Беседа на псалом 114-й
Заранее заняв сию священную ограду мучеников и с половины ночи умилостивляя песнопениями Бога мучеников, вы терпели до сего полудня, ожидая моего пришествия. Посему вам, которые честь мучеников и служение Богу предпочитают сну и упокоению, награда готова. Но если и мне должно оправдывать себя в замедлении и в том, что надолго оставил вас, скажу на это причину. Все время настоящего дня употребил я на то, чтобы устроить другую, сей равночестную, Церковь Божию, отделенную от вас немалым расстоянием. Итак, поскольку Господь даровал мне и им служение исполнить, и вашу любовь не обмануть, то воздайте со мною благодарение Благодетелю, Который эту видимую немощь моего тела подкрепляет Своею невидимою силою. Но чтобы не огорчить вас, удерживая долго, кратко побеседую из псалма, который застал я вас поющими, и по мере сил своих напитав души ваши словом утешения, отпущу, чтобы каждый из вас занялся попечением о теле своем.
Что ж было препето вами? Следующее: (1) «Возлюбих, яко услышит Господь глас моления моего». Не всякому можно сказать: «возлюбих», а только тому, кто уже совершен, вышел из рабского страха и приял дух сыноположения. К слову «возлюбих» не присовокуплено, кого именно возлюбил, подразумевается же: Бога всяческих. Ибо достолюбезное в собственном смысле есть Бог, так как по определению то достолюбезное, чего все желают. А Бог есть благо, первое и совершеннейшее из благ.
Итак, возлюбил я Самого Бога и с радостью принял за Него страдания. Какие же то страдания, Пророк описывает несколько ниже: «болезни смертныя, беды адовы, скорбь и болезнь» – все это казалось ему достолюбезным по любви к Богу и по упованию того, что соблюдается понесшим страдания за благочестие. Не против воли, не насильственно и не принужденно вытерпел я подвиги, говорит Пророк, но с какою-то любовью и расположением переносил труды, почему могу сказать: «Зане Тебе ради умерщвляемся весь день» (Пс. 43, 23). И кажется, что сие равносильно апостольскому слову и сказано с тем же расположением, с каким и Апостол говорит: «кто ны разлучит от любве Божия; скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или меч» (Рим.8:35)? Итак, «возлюбих» все сие, зная, что переношу беды за благочестие и имею зрителем и подвигоположником Владыку всяческих. «Яко услышит Господь глас моления моего». Так и каждый из нас может исполнить трудное в заповедях, когда жизнь свою, как пред зрителем, открывает перед Богом всяческих.
(2) «Яко приклони ухо Свое мне». Пророк сказал «приклони» не для того, чтобы составил ты какое-нибудь чувственное понятие о Боге, будто бы имеет Он уши и приклоняет их по причине тихого голоса, как делаем мы, приближая слух твой к говорящим слабо, чтобы вблизи разобрать произносимое. Напротив того, он сказал «приклони», чтобы показать собственную свою немощь, то есть снизойти по человеколюбию ко мне, лежащему на земле, как человеколюбивый врач, приклоняя слух свой к больному, который от великого изнеможения не может говорить внятно, вблизи узнает нужды страждущего.
Итак, «приклони ухо Свое мне». Божий слух для ощущения не имеет нужды в голосе. Бог и по движениям умеет узнавать просимое. Или не слышишь, что Моисей, который ничего не говорит, но в неизрекаемых своих воздыханиях молит Господа, услышан был Господом, и Он сказал Моисею: «что вопиеши ко Мне» (Исх. 14, 15)? Бог умеет услышать и праведную кровь, у которой нет языка, нет голоса, пронизывающего воздух. Явление же праведных дел пред Господом есть велегласие.
«И во дни моя призову». Мы, один день помолившись или один час, и то немного, поскорбев о своих грехах, отлагаем попечение, как будто сделали уже нечто равномерное своей греховности. Но святой Пророк объявляет, что он приносит исповедание, соразмерное всему времени своей жизни. Ибо говорит: «во» вся «дни моя призову». Потом, чтобы ты не подумал, будто бы призывал он Бога, потому что благоденствовал в сей жизни и все дела его текли благоуспешно, описывает величие бедствий, в которых не забывал он имени Божия.
