I век
Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский, священномученик (35-107)
"Ибо если мы доселе еще живем по закону иудейскому, то чрез это открыто признаемся, что мы не получили благодати" (ИгнАн_Мг. 24)
"Нелепо призывать Иисуса Христа, а жить по-иудейски; ибо не в иудейство уверовало христианство, напротив, иудейство в христианство, в котором соединились все языки, уверовавшие в Бога" (ИгнАн_Мг. 34)
Апостол Варнава (I век)
Говорит об отмене культовой составляющей Закона, объясняя, что нужно понимать духовный смысл:
Итак не Божия ли заповедь, чтобы не есть некоторых животных? Конечно; но Моисей говорил в духовном смысле. Так говоря о свинье, он как бы так сказал: не прилепляйся к тем людям, которые подобны свиньям <…> «Не ешь, – сказано, – ни вьюна, ни полипа, ни каракатицы». – Это значит: не уподобляйся и не прилепляйся к таким людям, которые навсегда преданы нечестию, и осуждены на смерть; так как и те рыбы, одни из всех проклятые, ходят только во глубине, и не всплывают подобно прочим, но живут в земле под бездною. «И зайца, – сказано, – не ешь». В каком смысле? не будь срамником, и не уподобляйся таковым. Ибо в теле зайца каждогодно бывает перемена, противная естеству всех прочих животных. И гиены не ешь, сказано; это значит: не будь прелюбодеем, ни растлителем и не уподобляйся таковым. Почему? Потому что это животное ежегодно изменяет свою природу, и бывает то мужеского, то женского. По справедливости отверг Моисей и хоря. Не уподобляйся, говорит он, тем нечистым мужам, и не прилепляйся к тем нечистым женам, которые, как слышно, совершают беззаконие своими устами. Ибо это животное отступает от общих законов в зачатии плода <…> А на что указывают раздвоенные копыта? На то, что праведник ходит в этом мире, и ожидает другого святого века. Смотрите, какие прекрасные законы дал Моисей. Но как могут иудеи это понимать или разуметь? А мы, правильно понимая заповеди, говорим так, как угодно Господу. Он и обрезал уши и сердца наши для того, чтобы мы разумели это.
II век
Иустин Философ, мученик (~100-165)
Закон, данный на Хориве, есть уже ветхий закон и только для вас, иудеев, а тот, о котором я говорю, – для всех людей вообще; новый закон, положенный над законом, отменяет древнейший, и завет последующий подобным образом уничтожает прежний. Нам дарованы закон вечный и совершенный и завет верный, это – Христос, после которого нет более ни закона, ни постановления или заповеди. Не читал ли того, что говорит Исаия: «послушайте Меня, послушайте, люди Мои, и внемлите Мне, цари: от Меня выйдет закон и суд Мой во свет народов; приближается скоро правда Моя, и явится спасение Мое, и на мышцу Мою будут уповать народы». О том же новом завете Бог говорит чрез Иеремию: «вот придут дни, говорит Господь, и Я сделаю новый завет с домом Израилевым и с домом Иудиным, – не такой, какой положил Я с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской»
…
за грехи ваши и отцов ваших Бог для напоминания о них, как я прежде сказал, повелел вам и хранить субботу и возложил на вас другие заповеди
…
Далее, что за грехи народа вашего и за идолопоклонство Бог повелел также приносить жертвы, а не потому, чтобы они были нужны Ему
…
Итак, если обрезание началось с Авраама, а суббота, жертвы, приношения и праздники со времен Моисея, и доказано, что они установлены по жестокосердию вашего народа, то все это должно было прекратиться с пришествием Сына Божия, Христа.
…
все подобные заповеди даны вам Богом чрез Моисея по жестокосердию вашего народа для того, чтобы вы, чрез эти многочисленные постановления, во всяком деле имели всегда пред глазами своими Бога и не решались на беззаконные и нечестивые дела.
