II век
Тертуллиан (~155-220)
Таинство Евхаристии, которое Господь повелел всем совершать во время принятия пищи, принимаем исключительно из рук предстоятелей (praesidentium). Ежегодно мы творим добровольные приношения за умерших в день их рождения. В День же Господень [т.е. воскресенье] считаем неприемлемым поститься или молиться на коленях. Этой же свободой мы также наслаждаемся в период с Дня Пасхи до Пятидесятницы
III век
Киприан Карфагенский, священномученик (~200-258)
Такой порядок был установлен до св. Киприана. Он принял его от предшественников:
Таков же чин и порядок соблюдается клиром и ныне: те, которые в Церкви Божией избираются в духовный сан, не должны ничем отвлекаться от Божественного служения, не должны связываться хлопотами и занятиями мирскими; но, как братья, живущие приношениями, как бы десятинами от плодов, они должны быть неотступно у алтаря и священнослужений, трудиться денно и нощно для дел небесных и духовных. Посему-то епископы, наши предшественники, по благочестивом размышлении и со спасительною предусмотрительностию, постановили, чтобы никто из братьев, умирая, не назначал клирика опекуном или душеприказчиком, а если бы кто это сделал, то не должно быть ни приношения за него, ни совершаться торжественная жертва об его упокоении. Ибо тот не заслуживает поминовения у алтаря Божия в молитвах священников, кто хотел отвлечь от алтаря священников и служителей Церкви. И потому Виктор, который, вопреки недавно сделанному соборному постановлению, дерзнул назначить опекуном пресвитера Геминия Фавстина, не заслуживает, чтобы об упокоении его было у вас приношение или чтобы в Церкви была совершаема о нем общественная молитва
(Письмо к клиру и народу фурнитанскому о Викторе, назначившем пресвитера Фавстина опекуном)
IV век
Ефрем Сирин, преподобный (~306-373)
Приидет день, братия, непременно приидет, и не минует нас день, в который человек оставит все и всех, и пойдет один, всеми оставленный, униженный, пристыженный, обнаженный, беспомощный, не имея ни заступника, ни сопутника, не готовый, безответный, если только день сей застигнет его в нерадении, – «в день, в оньже не чает, и в час, в оньже не весть» (Мф.24:50), тогда как он веселится, собирает сокровища, роскошествует, предается нерадению. Ибо внезапно приидет один час, – и всему конец; небольшая горячка, – и все обратится в тщету и суету; одна глубокая, мрачная и болезненная ночь, – и человек пойдет, как подсудимый, куда поведут поемлющие (взявшие) его. Много тогда тебе, человек, нужно будет путеуказателей, много помощников, много молитв, много содейственников в этот час разлучения души от тела. Велик тогда страх, велик трепет, велико таинство, велик переворот для тела при переходе в тамошний мир. Ибо если и на земле, переходя из одной страны в другую, имеем нужду в каких-нибудь путеуказателях и руководителях, то кольми паче будут они нужны, когда переходим в беспредельность века, откуда никто не возвращался? Еще повторяю: много нужно тебе помощников в оный час. Наш этот час, а не иной какой; наш путь, наш час, и час страшный; наш это мост, и нет по оному прохода; это общий для всех конец, общий, и для всех страшный; трудная стезя, но по ней должны проходить все; путь узкий и тесный, но все на него вступим; это горькая и страшная чаша, но все изопьем ее, а не иную; велико и сокровенно таинство смерти, и никто не может объяснить оного. Страшно и ужасно, что тогда испытывает на себе душа, но никто из нас не знает этого, кроме тех, которые предварили нас там, кроме тех, которые изведали это на опыте.
<…>
Молитесь, чтобы с миром отошла душа его, просите, чтобы дано ему было место упокоения; припадите с молением, чтобы иметь ему человеколюбивых Ангелов; припадите с молением, чтобы обрести ему Судию снисходительным; воскурите благоухание, потому что видит он Ангельское явление; молитесь, потому что в великом он теперь борении. Наблюдайте сами над этим, и молитесь. Смотрите внимательно и не забывайте этого таинства; напрягайте взоры, и сами позаботьтесь о часе сем».
(Слово о братиях, почивших во Христе)
Кирилл Иерусалимский, святитель (315-386)
9. После поминаем и прежде почивших, во-первых, патриархов, пророков, апостолов, мучеников, чтобы их молитвами и предстательством принял Бог моление наше. Потом и о преставльшихся святых отцах и епископах и вообще обо всех из нас, прежде почивших, веруя, что превеликая будет польза душам, о которых моление возносится в то время, как святая предлежит и страшная жертва.