Ибо говорит: (3) «Объяша мя болезни смертныя, беды адовы обретоша мя». Под словом болезни у Пророка в собственном смысле разумеются обыкновенные боли при чревоношении, когда чрево, угнетенное бременем, побуждает носимый плод к выходу вон, а потом детородные члены, сгнетенные и натянутые во время чревоношения, сотрясениями и сжатиями жил причиняют рождающим самые острые боли и жесткие мучения. Сие понятие болезней он перенес и на болезни смертные, поражающие живое существо при разлучении души и тела. Я претерпел, говорит он, не что-нибудь довольно сносное, но испытывал даже самые болезни смертные и доведен был до опасности снизойти во ад. Сие ли одно терпел он, чем хвалится, или нередко терпел, хотя то же, но невольно, тогда как вынужденное не заслуживает похвалы?
Но смотри на великодушие подвижника. Когда, говорит он, «объяша мя болезни смертныя» и «беды адовы обретоша мя», тогда я не только не пал под тяжестью сих искушений, но даже добровольно подверг себя еще гораздо более многочисленным искушениям, как бы сам для себя добровольно изобретал скорбь и болезнь, а не против воли они постигали меня. Выше сказал: «беды адовы обретоша мя», а здесь: «скорбь и болезнь обретох». Так как в бедах оказался я неослабным при всех наваждениях искусителя, то, чтобы показать преизбыток любви к Богу, приложил я скорбь к скорби и болезнь к болезни, не в надежде собственною силою противостать скорбному, но потому что призвал имя Господне. Подобно сему сказанное Апостолом: «Во всех сих препобеждаем за Возлюбльшаго ны» (Рим.8:37).
Побеждает, кто неослабно переносит приключающееся по необходимости; препобеждает же, кто в доказательство терпения самопроизвольно навлекает на себя болезнь. Кто впал в какой-нибудь смертный грех, тот должен говорить: «Объяша мя болезни смертныя», ибо сказано: всяк «творяй грех от диавола» рожден «есть» (1Ин.3:8). Когда я был делателем греха, говорит Давид, и когда носила меня во чреве смерть, тогда обретен я был бедами адовыми. Чем же исцелил я себя? Тем, что «обретох скорбь и болезнь» покаяния; придумал для себя терзание покаяния, соразмерное тяжести греха, и таким образом дерзнул призвать имя Господне. Что же сказал я? (4) «О Господи, избави душу мою», я содержусь в плену. Ты дай за меня выкуп «и избави душу мою».
«Милостив Господь и праведен». Писание с милосердием Божиим везде соединяет правду, научая нас, что и милость Божия – не без суда, и суд не без милости. Бог, и милуя, с рассуждением и мерою оказывает милосердие достойным, и судя, с пощадою нашей немощи производит суд, наказывая нас более по человеколюбию, нежели для воздаяния равным за равное. «И Бог наш милует». Милосердие есть болезнование об угнетенных сверх меры их вины, ощущаемое сострадательными. Милосердуем о том, кто из великого богатства впал в крайнюю нищету, кто из крепкого телесного здоровья перешел в крайнее изнеможение, кто прежде восхищал красотою и свежестью своего тела и потом поврежден обезображивающими болезнями. Поскольку и мы некогда были славны в райском состоянии, а по причине падения стали бесславны и унижены, то «Бог наш милует», видя, какими мы были и какими сделались. Посему и Адама призывал Он гласом милосердия, говоря: «Адаме, где еси» (Быт. 3, 9)? Ибо не извещения требовал Всеведущий, но хотел, чтобы Адам размыслил, чем он был и чем стал. «Где еси», то есть какому падению подвергся ты, будучи на такой высоте?
(5) «Храняй младенцы Господь: смирихся, и спасе». Понимать ли это в естественном отношении, человеческая природа не могла бы существовать, если бы сами дети и грудные младенцы не были хранимы Господом. Ибо каким образом они, носимые в материнской утробе, могли бы питаться или иметь движение, проводя жизнь в помещении столь тесном, не представляющем удобства к обращению, даже в темном и влажном месте, не имея возможности ни дышать, ни жить жизнью человеческою, но подобно рыбам плавая во влажности, если бы не поддерживало их Божие охранение? Потом, каким образом могли бы они хотя на малое время продолжать жизнь по выходе в место, для них непривычное, и, охладившись воздухом после теплоты, какая была в матерней утробе, если бы не спасал их Бог? Итак, «храняй младенцы Господь: смирихся, и спасе мя». Или можешь понимать сии слова так: поскольку я обратился и стал как младенец, принял Царство Небесное, как дитя, и незлобием довел себя до детского смирения, то «храняй младенцы Господь», как скоро «смирихся, спасе мя».
