что не уходили даже до седьмого часа, а оставались до солнечного зноя. В большом дворце с четырьмя портиками собралось великое множество, и мы проповедовали сверху, с возвышения возле самой кровли.

Но весь клир с «добрыми» монахами показал себя сильно неприязненным к нам, так что бросали друг в друга камнями, когда мы возвращались из Руфиниан^[473] после прибытия благочестивейшего императора, и многие бывшие с нами изранены были мирянами и лжемонахами.

Благочестивейший царь узнал, что против нас^[474] собиралось множество народа, и, встречаясь с нами наедине, говорил: «Я знаю, что вы делаете нехорошие собрания». На это я ему отвечал: «Так как ты дал смелость говорить, то выслушай милостиво: справедливо ли, что еретикам, лишенным общения, позволено священнодействовать^[475] в церквах, а нам, ратующим за веру и потому лишенным другими общения, нельзя даже входить в церковь?» В ответ он спросил: «Что же я должен делать»? Я ответил ему: «То же, что сделал в Ефесе твой комит государственных финансов^[476]. Заметив, что некоторые делают собрания, а мы не собираемся, он укротил их, сказав: если не усмиритесь, я не позволю делать собраний ни той, ни другой стороне». И твоему благочестию надлежало бы приказать здешнему епископу, чтобы он не позволял делать собраний ни им, ни нам до тех пор, пока не соберемся все вместе, дабы всем стал известен ваш справедливый приговор. На это он сказал: «Я не могу приказывать епископу», а я ответил: «Следовательно, и нам не можешь приказывать, и мы возьмем церковь и будем собираться, и (тогда) ваше благочестие узнает, что на нашей стороне гораздо больше народа, нежели на их стороне». При этом мы сказали ему, что наши собрания не заключают ни чтения Священного Писания, ни (литургического) приношения, но одни только молитвы за веру и за ваше величество и еще собеседования о вере. Он одобрил и после не запрещал делать это.

Таким образом, увеличивается собрание народа, приходящего к нам и с удовольствием слушающего наши поучения (doctrinas). Почему пусть молится ваше благочестие, чтобы дело наше окончилось так, как угодно Богу. А мы при нерадении властей ежедневно подвергаемся козням монахов и клириков.

Письмо 170. Послание епископу Руфу некоторых «восточных», которые были посланы в Константинополь^[477]

Боголюбезнейшему и преподобнейшему сослужителю Руфу Иоанн, Имерий, Феодорит и прочие епископы о Господе радоватися.

Благочестие и церковный мир, по нашему мнению, весьма много потерпели вреда по причине отсутствия твоей святости. Ибо если бы вы были здесь, то утихли бы происшедшие возмущения и дерзостные бесчиния, – и вместе с нами вы победили бы ереси, внесенные в православную веру и евангельское и апостольское учение, которое дети преемственно получали от отцов и сохранили даже до нас. Это мы говорим не без причины, а узнав о твоем намерении из послания твоего богочестия к Юлиану, боголюбезнейшему и святейшему епископу Сердикскому^[478]. В этом послании содержится достодолжное увещание к сему благочестивейшему епископу «поборать за веру, изложенную блаженными отцами, собиравшимися в Никее, и не позволять произносить на их учение какой-либо укоризны или нарекания, потому что в нем заключается все нужное для того, чтобы и истину показать и ложь изобличить».

Такое увещание твоего преподобия было справедливо, истинно и благочестиво, и получивший ваше послание последовал вашему совету.

Но многие из пришедших на собор, – по слову пророка, – уклонишася и неключими быша (Псал. ХШ, 3). Ибо, оставив веру, принятую от святых отцов, подписали двенадцать «глав» Кирилла Александрийского, проникнутых зломыслием Аполлинария и сходных с нечестием Ария и Евномия, и всех, не принимающих столь явного нечестия, анафематствуют. Против такой пагубы для веры мужественно восстали как мы, пришедшие с «Востока», Так и другие, собравшиеся из разных диоцезов для того, чтобы утвердить веру, изложенную блаженными отцами в Никее. Ибо в ней, – как известно твоей святости, – содержится все нужное для наставления в евангельских догматах и для изобличения всякой ереси.

За нее мы ратуем непрерывно, испытывая всякого рода и радости и печали жизни, чтобы сохранить неповрежденным это наследие, полученное от отцов. По этой причине мы низложили Кирилла и Мемнона, – первого, как ересеначальника, – второго, как содейственника его, помогавшего ему во всем при укреплении и утверждении тех («глав», которые составлены к погибели церквей; а прочих, которые осмелились подписать и согласились принять противные вере догматы, мы лишили (церковного) общения до тех пор, пока они не анафематствуют их («главы») и не обратятся к вере собиравшихся в Никее (святых отцов).

Но наше великодушие нисколько не вразумило их. Ибо и до сего дня они защищают те развращенные догматы и преступили каноническое правило, которое ясно заповедует: «если какой-либо епископ, низверженный из своего сана собором, или пресвитер, или диакон – своим епископом, осмелится совершить священную службу и не подчинится суду собора, то нет таковому оправдания – даже и от другого собора, но и все, входящие в общение с ним, должны быть совершенно отлучены от Церкви»^[479]. Такому определению подверглись и низложенные и лишенные (церковного) общения. Ибо, как только они узнали о своем низложении и отлучении, тотчас начали священнодействовать и до сих пор продолжают совершать таинства, как бы не веруя Тому, Кто сказал: елика аще свяжете на земли, будут связана на небеси (Матф. XVIII, 18). Мы еще в самом начале думали сообщить об этом твоей святости, но, надеясь на какую-нибудь перемену этих печальных обстоятельств, терпели до настоящего времени, однако обманулись в этой надежде. Ибо они не перестали ратовать за эту нечестивую ересь и не слушают внушений благочестивейшего царя. Ведь пять раз он убеждал как их, так и нас и повелел им или отвергнуть «главы» Кирилла, как противные вере, или принять состязание за них и показать, что они («главы») согласны с исповеданием святых отцов. Мы имели в готовности изобличения, которыми доказали бы, что они («главы») прямо противоречат учителям православия и в сильной степени сходны с учением еретиков. Ибо посеявший эти злые семена (Кирилл) учит в них, что страдало божество Единородного Сына Божия, а не человечество, которое Он принял ради нашего спасения; между тем божество, воплотившись, усвоило себе эти страдания, как страдания своего тела, но само в собственном своем естестве нимало не страдало. К этому он (Кирилл) прибавляет, что из божества и человечества произошло одно естество, ибо выражение: Слово плоть бысть (Иоан. I, 14) объясняет так, будто божество подверглось некоторой перемене и изменилось в плоть. При этом он еще анафематствует тех, кто различает евангельские и апостольские слова о Владыке Христе и уничижительные относит к человечеству, а богоприличные к божеству Христову. Но это делали ариане и евномиане, которые, умствуя таким образом и уничижительные ради домостроительства выражения относя к божеству, не усомнились утверждать, что Бог-Слово есть создание и творение, и что Он другой субстанции и не подобен Отцу. Всякий легко может видеть, какое богохульство происходит из этого учения. Ибо при этом вводится смешение естеств, и Богу-Слову приписываются слова: Боже мой, Боже мой, Вскую мя оставил (Псал. XXI, 1. Матф. XXVII, 46), также слова: Отче, аще возможно, да мимо идет чаша сия от Мене (Матф. XXVI, 39), потом голод, жажда, укрепление Ангела (Лук. XXII, 43) и слова: ныне душа моя возмутися (Иоан. XII, 26), еще: прискорбна есть душа моя даже до смерти (Матф. XXVI, 38. Марк. XIV, 34) и все прочее подобное, относящееся к человечеству Господа; но все это, как всякий легко может видеть, явно сходствует с учением Ария и Евномия. Ибо они, не в состояний будучи согласить двух естеств, страдания и уничижительные выражения приписывают, как выше сказано, божеству Христову. Да будет известно твоему богочестию, что арианствующие учители в настоящее время ничему другому не учат в своих церквах, как тому, что проповедывавшие (прежде) единосущие соглашаются ныне с Арием, и что (якобы) истина (арианства) после долгого времени наконец воссияла.

Но мы продолжаем исповедовать догматы блаженных отцов, собиравшихся в Нике., и тех, кои после них просияли учением, – Евстафия Антиохийского, Василия Кесарийского, Григория, Иоанна, Афанасия, Феофила, Дамаса Римского, Амвросия Медиоланского и прочих, согласно с ними учивших, потому что они, следуя евангельским, апостольским и пророческим речениям (догматам), предали нам точное правило православия. Это правило стараемся соблюсти неизменным и неподвижным все мы, живущие на «Востоке», а равно Вифинийцы, Пафлагоняне, вторая Каппадокия, Писидия, Фессалия, Мизия и Родоп и весьма многие другие из различных епархий. Известно также что Италийцы не принимают этого новшества; ибо боголюбезнейший и святейший Мартин^[480], епископ Медиоланский, послал нам письмо, а благочестивейшему царю выслал книгу блаженного Амвросия о вочеловечении Господа, в которой содержится учение, противное этим еретическим «главам».

Да будет известно твоей святости и то, что Кирилл и Мемнон не удовольствовались тем, что извратили православную веру, но попрали еще и все каноны. Ибо тех, кто в разных епархиях и диоцезах лишен был (церковного) общения, они тотчас же приняли в общение, а равно и других, обвиненных в ересях и учащих одинаково с Келестием и Пелагием (ибо они евхиты или энтузиасты) и потому лишенных (церковного) общения главою диоцеза, или митрополитом, они приняли в общение, презрев правила церковного, благочиния, и, набрав себе отовсюду толпу, стараются утвердить свое учение более тиранством, нежели благочестием. Не имея благочестия, они по необходимости измыслили для себя другую силу, т.е. оружие человеческое, и вздумали ратовать против веры отцов обилием денег. Но при помощи твоего преподобия, с обычною ревностью защищающего веру, им ничто не поможет.

Итак просим тебя, святейший владыко, удаляться от общения с теми, которые с такою дерзостью ввели ересь, и объявить всем – и ближними дальним, что это те самые «главы», за которые треблаженный Дамас низложил Аполлинария, Виталия и Тимофея, как еретиков; что не должно простодушно верить посланному от него (Кирилла) посланию, в коем он прикрыл еретические мысли видом благочестия, ибо в своих «главах» он открыто обнаружил свое нечестие и посему тех, кто иначе мыслит, дерзнул анафемствовать, а в послании задумал коварно обмануть простейших хитростью.

Итак, ваше преподобие да не пренебрежет этим делом, чтобы впоследствии, когда эта ересь утвердится, не скорбеть напрасно и не мучиться тем, что не можете защитить благочестия.

Мы послали еще список сочинения, представленного нами благочестивейшему и христолюбивому царю нашему и содержащего в себе веру святых отцов Никейских, где мы опровергаем нововведенные «главы» Кирилла, которые считаем чуждыми православной веры.

Так как, вследствие повеления благочестивейшего царя, нас только восемь человек пришли в Константинополь, то мы приложили еще копию с наставления (τὸ ἴσον τοῦ τόμου), данного нам святым собором^[481], из которого можете узнать перечисленные в нем епархии. Их узнает твое преподобие из подписей митрополитов. Приветствуем все находящееся с тобою братство.

Письмо 171. Феодорита (епископу) Антиохийскому Иоанну после примирения^[482]

«Так как Бог управляет премудро, промышляя о нашем согласии и заботясь о спасении народов, то Он предуготовил нам собраться воедино и показал расположения всех согласными одни с другими. Ибо, прочитавши сообща египетские письма и исследовав в точности смысл их, мы нашли, что отправленные оттуда (письма) согласны со сказанным нами и явно противны двенадцати «главам», которым, как чуждым благочестия, мы остались противниками доныне: ведь они содержали в себе то, что Слово Божие плотски сделалось плотью и по ипостаси приняло соединение и смешение по соединению естественному и что Бог-Слово сделался перворожденным из мертвых; разделение же изречений, употребляемых (в Писании) о Господе, они отвергали; к тому же они содержали и другие, чуждые апостольским семенам, отпрыски еретических плевелов. Те же письма, которые отправлены ныне, украшаются евангельским благородством (превосходством)». Ибо в них Господь наш Иисус Христос признается совершенным Богом и совершенным человеком; допускаются в них (письмах) два естества, их различие и неслиянное соединение, происшедшее не по срастворению или смешению, но неизреченно, боголепно и при сохранении свойств естеств без смешения; утверждается, что Бог-Слово бесстрастен и неизменяем, а храм страстен и был предан смерти на малое время и потом восстановлен силою соединенного (с ним) Бога; наконец, исповедуется, что Дух Святой не от Сына или чрез Сына имеет бытие, но исходит от Отца, называется же собственным Сыну, как единосущный Ему. Усмотрев таковую правоту в этих письмах, мы прославили (Бога), уврачевавшего косноязычных (Иса. XXXV, 6) и преложившего нестройные звуки в приятное согласие (ср. Иса. XXIX, 24. XXXII, 4).

И немного ниже: Прочитавши эти священные слова ваши и нашедши, что и мы мыслим так же (ибо, един Господь, едина вера, едино крещение: Ефес. IV, 5), мы прославили Спасителя всяческих Бога, сорадуясь друг за друга, потому что и ваши и наши церкви имеют (теперь) веру, согласную с богодухновенными Писаниями и с преданием святых отцов.

Письмо 172. Письмо Феодорита Несторию^[483]

Господину моему достопочтеннейшему, и благочестивейшему, и святейшему [любезнейшему и досточтимому, святому] отцу епископу Несторию Феодорит о Господе радоватися.

Что я не увеселяюсь городскою жизнью и не связан ни морскою заботой, ни славой, ни иными престолами (nec aliis sedibus)^[484], об этом, я думаю, знает твоя святость. Ибо хотя и ничего другого, то уже самого одиночества города, управлять которым мне выпал жребий, достаточно, чтобы научить меня этому любомудрию. А в нем не одиночество только, но весьма много тревожных обстоятельств, которые могут сделать ленивыми даже тех, кто весьма радуются им.

Итак, пусть никто не убедит твою святость в том, что я из желания епископского седалища закрывая свои глаза [с закрытыми глазами] принял египетские письма как православные [как правые догматы]. Ибо, говоря по самой справедливости, я довольно часто их перечитывал, тщательно разбирал и нашел, что они свободны от еретической негодности, и убоялся наложить на них какое-нибудь пятно, ненавидя, конечно, – подобно кому-нибудь другому, – отца этих писем (Кирилла Александрийского) как виновника возмущений во Вселенной. И я надеюсь не потерпеть никаких наказаний по благодати Его в день суда, потому что праведный Судия испытывает намерение (каждого).

С тем же, что несправедливо и противозаконно совершено было против твоей святости, я не позволю себе согласиться и тогда, если бы кто-нибудь отсек мне обе руки, – при помощи мне Божественной благодати, поддерживающей немощь души.

Это я письменно сделал известным и тем, которые требовали; отправил также твоей святости ответ на написанное к нам, чтобы ты знал, что никакое время по милости Божией не изменило нас и не научило быть многоногими или превращающимися в разные виды^[485], из которых первые подражают по своему цвету (по окраске) камням, а последние – листьям.

Я и находящиеся со мною весьма много приветствуем в Господе все братство, находящееся с тобою (с твоим благочестием).

Письмо 173. Письмо монаху Константинопольскому Андрею^[486]

«Верен Бог, Который не попустит ни нам, ни вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы мы могли перенести» (1Кор. X, 13). И Он уже отразил ложь, хотя еще и ныне исследуется (разбирается) как опровергнутое утверждение лжи, так и обнаруженное могущество истины. Ведь вот и те, которые по нечестивому умствованию смешивали естества Спасителя Христа, дерзали проповедывать только одно естество и усвояли страдания божеству, почему даже насмехались над святейшим и достопочтеннейшим первосвященником Божиим Несторием: эти самые, – когда челюсти их были обузданы как бы уздою и удилами, по выражению пророка (Псал. XXXI, 9), а они приведены от ложного к правому, – опять признали истину, пользуясь утверждением (тезисом) того (т.е. Феодорита), кто выдержал войны за истину. Ибо вместо одного естества они исповедуют в настоящее время два (анафематствуя тех, которые проповедовали смешение или слияние их), почитают божество Христово бесстрастным, объясняют, что страдания принадлежат плоти, и разделяют евангельские выражения, возвышенные и богоприличные приписывая божеству, а уничижительные относя к человечеству. Такие сведения принесены нам египетскими письмами (scripta аb Egypto)^[487].

Письмо 174. Письмо епископу Никомидийскому Имерию^[488]

Сообщаем твоей святости о нашем решении, что, – по прочтении посланных из Египта писем и после многократного обсуждения их у нас, – мы нашли их согласными с учением Церкви и признали, что они противны двенадцати «главам», каковые мы и продолжали опровергать даже до настоящего времени.

Посему мы решили, – если только ваша святость получит вверенные ей Богом церкви, – войти в общение с Египетскими и Константинопольскими епископами, а равно и всеми другими, о которых известно, что они вместе с ними боролись против нас, так как они объявили, что держатся нашей или – лучше – апостольской веры; но во всяком случае «мы не должны давать согласия на осуждение достопочтенного и святейшего Нестория, которое, – говорят, – сделано»^[489].

Ибо если мы считаем действительно несправедливым и нечестивым, когда за те же самые преступления, в которых был виновен и его союзник, последнему оказывают снисхождение, а для того затворяют двери милости; то гораздо больше несправедливо и нечестиво предавать смерти невинного. Пусть знает твоя святость, что мы соглашаемся войти в общение с ними не прежде, как вы снова получите ваши церкви^[490]. Это не я один, но и все святейшие епископы области нашей (nostrae regionis) постановили на бывшем соборе.

Письмо 175. Александру (епископу) Иерапольскому^[491]

«Я и прежде предсказывал твоей святости, что если будет осуждено учение (dogma) господина моего достопочтенного и святейшего Нестория, то и я не буду иметь общения с теми, которые это сделают»^[492]. Итак, если твоей святости будет угодно, чтобы я изложил это в письмах, которые отправляются в Антиохию, да будет так. Посему пусть не медлить она (твоя святость), умоляю, припадая к твоим стопам.

Письмо 176. Тому же Александру (Иеропольскому) после того, как (Феодорит) узнал, что Иоанн Антиохийский анафематствовал учение Нестория^[493]

Да не будет сокрыто от твоей святости, что, прочитавши письмо, которое отправлено императору, я весьма восскорбел душею: ибо ясно сознаю, что написавший его, мысля то же самое, без всякого разграничения (разных пунктов) и (потому) несправедливо осудил того, который ничего не признавал и ничему не учил – кроме здравого учения. Но внесенное (в это письмо) анафематство, – пусть оно способно смутить читателя более, чем самое согласие на осуждение того (Нестория), – доставляет однако же и некоторое утешение, так как оно сделано не без ограничений, а с некоторою осторожностью. Оно не говорит: «анафематствуем учение его» (Нестория), но (говорит): «все, что он говорил или мыслил иначе, чем как это содержит апостольское учение».

Письмо 177. Письмо епископу Самосатскому Андрею^[494]

Великолепный муж Аристолай прислал из Египта магистриана^[495] с письмами Кирилла, в которых последний анафематствует Ария, Евномия и Аполлинария, а равно и тех, которые считают божество Христа страстным и допускают слияние или смешение двух естеств: – всем этим мы обрадованы, хотя он и уклонился от нашего предложения.

Он требует также подписи сделанного недавно осуждения и того, чтобы анафематствовалось учение святого епископа Нестория. Но твое благочестие пусть знает, что если кто-нибудь без ограничений^[496] анафематствует учение этого святейшего и достопочтенного епископа, тот анафематствует как бы самое благочестие.

«Посему, если и нужно, чтобы мы анафематствовали что-либо, то нам следует анафематствовать тех, которые называют Христа простым человеком, или тех, которые разделяют одного Господа нашего Иисуса Христа на двух сынов и которые отрицают его божество: ибо это со всею готовностью (cum omni satisfactione) анафематствует каждый из благочестивых. Если же они желают, чтобы мы без ограничений (indeterminate) анафематствовали и мужа, судьями которого мы не были, и его учение, каковое признаем правым, то, – по моему мнению,– мы поступим нечестиво, исполнивши это. Я полагаю, что это угодно и твоей святости, поскольку ты – превосходный поборник благочестия и истинный и опытный (accomodatus) учитель православия».

Письмо 178. Письмо (епископу) Иеропольскому Александру^[497]

«Я думаю, что больше всего удовлетворен господин мой святейший и достопочитаемый епископ Иоанн тем, что я никоим образом не склонялся дать свое согласие на осуждение господина моего святейшего и достопочитаемого (боголюбезнейшего) епископа Нестория^[498]или нарушить общее обещание, которое было постановлено (всеми нами) в Тарсе, Халкидоне и в Ефесе»^[499]. Ибо он помнит и то, что недавно в Антиохии, после нашего удаления, он заимствовал у нас. Итак, пусть никто не обманывает твою святость, что я, – конечно, при содействии и укреплении Бога, – соглашался когда-либо сделать это^[500].

А те догматы Кирилла, которые он изложил ныне в послании в Веррию, мн. кажутся не только не превратными, но и противными как «главам», так и другим сочинениям его. Это же я писал и господину моему святейшему и боголюбезнейшему епископу Акакию^[501]. Если бы я мог, я пришел бы побеседовать с твоею святостью. Я желал бы поговорить о том, что в них («главах» Кирилла Александрийского) поистине сокрыто нечто такое, что чуждо евангельскому учению. Я говорю так не потому, чтобы считал это (новое представление Кирилла Александрийского) достаточным кому-либо для общения с ним: ибо нужно ясно изложить согласное с Никейскою верой и подписать как ему, так и тем, которых мы примем в общение. Твоей святости да будет ведомо, что, сколь далеко я ни нахожусь, я считал бы приятным прийти, чтобы приказать архимандриту моего монастыря относительно постройки келлии для меня, ибо он должен был находиться там в те дни.

Письмо 179. Письмо Кирилла (Александрийского) Иоанну, епископу Антиохийскому против Феодорита^[502]

На основании донесений пресвитера Даниила (Кирилл) жалуется на клеветы Феодорита и на его безумное к нему (Кириллу) отношение и настаивает на том, что должны быть обузданы безрассудные порывы этого своевольнейшего человека.

Я думал, что благоговейнейший Феодорит вместе с остальными богочестивейшими епископами стер с себя пятно новых суетных учений Нестория. Ведь я полагал, что, написав однажды, он уже возлюбил мир и что, получив в ответ приветствия с моей стороны, он и сам уже устранил то, что, по-видимому, является препятствием к соглашению. Но, – как передал мне благоговейнейший пресвитер Даниил, – он до сих пор упорно не оставляет прежнего и придерживается хулений того (Нестория), а это очевидно, раз он не анафемствовал (Нестория) и не согласился подписать его низложение. И пусть твое преподобие дозволит мне, говорящему из чувства любви, такое дерзновение: по какой причине так упорствуют некоторые следовать достолюбезному примеру твоего богочестия даже и в том, что ты сделал соборно^[503], но – как небрегущие стадом (собором)^[504] – делают только то, что им самим угодно? И если правда то, о чем я получил известия, то следует тебе, достопамятный богочестивейший муж, употребить в дело принудительные средства твоего богочестия.

Письмо 180. Послание Феодорита (как некоторые думают) Домну^[505], епископу Антиохийскому, писанное после того, как умер Кирилл, епископ Александрийский^[506]

Наконец, хотя и поздно, умер злой человек. Ибо добрые и благодетельные люди переселяются туда прежде времени, а злые живут весьма долговременно.

Я думаю, что промыслительный Раздаятель всех благ раньше времени избавляет первых от человеческих скорбей и, как победителей, освобождает от борений и переводит в лучшую жизнь; жизнь эта – бессмертная, без печали и беспокойства – обещана в награду тем, которые борются за добродетель. Любителям же и совершителям зла Он попускает дольше пользоваться настоящею жизнью или для того, чтобы они насытились злобою и после научились добродетели, или для того, чтобы терпели наказание и в этом мире, за свои вредные нравы обуреваясь в течение долгого времени горестными и бедственными волнами настоящей жизни.

А его, несчастного (Кирилла Александрийского), Правитель душ наших не оставил, подобно другим, далее наслаждаться тем, что кажется увеселительным, но, зная злобу этого мужа, ежедневно возраставшую и вредившую телу Церкви, отторг, словно некую язву, и отъял поношение от сынов Израиля (1Цар. XVII, 26).

Отшествие его обрадовало оставшихся в живых, но опечалило, может быть, умерших, – и можно опасаться, чтобы они, слишком отягченные его сообществом, опять не отослали его к нам или чтобы он не убежал от тех, которые отводят его (в подземный мир), как тиран циника Лукиана^[507].

Итак, надо позаботиться (и твоей святости нужно особенно предпринять эту поспешность) приказать обществу носильщиков умерших положить какой-нибудь величайший и тяжелейший камень на гробницу, чтобы он (Кирилл) опять сюда не пришел и снова не стал доказывать нетвердые мнения.

Пусть он возвещает новые догматы находящимся в аду и пусть там разглагольствует днем и ночью, как хочет. Ибо мы не боимся, чтобы он и их разделил, говоря публично против благочестия и окружая смертью бессмертное естество. Ведь его закидают камнями не только те, которые научены Божественному, но также и Немврод, и Фараон, и Сеннахирим, и всякий подобный им противник Бога.

Но я без причины стал бы говорить много: ибо он, несчастный, молчит поневоле. Изыдет, говорит Писание (Псал. CXLV, 4), – дух его, и возвратится в землю свою: в тот день погибнут вся помышления. Он же имеет и другое молчание. Ибо обнаженные дела его связывают язык, зажимают рот, обуздывают чувство, заставляют молчать, принуждают клониться к земле.

Посему я плачу и рыдаю о несчастном, ибо весть о его смерти доставила мне не чистое удовольствие, а смешанное с печалью. Я радуюсь и услаждаюсь, видя общество церковное освобожденным от такого рода заразы; но печалюсь и рыдаю, помышляя, что он, жалкий, не успокоился от зол, но умер, покушаясь на бόльшие и худшие. Ибо он, как говорят, бредил возмутить и царствующий город, и снова противоборствовать благочестивым догматам и обвинить твою святость, почитающую их. Но Бог видит и – не презрел: «Он наложил узду на его уста и удила на его губы и возвратил его в землю, из которой он взят» (Иса. XXXVII, 29). Да будет же, по молитвам твоей святости, чтобы он снискал милосердие и прощение и чтобы безмерная милость Божия победила его злобу.

Прошу твою святость освободить нас от смущений душевных. Ибо многочисленные и разнообразные слухи несутся со всех сторон и смущают нас, возвещая общие бедствия. Некоторые говорят, что и твое благоговение против воли отправляется в народное собрание. Я доныне презирал как ложное то, что разглашается; а так как увидел, что все говорят одно и то же, то счел необходимым узнать истину от твоей святости для того, чтобы нам или посмеяться над этим как ложным, или по справедливости оплакать как истинное.

Письмо 181. Письмо Абундию, епископу Команскому (Comensem episcopum)^[508]

Господину моему, истинно любезному и святейшему брату Абундию Феодорит (желает) о Господе радоватися.

Я узнал, что ваше благочестие сохраняет благочестивым умом истинную и апостольскую веру, и возблагодарил всемогущего Бога, что подвергшаяся опасности вера возобновляется вашею святостью и выходит на свет.

И как некогда при потопе Ной и его сыновья явились семенем рода человеческого, так и в настоящее время остались западные отцы, чтобы чрез них святые восточные церкви сохранили истинную веру, которую пыталась опустошить и пожрать совершенно безбожная и новая ересь. Посему уместно повторить теперь пророческое слово: аще не 6ы Господь Саваоф оставил нам семене, яко Содома убо были и яко Гоморру уподобилися быхом (Иса. I, 9), ибо в этой нечестивой ереси гнев Божий послал на нас как бы некоторый потоп и войну.

Ныне же мы исповедуем явление Спасителя нашего во плоти человеческой, одного Сына Божия и совершенное божество и совершенное человечество; мы не разделяем на двух сынов одного Господа нашего Иисуса Христа, ибо Он един, но только признаём различие Бога и человека и утверждаем, что Тот от Отца, этот же от семени Давида и Авраама, согласно божественным Писаниям, а равно и то, что божественное естество бесстрастно, тело же прежде было страстным, но ныне и оно стало чуждым страдания, ибо посл. воскресения оно сделалось свободным от всякого страдания.

Это мы нашли и в письмах святейшего и благочестивейшего архиепископа, господина нашего Льва, ибо мы прочитали то, что он написал святой и блаженной памяти Флавиану, и возблагодарили Господа нашего человеколюбивейшего Бога, что обрели защитника и поборника истины.

И я выразил согласие с этими письмами, сравнил с моим письмом экземпляр их, под которым я даже подписался, и отсюда дознал, что следую апостольским правилам, т. е. истинным догматам, доселе остаюсь при них и состязаюсь за них (ideo bellum patior)^[509].

Согласились с ними господин мой Ива и господин мой Акилин, против которых изобретатели новой ереси вооружили могущество императоров.

Оставалось бы еще одно, чтобы вы вместе со святейшими мужами подавали помощь святой церкви и постарались прекратить угрожавшую (нам) нечестивую войну. Итак, поражайте безбожную секту, которая воздвигнута против благочестия, и возвратите церквам прежний мир, чтобы получить за это плоды апостольских трудов от Господа, Который обещал в вознаграждение именно такие плоды.

Приветствую чрез вашу святость всех благочестивейших пресвитеров, достопочтенных диаконов и братьев; мы и все, которые у нас, также приветствуем ваше благочестие^[510].

Письмо 182. Епископу (Селевкийскому в) Исаврии Василию

Посылая много писем твоему благочестию, я получаю мало, а причины этого не знаю, ибо не решаюсь упрекнуть (вас) в лености. Я ведь стараюсь писать чрез каждого уходящего отсюда к вам, считая вредом (для себя) подобное молчание и желая собрать (от вас) достолюбезное богатство плодов любви. Свидетельством этого служит и настоящее письмо: ибо, не подучив письма твоего преподобия чрез боголюбезнейшего епископа Павла, я однако же пишу, обнимаю возлюбленную для меня главу и прошу, чтобы в письмах (мне) получить (от тебя) равное, в молитвах – большее. Я ведь превозношусь, что получаю многую прибыль от ваших молитв.

Письмо 183. (II). Епископу Анкирскому Евсевию

Не ложно обетование Бога и Спасителя нашего: а обещал Он, что во всю вселенную изольется учение боговедения (Матф. XXIV, 14. Деян. I, 8),-и слово это ясно подтверждается делами. Ибо не только народами (языческими), городами, деревнями, полями и крайними пределами (вселенной; управляют питомцы благочестия и удостоившиеся священства, но даже и отряды войск, живущие в городах и деревнях, имеют освященных пастырей (ἀφιερωμένους νομέας). Один из таковых есть благоговейнейший диакон Агапит. Он хвалит город, – митрополию нашей «епархии» (τὴν τῆς ἡμετέρας ἐπαρχίας μητρόπολιν )^[511], Где он был поставлен направлять воинский отряд (στρατιωτικὸν τάγμα) к божественному; посему он ныне отправляется во Фракию^[512], ибо там находится много войск, – и он убоялся Владычней заповеди: пастыри, пастыри, сокрушенное не обязасте, падшее не подъясте, заблуждающее не обратисте (Иезек. XXXIV, 3. 4). Итак, он сам ушел отсюда, боясь такого обвинения, а мне доставил сильно желаемое: ибо для меня достолюбезны письма к твоей святости. Любовь же к этому произвела во мне и (доселе) питает отовсюду несущаяся слава о твоем преподобии, и я каждый день молюсь, чтобы она (слава) увеличилась в восхваление Владыки Христа и на пользу трежеланных мне людей. Для меня же составляет величайшее благо удостоиться божественного для пораженных человеколюбия, а насладиться им было бы легко, если бы ты, владыко, помолился.

Письмо 184. (III). Комиту Феодоту

Я постоянно расспрашиваю приходящих оттуда, как твое великолепие чувствует себя и по душе и по телу: о ней (о душе) я имею великую заботу и даже весьма великую. Ведь оно (тело) смертно, временно и не имеет ничего постоянного, ибо цвет юности незаметно исчезает и засыхает, юность подвержена многим переменам, производимым то временем, то страстями. Так, опять, и сила уничтожается и слабость сменяет крепость. Блага же души не гибнут, красота не старается и богатство не боится ни клеветников, ни злодеев, но превыше всяких козней и имеет силу в бесконечные веки. Посему-то, заботясь преимущественно о ней (душе), я радуюсь при вести, что твое великолепие печется о жизни будущей и тех трежеланных обетованиях, которые Владыка наш даровал нам, обещаясь дать любящим Его их же око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1Кор. II, 9), поучая, что за видимым существует ожидаемое. Посему воспитанные преподобно в подобных надеждах презирают настоящее, самое бόльшее из существующего пересылают в ту жизнь, чтобы при отходе иметь необходимое для путешествия; и так как они трепещут того страшного суда, то, как бы некоторых защитников, нанимают бедняков, чтобы чрез них преклонить на милость праведного Судию и состраданием к ближнему купить человеколюбие: ибо уходящим отсюда сопутствует только то, что они в бытность еще на земле послали вперед чрез нуждающихся, а владельцами оставшегося (на земле) делаются другие, не имеющие никакой возможности помочь отшедшим. В таком именно смысле твое великолепие, ясно зная это, (пусть) устроит должным образом (и свое) богодарованное богатство, ибо, – по божественному Писанию, – избавление мужа – свое богатство (Притч. XIII, 8).

Письмо 185. (IV). Архимандриту Агафону

Умеющие приобретать выгоду – отовсюду собирают прибыль и подражают пчеле, которая, и из горьких трав почерпая сладчайшую влагу^[513], доставляет людям приятнейший мед. Подражая ей, твое благоговение (εἰλαβεία), – по твоим словам, – и от нас получило прибыль. Мы же прибыли (от) писания (нашего) не знаем, но восхваляем твое богочестие, повсюду снискивающее поводы для купли, и молим, чтобы вы (так) прошли до конца и получили награду^[514] за победу.

Письмо 186. (V). Префекту Флорентию

В другое время я не осмелился бы письменно обратиться к вашему величию, умея измерять собственную скудость и зная важность вашей власти^[515]. Но так как, – украшенные верою и воспитанные на божественном, – вы позволяли себе снисходить к таковому (человеку) и удостаивали вашими письмами незнатного и ничем неизвестного мужа, то и я дерзнул, – по пророчеству, – соводворитися (как) ягненок со львом (Притч. XXII, 24. Иса. XI, 6). Чудотворец этих дивных дел – Господь всяческих, Христос, чрез рыбарей, мытарей и скинотворцев направивший заблуждающегося на правый путь. Итак, извещаю твое величие, что хотя нам вручено пасти другую епархию (ἑτέραν ἐπαρχίαν), однако мы можем дать братский совет. Так мы и делаем, согласно вашему приказанию, и постараемся в письмах склонить к этому выбору тех, от кого он зависит. Ибо я знаю, что благочестивейший пресвитер Евстафий украшается богобоязненностью (εὐλαβείᾳ) и имеет великое попечение о служении Господу Богу^[516]

Письмо 187. (VI). Комиту доместиков^[517] Титу^[518]

Изобилие присущих вам благ приобретает в нас искреннего почитателя вашего и производит неискоренимую память о вашем великолепии. Посему-то, – присутствующие, – мы удовлетворяем своему расположению постоянным лицезрением, а в отсутствии стараемся утешить себя письмами. И (как) было бы хорошо – молитвами святых – достигнуть высшей ступени добродетели и взойти на последнюю вершину благ^[519] чтобы все, помышляющие о божественном, достигали зрелости при виде ваших добрых качеств: ибо такое благочестие, кротость, благонравие (καλοκἀγαθία) и свойственная справедливому мужу честность (ἡ τοῦ δικάιου τιμὴ) – по истине велики, чтобы вызывать восхваление (у всех людей, которые) и в поясе и в плаще и во власти (ἐν ζῴνῃ καὶ χλανίδι)^[520]καὶ ἐξουσίᾳ)

Письмо 188. (VII). Софисту Аерию

Ты, превосходнейший муж, при своих сношениях постоянно доставляешь обильную трапезу из риторики и философии и, составляя соты слова, приятнейшие (сотов) аттической пчелы^[521], и предлагая сладчайшие струи, обыкновенно щедро угощаешь нас. Мы же, сжившись с бедностью слов, но желая отплатить за твое угощение, послали тебе лучший плод (нашего) отечества, который рождают ветви виноградных лоз, питаемые орошениями облаков, и который время и возраст делают более ценным и приятнейшим, сладким и нежным, – плод, не отягчающий головы пьющих и по благоуханию и приятности вкуса могущий служить врачеванием для желудка. Но, – чтобы зависть к красоте подарка не послужила нам во вред^[522], – вместе с этим мы послали хлебы, показывающие скудость (заброшенность) нашего города. И ты устранишь это поношение нашего отечества, пославши ему хорошего хлебопека (ἄρτων δημιουργόν).