Ириней Лионский, священномученик (130-202)
люди будут жить не в многоглаголании закона, а в краткости (простоте) веры и любви, об этом Исаия говорит так: «Краткое и точное слово в праведности; ибо Бог совершит краткое слово по всей земле» (Ис 10.22–23). И поэтому апостол Павел говорит: «Любовь есть исполнение закона» (Рим 13.10); ибо кто любит Бога, тот исполнил закон. Так же и Господь, когда Его спросили, какая главная заповедь, ответил: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею крепостью твоею; и вторая подобна ей: возлюби ближняго твоего, как самого себя. На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мк 12.30 сл.; Мф 22.37 сл.). Он посредством веры в Него развивает нашу любовь к Богу и ближнему, вследствие чего мы делаемся благочестивыми, и праведными, и добрыми; и поэтому (сказано): «Краткое слово Он совершил на земле, во вселенной».
<…>
Что Он не хочет возвращать искупленных к законодательству Моисея – ибо закон исполнен Христом – но что должно жить верой и любовью от (?) Сына Божия по новому существу этого слова, об этом Исаия возвещает следующим образом: «Не вспоминайте прежняго и не помышляйте о том, что некогда произошло. Воистину я совершаю нечто новое, что уже является, и вы узнаете его. И я создам реки в пустыне и в безводной степи, чтобы поить избранный народ Мой, народ, который я приобрел для Себя, чтобы он возвещал славу Мою» (Ис 43.19–21). Пустыней же и степью прежде было призвание язычников, ибо ни Слово не проходило через него и не поил его Святой Дух, Который проложил новый путь благочестия и праведности и источил обильные потоки, т. е. распространил на земле Святого Духа, как Он обещал через пророков в последние дни излить Духа на всю землю.
90. Таким образом, наше призвание – через обновление духа и не в нашем ветхом (существе), как пророчествовал Иеремия
<…>
Первое собрание (т. е. церковь) имело своим мужем именно закон.
<…>
После того, как этим призванием нам дана жизнь, и после того, как Бог веру Авраама в Него вновь привел к совершенству в нас, я думаю, мы не должны более возвращаться к первому законодательству. Ибо мы получили Господа закона, Сына Божия. И через веру в Него мы научаемся любить Бога от всего сердца и ближних, как самих себя. Любовь же к Богу далека от всякого греха и любовь к ближнему не причиняет ближнему зла (ср. Рим 13.10).
96. Поэтому мы не имеем нужды ни в каком законе в качестве воспитателя; вот, мы говорим с Отцом и стоим перед Ним лицом к лицу, сделавшись младенцами в злобе и укрепившись в праведности и благопристойности. Ибо закон не будет больше говорить: «не прелюбодействуй» тому, кому никогда более не приходят (на мысль) похотливые пожелания в отношении к чужой жене; и закон не будет больше говорить: «не убий» тому, кто удалил от себя всякий гнев и всякую вражду; не будет говорить: «не пожелай дома ближнего своего, ни вола его, ни осла его» тем, которые совершенно не заботятся о земных вещах, но собирают небесные плоды; и не будет говорить: «Око за око и зуб за зуб» (Исх 21.24) тому, кто никого не считает своим врагом, но всех своими ближними; поэтому он никогда не может простирать свои руки для отмщения. Нельзя требовать десятины от того, кто все свое имение приносит Богу и оставляет отца, мать и все свое родство и последует Слову Божию. И не заповедано проводить день в покое и досуге тому, кто каждый день соблюдает субботу, т. е. в храме Божием, который есть тело человека, совершает достойное служение Богу и всякий час творит правду. Ибо «Я милости хочу, а не жертвы, – говорит Он, – и боговедения, а не всесожжения» (Ос 6.6).
(Доказательство апостольской проповеди)
III век
Киприан Карфагенский, священномученик (~201-258)
CXIX. Тяжкое было иго закона, сброшенное нами, и легко иго Господне, которое мы взяли на себя
IV век
Лаодикийский Собор (360)
"О том, что христиане не должны иудействовать и в субботу оставлять дела. Но пусть работают в этот день, а в воскресенье, отдавая, как христиане, предпочтение этому дню, оставляют все дела, если только могут. Если же найдутся иудействующие, да будут анафема от Христа".