(6) «Обратися душе моя в покой твой, яко Господь благодействова тя». Сам себе предлагает утешительное слово добрый подвижник, говоря подобно Павлу: «Подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох: прочее убо соблюдается мне венец правды» (2Тим.4:7–8). То же говорит самому себе и Пророк: поскольку ты прошел уже довольное поприще жития сего, то «обратися» наконец «в покой твой, яко Господь благодействова тя». Ибо вечный покой предстоит тем, которые в здешней жизни законно подвизались, – покой, не по заслугам дел воздаваемый, но по благодати великодаровитого Бога даруемый уповавшим на Него. Потом, не говоря еще о тамошних благах, но возвещая, как освободился от мирских тревог, благодарит за сие Освободителя душ, Который избавил его от многоразличного и тяжкого рабства страстям. Как же это?
(7) «Яко изъят душу мою от смерти, очи мои от слез, и нозе мои от поползновения». Чрез сравнение с настоящим состоянием изображает будущий покой. Здесь, говорит он, «объяша мя болезни смертныя», а там (Бог) «изъят душу мою от смерти»; здесь очи от скорби проливают слезы, а там уже нет слез, которые бы помрачали зеницы увеселяющихся красотой славы Божией, ибо «отъят Господь Бог всякую слезу от всякаго лица» (Ис. 25, 8); здесь много опасностей к поползновению, почему и Павел говорил: «мняйся стояти да блюдется, да не падет» (1Кор. 10, 12), а там стопы стоят твердо, жизнь неизменна, нет опасностей увлечься в грех, потому что нет ни плотского восстания, ни содействия жены ко греху. В воскресении нет ни мужского ни женского пола, но есть какая-то единая и единообразная жизнь для благоугождающих своему Владыке и для обитающих в стране живых. Мир сей и сам смертен, и служит жилищем для умирающих. Поскольку состав видимых вещей сложен, а все сложное обыкновенно разрушается, то и мы, живущие в мире, как части мира по необходимости участвуем в естестве целого. Посему мы, человеки, многократно умираем даже прежде, нежели смерть разлучит душу с телом.
И да не покажется тебе странным сказанное, напротив того, вникни в саму действительность. В продолжение трех седмин лет человек обыкновенно испытывает три перемены и превратности в возрасте и в образе жизни и по истечении каждой седмины особый предел заключает собою прошедшее и ясно обозначает изменение. В первой седмине детский возраст оканчивается выпадением зубов; возраст отрока, способного к учению, продолжается до юношества; юноша по совершении двадцать первого года, как скоро щеки его начнут покрываться первым пухом, исчезает неприметно, из юноши изменяясь уже в мужа. Посему когда видишь мужа, в котором постепенное с годами возрастание прекратилось, рассудок уже утвердился и не осталось следа юности, тогда не заключишь ли, что прошедшее в нем умерло? И опять, старец, преобразившийся и в наружном виде и в душевных расположениях, явно становится не таким, каким был прежде. Посему жизнь человеческая обыкновенно бывает исполнена многих смертей, не только при переходе из одного возраста в другой, но и при душевных падениях в грех. А где нет ни телесного, ни душевного изменения, потому что ни рассудок не заблуждается, ни расположение не переменяется и никакое обстоятельство не нарушает постоянства и безмятежия помыслов, там – страна истинно живых, всегда подобных себе самим. В ней Пророк обещается особенно благоугождать Богу всяческих, так как ничто внешнее не будет препятствовать ему в исполнении намерения служить истинно и равночестно с Ангелами. Сказано: «Тщимся, аще» в теле пребывая, «аще отходяще» от тела, «благоугодни Ему быти» (ср.: 2Кор. 5, 9). Такова страна живых: в ней нет ночи, нет сна – образа смерти, нет пищи, нет пития – сих подкреплений нашей немощи, нет болезни, нет страданий, ни врачевства, ни судилищ, ни торговли, ни искусств, ни денег – этого начала зол, предлога к браням, корня вражды. Это – страна живых, не умирающих грехом, но живущих истинною жизнию во Христе Иисусе, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.