Письмо 189. (VIII). Декурионам Зевгмы^[523]: Евлалию, Герману, Протею

Нас сильно опечалил слух, сообщающий, будто вы отважились на дело, недостойное и чуждое благочестия. Ибо как не скорбеть нам, когда мы узнали о таком гнусном деле, совершенном мужами, происшедшими от архиереев, воспитанными в благочестии и обещавшими держать его и ныне? О, если бы слух этот был ложен! Но если он окажется справедливым, то по истине достойны слез и стенаний отважившиеся на это. Он передает, что одни (отцы) из вас сговорили дочерей своих за племянников, другие же (отцы), будучи дядями (для невест), согласились на такой брак этих племянников. Это воспрещается не только божественными, но и человеческими законами, так как омерзительно, ненавистно Богу и чуждо благочестивому слуху. Может быть, вступающие в брак сняли с себя это беззаконие особыми царскими грамотами; но и в таком случае нужно знать, что цари, хотя они украшаются порфирою и держат скипетры вселенной, могут прекратить наказания только в этой жизни, разрешить же от самых грехов и освободить заблудившихся от преступлений они не в состоянии. Посему, если бы беззаконник избавился от обвинения даже бесчисленным количеством царских грамот, он все же будет иметь пятно греха и должен будет отдать отчет праведному Судии. Итак, рассмотрите, сколь сильны будут угрызения совести во всю жизнь: ибо беззаконие продолжается не один момент времени, но эта гнусность будет проходить чрез всю жизнь брачующихся. Исследуйте сами с собою и свойство родства: поскольку (тогда) дядя (невесты) делается и отцом (ее), а (сама) племянница – оказывается (ему и) дочерью. Это свойственно делать Персам^[524] но не Римлянам^[525], питомцам благочестия. Но я думаю, что узаконившие это (еще) не были (тогда) питомцами благочестия, а постановили такой запрет те, кто даже доселе продолжают служить демонам. Сообразите же теперь величие этой нелепости: ибо, когда нечестивые законоположили и установили по этому предмету правила, согласные с божественными законами, то будет уже крайним нечестием, если христиане станут преступать их. Посему прошу вашу прозорливость (ἀγχίνοιαν) устыдиться Законодателя, убояться праведного Судии и не сделаться дурным примером для других, не открывать дверь беззакония людям сладострастным и не предпочитать приятное полезному. Вы можете находить ваших (будущих) зятьев^[526] достойными родства и могущими украсить ваших дочерей, но не следует осквернять ваших брачных комнат. Ведь нет недостатка ни в мужчинах, ни в женщинах, чтобы вы могли этот недостаток выставлять вместо защиты, когда не имеется никакого подобного повода. Какими глазами вы будете смотреть на небо? Какими языками будете просить у оскорбленного Законодателя плода от детей ваших? Рассудивши это и подобное сему и принявши мой совет, как бы от отца, положите конец тому злому предприятию, оградите брак стражею законов и своим послушанием сотворите себе самим спасение, а нам, как советнику, радость.

Письмо 190. (IX). Им же (Декурионам Зевгмы: Евлалию, Герману, Протею)

Получившие отеческое наследие не удовлетворяются данным, но стараются увеличить его. Таковое именно старание должно приложить к духовному и в бесчисленное количество раз увеличивать доставшееся от предков благочестие и щедрость по отношению к бедным. Я увещеваю ваше благородство дать это нашей церкви Божией, как заповедал ваш дед, и сохранить его память неугасимою. Это доставит благословение и прочим приобретениям. Рассмотрите, что если бы кто-нибудь отнял раз посвященное Богу и заклятое, то он совершил бы явно святотатственное дело и перестает быть в числе ктиторов^[527]. В этом признаю́тся все, дерзающие на это, под давлением совести. С вами да не будет сего никогда, но пусть вы удвоите доставшиеся по наследству благословения и принесете Богу двойные плоды вместо простых.

Письмо 191. (X). Софисту Аврию

Ты, превосходнейший муж, несправедлив, не только «на цыпочках» по пословице^[528], не позволяя нам пользоваться своею ученостью, но презирая жаждущих и скрывая источники слов: тогда как следует предлагать эти струи и незнаемым, – ты и знакомых не допускаешь наслаждаться ими. Ведь скрываемое богатство бесполезно для владельцев, а являемое – показывает их славными и знаменитыми. Говорят, что и колодцы, из которых перестают черпать, мучат нуждающихся^[529], а те, откуда постоянно черпают, доставляют приятные и чистейшие струи. Особенное свойство искусства, которое ты преподаешь юношам, – не Пифагорейское молчание^[530], а говорливость и слава, несущиеся подобно потоку. Если ты молчишь только по отношению к нам, то скажи причину молчания, дабы я мог изобличить несправедливо молчащего.

Письмо 192. (XI). Комиту Титу

Все справедливое имеет много врагов, ибо противник, т.е. несправедливость, вооружает своих слуг против питомцев того, однако же она побеждается и при многих приспешниках, когда любители справедливости с готовностью ополчаются за нее и легко рассеивают противников. Один из таковых, столь блестяще подвизающихся, – ты, превосходнейший муж; свидетели этого те, которые, благодаря твоей помощи, избавились от всевозможных измыслителей несправедливости. Прошу твое великолепие и ныне отличиться подобным образом и с ревностью помочь господину Палладию философу^[531], обижаемому, – как он говорит, – некоторыми варварами, ибо, пустивши в ход клеветы против данного ему в помощь воина, они устроили так, что последний отведен в судилище. Посему мы нуждаемся в ваших правильных весах и неподкупном решении, дабы при вашем содействии достойный всякого почтения философ удостоился справедливого, а оклеветанный воин получил уверенность, что, узнавши о случившемся, ты обнаружишь лживость дерзкого обвинения.

Письмо 193. (XII). Философу Палладию

Не без основания ты, превосходнейший муж, негодуешь на это горькое и тягостное житие, ибо жизнь эта полна многих и всевозможных зол; крайне мало здесь помышляющих о добродетели и любителей философии, большая же часть рода (человеческого) возлюбила непристойность. В особенности настоящее время изобилует дурными людьми, безбоязненно совершающими всякое зло,– и ни стыд, ни страх законов, ни надежда на будущее не оказываются достаточными, чтобы воспрепятствовать стремительному напору зла. Преступления ныне уже не прикрываются, как прежде, но несправедливость вооружается наглостью, а бесстыдство называется смелостью; вор не страшится того, что будет уличен, корыстолюбец явно обирает, ворует и отнимает достояние ближнего и совсем не принадлежащее ему называет своим. Посему я скорблю, жажду смерти и стремлюсь освободиться от настоящей жизни; но при всем том я охотно принимаю определенное Богом, вполне подчиняюсь мудрому Его руководству и переношу все, что бы ни пришлось переносить. Прошу и тебя с твердостью переносить все горести и вспоминать слова Демосфена: «ибо, – говорит он, – добрым людям должно совершать все хорошее, имея благую надежду – мужественно переносить все, что бы ни послал бог». Это же писал прежде его и Фукидид: «посылаемое богами, – говорит он, – нужно переносить по необходимости, а случающееся от врагов – мужественно»^[532]. Тоже самое предлагает (в своих наставлениях) и твой, превосходнейший муж, язык. А мы, будучи воспитаны на писаниях рыбарей, можем приветствовать только так, как научены ими, однако же это суть слова, которые, будучи незначительными по внешности, имеют неизреченное и таинственное сокровище мыслей. Составивши письмо к великолепнейшему военачальнику, я послал (его) твоей учености^[533].

Письмо 194. (ХIII). Олимпию Германику

Если бы не вредило красот. твоей души религиозное предубеждение (ἡ τοῦ δόγματος πρόληψις) и, (как) отвращающее зрение от правого, не заставляло (ее) отклоняться в другую сторону, то я сказал бы, что мн. пришлось видеть (душу), превосходнейшую между всеми живущими^[534]. Так пленила меня приятность твоих нравов! Но я негодую и даже весьма негодую, видя таковую добродетель нуждающеюся в самом главнейшем и созерцая таковую красоту домостроительства (οἰκοδομίας) лежащею на непрочном основании. Посему, удивительнейший муж, обрадуй нас и устрой нам величайший праздник, сделавши перемену опоры и променявши ложь на истину, и дай правость очам души, избравши чистоту. Эрмия и Мусея, которых ты привел в своих письмах вместе с Евномием^[535], изгони дальше от божественных словес, ибо языкам, наученным благочестивому (εὐσεβεῐν), неприлично приводить имена соблазняющих народ демонов: Кое бо, – говорит божественный Апостол (2Кор. VI, 15 – 16), – согласие Христови с велиаром? Или кая часть верну с неверным? Или кое сложение церкви Божией со идолы? Я пишу, заботясь об этом и жаждая твоего, любезный мне человек, совершенства.

Письмо 195. (XIV). Комиту Иринею

Боголюбезнейший архидиакон обрадовал^[536] меня недавно, сообщивши о присутствии твоего великолепия, наполнил душу удовольствием, окрылил ее надеждами, приготовил путь к лицезрению и заставил грезить этим ночью и мечтать с наступлением дня. Так я провел святую четыредесятницу, ожидая насладиться сообществом с тобою, но я обманулся в своих надеждах и как бы во сне насладился радостью. Впрочем, я не жалуюсь на него (архидиакона); – в этом он сделал мне великую приятность, ибо ты приносишь нам величайшее утешение, – доставляешь ли нам такой сон^[537] или грезишься как-нибудь днем. Главным образом я желаю знать, кем я обманут, – не для того, чтобы возводить обвинения на обманувшего, но чтобы засвидетельствовать благодарность: ведь я не малую пользу получил и от обмана. Если же тебе кажется, что следует доставить истину тем извещениям^[538], и если (к сему) не препятствует ничто из необходимейшего, то доставь себе благословение святых, а мне – твое сообщество, которое я считаю любезнейшим всего.

Письмо 196. (XV). Епископу Константинопольскому Проклу^[539]

Мы, превитая в маленьких и крайне пустынных городках^[540], часто негодуем на самую жизнь, терзаемые приходящими и нуждающимися в какой-либо помощи. Ваша же святость, обитая в городе, а – лучше сказать – в таком город., который вмещает целое море людей и заключает в себе вселенную и принимает в себя людей, отовсюду притекающих на подобие рек, заботится не только о них, но и о населяющих всю нашу вселенную. И если кто-нибудь нуждается в письмах к кому-либо, то вы не посылаете их так, как это обычно лицам, занятым массою хлопот, т. е. не вникнув в дело [для отписки], без надлежащей обработки (своих писем) и без тщательности, но в ваших письмах соединяются вместе: и красота выражений, и обилие мыслей, и стройность расположения, и почтительность, ласкающая принимающих эти письма, и высшее из всех этих превосходных качеств – всюду проглядывающая в словах умеренность помышлений (ἡ ἐπανθοῦσα τοῖς λόγος τοῦ φρονήματος μετριότης)^[541]. Приняв от вашей святости такие письма, сильно дивимся мы вашему апостольскому уму и находим приличествующим вам следующее божественное изречение; сердце наше распространися: не тесно вмещается в нас (2 Kор. VI, 11. 12)· Посему мы молим Бога всяческих, чтобы ваша святость возможно дольше держала кормило (правления), дабы корабль Церкви продолжал плыть при попутных ветрах. Мы любим славнейшаго и вернейшего трибуна Навкратиана и за чистоту его нравов (διὰ τὴν τῶν ἠθῶν αὐτοῦ καλοκἀγαθίαν) и за великую кротость, а получив письма твоей святости, я стал вдвое больше любить, ценить и чтить этого мужа^[542].

Письмо 197. (ХVII). Комиту «Востока» Диониеию^[543]

Многие желают начальствовать над другими, но не многие умеют: ибо забота о людях требует искусства, высшего всех других, а равно и здравости рассуждения, дабы, украшаясь ею, пекущийся об них (людях) мог приискать, что нужно делать; она требует еще мудрости и справедливости, чтобы всякое дело определялось первою и венчалось обеими вместе, а не портилось противоположными расположениями. Посему же таковой человек нуждается в мужестве и рассудительности, ибо это необходимо для препобеждения противников. Твое великолепие, украшенное всеми этими качествами, вполне постигло значение своей власти, но если бы к тому присоединилось еще увенчивающее их благочестие^[544] (будучи знакомым, я не могу умолчать об этом, но приведу и самое великое), то порицание было бы бессильно составить какую-либо клевету (против вас). Впрочем, это потребовало бы у меня очень длинного рассуждения. Ныне же я прощу твое величие быть благовременно справедливым к подчиненным (περὶ τούς ἀρχουμένους), заботливым об общественных делах? и содействовать устроению Кира, так как он для государственной казны (τοῖς δημοσίοις) полезнее многих блестящих славных городов: ибо он вносит доходов (податей) гораздо больше их (πολλαπλάσια γὰρ ἐκείνων εἰσφέρει), а между тем подвергся несправедливому нареканию, которое поэтому тотчас и обнаружится. Дивный (θαυμάςιος) сын наш Филипп отправился в столицу, чтобы сообщить верховному начальнику города^[545] о страданиях и получить вполне целительная лекарства для предотвращения угрожающей опасности. В виду этого я прошу краткой отсрочки (μικρὰν ἀναβολήν), так как мы надеемся, что человеколюбивый Владыка наш в самом непродолжительном времени рассеет это мрачное и грозное облако.

Письмо 198. (ХVIII). Полкововцу (στρατηλάτῃ) Ареовинду^[546]

Было время, когда я всему предпочитал спокойствие, проводя монастырскую жизнь, согласно правилу той жизни. Однако же, поскольку Бог повелел мне недостойному быть пастырем душ, то я невольно даже вынуждаюсь заботиться о делах, попечение о которых для меня тягостно, но требуется законом и полезно для пользующихся им. Вот что гласит апостольский закон: аще страждет един уд, с ним страждут вси уди (1Кор. XII, 6); и еще: предстояй, со тщанием (Рим. XII, 8). Подчиняясь этим законам, я приветствую ваше благородство (μεγαλοφυἱαν), проявившееся в письмах, и умоляю о человеколюбии по отношению к Сергифейскому поместью^[547] (оно находится в нашем «округе»^[548]), подлежащему налогам в пользу вашей власти. Ведь предписание касательно оливкового масла, которое взыскивают, истощает тамошних земледельцев, ибо такого плода ни в прошлом, ни в настоящем году не доставляла земля совсем, или (доставляла) слишком мало. Вам, как блистающему разумом, которым вы украшаете и свое мужество, следует щадить обработывающих землю, когда свыше подается земледельцам недостаточное количество плодов и когда они не могут внести определенного дохода: ведь и источники не в состоянии приносить изобилия вод, если не имеется ключей. Мы просим об этом потому, что земледельцы часто тревожат нас. Ваше великолепие, рассмотревши, как следует, что нужно сделать при сказанных обстоятельствах, – я уверен, – окажет человеколюбие, желая получить его от Бога всяческих^[549].

Письмо 199. (XIX). Бывшему префекту Константину^[550]

Бог всяческих украсил разумом природу людей, благодаря чему она сама по себе находит нужное: свидетели этому древние, не принявшие законов от других, но сами изобретшие законы и проводившие сообразную разумным жизнь. Если же кто-нибудь присоединись к природе еще воспитание и будет заботливо вскормлен трудами других, тот приносит природе, как бы некоторый материал, всяческое наставление. Она (природа), как знающая, отделяет (теперь) все излишнее, принимает полезное и приготовляет достолюбезное украшение добродетели: ибо ни от поэтов, ни от философов, ни от других логографов [летописцев] не принимает просто и как случится, но, подражая пчеле^[551], собирает нужное и оставляет излишнее. Твое великолепие, возлюбивши подобную жизнь, увеличило врожденное природе слово, показало его – скрываемое, поскольку страсти скрывают его, как бы поди, водою, но и в этом случае, когда оно получил крылья, оно восплывает, выныряет и живет как бы во свете. Ради сего я и умоляю особенно твое благородство (μεγαλοφυίαν) за нуждающихся в попечении (προμηθ), ибо, движимый к сему более разумно, ты и заботишься с большею попечительностью. Прошу, чтобы удивительнейший и блистательнейший Дионисий удостоился такой заботливости, – Дионисий, взявший управление не добровольно, сжившийся с бедностью, любящий достойную и умеренную жизнь, а вносящий (налогами) то, чего не мог бы отдать, даже и ставши из свободного рабом. Если бы он решился сообщить трагедию собственных несчастий (обратите же внимание, блистающие кротостью!), он удостоился бы сожаления и пощады не только от нас, расположенных к милости, но и от избравших противное. Настолько заслуживает жалости драма его страданий!

Письмо 200. (XX). Епископу Константинопольскому Проклу^[552]

И чрез другие письма я приводил к деснице твоей святости великолепнейшего сына нашего Филиппа и умолял удостоить его твоей заботливости^[553]; но боголюбезнейший и святейший человек. Божий, господин Иакове^[554], повелел присоединить к прежнему и второе письмо, убедив присовокупить и это к тем грамотам и сообщить твоей святости, что и сам он просит чрез нас милости. Это муж – достолюбезный Богу за преизобилие добродетели и несомненно достоудивительный для служителей Божиих^[555], особенно же для твоего преподобий, которое и прежде утешало его письмами и повивало (его) Своими благожеланиями. Итак, ради этого священного любезнейшего Богу человека (Иакова) да удостоится он (Филипп) вашей заботливости и да сохранится наш город в прежнем состоянии (καὶ σωθήτω τῇ πόλει τῇ ἡμε τέρα τὅ σχῆμα).

Письмо 201. (XXI). Епископу Никейскому Евсевию

Если бы природа людей сохраняла божественные законы, она наслаждалась бы постоянными и прочными благами. Но так как мы уклонились с прямой дороги и пренебрегли божественными заповедями, то по необходимости получили в наследие скорбную жизнь, чтобы, исследуя причины печалей и дознав, что матерь их греховность, мы избегали последней, как врага, и возлюбили божественные законы. Посему не только некоторые из людей лишаются благоденствия, но и города и народы теряют благосостояние и впадают в крайнее несчастие. Это именно потерпела древняя Ливия, ныне называемая Африкой^[556]: ибо, бывши полною всяких благ, она внезапно сделалась пустынною. Причиною сего – люди, не имеющие никакой кротости, сжившиеся с лютостью и зверством^[557]; в виду этого большая часть боголюбезнейших епископов тамошних избрала вместо отечества чужбину, имея утешением надежду на Бога и рассчитывая в необходимом для телесных потребностей на щедрость боголюбезных мужей. Один из таковых есть боголюбезнейший епископ Флорентий, который стремится в величайший город (Константинополь) и держит путь чрез вашу святость. И он знает, что достигнет (у вас) пристани хорошей, приятной, безветренной и полной всяких благ. Я же, насладившись немногое время обращением с ним, воздаю приветствия твоему почтению, которое высоко ценю, и вместе с сим спешу послать (его к тебе), рассчитывая получить от тебя удовольствие и побуждая к молитвам за меня достойного старца.

Письмо 202. (XXII). Софисту Аерию.

В древности Афиняне оплакивали сицилийские бедствия; настоящее же время произрастило бедствия Ливии и Карфагена^[558], – и эти скорбнее и гораздо тягостнее (тех); их принесли лютость и дерзость варваров. Они постигли и благороднейшего Максимиана; оплакивая свои страдания, он поражает слушающих и орошает (их) потоками слез. Истину

рассказываемого им засвидетельствовал письменно боголюбезнейший и преподобнейший епископ, господин Ювеналий. Итак, да удостоится он гостеприимства Алкиноя^[559], так как и этот избежал многих треволнений, ибо ведь кораблекрушения тяжки и на суше.

Письмо 203. (ХХIII). Софисту Исокасию^[560]

К аттическим лугам вашим опять слетаются наши пчелы, опытом познавшие полезность тех цветов. Итак, ваша ученость да наполнит их медом и да научит со знанием составлять (ὑφαίνειν) соты, ибо ваша слава – красноречие воспитанников. Я же прошу, чтобы они сподобились большей заботливости, так как желаю, чтобы и наш город блистал вашими плодами.

Письмо 204. (XXIV). Ему же (Софисту Исокасию)

Если бы я имел больше сыновей, я послал бы вам больше и воспитанников. Итак, кого имею, тех посылаю и прошу удостоить вашего воспитания. Один из таковых благороднейший сын наш Феодот, сияющий родовым благородством (τῇ πατρῳᾳ εὐγενείο) и украшающийся собственным благоповедением. Посему, ради этого и ради меня, прошу твою мудрость оказать (ему) такое благодеяние, «ибо ведь это есть благодеяние даже по разуму твоего великолепия, хотя бы мудрецы и считали вредными занятие городскими делами. Делая это, твое великолепие опять покажет отеческую любовь»^[561].

Письмо 205. (XXV). Пресвитеру Киру

Когда некто потребовал у меня письмо к твоему богочестию, то, исполнив это, я счел, что скорее мне оказали услугу, чем я сделал ее, ибо мн. приятны оба: и просивший и твое богочестие, к которому он просил (письма от меня). В таком именно намерении я и написал (это письмо), а твое благоговение и на него (просителя) да воззрит с удовольствием и нас да обрадует взаимно (своими письмами), поскольку таким способом ты увеличишь любовь.

Письмо 206. (ХХVI). Епископу Селевкийскому Архелаю

Думают, что море рассекает материки, так как оно занимает среднее между ними пространство. Если же кто-нибудь захочет исследовать истину, (то такой найдет, что оно) скорее соединяет, чем разделяет отдаленные места (τὰ πέρατα), ибо оно доставляет купцам возможность легкого и скорого перевоза всего необходимого, дает удобство переходить отсюда к противоположному материку, от того устремляться к этому, распростирать паруса и править рулем. А если бы и море было материком, кто из купцов – при таком пути был бы в силах привозить в каждую Страну недостающее (ей) или вывозить излишнее? Ныне же оно доставляет (все свои) поверхности для желающих плыть, удовлетворяя нуждам и продающих и покупающих. Итак, я хвалю (его, море) за это и хвалю в особенности потому, что оно дает мне возможность отправлять письма к твоему преподобию и, само вызвав нас по причины нужды в необходимом, предоставило случай беседовать с божественнейшим и всех любезнейшим для меня человеком. Посему истинная похвала ему – соседство твоего благочестия, ибо ты пристанище гавани (λιμὴν λιμένος), принимающее в этой гавани одержимых бурею и удаляющее от волн несправедливости. Не гавань, принимающая суда вселенной, – украшение для твоего преподобия, но богатство божественной любви.

Письмо 207. (XXVII). Неизвестному^[562]

Я и слов блестящих не имею и лишен добрых дел. Но ты сам исполняешь законы дружбы, соплетая похвалы друзьям, мощью слов поднимая их на высоту и показывая, какую силу имеют слова, так как и весьма малое они могут представлять великим. Собирая отовсюду красоту и силу их (слов), ты предлагаешь плоды их, то рассуждая в собраниях, то приветствуя чрез письма, влагая в эти письма аттическое красноречие и очаровывая читателей приятностью слов более, чем мистические сирены очаровали пением Одиссея^[563]. Пишу это, доверяясь более опыту, чем слуху, ибо я часто внимал тебе во время рассуждений, а теперь в письмах усмотрел того, кого я знал прежде и засвидетельствовал великую благодарность почтеннейшему Фасганию, доставившему мне такой словесный пир, – и я стал вполне ценить это благодеяние. Я с готовностью выслушал все, что он сообщим, а если он достиг и того желанного предела, ради которого приходил к нам, то пусть это считается делом его ревности и заботливости. Твоя же добродетель пусть постоянно пишет нам и доставляет удовольствие.

Письмо 208. (XXVIII). Епископу Антиохийскому Феодоту

Даже и замышляющие несправедливое бывают (иногда) виновниками величайшего наслаждения благодеянием. Учителем сего для меня был опыт, ибо, проживши очень долгое время в Антиохии вследствие той несправедливости, я в изобилии насладился медом твоего преподобия и более ясным образом познал, сколь много благ доставляет сообщество с твоим преподобием, поскольку утешение твоим лицезрением вознаграждало (ἐνίκα) за борьбу с несправедливостью, а удовольствие твоей приятности уничтожает скорбь. Итак, очевидность (ἄλησπον) твоей любви к нам^[564]…

Письмо 209. (ХХIХ). Неизвестному^[565]

……………………………………………………………………………………

он получил власть и назначен первым из префектов, поскольку это – муж, полный мудрости, умеющий благодетельствовать, чтящий добродетель, знающий, как начальствовать, удерживающий неуклонными весы правосудия, точнейший в отправлении правосудия, старающийся быть милостивым к подчиненным, пользующийся человеколюбием, как советником, восстановляющий разрушенные города, возобновляющий местные советы (курии, βουλευτήρια)^[566], которые уже испускали дыхание и были известны по одним именам, силою власти утешающий владельцев, принужденных платить подати и (ради сего) отказывающихся от последнего и, – одним словом, – делающий все, что угодно (θεραπεύει) правителю всяческих Богу и кротчайшему из всех царю: ибо желающий жить и поступать благочестиво (εὐσεβεῖν) приятен (συμφρονεῖ) Богу. Посему-то мы и радуемся, посему-то и считаем жизнь праздником, а решительно превосходящий всех не властью только, но и ревностью к благодеянию да воздаст нам первую милость (πρώτην χάριν), которую некогда обещал. Я уже написал это вашему величию, и до сих пор (ἔτι) диктующему царские законы, умоляя освободить благоговейнейшего и боголюбезнейшего пресвитера Евфалия^[567] от взноса податей в преторию (τοῦ τῆς πραιτούρας τελέσματος), – мужа, полного всякой мудрости как в науках, так и в делах, н владеющего немногим, чего едва хватает на него и на домочадцев. Его обязал вносить такую подать великолепнейший и славнейший префект^[568] города, не зная, что он (Евфалий)^[569] – не блистательнейший^[570], а только почтеннейший (πρεσβύτατος) муж. Если бы он и был блистательнейшим, он все же был бы освобожден от подобной подати, так как закон касательно обложения мемориалов (τοῦ τούς μεμοριάλους)^[571]τετιμηκότος νόμου) ясно запрещает это. Но прошу, еще прошу и умоляю: почтите любомудрие, спасите святыню от насилия, даруйте нам эту свободу от податей. Если вы захотите, то это вам легко сделать, ибо вашим мановениям подчиняются дела. И я хорошо знаю, что вы захотите, так как вам обычно уже оказывать и общие и частные благости.

Письмо 210. (XXX). Адвокату Маране.

Я не знаю, как обращаться к тебе: как к недругу или как к ненавидящему город? Мне неизвестно, в чем истина, но то обстоятельство, что ты не прибыл к нам (в Кир) ни на один праздник, заставляет меня предполагать одно из двух: или то, что ты дружбе и отечеству предпочел поле, волов и заступы^[572], или то (что ты предпочитаешь дружбе и отечеству) тяжущихся об имениях и о границах между ними (περὶ χρεῶν καὶ ὅρων) и смотрящих на весы твоего решения^[573]. Я сильно досадую, усматривая, что отечество пренебрегается своими сынами (ὑπὸ τῖον εκγόνων), и не перенесу, если оно будет подвергаться презрению. Чтобы ты мог избежать подобного обвинения, – тебе следует опровергнуть, когда оно заявлено (мною теперь), и доказать это самым ясным образом чрез свое присутствие (у нас), ибо непозволительно веселить поле своим обитанием, а город умалять своим отсутствием.

Письмо 211. (XXXI). Ромулу (῾Ρωμύλῳ).

Отцы благоразумных детей приобретают себе добрую славу и господа привязанных слуг особенно пользуются уважением. Если и между людьми господствует такой закон, почему часто получает силу зависть, то тем более у благого Бога, Который по природе без пристрастия благодетельствует всем. Посему-то Аврааму Он говорит: благословлю благословящия тя (Быт. XII, 3), а священным Апостолам (говорит): иже вас приемлет, Мене приемлет (Матф. X, 40). Итак, поскольку честь по отношении к питомцам Он считает Своею, то соблаговоли, удивительнейший, почтить своим присутствием пророков Его, святых Апостолов.

Письмо 212. (XXXII). Архонту^[574] Феодоту.

Для детей страшно пугало, для мальчиков – воспитатели и учители, а для достигших уже мужеского возраста всего страшнее – судья, судейская кафедра, (судейские) вестники (κήρυκες), полицейские служители (ῥαβδοῦχοι) и сборщик податей; а если к сему присоединится неплодородие, тогда страх еще удвояется. Для чего я рассказал это, – я (сейчас) сообщу твоей добродетели. Мы, по соизволению Божию, думаем совершить праздник обновления (освящения) храма пророков и Апостолов^[575] в четырнадцатый день Горпиэя^[576]. Наши, как я говорил, декурионы убоялись твоего прибытия, – убоялись не кратчайшего Феодота, но лицезрения носимой тобою власти; не будь ее, – я дорого бы дал, чтобы ты присутствовал на праздник., участвовал в торжество, укрощал город и был главою собравшихся. Итак, соблаговоли, превосходнейший муж, сделать Горпиэй праздничным мнением и предоставить его Богу, любителям Бога и любимым Им. Ибо так и в отсутствии ты будешь участником торжества, покоем и пребыванием на своем месте (ἀνακωχῇ) чтя святых Апостолов и пророков, насладишься благоволением от ник, угодишь Богу, услаждающемуся почитанием святых, а также сделаешь приятное и нам, желающим и просящим мира и духовной радости, царящей на том праздник.

Письмо 213. (XXXIII). Архонту^[577] Неону^[578]

Закон воеводства таков: это есть злость – справедливая и приносящая пользу всем. Ибо забота о подчиненных не только им доставляет благодеяние, но и получившим власть оказывает весьма великую (ὅτι μάλιστα) пользу. Ведь неумеренно заботящиеся об одном члене вредят другому, а смягчающие энергичность и укрощающие кротостью и человеколюбием суровость взимания (налогов) и почитающие умеренность, согласно закону любомудрия, – эти прямо благодетельствуют и вносящим подати и повелевающим вносить их (καὶ τούς εἰσπραττομἑνους καὶ τούς εἰσπράττειν καλεύοντας). Я знаю, что твоя блистательность^[579] именно это и делает, ибо ты, находясь во власти, управляешь с рассудительностью (ἀγχινοιᾳ) и чрез это радуешь отеческою кротостью, а при помощи мягких внушений достигаешь того, что подати вносятся без враждебности и устрашений^[580]. Ибо, стыдясь твоей кротости, плательщики забывают о своей бедности и готовы отдать свои жалкие рубища [чтобы только внести налоги]. Ныне, при такой скудости золота, когда и товары заброшены (никем не покупаются), когда ни у кого нет ни сырых, ни сухих плодов, – ныне, взявши в заем по пяти, десяти и двадцати золотых^[581] и тем самым раздевши расположенных у нас солдат^[582], они все-таки отослали золото, сколько было приказано тобою внести. Такова может быть кротость в соединении с рассудительностью, ибо совершенно истинно изречение трагика:

Один мудрый совет

Много рук побеждает^[583].

Посему, превосходный муж, продолжай управлять так, оставляя без внимания подстрекателей^[584] и предпочитая заботу об общественных делах всему прочему, взятому вместе, поскольку таким образом угодишь Богу всяческих, сохранишь для царя врученные тебе города и получишь добрую славу от всех.

Письмо 214. (ХХХIV). Софисту Исокасию.

Прекрасного и доброго Геронтия, который умеет превосходным образом приготовлять разные вещи из дерева, умеет художественно вырезывать из него всевозможные изображения животных и деревьев, ведет самую лучшую жизнь – (представляющую) высоту искусства, – я послал к твоему великолепию, хотя и нуждаюсь в его искусстве, так как своей надобности предпочел ваши потребности. Узнав от блистательнейшего Еврикиана^[585], что твое величие нуждается в таком муже для резных украшений своего дома, я тотчас же отослал его к твоей мудрости, чтобы он мог поручить это дело лучшим из собратьев по искусству и чтобы возможно скорее возвратиться к нам. Итак: поскольку, имея при себе этого мужа, мы предпочли ваше, то надеемся удостоиться совершенно такой же благодарности. А удостоимся мы ее в том случае (т. е. благодарность будет состоять в том именно), если он, поставив на работу к вам, кого следует, сам как можно скорее вернется к нам.

Письмо 215. (XXXV). Бывшему префекту Антиоху^[586]

Из многих и различных вещей можно усмотреть ваше правосудие, но в особенности показывает его нам решение относительно архонтов^[587], которым вы поручили заведовать (ἄγειν) «народами» (τά ἔθνη) и городами, ибо, – исполняя общую заботливость о всех подчиненных (τῶν ὑπηκόων) и выбравши неподкупнейших, не поддающихся на деньги, удерживающих в равновесии весы справедливости и, – кратко сказать, – превосходнейших, – вы поставили их над городами как бы некоторых отцов, врачей и правителей. У нас было много и других прекрасных и хороших мужей, получивших управление по вашему решению (ἄρχειν ὑπὸ τῆς ὑμετέρας ψήφου), но в особенности мы узнали достоудивительнейшим и достойным всякого уважения великолепнейшего Неона^[588]. Мы получили от него много действительным доказательств этого, так как он принял в заведывание кормило (τούς οἴακος) и нашего отечества (πατρίδος) и прежде всего употребил время своего правления (τῆς ἀρχῆς)^[589] на то, чтобы, мудро управляя кораблем, вести его под попутными ветрами. И он лишенный ныне должности (παυσάμενος τῆς ἀρχῆς), сам, конечно, освободился от тревог и забот, но и подчиненных (τούς ἀρχουμένους) лишил отеческого попечения. Он прибегает к вашему величию, приобретши славу вместо денег и блистающий удивительною и достойною всяких похвал бедностью. Пошлите же его опять к нам в качестве кормчего (μετὰ τῶν πηδαλίων). Да не будет того, чтобы муж, умеющий благодетельствовать, был лишен случаев к благодеянию.

Письмо 216. (XXXVI). Квестору^[590] Дометиану^[591]

Из самых дел мы узнали, что не природа, а личное решение людей укрепляет их в добродетели и любви. Одни чтут невоздержность, другие целомудрие не от природы, но по свободному избранию. Ибо когда многие обвиняют народ Исаврийский в том, что он любит стяжания, сребролюбив и стремится к большему и большему, – мы нашли, что великолепнейший Неон^[592], родившийся и воспитавшийся среди него, питает отвращение к стяжательной жизни; даже более того: – он не только не позволяет себе несправедливо протягивать руку, но не решается и справедливо приобретать прибыль, раздает свое состояние на нужды города и предоставляет слух всякому, несправедливо обижаемому, а для несправедливых и клеветников затворяют ограды судилища. Что же потерпели бы лишившиеся такой заботливости, – ваше великолепие может узнать уже из этого.

Письмо 217. (XXXVII). Епископу Самосатcкому Андрею

Ты, превосходнейший муж, пользуясь краскам» слов, в удивительных чертах изобразил боголюбезнейшего пресвитера Дамиана, ибо мы узнали его таким, каким ты представил его в своих письмах. И я опытно убедился в его образе жизни, а народ насладился (его) словом; поскольку мне воспрепятствовала болезнь, то я лишь от слышавших слышал, что этот муж таков, каким обрисовала (его) твое преподобие. Но, дав нам немного вкусить своей сладости (γεύσας ἡμᾶς) и поднявшись выше облаков, он ниспослал только немного капель росы и пронесся мимо жаждущих. Для меня же он доставил ту приятность, что подал мне повод для писем к твоей святости, ибо, и чувствуя себя слабым, я постарался обратиться к твоему преподобию и побудить к молитвам (за меня).

Письмо 218. (ХХХVIII). Пресвитеру Евфалию^[593]

Имев одно утешение – одновременного (со мною) присутствия в одном и том же городе твоего преподобия, я был сильно огорчен тем, что не мог насладиться им в такое время. Я скорблю больше всего потому, что, подпав такому неожиданному вреду и справедливо негодуя, ты не имеешь (теперь во мне) утешителя, отгоняющего печаль гимнами Всесвятому Духу. Но, удивительнейший муж, будь сам для себя и советником и учителем, покажи в состязаниях такое любомудрие, какое ты снискал еще с детства, – и пусть все узнают, что ты философствуешь более делом, чем словом, не ставя высоко ничего человеческого, а полагая на одной степени и потоки богатства и крайнюю бедность. Ибо, – как ты знаешь, – и то и другое обыкновенно приходит туда и сюда при напоре волн морских проливов и ныне бывает это (богатство), потом то (бедность). Добродетель же, воспитанником которой состоишь ты, есть прочное благо, и приобретшему ее нужно крепко хранить, а не имеющему – ревностно искать ее; золотом и всеми прочими благами богатства^[594] следует распоряжаться должным образом, когда они есть, и не желать, коль скоро их нет. Ты так именно и философствовал и постоянно и другим часто разъяснял это. Итак, пусть узнают ищущие стяжаний, что они в состоянии взять деньги, но не в силах когда-либо отнять добродетель.