Феодорит Кирский, блаженный (~386-457)
«Учениями странными» назвал Апостол учения, противные евангельским. Посему повелевает им пребывать в учении благодати и оставить наблюдения подзаконные. Ибо никто, говорил он, не получил от того пользы.
(Толкование на Послание к Евреям)
VIII век
VII Вселенский Собор (787)
Поскольку некоторые, держащиеся еврейского заблуждения, задумали насмеяться над Христом Богом нашим: притворно становятся христианами, а втайне отвергают Христа, скрытно соблюдают субботы и другие иудейские обычаи, то определяем не принимать таковых ни в общение, ни для молитвы, ни в Церковь, но пусть будет явно, что они по своей вере евреи, и детей их не крестить, и раба пусть не покупают и не приобретают. Если же кто-то из них обратится с искренней верой и исповедует ее от всего сердца, разоблачая их обычаи и дела, чтобы и других евреев обличить и исправить, этого принимать и детей его крестить и укреплять их в отречении от еврейского образа жизни; если же они не так обращаются, ни в коем случае их не принимать.
XIX век
Феофан Затворник, святитель (1815-1894)
Этим стихом ничего не прибавляется к выраженной мысли, а только дается пояснительный пример стихийного служения, рабства стихиям.
Дни смотряете - наблюдаете религиозно дни, например субботу, месяцы - новомесячие, времена - многодневные праздники, какова Пасха, потчение сеней, кои тоже напоминают и времена года,- лета, год субботный или юбилей пятидесятилетний.
Почему коснулся Апостол только времен, религиозно чтимых, а не другого чего? Или потому, что этими временами определяется и все прочее; так что, сказавши это, Апостол сказал как бы: наблюдаете дни и конечно все сопряженное с чествованием их, то есть весь закон. Или потому, что галаты, склоняясь к иудейству, начали только пока наблюдать дни, не касаясь прочего. Этими словами определяется мера совращения, в чем успели уже совратители. Обрезание еще не принято; недостало у галатов смелости принять что-либо и другое. Наблюдение же времен не представляло больших затруднений. Оно и принято. Хотя галаты успели, может быть, оказать религиозное чествование по-иудейски только к субботам и новомесячиям или другому какому подошедшему празднику; но Апостол перечисляет уже весь круг религиозно чтимых иудейских времен.
Блаженный Иероним спрашивает при сем: но как же и у христиан есть свои дни, кои они чтут,- что же? И они подлежат тому же укору? И отвечает: у христиан все духовно, и все совершается в духе свободы.
Прибавим к этому, что не дни только религиозно чтимые есть у христиан, но и свои священнодействия, свои и лица священные и свои места богослужебные. И все сюда относящееся определено уставом. Не есть ли это связа, узы, рабство? Все это есть у христиан, потому что без внешнего нельзя быть в выражениях наших благоговейных к Богу отношений; один ли кто изливает пред Богом душу свою, или многие собираются для сего в одно место - храмы. И святой апостол Павел отвергал все внешние иудейские учреждения не ради того, что внешнего ничего уже не нужно в христианстве, но ради того, что иудейская внешность уже не соответствовала духу новой во Христе веры, почему и должна была быть отвергнута. Святой Павел, как и все Апостолы, отвергая иудейское стихийное богослужение, заводил всюду свое христианское, - служение словесное, разумное, духовное. Предначертание всего внешнего нашего чина дано Апостолами; подробности определились впоследствии: время освятило их. Вот и устав!