Беседа на псалом 115-й [71]
Вера, а не доказательство
1. (1–2) Веровах, темже возглаголах, аз же смирихся зело. Аз же рех во исступлении моем всяк человек ложь. Вера, как это надо понимать о Божиих словесах, есть [именно] вера, а не доказательство. Вера влечет душу помимо всяких логических методов [доказательства] к [внутреннему] согласию [на Богопочитание]; вера рождается не логической доказательностью [72] [умозаключений], но действиями Духа. Во имя Господа Иисуса Христа Назарянина встань и ходи (Деян.3:6). И за этим гласом следует так же и дело, [совершаемое] посредством Духа. У видевших это чудо родилось необходимое принятие веры в Божество Единородного. И что еще [может быть более] убедительным для [внутреннего] согласия [веры]? Сплетения наружного блеска, последовательное [логическое] умозаключение, сами собой влекущие [к этому согласию], или такое чудо ясно видимое и превосходящее человеческую силу? [73] Но теперь это не в чести, и верят [уже] не делам Духа, о которых говорит слово Божие, но искусным доказательствам, имеющим опору в мирской мудрости, а не в откровении Духа в силе и очевидности, которое произошло через тех, что в простоте сердца бесхитростно поверили Богу и стали спасением ради [спасения] многих. Но и мне следует верить достойно, чтобы я говорил теперь этой великой Церкви Божией пять слов моим умом (1Кор.14:19). И пусть никто не посмеется над [нашей] речью, что мы без [всякого] исследования побуждаем слушателей поверить в то, о чем говорим. Ибо обязательно, чтобы у каждой науки ее начала для учащихся были неподвластны исследованию, так как для тех, кто препирается еще о том, что лежит в начале, невозможно пройти [определенным] путем и по порядку до конца [того или иного предмета]. Этому же стоит научиться тебе и из внешних наук. Ибо если не согласишься с первыми началами геометрии, то невозможно завершить до конца и последующее. И тот, кто в арифметике противопоставляет себя первоначальным принципам и элементарным [понятиям], лишает себя пути также и к тому, что следует из них дальше. Точно так же недоказуемы и начала врачебного искусства. И в целом, в каком ли занятии мы ни последуем [четким] путем и по порядку к цели, [увидим, что] невозможно представить в доказательствах первые положения, но необходимо, чтобы первоначала разумных искусств как происходящие из гипотез следствия принимать без исследования, но наблюдать [уже] то, что следует из них [далее]. Так же и таинство богословия ищет внутреннего согласия из неисследующей веры. Ибо надобно, чтобы [приходящий к Богу] веровал, что Он есть (Евр.11:6), как говорит [апостол], а не препираться о том, каков Он есть [Сам по Себе]. И вообще, если вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом (Евр.11:1), то не люби спорить, чтобы видеть уже и остальное то великое, что отложено [на будущую жизнь], и не подвергай сомнению из-за того, что пока еще не смог постичь своим познанием то, во что поверил.
2. Все же это [сказано мной] о вере ради сражающихся из-за слов и питающих надежду в пустых речах. Как мне кажется, этот псалом заключает в себе и последовательно развивающуюся далее мысль. Ибо там сказано: благоугожду пред Господем во стране живых (Пс.114:9). Поскольку здесь говорится не о видимой земле, как это ясно и понятно, то причину здесь следует искать в различении неявного, говоря «Верую, что есть страна живых», поэтому он и сказал: Благоугожду в ней пред Господем. В целом же душа, собирающаяся говорить без веры, будет болтать попусту ничего не вкладывая [при этом] в слово. Итак, начало слова разумного вера, крепко утвержденная в сердце говорящего. Затем [пророк Давид свидетельствует о том,] как нам возможно достичь последующего совершенства в вере, говоря: Аз же смирихся зело. Ибо кто не смирил свою мысль и говорит, подражая апостолу: братия, я не почитаю себя достигшим (Еф.3:13), но, питая замыслы о постижении сущности Божией, пытаясь собственной мыслью измерить непостижимое и помышляя, что Бог таков настолько, насколько позволяет ему думать его помысл, и что он [будто бы] уже постиг, и вообще, кто делает мерой сущего собственный ум, не рассуждая, что скорее возможно малой чашкой измерить все море, чем человеческим умом объять неизреченное величие Божие, тот необдуманно раздувается от гордости и превозносится суетностью своего ума и оказывается не в силах сказать: веровах, темже возглаголах, потому что не может принять и последующее: аз же смирихся зело, связав себя самомнением и превозношением и гордясь пустыми словами, а силу, которая происходит от веры, не приобретя. Затем [пророк] и не только себя смиряет, но и всю общую природу человечества. Аз же рех во исступлении моем, говорит, всяк человек ложь. Так что тот, кто ищет опоры не в вере, но от себя приступает к учению о Боге и дерзает на постижение истины [одними лишь] человеческими силами, тот лжец и гораздо более отпадает от истины.