Письмо 219. (XXXIX). Монаху Агиану

«Ничего в излишестве» и: «умеренность лучше всего»^[595] и другое подобное, что сказано древними мудрецами, я считаю вполне прекрасным и полезным, ибо говорили это не только воспринявшие украшение нравов, желая удержать высокомерные и надменные помышления, но и те, которые стараются поднять слишком уничиженное и находящееся ниже своего предела и которые учат соразмерности. Посему и тебе, господин, как мудрому, могущему научить мудрости других, полному таких изречений и наученному любить ближнего, как самого себя (Матф. XXII, 39. Рим. XIII, 8. 9. Гал. V, 14. Левит. XIX, 18), следует не вредить похвалами помышлений любимого, не поднимать (его) на высоту и не превозносить словами, а себя чрезмерно уничижать и брать себе такую непохвальную неумеренность, не соизмерять похвалы с расположением, но дружбе предпочитать истину и, скрывая пятна друга (ибо законоположник любви увещевает к сему, говоря в 1Петр. IV, 8: любовьпокрыет^[596] множество грехов^[597]), удивляться его видимым совершенствам с умеренностью. Говоря это, я не учу твою прозорливость (ἀγχίνοιαν), больше всего воспитанную на этом, но лишь отвергаю похвалы мне, поскольку чрезмерность их удручает меня: – ведь я слышал, как говорит Бог Израилю чрез пророка: людие мои, блажащии вас льстят вы, и стези ног ваших возмущают (Иса. III, 12). Касательно всего этого я и приношу твоему богочестию такое моление, а относительно отроковицы сообщаю твоему богочестию, что я забочусь об ее сиротстве и лично не принимал участия в ее обручении (περὶ μνηστείας ), а предоставил власть ее матери. Твое же преподобие прошу сообщить нам имя и род (происхождение) желающего обручиться с нею (ибо ничего этого не содержат твои письма), чтобы я мог известить об этом мать и родственников девицы и посоветовать, что нужно.

Письмо 220. (XL). Софисту Исокасию

Воспитывающихся у вас юношей вы не только учите греческому языку и упражняете в аттическом красноречии, но удостаиваете и всякой другой заботливости, имея попечение о красоте нравов и предуготовляя их к тому, чтобы они устремляли жизнь к добродетели. Сверх сего, вы сподобляете их и иной рачительности, удаляя их от того, что соблазняет к несправедливости, споспешествуя тому, что может приносить пользу, и – кратко сказать – исполняя отеческие заботы, ибо таковы свойства тех, которые у вас прививают такую рассудительную мудрость человеческим душам. Таковые благодеяния получил от твоего великого ума (μεγαλονοίας) благороднейший и вожделеннейший сын наш Филипп. Ибо между тем как возникли состязания относительно кирархии^[598], ты знал, за что нужно состязаться, а равно и все то, что следует делать касательно этого юноши. И ныне, – как я убедился,– твое благородство положило великое старание на то, чтобы он был не из числа людей, которых ведут и направляют хорошие вожди, но из числа людей почтенных и достойных чести^[599]. И да будут великие блага тебе, оказывающему такое попечение по отношению к лишившемуся отца. За него и мы свидетельствуем свою благодарность твоему великолепию. Но так как у него доселе нет утверждения в своем достоинстве, – а это лишает его председательствования в местном совете (τῶν τοῦ βουλευτηρίου^[600]) πρωτείων), и все близкие негодуют на это и угрожают, что они перестанут заботиться о делах, если это случится -, то я прошу твою мудрость принять на себя и этот вид благодеяния, «ибо ведь это есть благодеяние, даже по разуму твоего великолепия, хотя бы мудрецы и считали вредными занятия городскими делами. Делая это, твое великолепие опять покажет отеческую любовь»^[601].

Письмо 221. (XLI). Епископу Антиохийскому Феодоту^[602]

Природа благовременно дала детям откровенность по отношению к родителям, а слугам – закон рабства: с молчанием почитать господство и говорить владельцам по истине то, что должно. Таков закон и у педономов^[603] и педотривов^[604], которым выпало на долю заведовать всем вообще воспитанием или сообщать какое-либо искусство и знание. Опираясь на этот закон и сверх сего на кротость и расположение твоей священной души, каковых издавна удостоило нас твое благочестие, я переступаю пределы и сообщаю моему господину о неожиданно напавшем на меня унынии вместе с тем, что я назвал бы дерзновением. Ибо я по истине скорбел и сильно печалился, что никто и даже боголюбезнейший пресвитер^[605] Аетий не уведомил меня о прибытии твоего преподобия в Архей^[606]. Я жалуюсь на него твоей святости, как весьма обиженный им. Ведь я хотел наперед знать о любезнейшем присутствии твоем (там), спешить, как бы на крыльях, перейти чрез Гиндар^[607] и попросил бы тогда оказать хоть самую маленькую честь, а именно: – «провести вместе те немногие дни, представить всю нужду в отеческой любви (твоей) и просить, чтобы ты освятил наш город (Кир) твоими священными стопами. А теперь я лишен всего этого. Ибо в то время, как твое преподобие присутствовало (в Архее), я не знал об этом, – и только в четырнадцатый день, совершая празднование победоносных мучеников^[608] в Минингах^[609], я услышал разговоры об этом. Узнавши и желая исследовать истину, я выведал от других, что твое благочестие, пробывши (там) только два дня, уже отбыло. Я не поверил и этим вторым, но по прибытии в Масхалас^[610] убедился, что т. и другие были правы, и прекратил свой путь. Я сильно восскорбел душою и потому, что не нашел отеческого почтения (мужа, которого чту, как отца), но лишился духовной помощи, и потому, что простился со степенью служащих твоей святыни^[611]: ибо если бы я еще был в числе их, то я не остался бы в неведении о твоем прибытии, отче (τῇ τῶν θεραπευόντων σου τὴν ἁγιωσύνην συντέταγμαι μοίρᾳ οὐ γὰρ ἐκείνοις ἐγκεκριμένος, ἄπυστος ἔμεινα τῆς σῆς, ὦ πάτερ, ἐπιδημίας). Скорбя о сем, как сын, я сообщил это за все почтеннейшему для меня отцу и владыке, и защищаясь относительно неведения и скорбя по поводу этого неведения.

Письмо 222. (ХLII). Куратору (κουρατῶρι) Елладию^[612]

Молва сделала мне известным твое великолепие; но я не просто поверил ей, а потому, что она повторяется всеми, сплетает похвалы и перечисляет хорошие качества: ибо ничего другого невозможно и слышать касательно твоего великолепия, как только то, что приличествует любителю добродетели. Один из сообщивших это – благоговейнейший диакон Папп; он и побудил нас написать^[613], сказав, что такое замышление, конечно, несоразмерно вам по вашей власти, но оно допустимо по отношению вас, как мужа мудрейшего и рассудительного, знающего (человеческую) природу. Посему я и осмелился (отправить) это письмо и при сем приветствую ваше величие и прошу Бога всяческих, чтобы Он сохранил наличные ваши блага и сверх того дал большие.

Письмо 223. (ХLIII). Трибуну Еврикиану^[614]: утешительное

Я знаю неприятность непогоды, ведаю и тягостность бури, а равно и то, что настоящая жизнь не имеет ничего прочного и постоянного; – неувядаема только красота добродетели. Я говорю пока о том, что относится ко всем людям вообще, но время напомнить вам и о божественных догматах, перевести (вас) от страдания к тем великим надеждам, разогнать облако печали и показать умом то, что до настоящего времени зрится только верою. Сила смерти разрушена и та страшная смерть стала сном, поскольку все мы, принявшие луч веры, ожидаем воскресения. Поэтому и Владыка наш Христос, – единородное Слово Божие, сущее прежде веков, совечное Родившему, Творец, Устроитель и Правитель всего, – Свое тело, которое Он воспринял от нас, предал смерти не затем, чтобы оставить его мертвым, но чтобы, воскресив прежде его, чрез него распространить (ἐγκατασπείρῃ) и на нас надежды воскресения. Ясно научая этому, сам Господь говорил: аще Аз вознесен буду от земли, вся привлеку к Себе (Иоан. XII, 32); и еще: грядет час, в оньже сущии во гробех услышать Сына Божия, и изыдут, сотворшии благая, в воскрешение живота: а сотворшии злая, в воскрешение суда (Иоан. V, 28–29). Укрепляя эту надежду в святых Апостолах, Он назвал смерть Лазаря сном, говоря: Лазарь друг наш успе (Иоан. XI, 11); потом, когда они не уразумели этих слов и сказали: аще успе, спасен будет (ст. 12), Он присовокупил: Лазарь умре (ст. 14). Вы не уразумеваете, – говорит Он, – что Я говорю, а соображаете лишь то, как Я говорю: ибо Я назвал сном смерть, И блаженный Павел, передав нам самым ясным образом слово о домостроительстве, говорил в послании в Коринфянам: Аще же Христос проповедуется, яко из мертвых воста, како глаголют неции в вас, яко воскресения мертвых несть? Аще бо воскресения мертвых несть, то ни Христос воста (1Кор. XV, 12–13). И немного после: Ныне же Христос воста от мертвых: начаток умершим бысть. Понеже бо человеком смерть бысть, и человеком воскресение мертвых. И якоже о Адаме вси умирают, такожде и о Христе вси оживут (ст. 21–22). И увещевая Фессалоникийцев, он говорил так (1 . Фессал. IV, 13): не хощу вас, неведети, братие, о усопших (περὶ τῶν κεκοιμημένων). Он не говорит: о умерших (τῶν τεθνεώτων) или о скончавшихся (τελευτηκότων), ибо сообразно тому, какую природу восприняли вещи, он переменяет и имена: не хощу вас, братие, неведети «о усопших», да не скорбите, якоже и прочии неимущии упования. Он не исключает печали, не законополагает бесстрастия и не заповедует того, что вне пределов естества, но умеряет печаль верою, только-что (едва-едва) не говоря следующего: вы не руководитесь теми же самыми надеждами, как еллины, иудеи и т. из еретиков, которые считают воскресение баснею (φλυαρίαν), равным образом вы не имейте и тех же (какие были у них) поводов к утешению. Ибо они почитают разрушение живого существа смертью и признают кончину совершенным уничтожением, а вы, прозирая очами веры грядущее, разрушение тела от души считаете отшествием^[615], веруете, что это преставление и переход, – сон, кратчайший обыкновенного. Этому научают нас вс. Апостолы и пророки; в этих надеждах мы крещены, поскольку и самое спасительное крещение имеет образ смерти и воскресения. Посему и блаженный Павел восклицает: елицы во Христа крестихомся, в смерть его крестихомся (Рим. VI, 3); и еще: аще боснасаждени (σύμφυτοι)^[616]быхом подобию смерти Его, то и воскресения будем (ст. 5). Итак, увещаваю: имея таковые надежды, будем умерять скорбь благочестием; покажем всем любомудрие, какому мы научены верой; наставим и поныне еще болящих неверием относительно того, какие блага доставляет нам вера уже в настоящей жизни, предуготовляющая нас к мужественному перенесению всего и научающая, что смерть не смерть, а отшествие. Не брак дал нам дочку, не брак произвел родителей, но сделал отцев наш Творец и законоположник брака^[617], – не так, чтобы Он давал нам детей, исполняя должное, но так, что по Своей щедрости Он произращает блага людям. Посему не будем негодовать, что Он взял то, что дал, ибо Он дал, как хотел, и взял Свое, а не наше; и взяв, Он не погубляет, а возвратит нам его в день воскресения бессмертным, бесстрастным и непреложным. Будем благодарить Его за то, что Он взял безупречную, свободную от прегрешений, незапятнанную злобою, не испытавшую лукавства. Мы любим девочку; – посему будем сорадоваться ей в переселении, ибо она переплыла соленое и горькое море, устремилась к спокойным гаваням и удалилась от той сильной и тяжкой бури, какая вас ныне постигла. Будем рассуждением побеждать уколы природы; будем считать это искушение (удобным) временем для свидетельства (о вере нашей). Природа побуждает скорбеть: – рассудок пусть благодарит, а та – пусть следует его указаниям. Память о девочке поражает: – будем противопоставлять этому память о Творце. Скажем: Господь даде, Господь отят: яко Господеви изволися, тако и бысть: буди имя Господне благословенно во веки (Иов. И, 21). Восприявший^[618] это (Иов) предал смерти разом десять детей, и он отправлял их во гроб не по одному и не страдавших долгое время, так чтобы страдание, сделавшееся от времени обычным, причиняло слабейшую скорбь, но внезапно он услышал о кончине всех и, при том, о кончине необыкновенной и неожиданной: ибо евшие и возлежавшие на ложах,– они совершенно погибли, когда обрушился на них дом. Что тягостнее этого зрелища случалось в жизни? В какой трагедии встречались такие несчастия?

Сообразите, насколько тягостно и печально раскапывать, словно могильный курган, бывший дом свой, разыскивать тела детей и находить одного – лежащим вместе с чашей, другого-с протянутою к трапезе рукой, видеть одного – с выколотыми глазами, другого – с переломленными голенями, того с отсеченными руками, этого – с оторванною головой Видя все это, мужественный отец тот (Иов) не произнес ни одного слова негодования, но продолжал воспевать Творца и благодарить Его за все. Господь, – говорил он (Иов. И, 21), – даде, Господь отъят: буди имя Господне благословенно во веки. Блаженный патриарх Авраам имел только одного сына и то (получил его) в старости, после многих обетований, когда прошло много лет; но между т.м как в будущем ему следовало видеть в нем жениха, в это время Бог всяческих повелел ему заколоть его и принести в жертву (Быт. XXII). И он не возразил и не выразил негодования по поводу этого повеления, но поспешил с радостью, терзал его (сына) в продолжение пути и уже хотел принести в жертву. Он рачительно избрал место для жертвоприношения, тотчас же воздвиг жертвенник и положил дрова, затем связал сына и протянул отеческую руку против возлюбленнейшего. И пусть никто не говорит, что Бог воспретил там заколение, но пусть исследует готовность Авраама. Но, может быть, кто-нибудь скажет, что в этом случае Бог приказал и потому Авраам повиновался, а ведь здесь Бог (прямо) взял; почему же Он не сказал: дай мне дочь единородную, которую ты возлюбил? Но мы знаем, что Он сам взял, ибо в руце Его душа всех живущих (Иов. XII, 10). И блаженный Давид (воспевает): отъимеши духь их, и исчезнуть: послеши духа Твоего, и созиждутся, и обновиши лице земли (Псал. СIII, 29–30). Посему будем верить и мы, что принесли дочку в жертву Богу: ибо если мы будем мудрствовать так, то удостоимся лона Авраамова, а в настоящей жизни Господь даст нам другой дар вместо того, который Он взял. И славная Анна, родившая Самуила по молитве и потом принесшая его Богу, сделалась материю и других детей по молитве священника (1Цар. I, 15). Итак, перенося мужественно это страдание, мы сподобимся многих благ, поскольку мы будем иметь Бога милостивым, в течение настоящей жизни удостоимся от Него попечения, в будущей – получим те неизреченные воздаяния и посланную вперед себя дочку увидим увенчанною, а в настоящей жизни приобретем себе славу от всех и будем первообразом для желающих себе пользы. Пишу это потому, что время праздника не позволяет мн. уходить отсюда. Если бы не это, я пришел бы сам и собственным голосом подал бы это утешение; но так как нужда многих воспрепятствовала сделать это, то вместо себя мы послали к вашей добродетели боголюбезнейшего пресвитера Агапита.

Письмо 224. (XLIV). Диакониссе Аксие: утешительное.

И смертность человеческой природы ты знаешь, и надеждам воскресения обучена. И то и другое достаточно, чтобы утишить скорбь о скончавшихся. А если кто-нибудь, при том же, славно прошел жизнь, то надлежит совершенно укротить печаль. Посему прошу тебя вполне мужественно переносить кончину блаженной Сусанны. В особенности же да утешит твое благоговение похвала от всех, населяющих и страну и город наш; ибо все воспевают достославную жизнь ее: один рассказывает о ее целомудрии, другой – о ее человеколюбии, третий – о ее заботливости. Свидетель того, что говорится всеми, – я; скорее же, я говорю больше всех, насколько больше прочих знаю, поскольку стараюсь знать. Итак, христолюбивая, возблагодари Владыку Христа за то, что Он, дав ей (Сусанн.) возможность достигнуть многих видов добродетели, переселил ее в жизнь беспечальную, радостную, веселящую и тягостную только для плачущих. Разлучение с дочерью считай упражнением в любомудрии и убеди себя, что она удалилась в отдаленнейшую землю, живя у Бога и ожидая воздаяния за добродетель.

Письмо 225. (XLV). Епископу Селевкийскому, в Исаврии, Василию.

Ты, преподобнейший, нося на языке источники слов, говоришь, что жаждешь и требуешь наших капель, а это подобно тому, как если бы кто-нибудь сказал, что Египетская река [Нил] нуждается в малом количестве воды. Мне же и незначительный запас влаги приносит великую пользу, а твое богочестие другим предоставляет целые источники. Впрочем, я хвалю прекрасную ненасытность, ибо плод ее – божественное блаженство: блажени алчущии и жаждущии правды: яко тии насытятся (Матф. V, 5). Нелегко рассказать, какое удовольствие мы извлекли из (твоих) писем. Ибо, во-первых, они показали мне черты твоего боголюбия и возожгли пламень дружбы; потом, беседа с принесшим их доставила мн. еще большую радость: поскольку благочестивейший сопресвитер Дометиан способен рассеять всякую печаль и вызвать вместо нее веселие, ибо он имеет нрав сладчайший меда и носит в себе богатство божественных словес, украшаясь не только одною оболочкою знаний, но показывая и сокрытую в них жемчужину. Но, вполне усладив нас, он, совершенно неожиданно покинув, и огорчил нас в той же степени, как ранее услаждал. Итак, чрез него приветствую твою святость и умоляю удостоить меня помощи твоих молитв.

Письмо 226. (XLVI). Софисту Аерию.

Если ты, любезный мне человек, не знаешь кого-либо, а равно поведения (τὸν τρόπον) и жизни его, то ты справедливо взываешь (тогда) к милости и обращаешься за помощью к похвалам человеколюбию^[619]; но когда ты знаешь, кто такой этот человек, и известно, что стремительность его воли крепнет в направлении к худшему, между тем воспевать палинодию^[620] он не желает, то справься у твоего Платона, чего достоин таковый. Если же ты скажешь, что теперь не имеют силы законы того (Платона), то послушай, что законоположил Владыка всяческих.

Письмо 227. (XLVII). Апеллесу

Я знал человеческую природу и вовсе не негодую на милость, в которой особенно нуждаюсь. Я знаю, и то, что просящим друзьям нужно подавать ее, так как и сам, нуждаясь в этом, желаю получить. Но я желаю быть просимым и просить относительно того, что не ведет за собою (не причиняет) большого зла. А если кто-нибудь по неведению попросит чего-либо такого, то я бываю вынужден разоблачить подобную просьбу и разъяснить (просителю), каким тяжелым чувством я выслушал ее. Благодарность же оскорбляет и просившего и давшего. Я почел и ныне уместным сделать это и убедить твое великолепие, – убедить, в чем свидетельствует мн. совесть, что я не имею к кому-либо человеческой вражды, а (только) огорчает меня отрекшийся совсем от божественных законов и сделавшийся орудием противной силы.

Письмо 228. (XLVIII). Софисту Исокасию.

Вполне истинно слово трагика^[621], о том, что ищущий «беспечальной жизни» ни у кого ее не находит, поскольку весьма многие из людей подпадают неожиданным несчастиям. Это потерпел и благороднейший сын наш Феокл. Отец сделал его господином одного поля, а оно не приносит ни мирт, ни цветов, подобно тому полю комика^[622], но одни неприятности из-за податей. Когда он наследовал его (это поле), его потребовали в правосуднейшую преторию, – и едва он получил возможность добывать необходимое пропитание, как принужден беспокоиться о таком бремени штрафа (ζημίας) Посему-то он и счел необходимым отправиться в царствующий город (Константинополь). Ввиду этого он чрез нас просит ваше великолепие, чтобы ему прибыть туда с вашими грамотами, где бы в плачевном виде прекрасно и искусно была описана его бедность. Вошедши в судилище с таким свидетельством, он будет просить всех судей, чтобы они произнесли решение, основанное единственно на человеколюбии.

Письмо 229. (глава 40)^[623]

Письмо Феодорита, епископa Киррского, к Константинопольскому народу^[624], которое показывает, что – не только прежде и после, но и в то время, когда возвратился из Ефеса в Халкидон и из, Халкидона к своей церкви, – он всегда проповедовал кафолическую веру, хотя и не соглашался осудить Нестория, не веря, что действительно его учение то, что сам он (Несторий) отрицал, а в Ефесе было извлечено из тетрадей под его именем, поскольку это не было удостоверено ни одним свидетелем

Как много страдают и трудятся матери птиц, как всякий раз они охраняют свои гнезда от расхищения (ибо беспокоятся, сильно щебечут, слабых еще птенцов приучают летать, подобно им, чтобы те могли избегать рук птицеловов): так же много и я страдаю и тружусь, из (ваших) писем слыша ваши вопли и очами ума усматривая вас, как бы пронзительно и со страхом щебечущих. Ведь, прочитав ваши письма, я потратил в слезах почти всю влагу и (как говорит пророк) исходища водная изведосте очи мои (Псал. СХVIII, 136). Я долго оставался в молчаливом плаче, обдумывая это непредвиденное зло, – разделение тела Церкви и сражение, худшее всякой гражданской войны.

Ведь мы не только из одного народа (de una tribu), но и из одного чрева, поскольку мы славимся тем, что имеем одного и того же Отца всяческих, Бога, и одну и ту же мать, святейший источник. Мы даже не только одного чрева, но одного ложа, одного стола и одной пищи. Правда, мы многие и различные члены, однако же составляем одно тело – по учению Апостола, который говорит: вы есте тело Христово и уди от части (1Кор. XII, 27). Но если ни родство природы, ни общение членов, ни то, что мы пользуемся (одною) таинственною трапезой, ни то, что друг по отношению к другу мы и руки и ноги и глаза и посему все образуем одно тело (1Кор. XII, 12 сл.), – если всего этого бывает недостаточно для сохранения связи согласия: тогда мы, презревши все законы мира, как бы с остервенением терзаем свои собственные члены и делаемся весьма легкою добычей для врагов и подходящим предметом (occasio) для поношения и для посмеяния, поскольку вредим себе самим, словно противникам, и, разрывая наш строй, обращаем части его одну против другой.

Над этим смеются даже дети язычников, – смеются также и иудеи. Радуются полчища еретиков торжествуют все противники истины и издеваются над нашими бедствиями, видя нас разделенными, и считают наше сражение собственным миром. Тех же, которые повинны в этом, это не заставляет проснуться и прийти в себя, чтобы с корнем вырвать те плевелы, кои на зло посеяны с презрением к тем спасительным семенам апостольским, которые доставила благодать Всесвятого Духа. Итак, как только прочитал (ваше) письмо, я, усмотревши это своим умом, сокрушался, плакал и в слезах обдумывал тогда т. мысли, которые родила скорбь. Сверх сего еще нечто вошло в мою душу и именно: не заблуждение только обманщиков, но и оскорбление тех, кого обманывают.

Но когда я вспомнил то состояние (statum) Церкви, которое изначала продолжается доныне, и то, как она (Церковь), всегда преследуемая, всегда преуспевала в победе, поскольку сила Господня в немощи совершается (2Кор. XII, 9) и обнаруживается, по слову самого Господа; – тогда я снова несколько возродился и сверг с себя излишество печали. Ибо я припомнил учение святых Евангелий, нашел, что Спаситель и Господь наш не обещал святым своим ученикам в земной жизни ничего приятного или радостного, но законоположил труды и поты и предрек несправедливые обиды (jurgia), раны и бичи. Се Аз, – говорит Он (Матф. X, 16. 18. 17. 22), – посылаю вас, яко овцы посреде волков: и пред владыки и пред цари ведени будете: и на сборищах своих бъют вас: и будите ненавидими всеми имене моего ради. И после этого, уча о междоусобных восстаниях, Он говорит: предаст же брат брата на смерть, и отец чадо: и востанут чада на родители, и убъют их (ст. 21). Однако же самое последнее изречение из того, что было Им сказано (по этому предмету), заключает и плод: ибо претерпевый до конца, той спасен будет (ст. 22). Итак, мы научаемся из этого не искать в настоящей жизни ничего веселого или вполне радостного, а мужественно стремиться к ожидаемым благам и с твердостью переносить все печальное, чтобы ни случилось ради истины. Такое постоянство доставит нам будущие блага, ибо блаженный Павел говорит: яко скорбь терпение соделовает, терпение же искусство, искусство же упование: упование же не посрамит (Рим. V, 3–5). Дерзновенное ныне исповедание есть начало радости: кто переносит это, к тому не может примешаться печаль, и нынешние испытания утвердятся делами. Ожидания плодов облегчают тяжесть труда. Посему и двоица (contubernium) святых Апостолов, т.е. Петр и Иоанн, когда их даже подвергли бичеванию за совершение чудес, идяху радующеся, яко за имя Христа сподобишася безчестие прияти (Деян. V, 41). И Павел, поборник благочестия, восклицает: благоволим в немощех, в досаждениих, в бедах, в изгнаниих, в теснотах, в восстаниях по Христе (2Кор. XII, 10). Изъясняя причину сего, он говорит (2Кор. XII, 10): егда бо немощствую, тогда силен есмь; он не говорит: «терплю немощи, досаждения» и проч., но говорит: благоволю, т. е. с радостью принимаю, с готовностью подвергаюсь бичеваниям, радуюсь мучениям, радость примешивается к скорбям (моим).

Это именно внушает чувствам природа, а ее приводит к сему произволение. И он (Апостол Павел) тотчас же возбуждает это, говоря так: «если нужно хвалиться, я похвалюсь о немощи моей» (2Кор. XII, 5); и в другом месте: не точию же, но и хвалимся в скорбех (Рим. V, 3). Он не сказал: «переносим» или «претерпеваем» или «терпеливо выносим скорби», но говорит: хвалимся в скорбях, среди скорбей показывая произволение и обнаруживая уверенность души относительно надежды на будущее. Так как в начале состязаний (всегда) бывает чрезвычайно много скорбей, то, видя себя окруженным великими бедствиями и молясь об избавлении от трех состязаний (ср. 2Кор. XII, 8), он (Павел) услышал Судию, Который говорит: довлеет ти благодать Моя: сила бо Моя в немощи совершается (2Кор. XII, 9). После, подвергнутый бичеваниям, – он радовался, мучимый, – торжествовал, убиваемый, – веселился как бы в хоре. Когда его поражали язвами, он воспевал гимны, благодарил в узах, делал церкви из темниц, псалмопениями превращал ночи в дни (ср. Деян. XVI, 22 сл.). Он даже негодовал на тех, о которых слышал, что они плакали по причине предстоявших ему испытаний, и говорил: что плачете и сокрушаете ми сердце? Аз бо не точию связан быти, но и умрети готов есмь за имя Господа нашего Иисуса Христа (Деян. XXI, 13).

Это же постоянно делал и весь лик Апостолов: то же (делали) и те, которые после них были поборниками истины. Много и ныне таких, которые презирают и выносят (мучения) из-за истинного благочестия, ибо и нас не покинула совсем благодать Того, Кто свыше назирает над всем, но оставил нам Господь семя, чтобы мы не уподобились Содому и Гоморре (Иса. I, 9)^[625]. По милосердию Спасителя можно еще усматривать золотые ягоды на грезне (Иса. LXV, 8), которыми – по уподоблению пророка – называется благоволение Господа ^[626]; можно видеть и терны, – не два или три, но многие тысячи их, твердо укоренившиеся в долине. Также и маслин – не четыре или пять, но весьма много насажденных на вершине возвышенной горы, каковые (маслины) не могут быть исторгнуты беснующимися врагами. Это иносказательно Он (Бог) определил о тех, которых питает благочестие, которые не потеряли божественного наследия, но сохранили его тщательно и в целости.

Позна Господь сущия Своя (2Тим. II, 19) и помогает (им) Вседержитель. Он поощряет и восклицает: не оставлю тебе, ниже презрю тя (I. Нав. I, 5), и еще глаголющу ти, реку, се приидох (Иса. LVIII, 9). Сe Азь с вами есмь во вся дни до скончания века (Матф. ХХVIII, 20). И: дерзайте: Аз победих мир (Иоан. XVI, 33). И: довлеет вам благодать Моя: сила бо Моя в немощи совершается (2Кор. XII, 9). Так как по причине сего получавшие в сражении отовсюду многие тысячи стрел не убегали и не падали, но твердо стояли и имели непоколебимую силу, то это самое еще более говорит о вышесказанной силе Его царства: ибо они нападали на нас со стрелами, с каменьями и с кольями, но не могут прогнать наших солдат. Итак, слышащим это слово не следует колебаться при постигающих неприятностях, но нужно твердо стоять, сохранять отеческое наследие не доступным для воров и ожидать верховного мановения. Ибо грядый приидет и не укоснит (Евр. X, 37) и увенчает своих борцов. Мы верим также, что и твое разделенное стадо Он в скором времени соединит и будет пасти нас вместе. Хотя Он и попускает ему быть так, как в начале, когда Он не был с нами (ср. Иса. LXIII, 19), но Он обратит тех, которые согрешили, поддержит изнемогающих и сохранит здоровых во всем.

Дерзайте же и вы, которые составляете особенное питание истинного благочестия. Совершайте ваше спасение, взывая взаимно к мужеству духа, приводя на память божественные законы и умоляя Господа, чтобы Он рассеял это мрачное и густое облако, показал всем свет истины и научил всех, что бесстрастно и неизменяемо естество Троицы, по учению святых отцов, собиравшихся в Нике.: «ибо говорящих, что было некогда (время), когда Его (Сына) не было, и что Он не существовал прежде рождения, или что Он создан из несущего или из какой-нибудь другой сущности, утверждающих, что Сын Божий преложим или изменяем, – сих анафематствует святая кафолическая Церковь»^[627]. Итак те, которые усвояют страдания божественному естеству, – они считают его преложимым и изменяемым; поскольку изменяется и предлагается то, что имеет себя так и иначе. А те, которые считают его преложимым и изменяемых, находятся под анафемою святых отцов. Ибо если то, что по природе бесстрастно, претерпело преложение и изменение (а что превращается и изменяется, то уже не непреложно и не неизменно); то в таком случае как Господь чрез пророка (Малах. III, 6) восклицает: «Аз есмь, Аз есмь, и не изменюся^[628]»? Итак, если и Бог называет Себя неизменяемым, и святые отцы, повинуясь сему гласу, анафематствуют тех, которые дерзают провозглашать Его преложимым и изменяемым; – то кто настолько будет не радеть о своем спасении, чтобы вопреки Богу избирать противное и явно сопротивляться тем, которые в точности научены божественному?

Посему следует веровать в Отца и Сына и Святого Духа: – в Отца, Который не от кого-либо другого происходит и ни от кого не получает начало бытия; – в Сына, совечно рожденного от Отца, однако же не тожественного (не совпадающего в бытии) с Тем, Кто Его родил. И пусть это мнение никому не кажется лишенным всяких доказательств. Ибо как Сын рожден от Отца, так Слово есть совечное сияние славы Отца (Евр. I, 3). Поскольку Сын от Отца, то Слово в Отце, сияние с Отцом, (Сын) истинно сидящий вместе с Отцом. То же мы веруем и о Духе Святом, Который, по учению Господа, исходит от Отца (Иоан. XV, 26). То же передает и Апостол, уча: мы же не духа мира сего прияхом, но Духа иже от Бога (1Кор. II, 12). Итак, мы веруем, что в Отце, Сыне и Святом Духе – одно божество, одно господство, одно царство и власть, а равно (веруем), что и (один) совет нужно признавать в трех лицах или существах (in tribus proprietatibus sive in subsistentiis). А (указывать в Троице) меньшее и большее мы предоставляем тем, которые языком дерзают как бы обнять то, что бесконечно. Мы же воздаем Троице единое поклонение, ибо поучаемся чтить Сына так же, как мы чтим и Отца. Мы научены, что и Дух Святой во всем соучаствует с Отцом и Сыном. Таково до настоящего времени было у нас богословие о божественном естестве. Доселе я так и говорил речи, полагая, что учу, а не спорю, и что мы предлагаем учение братьям, а не врагам.

О домостроительстве же следует мыслить, что единородный Сын Божий, Бог – Слово, Который прежде веков, ради нашего спасения воплотился, вочеловечился, обитал в нас и стал плотью (Иоан. I, 14) не по превращению божества, а по восприятию человечества. Ибо, будучи образом Бога, Он принял образ раба (Филипп. II, 6). Чрез человеческое естество Он на земле был видим и жил с людьми (Вар. III, 38). По сей же причине Он называл храмом воспринятое естество (Иоан. II, 19), показывая отличие Того, Кто принял, от того, что воспринято. То есть Бог, а это – храм, но то и другое (вместе) – один Христос, один Господь, один Сын Единородный и тот же первородный. Сему научил нас и блаженный Павел: един Господь Иисус Христос, Им же вся (1Кор. VIII, 6). И в послании к Евреям: Иисус Христос вчера и днесь, тойже и во веки (Евр. XIII, 8). И в другом месте; един Господь, едина вера, едино крещение (Ефес. IV, 5). И собиравшиеся в Никее отцы говорят: «и во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия». Последуя им, и мы исповедуем единого Христа и Господа Сыном Божиим, но в Нем одном признаем два естества. Одного и того же мы знаем новым и вечным: новым от Авраама – по человечеству, а вечным – по божеству; страстным – по тому, что видимо, бесстрастным – по невидимому естеству; от Бога, потому что Он – Бог, от Авраама, потому что Он и человек. Исповедуя так Сына, мы признаем, что свойственно каждому естеству.

Это мы сжато написали вам о догматах благочестия; но мы послали вам также и то, что было написано нами к святейшим монахам^[629], которые очень занимаются божественными догматами и имеют ясное познание соборов. Сверх сего, я отправил вашему любезному и боголюбивому собранию и то, что было говорено нами боголюбезнейшим епископам, которые желали знать, что за причина волнений^[630]. Ибо они просили нас представить ее (причину) ясно и очевидно. Если найду досуг, я препровожу вам и то, что некогда написано мною о Святой Троице (De sancta Trinitate) и о божественном домостроительств. (De divina dispensatione), – не для того, чтобы насытить вас божественным, но чтобы удовлетворить вашему желанию и сделать его более горячим. Бог же силен исполнить вас чрез Духа всякой премудрости и восполнить то, чего недостает в толкованиях учителей, – так, чтобы Сам Он сказал о вас: овцы Мои глас Мой слышат: и знаю их (Иоан. X, 3. 14), а вы ответили бы Ему: Господь пасет мя, и ничтоже мя лишит (Псал. XXII, 1).

Письмо 230. (глава42).

Письмо, которое, по Иринею, блаженный Феодорит, епископ Киррский, отправил к Кандидиану, комиту доместиков^[631], прежде заключения мира

По многим причинам имея ненависть даже к самой памяти Ефеса, я благодарю его за одно то, что он ясно обнаружил нам твою душу, которая полна добродетелей. Ибо как атлетов показывает состязание, авригов^[632] – скачки, а золото – оселок (поскольку последний дает возможность различать: чисто ли оно или содержит примеси); – так и тот город, та сильная буря, великие и частые волны, а равно различные и противные ветры показали вашу стойкость, твердость и крепость в защите сторонников справедливости и сделали нас горячими почитателями твоего величия. Посему я принуждаю себя благодарить Ефес, в котором мы потерпели то жесточайшее кораблекрушение, в котором члены Церкви ополчились возмущением друг против друга, единое тело получило разрез и совершены те злые деяния, которые достойны молчания и которые твое величие знает больше нас. Посему же, и пиша о святейшем и боголюбезнейшем епископе и сослужителе нашем Феофание, я не нуждаюсь в длинных речах. Ваше великолепие прекрасно узнало его и знает несправедливость, которая совершена против него^[633]. Итак: поскольку вы отвращаетесь и ненавидите тех, которые допустили таковое, то прострите язык вместо руки и убеждайте тех, кои имеют силу в решении о нем, погасить тот пламень, который был возжен по злу, восстановить в своих церквах нечестиво изгнанных и прекратить насмешки противников благочестия над нами.

Письмо 231. (глава 45).