Но все же это связа; где же свобода христианская? Она тут. Устав хоть и определяет: так и так действуй, но не говорит, что, исполнив все по писанному, ты справил дело, и довольно. Напротив, предписывает входить в дух уставленного, чтоб действовать из духа, как бы от себя, самоумно, самоохотно и, следовательно, свободно. Внешнее действование одно, точно, связа и узы; но когда то, для чего установлено это действование, воспринято умом и сердцем, тогда действование перестает быть связывающим,— оно свободно развивается из духа. И вся наша христианская внешность изошла из духа. Иудейство шло от внешнего к внутреннему. Христианство исходит извнутрь и облекается в благолепную внешность, как полное жизни растение одевается листьями и цветами. То, что все это установилось в определенную форму, не мешает тому быть во всяком месте и во всяком лице живым, исходящим из духа, свободным. Надо только держаться одного закона: входи в дух уставленного, сродняй его с умом и сердцем, и, всегда исполняя его, будешь действовать из себя свободно, не чувствуя никакой связы внешностию.
Так устав не вяжет свободы христианской, обязывая исполнять все уставное в духе. Но он не вяжет потому, что в христианских внешних чинопоследованиях ничего нет такого, о чем, как об иудейских чинах, можно было бы сказать: не коснися, ниже вкуси, ниже осяжи, исключая неизменной формы семи Божественных таинств. Мы имеем внешнее, потому что без внешнего нельзя нам быть, как людям. Чтим благоговейно установившиеся внешние чины ради того, что они освящены древностию и свое достоинство или целесообразность засвидетельствовали тем, что образовали и препроводили в небесные селения столькие сонмы святых. Но при этом установившиеся у нас чины не такого рода, чтоб Церковь была ими связана, как узами рабства, и ничего в них не могла ни изменить, ни отменить. Церковь, христианство, в отношении к ним, совершенно свободна, и, если найдет, что что-нибудь перестало быть полезным, она может то или совсем отменить, или заменить новым, равно как ввести вновь, чего нет, но что она признает нужным. И кто стал бы утверждать, что наши чины совершенно неприкосновенны, кроме образа совершения таинств, тот впал бы в иудейство с его: не коснися. Церковь Божия всегда пользовалась и пользуется такою свободою; только не так, что ныне одно, завтра другое.
Благоговейно, со страхом и трепетом должно быть совершаемо всякое действие уставное,- чтение, пение, движение, но не поколику таковое действие,- на месте его может быть и другое,- а поколику оно обращается к Богу. Творящий же дело Божие с небрежением проклят. Кто стал бы утверждать, что страх и трепет должны относиться к самым действиям, и совершать их в этом духе, тот обнаружил бы в себе иудействующий дух.
Благоговейно совершая уставные чины, веруем, что привлекаем Божие на нас призрение, Божие к нам благоволение; но не потому, что совершили такой именно чин: не в чине - сила, а в сыновнем, полном веры и преданности Богу возношении, при том, ума и сердца. Кто стал бы самым чинам, поколику таковым, кроме Божественных таинств, приписывать особую силу, тот стал бы иудействовать.
Иным желательно (есть секты такие) обнажить христианство от всякой внешности; и желание это они думают оправдать учением апостола Павла о ненужности закона иудейского для христиан. Они не обратили должного внимания на то, что тот же святой Павел, отстранявший все чины иудейские, везде заводил свои христианские. Им представляется, что мало-мало что внешнее, то уже и иудейство, и они вопят: иудейство, заслуга! А того понять не хотят, что не в том иудейство, что есть внешнее, но в том, что это внешнее совершается и чтится по-иудейски.
Сами они мечтают, будто разоблачились от всего внешнего и служат Богу духом, чисто по-христиански. Между тем, обращаясь к Богу, принимают известную позу и особую речь ведут к Богу. Что это, как не чин? Чин, только самочинный. Таким мудрецам нельзя иметь общих собраний: они и не признают их нужными и понятия о Церкви Божией, как о едином теле, не могут вместить Замечательно, что они и лба не перекрестят никогда. Не очевидно ли, что дух, учащий их и в них живущий, боится креста, сокрушившего всю силу вражию.
Без внешних чинов нам, временно пространственным, быть нельзя. И у Ангелов есть свои чины. И в будущем веке будут свои. И на всё в них свое время, место и порядок. Только в духе служение Богу может и должно быть непрерывно, не ограничиваясь ни временем, ни местом, ни положением.
(Послание святого апостола Павла к Галатам, истолкованное святителем Феофаном)