3. Эту речь, как говорит он, рех во исступлении. Что же такое исступление? То есть рассматривая человеческое естество и исследуя, есть ли где-нибудь между людьми какая-нибудь правда, и нигде ее не найдя без Божией помощи, и изумившись этому неожиданному обстоятельству, [Давид] восклицает: всяк человек ложь. Или в том самом исступлении, которым он притворился перед Анхусом, разыграв эпилепсию и сумасшествие (1Цар.21:10), после того как понял, что ему необходимо наговорить на самого себя, и изобразил то, чего не было на самом деле, чтобы избежать опасности от врагов, и тогда рех, говорит, что всяк человек ложь, и если и не по свободной воле прибегая ко лжи, то, с другой стороны, и не во зло ближним, но во всяком случае по причинам [грозившей ему] опасности. Ибо на самого себя вопреки разуму пророк не кидался, как некоторые софисты обвиняли его, чтобы уличить, но, наоборот, сами подпадали под то обличение, что говорили против пророка. Ибо если всяк человек ложь, а [раз] Давид тоже человек, то ясно, что и он тоже лжец, а если лжец, то и не веруй ему, что он таков, каким кажется. Но если [предположим,] это слово не истинно и не всякий человек лжец, то оставим Давиду вину его лжи. Если же он не лжет, то поверим ему и в том, как он сам нам является, поверивши же, вновь вводимся в необходимость не доверять. Так что если правду говорит Давид, то освобождает [от подозрения] речь свою, так как он тоже человек и не лжет. Если же лжет, то само собой, ему не стоит и верить, ибо кто будет верить говорящему неправду? Так что когда он один раз объявил, что всяк человек ложь, то тогда пусть будет лжецом и Давид, чтобы поверить его слову, или если он говорит правду, то удали отрицание. Но это для играющих [в силлогизмы] и для тех, которые гордо услаждаются словесными оборотами в присутствии вещей беспредельных, но истинное не таково. Ибо [здесь] говорится о тех людях, которые еще одержимы человеческими страстями; тот же, кто стал уже превыше плотских страстей и через совершенство ума вошел в ангельское устроение, тот, когда говорит о свойственном [обычным] людям, то себя, очевидно, исключает из числа остальных. Ибо не ложен сказавший: Азрех бози есте и сынове Вышняго вси. Вы же яко человецы умираете (Пс.81:6–7). [Слова] бози есте к кому же иному, как не к Давиду относятся? Ибо если сын Вышняго тот, кто через добродетель усвоил себя Богу, то [таковой уже] не умирает как человек, но живет, имея в себе Бога.
Чаша спасения
4. Аз жерех во исступлении моем: всяк человек ложь. Пусть послушают те, кто смешались с плотью посредством страстей, ум же свой вознесли к сверхмирному и помыслы свои убили, а возношение сердца их стало выше Бога, и это общая цель у всех тех, кто воюет против благочестия. (3) Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми? (4) Чашу спасения прииму. Прийдя в чувство от осознания [бесчисленного] множества даров Божиих, [таких как: ] что Он привел нас из небытия в бытие, что, создав из земли, почтил разумом, в котором и можем мы носить образ небесного (1Кор.15:49); затем, что, заботясь о Домостроительстве [Спасения] всего человеческого рода, Господь Самого Себя дал в искупление за всех нас, [однако также] вопрошает и ищет во всех принадлежащих Ему, не найдет ли Он что-нибудь достойное сего дара Господня. Что воздам Господеви?