Донесение^[634] Феодорита митрополиту (Иерапольскому) Александру

От некоторых пришедших (а они утверждают, что в это время были в городе Тиане и видели это) мы узнали, что Фирм^[635], привлекши нескольких из своей «провинции» (de provincia sua), выступил с толпою (cum multitudine) против боголюбезнейшего Евферия^[636] и посвятил кого-то из числа ассессоров (ех assessoribus)^[637], и что великолепнейший комит Лонграс (Longras) прислал Исаврян на помощь святейшему епископу Евферию^[638], а граждане заперли ворота города для тех, которые пришли против епископа. Итак, – прежде чем ворвались все, – успевших уже войти задержали и в том числе того, кто был посвящен тем Фирмом. Но даже и тот, кто был посвящен^[639], отрицал свое посвящение, говоря, что он посвящен против воли и что он недоволен, так как он только что пред этим (посвящением) надел на себя хламиду (chlamydem)^[640] и, идя в театр, ожидал зрелищ. Другие же, которые были с ним, успели убежать в Назианз. Узнавши это, я исполнился великою скорбью и унынием, размышляя о единственном и во всем злейшем возмущении и волнении церквей, которые повсюду (кафолических?). Итак, твоя святость пусть просит и умоляет Господа, чтобы Он уничтожил эту сильнейшую бурю и подал церквам хотя бы даже только умеренную тишину. А что враги истины отважились сделать против боголюбезнейшего епископа Дорофея Маркианопольского^[641], – ты, владыко, узнаешь это из того, что сказано им в письме к христолюбивому народу царствующего города (Константинополя). Ради сего и я препроводил твоей святости присланный ко мне другими экземпляр тех писем^[642].

Письмо 232. (глава 47)

Другое^[643] увещательное письмо (commendatitia epistola) Феодорита народу Константинопольскому

Как сильно печалит нас заблуждение тех, которые оставили правый путь, так же сильно радует (нас) горячая ревность вашего боголюбия по евангельской вере. Ибо мы находим, что и блаженный Павел сильно скорбел о неразумии врагов, но он же и восхищался по поводу единения верных. Посему, и пиша Тимофею, он открыл и печаль, которую имел о тех, и облегчение по отношению к этим, говоря (2Тим. I, 15. II, 17): веси ли, яко отвратишася от Мене вси, иже от Асии, от них же Филет и Ермоген? И показывая, как он чрез то уныние получил свыше утешение, он тотчас же присоединил и следующее: да даст милость Господь дому Онисифора, иже многажды мя упокои, и вериг моих не постыдеся: но пришед в Рим, тощнее взыска мя и обрете: да даст ему Господь обрести милость от Господа (2Тим. I, 16–18). Итак, и мы имеем величайшее утешение, – преданность вашей любви Богу. Твердость веры вашей разрешает нашу печаль, какую порождает зима, которая постигла церкви. Посему, часто пиша (вам), мы стремимся (получать) также и святое послание ваше. Сообщаем (вам), что мы день и ночь подвизаемся за благочестие и надеемся, что до самой смерти не повредим преданного нам святыми Апостолами учения. Свидетелями этих слов являются (вместе со мною) и владыки мои святейшие и боголюбезнейшие епископы Иоанн, Петр, Елисей, Алфий (Alphius) и Иефеай (lephtahe), которые (лучше) избрали быть изгнанными из врученных им церквей, чем изменить апостольской вере. Итак, веря, что мы не позволим, чтобы была изъята хотя бы одна йота (Матф. V, 18) из учения, которое мы получили, – стойте в вере, мужайтеся, утверждайтеся: вся вам любовию да бывают (1Кор. XVI, 13), и Бог мира будет с вами (Филипп. IV, 9. Рим. XV, 33. 2Кор. XIII, 11).

Письмо 233. (глава 53)

Предложения касательно заключения мира, которые чрез трибуна и нотария Аристолая были отправлены Акакием, епископом Верийским, Кириллу, епископу Александрийскому, от собора епископов: Иоанна Антиохийского, Александра Иерапольского, Макария Лаодикийского, Андрея Самосатского и Феодорита Киррского.

Мы пребываем в вере святых отцов, собиравшихся в Никее, каковая вера содержит евангельское и апостольское учение и не нуждается в прибавлении. Смысл ее изъяснил также и святейший и блаженнейший Афанасий, епископ Александрийский и исповедник, в послании к блаженнейшему и боголюбезнейшему Епиктету, епископу Коринфскому^[644]. Посему мы остаемся при нем, как заключающем в себе здравое истолкование вышеназванной веры. А что недавно введено сверх этих догматов чрез письма ли то, или чрез «главы», – все это мы отвергаем, как производящее волнение, довольствуясь древним законоположением отцов и следуя Тому, Кто сказал: не прелагай предел вечных, яже положиша отцы твои (Притч. XXII, 28).

Письмо 234. (глава 54)

По Иринею, письмо епископов Александра, Андрея и Феодорита Елладию, епископу Тарсийскому.

Зная, какую заботливость и попечение имеет твоя святость, мы сочли необходимым известить, что мы собрались в Антиохии^[645] и – по божественной благодати – нашли, что неправда то, что клеветали, и что у врагов истины одно широковещательное суесловие, подобное паутине^[646]. Посему, имея совещание о том, что нужно предпринять, и рассматривая, что следует мыслить о мире (с Кириллом Александрийским) согласно спасительному благочестию, – мы отправили некоторые предложения и условия по сим делам – с тем, что, если они примут одно из них^[647], и мы примем их в общение, но только не соглашаясь с тем, что сделано ими против святейшего епископа Нестория, а будем иметь его так, как имели. Прочих же, которые примут (все) наши предложения, примем и мы в общение ради мира Церкви. Мы (и к тебе) отправили эти предложения, чтобы твое благочестие знало, что мы не пренебрегли догматами нашими, но надлежащим образом заботились о них. Чтобы и твоему благочестию показать это, (мы скажем знай, боголюбезнейший владыко, что мы до смерти будем стоять за благочестие, ратуя за тех, которые были поручены нам (vindicantes eos, qui nobis commissi sunt). Прежде, чем письмо было написано, угодно было (нам), чтобы одно из тех шести условий^[648], самое важное и содержащее сущность догматов, было предпослано им (Александрийцам) вместе с письмом блаженнейшего и святейшего Афанасия, епископа города Александрии, к святейшему Епиктету, епископу Коринфскому, которое, – мы думаем, – имеет и твое благочестие и которое вышеназванный святейший епископ написал, восставая против ереси Аполлинария и неповрежденно и точно излагая апостольское учение. Он начал так:

«Думал я, что изложенное святыми отцами, собиравшимися в Никее»^[649].

Письмо 235. (глава 60)

Письмо Феодорита Акакию, епископу Верийскому, относительно писем, которые пришли тому Акакию от Египтянина^[650] (Кирилла Александрийского).

Я не только званный, но и незванный всегда желал бы идти к твоей святости. Но теперь я должен оставить это намерение, так как не могу последовать письмам твоей святости^[651]. Меня опять постигла страшная слабость (languor) и злейший теркраний^[652] напал на меня после возвращения из горных стран^[653]. Сверх сего, здесь великолепнейший и славнейший военачальник (magister militum)^[654]. Посему прошу извинить. Даю знать твоей святости, что в присланных из Александрии письмах^[655] я нашел, что то, что сказано здесь им (автором писем, св. Кириллом) догматически, противно тому, что некогда было изложено им, но согласно с учением отцов. Я сильно возрадовался и восхвалил Господа Христа за эту перемену, которая произошла по настояниям (per admonitiones) твоей святости. Все же прочие части письма кажутся мне полными пустых рассуждений (valutionibus) и лживого многословия. Ибо, когда ему нужно было лишь одобрить выставленные нами шесть предложений^[656], – сколько бы они кратки ни были, – он, я не знаю ради чего, так чрезмерно распространяется и избегает краткого пути к миру: ведь мы составили это предложение затем, чтобы никто не уклонялся от него. Как и твоя святость знает, мы предложили^[657], что остаемся в вере, изложенной святыми и блаженными отцами в Никее, и при письме (Епиктету Коринфскому) святейшего и блаженного Афанасия^[658], поскольку оно точно раскрывает ее; те же догматы, которые недавно появились – чрез письма ли то, или чрез «главы»,– мы отвергаем, так как все они производят волнения, а эти (изложенные в «главах») в особенности были причиною раздора. Он (Кирилл Александрийский) требует от нас подписи низложения того мужа (Нестория), судьями которого мы не были^[659]. Пусть знает твоя святость, что наша совесть будет мучить нас сильнее всякого палача, если мы сделаем то, чего – по нашему мнению – быть не должно. Посему и блаженный Павел говорит^[660]... Итак: твоей мудрости следует устроять все дело так, чтобы будущий мир был угоден всем, и этим да будет оказано повиновение прежде всего Христу, Богу всяческих.

Письмо 236. (глава 70)

Письмо епископа Феодорита епископу Елладию об Имерии, епископе Никомидийском.

Решившись – было молчать в настоящее время, я нашел это слишком вредным и опасным. Посему, прекративши молчание, я воскликну с пророком: устнам моим не возбраню (Псал. XXXIX, 10). Но то, что мне кажется правильным и справедливым, я даю знать тем, которые находятся при твоей святости, и со всею готовностью выслушиваю от вашей святости советы относительно того, что они замышляют. Посему объявляю твоей святости, что, прочитывая письмо, присланное из Египта^[661], мы нашли его согласным с церковным учением и совершенно противным двенадцати «главам»; последние, как еретические, мы отвергаем до сих пор. Мы рассудили, что ради мира Церкви следует принять в общение тех, которые исправились в том, в чем они погрешили, но неправедного и несправедливого осуждения святейшего и боголюбезнейшего епископа Нестория не должно признавать ни рукою, ни языком, ни умом. Ибо поистине несправедливо и достойно крайнего наказания оказывать снисхождение тому (Кириллу Александрийскому), кто смутил весь мир и наполнил волнениями и землю и море и едва только принял ныне наше предложение, а того, кто с самого детства наставлен в этом учении, – предавать этому неправедному и человекоубийственному закланию^[662]. Это было бы подобно тому, как если бы мы предали всех боголюбезнейших епископов, которые в Ефесе, Халкидоне и Константинополе вместе с нами сражались за истину и до настоящего времени горячо сражаются. Пусть даже мы пренебрежем законами^[663], которые оспариваются в общих интересах и изгоняются за пределы церквей. Итак, мы рассудили войти в общение и с Египтянами и Константинопольцами не прежде, как поборники благочестия снова получат свои церкви. Пусть же твоя святость напишет боголюбезнейшему и святейшему епископу Имерию и убедит его благоговение, что мы благочестия не предали, и попечение братской любви (т.е. о собрате Нестории) имели, почему и (теперь) имеем твердую решимость – или вместе с ними управлять врученными нам народами (populos), или быть изгнанными с ними и принять безопасное спокойствие. Да удостоит и твоя святость, боголюбезнейший, сообщить мне о своем намерении, ибо я сильно сокрушаюсь, не будучи наставлен вашею любовью относительно того, что происходит.

Письмо 237. (глава 71)

Письмо епископа Феодорита, по Иринею, Имерию, епископу Никомидийскому^[664]

Кому же и прилично господствовать над всеми благами, как не тому, кто собрал изобилие всяких благ и носит его в себе? Ты, боголюбезнейший владыко, как и во всем прочем, победил меня в более поспешном отправлении ободрительных писем. Тогда как мы косны и сонливы и слишком ленивы и нерадивы^[665],-твоя святость возбудила нас своим обращением и соответственною и поистине духовною любовью вызвала нас к памяти. Однако же, не скрывая всех причин медлительности писем, я в извинение своей лености приведу для себя некоторое малое, но истинное оправдание: мы обитаем в городе, находящемся вдали от всякого конного (почтового) тракта^[666] и посему не знаем ни тех, которые приходят в нашу «провинцию» (ad nostram provineiam), ни тех, кому случится отправляться отсюда. Вот почему мы не получаем утешения – отправлять письма к вашей святости.

Сверх сего, привыкши прежде часто бывать в Антиохий и проводить там время^[667], где было удобно и отправлять и получать письма, мы уже много времени в спокойствии пребываем дома; ибо в настоящее время мы возлюбили это, как более полезное. Вот это-то и мешало мне до сих пор чрез письма приветствовать твою священную главу. Но твоя святость препобедила и это затруднение, отправив к нам чрез господина моего достопочтеннейшего и боголюбезнейшего сослужителя Стратегия, коего мы приняли со всякою радостью, как служителя (diaconum) Спасителя нашего Христа, пылающего любовью к твоей святости и готового все сделать и перенести за тебя, поскольку ты – поборник и мужественный состязатель за благочестие. Как ты, боголюбезнейший, хорошо знаешь, мы благословляем твои чистые и великие состязания, определенное и твердое Направление твоей стойкой души, поты и труды за апостольскую веру и опасности, за которые тебе уготованы вечные, не подверженные порче и, – кратко сказать, – богодарованные венки, кои и украсят любезную главу владыки (моего). Мы же не приносим почти никакой пользы Церкви Божией: ибо мы, совершенно незаметные, скорее презираемся всеми благочестивыми и верными, одушевленными горячностью полной ревности и благочестивым исповеданием святых отцов, чем презираем, – скорее управляемся, чем управляем.

Твоя же святость, находясь в самом пламени и подобно тем трем отрокам (Даниил., гл. III) устраивая хоры в пещи, имела одно великое утешение, веяние Святого Духа, которое рассеяло напор пламени и превратило жар его в росу. Вот что следует сказать нам о состязаниях твоей святости! Ведь благая слава о твоих состязаниях превосходит не только меру письма, но даже и обширнейшее сочинение. А какой слух ходит относительно мира, то сообщаем твоей святости, что мы, даже будучи весьма близкими (к этому делу?), ничего не узнали с несомненностью, но знаем лишь столько, сколько возвещают те, которые обращаются к нам по собственным нуждам. Объявляем твоей святости наше намерение. Прочитывая письма, присланные ныне из Египта, и часто обсуждая их между собою (apud nosmetipsos), мы нашли их согласными с церковным учением и противными двенадцати «главам» которые доселе продолжаем отвергать. Мы решили, что, если твоя святость снова получит врученные тебе Богом церкви, мы войдем в общение с Египтянами и с Константинопольцами и другими, которые вместе с ними сражались против нас, потому что они исповедали наше, а – вернее – апостольское учение; но ни в каком случае не согласимся с тем, так называемым, осуждением святейшего и боголюбезнейшего епископа Нестория. Ибо поистине несправедливо и явно нечестиво, – хотя бы он был повинен в тех же преступлениях, что и другой, – тому оказывать снисхождение, а этому закрывать двери милости. Посему еще гораздо более несправедливо и нечестиво предавать невинного равному (с виновным) закланию^[668]. Итак: пусть знает ваша святость, что мы войдем в общение с теми не прежде, чем вы снова получите свои церкви. Это рассудил не только я, но и все святейшие епископы этой страны (regionis), собравшись вместе^[669] общим советом^[670].

Письмо 238. (глава 72)

Ответное письмо Феодорита Александру епископу Иерапольскому^[671]

Как кажется, я сделался подозрительным для твоей святости, словно бы я предал благочестие. Ибо когда я писал, как понимал учение письма Кирилла^[672], и хотел узнать, не скрыто ли в них чего-нибудь другого, что соответствует его еретическим «главам», – твое благочестие советовало ничего не писать об этом. Я же призываю во свидетели Бога на душу мою (2Кор. I, 23), что ни желание престола, ни искание города, ни страх преследований не овладели мною до сих пор, но, непогрешимым решением и неуклонным умом прочитывая те письма, я считал смысл их согласным с нашим. Что иное желал я слышать, как не то, что еретики почитают Бога-Слово непреложным, бесстрастным и неизменным? Ибо в соединении Бога-Слова с плотью не произошло ни слияния, ни смешения, ни срастворения. Но и нашедши это в тех письмах, я не считал безопасным только по одному этому заключать общение, а (требовал), чтобы смысл сего был раскрыт яснее и очевиднее. И, – как в прежних письмах я заявлял, – я совершенно избегаю подписи осуждения (Нестория). По снисхождению я принял это, думая, что не иду против твоей святости. Об этом мы часто совещались и в Антиохии и в Верии и в Иераполе^[673]. Это же я писал и господину моему святейшему и боголюбезнейшему епископу Андрею^[674] чрез досточтимейшего и достопочтеннейшего диакона^[675] из третьего полка стабилизиан^[676], который приходил туда. Поскольку у нас состязание не о чем-либо маловажном, но о самой надежде нашей, то, если бы не физический недуг^[677], я сам пришел бы к твоей святости, чтобы с большим рассуждением и общим совещанием^[678] постигнуть смысл писем (Кирилла Александрийского)^[679].

Письмо 239. (глава 81)

Письмо епископа Феодорита к Александру, митрополиту Евфратисийской области (Euphratesiae рrоviciае).

Некоторые тревожат нас смутными слухами относительно вестей, какие приходят из Египта, полагая, что мы боимся, как бы не быть нам лишенным всего; но они не знают, что мы сильно любим покой: он приятнее всего, что обыкновенно любят в этой жизни. Мы желали бы достигнуть его без чьего-либо побуждения, если бы только не удерживал нас страх того Судии. Поскольку же это не может случиться без опасности, то (мое) намерение – с (законного) позволения отдаться (этому своему) желанию – подчиняется необходимости. А так как распространяемый слух содержит много такого, что далеко отстоит от истины и – в таком виде – способно встревожить душу, – посему прошу твою святость письменно сообщить нам, что истинно, поскольку мы хотели бы быть готовыми именно к этому: ибо мы желаем мира с благочестием и избегаем его, коль скоро он с несправедливостью и нечестием.

Письмо 240. (глава 87)^[680]

Письмо Феодорита, епископa Киррского, Иоанну, епископу Антиохийскому, в ответ на сообщенные выше известия о мире^[681].

Прекрасные войска начальников и против врагов становятся полным строем в клинообразных колоннах и за тех, которые трудятся, мужественно сражаются. И когда они торжествуют мир, они вместе с собою сопричисляют к заключаемому миру не только присутствующих из сражающихся, но и отсутствующих. И великий Давид, оказавшись победителем на войн. и принесши в город добычу, не одним сражавшимся, но и тем, которым было поручено охранять сосуды (обоз), раздал равную часть (1Цар. XXX, 24). От него-то и идет закон, чтобы бывшие только военными орудиями (bellica instrumenta) одинаково с сражающимися пользовались добычей (1Цар. XXX, 25).

Посему разве не несообразно, что, – когда закон повелевает, чтобы охраняющие сосуды вдали от сражения считались полезными и получали равную с прочими долю, – мы предаем тех, которые одинаково сражались вместе с нами, и не обращаем внимания, когда бывшие прежде общими врагами изгоняют мужей, которые храбро боролись за благочестие и в Ефесе и в Халкидоне, доселе стояли вместе с нами и с похвальною ревностью не переставали действовать? Итак, если мир, о котором толкуют, прочен и истинен, то следует, чтобы вс. наслаждались им и чтобы никто из нашего строя не был лишаем его. Если же это мир – пустой и если примирившиеся дали только одно имя его, то этот мир, как таковой, я считаю ненавистным Богу и недостойным для всякого благочестивого человека. Ибо противно святости и неспасительно (для нас), чтобы мы разрешали справедливые низложения или осуждения, принимали незаконные посвящения и оказывали снисхождение тем, которые все привели в смятение, а они и во время самого мира совершали бы то, что свойственно неприятелям, и изгоняли из церквей превосходных людей нашего строя. Посему твоя святость пусть пишет христолюбивому императору и великим судьям^[682] и объявит им, что мы ни в каком случае не примем мира и не войдем в общение с теми, если прежде не получат снова своих церквей те, которые были с нами во время сражений. Твоей святости прилично доставить церквам такой мир, который был бы свободен от всякого пятна и не ранил бы благочестивых более, чем самое сражение. Я принужден написать это ныне, получив письма от святейшего и боголюбезнейшего епископа Имерия, обвиняющего нас в предательств. общего состязания^[683]. Поэтому твоя святость пусть подкрепит его и уведомит императоров, что мы считаем этот мир худшим сражения. Ибо та война доставляет нам венки у Бога и славу у тех, которые мыслят о божественном, а такой мир и здесь наполняет нас стыдом и у Праведного Судии приведет нас к крайнему наказанию.

Письмо 241. (глава 88)

Письмо его же (Феодорита) епископу Феосевию^[684]

С тех пор, как мы оставили злого имени Ефес, доселе мне не удавалось ни писать твоей святости, ни наслаждаться твоими письмами. В общее оправдание (меня и тебя) я скажу, что, – по моему мнению, – причина не в длин. пути, но в том, что и мы и твоя святость обитаем вдали от почтового тракта (ab illa viа, qua currunt equi)^[685]. Однако же, хотя мы и не получили (от тебя) писем, мы постоянно услаждаемся похвалами тебе: ибо мы слышали о твоей ревности по благочестию и о мужестве против несправедливости и удивляемся великой твердости (твоей) души. Находясь вдали от неприятелей и сидя, – по пословице, – вне области, поражаемой стрелами^[686], мы неспособны ни на что высокое^[687], как только поддерживать речами мужество превосходных людей, воздерживаясь от их д.л. Твоя же любовь, будучи среди неприятелей и отовсюду окруженная ими,– когда враги обступили со всех сторон, – еще мужественнее защищается против зол и, подобно некоему храбрейшему вооруженному мужу, как бы шлемом рассеивает целое облако посланных стрел и копьем обращает нападающих в бегство. Так и твоя святость, вооруженная всякими духовными оружиями, щитом веры погашает раскаленные стрелы неправедных, а мечем духовным (Ефес. VI, 17) и учением божественных речей препобеждает ложь и показывает мужество истины. Посему мы благословляем тебя, святейший, и умоляем Господа, делая подобное тем, которые, сидя на земле, горячо молятся за борющихся с морскими волнами: да разрешит Он с небес, – если Ему благоугодно, – эти бури! Если же нужно, чтобы все еще исторгались те, которые подобны нам, и показывались нам [выставлялись пред нами на вид, как осужденные?], то да подаст Он вам и эту крепость до конца состязаний! Ибо это будет общею уверенностью и внушительным примером мужества для всех, кто решится выйти на это ристалище. А что лукавый обнаружил по гордости нашего естества, то и это направил на пользу и приспособил к попечению о добре -Бог, Который кознями лукавого пользуется для спасения (людей). Наконец, ведь и тех, которые созидали противное апостольскому учению, учили, что естества Христа сделались одним естеством, в рассуждении неслитного соединения вводили догмат (dogmatizabant) срастворения их (temperationem) и пытались страдания Господа по плоти ради нашего спасения приписать непреложному и неизменяемому божеству, – этих Он опять привел ныне к другому учению, прямо и явно противоположному таким воззрениям, и заставил их снова принять евангельское правило веры.

Посему в настоящее время они принуждены исповедывать два естества, изгоняя из церковных догматов преложение и слияние, ясно проповедуют различие естеств и утверждают, что божественное естество бесстрастно, усвояя страдания плоти. Такую пользу принесло это состязание даже и самим противникам – не по причине пакостей дьявола, но по милосердию и мудрости Бога нашего. И мы веруем, что Он изобличит и несправедливость, как обнажил нечестие, – позаботится о справедливости так же, как показал благочестие, и убедит всех, что нет ничего, чтобы лишено было Его управления или пренебрегалось им, но что, мудро управляя всем, Он попускает бурям на малое время свирепствовать против корабля, дабы обнаружить пред плавающими Свою силу. Итак, мужайся, владыко, да не смущается сердце твое (Иоан. XIV, 1. 27), и уповай на Господа^[688]. Прошу поддерживать своими молитвами и меня, поскольку я сильно нуждаюсь в такой помощи сколько по причине душевной слабости, столько же и по причине^[689] телесной немощи^[690].

Письмо 242. (глава 95).

Письмо, как говорят, епископа Феодорита Иоанну Антиохийскому

«Так как Бог мудро управляет всем, промышляет о нашем единодушии и заботится о спасении народов, то Он предуготовит нам собраться воедино^[691] и показал расположения всех согласными между собою. Прочитывая сообща Египетские письма (Кирилла Александрийского) и исследуя в точности смысл их, мы нашли изложенное в них согласным с нашим и прямо противным двенадцати «главам», против которых мы продолжаем бороться доныне. Ибо они («главы») содержат, что «плотски сделалась плоть из Бога-Слова, что соединение произошло по ипостаси (secundum substantiam) и общение (естеств, conventum) – по единению естественному и что Бог-Слово стал перворожденным из мертвых». Они запрещали также и разделение изречений, которые относятся ко Христу. Кроме сего, они заключали и нечто другое, чуждое апостольским догматам, происшедшее именно из тех еретических плевел.

Но то, что содержится в этом письме, явно украшается евангельским благородством. Ибо в нем Господь наш Иисус Христос проповедуется Богом и совершенным человеком, (допускаются) два естества, их различие и неслиянное соединение, происшедшее не по взаимному смешению, как в жидкостях, или срастворению, но неизреченно, богоприлично и так, что оно сохранило неповрежденными особенности естеств; утверждается, что Бог-Слово бесстрастен и неизменяем, а храм страстен, предан смерти на малое время и опять воздвигнут соединенною силою Божией; Дух Святой исповедуется также не от Сына или чрез Сына имеющим бытие, но исходящим от Отца, а собственным (Богу-Слову) называется потому, что Он единосущен Ему.

Усмотревши эту правоту в тех письмах и нашедши их противными тому, что было писано прежде, мы прославили Бога, Который, по Своей благости, разрешил языки косноязычных (Иса. XXXV, 6) и преложил неопределенный звук в раздельное и приятное созвучие (ср. Иса. XXIX, 24. XXXII, 4)^[692]. Таково наше мнение об этом. Но молва разносит еще нечто и другое, что сильно смутило нас. Говорят, что тот кто воспользовался этою милостью, пытается вынудить у вашей святости не только подпись извержения или низложения, но и анафематствование учения святейшего и боголюбезнейшего епископа Нестория. Если это правда, что он будто бы получил это от главы города (ех arce civitatis), то, – значит, – он делает подобное тому, как, если бы кто-нибудь, едва приведенный к исповеданию, что Сын единосущен Богу Отцу, тотчас же стал поражать анафемою тех, которые изначала мыслили это и учили этому. Едва он был привлечен к нашим догматам, а уже старается вынудить проклятие их, словно раскаиваясь в самой правоте совершенного им. Итак, поскольку все это сильно возмутило наших, то прошу твою святость и еще прошу сообщить нам: справедлив ли тот слух, который встревожил всех нас? Ибо я считаю излишним писать об этой подписи твоей святости, которая часто обещала никого не принуждать к этому против воли. Это мы хотели написать все вместе, но потом рассудили, что будет лучше, если я и святейший и боголюбезнейший епископ Андрей^[693] уведомим об этом твою святость не окружными, а дружественными письмами и твоими мудрыми врачеваниями восстановим в здравости возникшее из того слуха смущение. О господине же моем, святейшем и боголюбезнейшем епископе Александре^[694] мы просим твою святую главу милостиво потерпеть по своей обычной мудрости. Ибо мы уверены, что и он в душе согласен с нами, хотя ныне и сомневается по одной привязанности к словам и по недовольству плохо понятым исповеданием.

Письмо 243. (глава 97)

Ириней говорит:

Ответное письмо Феодорита епископу Александру^[695]

Из-за этого и я был сильно недоволен Павлом^[696], ибо помню то, что происходило в Ефесе. Я в точности знаю это дело, как будто оно случилось сегодня, и как пред самой истиной говорю, что, лишь только я прочитал твое изобличение, я восскорбел душою, зная проницательность твоей святости. И мне также весьма не понравилось, что посредник так называемого мира, зная о возмущении, которое произошло в Ефесе, а равно и о неудовольствии, воспользовался больше тем предложением, но не теми другими, которые составлены в Антиохии. По всему этому я считаю необходимым сойтись, где прикажешь; – того же желает и господин мой боголюбезнейший епископ Андрей^[697]. Если твоей святости будет угодно, чтобы и другие епископы пришли – все равно – в Иераполь или в Зевгму^[698] для рассуждения о том, что нужно предпринять (ибо дело не незначительное, но важнейшее из всех); то пусть твоя святость соблаговолит написать названному боголюбезнейшему епископу и господину Андрею. В случае, если он обещается быть, твоя святость да удостоит уведомить и меня, куда нужно прибыть для присутствования^[699].

Письмо 244. (глава 99)

Тоже слова Иринея:

Письмо Феодорита Александру, где он обещает анафематствовать учение, относительно лица Иоанна^[700] и прекратить общение с ними^[701].

Хотя бы я и не сказал, – твоя святость знает, что я и прежде в Марбафиму (Marbathimas) и потом в Иераполь приходил не ради чего-нибудь иного, как для совместного обсуждения, что нужно делать, и для приведения в исполнение того, что было бы постановлено. Поскольку же твоей святости было благоугодно, чтобы мы собрались в Зевгме^[702], то прошу твою святость не медлить, ибо, – как я надеюсь, – будет сделано все, чего желает твое благочестие, и никто ни в чем не будет противиться твоей святости, поскольку вс. мы чтим (тебя), как отца и владыку, и сами чтимы и почитаемы (тобою). Итак, еще раз прошу твою святость поспешить: ведь я уверен в правоте, так как виновник благ Бог соизволил устроить все, что касается нас. Он не оставит нас, чтобы мы или провинились пред Ним или подвергались нападениям от людей, но просветит наш ум и покажет, что Ему благоугодно. «Ведь я уже говорил некогда твоей святости, что поскольку некоторые анафематствовали учение господина моего святейшего и боголюбезнейшего епископа Нестория, то и я не буду иметь общения с теми, которые это сделали. Если твоей святости угодно, чтобы и это было изложено в письмах, которые будут отправлены нами, пусть будет и так. Посему не медли, – умоляю твоими святыми стопами»^[703] Во всем этом деле я полагаюсь на Бога: Он управит, как знает, и твою святость и мою малость.

Письмо 245. (глава 110)

Письмо Феодорита Елладию, которому он сообщает, что ни от тех, кои сходились некогда для переговоров, он не отделился, ни несправедливости, какая совершена по отношению к известному лицу (Несторию), он не согласится признать.

Когда ныне нам в особенности должно бы пользоваться утешением писем, – поскольку теперь восстала более сильная буря, – мы обманываемся в этом (ожидании) и осуждены на одно то, что нас только поражало. Я и однажды и во второй раз писал о том, что происходит, требуя общего совещания, объявляя свое мнение и прося уведомить меня о намерении твоей святости, и однако же не добился ответа; за все это время я получил лишь одно утешительное (commendatitiam) письмо. Признаюсь, это меня поразило. Я опасаюсь, уже не пущено ли против нас какое-либо обвинение (ведь этим и всегда многие занимались, а особенно в настоящее время!) которое возмутило чистоту твоей любви уверением, что будто бы, оставивши строй, мы сдались (неприятелям) и – подобно полипам и хамелеонам – изменили цвет сообразно скалам и листьям^[704]. Посему снова пишу это письмо и прошу твою святость о том же по отношению к нам. При помощи благодати Божией, мы не подражаем различным течениям морского волнения, которое обыкновенно то стремится сюда, то отбегает туда, но продолжаем пребывать при том, что в начале признали правым при обсуждении, перенося все печальное, что бы ни случилось, и ожидая мановения свыше^[705].

Посему мы и приняли то письмо, которое отправлено из Египта, поскольку оно православно; отплаты же (от нас за это)^[706], которую за свою правую веру требует тот, кто едва только смог узнать ее, мы отвращаемся, как ненавистной Богу и отвратительной. Ибо кто из воспитанных в благочестии требовал когда-либо человекоубиения в награду за правую веру? Или кто давал ее требовавшему? Или кто называл любящим истину того, который не хочет чтить истины без возмездия? Все равно, – пусть бы он даже доказал, что требуемая награда не есть зло сама по себе. Ведь, – мне кажется, – нельзя называть совершенным того человека, который укрепляется в добродетели души ради царства небесного, но лишь того, кого привязывает к благу любовь (именно к нему, как таковому) и кто стремится к благу ради его самого. Свидетель сего – Господь; вот Его слова: кто любит Мя, заповеди Моя соблюдет (Иоан. XIV, 23). Он не говорит: «кто желает царства небесного», но: кто любит Мя. Если же Он и вспоминал иногда о награде, говоря: яко тех есть царство небесное (Матф. V, 3), или: яко ти наследят землю (ст. 6) и подобное сему, то этим он показывал только Свою щедрость и души нерадивых возбуждал к добру. Совершенным же свойственно восклицать так: мне жити, Христос: и умрети, приобретение есть (Филипп. I, 21); и: аз бо не точию связан быти хощу, но и умрети готов есмь за имя Господа нашего Иисуса Христа (Деян. XXI, 13); еще: благоволю в немощех, во изгнаниих, в теснотах по Христе: егда немоществую, тогда силен есмь (2Кор. XII, 10). А вот этот (iste) защитник, или даже избранный учитель православия^[707] потребовал награды за правую веру, – награды ужасной и приличествующей разве только кровожадным зверям. Воскликнем же ему (требовавшему награды, Кириллу): богом твоим не служим, и телу златому, еже поставил еси, не кланяемся (Дан. III, 18. Таково наше мнение, боголюбезнейший владыко. Итак, пусть никто у вас не обвиняет нас, как будто мы мыслим что-нибудь иное, но просите и молите Бога укрепить и мою слабую душу и тело, которое тяжко страдает: ибо моя правая нога, пораженная онемением^[708], опять приковала нас к постели. Впрочем, я уверен, что Назирающий вселенную (Есф. V, 1. 2 Макк. III, 39. VII, 35. 3 Макк. II, 21 (16)) и это устроит для пользы и блага.

Письмо 246. (глава 121).

Слова Иринея, епископа Тирского:

То, что написано^[709] в ответ пророку^[710] так называемом раскаянии Египтянина. Считает ли это раскаяние Египтянина кто-нибудь истинным или мнимым, я тем большую ненависть питаю к нему (раскаянию)^[711]

Я особенно ненавижу притворно – честное лицо (выражение), как и лицемерие блудницы. Я отвращаюсь его, хотя бы оно и называлось истинным, как раскаяние не полное (не зрелое) и подобное Исавову, раскаяние, которое служит к обвинению (accusat) того, кого оно, по-видимому, исправило, так как он продолжает безумно радоваться (insultet) своим прежним злодеяниям, как бы чему-либо доброму, между тем они заслуживают только пророческого вопля: горе глаголющим горькое сладкое, и сладкое горькое (Иса. V, 20). Он предложил эти условия против православных как бы награду (себе) за снисхождение к согрешающим. И лишь только он предложил, как уже почтен скорым согласием; а говорит он словно Господь милосердия, да и почитатели его разглашают о нем так, как если бы они уже получили снисхождение. И чрез них он послал свое оправдательное раскаяние, полное многих слез^[712] и так говорящее оказавшим милость: «поскольку произошло совершенно излишнее и неблаговременное разделение церквей»^[713]. И ныне он дал (этим) особенное удовлетворение. Кто же не окажет милости ему, говорящему то, что, по-видимому (quasi), достойно милосердия, или не снизойдет до снисхождения к плачущему? Ибо ведь, почти касаясь колен и пользуясь слезами вместо писем, он так восклицает к тем, которые его низложили: «вы сделали излишнее, пустое и лишенное разумного повода. Но я высказываю решение, как вполне убежденный в вас»^[714]. Как велико моление погрешившего по отношению к тем, которые оказывают милость, когда он совершенно явно и без обиняков называет их неразумными! Ведь ныне все это «пустое», – говорит он... Так-то в высокой степени он удовлетворил меня, заявив, что «вы-де сделали пустое и излишнее». Ибо, – говорит он, – мысля тоже, что и я, вы безрассудно подозревали до сих пор, будто я мыслю различное от вас. Вот каково вступление его раскаяния.

Немного спустя следуют такие обличительные слова (voces compunctivae) кающегося: «тот, – говорит он, – принес нам грамоту, содержащую неукоризненное исповедание веры»^[715]. Посмотри, прошу тебя, на надменность этой речи, каковая осуждена вместе с гордостью дьявола. Он сказал грамоту (ehartam) и не удостоил ее даже имени писем. К сему он присовокупил: принес нам; долженствующий просить в качестве подлежащего суду, – он неистовствует. Он прибавил еще: содержащую неукоризненное исповедание веры; как бы щадя нечто, достойное порицание, он обозвал их неукоризненными. И после этого он с пафосом говорит: «тот (Павел Емесский) утверждал, что эта грамотка составлена тобою и боголюбезнейшими епископами, которые были там»^[716]. Что же это значит, как не то, «что я не верю, будто у вас неукоризненная вера догмата; но я отлагаю подозрение против вас, которое имею, так как ваше догматическое нечестие повсюду разглашено, веря собственно клятве того, кто принес мне грамоту и кто утверждает, что он не лжет»? Итак кто же, – как бы он ни мало знал, – сочтет раскаянием упрямство насмешника? Но, может быть, он сам, как справедливо осужденный, принимает (этим) меры, чтобы не показаться спасаемым. Действительно, далее он изложил истину.