10. Хочу я вас и примером уверить. Ибо я знаю, многие говорят: какая польза душе с грехами или без грехов отходящей от мира сего, если она поминается в молитве? И что если бы какой царь послал досадивших ему в ссылку, а их ближние потом, сплетши венец, принесли бы ему оный за терпящих наказание, то не сделал ли бы он им облегчение наказания? Таким образом, и мы за усопших, если они и грешники, принося Богу молитвы, не венец соплетаем, но Христа, закланного за наши согрешения, приносим, умилостивляя за них и за нас Человеколюбца Бога.
(Тайноводственные поучения, 5)
Епифаний Кипрский, святитель (~315-403)
Потом, что касается до поминовения имен усопших, то, что может быть полезнее этого, что благовременнее и удивительнее веры живущих людей, что отшедшие живы и не обратились в несуществующих, но существуют и живут у Владыки, что таким образом передается благочестивое учение о том, что есть надежда молящимся за братий, как бы отправившихся в путь. Молитва, приносимая за них, полезна, хотя и не уничтожает все вины, потому полезна, что живя в мире, мы часто претыкаемся невольно и добровольно, и что для того, чтобы обозначилось то, что более совершенно. Мы поминаем и праведных, и грешных, грешных потому, что просим им милости от Бога, а праведников, отцов, пророков, апостолов, евангелистов, мучеников, исповедников, епископов и отшельников и весь их чин, для того, чтобы почитая Господа Иисуса Христа отделить его от чина людей и воздать Ему почтение, имея в мысли, что Господь несравним ни с кем из людей, хотя бы каждый из людей обладал бесчисленными делами праведности.
Василий Великий, святитель (~329-379)
Ты, Господь славы неиссякающей и Отца всевышнего Сын возлюбленный, вечный Свет от вечного Света, Солнце правды, услышь нас молящихся Тебе, и упокой души рабов Твоих, прежде усопших отцов и братьев наших, и иных родственников по плоти, и всех своих по вере, о которых мы ныне и совершаем воспоминание, так как у Тебя власть над всем и Ты в руке Своей держишь все пределы земли.
Владыка Вседержитель, Боже отцов и Господи милости, Создатель рода смертного, как и бессмертного, и всякой природы человеческой, составляемой и снова распадающейся; Создатель жизни, как и кончины, пребывания здесь и преставления туда, отмеривающий годы живым и устанавливающий время смерти, низводящий во ад и выводящий оттуда, связывающий немощью и освобождающий со властью, устраивающий настоящее по нуждам всех и будущее к пользе направляющий; поражённых жалом смерти оживляющий надеждами на воскресение! Сам Владыка всего, Боже Спаситель наш, надежда всех концов земли <…> Ты и в этот завершающий и спасительный праздник благоволивший принимать умилостивительные мольбы за удерживаемых во аде и подающий нам великие надежды на ниспослание усопшим облегчения от удручающих их скорбей и утешения от Тебя! Услышь нас, смиренных и нуждающихся в Твоем сострадании, и упокой души рабов Твоих прежде усопших в месте светлом, в месте блаженном, в месте отрадном, откуда удалились всякая боль, скорбь и стенание, и водвори духи их в обителях праведных, и мира и облегчения удостой их, потому что не мёртвые восхвалят Тебя, Господи, и не те, кто во аде дерзают приносить Тебе исповедание, но мы живые благословляем Тебя и молим и умилостивительные молитвы и жертвы приносим Тебе за души их.
(Коленопреклоненные молитвы на Троицу, молитва третья)
Иоанн Златоуст, святитель (~347-407)
Плачь о тех, которые умерли в богатстве, и из своего богатства не придумали сделать ничего к утешению душ своих, которые имели возможность очистить грехи свои, и не хотели. О них будем плакать все и порознь и вместе, только с благопристойностью, не теряя степенности, так, чтобы не выставить себя на позорище. Будем плакать о них не один, не два дня, но во всю нашу жизнь. Эти слезы – следствие не безрассудной страсти, но нежной любви; а те происходят от безумной страсти, и потому скоро осушаются. Лишь то, что происходит из страха Божья, бывает постоянно. Итак, будем оплакивать их, будем помогать им по силам, придумаем для них какое-либо пособие, хотя небольшое, однако ж могущее помочь. Как и каким образом? Сами молясь, и других убеждая молиться за них, всегда подавая за них бедным. Это доставит некоторое облегчение. В самом деле, послушай, что говорит Бог: «И защищу город сей ради Себя и ради Давида, раба Моего» (4Цар. 20:6). Если память только праведника была столько сильна, то как не сильны будут дела, творимые за усопшего? Не напрасно установили апостолы, чтобы при совершении страшных тайн поминать усопших: они знали, что от этого много им выгоды, много пользы. Когда весь народ и священный лик стоит с воздеянием рук, и когда предлежит страшная жертва, то как не умолим Бога, прося за них? Но это (говорим) о тех, которые скончались в вере; а оглашенные не удостаиваются этого утешения, но лишены всякой такой помощи, кроме одной. Какой же именно? За них можно подавать бедным; это доставляет им некоторую отраду, потому что Богу угодно, чтобы мы помогали друг другу. Иначе для чего бы Он повелел молиться о мире и благосостоянии мира? Для чего бы – о всех людях? Хотя здесь между всеми есть и разбойники, и гробокопатели, и воры, и исполненные бесчисленных пороков, однако ж мы молимся за всех: быть может это послужит сколько-нибудь к их обращению. Потому как мы молимся за живых, которые нисколько не отличаются от мертвых, так можно молиться и за умерших.