Ни жертвы, ни законного служения [ветхозаветного] богопочитания, но саму свою жизнь, и поэтому говорит: чашу спасения прииму – то есть страдание в борьбе за благочестие, в противостоянии греху даже до смерти, я думаю, что это и есть чаша. Об этом и Сам Спаситель учил в Евангелии: Отче, если возможно, да минует Меня чаша сия (Мф.26:39).
А ученикам говорил так: Можете ли пить чашу, которую Я буду пить? (Мф.20:22), имея в виду ту смерть, которую Он принял за спасение мира. Посему и говорит: чашу спасения прииму, то есть сказуя: «Жаждя, Я гряду к совершению свидетельства, к успокоению души и тела, принимая мучение не за наслаждение, но в борьбе за благочестие». Себя же, говорит, приношу в жертву и приношение Господу, поскольку все полагаю меньшим достоинства Благоделавшего [мне]. И эти возвещения с готовностью имею от свидетеля воздать всему народу. (5) Молитвы моя [Господеви] воздам пред всеми людьми Его. И затем поощрение слушающим, чтобы не боялись смерти: (6) честна пред Господем смерть преподобных Его. [Этим он как бы] говорит: «Вы люди участники прекрасного состязания, не робейте перед смертью, ибо это не тление, но начало жизни, не совершенное исчезновение, но переход в славу». У людей любящих богатство, так повелось, что некоторые камешки, сверкающие разноцветным блеском, называются «честными» (драгоценными). И поистине честна пред Господем смерть преподобных Его. Если душа, проводившая чистую жизнь, свободная от плотских осквернений, не имеющая ни пятна, ни морщины, прославленная в борьбе за благочестие и стяжавшая венец праведности, сверкающий красотой многих добродетелей, предстанет Владыке и Судии всех, окажется еще более сверкающей от сияния благодати, то как же может не быть честна пред Господем смерть такого человека? Посему не будем скорбеть об исходе из этого мира мужей преподобных, но скорее [будем переживать это] как рождение и переход в иную жизнь. Ибо вход в этот мир законоположен нам необходимостью естества через бесчестие нечистоты и зловония посредством плотского рождения. Выход же и переход отсюда честен и светел, но не у всех, а у живших преподобно и праведно в здешней жизни. Честна... смерть, но не честно у людей рождение. Сеется в уничижении, восстает в славе, сеется в тлении, восстает в нетлении (1Кор.15:43, 42). Итак, сравни с рождением смерть и перестань оплакивать тех, кто изменился из бесчестия [в славу]. Так что умерли они не по-иудейски, став отвратительной мертвичиной, потому что за Христа смерть честной удел преподобных Его. Посему [и было] сказано священникам и назореям: прикасаяйся мертвечине его, нечист будет до вечера и да измыетризы своя (Лев.11:39, 40). Теперь же прикасающийся к костям мученика получает и некоторое причастие освящения той благодатью, которая обитает в теле [святого]. Итак, честна пред Господем смерть преподобных Его. Посему не предпочитайте многочестное бесчестному и не будьте сообщниками дурных, предпочитая тленную жизнь состоянию нетленному и блаженному. Не поддавайтесь страстям бесчестия, которым подпадают многие из любителей наслаждения, которые и жизненные блага, и величие души сжигают и порабощают ее, увлекая к служению плоти. Ибо где рабство, там и бесчестье. Итак, должно избегать жизни, соединенной с бесчестьем.