Если угодно, рассмотрим и следующие части письма. И – прежде всего – приведем первую главу его «доброго» раскаяния к тем. «Если мы скажем, – говорит он – что святое тело Спасителя всяческих Христа с неба, а не от Девы, то как понять, что Она – Богородица? Ибо Она, конечно, не родила Его, если не верно то, что Она родила Еммануила по плоти». Эти слова его в особенности бессмысленны и богохульны,– бессмысленны потому, что тем словом – Богородица (как Она называется) – он пользуется для доказательства справедливой мысли, что плоть не с неба. Он повсюду прожужжал уши всех, что ее (Богородицу) нужно называть от большого (quod majus est)^[717]. Итак, уж если наименование Богородица (genitricem Dei) есть большее, то каким же образом меньшее он обозначает именем большего? Равным образом, – когда, принимая слово Еммануил за обозначение как бы рожденного от Девы божества Бога-Слова, он приводит потом свидетельство пророка (Иса. VII, 14) и всюду восклицает о Деве: Она родила Еммануила по плоти, – то зачем он берет теперь это имя в смысле обозначения рождения человечества? Почему имени Еммануил он предпослал имя Богородица, как имя Слова или рожденного от Девы божества? Если, – как он говорит, – речением Еммануил указывается, что Слово родилось, поскольку оно значит С нами Бог (Матф. I, 23), то зачем он опять толкует его не по отношению к божеству, а к плоти, которая от Девы, и провозглашает, что эти слова противоречат себе самим? Вот доказательство безумия сказанного им!

Но, повторив те же слова (т.е. уже приведенные выше), обрати внимание также и на то, сколь велико хуление. «Ибо, если мы скажем, – говорит он, – что святое тело не от Девы, то как понять, что Она – Богородица? Ибо Она, конечно, не родила Его, если неверно то, что Она родила Еммануила по плоти». И он не страшится, проповедуя сумасшедшим людям, что имя «Бога» служит для обозначения и плотского рождения, так что родившая плоть есть вместе и Богородица. Итак, будет ли это наименованием божества, соединенного с плотью и при том с плотью рожденной, если термин Богородица служит для обозначения рождения того, кто единосущен Деве? Одно из двух: или, когда говорится Боеоровица, обозначается Бог-Слово и в таком случае Он родился без (имени) плоти; или же, если термин Богородица обнимает собою и плоть (nomen constitulivum carnis est), то отсюда выходит, что все равно, что «родившая плоть», что Богородица. И как же это он мог сказать в таком случае: родила по плоти Еммануила, как не в том смысле, что Дева родила плоть по плоти? Не поискать ли еще и того, кто, – по его мнению, – предсказанный у пророка (Иса. VII, 14) Еммануил? Есть ли это неотделимый от Бога-Слова храм, в котором чрез чудотворения усматривается (им) вместе с нами Бог, или собственно само Слово? Но если он говорит, что наименование Еммануил обозначает собственно само Слово, то он вымышленно упрекает нас в том что человек (Христос) лишен (нами) того достоинства, которое для него оттуда следует, – нас, яко бы мало ценящих его (человека или человечество)^[718]; если же он считает это (слово Еммануил) именем одного видимого естества, то он оказывается хульно проповедующим, что Еммануил родился от Девы, как бы некоторый другой – кроме Господа Христа. Впрочем, об этом довольно.

Перейдем ко второй лжи такого раскаяния. «Сойдя с неба, – говорит он^[719], – Бог-Слово умалил себя, зрак раба приим (Филипп. II, 7), и называется Сыном человеческим, хотя остался тем, чем был, т. е. Богом. Ибо по естеству Он непреложен и неизменяем, так что должен быть мыслим как бы одним со своею плотью». Здесь скрыто смешиваются особенности естеств-на подобие срастворения. Опасаясь, чтобы любимое его выражение: одно естество не выдало его богохульства, он вместо того, чтобы сказать: одно естество, поставляет: как бы один. «Ибо, – говорит он, – по естеству Бог Слово непреложен и неизменяем, так что должен быть мыслим как бы одним со своею плотью». Он говорит: должен быть мыслим как бы одним, а чем одним? – этого он не прибавил. Он не сказал: «должен быть мыслим со своею плотью» одним Сыном или одним Христом или одним рожденным или что-нибудь подобное, чтобы не дать нам понять, что одно свойство Слова, а другое – плоти. И не желая сделать свое хуление более очевидным, он далее говорит: «Он называется и Богом-Словом и человеком с неба, будучи совершенным в божеств. и Он же – совершенным в человечестве»^[720]. Он не говорит: «будучи совершенным Богом в совершенном человеке», но: будучи совершенным в божестве и еще: и Он же – совершенным в человечестве, чтобы, полагая оба естества, как взаимно восполняющие (взаимно заменимые, tamquam partes ponans invicem completivas), ввести смешение естеств в звуках, более восприемлемых для ушей. По этой же причине полагаются им и слова: и Он же для того, чтобы обольстить тайным образом. Не Христос, не Сын этот «и Он же», но Слово, – говорит он, – называется и человеком с неба, и Он же – совершенным в человечестве.

Вот почему он после сделал слабое упоминание о естествах, так как православным приятно слышать эти слова!

А после приманки для добычи он вводит смешение, так как только мимоходом упоминает о естествах, чтобы предохранить себя от подозрения в заблуждении. Ибо что говорит он? «Хотя и не отрицается различие естеств, из которых, – мы говорим, – произошло неизреченное соединение»^[721]. Вот и опять он сказал: из которых; он присоединил это так, как будто естества Господа, словно части, образовали одно. Нужно говорить не: из которых, но: соединение которых мы называем неизреченным. Ибо это есть неизреченное соединение не из естеств, а самых естеств. Умалчиваю уже о том, что и смерть плоти чрез крест он усвояет божеству и таким образом божественную сущность считает страстною, поскольку проповедует, что плещи (dorsum) Слова были преданы бичеваниям. Он не может понять, насколько несправедливо – отношение к тому, что божественно, обращать в усвоение, между тем страдания, принадлежа по естеству плоти, не могут быть свойством божества.

А что не было смешения, – это показывают и те святые слова, которые он приводил немного ранее: «мы знаем^[722], что божественные мужи некоторые изречения принимали в общем смысле, поскольку они относятся к одному лицу, а другие – разделяли, как относящиеся к двум естествам, и богоприличные прилагали ко Христу по божеству, уничижительные же – по человечеству». И еще: «исповедуем, что Господь наш Иисус Христос, единородный Сын Божий, – совершенный Бог, рожденный прежде веков от Отца по божеству, а в последние дни – от Марии Девы по человечеству»^[723]. Ясно однако, что по необходимости, свыше и неизреченно постигшей его, согласился он на это, как некогда Валаам против воли благословлял (Израильтян). Впрочем, бросивши это, он опять обращается к своему, к привычному хулению – в смысле слияния, ибо в его словоизвержениях о двух естествах совсем не видно, что потерпела смерть именно плоть (Господа), а божество воскресило ее.

И зачем мне нужно было так долго обращаться в этой пучине (чтобы не сказать о том чего-либо худшего), если бы твое благочестие своими письмами не побудило меня к этому? Ведь это было необходимо для рассмотрения того: истинно или притворно (лживо) раскаяние? Впрочем, сам лично я уже успокоился и восклицаю вместе с Давидом: яко ты Господи единаго на уповании вселил мя еси (Псал.IV, 9).

Итак, поручив однажды Богу то, что касается меня, я смеюсь над тщетным трудом нечестия его и стараюсь похитить из божественной десницы желанную мною надежду, не слушая тех неизреченных слов: понеже не восхитит их никтоже от рук моих (Иоан. X, 28). Благодарю, боголюбезнейший, за твое милосердие, поскольку ты – согласно заповеди Бога – имеешь столь великое расположение к нам; об этом мы всегда рассказываем другим, которые по неведению сильно обвиняют в чем-либо (тебя). Да не будет того, чтобы на нас напало такое забвение, чтобы мы забыли состязания твоего благочестия за правую веру; за эти победы против нечестия Господь всяческих даст (вам) венец и всей и в будущей жизни, ибо покровитель благочестивых, Христос, не слабее покровителя нечестивых, дьявола.

Я и те, которые со мною, особенно усердно приветствуем все братство, которое с тобою^[724].

Письмо 247. (глава 128)

Ириней говорит:

«И это письмо Феодорита Мелетию Неокесарийскому о том, что несправедливо совершил Иоанн (Антиохийскому) в различных городах».

Я помню о том, что твое благоговение говорило мне в Иераполе, когда ты сообщил мне о намерении Антиохийца (епископа Иоанна), утверждая, что он желает мира, обещаясь не делать ничего такого, что могло бы огорчить нас. Итак, смотри, боголюбезнейший, на истинность таинств (т.е. на то, как теперь соблюдаются таинства). Смотри на похищение Навуфеева виноградника (3Цар. XXI, 1 сл.)^[725] и несправедливые и противозаконные посвящения. Смотри на преступление канонов и презрение божественных законов. Какое правило позволяет ему посвящать в чужой парикии (in aliena parochia)^[726]? Или лучше: какое не запрещает этой несправедливости? И ему недостаточно было противозаконных посвящений, но к сему он присоединил еще и другое нечестие, давши священство таким мужам. Твое боголюбие больше всех знает Мариниана и ясно слышало об Афанасии^[727]. Посему да будет известно твоему благоговению, что мы, боясь суда Божия, сами отделили себя от дерзнувшего совершить подобное, а равным образом избегаем общения и с теми, которые приняли эти несправедливые посвящения. Я принужден написать это ныне, памятуя о любви твоей святости и желая, чтобы, отличаясь во всем, ты был свободен от всякого пятна, заслуживающего упрека. Я и те, которые со мною, приветствуем все с тобою братство.

Письмо 248. (глава 129).

Также Ириней говорит:

Во всем боголюбезнейшим и святейшим епископам Сирии, первой и второй Киликии и второй Каппадокии – Александр, Феодорит, Илиад, Авив, Mapa, Давид и Акилин о Господе радоватися.

Пророк Иеремия, оплакивая пожар единственного города и пленение людей, просил источника слез, искал виталища последнего в пустыне (Иер. IX, 1–2) и записал свои плачи, чтобы чрез плач, как бы чрез испарение дыма, излита была скорбь, которая бушевала внутри. Мы же, оплакивая войну против Церкви Божией, предательство святых и осквернение священства, приглашаем вас, сопастыри, к участию в общем плаче – не для того, чтобы учить вас, как неведущих, и выводить на состязание, как радующихся, но чтобы получить некоторое малое утешение от вашего соучастия в состязании. Ваша святость знает, сколько несправедливого или противозаконного совершалось и совершается: и то посольство, которое помимо воли всех «восточных» епископов было отправлено в Александрию; и то разрешение (как он думал) осуждения (Кирилла Александрийского), которое насильственно и вопреки церковным канонам сделано им (Иоанном Антиохийским). Тогда как почти двести (епископов) согласились на осуждение Египтянина, он (Иоанн), взявши в сообщество своих насилий двоих или троих и презревши всех прочих, разрешил (как ему мнилось) этого (Кирилла Александрийского), а того, кто не был осужден и не проповедовал чего-либо кроме апостольского учения, но следовал по стопам отцов, т. е. боголюбезнейшего и святейшего епископа Нестория, он убил жестоко и разбойнически, не воззрев оком ума на Всевидящего (Есф. V, 1. 2 Макк. III, 39. VII, 35. 2 Макк. II, 21 (16)), не убоявшись будущего суда, не обратив внимания на постоянные уколы стрел совести, не сожалея о людях, которых ранит это, не соблюдая тех написанных за этого мужа свидетельств, которые повсюду он рассылал не задолго до собора, убеждая Галатов и Каппадокийцев, что этот муж православен, на соборе же рассылая повсюду на суше и на море письма и обвиняя в совершенном нечестии и несправедливости. Исключив все это, он не только принял несправедливое и противозаконное осуждение, но еще и анафематствовал православное учение его (Нестория). Но и при всем этом мы доселе хранили молчание, ожидая некоторой перемены этих печальных обстоятельств и заботясь о спокойствии Церкви. И вот за несколько дней пред сим мы услышали, как весьма многие, а вернее – все говорят, что власть священства, которое есть дар божественный, сделалась продажною и что те, которые получили даром и научены давать даром (Матф. X. 8), божественное продают за деньги. И «сыны Сиона драгоценные, которые должны сиять паче солнца, сделались, как сосуды глиняные, изделием рук горшечника» (Плач. Иер. ИV, 2). А что хуже всех этих зол, так это то, что он (Иоанн) посвящает против законов, даже не думая и скрывать несправедливости, издевается над священными вещами и из священных таинств делает простую церемонию (pompam de sanctis mysteriis ducit). Ведь вскоре после тех посвящений он (Иоанн) торжественно одобрил жизнь посвященных и говорил то, что отвратительно и ненавистно даже и для тех, которые живут в мире, но прилагают заботливость о целомудрии, не говоря уже о таких мужах, которые должны учить целомудрию и святости. Посему, не считая безопасным продолжать молчание, мы отделились от общения с ним, страшась будущего суда. Вас же, как предстоятелей церквей и добрых пастырей овец Господа, мы просим сохранять неповрежденными овец Господних, которые столь чрезмерно развращаются и опустошаются такою сильною чумой, не презирать их в то время, когда попираются апостольские законы и нарушаются определения отцов, но помнить наставление блаженного Павла. Коринфянам он пишет: аще некий брат именуем будет или блудник, или лихоимец, или идолослужитель, или досадитель, или пияница, или хищник, – с таковым ниже ясти (1Кор. V, 11). В настоящее же время не один только какой-либо род названных зол, но вся совокупность их вместе вводится чрез него (Иоанна) в церкви. Посему вашей святости, знающей о том страшном суде, надлежит не презирать церквей Божиих, которые в такой буре и все готовы подвергнуться кораблекрушению, но следует защищать их со всем мужеством, отбивать натиск волн (voluminum), противостоять возрастающей распущенности, которая угрожает захватить всех и силится наполнить всех своим ядом.

Я, Александр, приветствую вашу святость, вы знаете, что я уже больше года по возвращении Павла^[728] (Емесского из Александрии) отделился от общения с Антиохийцем (Иоанном).

Ваше благоговение и тех, которые с ним, мы и те, кто с нами, особенно усердно приветствуем.

Письмо 249. (глава 133)

Письмо епископа Феодорита к великолепнейшему военачальнику (magislrum militum)^[729]

Поскольку мы удостоены света божественного ведения и приняли свет того луча, то мы веруем, что есть Бог, что Он назирает за всем человеческим и мудро управляет всем сотворенным, что Он произвел и чему дал бытие. Смотря и наблюдая за этим, Он радуется добрым деяниям, а несправедливости и других видов злобы отвращается. Эти для Него ненавистны, те же приятны, так что совершители их, всеконечно, заслуживают праведных воздаяний. Он не обращает внимания при Своем суждении ни на достоинство, ни на богатство, ни на могущество, или что-либо из того, что почитается славным в этой жизни, но берет во внимание лишь плоды ума, порождения помышлений и действия, как они обнаруживаются в делах. Тех, которым даны большие права, Он подвергнет и большим наказаниям; ибо Писание говорит: державным крепконастоит испытание (Прем. Сол. VI, 8); еще: ему же дано будет много, много и взыщется от него (Лук. XII, 48); также: вся нага и объявлена пред очима Его (Евр. IV, 13); опять: всем явитися подобает пред судищем Христовым, да приимет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла (2Кор. IV, 10). И блаженный Давид восклицает к Богу: Ты воздаси комуждо по делом его (Псал. LXI, 13). Итак, поскольку ты, превосходнейший, имеешь эту веру, стараешься пребывать в определениях и законах (ср. Лук. I, 5) богодуховенного Писания и ожидаешь того великого, страшного и желанного явления Спасителя нашего, на каковом каждый получит воздаяния соответственно жизни и поведению (2Кор. V, 10): – то прошу не верить клеветникам и не подставлять с готовностью слуха обманщикам. Последуй мужественнейшему Иову, который говорит: ухо словеса рассуждает, гортань же брашна вкушает. Во мнозем же времени премудрость, и во мнозе житии ведение (Иов. XII, 11. 12), и потребуй доказательств от тех, которые усиливаются оклеветать и обвинить нас. Если бы мы, собравшись, вооружили когда-либо толпу крестьян в церковном поместье; если бы мы приказали земледельцам или арендаторам (operariis curatoribusve) не давать дохода надзирателям (prаеpositis); если бы мы удержали у себя что-либо из того, что к ним (последним) относится (что им принадлежит); то нам, всеконечно, пришлось бы перенести от них многие тысячи несправедливостей. Ведь, собравши огромную толпу против нас, они угрожали сжечь базилику святых и добропобедных борцов за Христа Космы и Дамиана^[730]; и они, может быть, исполнили бы то, чем грозили, если бы устрашенная нашим прибытием толпа не разбежалась.

Пусть твое великолепие потребует от них оправдания нечестиво совершенного по отношению к святейшему епископу Авиву^[731], которого они отняли от нас – полуживого, не позволив ему окончить жизнь на ложе, который не подавал записок об отказе (от кафедры), который не был сумасшедшим и не потерял разума, как лгут те в свое извинение. И пусть узнает это твое великолепие из писем, которые он писал нам^[732] и экземпляр коих я отправил твоему величию, чтобы вы познали отсюда громадность нечестия, которое допущено касательно его (Авива). Не хорошо ли, поэтому, сделали мы, добровольно отделившись от общения с ними? Мы поступили так, убоявшись суда Праведного Судии.

Ведь мы подробно знаем и жизнь Афанасия^[733], поскольку он служил у нас при странноприимном доме (in Хеnеоnа) и жил постыдно. Еще и теперь живы многие из тех, которые раскрыли, что он за человек, и свидетельство которых достойно веры. Также и в царствующем городе (Константинополе) он имеет многих, коим ведомы его соблазнительные деяния, – префекциан, магистриан^[734] и простых граждан (publicos civitatis); свидетельства их представленные в письме к нам в Халкидоне, «читали и мы и тот, кто незаконно посвятил его (Иоанн Антиохийский)^[735]. Считаю излишним говорить о Мариниане, который в короткое время стал известен почти всем обитателям Антиохии. Существуют многие каноны, которые повелевают не посвящать епископа без его митрополита^[736] и без определения епископов его области (regionis), а заповедуют совершать посвящение в присутствии всех или же только без тех, которые отсутствуют по немощи (по болезни) или по каким-нибудь другим необходимым делам, но письменно согласились на это, – чтобы пастыри стад Христовых посвящались при общем согласии и мире.

Если же кто-нибудь поставлен без соблюдения этих условий, они (каноны) называют такое посвящение непрочным и недействительным (infirmam reprobamque). Посему действующие против закона и посвящающие в чужой епархии (in aliena ргоvinсiа) ниспровергают самые каноны. Эти, нарушенные ими, законы заставили нас выйти из общения с виновниками несправедливости. Мы служили не несогласию и вражде, как подозревает твое величие, и не любим возмущений и смут, но скорее готовы все потерпеть, чем допустить попрание церковных определений. Поэтому мы снова соединились на этого другого Авессалома, беснующего против отца, взяли от него клятву, чтобы он не совершал нашествия на Долихию при жизни еще того (Авива), кто поставил его пресвитером и экономом (dispensatorem) и доверил ему священные деньги, и отпустили его.

Он же, клявшийся десятками тысяч клятв не только письменно, но и на словах в присутствии весьма многих свидетелей, скоро придумав такое нечестие, не пожалев старости отца, не убоявшись общения в трапезе и не устрашившись самой природы, захватил Долихию подобно тирану. Посему-то и воздвигнута против нас война, но мы с готовностью переносим этот строй всадников и порицание, каковое объявлено в различных предписаниях; (делаем все это), помня законы Господа, Который говорит: блажени есте, егда поносят вам, и ижденут вы, и рекут всяк зол глагол на вы, лжуще Мене ради. Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех (Матф. V, 11. 12). И еще: аще мир вас ненавидит, видите, яко и Мене прежде вас возненавиде. Аще от мира бысте были: мир убо свое любил бы: понеже от мира несте, но Аз избрах вы от мира, – сего ради ненавидит вас мир (Иоан. XV, 18. 19). Но блаженный Павел утешает нас словами: вси хотящии благочестно жити о Христе Иисусе, гоними будут. Лукавии же человецы и чародеи преуспеют на горшее, прелщающе и прелщаеми (2Тим. III, 12. 13).

Посему мы любим это, когда терпим бесчестие или посмеяния и когда сильно и коварнейшим образом нападают на нас. Однако же, когда мы вспоминаем, что благочестивый муж^[737], украшенный верою, имеющий величайшее попечение о любви, ожидающий воскресения и суда и надеющийся на праведное воздаяние, предпринял такой поход (iter) против нас, открыто бесчестил нас и позволял несправедливо предавать боголюбезнейших служителей, – то мы скорбим душою и поражаемся великими несчастиями. Ибо великий Давид говорит: аще бы враг мой поносил ми, претерпел бых убо: и аще бы ненавидяй мя на мя велеречевал, укрылбыхся от него (Псал. LIV, 13). Посему мы мужественно переносим несправедливость и умоляем Господа даровать снисхождение согрешившим, поскольку божественнейшим Павлом мы научены говорить: укоряеми, благословляем: гоними, терпим: хулими, (молим): якоже отреби миру быхом, всем попрание доселе (1Кор. IV, 12. 13). Ваше же великолепие просим не верить скоро тому, что говорят, не принимать без разбора обвинений против нас, но тщательно исследовать истину. Ибо так и Господу всяческих угодишь и от всех людей получишь плоды славы.

Письмо 250. (глава 135).

Письмо боголюбезнейшего епископа Александра, Феоворита, Авива, Илиада, Мары, Давида, Акилина, епископов Евфратисийской области (рrоvinсiае), к Августам^[738], которым они сообщают о том, что было совершено Антгохийцем (Иоанном) против них различными способами (diversis vicibus).

Бог украсил благочестием правление ваше, почему оно и пребывает и пребудет весьма долгим, ибо Он сам покровительствует вам: – в этом часто убеждало (нас) правление ваше самыми делами. Защищайте же и вы, христолюбивые, подвергающуюся нападениям Церковь Его – не потому, чтобы она нуждалась в утешении руки человеческой, но чтобы самим вам приобрести негибнущие и вечные венцы. Расскажем кратко, что это за война. Прежде мы ходили в Ефес по причине возникших церковных вопросов. Но там некоторые, не сошедшись и не переговорив (с нами), без суда и исследования низложили святейшего епископа Нестория, а другие воспротивились этому низложению, называя его несправедливым и незаконным: из них первым был предстоятель Антиохийский (Иоанн), как это известно и вашему благочестию. Многие состязания он (Иоанн Антиохийский) переносил за него (Нестория) в Ефесе и еще большие – в Халкидоне в консистории^[739] и пред благочестивейшим и христолюбивым императором нашим, называя того мужа (Нестория) православным, а его низложение обвиняя в незаконности. Но после того, как он возвратился оттуда, он и низложение принял и учение истины анафематствовал. К сему он присоединил еще и другую несправедливость, худшую этого, ибо он решительно нападает на тех, которые не хотели участвовать в этом человекоубиении и нечестии. Посему он воссвирепствовал и против нашей области (provinciam) и вопреки правилам святых отцов^[740] посвятил двух епископов^[741], – мужей гнусных и извращенных, совершающих всякое непотребство. Он также отнял и разорил (pervasit) мученический храм (martyrium) святого и добропобедного мученика Сергия, который находился в ведении Иерапольской церкви, и недавно,– вопреки обычаю,– поставил там епископа, несправедливость которого ни для кого не тайна, но известна всем. Посему мы были вынуждены отправить боголюбезнейших клириков и монахов с этими письмами, чрез которые просим ваше благочестие не презреть церквей Божиих, но сообщить о таковых несправедливостях против нас благочестивейшему и христолюбивому государю (principem) нашему (императору Феодосию) и убедить его, чтобы его владычество приказало отменить (vасаге) незаконные посвящения, а производить эти посвящения епископам нашей области (ргоvinсiае) согласно правилам святых и блаженных отцов и возвратить базилику (basilicam) святого и добропобедного мученика Сергия в ведение церкви (sub ecclesiam)^[742] той митрополии, которой она была подчинена по древнему обычаю; при сем следует приказать, чтобы был восстановлен и этот великий храм и т. высочайшие стены и все другие здания при тех постройках. Вашей святости приличествует и эту несправедливость удалить и укрепить правила святых и блаженнейших отцов, молитвами которых ограждается ваше правление.

Письмо 251. (глава 138)

Письмо епископа Феодорита Дорофею (епископу Маркианопольскому), митрополиту Мизии^[743]

Мы укрепляемся, слыша о вашей храбрости, и отлагаем леность, смотря на вас. Ибо в этих состязаниях Господь поставил вас особенным примером мужества для всех, желающих подражать, чтобы и мы могли отличаться чрез подражание вашим качествам (characteribus). Итак, поскольку велико ваше дерзновение у Бога, доставляйте нам горячую поддержку и молитвами содействуйте нашему постоянству, чтобы мы пребывали твердыми в догматах, закрывали глаза и затыкали уши, да не видим и не слышим несправедливого суда крови (Иса. XXXIII, 15), и падали на землю; ибо мы будем наслаждаться этими и столь великими благами, если выпросим (у вас) ваших молитв.

Письмо 252. (глава 189)

Письмо епископа Феодорита к христолюбивому православному народу Константинопольскому, в котором он убеждает его к терпению и возвещает о раскаянии еретиков относительно догматов.

Те, кто избрал искусство корабельщика и обыкновенно проживает на море, будучи осаждаемы злейшею бурей, противными течениями и свирепыми волнами и будучи обдержимы великим мраком, утешаются, если внезапно засветит им огонь, и, оставивши страх, проникаются уверенностью, которая не позволяет им отчаиваться, поскольку подает надежду на лучшее. Это же испытали ныне и мы, прочитавши письмо вашего боголюбия. Ибо, видя великое потрясение церквей, усматривая, что отовсюду налетают бури и грозы, что кипит и возрастает волнение, и замечая, что угрожает кораблекрушение и распространяется густой мрак, который н:е позволяет разглядеть даже и то, что находится вблизи, – мы увидели ваши письма, как некий внезапный огонек, показывающий вход в гавань, исполнились утешения, получили уверенность и мужественно переносим нападение бури, в ожидании чистой ясности: ибо »верен Бог, Иже не оставит вас искуситися свыше силы, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи понести (1Кор. X, 13). Мы уже имеем возможность изобличать ложь и яснее засвидетельствовать (comprobare) истину; ведь ныне уже изобличено порождение лжи (compositio falsitatis) и показана сила истины. Вот и те, которые нечестивыми речами смешивали естества Христа нашего, выставляли законом, что страдания должно усвоять божеству, и посему нападали на святейшего и боголюбезнейшего предстоятеля священников Божиих Нестория, – они, когда челюсти их сокрушены как бы уздою и удилами (Псал. XXXI, 9), а сами переведены от левого к правому, познали истину и учат противное, будучи привлечены к истин. тем полководцем, на которого они нападали ради этой истины: ибо вместо одного естества они исповедуют ныне два, анафематствуют тех, которые говорят о срастворении или смешении, почитают божество Христа бесстрастным, проповедуют, что страдания принадлежат плоти, и разделяют евангельские изречения, возвышенные и богоприличные приписывают божеству, а уничижительные относят к человечеству. Таковы (по своему содержанию) письма, принесенные ныне из Египта»^[744].

Но те, которые едва только познали истину догмата и научены правилу и законоположению евангельскому, доселе остаются худо мыслящими (malevoli) касательно того, кто стал для них учителем сего, освободил их от заблуждения и привел к истине, так что ни словами и делами стараются нападать на него, как на нечестивого и врага и без умолку лают на него. Но они не возмогут победить истины, поскольку истина крепка, ибо Сам Христос есть истина (Иоан. XIV, 6). И, как я сказал, уже изобличил злостные козни (adversitates) лжи и показал луч истины Тот, Кто венчает любителей истины; но Он еще яснее обнаружит ее и совершенно уничтожит ложь. И кто пользовался ею те познают, что есть Бог на небе, Который видит, что происходит, слышит, что говорится, и полагает состязания своим поборникам; Он научает кротости разъяренных голодом до бешенства львов (Дан. VI, 16 сл.), чрезмерно поддерживаемый и весьма разженный огонь переменяет в веяние росы (Дан. III, 50) и сохраняет невредимым самого бренного (fugacem) от великого пламени; Он нисходит в тинистый ров с пророком (Псал. XXXIX, 3), – тех, которые прежде послали его туда, изгоняет военнопленными и поставляет, как медную стену и прочную башню (ср. Иса. II, 15. Иер. VI, 27), против варваров того, кто Ему оказывал послушание; на войнах Он дарует блистательную победу и чрез двух верующих многократно обращает в бегство десятки тысяч неверных.

Свидетель сего Ионафан и его оруженосец, которые, уповая только на божественное произволение, обратили в бегство все тысячи иноплеменников, так что они истребили друг друга (1Цар. XIV, 6–20). Но мне недостанет времени повествовать о всех чудодеяниях Бога моего и Его промышлении о нас каждый день. Посему, возлюбленнейшие и боголюбезнейшие братья, уповайте на Того, Кто сказал: дерзайте: Аз победих мир (Иоан. XVI, 33). Хотя мы и недостойны его милосердия, но ради Давида, раба своего, и Иерусалима, который Он избрал (3Цар. XI, 13), Он уничтожит волнения, прекратит бурю и направит корабль Церкви на прямой путь, под попутными ветрами.

Письмо 253. (глава 146)

Письмо епископа Феодорита боголюбезнейшему епископу Александру (Иерапольскому), в котором он извещает, что великолепнейший комит Тит^[745] и святейшие монахи письмами побуждали его заключить мир и войти в общение с Иоанном Антиохийским.

За эти дни я перенес много волнений, много печалей, каких никогда (не приходилось испытывать), те из них я сообщаю не обо всех. Пришел сюда удивительнейший и славнейший трибун Еврикиан (Euricianus)^[746] с письмами великолепнейшего и блистательнейшего комита Тита как к святым монахам, так к господину Иакову, господину Симеону, господину Варадату^[747] и к нам. Эти письма содержали угрозы, что, если мы не согласимся примириться, в таком случае тотчас же, – по нашем изгнании, – будут поставлены другие. Я, конечно, посмеялся над угрозами, но святые монахи сильно надоедали мне, много прося меня о мире, как бы обвиняя. Когда же я, разгневавшись и раздосадовавшись на это, готовился покинуть и город и область (ргоvinciam) и искать убежища в монашеской жизни, – они, будучи поражены, обещали идти со мною до Гиндара^[748] и убедить Антиохийца (Иоанна), чтобы он пришел туда для переговоров со мною. Когда же я сказал, что мир не может состояться, если те не будут изгнаны (nisi ejicerentur illi)^[749], – они послали трех боголюбезнейших пресвитеров и архимандритов и к нему (Иоанну Антиохийскому) и великолепнейшему комиту Титу, сообщая им, что «несправедливо так жестоко и противозаконно изгонять святых мужей, которые украшали свои области (ргоvincias); если будет совершено что-либо подобное, то необходимо произойдет волнение, Посему, если ты действительно заботишься о мире, то соблаговоли прийти в Гиндар^[750], и мы вместе с епископом нашим (Феодоритом) придем к тебе». Я счел необходимым уведомить об этом твою святость, чтобы от нее не было скрыто ничего из того, что мы делаем. Мы решились идти в Антиохию. Пусть же молит твоя святость, чтобы, если угодно Богу, это устроилось так, как полезно для святых церквей.

Письмо 254. (глава 148).

Письмо, – по словам Иринея, – боголюбезнейшему епископу Александру (Иерапольскому), которое написал в ответ ему Феодорит, давая знать, что он прочитал присланные ему условия и, найдя, одно нехорошим, не одобрил его^[751].

Прочитавши письмо твоей святости, а также просмотрев и три экземпляра^[752] я больше одобрил тот, который без имени (Нестория?), ибо один из двух первых – прост, а другой – неумеренно горяч. Тот же показался мне хорошим, поскольку имеет и умеренное снисхождение и похвальную строгость. Он содержит, чтобы мы рассмотрели те соборные послания^[753] и исследовали, не имеют ли они чего-либо излишнего, согласны ли с правою верой, не принимают ли того, что худо сделано в Ефесе, и посему должны ли быть приняты ради мира Церкви; если же это не так, то их нужно избегать и отвергать. Итак твоя святость, пока воротятся с Востока^[754] те, которые относят эти самые (экземпляры), пусть рассмотрит и исследует (их?) и уведомит нас, что истинно; я же смутно слышал, что занявший ныне престол (Константинопольский) учит православно. Об эхом ясно сообщил мне в письмах господин мой, святейший и боголюбезнейший епископ Елладий^[755]. Списки того, что он писал мне, я переслал твоей святости. Он прислал мне также и экземиляр письма господина моего, святейшего и боголюбезнейшего епископа Евферия^[756]; в нем содержится тоже самое. Посему прошу твою святость, прочитавши это, подумать о правой вере и о мире церквей, которые поистине сильно потрясены, а мы сделались посмешищем для всего народа. Если же твоей святости кажется нужным, чтобы мы ради мира Церкви приняли условия Антиохийца, – за исключением незаконно поставленных им^[757], – и сошлись для переговоров где-нибудь вне Антиохии; сделай и это, как прилично твоему благочестию. «Да не скроется от твоей святости, что и я, прочитавши письма Атиохийца (Иоанна) благочестивейшему императору, сильно восскорбел душою, поскольку ясно узнал я, что автор его, мысля тоже самое, без суда и вопреки справедливости осудил того, кто не учил ничему новому кроме его учения. Внесенное же туда анафематство своим согласием на низложение (Нестория) способно еще более возмутить читающего; однако оно сделано не неопределенно, а с некоторым ограничением, – и это доставляет (нам) некое малое утешение. Ибо он не сказал: «анафематствуем учение его», но «все чуждое, что говорил или мыслил он кроме апостольского учения»^[758]. Посему я и решился просить, чтобы твоя мудрость обсудила то, что полезно, и не гневалась, но разобрала наше намерение.

Письмо 255. (глава 161)

Письмо Феодорита боголюбезнейшему епископу Александру (Иерапольскому), в котором он указывает, что нужно много помышлять о мире и в особенности потому, что известны (по своим качествам) те, которые выжидают их престолов^[759].

Благодать Божия устроила отшествие господина моего достопочтеннейшего и боголюбезнейшего пресвитера Доната и диакона Акакия и избавила меня от той заботы, которая тревожила и снедала меня. В чем состоит намерение тех, которые вверху^[760], – твоя святость узнает из отнесенных им писем. Ибо все – даже и те, которые отказываются помогать нам в чем бы то ни было, – подали нам совет в пользу мира; крайние же ревнители^[761], боясь этого злейшего времени, не удостоили нас даже письмами. Посему твоя святость вернее узнает это от названных боголюбезнейших мужей; я прошу вас, чтобы вы узнавши это, сообща рассудили, что полезно для церквей. Как я вижу, наша настойчивость не принесет ничего приятного, а только возмущения церквей, и предаст кровожадным волкам пасомые нами народы (populos). Ибо ясно, что они стремятся к нашему изгнанию; уже готовы и те, которые войдут вместо нас. Нужно бояться того, чтобы не получить от Бога наказаний за эту чрезмерную строгость (рго hao nimia acribia) нам, ищущим своего и не заботящимся о том, что полезно народам (ср. 1Кор. X, 24. Филипп. II, 4). Обдумавши и обсудивши все, пусть твоя мудрость, сопоставив прибыль с прибылью и убыток с убытком, изберет большую прибыль и меньший убыток; ибо, – по моему мнению, – так мы и Богу угодим, и совести; не оскорбим, и тем, которые отовсюду смотрят на нас, принесем пользу, и не потеряем вверенных нам народов. Властитель же всяческих и правитель святых церквей – Бог силен (sufficiens), чтобы, по молитвам твоим, показать нам, что нужно делать, освободить от этих великих и злейших волнений и даровать нам (хоть) умеренную ясность и спокойствие.

Письмо 256. (глава 160)

Письмо епископа Феодорита Елладию Тарсийскому, причем он отправил ему и пришедшие из Константинополя письма. Он увещевал его соединиться с Антиохийцем (Иоанном), утверждая, что никто не принуждается к согласию с низложением личности (Нестория).