Если же он отошел и грешником, то и поэтому нужно радоваться, так как прервались его грехи и порочность перестала нарастать, а кроме того, нужно помогать, насколько возможно, не слезами, но молитвами, прошениями, милостынями и приношениями. В самом деле, не без причины это придумано, не напрасно мы творим память об умерших в Божественных Тайнах и приступаем с молитвой за них к предлежащему Агнцу, взявшему грех мира, но для того, чтобы отсюда получилось для них какое-нибудь утешение; и не вообще предстоящий жертвеннику при совершении Страшных Тайн взывает: «За всех почивших во Христе и за совершающих о них памяти». А если бы не о них были памяти, то этого и не говорилось бы. Ведь наше служение не зрелище, – да не будет, – а происходит это по повелению Духа. Будем же им помогать и совершать память о них. Если сыновей Иова очищала жертва отца, то неужели сомневаешься, что бывает некоторое утешение умершим, когда мы делаем за них приношения? Богу привычно, чтобы благодарение приносилось и одними за других; на это указал и Павел, говоря: «дабы за дарованное нам, по ходатайству многих, многие возблагодарили за нас» (2Кор.1:11). Не устанем же помогать отошедшим и приносить за них совершенные молитвы. Ведь предлежит всеобщее очищение вселенной. Поэтому смело тогда помолимся за вселенную и призовем их с мучениками, исповедниками, иереями, потому что одно тело мы все, хотя некоторые члены превосходнее других, и возможно всячески низвести на них снисхождение – через молитвы, через дары за них, через тех, которые с ними призываются. Что же ты скорбишь, что плачешь, когда возможно низвести на отошедшего такое снисхождение?
<…>
Не постараемся исторгнуть его из опасностей? Возможно ведь, возможно, если только желаем, смягчить для него наказание.
Будем совершать постоянные за него молитвы, будем давать милостыню – и хотя бы он был недостоин, Бог умилосердится через нас. Если Павел пожалел и пощадил одного ради других, то тем более мы должны это делать. Из его ли денег, из своих ли, из каких ты хочешь, но помогай, источай елей, лучше же сказать – воду.
<…>
поставь вдов, объяви имя, всем прикажи совершать за него молитвы и прошения; это умилостивит Бога. Хотя и не им самим сделано, но за него другой стал виновником милостыни, а и это – дело Божественного человеколюбия.
<…>
Зная это, будем помышлять, какие бы мы могли доставить утешения усопшим: вместо слез, вместо рыданий, вместо поминок – милостыни, молитвы, приношения, чтобы и они, и мы достигли обещанных благ, благодатью и человеколюбием Единородного Сына
(Слово 45. О том, что не должно усиленно оплакивать умерших)
Августин Аврелий, блаженный (354-430)
И не следует отрицать, что души почивших получают облегчение по любви остающихся в живых родственников, когда за них приносится жертва Ходатая или совершаются милостыни в церкви. Но эти жертвы и милостыни приносят пользу тем, которые при жизни заслужили того, чтобы они потом могли быть им полезны. Ибо бывает иногда образ жизни и не настолько хороший, чтобы человек не имел нужды в них после смерти, и не настолько дурной, чтобы они не могли принести ему пользы после смерти; бывает же образ жизни настолько хороший, что человек в них не имеет надобности, и наоборот, настолько дурной, что они уже становятся недостаточными для оказания помощи ему, когда он из этой жизни отойдет. Поэтому здесь приготовляется всякая заслуга, по которой кто-нибудь будет в состоянии после этой жизни получить или облегчение, или затруднение. Пусть же никто не надеется по своем отшествии заслужить у Бога то, о чем не будет радеть здесь. Следовательно то, что Церковь часто совершает для облегчения почивших, не противоречит апостольскому изречению, в котором сказано: "ибо все мы предстанем пред судилищем Христовым, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, или доброе, или худое» (2Кор. 5:10; Рим. 14:10). Потому что и эту заслугу каждый приготовил себе, живя в теле, чтобы жертва и милостыни могли принести ему пользу. Ибо они не всем помогают; и почему же помогают не всем, если не по причине различия жизни, какую каждый провел в теле? Следовательно, если приносятся жертвы алтаря или какие-либо милостыни за всех крещенных усопших, то за вполне добрых они служат выражением благодарения, за не совсем худых – умилостивлением, за совершенно худых, хотя нисколько не помогают усопшим, – некоторым утешением живым. Тем же, кому они приносят пользу, они способствуют или полному помилованию, или более снисходительному осуждению.