5. Ничего большего не смогу, говорит, сотворить, чем самого себя воздам Владыке. Ибо (7) аз раб Твой и Твоя собственность, так как вообще сотворенное является рабом своему Творцу, и рабом не только по произволению, но и по природе. Ибо еще во младенчестве, когда аз сын рабыни Твоея был еще дитя, обманом захватил меня в плен враг и, похитив меня из Твоего рабства, сделал рабом греха. Но обращусь и прибегну к изначальному Господину и познаю [вновь] рабство первоначальное (т. е. служение Богу). Растерзал еси узы моя. Поскольку [Ты, Христе] избавил меня от оков, сойдя во ад, и избавив, освободил связанное и пребывающее в неизбежных темницах [ада] человечество от смерти, то Тебе поэтому приношу в жертву ни парнокопытных четвероногих, жующих жвачку, ни чистых птиц, или лепешки приготовленные на масле, или славный ливан, или фимиам этого состава (ибо все это приносится от земли Владыке), но есть у меня особенное достояние и порождение моего собственного сердца, из которого я и вознесу хвалебное славословие, из моего помышления, словно с какого-то жертвенника. (8) Тебе воздам жертву хвалы, которая Тебе неприступному и совершенному Богу предпочтительнее бесчисленных всесожжений. [Тебе], не требующему телесных жертвоприношений, которыми изобилуют более богатые, но исповедание [происходящее] из внутреннего расположения и от правдивого сердца, которое в равной степени доступно всем желающим. (9) Молитвы моя [Господеви] воздам пред всеми людьми Его. Принося Тебе в жертву хвалу, не как стыдящийся, тайком и в скрытом месте, избегая порицаний нечестивых, принесу Тебе жертву, но принесу Тебе некоторую жертву всенародную, делая и весь народ общником [этого] поклонения. Место же нам будет уделено для жертвоприношения посреди, и даже более знаменитое, чем Иерусалим. Послушайте вы, покидающие Церковь и убегающие в обычные дома, жалкие обломки Честного Тела [Церкви], что молитвы должно воздавать посреди Иерусалима, то есть Церкви Божией. Ибо не так как в древнем богопочитании, когда каждый сам себе мастерил жертвенник [где хотел], но в едином и явном месте для всех, желающих совершить жертвоприношение. Ты же возводишь алтарь супротив жертвенника отцов и возжигаешь на нем чуждый огонь (Лев.10:1), не вразумляясь древним примером людей, развращенных умом, и оскверняясь вместе с ними. Бегите же от подражания таковым, вы народ Божий, и не отделяйтесь от части спасаемых, пребывая в вере, совершенствуясь в заповедях Господа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.
Беседа на псалом 132-й
Послушай, что говорит Давид в псалме: (1) Се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе? Ибо он радовался об успехах не своих только ближних, но возрадовался и о благоустроенности других. Как и сам же Псалмопевец в другом месте высказывает и заботу о спешащих на богослужение: Возвеселихся о рекших мне: в Дом Господень пойдем. Стояще бяху ноги наша во дворех твоих, Иерусалиме (Пс.121:1–2). [Посему] видя братское собрание все вместе и наслаждаясь братским расположением, возопил, говоря так: се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе? Причина, которая по Божией заповеди собирает братьев к согласию и ведет к единству, имеет в себе непреодолимое благо, и от этого блага не сможет отделить ничто [другое] приятное. Ибо каждый из нас приходящих и вкусивших любви к ближнему приходит в великую сердечную радость. Посему далее он и говорит последовательно: се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе? (2) Яко миро на главе, сходящее на браду, браду Аароню. Ясно, что души святых передают нам бестелесную и духовную помощь благодати, с небес от Спасителя изливающейся на Церковь. (3) Яко роса Аермонская сходящая на горы Сионские. Ибо словно дождь, проливающийся на гору Ермон, придает ей многое великолепие, так и умопостигаемый дождь, невидимо проливающийся на горы Сионские, собирает отовсюду братьев воедино, давая их душам соразмерную пользу. Ибо о таком Божественном дожде, уподобляющемся энергиям Святого Духа, рассуждая, пишет [пророк] Исаия: Ибо роса, яже от Тебе, исцеление им есть (Ис.26:19). Итак, яко роса Аермонская сходящая на горы Сионские, яко тамо заповеда Господь благословение и живот до века. [Что] Господь часто провозглашал и Моисей говорит: Сохранит и Господь Бог твой тебе завет и милость, якоже клятся отцем вашим, и возлюбит тя, и благословит тя и умножит тя, и благословит плод чрева твоего и плод земли твоея (Втор.7:12–13). И добавляет, говоря: живот до века. Итак, се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе как вам и было провозглашено: один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас (Еф.4:5–6). Се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе не только в телесном жилище, но также и в святом и духовном. Ибо [Господь] говорит: дом Мой домом молитвы наречется (Мф.21:13). Но и мы, просвещаясь [Духом], удостаиваемся этого [самого] мира. Ибо всех нас помазал Своей праведностью Христос, Спаситель наш, через Которого и вместе с Которым Отцу и Святому Духу слава и великолепие во веки веков. Аминь.