Я рассмотрел письма, которые твоя святость прислала (нам), и прочитал письмо великолепнейшего и славнейшего квестора^[762] (к тебе), которое ты препроводил нам чрез боголюбезнейших – пресвитера Доната и диакона Акакия. Я прочитал также и другие письма друзей и нашел, что все они увещевают нас в пользу мира. Ведь твоя святость помнит, что я с самого начала говорил, что письмо, присланное Египтянином (Кириллом Александрийским), православно и не имел никогда никакого разногласия относительно его. Итак: рассудивши сам с собою все это, а равно и то, что учение Церкви одно и что сила тех еретических «глав» упразднена (evacuata), поскольку провозглашаются два естества вместо одного и исповедуется бесстрастность божества, – я вступил в переговоры с господином моим, боголюбезнейшим епископом (Антиохийским) Иоанном, и нашел, что он ревностно состязается за православие, стремится к устроению соединения Церкви и совсем не требует подписи низложения (Нестория) от тех, которые не желают делать этого. Я нашел также, что из второй Киликии отправили к нему общительное письмо^[763]. Посему я счел необходимым отправить (к тебе) почтеннейшего и досточтимейшего пресвитера Василия с этими письмами и просить твою священную главу: не предавай (не теряй) порученное тебе стадо, когда к сему нет никакой причины, ибо, – по благодати Божией, – и правая вера возобладала и к несправедливости (по отношению к Несторию) никто не побуждает нас. Еще раз умоляю твою святость не откладывать писем, но писать и спасти Церковь, чтобы не терзалась совесть твоя. Ведь Праведный Судия не потребует от нас оправданий в чужой несправедливости, ибо Он говорит: «Кто связывает ношу, тот и понесет. И кто будет есть кислый виноград, у того на зубах и оскомина будет»^[764]. Нам следует прекратить состязания, соединять церкви, а не предавать вверенных Богом овец, чтобы не получить за это мучений.

Письмо 257. (глава 161).

Письмо епископа Феодорита Кириллу Аданскому^[765], которого он просит, чтобы тот позаботится о мире, будучи убежден, что от него не требуют ничего, кроме только общения.

Время брани, и время мира (Еккл. III, 8), говорит Соломон, мудрый и опытный в делах, определяя, что свойственно каждому времени. Итак, теперь не время войны, но мира, ибо, – по благодати Божией, – апостольское учение получило силу, новый голос еретических догматов умолк и в Церкви один разум. Никто не побуждает нас делать несправедливость и никто не принуждает к осуждению невинного (Нестория). Это я познал ясно во время переговоров с господином моим, святейшим и боголюбезнейшим епископом (Антиохийским) Иоанном, в точности исследовав его намерение. Итак, соблаговоли на это (dignare), святейший владыко поскольку и те которые принадлежат ко второй Киликии, прислали ко мне соборное послание^[766], заверяя в этих письмах, что они вступили в общение с ним (Иоанном Антиохийским). Я увещевал и господина боголюбезнейшего епископа Елладия (Тарсийского) позаботится о соединении Церкви, чтобы не терзалась его совесть^[767]. И твоей святости следует содействовать миру Церкви. Уже достаточно мы истребляли самих себя, как бы в ночной битве. Необходимо действовать так, чтобы мы, наконец, познав самих себя, возлюбили уже и мир.

Письмо 258. (глава 162)

Письмо епископа Феодорита Мокиму (ad Моcimum)^[768] боголюбезнейшему эконому Иерапольской церкви, где он уведомляет, что был на совещании с Иоанном (Антиохийским) и спорные дела устроил, как следует и как желательно.

Кто делает все гораздо лучше, чем мы просим или разумеем (Ефес. III, 20), устроил так, что я вступил в переговоры с господином моим святейшим епископом (Антиохийским) Иоанном. После подробного обсуждения мы приняли определение, какого желали. Мы нашли также средство удовлетворить господину моему боголюбезнейшему епископу вашему (Александру Иерапольскому) в его мнительности о догматических частностях (subsilitatis dogmatum causa). Соблаговоли, боголюбезнейший, переговорить с его благочестием и подготовить его так, чтобы нам легче было убедить его. Ибо мы надеемся, что, может быть, – по соизволению Божию,– перескажем вам около двадцатого числа сего месяца всю беседу нашу (с Иоанном Антиохийским), дабы и вы удивились чудодеяниям Господа. Те, которые с нами, приветствуют твое благоговение.

Письмо 259. (глава 166)

Письмо епископа Феодорита боголюбезнейшему епископу Александру (Иерапольскому), которое он написал после того, как, побывав в Антиохии, переговорил (там) с Иоанном, а названный боголюбезнейший старец решительна отверг соглашение (colloquium) его, т.е. Феодорита

Хотя бы твое благочестие начало преследовать меня, изгонять и запираться от меня, я не перестану умолять, припадать к ногам твоей святости, хвататься за колена, которые ты измучил в молитвах, и совершать все, что может склонять тебя и доставить свидетельства в пользу того, что недавно произошло. Ибо, после десяти тысяч смятений и не меньшего количества волнений, какие я перенес, – увидев в великой опасности вверенные нам души, я на бывшем в доме (in domo) собеседовании (с Иоанном Антиохийским) устроил, – по благодати Божией, – все согласно своему обещанию (votive). Впрочем, я оставлю рассказ для будущего собеседования. Мы нашли достаточное удовлетворение для твоей чистой совести, могущее изгнать из нее всякое сомнение. Уступая сему, и Исавряне и Киликийцы приняли общение с господином моим, боголюбезнейшим епископом (Антиохийским) Иоанном. По снисхождению Божию, я надеюсь прийти к тебе около двадцатого числа сего месяца. Все во Христе братство, которое с твоем благочестием, я и те, которые со мною, усерднейше приветствуем.

Письмо 260. (глава 168).

Письмо Фeoдорита боголюбезнейшему епископу (Иерапольскому) Александру, которым он дает знать, что Киликийцы и Исавряне на письменных условиях присоединились к Антиохийцу (Иоанну)^[769]

Примет или нет твоя святость то, что совершается нами или у нас, – мы не перестанем со всею силой делать то, что пред тем страшным судилищем не навлечет на нас никакого осуждения. Хотя во всем прочем мы небрежны и ленивы и не имеем никакого попечения о божественном^[770], однако же молимся и заботимся о том, чтобы нам не быть особенно слабыми пред ревностными о благах. Сообщаю твоей святости, что Киликийцы и Исавряне послали в Антиохию общительные грамоты (eulogias) и в своих письмах признали епископами предстоятелей Александрийского и Константинопольского (т.е. Кирилла и Прокла)^[771], прибавив, что они не присоединяются к низложению святейшего епископа Нестория. Это сообщили мне некоторые из наших общих друзей, прося меня, чтобы я еще раз умолял твою святость, припал к твоим святым ногам и убедил признать то, что угодно всем, ибо они думают, что для меня все возможно у твоей святости. Посему еще раз прошу твою святую душу принять это мое моление и уступить ради мира Церкви.

Письмо 261. (глава 170).

По словам Иринея, (письмо) Феодорита святейшему Несторию, чтобы он убедил святейшего Александра (Иерапольского) присоединиться к Атиохийцу (Иоанну)^[772].

Господину моему и поистине боголюбезнейшему и святейшему отцу и епископу Несторию Феодорите о Господе радоватися.

Я тяжко страдал (aegrotavi)^[773] после того, как возвратился из Германикии; но еще более меня сокрушало и терзало то, что делается у господина моего святейшего епископа (Иерапольского) Александра. Ибо он не соглашается последовать ни словам Господа: пастырь добрый душу свою полагает за овцы своя (Иоан. X, 11), ни клятвам блаженного Павла, которые он употреблял для нашего убеждения, (говоря) что готов сделаться анафемою от Христа ради нечестивых иудеев (Рим. IX, 3), но хочет погубить вверенные ему пастбища и нимало не рассуждает о том, какие возмездия ему придется понести за это. Посему снова прошу твою святость написать ему и убедить его святость послушать Павла, который говорит: яко не ищу, своея пользы, но многих, да спасутся (I Кор. X, 33), и оставить свою пустую мнительность (pusillum). Мы полагаем, что, если это случится так, он спасет и прочих от великого греха. Ты, боголюбезнейший владыко, ясно знаешь, что я говорю, и ведаешь причины моей скорби. Посему мне не нужно тратить много слов, но я только умоляю твою святость сильнее воздействовать на него. Я думаю, что если удастся достигнуть того, что он не отвергнет наших убеждений (colloqula), то, – при благоволении Божием, – разрешатся все затруднения.

Письмо 262. (глава 172)

Письмо боголюбезнейшего епископа Феодорита Иоанну Антиохийскому по делу боголюбезнейшего епископа Александра (Иерапольского)^[774].

Не по небрежению я откладывал отправление писем к твоей святости, но потому, что доселе не знал, что писать. Господин мой святейший и боголюбезнейший епископ (Иерапольский) Александр продолжает пребывать в своем упрямстве, будучи уверен, что он защищает самую высшую справедливость. Посему он не принимает ни преданных друзей, ни молений, но справедливое снисхождение (dispensativam condescensionem) считает нарушением евангельских заповедей. Итак, поскольку ты, владыко, прекрасно знаешь его с самого начала, а равно изведал и другую добродетель сего мужа, то прошу твою святость обращаться с ним терпеливо и воспрепятствовать тем, которые замышляют ему неприятности. Как пред истиной говорю, что это и твоей святости доставил особенную славу и уважение (pluximum decus) и возрадует того, кто ниоткуда не получает никакого утешения.

Он не хочет ни беседовать со своими благоприятелями, ни писать к ним, ни получать писем от них; он имеет ныне только одну заветную цель (votum), как бы ему по какому-либо случаю освободиться от заботы (об епархии). А отсюда следует, что чрез некоторое время он умягчится. Если же он сам и будет упорствовать, то из этого не произойдет никакого оскорбления ни для твоей святости, ни для нас или для нашего совместного собрания (единения, in commune collegio). Ибо, – по благодати Божией, – он учит тому, что православно и согласно с церковною верой; смутить же никого он не может, да и не будет пытаться на это, поскольку он хранит молчание, нимало не нарушая мира Церкви. Если же он будет изгнан, то пусть знает твоя святость, что это может повести к величайшему вреду. Явно, что из-за этого произойдет разделение церковного тела и в Константинополе и в других весьма многих городах: потому что по простому неведению некоторые считают его защитником неповрежденнейшей веры; другие же, радуясь этим детским поступкам, сочтут это за повод для себя возвысить свои притязания до неимоверности.

Твоему благочестию (прости мне это по причине скорби, с какою пишу), навлечет великое хуление, если это случиться, тогда как то, о чем я говорил выше, доставит всякую благодарность и похвалу за терпение. Кто имеет обилие способов к отмщению, но не пользуется своею властью, тот достоин всяких похвал. Пусть вспомнит твоя святость и те слова, которые некогда были сказаны (тобою) нам, «поскольку владыку Александра все мы носим на руках и не позволим как-либо оскорбить его». Как ради того, что касается всех, так и ради собственного достоинства (decorie) воспрепятствуй тем, которые бы вздумали причинить ему неприятности. Я думаю, что этим ты и Богу всяческих угодишь, и подвигнешь к похвале не только друзей, но и врагов^[775].

Письмо 263. (глава 7)

Протест, отправленный блаженному Кириллу (Александрийскому) и тем, которые сошлись с ним, другим епископами из различных провинций (provinciarum), которые желали подождать Иоанна Антиохийского и тогда, в его присутствии, открыть собор, – тем более, что, как он сам писал блаженному Кириллу, ему оставалось едва три дня пути [до Ефеса]. Протест отправлен накануне^[776] того дня, когда произведены были деяния против Нестория, при чем он был низложен.

Транквиллин (епископ Антиохии Писидийской), Александр (Апамийский) и Елладдий (Тарсийский) господам нашим братьям и сослужителям епископам Кириллу (Александрийскому) и Ювеналию (Иерусалимскому) и прочим епископам с ними о Господе радоватися.

Известна вера православия, которая издавна была проповедана нам божественными и достопокланяемыми Писаниями; равным образом она же самая передана нам святыми отцами, собиравшимися на Никейском соборе, у которых было столько страданий за благочестие, сколько членов. Поскольку же по причине некоторых споров благочестивейший и христолюбезный император, следуя в этом собственной ревности о вере, своими письмами созвал отовсюду православных священнослужителей в Ефес; то мы, по божественной благодати, и собрались (сюда) почти все. Недостает для присутствования на святом соборе только благочестивейшего епископа Антиохийского Иоанна, который находится при самых дверях (Ефеса), о чем он недавно извещал в своих письмах, а также и чрез высланных им вперед префекциан и магистриан^[777]. Равно и некоторые из западных епископов^[778] будут присутствовать на соборе. Те, которые особенно желают подождать его (Иоанна) прибытия и заботятся о том, что указано благочестивейшим императором^[779], уже заявляли вашему почтению, чтобы заседание не открывалось прежде, чем будут присутствовать вышеозначенные боголюбезнейшие епископы. Посему же и мы отправили к вашему почтению эти письма, прося вас подождать прибытия боголюбезнейших сослужителей и не принимать ни тех, которые низложены, ни тех, которые прежде или недавно отлучены своими епископами. Ибо известно, что определяют правила касательно таковых; нарушители их навлекают на себя немаловажные порицания, а это ни в каком случае не может быть пренебрегаемо святым собором. И пусть знает ваше почтение, что все, что бы незаконно (abrupte) ни было совершено дерзкими, взыщется с отважившихся на это по дерзости и Христом Господом и божественными канонами^[780].

Письмо 264. (глава 8).

ПисьмоНестория и тех, которые с ним, императору Феодосию о том, что совершалосьтогда в Ефесе.

Призванные в город Ефес вашим благочестием и прибывши (сюда) без замедления, мы, повинуясь вашим грамотам, желали дождать всех, отовсюду долженствовавших придти, боголюбезнейших епископов, в особенности же святейшего предстоятеля великого города Антиохии и тех боголюбезнейших епископов его митрополии (mitropolitanos ерicopos), которые идут вместе с ним, а равно и отправляющихся из Италии или Сицилии, чтобы таким образом совместно со всеми открыть собор и общим определением утвердить веру святых отцов, собиравшихся в Никее. Ибо после сего великого собора нельзя вводить ничего нового против нее, но должно пребывать в ней. Однако же когда мы увидели, что те, которые из Египта, сильно сопротивляются (этому желанию нашему) и полагают, что нам не должно давать никакой отсрочки, – мы обещали прийти на собор в то время, в какое укажет наш великолепнейший комит преданнейших доместиков^[781] Кандидиан, для сего присланный сюда вашим благочестием. Это мы сообщили и ему (Кандидиану) чрез боголюбезнейших епископов. Поскольку его великолепие узнало, что святейший Иоанн, епископ великого города Антиохии, и те, кто с ним находятся, уже близко (ибо об этом известили отправленные им префекциане и магистриане^[782]), а равно он известился о том, что имеют прибыть и другие боголюбезнейшие епископы с Запада, то он постановил, чтобы все (находящиеся в Ефесе) подождали всех прочих, как это указано и в вашем благочестивом повелении. И мы оставались в спокойствии, следуя тому, что писало ваше благочестие. Египтяне же и Асийцы, не думая о том, чтобы сообща рассудить, что полезно Церкви, и не приняв к исполнению миротворного и законного намерения вашего благочестия, но даже попирая церковные и императорские определения, – удалились от согласного исповедания веры и, с явным желанием – раздрать тело Церкви, собрались между собою, совершая чуждое и церковной практике и письмам, которые недавно писаны вашим благочестием. В письмах, отправленных вашим благочестием, вы повелели изложить при единодушии всех единую веру, согласную апостольским и евангельским Писаниям и догматам святых отцов; названные же выше (епископы), не рассуждая ничего этого, сделали, что им заблагорассудилось, и именно такое, что для всех упразднит ваше царское повеление (quae а cunctis imperium vestrum faciet aliena). Приведя с собою на площадь и некоторых мятежных людей, они наполнили город замешательством, окружая и осаждая наши дома и возмущая наше общее собрание, даже грозя всякими ужасами. Главою этого волнения был епископ Мемнон; он запер нам святые церкви, святые мученические храмы (sancta ecclesiastica martyria) и святую базилику (sanctam basilicam)^[783] Апостола (Иоанна), чтобы нам некуда было даже скрыться от возмущения, а тем открыл великую (соборную) церковь (majorem ecclesiam, Марии Богородицы) и позволил им иметь там собор. Всем нам он грозит смертью. Посему умоляем просим и молим ваше благочестие (поскольку мы повинуемся письмам вашего христолюбивого величия и пришли сюда, не зная об этих варварских скопищах против нас) приказать так, чтобы мы не пострадали от всякой лжи и чтобы собор происходил законно, где бы не было ни одного клирика или монаха – ни из наших, ни из Египтян – и ни одного такого епископа, который является лишь для возмущения собора, если только не призван прибыть туда. Прикажите, чтобы каждый митрополит вступал на собор лишь с двумя избраннейшими (епископами) своего округа (provinciae), могущими знать такого рода вопросы, дабы в мире и согласии утвердить веру святых отцов. В противном случае повелите нам без опасности возвратиться к своим местам, ибо нам грозят лишить даже жизни^[784].

Письмо 265. (глава 13).

Господам достопочтенным и достопочитаемым пресвитерам, диаконам и прочим клирикам и христолюбивому народу в Иераполе, в Евфратисии, – святой собор «восточных» и тех, которые, по благодати Божией, из различных стран и округов (regionibus atque provinciis) собрались в Ефесе, о Господе радоватися.

Поскольку кажется вполне последовательным, что те, – которые подвигли всю вселенную на погубление правой веры и, презирая свое собственное спасение, наполнили церковные дела замешательством, смятениями и несправедливостями, – отправили и к вам (послания), дабы смутить и ваше почтение незаконными и несправедливыми письмами: то знайте, что некоторые из них по причине еретического решения (sententiam) Кирилла^[785], которое они дерзнули утвердить своими подписями, и по причине других своих превратных мнений – низложены, все же прочие подвергнуты отлучению и не имеют никакой силы священства для связывания или разрешения и вообще для совершения чего-либо такого, что принадлежит священнослужителям. Итак, пусть не смущает ваше почтение то, что содержится в присылаемых ими письмах. Ибо все, что делается низложенными и отлученными, непрочно и слабее паутины^[786]. Узнав, что мы ни о чем столько не думаем, как о благочестивой вере, которую вышеназванные (епископы) пытались устранить новшествами своих словес, ваше благоговение должно не только молиться за нас, но и мужественно сражаться со всею душевною решительностью, чтобы вам сделаться соучастниками подвизающихся за благочестие и получить от Бога всяческих воздаяния сего мира за труды. Мы пламенно боремся за правые догматы, за которые божественный лик Апостолов пролил благочестивую кровь, за которые мученики разных времен переносили в своих телах всяческие мучения и различные виды смерти и которые собор святых отцов, собиравшихся в Никее, утвердив письменным исповеданием, предал нам и всем тем, которые будут после нас^[787].

Письмо 266. (глава 17).

Письмо Иоанна, епископа Антиохийского, и собора, который сошелся с ним (в Ефесе), императору Феодосию, каковое они отправили чрез комита Иоанна; в нем содержится и то исповедание кафолической веры, которое посл. восхвалил в своем примирительном послании Кирилл Александрийской, пиша этому самому Иоанну, предстоятелю Антиохийскому чрез легата по делу о мире – Павла, епископа Емесского.

Кто-нибудь справедливо назовет весьма блаженными тех людей, которые ныне, пред теми, которые были раньше нашего поколения, поскольку они управляются вашим владычеством. Употребляя десятки тысяч забот о мире, ваше благочестие поставило попечение о благочестивой вере выше всех прочих дел. Ваше достохвальнейшее правление даже по преимуществу украшает то, что относится к Богу, по всей вселенной, так как вера содействует вашему благочестию осуществлять превосходнейшие помышления и деяния ваши на благо всех. Из самых дел мы познали, что это всегда было так, в особенности же это стало ясно (для нас) в настоящее время; ибо когда священники объяты непредвиденными смятениями, замышляют воздвигнуть войны друг против друга и наше согласие нарушено, когда Египтянин^[788] по привычке возмущает мир, тогда последовало определение вашего благочестия, обнародованное чрез великолепнейшего и славнейшего комита государственных финансов^[789] Иоанна, – и оно было бы достаточно для подавления пустых взаимных раздоров, если бы мы хотели действовать трезво. А что повелело ваше величество (vestrum imperium) в тех самых письмах, – это более всего должно было направлять к уничтожению соблазнов, которые введены некоторыми относительно правой веры; тех же, кто желает навязать нам новшества лживых разумений, отвергла уже правило и мерило веры, изложенной от Бога отцами в Никее, которая, не имея ничего недостаточного или излишнего, подает надлежащее спасение, в немногих словах содержа все, что предали нам о благочестии священные Писания.

Посему, заметив, – по получении писем вашего благочестия, – что намерение вашего величества согласуется с правою верой отцов, мы поспешили осудить изложенные недавно Кириллом (Александрийским) «главы», как противные евангельскому и апостольскому учению, ибо в них он дерзнул анафематствовать всех святых, какие есть ныне и прежде когда-либо были. Он, – нашедши в настоящее время долго искомый повод якобы в епископских смятениях и взяв себе в содействие невежество весьма многих, у иных же и болезнь, которая была скрыта, а теперь стала очевидною, и, проявляя коварное упорство, – пытался утвердить их («главы») соборным авторитетом. Как известно вашему величеству, и боголюбезнейший и святейший отец наш и епископ Акакий (Верийский) письменно уведомлял святой собор, что они («главы») совпадают с нечестием Аполлинария, а ведь это мог ясно знать муж, которому исполнилось сто десять лет жизни, который провел всю жизнь в евангельских состязаниях, присутствовал на многих соборах и всегда имел близкими соседями тех, которые разделяли догматы Аполлинария^[790]; посему он скорее всех мог заметить, что его же безумию принадлежат и названные «главы».

Тех епископов, которые некогда были соблазнены и позволили себе подписаться под ними («главами»), мы просили вместе с славнейшим комитом Иоанном, чтобы они отказались от них («глав») и чтобы исповедали их чуждыми правой вере и вместе с нами подписали правую веру отцов, собиравшихся в Никее, но не могли убедить их, ибо они уже окрепли во зле. И вот мы принуждены были только между собою исповедать неповрежденность этой самой веры, подписаться под нею и письменным исповеданием отвергнуть то излишнее, полное злых мудрствований, изложение «глав». Достаточно исповедания и этих немногих слов правой веры, чтобы и всякое еретическое заблуждение изобличить и желающих напоить истиною.

Названная вера святых отцов в том, что относится к божеству Единородного, не допускает никаких колебаний, но, проповедуя единосущие, ограждает разум верующих в непоколебимости, разрушая Арианскую ересь. И о домостроительстве (воплощении) она передает в самых точных выражениях, научая нас, что божество Единородного непреложно и неизменно и что Господь наш Иисус Христос не есть простой человек, но что – согласно с божественными и священными Писаниями – нужно веровать именно в Сына Божия. Посему, следуя сему, и мы не прибавляем и не отнимаем чего либо в изложении веры и исповедания, поскольку на все достаточно отеческое изложение (т.е. Никейское). Однако же, так как вы, благочестивейшие императоры, повелели нам после этого признания неповрежденной веры сообщить вашему непрепобедимому благочестию, что нужно мыслить о святой Богородице Деве (об этом возвестил нам великолепнейший и славнейший комит Иоанн); то мы, испрашивая от Бога помощи, – поскольку свыше сил человеческих рассуждать о таких предметах, – доносим вашему благочестию то, чему мы научены из божественных Писаний, не с целью проникнуть в непостижимое, но чтобы исповеданием собственной немощи заградить уста тем, которые пытаются восстановить против нас, говорим о том, что превышает силы человека^[791].

«Итак мы исповедуем, что Господь наш Иисус Христос, Единородный Сын Божий, есть совершенный Бог и совершенный человек, из души разумной и тела, прежде веков родившийся от Отца по божеству и Он же в конце дней ради нас и ради нашего спасения от Марии Девы по человечеству, что Он единосущен Отцу по божеству и единосущен нам по человечеству: ибо произошло соединение двух естеств, почему мы исповедуем одного Христа, одного Господа, одного Сына. Вследствие такого понимания неслитного соединения святую Деву мы исповедуем Богородицею, потому что Бог – Слово воплотился и вочеловечился и в самом зачатии соединил с Собою храм, от нее воспринятый»^[792]. Наученные сему богоглаголивыми мужами, – Евангелистами, Апостолами и пророками и теми, которые в разные времена были учителями благочестивой веры, – мы изложили кратко, прося и умоляя ваше величество по обыкновению защищать и наблюдать благочестивую веру, которая подвергается опасности повреждения от болезни, проистекшей из Египетских «глав» (Кирилла Александрийского), чтобы все предстоятельствующие в святых церквах священники осудили те, на погубление церквей введенные названным Кириллом против православной веры, «главы» и подписывались только под испов.данием святых отцов Никейских. Ибо возможно достигнуть мира в Церкви Божией не иначе, как под условием, что это нечестивое изложение («главы») будет отвергнуто.

Письмо 267. (глава 18).

Достопочтеннейшим и боголюбезнейшим пресвитерам, диаконам и прочим клирикам и монахам и христолюбивому народу, который в Антиохии Восточной, святой собор «восточных»и (епископов) других стран и областей, (regionum provinciarumque), собравшийся в Ефесе.

C нами Бог (Иса. VIII, 10) – восклицаем с пророком, ибо мы состязаемся за божественные догматы, ревностно сохраняем в неприкосновенности наследие отеческой веры и стараемся в неповрежденности передать последующим поколениям апостольское учение так, как мы его приняли. Посему мы отважно предприняли длинный путь, перенесли труды пути, с твердостью презирали толпу, склонившуюся к еретическому безумию, виновника нечестия Кирилла Александрийского сделали чуждым епископства и в том же определении осудили Мемнона Ефесского, который во всем содействовал ему, а подчиненных им, дерзнувших своими подписями подкрепить их нечестие, отлучили. Мы донесли об этом и благочестивейшим и боголюбезнейшим императорам. И, соглашаясь с тем, что сделано нами, они ответили нам, уведомляя, что и они принимают осуждение названных отцов, и повелели всем подписаться под изложенною святыми и. блаженными отцами в Никее верой, дабы устранить и отделить от правоты веры возникшие соблазны. Отправлен был великолепнейший и славнейший комит государственных финансов^[793] Иоанн для приведения сего в действие; он держит под крепчайшею стражей Кирилла и Мемнона, разведши их порознь и окруживши дома их толпою солдат (multitudinem militum). Но те, которые возмутили все и наполнили смятением и замешательством мир, не успокоились и после этого, но продолжают по обыкновению возмущать, восстановляя против себя правило (regulam). Ибо, будучи отлучены, они дерзко присвоили себе власть священства и входят в общение с осужденными, чего не следует делать, поскольку каноны (canones) ясно запрещают это, т.е. (правила приказывают) чтобы осужденный или отлученный не давал себе разрешения, но ждал соборного суда. Если бы они сами разрешили себя, то таковым не дается уже никакого оправдания, но и всякий, кто будет иметь общение с ними, становится чуждым священного служения. Это определило правило (regula), а они, не имея никакой (как следует по канонам) надежды на восстановление, смутили и возмутили (все) и повсюду рассеянные церкви наполняют замешательствами.

Итак, зная это, пусть ваше благочестие душевно помогает нам и восхваляет в песнопениях Бога всяческих за Его промышление о нас, а о тех пусть молит, чтобы они освободились от гибельнейшей для них болезни, и пусть постоянно приглашает учителей Церкви в свои собрания для произнесения речей против этого нечестивого учения и для того, чтобы они вели народ Божий по стопам святых отцов, дабы все знали, каково то нечестие, против которого мы сражаемся. Если теми, которые одержимы немощью (languore)^[794] этой ереси, будет прислан кто-либо в наш город, величайший и являющийся материю благочестия, ваше благочестие должно принять против него меры предосторожности и предать судьям, чтобы те, которые пытаются произвести возмущение, узнали, какое благо есть дисциплина и (напротив) сколько носит в себе зол упорная и тираническая воля^[795].

Письмо 268. (глава 19)

Господину моему, во всем святейшему отцу, епископу Акакию (Верийскому) – Иоанн^[796], Иоанн^[797], Александр^[798], Александр^[799], Дексиан^[800], Павел^[801], Макарий^[802], Апрингий^[803], Феодорит^[804], Мусей^[805] 12), Мелетий^[806], Диоген^[807].

Мы уже прежде сообщали твоей святости, с каким старанием мы действуем, чтобы из церковных догматов с корнем вырвать безумие Аполлинария, возобновленное учениями Кирилла Александрийского, и что, низложивши его и Мемнона, который во всем содействовал его непотребству, мы известили благочестивейших и христолюбивых императоров наших. И их благочестие ответило нам, сообщая, что одобрило (approbasse) сделанное нами низложение. Он повелел, чтобы все мы подписались под изложенною святыми отцами в Никее верой, отвергнув возникшие соблазны, как это содержат и письма твоей святости. Теперь же мы даем знать твоей святости и это, поскольку, хотя те (императорские) письма и переданы, однако же те, которых заблуждение раз (навсегда) захватило в плен, сражающиеся за то еретическое безрассудство, т.е. те, которые дерзнули подписать вышеназванные «главы», не захотели отвергнуть их от православной веры, как повелевали определения христолюбивых императоров наших.

Будучи вызваны нами на обсуждение, они не пожелали даже и отвечать на наши возражения, ибо мы имеем в готовности изобличения названных еретических «глав», с великим трудом собранные как из богодухновенных Писаний, так и из сочинений святых отцов. Они же все смущают и возмущают и наполняют замешательствами города и области (provincias), рассылая против нас несправедливые и непозволительные (illicitas) письма, которые, конечно, не имеют никакой силы, ибо какое значение могут иметь те, которые удалены от всякого священнического служения? Но поскольку они могут смутить людей простых, то пусть знает ваше благочестие, что отлученные некогда нами за то, что содействовали еретическому безумию Кирилла и тому, что противозаконно и несправедливо было совершено, дерзнули отправлять служение и вести общение с осужденными. Вашему благочестию известны относительно таких лиц постановления правил (regulae соnstitutae) и то, что последние не дают им никакого места для снисхождения. Они совершают это, видя, что предерзостнейшие Кирилл и Мемнон охраняются взаперти множеством (а multitudine) солдат, которые днем и ночью стерегут их, заключенных порознь. Посему просим твою святость воспевать за нас Бога всяческих и испрашивать для нас Его непобедимое мановение, а также молиться и за тех, чтобы, освободившись от гибельных пониманий, они возвратились к отеческой вере; ибо мир не может быть возвращен церквам иначе, как если только будет отвергнуто то нечестивое изложение.

Все братство, которое с тобою, усерднейше приветствуем. Да пребудешь здравым и молитвенником за нас, святейший влыдыко и священнейший отче!

Спб., 1908, XII, 1-понедельник

Приложение I. Оглавление писем блаженного Феодорита с кратким указанием содержания их.

1. Неизвестному. Молчание адресата касательно посланного ему Феодоритом толкования на Апостол заставляет Кирского епископа предполагать, что тот составил неблагоприятное суждение о его труде, и принуждает его обратиться с просьбою – высказать определенно свое мнение.

2. Ему же. Хороший отзыв адресата о своих истолковательных сочинениях Феодорит считает выражением его любви, обыкновенно прикрывающей многие недостатки друзей.

3. Епископу (Тирскому) Иринею. Указав, что решение некоторых вопросов недоступно человеку, ограниченному в своем ведении в настоящей жизни, Феодорит переходит к рассмотрению приведенной адресатом «притчи» о языческом судии, предложившем двум христианам на выбор: или принести жертву богам, или броситься в море, при чем один из них сразу выбирает последнее, а другой не соглашается ни на одно из этих условий. В ответ на просьбу Иринея – указать сравнительное нравственное достоинство обоих подвижников благочестия, Феодорит, – на основании фактов библейской истории, – отдает предпочтение второму.

4. Приветственное по случаю праздника с благодарением Богу за ниспосланный дождь.

5. Приветственное по случаю праздника; значение праздников для человечества после падения.

6. Приветственное по случаю праздника, совершенного Феодоритом при всеобщем рвении народа.

7. Феонилле утешительное по случаю смерти мужа.

8. Евграфие утешительное по случаю смерти мужа.

9. Неизвестному, высказавшему свое крайнее негодование по поводу несправедливого приговора (членов Разбойничьего собора) против Феодорита; Кирский епископ выражает ему свою радость, что он страдает невинно.

10. Адвокату Илии, с просьбою помочь иподиакону Геронтию в процессе против некоего Аврамия, присвоившего что-то у некоторых лиц.

11. Епископу Константинопольскому Флавиану, которому Феодорит выражает свою искреннюю радость по случаю осуждения (на соборе 448 г.) нечестия монофизитствующих.

12. Епископу (Тирскому) Иринею утешительное по случаю смерти Иринеева зятя, бывшего искреннейшим другом Феодорита.

13. Киру. Благодаря адресата за присылку Лесбосского вина, Феодорита не придает важности тому, утверждаемому Киром, свойству его, что оно сообщает пьющим долголетие, так как последнего он не желает; радуется известию о выздоровлении знакомого монаха и шлет адресату сосуд меда.

14. Александре утешительное по случаю смерти мужа.

15. Примату Сильвану утешительное по случаю смерти супруги.

16. Епископу (Тирскому) Иринею. Выражая свою печаль по поводу усиления церковной бури, знамением чего считает разосланное приглашение на собор (Разбойничий), Феодорит просит адресата в догматических вопросах (напр., в учении о Богородице) обращать внимание на сущность дела, а не на слова, – оправдывается от упрека в том, что в одном из своих сочинений ие привел между отцами Диодора и Феодора, и высказывает твердую решимость продолжать свое служение к созиданию Церкви Христовой, хотя знает, что за это грозит ему близкая смерть.

17. Диакониссе Кассиане утешительное по случаю смерти сына.

18. Неоптолему утешительное по случаю смерти жены.

19. Пресвитеру Василию, которого Феодорит благодарит за то, что прислал оратора Афанасия.

20. Пресвитеру Мартирию – с похвальным отзывом об ораторе Афанасии и с просьбою молитв, чтобы он (Феодорит) мог поддерживать хорошую славу о себе соответствующими делами.

21. Адвокату (схоластику) Евсевию. По поводу сообщенного адресатом слуха о предстоящем Феодориту тяжком искушении Феодорит высказывает, что все это он примет радостью и готов страдать, так как любящий истину ради ее одной должен без всякого ропота подвергать себя опасностям. В опровержение клевет о его еретичестве Феодорит в заключении излагает свое учение о соединении естества (во Христе) «сколько нераздельном, столько же и неслиянном».

22. Комиту Ульпиану. Похвала оратору Афанасию, – человеку красноречивейшему и любящему адресата, но, – к сожалению Феодорита, – оставляющему без восхвалений «главу благ».

23. Патрицию Ареовинду. Просьба о «человеколюбии» по отношению к земледельцам, так как в прошлом году был плохой урожай.

24. Епископу Самосатекому Андрею. Феодорит выражает горячее желание видеть адресата, обещавшего быть у него, так как надеется получить от Андрея большую пользу.

25. Приветственное (по случаю праздника).

26. Другое приветственное (по случаю праздника).

27. Диакону и архимандриту Акилину утешительное по случаю смерти сына.

28. Пресвитеру и монаху Иакову. Обращая внимание на преклонные лета адресата, Феодорит выражает уверенность, что старость не тяготит его, поскольку он вспоминает о подвигах юности.

29. Апеллиону

30. Софисту Аерию

31. Епископу Антиохийскому Домну

32. Епископу (Верийскому)

33. Комиту и примату Стасиму (Статесиму).

34. Комиту Патрикию

35. Епископу (Тирскому) Иринею

36. Епископу Емесскому Помпеяну

Всех этих лиц Феодорит просит о помощи Цалестиаку, знатному Карфагенскому гражданину, пострадавшему при нашествии варваров на Африку и принужденному покинуть отечество, вместе с семейством, без всяких средств

37. Архонту Саллюстию. Узнавши о новом назначении адресата, Феодорит намекает ему на то, чтобы он соблюдал строгое правосудие и был человеколюбивым но отношению к плательщикам.

38. Приветственное (по случаю праздника).

39. Другое приветственное (по случаю праздника)

40. Наместнику Феодору.

41. Клавдиану

42. Префекту Константию

43. Августе Пульхерие

44. Патрицию Сенатору

45. Патрицию Анатолию

Принося приветствие по случаю праздника, Феодорит со скорбью упоминает о бедствиях (землетрясении и нашествии варваров: см. письмо 41). Феодорит просит о сложении части податей и разоблачении козни некоего епископа, действовавшего в противном смысле

46. Адвокату (схоластику) Петру. Феодорит благодарит адресата за то, что он не презрел попираемое право, но заградил уста врагам истины

47. Епископу Константинопольскому Проклу. Феодорит просит содействия в деле облегчения горькой участи лиц податного сословия и разоблачает наветы епископа.

48. Епископу Виритскому Еветафию. Феодорит выражает адресату, чтобы тот продолжал писать ему возможно чаще

49. Епископу Сидонскому Дамиану. Похвалы адресата себе Феодорит объясняет тем, что тот сам отличается высокими совершенствами.

50. Архимандриту Геронтию, которого Феодорит благодарит за хлопоты по суду.

51. Пресвитеру Агапию. Похвала адресату и епископу Фоме, который «несет труды за благочестие» и обладает красноречием.