(Энхиридион Лаврентию о вере, надежде и любви)
Иероним Стридонский, блаженный (~347-420)
Ты говоришь в своей книжке, что пока мы живы, мы можем молиться друг за друга, а после смерти ничья молитва за другого не может быть услышана, особенно потому, что мученики, молившие об отмщении за свою кровь, не могли испросить этого (Откр.6:9). Если апостолы и мученики, будучи еще соединены с телом, когда еще должны заботиться о себе, могут молиться за других: то не тем ли более после венцов побед и триумфов? Один человек Моисей испрашивает у Бога прощение шестистам тысячам способных носить оружие (Исх.32; Деян.7); и Стефан, подражатель Господу своему и первый мученик во Христе, молит о прощении гонителей; неужели после того, как они станут быть со Христом, они будут иметь меньше силы? Апостол Павел говорит, что ему дарованы двести семьдесят шесть душ, бывших с ним на корабле: неужели он, после того как разрешившись будет со Христом, сомкнет уста и не будет в состоянии вымолвить слова за тех, кои во всем мире уверовали его Евангелию? И неужели лучше будет живая собака Вигилянций, чем этот лев умерший (Еккл.9:4)? Я справедливо мог бы привести это из Екклесиаста, если бы признавал Павла умершим по духу. Наконец святые не называются умершими, но усопшими.
XV век
Марк Евгеник, митрополит Эфесский, святитель (1392-1444)
Святые, – движимые человеколюбием и состраданием к соплеменникам, желающие и дерзающие почти на невозможное, – молятся избавить в вере усопших.
<…>
Итак, за всех людей такого рода совершаются Церковию и нами приношения молитв и литургии. А то, что сила тех молитв о особенно Таинственной Жертвы доходит к тем, которые уже наслаждаются блаженством у Бога, явствует из того, что в молитвах литургии, которую составил велекие Иоанн Златоуст, мы так говорим: «Еще приносим Ти словесную сию службу, о иже в вере почивших, Праотцех, Отцех, Патриарсех, Пророцех, Апостолех, Мученицех, Исповедницех, Воздержницех и о всяком дусе праведнем в вере скончавшемся». Ибо, если мы и не просим для них благ от Бога (которые они уже имеют), то благодарим за них, и в славу их это творим, и таким-то образом и за них бывает Жертва и доходит к ним.
<…>
действие сие простирается на всех и молитвами и таинственными священнодействиями оказывается помощь почти для всех скончавшихся в вере
(Слово первое об очистительном огне)
XVIII век
Исповедание православной веры Восточной Церкви (1672, 1723)
Мы веруем, что души усопших пребывают в покое (ἀνέσει) или в болезновании (ὀδύνῃ), в соответствии с тем, что каждый сотворил, ибо отделившись от своих тел, они немедленно переходят или к радости, или к печали и плачу. Однако [следует] исповедовать, что ни наслаждение (ἀπόλαυσις), ни осуждение не являются совершенными (τέλειος). Ибо [лишь] после общего воскресения, когда душа соединится с телом, с которым жила добродетельно или порочно, каждый восприимет совершенство, будь то в наслаждении или в осуждении.
Те же, кто впали в смертные грехи, но скончались не в отчаянии, а покаялись, еще пребывая в телесной жизни, хотя и не принесли никакого плода покаяния (μὴ ποιήσαντας οὐδοτιοῦν καρπὸν μετανοίας) проливанием слез, коленопреклоненным бодрствованием в молитвах, сокрушением, утешением бедных и вообще выражением в делах любви к Богу и ближнему – тем, что Кафолическая Церковь с самого начала верно называла удовлетворением (ἱκανοποίησις), – их души отходят в ад (ᾅδης) и претерпевают там воздаяние (ποινή) за те грехи, которые они совершили.
Но они знают о своем будущем освобождении оттуда и бывают избавлены Высшей Благостью, благодаря молитвам священников и добрым делам, которые родственники каждого из них совершают для своих усопших; особенно же великую силу имеет бескровная Жертва, которую каждый совершает отдельно за своих почивших родственников, а Кафолическая и Апостольская Церковь – ежедневно за всех вообще. Следует, впрочем, подразумевать, что мы не знаем времени [их] освобождения. Ибо мы знаем и веруем, что таковые будут освобождены от [этого] страшного положения до общего Воскресения и Суда, но когда, мы не знаем.