52. Епископу Едесскому Иве

53. Епископу Константинскому Софронию.

Просьба о помощи еп. Киприану, пострадавшему во время нашествия варваров на Африку.

54. Приветственное по случаю праздника, который «и печальных утешает и радующихся делает еще более радостными», как это познал «крещенный в волнах печали» Феодорит.

55. Приветственное по случаю праздника, подающего утешение Феодориту, «тяжко пораженному печалью».

56. Приветственное по случаю праздника, который заставляет забыть печаль, сильно потрясающую ум Феодорита

57. Префекту Евтрехию, которого Феодорит поздравляет с получением почести.

58. Консулу Ному, которого лишь на короткое время (по случаю болезни и смерти своего друга) видел Феодорит и которому он желает благоденствия, чтобы все могли наслаждаться его попечением.

59. Клавдиану, которого Феодорит поздравляет, как друга, находящегося далеко, и просит уведомить о своем здоровье.

60. Епископу Александрийскому Диоскому. Услышав о богатстве добродетелей адресата, Феодорит увещевает его к смиренномудрию.

61. Пресвитеру Архиваю, которого – в интересах взаимной любви – Феодорит просит писать и известить о своем здоровье.

62. Пресвитеру Иоанну, которого Феодорит благодарит за то, что он на одном собрании (в Александрии), во время рассуждений о делах «Востока», с похвалой вспомнил епископе Кирском.

63. Приветственное по случае праздника, радость которого значительно понижает «буря церквей».

64. Приветственное по случаю праздника.

65. Военачальнику Зенону, которого Феодорит утешает в скорби о тяжкой семейной потере (супруги).

66. Софисту Аерию

67. Маране

68. Епифанию

Феодорит приглашает на праздник обновления храма Апостолов и пророков69. Евграфие утешительное по случаю смерти супруга.

70. Епископу Эгейскому Евстафию, которому Феодорит поручает отправить к находившемуся на Западе отцу некую девицу Марию, при нашествии варваров на Африку попавшую в рабство вместе со служанкой, выкупленную солдатами и бывшую некоторое

время на попечении Кирского епископа.

71. Военачальнику и консулу, Зеному. Похвала, мужеству мудрости и кротости адресата, которому – кроме благ временных – Феодорит желает и благ вечных.

72. Ассеесору Ермисигену. Письмо по случаю праздника с указанием специфических отличий празднеств христианских от дохристианских.

73. Аполлонию. Хваля адресата за то, что он не зарыл в землю природных талантов, Феодорит высказывает пожелание, чтобы он достиг познания Бога истинного, виновника всех благ.

74. Урвану. Поздравительное по случаю праздника с пожеланием адресату благ.

75. Клирикам Верийским, которым Феодорит излагает причины взаимной любви и просит особенной стойкости в защищении преданных Апостолами догматов.

76. Архонту Кипра Уранию. Свидетельствуя свою искреннюю дружбу к адресату, Феодорит высказывает особенную радость по тому случаю, что Ураний обнаружил склонность обратиться к вере Христовой.

77. Епископу Персидской Армении Евлалию. Утешения и увещания по поводу возникшего в Персидской Армении гонения против христиан с просьбою особенно заботиться о слабых и падших.

78. Епископу [пресвитеру] Персидской Армении Евсевию того же содержания, что и письмо под № 77.

79. Патрицию Анатолию. Извещая адресата о том, что он выслан из Антиохии по особой царской грамоте, Феодорит просит Анатолия узнать, действительно ли она была, и – в случае несомненности этого факта – убедить императора не верить лживым наветам; в заключение Кирский епископ свидетельствует, что он не может не оплакивать разрушение Финикийских церквей и не сражаться за апостольские догматы, хотя бы за это пришлось идти на крайние пределы земли.

80. Префекту Евтрехию. Высказав удивление, что Евтрехий не уведомил о замыслах против него и, находясь в столице, мало действовал в пользу умиротворения церквей, Феодорит приводит текст грамоты об удалении его из Антиохии в Кир, показывает несправедливость ее с юридической стороны и заключает заявлением решимости – и постоянно бороться за апостольские догматы.

81. Консулу Ному. Заметив, что адресат не отвечал на два письма, Феодорит сообщает о предписании касательно удаления его из Антиохии в Кир на безвыездное пребывание и показывает несправедливость сего с формально-юридической стороны и по существу. В свое оправдание он ссылается на 25-летнее беспорочное служение Церкви и в конце просит адресата позаботиться о мире церквей.

82. Епископу Анкирскому Евсевию. Указав на то, что адресат забывает его, находящегося в тяжелых обстоятельствах, своими письмами, Феодорит сообщает, что возобновляющие докетическую ересь, не будучи в состоянии доказать нечестие Кирского епископа, обвинили его в собирании соборов и в возмущении христиан. Феодорит выражает свою радость по поводу осуждения докетизма и объявляет, что в Александрии и в других городах всем прожужжали уши, будто он проповедует двух сынов. Заметив, что некоторые отцы в борьбе с арианством сильно ударяли на момент разделения естества во Христе, Кирский архипастырь ссылается в свое оправдание на свои сочинения и просит заграждать уста клеветников.

83. Феодорита, епископа Кирского, Диоскору Александрийскому. I. Писание доставляет утешение всем угнетенным. II. В опровержение обвинений Диоскора в письме к Домну Феодорит указывает на свою беспорочную епископскую деятельность, – особенно проповедническую, – и излагает свое исповедание во Единого Христа, Сына Божия, рожденного от Девы, в Котором следует признавать различие плоти и божества, на основании свидетельств Свящ. Писания и изъяснения отцов (Александра, Афанасия, Василия, Григория, Феофила и Кирилла). III. Указание на дружественные письменные сношения с Кириллом Александрийским. IV. Заверение, что дважды подписал определение «относительно Нестория». V. Просьба заграждать уста клеветникам и заботиться о церковном мире VI. Анафематствование неназывающим Св. Деву Богородицею, признающим Христа простым человеком, или разделяющим Единородного на двух сынов. VII. Просьба молитв и письменного общения.

84. Епископам Киликийским. В опровержение клевет Феодорит излагает свои христологические воззрения и просит строго следить за пасомыми, так как еретики ссылаются на некоторых у них неправо мыслящих о лице Спасителя.

85. Епископу (Селевкийскому, в Исаврии) Василию, которому Феодорит выражает свою радость по поводу известия от адресата, что их общий друг не сливает естеств во Христе, сообщает содержание письма в обе Киликии, излагает свои христологические воззрения, высказывает готовность к «миру по Боге» и просит оказать ему свое содействие, так как Диоскор, поверив некоторым пришельцам с «Востока», отправил в Константинополь посольство с доносом на него.

86. Епископу Константинопольскому Флавиану. Излагая ход сношений с Диоскором, Феодорит указывает на его дерзость (поскольку он дозволил в своем присутствии произнести анафему на Кирского епископа и даже сам подтвердил ее) и стремление вторгаться в чужие «диоцезы». Прося помощи Флавиана, Феодорит сообщает, что неудовольствие Диоскора против «Восточных» началось с момента принятия последними бывших при Прокле постановлений.

СХХХVI. Перевод сирийской редакции того же письма, усвояемого здесь перу Домна; тут опущено указание на начало неудовольствия Диоскора против «Восточных» и прибавлено известие о поставлении на Тирскую митрополию Фотия 9-го сентября (447) года.

87. Епископу Апамийскому Домну. Высказав удивление, что адресат не пишет писем, Феодорит замечает, что постигшее его бесчестие он считает величайшею честью, и сообщает о клеветах на него Озрониских клириков, которым он даже исходатайствовал разрешение от отлучения по случаю праздника Пасхи.

88. Патрицию Тавру. Свидетельствуя о своей догматической правоте, Феодорит просит помощи адресата в разоблачении лживых клевет на него.

89. Патрицию Флорентию. Того же содержания, что и письмо 88, с требованием формального суда для разбора обвинений.

90. Магистру Люпицину. Ложность обвинений против него – старика, их юридическая несостоятельность и требование формального суда.

91. Префекту Евтрехию, которому Феодорит высказывает желание звать причину постигшего его наказания и показывает юридическую несправедливость последнего.

92. Патрицию Анатолию

93. Патрицию Сенаторию

Отправляя свое письмо вместе с посольством из епископов, снаряженным от имени Домна, Феодорит просит содействия в защите невинно угнетаемых и правой веры, причем высказывает намерение проводят жизнь в благодушии, что бы ни случилось.

94. Префекту Протогену. Феодорит просит содействия посольству «восточных» епископов в умиротворении церквей, свидетельствует о своей приверженности к Никейской вере, и показывает, что враги несправедливы уже потому, что обвиняют отсутствующего.

95. Префекту Антиоху, у которого Феодорит просит содействия посольству «восточных» епископов в защите «Востока» и в умиротворении церквей.

96. Патрицию Ному. Ввиду того, что адресат не отвечал на несколько писем, Феодорит просит указать причину молчания.

97. Комиту Споракию, которого Феодорит благодарит за дружеские письма и старания в его пользу.

98. Панхарию. Феодорит высказывает мысль, что знающие о силе Господа все должны принимать с благодушием, и просит адресата заботиться об умиротворении церквей.

99. Антиграфу Клавдиану, которому чрез епископов Феодорит свидетельствует, что он проповедует одного Единородного в двух естествах, и выражает уверенность в тщете усилий клеветников.

100. Александре. Чрез епископов Феодорит благодарит Александру за письма и старания за него.

101. Диакониссе Целерине. В опровержение клевет Феодорит излагает свое учение о лице Христа-Спасителя и просит содействия «восточным» епископам в умиротворении церквей

102. Епископу (Селевкийскому, в Исаврии) Василию, которого Феодорит упрекает за то, что он не горячо изобличает клеветы против него.

103. Комиту Аполлонию. Чрез епископов, отправившихся в столицу для опровержения клевет против «Востока», Феодорит приветствует адресата и свидетельствует о своем несколько угнетенном душевном состоянии.

104. Епископу Константинопольскому Флавиану. В опровержение клевет, Феодорит излагает учение о соединении естеств во Христе и просит содействия «восточным» епископам в разоблачении лживых наветов.

105. Эконому Евлогию, у которого Феодорита просит содействия: в опровержении клевете.

106. Эконому Аврааму. Чрез епископов Феодорит просит адресата позаботиться об умиротворении церквей.

107. Пресвитеру Феодоту

108. Пресвитеру Акакию

Феодорит просит этих лиц продолжать состязания в защищение отеческих догматов

109. Епископу Анкирскому Евсевию. Утешаясь в страданиях заветами Спасителя и Апостолов и примерами святых, Феодорит, – в опровержение клевет, – излагает учение о двух естествах во Христе, каковое подробнее раскрывается в приложенном к письму кратком сочинении, просит адресата подтвердить его или указать ошибки, а равно помогать посольству «восточных» епископов.

110. Епископу Антиохийскому Домну. В ответ на письмо адресата Феодорит говорит, что хиротония преемника Иринею требуется не царем, а врагами, в подтверждение чего ссылается на хорошие известия о ходе дела митрополита Тирского, факт же поставления двубрачного Иринея оправдывает указанием на примеры прошлого и на согласие многих епископов, – между прочим, – и Прокла Константинопольского

111. Патрицию Анатолию. Феодорит указывает адресату на свою полную невинность в деле Едесских клириков, которым он оказывал всякое покровительство и которые, – по влиянию врагов, – стали клеветать на него в Константинополе.

112. Епископу Антиохийскому Домну. Усматривая в созвании собора (Разбойничьего) признак будущих потрясений, Феодорит советует Домну употреблять все усилия в защиту апостольской веры и – в особенности – не принимать «глав», как отвергнутых самим составителем, и убеждает взять с собою все документы по делу «примирения» «Восточных» с Кириллом и выбрать опытных епископов и клириков.

113. Епископу Римскому Льву. I Преимущества Римской кафедры и – как одно из них, – II. постоянное сохранение чистой апостольской веры, свидетельством чего служит послание Льва. III. Обиды со стороны Диоскора на Разбойничьем соборе и ранее. IV. В доказательство своей догматической правоты Феодорит ссылается на беспорочную и плодотворную (напр., в деле обращения еретиков) пастырскую деятельность и, V., на сочинения, при чем просит позволения явиться на суд в Рим. VI. Просит Льва уведомить, должен ли он подчиняться решению Разбойничьего собора или нет? VII. Указывает на свою полную нестяжательность с юных лет. VIII. Просит милостиво выслушать послов: Ипатия, Авраамия и Алипия, защищать правую веру и помогать невинно преследуемым.

СХIII. Письмо папы Льва в. к епископу Кирскому Феодориту с выражением одобрения ему за православную деятельность в согласии с предначертаниями апостольского Римского престола.

114. Андиверу

115. Апеллесу

Просит о покровительстве искусному врачу, пресвитеру Петру, который хочет удалиться из Кира, узнав о желания Феодорита покинуть этот город.

116. Пресвитеру Ренату. Чрез Ипатия, Авраамия и Алипия Феодорит благодарит адресата за защиту на (Разбойничьем) соборе, превозносит его ревностью вере, указывает на несправедливость приговора, просит побудить Льва в. к борьбе за апостольские догматы и страждущих за них, ссылается на свои сочинения и излагает свое христологическое учение, каковое находит вполне согласным с воззрениями, выраженными епископом Римским в его «томосе».

117. Епископу Флорентию, которого чрез Ипатия, Авраамия и Алипия Феодорит просит поборать за апостольскую веру и защищать невинных.

118. Архидиакону Римскому. Благодаря адресата за участие к себе, Феодорит указывает на несправедливость суда и просит возжечь ревность Льва в. к защите апостольской веры и страждущих за нее.

119. Патрицию Анатолию – Феодорит указывает крайнюю юридическую несправедливость Диоскорова суда и просит исходатайствовать ему у императора дозволение отправиться для пересмотра дела на Запад или поселиться в своем монастыре, близ Апамеи.

120. Люпицию, которого, в тяжкое для веры и ее поборников время, Феодорит просит показывать особенную ревность по благочестию.

121. Патрицию Анатолию – с высокою похвалой Феодорит указывает на послание Льва в. к Флавиану, как на доказательство своего догматического правомыслия.

122. Епископу Емесскому Уранию. Находя в письме адресата намека на то, что ему следовало «благоразумно» молчать, Феодорита упрекает его за это, свидетельствует свою радость, что не поступал так, и указывает причины сего.

123. Ему же (Епископу Емессному Уранию), Высказывая свою радость по тому случаю, что прежнее предположение оказалось неверным, Феодорит выражает твердую надежду на скорое восстановление мира и торжества истины, а в доказательство своего уважения к адресату указывает, что, не принимая от других подарков, он не делал ничего подобного по отношению к Уранию.

124. Адвокату Марант, Сожалея о буре церквей, Феодорит радуется, что удалился от волнений, и предсказывает гибель врагам апостольской веры.

125. Афонию, Фeoдориту, Нонну, Скилакию, Афонию, Иоанну – декурионам Зевгмы. Феодорит хвалит этих лиц за ревность по правой вере, которая состоит в признании двойства соединенных в одном Сыне естеств и в усвоении страданий ее собственно божеству, а плоти Христа Спасителя.

126. Епископу (Пергийскому) Савиниану. Похваляя адресата за прежний отказ от спорной кафедры, Феодорит порицает его за то, что он снова ищет ее и тем как бы входит в общение с еретиками, проповедующими, что одно естество плоти и божества; нужно или прямо примкнуть к ним, или бороться против них до конца.

127. Пресвитеру и Архимандриту Иовию, которого Феодорит просит – и в старости продолжать состязания, за благочестие в виду возношения новой ереси.

128. Пресвитеру и Архимандриту Кандиду. Высказывая предположение, что старость, может быть, ослабила ревность адресата в борьбе за апостольские догматы, Феодорит побуждает его к особенным подвигам в защищении их виду усиления новой ереси.

129. Пресвитеру и Архимандриту Магну Антонину, которого, как ревностного защитника благочестия, Феодорит просит продолжать состязания за благочестие.

130. Епископу (Долихийскому) Тимофею. I. Бури церквей посылаются для испытания качества верующих, для обнаружения твердых в благочестии и для изобличения трусливых. II. В ответ на просьбу адресата Феодорит излагает учение о страдании Сына Божия, Господа Христа, по человечеству – с опровержением мнений противников о страстности божества. При письме было приложено одно из сочинений Феодорита, причем делается упоминание о другом более обширном труд.

131. Архимандриту Долихийскому Лонгину, которого Феодорит хвалят за ревность по правой вере, благодарит за участие к себе и просит содействия молитв.

132. Епископу Едесскому Иве, которого Феодорит увещевает к Твердости в страданиях за благочестие и к мужеству в защите правой веры.

133. Епископу Германикийскому Иоанну. Благодаря адресата за неизменную дружбу, Феодорит просят его избегать общения с еретиками, – в том убеждении, что истина всегда восторжествует; свидетельствует, что думает удалиться на покой, но пока, – до получения известия о решении царя, – не может ничего сообщить о своем путешествии.

134. Епископу Верийскому Феоктисту – Феодорит излагает свой взгляд на то, как следует исполнять заповедь о любви к Богу и ближнему, и в применение к себе сообщает, что он не удостаивался даже любви, какую оказывают мытарям или человекоубийцам и волхователям; в заключение Кирский епископ высказывает свою радость по поводу ниспровержения ереси и торжества истины.

135. Епископу (Халкидонскому) Ромулу – Феодорит высказывает мысль, что милость следует сообразовать с судом и не дружить со всяким человеком, напр., в то время, когда многие по разным причинам уклонились от истины и отвратились от защитников ее. Причисляя адресата к числу молчавших из робости и свидетельствуя о своем снисхождении к нему, Феодорит убеждает Ромила к мужеству при переменившихся, благоприятных для правой веры, обстоятельствах.

136. Магистриану Киру, которого Феодорит утешает в скорби об одновременной смерти сына и жены.

137. Архимандриту Иоанну. Указав на несправедливость осудивших его врагов, Феодорит высказывает радость по поводу торжества истины и приглашает адресата молиться, чтобы Господь укрепил изменчивых.

138. Патрицию Анатолию – Феодорит высказывает одобрение политики нового царя (Маркиана), отмечает несправедливость своих противников и поручает благодарить царя и августу за милость к себе и побудить их к созванию собора, желая этого ради торжества истины, а не из стремления к получению прежней кафедры, ибо после провозглашения правой веры готов удалиться на покой.

139. Консулу и патрицию Аспару, которого Феодорит благодарит за то, что он довел до сведения царя о претерпеваемой им несправедливости и побудил издать справедливый закон; просит передать благожелание царю и августе и умолять их о созвании нового собора.

140. Магистру Винкомалу того же содержания.

141. Архимандриту неусыпающих Маркеллу, которого Феодорит восхваляет за ревность по благочестию, выражая радость, что удостоился страданий за веру, и удовольствие полученным спокойствием и, – в виду ниспровержения ереси, – прося молитв о полном торжестве апостольских догматов.

142. Ему же (Архимандриту неусыпающих Маркеллу): превознося его высокую ревность, не убоявшуюся ни царского могущества, ни общего согласия епископов, Феодорит свидетельствует о правоте своей веры, а в заключении просит молитв адресата, чтобы он мог оказаться в числе обидимых, но не обидевших, за истину евангельскую.

143. Монаху Константинопольскому Андрею. Заявляя о своем уважении совершенно незнакомому ему адресату, Феодорит заявляет о своей догматической правоте, когда старается избежать крайностей слияния и разделения в христологических вопросах, и просит утешать письмами и помогать молитвами.

144. Воинам. I. Различные положения людей. II. По просьбе адресатов Феодорит решает вопрос: все ли может Бог? – в том смысле, что Бог может все, только сообразно. Своей природе, что однако же свидетельствует о высочайшей Его мощи. III. Увещевает убеждать к правомыслию и других, а – в случае упорства последних – прерывать с ними всякое общение.

145. Константинопольским монахам. I. Неизбежность страданий за веру во Христа. II. Причина вражды многих к Феодориту в том, что он изобличал проповедников нечестия и указывал несправедливость суда. III. Опровержение обвинения в разделении Христа на двух сынов. IV. Источник учения монофизитов в ереси Василида и Валентина. V. Истинное учение Церкви о двух естествах во Христе, – совершенном божестве и полном человечестве, – на основании Свящ. Писания и древних отцов, с особенным указанием на тело Господа и с опровержением возражений. VI. Исповедание одного Сына и неслиянности нераздельных естеств Богочеловеческого Лица. VII. Нравственный характер противников апостольской веры и ее носителей с убеждением не внимать клеветникам.

146. Эконому Иоанну. I. Ответственность присутствующих при совершении несправедливости. II. Архидиакон, требовавший замены в доксологиях имени Христа именем Единородного. III. Равнозначительность этих наименований. IV. Иисус Христос – не другое лицо подле Сына. V. Опровержение возражения архидиакона, что христов много, а Сын один. VI. Разбор мнения, что по вознесении Христос – не Христос, но Сын Единородный. VII. Вывод: не следует избегать наименования Христос.

147. Епископу Германикийскому Иоанну. Считая положение дел (после Разбойничьего собора) не обещающим ничего хорошего, Феодорит – в подтверждение сего – указывает на подозрительное поведение многих, изобличает их во лжи, будто не введено никакого догматического новшества, описывает крайне несправедливое к нему отношение после того, как ранее превозносили его до небес, и убеждает адресата склонять противников отрекаться от заблуждения. Положение дел на «Востоке» посл. хиротонии преемника Домну Антиохийскому.

148. Наставление, данное святейшим епископом Кириллом Посидонию, которого он послал в Рим по делу о Нестории.

149. Список послания, писанного Иоанном Антиохийским к Несторию.

150. Послание Феодорита, епископа Кирского, к Иоанну, епископу Антиохийскому, против «глав» Кирилла Александрийского.

151. Феодорит монахам Евфратисии и Озроины, Сирии, Финикии и Киликии. I. Печальная картина взаимной вражды христиан и пастырей между собою (во время несторианских распрей). II. Одна из причин неурядиц – «главы» Кирилла Александрийского; критика последних. III. Исповедание Христа совершенным Богом и совершенным человеком. IV. Господь-Христос есть совершенный Бог. V. Он в тоже время и совершенный человек. VI. Признание в воплотившемся Единородном Сыне Бого-человека представляет больше удобство для опровержения ересей; перечисление христологических заблуждений с кратким указанием их несостоятельности. VII. Библейские контрасты, показывающие во Христе божество и человечество. VIII. Во Христе два естества, почему и Св. Дева – Богородица и человекородица вместе. IX. Твердость Феодорита в защищении этого учения и нежелание врагов вступать в состязания. X. Молитва об умиротворении церквей, XI. с выражением уверенности, что Господь исполнит прошение. XII. О том, что и после вочеловечения Господь наш Иисус Христос – один.

152. Донесение «Восточных» императору (Феодосию II) с уведомлением о своих действиях и о причине позднего прибытия (в Ефес) Антиохийского епископа (Иоанна).

153. Тех же донесение императрицам (Пульхерии и Евдоксии) с жалобою на Кирилла Александрийского и Мемнона с сообщением о действиях «Восточных» в Ефесе.

154. Тех же послание к Константинопольскому сенату о том же.

155. Послание (донесение) Иоанна, епископа Антиохийского, и бывших с ним (епископов) к Константинопольскому клиру о том же.

156. Тех же послание к Константинопольскому народу о том же.

157. Донесение «восточного» собора победоносному императору (Феодосию II), снова объявляющее об учиненном низложении Кирилла и Мемнона.

158. Донесение «Восточных» благочестивейшему императору (Феодосию II), врученное ими, – вместе с предыдущим донесением, – великолепнейшему комиту Иринею.

159. Послание тех же к префекту и магистру.

160. Послание тех же к препозиту, а также адвокату.

161. Донесение Иоанна, архиепископа Антиохийского, и бывших с ним императору (Феодосию II), посланное с магистрианом Палладием.

162. Письмо Феодорита (епископа Кирского) к Андрею, епископу Самосатскому, писанное из Ефеса против собора под председательством Кирилла Александрийского и с сообщением о положении и действиях «Восточных».

163. Первое послание легатов («Восточных», посланных в Халкидон, между которыми был и Феодорит) «восточным» епископам в Ефес

164. Другое послание тех же, в котором они преждевременно хвалятся победою, тем же.

165. Тех же послание тем же.

166. Первое прошение легатов, посланное из Халкидона императору (Феодосию II)

167. Второе прошение тех же, посланное из Халкидона августу Феодосию (II-му)

168. Третье послание тех же, посланное из Халкидона императору (Феодосию II)

169. Послание Феодорита, епископа Кирского, Александру, епископу Иерапольскому, о действиях «Восточных» в Халкидоне.

170. Послание епископу Руфу некоторых «Восточных», которые были посланы в Константинополь.

171. Феодорита епископу Антиохийскому Иоанну. – Признавая нечестивыми «главы» Кирилла Александрийского, Феодорит находит новые его письма вполне православными.

172. Письмо Феодорита Несторию с извещением, что, принимая предложение Кирилла Александрийского, он не соглашается на осуждение адресата.

173. Монаху Константинопольскому Андрею Феодорит высказывает свою радость по тому поводу, что письма из Египта (от Кирилла Александрийского) православны.

174. Епископу Никомидийскому Имерию. Находя письма из Египта Сот Кирилла Александрийского) православными. Феодорит уверяет, что войдет в общение с Египетскими и Константинопольскими церквами лишь в том случае, если будет взято назад требование касательно осуждения Нестория и если адресат получит в управление свою епархию.

175. Епископу Иерапольскому Александру Феодорит и повторяет прежнее свое заверение, что он не согласится на примирение (с Кириллом Александрийским), если для этого потребуется осуждение всего учения Нестория.

176. Тому же Александру после того, как узнал, что Иоанн Антиохийский анафематствовал учение Нестория, Феодорит высказывает свое неодобрение посланному в столицу письму, но находит утешение в том, что учение Нестория осуждается здесь условно

177. Письмо (епископу) Самосатскому Андрею, где Феодорит одобряет содержание доставленных Аристолаем чрез магистриана писем из Египта, но не соглашается анафематствовать учение Нестория без ограничений

178. Письмо епископу Иерапольскому Александру, которого Феодорит заверяет, что, – согласно прежним условиям, – он никогда не одобрял осуждения Нестория, но письмо Кирилла Александрийского к Акакию Верийскому находит вполне православным.

179. Письмо Кирилла (Александрийского) Иоанну, епископу Антиохийскому, против Феодорита, который обвиняется в приверженности к хулениям Нестория, ибо не соглашается на низложения последнего.

180. Письмо Феодорита (как некоторые думают) Домну, епископу Антиохийскому, писанное после того, как умер Кирилл, епископ Александрийский, с выражением радости и скорби по сему случаю.

181. Письмо епископу Коменскому Абундию, которому Феодорит высказывает свою радость по поводу его стараний об апостольской вере, – свидетельствует о своем исповедании одного Христа, находя его согласным с учением Льва Римского, изложенным в письмах Флавиану Константинопольскому, – утверждает тоже относительно Ивы и Акилина и просит продолжать борьбу против ереси и защиту благочестия

182 (I)^[808]. Епископу (Селевкийскому в) Исаврии Василию – Феодорит жалуется, что тот не отвечает на многочисленные его письма, н просит у него молитв.

183 (II). Епископу Анкирскому Евсевию. Благодаря Бога за то, что Евангелие распространилось повсюду, так что н отряды войск имеют постоянных пастырей, каков, напр., отправляющийся во Фракию диакон Агапит, – чрез последнего Феодорит приветствует адресата и просит его молитв.

184 (III). Комиту Феодоту. Похвала адресату за его особенную заботливость о душе и за другие добродетели, между прочим, мудрость и человеколюбие по отношению к бедным.

185 (IV). Архимандриту Агафону, которого Феодорит благодарит за лестный отзыв о своих сочинениях и хвалит за стремление отовсюду приобретать пользу.

186 (V). Префекту Флорентию – Феодорит сообщает, что, следуя приказу адресата, он убеждал кого-то повиноваться грамотам, и хвалит пресвитера Евстафия.

187 (VI). Комиту доместиков Титу, которого Феодорит хвалит за его добродетели, желая ему взойти на вершину благ.

188 (VII). Софисту Аерию, которому Феодорит рекомендует присылаемое при письме вино и жалуется на заброшенность своего города.

189 (VIII). Декурионам Зевгмы: Евлалию, Герману Протею Феодорит высказывает порицание за допускаемые ими браки в близком родстве.

190 (IX). Им же (Декурионам Зевгмы: Евлалию, Герману, Протею), выражая свою похвалу за добродетели, Феодорит предлагает помогать своей церкви.

191 (X). Софисту Аерию, которого Феодорит просит удостаивать своим красноречием большее количество лиц и просит объяснить причину молчания по отношению к нему.

192 (XI). Комиту Титу. Похвала за защиту несправедливо обидимых с просьбою помочь невинно угнетаемому философу Палладию

193 (XII). Философу Палладию. Печальная характеристика низкого нравственного уровня в современном Феодориту обществе с выражением решимости во всем подчиняться воле Божией

194 (XIII). Олимпию Германику. Превознося адресата за добродетели, Феодорит высказывает желание, чтобы тот отрешился от догматического предубеждения и принял истину.

195 (XIV). Комиту Иринею – Феодорит высказывает чувства расположения по тому поводу, что он не мог лично видеться с ним при проезде адресата чрез страну.

196 (XV). Епископу Константинопольскому Проклу. Восхваляя адресата за доступность всем, Феодорит благодарит его за письмо н высказывает пожелание долгого правления на благо Церкви.

197 (XVII)^[809]. Комиту Востока Дионисию. Находя адресата, – по своим качествам, – вполне соответствующим высокому посту, Феодорит высказывает пожелание, чтобы он достигнул благочестия, и просит его заботиться о Кире и дать отсрочку (для взноса податей)?

198 (XVIII). Полководцу Ареовинду. В виду недостаточности урожая Феодорит просит адресата уменьшить налог для жителей Сергифейского поместья.

199 (ХIХ). Бывшему префекту Константину, которого Феодорит просит заботиться о бедных и оказать помощь удрученному податями Дионисию.

200 (XX). Епископу Константинопольскому Проклу, которого Феодорит просит оказать содействие Кирскому жителю Филиппу (очевидно, в хлопотах по сложению части податей).

201 (XXI). Епископу Никейскому Евсевию с просьбою о помощи пострадавшему при нашествии варваров на Африку епископу Флорентию.

202 (XXII). Софисту Аерию с просьбою помочь гостеприимством пострадавшему при нашествии варваров на Африку Максимиану.

203 (XXIII). Софисту Исокасию, которого Феодорит просит особенно позаботиться о прибывших из Кира воспитанниках.

204 (XXIV). Ему же. Одинаковая просьба за Феодота.

205 (XXV). Пресвитеру Киру, которого Феодорит просит милостиво принять подателя письма и отвечать письмами.

206 (XXVI). Еписхопу Селевкийскому Архелаю. Похвала морю за удобства водного сообщения и особенно за то, что оно доставляет Феодориту случай обмениваться письмами с адресатом.

207 (ХХVII). Неизвестному. Похвала адресату за красноречие с извещением, что Фасганий был принят с должною внимательностью.

208 (ХХVIII). Епископу Антиохийскому Феодоту – Феодорит высказывает благодарность за хороший прием в Антиохии, где он жил по причине какой-то несправедливости.

209 (XXIX). Неизвестному. Превознося адресата за добродетели усилия к поднятию гражданского благосостояния страны, Феодорит просит его снять подати с пресвитера Евфалия.

210 (XXX). Адвокату Маране, которого Феодорит упрекает за неприбытие в родной город на праздник.

211 (XXXI). Ромулу, которого Феодорит приглашает на праздник св. Апостолов.

212 (XXXII). Архонту Феодоту, которого Феодорит просит не участвовать на празднике пророков и Апостолов, так как – обязанные вносить подати – декурионы боятся его и избегают личных встреч.

213 (ХХХIII). Архонту Неону. Ввиду общей скудости, – по причине неурожая, – Феодорит просит адресата об облегчении при взимании податей.

214 (XXXIV). Софисту Исокасию. Присылая искусного в резьбе из дерева Геронтия, Феодорит просит отпустить последнего возможно скорее.

215 (ХХХV). Бывшему префекту Антиоху. Феодорит благодарит адресата за выбор хороших архонтов и в особенности Неона, который почему-то оставили должность и которому Кирский епископ просит возвратить.

216 (ХХХVI). Квестору Дометиану. Похвала исаврийцу Неону с просьбою оставить за ним прежнюю должность.

217 (XXXVII). Епископу Самосатскому Андрею. Похвала рекомендованному адресатом пресвитеру Даниилу с просьбою молитв.

218 (ХХХVIII). Пресвитеру Евфалию. Высказывая сожаление, что не мог видеться с адресатом, Феодорит просит его показать врагам, что они в состоянии взять деньги, но не в силах отнять добродетель.

219 (XXXIX). Пресвитеру Агиану, Феодорит не одобряет адресата за чрезмерные похвалы себе и просит дать сведения о женихе девицы, о которой он заботится.

220 (XL). Софисту Исокасию. Феодорит хвалит метод обучения адресата и благодарит за воспитание Филиппа, прося содействия последнему в достижении должной чести.

221 (XLI). Епископу Антиохийскому Феодоту. Феодорит благодарит адресата за прежние благодеяния и выражает скорбь, что ему как сыну, не удалось видеть отца.

222 (XLII). Куратору Елладию, которого Феодорит превозносит за разные добродетели.

223 (XLIII). Трибуну Еврикиану утешительное по случаю смерти дочери.

224 (ХLIV). Диакониссе Аксие утешительное по поводу смерти дочери Сусанны.

225 (XLV). Епископу Селевкийскому в Исаврии Василию. По поводу просьбы адресата о письмах Феодорит указывает на свое малознание, хвалит жажду к совершенству и благодарит за письмо.

226 (XLVI). Софисту Аерию, которого Феодорит увещевает помогать знакомым и незнакомым.

227 (XLVII). Апеллесу. Феодорит заявляет, что нужно подавать всякому просившему без рассчета на благодарность, и уверяет, что ни к кому не имеет человеческой вражды, а негодует только на отступников от благочестия.

228 (XLVIII). Софисту Исокасию, которого Феодорит просит оказать содействие Феоклу в том, чтобы последнему был уменьшен взнос податей.

229 (гл.40)^[810]. «Письмо Феодорита, епископа Кирского, Константинопольскому народу, которое показывать, что-не только прежде и посл., во и в то время, когда возвратился из Ефеса в Халкидой и из Халкидона к своей церкви, – он всегда проповедовал кафолическую веру, хотя и не соглашался осудить Нестория, не веря, что действительно его учение то, что сам он (Несторий) отрицал, а в Ефесе было извлечено из тетрадей под его именем, поскольку это не было удостоверено ни одним свидетелем». Призывая адресатов к твердости в вере и в страданиях за нее, Феодорит кратко излагает сущность христианского учения и препровождает в Константинополь некоторые свои проповеди и сочинения.

230 (гл. 42). «Письмо, которое, по Иринею, блаженный Феодорит, епископ Кирский, отправил к Кандидиану, комиту доместиков, прежде заключения мира». Благодарит за содействие в Ефесе и просит заступиться за епископа Феофания.

231 (гл. 45). «Донесение Феодорита митрополиту (Иерапольскому) Александру», которому Кирский епископ сообщает о. действиях Фирма Кесарие Каппадокийского против Евферия Тианского и о несправедливостях по отношению к Дорофею Маркианопольскому.

232 (гл. 47). «Другое увещательное письмо Феодорита народу Константинопольскому"

233 (гл. 53). «Предложения касательно заключения мира, которые чрез трибуна и нотария Аристолая были отправлены Акакием, епископом Верийским, Кириллу, епископу Александрийскому, от собора епископов: Иоанна Автиохийского, Александра Иерапольского, Макария Лаодикийского, Андрея Самосатского и Феодорита Киррского».

234 (гл. 54). «По Иринею, письмо епископов Александра, Андрея и Феодорита Елладию, епископу Тарсийскому», которому они сообщают о своих предложениях Кириллу Александрийскому.

235 (гл. 60). «Письмо Феодорита Акакию, епископу Верийскому, относительно писем, которые пришли к тому же Акакию от Египтянина» (Кирилла Александрийского) и которые Кирский пастырь одобряет за догматическую правоту их.

236 (гл. 70). «Письмо епископа Феодорита епископу Елладию об Имерии, епископе Никомидийском». Одобряя письмо Кирилла Александрийского, Кирский пастырь высказывает решимость принять мир лишь в том случае, если низложенные «восточные» епископы снова получат свои церкви.

237 (гл. 71). «Письмо епископа Феодорита, по Иринею, Имерию, епископу Никомидийскому». Хвалит за мужество и высказывает те же намерения, что и в №-ре 236-м.

238 (гл. 72). «Ответное письмо Феодорита Александру Иерапольскому», пред которым Кирский епископ оправдывается в виду его подозрений о предательстве веры.

239 (гл. 81). «Письмо епископа Феодорита Александру, митрополиту Евфратисийской области», которому высказывает готовность лишиться кафедры.

240 (гл. 87) «Письмо Феодорита, епископа Кирского, Иоанну, епископу Антиохийскому, в ответ на сообщенные выше известия о мире», который, – по его мнению, – может быть прочен только тогда, когда низложенные «восточные» пастыри получат свои церкви.

241 (гл. 88). «Письмо его же (Феодорита) епископу Феосевию», которому, как мужественному борцу, Кирский пастырь высказывает надежду на полное осуществление общих желаний «восточных» епископов.

242 (гл. 95). «Письмо, как говорят, епископа Феодорита Иоанну Антиохийскому», которому не советует соглашаться на требование Кирилла Александрийского о подписи низложения Нестория.

243 (гл. 97). «Ответное письмо Феодорита епископу Александру», которому он заявляет о своем неудовольствии некоторыми поступками Павла Емесского и которого приглашает на собор в Зевгму.

244 (гл. 99). Письмо Феодорита Александру, где он обещает анафематствовать учение относительно лица Иоанна и прекратить общение с ними». Кирский епископ приглашает Александра на собор в Зевгму, где, – по его расчетам, – будет устроено все согласно воле Иерапольского предстоятеля.

245 (гл. 110). «Письмо Феодорита Елладию, которому он сообщает, что ни от тех, кои сходились некогда для переговоров, он не отделился, ни несправедливости, какая совершена по отношению к известному лицу, он не согласится признать». В устранение подозрений Феодорит свидетельствует, что принимает письмо Кирилла Александрийского в его догматической части, но не согласен дать ему за это награду в виде осуждения некоторых «восточных» епископов.

246 (гл. 121). «То, что написано (Феодоритом?) в ответ пророку (на пророчество) о так называемом раскаянии Египтянина (Кирилла Александрийского). Считает ли это раскаяние Египтянина кто-нибудь истинным или мнимым, я тем большую ненависть питаю к нему» (раскаянию). Разбор общительного (примирительного) послания Кирилла Александрийского.

247 (гл. 128). «Письмо Феодорита Мелетию Неокесарийскому о том, что несправедливо совершил Иоанн (Антиохийский) в различных городах»

248 (гл. 129). Письмо Александра, Феодорита, Илиада, Авива, Мары, Давида и Акилина, епископам Сирии, первой и второй Киликии и второй Каппадокии с предупреждением относительно подозрительного поведения Иоанна Антийохийского.

249 (гл. 133). «Письмо епископа Феодорита великолепнейшему военачальнику» (Дионисию) с жалобою на притеснения от Иоанна Антиохийского и вообще на его незаконные действия.

250(гл. 135). «Письмо боголюбезнейшего епископа Александра, Феодорита, Авива, Илиада, Мары, Давида, Акилина, епископов Евфратисийской области, Августам, которым они сообщают о том, что был» совершено Антиохийцем (Иоанном) против них различными способами»

251 (гл. 138). «Письмо епископа Феодорита Дорофею (епископу Маркионопольскому), митрополиту Мизии», которого хвалит за твердость, прося его молитв.

252 (гл. 139). «Письмо епископа Феодорита христолюбивому православному народу Константинопольскому, в котором он убеждает его к терпению и возвещает о раскаянии еретиков относительно догматов».

253 (гл. 146). «Письмо епископа Феодорита боголюбезнейшему епископу Александру (Иерапольскому), в котором он извещает, что великолепнейший комит Тит и святейшие монахи письмами побуждали его заключить мир и войти в общение с Иоанном Антиохийским».

254 (гл. 149). «Письмо боголюбезнейшему епископу Александру (Иерапольскому), которое написал в ответ ему Феодорит, давая знать, что он прочитал присланные ему условия и, найдя одно нехорошим, не одобрил его».

255 (гл. 151). «Письмо Феодорита боголюбезнейшему епископу Александру (Иерапольскому), в котором он указывает, что нужно много помышлять о мире и в особенности потому, что известны (по своим качествам) те, которые выжидают их престолов».

256 (гл. 160). «Письмо епископа Феодорита Елладию Тарсийскому, причем он отправил ему и пришедшие из Константинополя письма. Он увещевает его соединиться с Антиохийцем (Иоанном), утверждая, что никто не принуждает к соглашению с низложением личности» (Нестория).

257 (гл. 161). «Письмо епископа Феодорита Кириллу Аданскому, которого он просит, чтобы тот позаботился о мире, будучи убежден, что от него не требуют ничего, кроме только общения».

258 (гл. 162). «Письмо епископа Феодорита Мокиму, боголюбезнейшему эконому Иерапольской церкви, где он уведомляет, что был на совещании с Иоанном (Антиохийским) и спорные дела устроил, как следует и как желательно», и которого просит подготовить Александра Иерапольского в пользу мира к его приходу.

259 (гл. 166). «Письмо епископа Феодорита боголюбезнейшему епископу Александру, которое он написал после того, как, побывав в Антиохии, переговорил (там) с Иоанном, а названный боголюбезнейший старец решительно отверг соглашение его, т. е. Феодорита», причем последний призывает адресата к миру.

260 (гл. 168). «Письмо Феодорита боголюбезнейшему епископу (Иерапольскому) Александру, которым он (в видах побуждения последнего к примирению) дает знать, что Киликийцы и Исавряне на письменных условиях присоединились к Автиохийцу» (Иоанну).

261 (гл. 170). «Феодорита святейшему Несторию, чтобы он убедил святейшего Александра (Иерапольского) присоединиться к Антиохийцу» (Иоанну).

262 (гл. 172). «Письмо боголюбезнейшего епископа Феодорита Иоанну Антиохийскому по делу боголюбезнейшего епископа Александра», к которому просит снисхождения.

263 (гл. 7). «Протест, отправленный блаженному Кириллу Александрийскому) и тем, которые сошлись с ним, другими епископами из различных провинций, которые желали подождать Иоанна Антиохийского и тогда, в его присутствии, открыть собор, – тем более, что, как он сам писал блаженному Кириллу, ему оставалось едва три дня пути (до Ефеса). Протест отправлен накануне того дня, когда произведены были деяния против Нестория, причем он был низложен».

264 (гл. 8). «Письмо Нестория и тех, которые с ним, императору Феодосию о том, что совершалось тогда в Ефесе».

265 (гл. 13). Письмо «восточных» епископов из Ефеса клиру и народу Иерапольскому о низложении Кирилла Александрийского и Мемнона Ефесского и об отлучении их сторонников.

266 (гл. 17). «Письмо Иоанна, епископа Антиохийского, и собора, который сошелся с ним (в Ефесе), императору Феодосию, которое они отправили чрез комита Иоанна; в нем содержится и то исповедание кафолической веры, которое посл. восхвалил в своем примирительном послании Кирилл Александрийский, пиша этому самому Иоанну, предстоятелю Антиохийскому, чрез легата по делу о мире Павла, епископа Емесского».

267 (гл. 18). Письмо «восточных» епископов из Ефеса клиру и народу Антиохийскому о том же, что и в №-ре 265-м.

268 (гл. 19). Письмо Акакию, епископу Верийскому, епископов Иоанна, Иоанна, Александра, Александра, Дексиана, Павла, Макария, Апрингия, Феодорита, Мусея, Мелетия, Диогена против Кирилла Александрийского и Мемнона Ефесского.

Приложение II. Таблица, указывающая соотношение №№-ров русского перевода № №-рам подлинников

1–147 №№-pa перевода­ 1–147 №№-рам у Migne, gr. ser. t. LXXXIII.

148-й № перевода­ Migne, gr. ser. t. LXXVII, col. 85. 88. 89.

149-й № перевода­ Migne, gr. ser. t. LXXVII, col. 1449–1457.

150–178 №№-pa перевода ­­150–178 №№-рам у Migne, gr. ser. t. LXXXIII.

179-й № перевода­ Migne, gr. ser. t. LXXVII, col. 328.

180– 181 №№-pa перевода ­­180–181 №№-рам у Migne, gr. ser. t. LXXXИИИ.

182–196 №№-pa перевода­1–15 №№-рам у Σακκελίωὐ a.

197–228 №№-ра перевода­17– 48 №№-рам у Σακκελίωὐ а.

229-й № перевода ­­сар. XL в Synodicon’e у Migne, gr. ser. t. LXXXIV.

230-й № перевода ­­сар. XLII Synodicon’a.

231-й № перевода­сар. XLV Synodicon’a.

232-й № перевода­cap. XLVII Synodicon’a.

233–234 №№-ра перевода­сар. LIII-LIV Synodicon’a.

235-й № перевода­сар. LX Synodicon’a.

236– 238 №№-ра перевода­cap. LXX-LXXII Synodicon’a.

239-й № перевода­cap. LXXXI Synodicon’a.

240– 241 №№-ра перевода­сар. LХХХVII-LXXXVIII Synodicon’a.

242-й № перевода­сар. XCV Synodicon’a.

243-й № перевода­сар. XCVII Synodicon’a.

244-й № перевода­сар. XCIX Synodicon’a.

245-й № перевода­сар. C Synodicon’a.

246-й № перевода­сар. СХХI Synodicon’a.

247– 248 №№-ра перевода­сар. CXXVIII-СХХIХ Synodicon’a

249-й № перевода­сар. СХХХIII Synodicon’a.

250-й № перевода­сар. СХХХV Synodicon’a.

251–252 №№-pa перевода­сар. СХХХVIII-СХХХIХ Synodicon’a

253-й № перевода­сар. CXLVI Synodicon’a.

254-й № перевода­сар. CXLVIII Synodicon’a.

255-й № перевода­сар. CLI Synodicon’a.

256–258 №№-pa перевода­сар. CLX-CLXII Synodicon’a.

259-й № перевода­сар. CLXVI Synodicon’a.

260-й № перевода­сар. CLXVIII Synodicon’a.

261-й № перевода­сар. CLXX Synodicon’a.

262-й № перевода­сар. CLXXII Synodicon’a.

263-й № перевода­сар. VII Synodicon’a.

264-й № перевода­сар. VIII Synodicon’a.

265-й № перевода­сар. XIII Synodicon’a.

266 – 268 №№-ра перевода­сар. XVII-XIX Synodicon’a

Приложение III. Письма других лиц, помещаемые (и переведенные на русский язык) в собрании писем блаж. Феодорита.

1. Св. Кирилла Александрийского: №№-ра 148 и 179.

2. Иоанна Антиохийского и собора «восточных» иерархов: №№-ра 149 и 155–161.

3. «Восточных» иерархов, собравшихся в Ефесе: №№-ра 152–154.

4. Легатов отступнического собора, бывших в Халкидоне и Константинополе: №№-ра 163–168 и 170.

Приложение IV. Указания на недошедшие до нас письма блаж. Феодорита в сохранившихся доселе и изданных в русском переводе.

79-й №

81-й №.

83-й №.

85-й №.

96-й №.

104-й №.

110-й №.

113-й №.

147-й №.

172-й №.

175-й №.

179-й №.

182-й №.

185-й №.

200-й №.

232-й №.

245-й №.

Приложение V. Письма, в которых блаж. Феодорит упоминает о своих сочинениях

1-й.

2-й.

16-й.

82-й.

83-й.

109-й.

113-й.

116-й.

121-й.

130-й.

143-й.

145-й.

150-й.

170-й.

185-й.

229-й.

268-й.

Приложение VI. Письма, в которых блаж. Феодорит упоминает о своей учительно-проповеднической деятельности ^[811]

21-й №.

75-й №.

81-й №.

83-й №.

88-й №.

89-й №.

90-й №.

91-й №.

94-й №.

99-й №.

101-й №.

102-й №.

104-й №.

105-й №.

109-й №.

111-й №.

121-й №.

145-й №.

147-й №.

151-й №.

169-й №.

229-й №.

Приложение VII. Алфавитный указатель адресатов писем блаж. Феодорита⁸¹²

Абундий, еп. Коменский: 181.

(Августы: 153. 250.)

Авраам, эконом: 106.

Агапий, пресвитер: 51.

Агафон, архимандрит: 185.

Агиан, монах: 219.

(Адвокат и препозит: 160.)

Африй, софист: 30. 66. 188. 191. 202. 226.

Акакий, епископ Верийский: 235. (268.)

Акакий, пресвитер: 108.

Акилин, диакон и архимандрит: 27.

Аксия, диаконисса: 224.

Александра: 14. 100.

Александр, епископ Иерапольский: 169. 175. 176. 178. 231. 238. 239. 242. 243. 244. 253. 254. 255. 259. 260.

Анатолий, патриций: 45. 79. Ш . 119. 121. 138.

Андивер: 114.

Андрей, епископ Самосатский: 24. 162. 177. 217.

Андрей, монах Константинопольский: 143. 173.

Антиох, бывший префект: 215.

Антиох, префект: 95.

Антонин, пресвитер и архимандрит: 129.

Апеллес: 115. 227.

Апеллион: 29.

Аполлоний: 73.

Аполлоний, комит: 103.

Ареовинд, патриций и полководец: 23. 198.

Архелай, епископ Селевкийский: 206.

Архввий, пресвитер: 61.

Архидиакон Римский: 118.

Аспар, консул и патриций: 139.

Афеоний, декурион Зевгмы: 125.

Василий, епископ Селевкийский (в Исаврии): 83. 102. 182. 2

Василий, пресвитер: 19.

Винкомал, магистр: 140.

Военачальник (Дионисий): 249.

Воины: 144.

(«Восточные» иерархи в Ефесе: 163. 164. 165.)

Германик Олимпий: 194.

Герман, девурион Зевгмы: 189. 190.

Геронтий, архимандрит: 50.

Дамиан, епископ Сидонский: 49.

Дионисий, комит «Востока»: 197. 249.

Диосвор, епископ Александрийский: 60. 83.

Домн, епископ Антиохийский: 31. 110. 112. 180.

Домн, епископ Апамийский: 87.

Дорофей (епископ Маркианопольский), митрополит Мизии: 251.

Евграфия: 8. 69.

Евлалий, декурион Зевгмы: 189. 190.

Евлалий, епископ Персидской Армении: 77.

Евлогий, эконом: 105.

Еврикиан, трибун: 223.

Евсевий, адвокат: 21.

Евсевий, епископ Анкирский: 82. 109. 183.

Евсевий, епископ Никейский: 201.

Евсевий, епископ (пресвитер) Персидской Армений: 78.

Евстафий, епископ Виритский: 48.

Евстафий, епископ Эгейский: 70.

Евтрехий, префект: 57. 80. 91.

Евфалий, пресвитер: 218.

Елладий, епископ Тарсийский: 234. 236. 245. 256.

Елладий, куратор: 222.

Епископы Киликийские: 84.

(Епископы Сирии, первой и второй Киликии и второй Каппадокии: 248.)

Епифаний: 68.

Ермисиген, ассессор: 72.

Зенон, военачальник и консул: 65. 71.

Ива, епископ Едесский: 52. 132.

Илия, адвокат: 10.

Имерий, епископ Никомидийский: 174. 237.

Ириней, епископ (Тиревий): 3. 12. 16. 35.

Ириней, комит: 195.

Исокасий, адвокат: 203. 204. 214. 220. 228.

Иаков, пресвитер и архимандрит: 28.

Иоанн, архимандрит: 137.

Иоанн, декурион Зевгмы: 125.

Иоанн, епископ Антиохийский: 150. 171. 179. 240. 242. 26–2.

Иоанн, епископ Германикийский: 133. 147.

Иоанн, пресвитер: 62.

Иоанн, эконом: 146.

Иовий, пресвитер и архимандрит: 127.

Кандидиан, комит доместиков: 230.

Каидид, пресвитер и архимандрит: 128.

Касиана, диаконисса: 17.

Кирилл, епископ Аданский: 257.

Кирилл, епископ Александрийский: (233.) (263.)

Кир: 13.

Кир, магистриан: 136.

Кир, пресвитер: 205.

Клавдиан: 41. 59.

Клавдиан, антиграф: 99.

Клирики Верийские: 75.

(Клир и народ г. Антиохии «восточной» (на р. Оронте): 267)

(Клир и народ г. Иераполя, в Евфратисии: 265.)

(Клир Константинопольский: 155.)

Константин, бывший префект: 199.

Константий, префект: 42.

Лев, епископ Римский: 113.

Лонгин, архимандрит Долехийский: 131.

Люпицин, магистр: 90.

Люпиций: 120.

(Магистр и префект: 159.)

Марана: 67.

Марана, адвокат: 124.

Маркелл, архимандрит неусыпающих: 141. 142.

Мартирий, пресвитер: 20.

Мелетий, епископ Неокесарийский: 247.

Монахи Евфратисии и Озроины, Сирии, Финикии и Киликии: 151.

Монахи Константинопольские: 145.

Моким, эконом Иерапольской церкви: 258.

Народ Константинопольский: (156.) 229. 232. 252.

Неизвестные: 3. 2. 3. 207. 209. 246.

Неон, архонт: 213.

Неоптолем: 18.

Несторий, епископ Константинопольский: (149.) 172. 261.

Ном, консул: 58. 81.

Ном, патриций: 96.

Нонн, декурион Зевгмы: 125.

Олимпий Германик: 194.

Палладий, философ: 193.

Панхарий: 98.

Патрикий, комит: 34.

Петр, адвокат: 46.

Помпеян, епископ Емесский: 36.

(Посидоний: 148.)

(Препозит и адвокат: 160.)

(Префект и магистр: 159.)

Приветственные (письма): 4. 5. 6. 25. 38. 39. 54. 55. 56.

Прокл, епископ Константинопольский: 47. 196. 200.

Протей, декурион Зевгмы: 189. 190.

Протоген, префект: 94.

Пульхерия, августа: 43. (153. 250)

Ренат, пресвитер: 116.

Ромул: 211.

Ромил, епископ (Халкидонский): 135.

(Руф, епископ: 170.)

Савиниан, епископ (Пергийский): 126.

Саллюстиан: 41. 59.

Саллюстий, архонт: 37.

Сенаторий, патриций: 93.

Сенатор, патриций: 44.

(Сенат Константинопольский: 154.)

Сильван, примат: 15.

Скилакий, декурион Зевгмы: 125.

Софроний, епископ Константинский: 53.

Споракий, комит: 97.

Стасим (Статксим), комит и примат: 33.

Тавр, патриций: 88.

Тимофей, епископ (Долихийский): 130.

Тит, комит (доместиков): 187. 192.

Ульпиан, комит: 22.

Ураний, архонт Кипра: 76.

Ураний, епископ Емесский: 122. 123.

Урван: 74.

Флавиан, епископ Константинопольский: 11. 86. LXXXVI. 104.

Флорентий, епископ: 117.

Флорентий, патриций: 89.

Флорентий, префект: 186.

Целерина, диаконисса: 101.

Феодорит, декурион Зевгмы: 125.

(Феодорит, епископ Кирский: СХIII.)

Феодосий II, император: (152. 157. 158. 161. 166. 167. 168. 264. 266.)

Феодот, архонт: 212.

Феодот, епископ Антиохийский: 207. 221.

Феодот, комит: 184.

Феодот, пресвитер: 107.

Феоктист, епископ Верийский: 32. 134.

Феонилла: 7.

Феосевий, епископ Сийский (в Вифинии): 241.

Приложение VIII. Алфавитный указатель имен лиц и мест, упоминаемых в письмах блаж. Феодорита.

Аарон, ветхоз. первосвященник: 128. 162

Абундий, епископ Команский: 181

Аввакум, пророк: 145

Август, келарь: 151

Авессалом, сын Давида: 133. 249

Авив, епископ Долихийский: 248. 249. 250

Авраамий, хорепископ: 113. 116. 117

Авраам, ветхоз. патриарх: 25. 29. 104. 113. CXIII. 116. 127.130. 145. 151. 181. 223. 229.

Аврам: 10.

Агапит, пресвитер; 183. 223.

Аетий, пресвитер: 221.

Акакий, диакон: 255. 256.

Акакий, епископ Верийский: 75. 110. 112. 149. 178. 233. 235. 266.

Акакий, епископ Мелитинский: 164.

Акилин, епископ (Вивлосский): 181. 248. 250.

Александрия, город: 82. 85. 86. LXXXVI. 113. 114. 149. 235. 248.

Александр, епископ Александрийский: 83. 145. 151.

Александр, епископ Амасийский: 268.

Александр, епископ Антиохийский: 110.

Александр, епископ Апамийский: 263.

Александр, епископ Ирапольский: 233. 234. 242. 248. 250. 258. 261. 262. 268.

Алипий, экзарх: 113. 116. 117.

Алкиной: 30. 205.

Алфий, епископ: 232.

Амалик: 127. 128.

Амвросий, епископ Медиоланский: 145. 151. 167. 170.

Амфилохий, епископ Иконийский: 145. 151.

Анастасий, пресвитер Верийский: 133.

Андрей, епископ Самосатский: 233. 234. 238. 242. 243.

Анна, мать Самуила: 223.

Антиохия сирийская, город на р. Оронт: 79. 80. 81. 82. 83. 86. LXXXVI. 112. 113. 119. 147. 165. 208. 234. 237. 238. 243. 249. 253. 260. 264. 267.

Апамия, город: 119. 152. 175. 253. 254.

Аполлинарий, епископ Лаодикийский: 82. 104. 112. 113. 143. 145. 147. 150. 151. 152. 153. 157. 161. 167. 168. 170. 177. 234. 266. 268.

Апрингий, епископ Халкидский: 149. 163. 165. 268.

Аравия: 166.

Аристолай, трибун: 177. 233.

Аристофан: 228.

Арий: 21. 81. 82. 83. 99. 104. 112. 113. 116. 143. 145. 151. 152. 161. 167. 168. 170. 177. 266.

Аркадий, епископ западный: 263.

Армовий (еретик): 145.

Архей, местечко: 221.

Архелай, епископ: 149.

Асия, Асийцы: 161. 162. 167. 264.

Аттик, епископ Константинопольский: 145. 151.

Африка: 32. 33. 34. 168. 201.

Ахав, царь Израильский: 135.

Афанасий, епископ Александрийский: 83. 86. LXXXVI. 89. 144. 145. 151. 170. 233. 234. 235.

Афанасий, епископ Долихийский: 247. 249.

Афанасий, епископ Верийский: 147.

Афанасий, оратор: 19. 20. 22.

Афиний, епископ: 147.

Афины, Афиняне: 72. 202.

Богородица Приснодева Мария: 16. 83. 110. 149 . 151. 146.. 264. 266.

Вавилон: 145.

Валаам: 246.

Валентин (еретик): 81. 82. 104. 125. 145. 147. 151.

Варадат, Кирский подвижник: 253.

Вардесан (еретик): 104. 125. 145. 151.

Василид (еретик): 104. 145.

Василий в., епископ Кесарие-Каппадокийской: 83. 89. 145. 146. 151. 170.

Василий, пресвитер: 256.

Верия, город: 178. 238.

Виталий (западный епископ, низложенный Дамасом): 170.

Вифинийцы: 170.

«Восток», область (префектура): 83. 94. 95. 101. 104. 113. 117. 118. 147. 165. 168. 170.

Вромий (? Евномий, языч. божество): 194.

Галатийский народ, галаты: 52. 77. 248.

Германикия, город: 261.

Геронтий: 214.

Геронтий, иподиакон: 10.

Гиндар, город: 221. 253.

Григорий Богослов: 83. 89. 145. 151. 170.

Григорий, епископ Нисский: 151.

Давид, царь и пророк: 16. 26. 83. 113. 116. 130. 137. 145. 151. 162. 181. 240. 252.

Давид, епископ: 248. 250.

Дамас, епископ Римский: 144. 145. 151. 170.

Дамиан, мученик: 249.

Даниил, пресвитер: 179. 217.

Даниил, ветхоз. пророк: 145.

Дексиан, епископ Селевкийский (в Исаврии): 268.

Дельфы: 72.

Демосфен: 21. 193.

Диоген, епископ: 110.

Диоген, епископ Селевковила: 268.

Диодор, епископ Тарсийский: 16.

Дионисий: 23. 199.

Дионисий, епископ: 235.

Дионисий, мученик: 144.

Диоскор, епископ Александрийский: 86.LXXXVI. 112. 113. СХIII. 138. 147.

Долихия, город: 249.

Дометиан, пресвитер: 225.

Домитиан, квестор: 256.

Домнин, епископ Кесарийский: 110.

Домн, епископ Антиохийский: 43. 81. 83. 92. 93. 111. 147.

Донат, пресвитер: 255. 256.

Дорофей, епископ Маркианопольский: 231.

Евдемон: 70.

Евзоий, епископ Антиохийский, арианин: 112.

Евномий (? Вромий, языч. божество): 194.

Евномий, еретик: 21. 81. 83. 104. 113. 143. 145. 151. 152. 153. 167. 168. 170. 177. 194.

Еврикиан: 214 .

Еврикиан, трибун: 253.

Евсевий, епископ Анвирский (в Галатии): 52.

Евсевий, пресвитер (Александрийский): 60 . 61. 62.

Евстафий, епископ Антиохийский: 89. 145. 151. 170.

Евстафий, пресвитер: 186.

Евтихий (еретик): СХIII.

Евфратисия: 37.

Евфроний, военный чиновник: 79.

Египетская река (Нил): 225.

Евфалий, пресвитер: 209.

Евферий, епископ Тианский: 112. 231. 254.

Египет: 50. 86. LXXXVI. 149. 151. 161. 162. 174. 177. 236. 237. 239. 245. 252. 264.

Египтяне: 236. 237. 264.

Ефесский собор: 82.

Ефес, город: 112. 113. 121. 139. 152. 154. 156. 157. 161. 162. 163. 167. 168. 169. 178. 229. 230. 236. 240. 241. 243. 250. 254. 263. 264. 265. 266. 267.

Едессцы (клирики Озроинские): 87. 111.

Елисей, епископ: 232.

Елладий, епископ Тарсийский: 163.254. 257. 263.

Епиктет, епископ Коринфский: 86. LXXXVI.233. 234. 235.

Ефрем Сирин: 145. 151.

Запад, область: 70112. 145. 149. 162. 264.

Зевгма, город: 243. 244.

Ива, епископ Едесский: 111. 181.

Игнатий Богоносец: 89. 145. 151.

Илиад, епископ: 149. 248. 250.

Илия, пресвитер: 87.

Илия, пророк: 3.

Иллирийский диоцез: 167.

Имерий, епископ Никомидийский: 163. 165. 170. 256. 240.

Ипатий, хорепископ: 113.

Ипатий, чтец: 11.

Ипполит, западный писатель, епископ: 145. 151.

Ириней, епископ Лионский: 145. 151.

Ириней, епископ Тирский: 110.

Ириней, комит: 149. 158.

Ирод Агриппа I-й: 3.

Ирод великий: 151.

Исаак, диакон Долихийский: 131.

Исаврийский народ, Исавряне: 216. 231. 259. 260.

Исав: 246.

Исидор (бывший консулом в 436 г.): 42. 47.

Италийский диоцез: 167. 170.

Италия: 264.

Иаков, ветхоз. патриарх: 78. 144. 156.

Иаков (младший, Кирский подвижник): 42. 44. 200. 253.

Иамвлих, пресвитер и монах: 97.

Иезавель: 3.

Иераполь, город в Ефратисии: 37. 183. 238. 243. 244. 247. 250.

Иерусалим: 72. 151. 252.

Иефеай, епископ: 232.

Иоанн Богослов: 146. 154. 161. 229. 264.

Иоанн, епископ Антиохийский: 81. 83.112. 149. 152. 163. 165. 170. 178. 233. 244. 247. 248. 249. 250. 253. 256. 257. 258. 259. 260. 261. 263. 264. 266. 268.

Иоанн, епископ Дамаскинский: 163. 165. 232. 268.

Иоанн Златоуст: 89. 145. 151. 170.

Иоанн, комит: 266. 267.

Иоанн Креститель: 151.

Иоанн, магистр: 167. 169.

Иоанн Марк, Евангелист: 3. 86. LXXXVI.

Иов праведный, ветхоз.: 12. 223.

Ионафан, ветхоз.: 252.

Иосиф Аримафейский: 130. 144.

Иосиф, праведный, обручник Приснодевы Марии: 151.

Иосиф, ветхоз. патриарх: 83.

Иофор, тесть Моисея: 77.

Иудея: 145.

Иустин мученик, апологет: 145.

Кандидиан, епископ Писидийский: 147.

Кандидиан, комит: 152. 153. 154. 167. 264.

Каппадокийцы: 146. 248.

Каппадокия вторая: 170.

Карфаген: 29. 30. 31. 33. 35. 151. 202.

Келестин, епископ Римский: 149.

Келестий: 148. 170.

Кердон (еретик): 145.

Киликийцы, Киликия (2-я): 45. 256. 257. 259. 260.

Киприан, епископ (в Африке): 52. 53.

Кипр, остров: 76.

Киприан, епископ Карфагенский: 145. 151.

Кирилл, епископ Александрийский: 83. 86. 112. 149. 150. 151. 152. 153. 154. 155. 156. 157. 158. 159. 161. 164. 165. 166. 167. 168. 169. 170. 172. 174. 177. 178. 180. 233. 234. 235. 236 (382). 238. 242. 245. 246.248. 256. 260. 263. 265. 266. 267. 268.

Кир – город, Киррестия: 42. 43. 44. 45. 47. 79. 80. 81. 111. 113. 114. 119. 138. 145. 172. 197. 203. 210. 212. 221. 237.

Клириви Озроинские (Едессцы): 87. 222.

Константинополь, город: 110. 112. 161. 163. 167. 174. 180. 201. 228. 231. 236. 249. 255. 256. 262.

Константинопольцы: 236. 237.

Константин в., император: 166.

Косма, мученик: 144. 249.

Ксенофонт, греч. полководец и писатель: 188.

Лаван: 156.

Лев в., епископ Римский: 116. 118. 121. 144. 145. 181.

Ливия: 32. 33. 34. 52. 53. 70. 151. 201. 202.

Лонграс, комит: 231.

Лукиан, циник: 180.

Маги Персидские: 82. 113.

Мадиамская земля: 3.

Макарий, епископ Лаодикийский: 149. 163. 165. 233. 268.

Македоний (еретик): 82. 116. 151.

Македония: 149.

Максимиан: 202.

Максим, епископ Антиохийский: CXIII.

Манес, еретик: 81. 82. 104. 113. 125. 151.

Мара, епископ: 248. 250.

Марбафима, местечко: 244.

Мариниан, епископ Варвалисский: 247. 249.

Мария Приснодева: см. Богородица на стр. 497.

Мария, дочь Евдемона из Ливии, попавшая в плен: 70.

Маркелл Галатийский (еретик): 104. 151.

Маркион, (еретик): 81. 82. 104. 113. 116. 125. 145. 151.

Марк, Иоанн, Евангелист: 3. 86. LXXXVI.

Мартин (Мартиниан), епископ Медиоланский: 112. 170.

Масхалас, местечко: 221.

Матфей, диакон Долихийский: 131.

Матфей, Евангелист: 146. 161.

Мекима, пресвитер и архимандрит: 125.

Мелетий, епископ Антиохийский: 112. 145. 157.

Мелетий, епископ: 149.

Мелетий, епископ Кесарие-Палестинский: 268.

Мемнон, епископ Ефесский: 112. 152. 153. 154. 155. 156. 157. 159. 161. 165. 166. 169. 170. 264. 267. 268.

Менандр (еретик): 145.

Мессалиане, еретики: 161.

Мефодий (мученик, епископ Патарский): 151.

Мизия: 170.

Мининги, местечко: 221.

Моисей, ветхоз. законодатель: 3 . 72. 127. 162.

Монтан (еретик): 81.

Мусей, епископ Арада и Антарада: 268.

Мусей, языч. божество: 194.

Навкратиан, трибун: 196.

Навуфей: 4.125.

Назианз: 231.

Немврод: 180.

Неон, архонт: 215. 216.

Несторий, епископ Константинопольский: 83. 112.СХIII. 148. 163. 165. 169. 173. 174. 175. 176. 177. 178. 179. 229. 234. 235. 236. 237. 238. 242. 244. 248. 250. 252. 254. 256. 257. 260. 263.

Никея, город: 82. 83. 86. LXXXVI. 88. 89. 90. 94. 112. СХIII. 121. 151. 154. 155. 156. 164. 167. 168. 169. 170. 178. 233. 234. 235. 263. 264. 266.267. 268.

Нил, река: 225.

Ной, ветхоз. патриарх: 181. 229.

Одиссей: 207

Озей, пресвитер: 132.

Ор: 128.

Павел, Апостол: 3. 77. 78. 81. 113. 161. 235.

Павел, епископ: 149. 182.

Павел, епископ Самосатский (еретик): 104. 151.

Павел, епископ Емесский: 112. 163. 165. 243. 246. 248. 266. 268.

Палестинские церкви: 80. 110. 162.

Палладий, магистриан: 160. 167.

Палладий, философ: 192.

Памфилия: 161.

Папп, диакон: 222.

Патрикий: 97.

Патроин, драконарий: 59.

Пафлагоняне: 170.

Пелагий: 170.

Персия, Персы: 157. 166. 189.

Перикл, сын Ксантиппа: 73.

Петр, Апостол: 3. 77. 86. LXXXVI. 113. СХIII. 145. 146. 151. 161. 229.

Петр, епископ: 232.

Петр, пресвитер Александрийский, врач: 114. 115.

Пилат: 130. 144.

Писидия: 170.

Пифагор, философ: 191.

Платон, философ: 226.

Поликарп, епископ Смирнский: 145. 151.

Понтийский диоцез: 110. 132. 167.

Праилий, епископ Иерусалимский: 110.

Принкипий, епископ: 110.

Проект, епископ Западный: 263.

Прокл, епископ Константинопольский: 86. 110. 260.

Пэания, дем: 21.

Рим – город, Римляне: 121. 149. 151. 189.

Родоп: 170.

Роман, мученик: 130.

Руфиниан: 163. 169.

Руф, епископ: 170.

Руф, комит: 79.

Савеллий, епископ Ливийский (еретик): 151.

Сампсон, ветхоз.: 16.

Самуил, ветхоз.; 127. 128. 223.

Сеннахирим: 180.

Сергифейское поместье: 198.

Сергий, мученик: 250.

Симеон, епископ Амидский: 111.

Симеон, подвижник Кирский: 253.

Симон Маг. еретик: 104. 145.

Сирены: 207.

Сицилия: 264.

Сократ, философ: 21.

Софокл: 29. 228.

Спарта: 72.

Стефан, архидиакон: 130. 144.

Стефан, пресвитер: 77.

Стратегий, диакон: 237.

Сусанна, ветхоз.: 110.

Сусанна, † дочь диакониссы Аксии: 224.

Тарс: 178.

Тиверий, кесарь: 151.

Тимофей, Апостол: 78.

Тимофей, епископ (низложенный Дамасом): 170.

Тимофей, мученик: 130.

Тир, город, митрополия: LXXXVI.

Тит, комит: 253.

Тиана, город: 231.

Транквиллин, епископ Антиохии Писидийской: 263.

Фараон: 180.

Фасганий: 207.

Филипа, декурион Кирский: 42. 44. 47. 197. 200. 220.

Филипп, пресвитер: 148.

Финикийские церкви: 79. 80. 81.

Финикия: 80. 110. 166.

Фирм, епископ Кесарийский: 112. 231.

Флавиан, епископ Антиохийский: 145.

Флавиан, епископ Константинопольский: 112. 113. СХIII. 121. 151. 181.

Флорентий, епископ (из Африки): 201.

Флорентий, префект: 44. 47. 209.

Фотин (еретик): 104. 151.

Фотий, епископ Тирский: LXXXV1.

Халкидон: 163. 167. 168. 178. 229. 236. 240. 249. 250.

Целестиак. [Целестиан], знатный Карфагенский гражданин: 29. 30. 31. 32. 33. 35. 36.

Элида: 72.

Эрмий, языч. божество: 194.

Эсхил: 29.

Ювеналий, епископ Иерусалимский: 166. 202. 263.

Юлиан, епископ (Сардикский): 170.

Юлиан, мученик: 130. 144.

Юлиан-Отступник, император: 83.

Фалассий, диакон: 24.

Фемистокл, сын Неоклов: 73.

Феодорит, епископ Кирский: 149. 163. 165. 170. 179. 181. 233. 234. 242. 248. 250. 253. 268.

Феодор, епископ Мопсуфстийский: 16. 149.

Феодосий II, император: 150.

Феодот: 204.

Феодот, архонт: 212.

Феодот, драконарий: 133.

Феодот, епископ Анкирский: 112.

Феодоть, епископ Антиохийский: 81. 83. 113.

Феокл: 228.

Феоктист, епископ Верийский: 75.

Феофаний, епископ Филадельфийский (в Лидии): 230.

Феофил, епископ Александрийский: 83. 170.

Фессалия: 170.

Фома, Апостол: 83. 145.

Фома, епископ: 51.

Фракия, Фракийский диоцез: 167. 183.

Фукидид, сын Олора: 21. 193.